ОЛЕГ ТАРАСОВ
ЧТО ОТДАШЬ, ТО ТВОЕ
…Разорвалась, ушла в сторону стена хвойного леса, и серебристое полотно дороги выплеснуло на огромную стройплощадку. Все открылось сразу. Суета грохочущих машин. Столпотворение стальных кранов и мачт электропередач. Белые здания и пестрые вагончики, разбежавшиеся по территории стройки. Громада первого энергоблока, обвитая сетью строительных лесов. Яркие сполохи сварки в дебрях арматурных зарослей подрастающего второго энергоблока. А над всем этим пространством – местом действия большого созидательного труда, словно сторожевые башни, взметнулись ввысь две испарительные градирни…
…С Алексеем Мочаловым, заместителем начальника реакторного цеха по монтажу энергоблока № 1 ЛАЭС-2 идем сквозь многоголосую толпу строительно-монтажного люда, скопившегося у дверей проходной. Взыскательную проверку документов и экипировки (спецовка, каска) проходим, что называется, по полной. Так положено: АЭС - это особая зона контроля бдительности и техники безопасности.
Пока шагаем к главному зданию, Алексей, как заправский экскурсовод, проводит мне полный «ликбез» на тему «Готовность реакторного цеха первого энергоблока к пуску». Говорит быстрым, лаконичным языком специалиста. И улавливаются в его словах не только накопленный опыт на важном объекте, но и какое-то задорное всезнайство молодого начальника, весьма довольного содеянным...
А знает Алексей Мочалов свой реакторный цех, действительно, как никто другой. Знает потому, что пришел сюда еще на старте монтажных работ. Поднимались стены, наполнялся корпус «железом» - конструкциями, трубопроводами, оборудованием, и в самой гуще этого растущего хозяйства поднимались его мастерство, уровень должностной ответственности. Потому и шутит теперь: «Знания - это сила, конечно, но для этого надо все проползти на пузе!»
… По лабиринту гулких коридоров и сияющим свежей краской лестницам поднимаемся в центральный зал к реактору - сердцу энергогиганта. Здесь совсем безлюдно: настал черед проверкам и испытаниям технологических систем. Тишину нарушает лишь мощный мостовой кран (называемый здесь «полярный»), который плавает высоко над нашими головами - под сферическим защитным куполом зала, напоминающим округлый свод храма. Вот уж точно, энергоблок, как тот храм, где всесильный АТОМ совсем скоро будет честно и праведно служить простым прихожанам - энергетикам…
- Сегодня у нас мир и покой. Даже наладчики затихорились, – весело констатирует Алексей, подводя меня к черному проему шахты реактора, отороченному стальным ограждением. - А еще вчера - все кипело. Толчея! Монтажники, сварщики, другие спецы работали, буквально, локоть к локтю, без передышки. Добивали последние «хвосты» по монтажу. А сегодня уже следующий этап -испытания. Начали с проливки трубопроводов...
Он делает паузу, собираясь с мыслями, прокручивая, наверно, в памяти хронику тех горячих деньков, и уже без улыбки продолжает:
- Тяжко пришлось всей моей группе - кураторам, специалистам входного контроля оборудования. Наши подрядчики, как известно, народ шустрый: завершили свои дела и… свернулись. А нам - боевая задача: полный контроль. Мы, можно сказать, прикованы к реактору цепью долга. И невозможно ту цепь разорвать. Обязаны быстро, как спринтеры, провести весь комплекс контроля и допусков оборудования в эксплуатацию. Что это означает? Вся техническая документация, результаты всех испытаний оборудования должны строго отвечать критериям технадзора, то есть, абсолютной ядерной надежности. Если что-то не так, если пропустили где-то брак или огрехи в бумагах, словом, ошиблись, тогда, считай, мы конкретно подставили весь коллектив ЛАЭС-2 - сорвали долгожданный пуск. Кто же такое допустит?..
Темный провал шахты дышит холодом и каким-то особым запахом грядущей опасности. Заглядываешь в сверкающую нержавеющую глубину, невольно поеживаешься – преисподняя… В сущности, так оно и случится скоро. Пройдут считанные месяцы, минует этап испытаний, и устрашающая метафора станет реальностью. Сверхпрочное нутро ядерного «котла» заполнят водой с растворенной кислотой, загрузят тепловыделяющие урановые сборки. Это и будет началом. А, лучше сказать, стартом. «Искры» нейтронного потока запалят ядерное «пламя» - оживет сердце нового атомного богатыря по имени «ВВЭР- 1200», забьется невиданной мощью - 120 миллионов электрических киловатт!
А пока мы стоим в двух шагах от стальной преисподней и говорим о планируемом пуске. Алексей подробно объясняет ключевые операции - как будут установлены основные части реактора, рассказывает о сложностях уже минувших дел, вспоминает эпизоды, имена, цифры.
Говорит живо, с веселой откровенностью. Только однажды вдруг набегает на его лицо тень - своим вопросом я задел его за живое. Признается: горько вспоминать о прошлогодней аварии, случившейся при монтаже одной их «схем» реактора. Горько не от того, что случай «прогремел» в прессе. Просто была возможность избежать ошибок и серьезных потерь.
В наш разговор то и дело вмешивается его беспокойный телефон. Видимо, где-то у кого-то назрели острые вопросы, и Алексей, прерывая нашу беседу, отвечает каждому вопрошающему, отправляя в трубку то категоричные требования, то спокойные указания, а то и язвительные шутки. Его рабочий день, как, наверно, и вся жизнь, бурлит энергией проблем и страстей.
Наблюдаю, как бы, со стороны эту беспокойную жизнь…
Ей вполне соответствует старинная философская формула: «Бытие определяет сознание». Дни жизни Алексея Мочалова не просто идут - мчатся в предпусковом темпе и под высоким напряжением заданий. Такое бурное бытие как-то по-особому высвечивает теперь те качества его характера, что остро потребны в этот актуальный момент – оперативность в поиске решений, напор в действиях. И еще, постоянную готовность к преодолению барьеров, что встают на пути к цели.
Конечно, он не одинок в таких преодолениях. Здесь под куполом атомного гиганта слились воедино судьбы множества людей-тружеников. Людей разных профессий, возрастов, талантов. Но, главное, людей особого человеческого сорта, в сердцах которых честь, долг, совесть накрепко спаялись с мастерством – сплав высочайшей пробы!
Короткое, но важное отступление. Крайне редко теперь говорят и пишут о внутреннем мире человека труда, о его жизненной позиции, о гранях личности. Перестали, к сожалению, журналисты «копаться» в психологии своих героев. Верх взяло холодное требование большинства прагматичных редакторов СМИ: нужна острая информация, а всяческие «личные» впечатления и лирика просто не в «формате». Почему? Потому, что нет выгоды, дохода от строк, повествующих о думах и чаяниях человека, занятого напряженным трудом или научным поиском. Кого нынче, вообще, интересуют его мечты и борения, его победы и обретения на трудной дороге жизни?…
Жаль, конечно… Испокон веков жила в нашем народе великая потребность в идеале – настоящем, достойном человеке. Насущная эта потребность объединяла помыслы людей всех возрастов и сословий. Ибо личность настоящего человека, как пример, была необходима, прежде всего, для воспитания юных сограждан, вступающих на дорогу судьбы. Становилась она и духовной опорой многим другим – слабым, страждущим, обездоленным…
Так было раньше. Но разве сегодня иссякла потребность в настоящих людях - ярких личностях, способных мастерски работать и творчески мыслить, объединять и вести за собой других?
Был когда-то на ударных комсомольских стройках в советские времена боевой лозунг-клич: «Требуется личность!». И были люди, в полной мере отвечавшие высшим человеческим критериям. От них-то и остались нам гиганты индустрии и энергетики, космодромы и агрокомплексы..
Да, те времена ушли. Но хочется верить, что искры активности и энтузиазма не погасли. И должны они ярче разгореться, прежде всего, на ударных новостройках современности, среди которых особо выделяются, конечно, объекты атомной энергетики. Именно здесь - в зоне особой надежности и прочности – в первую голову требуются не только высокая крепость бетона, металла, других материалов, но и люди высшего пилотажа – яркие, сильные, надежные личности. Требуются личности!
Именно о такой личности я и веду рассказ.
Автору никогда не следует слишком восторгаться своим героем, советовал Энгельс… Не буду говорить высоким слогом о трудовом, а точнее, служебном пути Алексея Сергеевича Мочалова. Есть у него простая цель жизни - служение атомной отрасли. Есть запас лучшего опыта, который теперь – основа его профессионального потенциала. Есть черты характера и объем знаний, которые, в конечно итоге, и определили высокую ступень его карьеры - деловой критерий доверия.
Но как начинался его путь? Из каких запасников судьбы извлекались ценные накопления, которые и задали, в итоге, высокие качества его личности, названные выше?
… Родом он с Волги, из Нижнего Новгорода. До сих помнит первые трудовые навыки – уроки деда Михаила Павловича. Тот умел многое. Всю жизнь трудился на известном судостроительном гиганте –заводе «Красное Сормово». В годы войны, понятно, завод сменил профиль продукции – выпускали танки, вооружение. На фронт Михаила Павловича не допустили по здоровью, но обязали по «пролетарской броне» в горячем дыму ковать танковую броню – для Победы. Та работа сказалась: черным саваном осел на его легких едкий дым военной поры..
А вот отец, Сергей Михайлович выбрал в жизни иную стезю. Вместе с женой Татьяной Леонидовной, он молодым специалистом приехал в Сосновый Бор. С белого листа начал трудовую биографию в НИТИ - научно-исследовательском технологическом институте имени А.П. Александрова. Здесь, на балтийском берегу, на сосновоборской земле выросли два сына Мочаловых - Алексей и Александр.
Нельзя сказать, что отец сильно агитировал Алексея за «атомную» профессию. Скорее наоборот. В семье «ядерщиков» рабочие вопросы не обсуждались, строго охранялись секреты «фирмы», известной своими уникальными разработками для атомного флота. Потому на профориентации Алексея больше сказалась сама атмосфера соснового Атомграда. Ядерная тематика здесь буквально пронизывает школьную жизнь юных сосновоборцев, превращая ее в, своего рода, многолетний поход по местам трудовой славы отцов и дедов – первостроителей и энергетиков Ленинградской АЭС, первенца отечественной энергетики с реакторами РБМК-1000.
Высшую школу себе Алексей выбрал без метаний и колебаний: известный питерский политехнический институт имени М.И. Калинина. И сразу попал в «десятку» – на вступительных получил две пятерки. С того времени - за все годы учебы – высших баллов на экзаменах не терял, институт закончил с красным дипломом. В графе «профессия» значилось: «Инженер-физик, теплоэнергетик».
На Ленинградскую АЭС Алексей впервые попал как практикант цеха наладки. Диплом по системам безопасности реакторного блока писал под руководством опытнейшего специалиста Андрея Юрьевича Гарусова - тогдашнего главного инженера станции. Понятно, что в те дни и зародилась мечта – работать на ЛАЭС. Однако, вышло иначе…
Он всегда стремился строить жизнь и быт по строгому расчету. Даже в студенчестве жил только личным заработком и повышенной стипендией, никогда не обременял близких своими материальными надобностями. Пахал в строительных отрядах, находил другие приработки.
Сразу по получению Алексеем вузовского диплома сыграли о свадьбу. Жена Елена готова была с ним «хоть в шалаше». Но подобных испытаний для любимой подруги жизни Алексей допустить не мог. Пошел туда, где кроме интересной работы была возможность получить хоть какое-то жилье – в НИТИ, где молодоженам сразу дали комнату в общежитии.
Инженер реакторного цеха – его первая «ядерная» должность в новейшем проекте «ВВЭР-650», реализация которого тогда началась как раз на той площадке, где выросли сегодня корпуса ЛАЭС-2. Но тот проект по разным причинам закрыли. Он вернулся в НИТИ, где, в то время вовсю кипело строительство нового мощного здания для исследований невиданных доселе ядерных аппаратов судовых серий.
Первым его «личным» реактором стал маленький да удаленький судовой реактор для атомных «пароходов». Новая интересная тема, конечно, требовала его активного участия. Мочалов колесил по стране - занимался испытаниями и приемом оборудования для нового проекта, добивался ускорения поставок. Тогда, наверно, впервые полной мерой оценил это железное понятие – «высокое качество изделий для ядерных технологий».
А вскоре стихли строительно-монтажные шумы на новом здании. Как скорый экспресс, промелькнул основной этап испытаний. Пришли дни и месяцы рутинной работы - размеренной эксплуатации уже отлаженного оборудования. Тогда и заскучал Алексей. Не по душе ему было день-деньской сидеть в «конторе». Вроде бы и зарплата была хороша, и с коллективом сработался, и обязанности не напрягали и повышение обещали. Но…
Взволновал его однажды Гарусов А.Ю. (он был тогда начальником УКСа – отдела капитального строительства ЛАЭС), предложил новое дело. Соблазнял, конечно, не повышенным заработком, не высокой должностью. Другое посулил – напряженную жизнь, трудные задачи по созданию «ВВЭР-1200», головного ядерного аппарата нового поколения. В общем. «клюнул» Алексей именно на большую работу на ЛАЭС-2…
Начинал заместителем начальника отдела технического надзора. Строительство первого блока стремительно расширялось. Расширялись и обязанности: его отделу поручили отвечать за поставки и прием оборудования.
Завертела, закружила новая жизнь. Почти сразу открылась Мочалову критическая ситуация – вал бракованных изделий, нарушения заводами технологии изготовления, масса неукомплектованных заказов в потоке прибывающего на стройку оборудования.
Конечно, теперь это можно назвать большой борьбой, которую развернули они тогда всем отделом. Борьбой с бракоделами-изготовителями. Борьбой за синхронизацию всех поставок оборудования и конструкций. Наконец, борьбой за рационализацию самой этой борьбы с недостатками и неувязками…
…. Идея пришла сразу. Первым поддержал его друг и соратник Олег Шнель, начальник отдела деффектоскопии металлов и неразрушающего контроля. Вместе они разработали, наполнили оперативным смыслом специальные «Листы технического контроля». Новый документ учитывал все нюансы и сложности работы контролеров-приемщиков. Даже для новичков и тугодумов предусмотрели особые ссылки, чтобы всегда легко можно было отыскать нормативные требования к оборудованию, чтобы в нужный момент – хоть на заводе-изготовителе, хоть на транспортной платформе, хоть на складе - быстро нашелся ответ на трудный вопрос и подсказка к действиям.
Технические листы прижилась мгновенно. И скоро в их контрольной группе пошла гулять шутка: «С такими техлистами и обезьяна – контролер…»
На должность заместителя начальника реакторного цеха по монтажу Мочалова выдвинул Олег Альбертович Иванов, главный инженер ЛАЭС-2. Присматривался долго. Безусловно, были и другие кандидатуры. Но выбрал Мочалова. Задачу ему поставил кратко: будешь рулить всем монтажом, до самого пуска. Алексей согласился, не раздумывая…
ЕСТЬ ХРОНИКА событий. Но существует, несомненно, и хроника чувств людей, которые и творят эти самые события. Сквозь какие трудности, преодоления, коллизии проходит человек прежде, чем люди увидят результат его усилий? Что с ним, при этом, происходит, как высвечиваются его личные качества? Наконец, кто становится для него главным оценщиком, можно сказать, арбитром в том самом «круге первом», что принято называть трудовым коллективом…
- Мои обязанности - координация всех строительно-монтажных, наладочных работ в реакторном цехе. – Алексей делится насущными мыслями в своем рабочем кабинете, где его рабочий стол почти вплотную стыкуется со столами двух заместителей. По всему видать, в такой демократичной обстановке ему привычней писать, руководить, размышлять…
- График у меня обычный - регулярные рабочие совещания, работа с документами, решение множества вопросов по монтажу и наладке. Особый напряг, конечно, дают три планерки в неделю со всеми подрядчиками, смежниками, включая. конечно, авторский надзор, иногда и поставщиков. Веду совещания как координатор, диспетчер задач, умиротворитель страстей, даже грозный судья. Случаются битвы вокруг претензий и просчетов. Бывает пустословие и треп. Горячие дебаты, нервные! Страсти - разгораются. Но, в основном, удается все решить миром и ладом, без проволочек, обманов. Отмечу: главные вопросы по ускорение работ, подготовке к пуску, нам удалось решить. Как удалось? Просто надо уметь понять людей и их проблемы, все делать сообща...
Он рассказывает мне об этом своем умении - понять людей.
Есть у Алексея свои критерии оценки работы тех. кто трудится рядом. Первый такой критерий - желание работать. Бездельников выявляет сразу, с ними - не по пути... Второй оценочный критерий – высокий уровень подготовки, мастерство. Это обязательное качество: в атомном деле нельзя быть профаном. Третий критерий: умение работника принимать решения, соответствующие его квалификации. С этим требованием хорошо стыкуется четвертый критерий: умение понять и правильно оценить проблему. Наконец, пятый: хорошо видеть тот предел, ДО которого работник может действовать самостоятельно, но ЗА которым он уже обязан вынести свой вопрос «наверх», к руководству….
- Понятно, что не всякий наш сотрудник и не сразу вырабатывает требуемые качества, - задумчиво размышляет Алексей. – Опыт, навыки приходят быстро к тем, кто стремится их получить. А моя главная обязанность – предоставить человеку такую возможность. Тогда и будет результат…
- И еще что важно, - итожит он с улыбкой, - Надо искать и находить компромиссы со всеми. И с теми, кто в чем-то сомневается, теряется, кто, как говорят, зашорен… И с теми, кто «больше всех знает», кто «всегда прав», а потому лезет на рожон, конфликтует. Стараюсь со всеми находить точки сближения, сглаживаю разногласия. Потому, как сам все прошел. Испытал. Людей надо ценит и понимать. Чем больше им отдаешь, тем больше к тебе вернется. Есть старая поговорка: «Что отдашь, то твое»…
А вот поэтическая натура в нем обнаружилась не сразу. Стояли на реакторе. Говорили о разном. Спросил я его об увлечениях. В ответ от него, рационалиста и прагматика, чистокровного технаря вдруг услышал…стихи. Это был Тютчев, Федор Иванович, нетленные строки:
«О, как убийственно мы любим,
Как в буйной слепоте страстей
Мы то всего вернее губим,
Что сердцу нашему милей! …»
Может и не к месту это звучало. Может для такой классики лучше бы подошел тихий библиотечный зал и соответствующая аудитория из ценителей высоких строк. Но мой собеседник, Алексей Мочалов, физик и лирик в одном лице, стоял у ограждения шахты ядерного реактора и вдохновенно излучал кристально чистую поэзию в гулкое пространство центрального зала, слегка обалдевшего, как мне показалось, от музыки волшебных слов…
...Он сделал короткую паузу, и из его уст пролился Шекспир, сонет № 56.
«Проснись, любовь! Твое ли острие
Тупей, чем жало голода и жажды?
Как ни обильны яства и питье,
Нельзя навек насытиться однажды».
Тут Алексей почему-то смутился, замолчал, потом спросил:
- Знаете эти стихи? Да, их часто можно услышать!..
И. как бы, прервав свое поэтическое парение, вернувшись на грешную землю, вернее, на стальную площадку у чернеющей шахты реактора, он задумчиво заключил:
- Всегда заряжаюсь энергией от стихов великих поэтов. Потрясающая глубина! Вроде бы о женщине говорят, о своей любви. А поразмыслить – речь о жизни во всех ее больших смыслах и проявлениях… Гениальные поэты. Потому, наверно, и понимали они наши чувства – даже через века. Вот Шекспир: «Нельзя насытиться однажды». Абсолютная истина. Ведь, действительно, невозможно мне насытится, к примеру, своим чувством любви – к семье, к жене и дочери Ксюше, к маме... Но мысль гения куда глубже: нельзя насытиться самой жизнью, особенно работой, творчеством, мечтами… Может, я слишком красиво говорю. Но понимаю главное так: нельзя ограничивать себя в своей личной судьбе, поскольку наша жизнь, как и работа, любовь, дружба – неисчерпаемые вечные величины. Вы согласны?..
Конечно, я согласился. Разве можно не согласиться с ним, Алексеем Мочаловым, философом и заместителем начальника реакторного цеха энергоблока № 1 ЛАЭС-2?
