Отрывок разговора, из которого следует, что следует экитъ

Отрывок, из которого следует, что счастье следует искать в воздухе

ЛИКА (ХОТЕЛА ЗАКАЗАТЬ ОСЕТРИНУ. НО РЕШИЛА поэкспериментировотъ и выбрала жареную форель с вареным картофелем и зеленью, $15, попросила дополнительно тарелку вареной цветной капусты и. тривиальный овощной салат, $8,50, пила виски с Копой, к концу вечера выпила стаканов семь, не менее)-. Очень красиво, да?

ИГОРЬ ГРИГОРЬЕВ (заказал несколько креветочных коктейлей, $9,50, осетрину в соусе из белого вина с креветками, $19 и традиционный для задушевного разговора Сатрап - orange, $6, коего в итоге было выпито семь стаканов также): На Гудзоне лучше.

 

Л: Я очень люблю Москву.

ИГ: Я тоже люблю Москву, но есть много вещей здесь, которые меня огорчают. Меня ничего ее огорчает в Нью-Йорке. Но это, наверное, потому, что я никогда не хотел бы жить в НьюЙорке.

Л: Мне предлагали контракт на 5 лет в Лондоне, знаешь? Я отказалась.

ИГ: Я люблю Лондон.

Л: А я подумала, что 5 лет это очень много. И даже не поехала на переговоры.

ИГ: Русские - особые особи. Я долго думал о том, где же наиболее счастлив русский человек. Думаешь в России?

Л: Не знаю.

ИГ: Я знаю. Я, когда покупаю билет Москва - Нью-Йорк, я начинаю жить в предвкушении иноощущений. Вот, я скоро буду в другом мире, где живут совершенно другие люди, они едят другую пищу и даже воздух пахнет по-другому. Я приезжаю в Нью-Йорк и мне хватает двух недель, чтобы прокиснуть и понять, что это не мой мир, не мои люди, не моя пища. Я покупаю билет в Москву и живу в предвкушении встречи с любимой работой, квартирой, друзьями, по которым адски соскучился. Я живу в предвкушении кайфа возвращения на родину. И в Шереметьево, меня встречает чмошный прапор с засаленными рукавами с ружбайкой наперевес и два часа, как роман, читает мой паспорт. Понимаешь, блин, на его роже написано, что он не рад моему возвращению. Обхарканный аэропорт, хамлюги на таможне и так далее по всей дороге до моего дома. И я опять понимаю, что не туда приехал.

Л: Так где же кайф?

ИГ: На аэроперегоне Москва - Нью-Йорк - Москва. Мы наиболее счастливы в воздухе.

Отрывок разговора, из которого следует, что следует экитъ

ИГ: Я МНОГО РАЗ ГОВОРИЛ МОЛОДЫМ АРТИСТАМ О ТОМ, ЧТО важно держать марку. Нельзя никому подойти к «звезде» в каком-нибудь клубе и похлопать по плечу. Смотри, Линда. Что бы про нее ни говорили, ты когда-нибудь видела ее на всех этих тусовках?

Л: Ее блюдет Фадеев.

ИГ: Не важно кто ее блюдет.

Л: Всю эту школу я уже прошла. Еще два года тому назад никто на расстояние пушечного выстрела не мог подойти ко мне. Но, знаешь, когда все это с себя сбрасываешь, как легко дышать!

ИГ: Мне казалось, что какую цену себе назначишь, так за тебя и будут платить. Мы живем в мире дурацких условностей, многие из которых мы не можем игнорировать.

Л: Ты знаешь какой я стала счастливой, когда сказала всем: «Вот она я, нет у меня никаких долбанных продюсеров. Вот она я - простая! Такая какая есть». Я сбросила все с себя, понимаешь? У меня - ребенок, я - мама. Я счастлива этим.

ИГ: Ты звучишь нелепо, знаешь?

Л: Ну, почему?

... быть эгоисткой и думать только о карьере? Почему я уверена в том, что мне предопределено быть звездой? Ведь вот она, есть любовь, есть человек, которого люблю. Почему бы не сделать так, чтобы он был тоже счастлив? То есть... Он хотел этого ребенка, потому что часто был одинок. Меня часто не было дома, я ездила там куда-то. Ну, ты знаешь, наша жизнь, мы как ветер... И эта неподдельная искренность, которую я почувствовала от начала и до конца в этом человеке...

ИГ: Ты говоришь, что ты счастлива от того, что ворвалась в другое состояние души? Как интересно! Ведь ты была совсем другая...

Л: Совсем другая. Я всегда знала одно - что буду звездой. Я никогда не думала о семье и все такое. Ты не поверишь, но я встаю утром, чищу зубы и сразу начинаю готовить ему обед. Я думаю о том, что он голодный. Надо его покормить.

 

ИГ: Ты хозяйка, да?

Л: Я не хозяйка. Есть няня и все такое. Просто я знаю, что он не ест то, что приготовят другие. И вот я сразу с утра варю суп, режу салат. "Ну ты доволен?" - "Да". Ну, думаю, теперь можно идти в душ. Спасибо. Пошла... Это, конечно, потеря свободы. Но в то же время это такое классное состояние - ты кому-то нужен и ты не одинок.

ИГ: Я знаю, что такое одиночество. Это когда один день похож на другой.

Л: И день потом на день, утро похоже на утро. Ты идешь в никуда. Я переживала это состояние год и хотела быть с кем-то и мыть для кого-то полы и стирать рубашки. И, в конце концов, я решила променять свою свободу на то, чтобы возвращаться домой с гастролей и тебя кто-то ждал бы. Легче, когда ты не один в этом мире.

ИГ: Я думаю, что тебе повезло. Потому что таким людям, как мы с тобой, очень трудно найти свою вторую половину. Как правило, мы обречены на одиночество.

Л: Наверное, все-таки это мой покладистый характер. Я думаю, что мало бы кто смог жить такой жизнью, какой живу сейчас я. Я - жена, мама, стиральщица, кухарка и еще артистка. Я все успеваю

ИГ: И сколько ты так будешь жить?

Л: Знаешь, мне всего этого сейчас хочется. Наверное, потому что я люблю этого человека. Если бы не любила, я бы этого не делала.

ИГ: Знаешь о том, что любовь кончается?

Л: Знаю.

ИГ: И что тогда?

Л: Тогда? Тогда я скажу: "На хуй всех, заебали, ничего не хочу. Хочу шикарный отель. Приводите ребенка по субботам". (Долго и взахлеб хохочет.) Нет, нет... Сын, мой сын... Только тот, кто рожал, поймет меня. Я чувствую себя состоявшимся человеком. Я сделала реальный выбор. Я стала мамой. Это задача, на самом деле, любой женщины - прийти в этот мир и родить.

ИГ: Не все так думают.

Л: А для чего женщина создана?

ИГ: Для того же, что и любой человек.

Л: Нет, мне кажется, что это эгоизм. Та же Мадонна. Кого там она может родить. Сколько у нее там, небось, абортов было? До хрена просто, я уверена. Почему она шла на это? Потому что у нее концерт за миллион баксов и ее ждут? Я столько раз задавала себе этот вопрос и не находила никакого оправдания. Где эти оправдания? Миллионы ее ждут? Ну и что? Подождут. Год, два, три. Подождут. Убивать другого человека, потому что ждут миллионы? Вот зачем тогда жить, скажи?

ИГ: Наверное, чтобы посадить дерево.

Л: Чтобы любить.

ИГ: Тоже согласен.

Л: Сейчас никто из современных дамочек не думает так. У них, там, педикюры-шмедикюры, пездикюры там... И они забыли, что есть что-то большее.

ИГ: Знаешь, я думаю, что... Я очень рад, на самом деле, что ты так думаешь и так относишься к жизни. Но для этого все же надо поплавать в других реках. Чтобы вот так все понять. Главное быть уверенным в чем-то. Это очень правильная позиция. (Долгое молчание.)

Л: Знаешь, я с шести лет сидела у телевизора, и шла какая-то там "Песня года", и выходили наши звезды... А у меня сестра, Кристина...

ИГ: Слушай, в то время, наверное, очень редко называли детей такими именами - Кристина, Лика...

Л: Это были редкие имена... И я говорю: "Кристина, придет время, когда я буду лучше, чем они все. Я буду лучше, вот увидишь". Она мне давала щелбанов сразу: "Куда ты лезешь?". А я говорю: "Вот увидишь". И до сих по я говорю, что буду лучше. Я еще ничего не сделала, чтобы быть лучше.

ИГ: Ты знаешь, у меня часто складывается такое впечатление, когда я смотрю на тебя. Мне кажется, что ты нераскрытая еще.

Л: Мне 23. Это ничто, вообще ничто. С 14 лет я работаю. Но если все это перечеркнуть, забыть, то можно сказать, что у меня самое начало, что у меня только все начинается.

 

ИГ: Это всегда можно сделать. Тем более, знаешь, ты, да и никто на этом свете, не способен зачеркнуть все. Просто ты приходишь к новой стартовой точке, но за плечами ведь у тебя опыт, багаж, ты не "нулевой". У меня так было несколько раз в жизни.

Л: Забыть все, прошлый хвост, продюсеров там неудачных. Все это забыть...

ИГ: Но все равно, тяжело сначала. Каждый раз сначала, блин, сначала и сначала...

Л: Это так интересно!

ИГ: Я-то все время ищу свободу. Для меня это первое условие моего существоваения.

Л: Ты знаешь это большая проверка духа - упасть и подняться. Причем сознательно упасть.

ИГ: Это мазохизм.

Л: А я, вот, наверное, мазохистка, потому что очень люблю экстремальные ситуации, люблю все доводить до пика, когда, кажется, все, всему пиздец. На острие быть...

ИГ: Мы с тобой разные. Я никогда ничего не обостряю. Наоборот, мне хочется от всего скрыться, сбежать.

Л: Я раньше была истеричной.

ИГ: Сейчас нет?

Л: Я родила Артемку и все изменилось. Я тебе говорю - я не узнаю саму себя.

ИГ: Нравятся все эти изменения в тебе, да?

Л: Очень. Я вошла в гармонию с миром. Раньше, когда я выходила на сцену...

ИГ: Таблетки, наверное, жрала...

Л: О, эта вечная откачка. Все это мы прошли.

ИГ: Знаешь, меня никогда не прикалывали drugs. Кто меня не знает, тот абсолютно уверен в том, что я - addicted. Ты понимаешь меня?

Л: Ну, я не сидела так уж конкретно. Я много снотворного жрала.

ИГ: Зачем?

Л: Ну... Хотелось мне куда-то уйти, погулять где-то там...

ИГ: Что ты ела?

Л: Последнее время это был "Данестан". Есть такие таблетки. Правда, мужикам не советую. Французские таблетки, я их в "Сане" покупала. Ой, какие хорошие! (Лукаво улыбается.)

ИГ: Как ты их вычислила?

Л: Да никак. Сказала, что мне нужно снотворное легкое. Мне дали, я сразу в большом количестве это съела... Меня ничего не тревожило... Я прошла это все. Я прошла такое! (Молчит.) И, когда я рожала Артемку... Он мне очень сложно дался... Ну, понимаешь, у всех как-то... У всех как-то более спокойно... А я рожала в таких муках! Я... я думала, что этого не сделаю, то есть мне казалось...

ИГ: Ты такая маленькая.

Л: Я вся маленькая такая, не подготовленная ни морально, ни... И тут вроде такая реальность... И мне говорят: "Ты должна это сделать". А я кричала: "Я не могу родить, я просто не могу, мне больно, спасите меня!" И, потом, через этот жуткий бой, я вошла совершенно в другое состояние. Я все с себя скинула.

ИГ: Мне кажется, ты должна была перестрадать это. Знаешь, чтобы расстаться с тяжелым прошлым, надо перестрадать. Это как бы очиститься.

Л: У меня будет второй ребенок. ИГ недоуменно смотрит.

Л: Серьезно. Я однозначно, у меня будет второй ребенок. Причем, даже знаю когда. У меня будет девочка. И вот она мне дастся легко. Я в этом уверена на сто процентов. Я очень хочу второго ребенка. Очень хочу.

ИГ: Это ты вычисляла по звездам или как?

Л: Нет. Я это знала с самого рождения.

ИГ: Угу, ты с самого рождения знала, что у тебя будет двое детей...

Л: Я маме даже это говорила: "Я буду очень богатой, я буду очень знаменитой. У меня будет двое детей, и я подарю тебе машину". Она до сих пор звонит: "Где же моя машина?" Я ей: "Подожди, еще не время, еще не время." "Ну, ладно", - говорит... Отрывок, из которого следует, что женщина должна быть красивой, а мужчина - не очень

ИГ: Тебе нравится Джульетт Льюис? Л (после паузы): Ты знаешь, если я тебе скажу, что не знаю кто это... ИГ (недоуменно): Ты не знаешь кто такая Джульетт Льюис?

Л: Ты не обидишься на меня? Я такая неграмотная.

ИГ: О'кей, ну там, "Прирожденные убийцы", "Странные дни", "Калифорния" и все такое...

Л: У-у-у, ну, конечно... Такой подросток, обиженный жизнью...

ИГ: Любимая актриса Тарантино, кстати. Ты не любишь таких? Мне почему-то показалось, что она должна быть где-то из твоего романа.

Л: Вот видишь, ты совсем не знаешь меня. Я люблю красивых, очень красивых женщин.

ИГ: Шэрон Стоун?

Л: Ну, хоть убей меня. К сожалению, я являюсь огромной поклонницей Шэрон Стоун.

ИГ: Как не модно ты звучишь! Ты должна быть модной девушкой.

Л: Вот поэтому я и говорю: "к сожалению". ИГ (как бы по секрету): К сожалению, я тоже очень, очень люблю Шэрон Стоун. А какой-нибудь там Джонни Депп?

Л: Слащавенький очень. Для меня он очень слащавый.

ИГ: Знаешь, я сейчас был в Нью-Йорке. И присутствовал на одной очень светской вечерике, где было много звезд и прессы. На каком-то моменте я поймал себя на мысли, что нахожусь в поле внимания фотографов. На мне были темные очки и волосы чуть больше чем сейчас. И потом, одна моя знакомая американка мне сказала, что меня спутали с...

Л: Джонни Деппом.

ИГ: Для меня это была большая новость. По-моему у нас просто разные лица.

Л: Что-то есть, что-то... Ну вот, Депп меня совсем не трогает. Сколько я не смотрела фильмов с ним. Может, не рассмотрела. Но, в принципе, я люблю более некрасивых мужчин.

ИГ: Например.

Л: Дастина Хоффмана, например. Его же нельзя назвать красивым, правильно?

ИГ: Наверное, не знаю...

Л: Том Круз. Он вроде красавец. Иногда он мне нравится. Но я не нахожу его таким сексуальным, как там его представляют.

ИГ: Тема секса очень интересная тема, правда?

Л: Я обожаю говорить о сексе.

ИГ: Только не со всеми интересно об этом разговаривать.

Л: Это комплексы, понимаешь? Вот ты бы разделся сейчас догола? Прямо здесь.

ИГ: Скорее, нет.

Л: Вот, это комплекс.

ИГ: Чушь.

Л: Но, извини, даже когда мы при первой встрече раздеваемся друг напротив друга, мы все равно стесняемся, правда?

ИГ: Да, во общем-то, да.

Л: И, когда, мы проводим с человеком полночи в постели, мы расслабляемся, начинаем раскрепощаться. Утро приходит, и мы, развалившись вообще не пойми в каких позах, лежим и все уже по барабану. В любое место можно залезть... Но с самого начала этого-то ведь нет.

ИГ: Это комплексы, конечно.

Л: Вот видишь, а все гораздо проще, гораздо проще, на самом деле. Вот, если бы ты меня хотел, ты бы мог так запросто сказать: "Лика, поехали трахаться"?

ИГ: Не знаю. Это было бы, наверное...

Л: Нет, ну так, впрямую, без всяких, там, подъездов, заездов... "Поехали трахаться" и все...

ИГ: Я думаю, что все бы зависело от ситуации, от настроения. Я думаю, что, если бы ты хотела, то поехала бы, и я бы поехал. Но я бы комплексовал. Я не свободный человек в этом плане. Вообще-то, я тебе, наверное, даже завидую.

Л: Ну, тут-то завидовать нечему. Это очень классное состояние.

ИГ: Да, я знаю. Но я всю жизнь все время усложняю все себе, что-то там накручиваю...

Л: Не надо этого делать.

ИГ: Это легко сказать.

Л: Я - сторонница Фрейда. Я его всего прочла. Он, может, высказывает там, слишком умные мысли, но уже в 16 лет я открыла для себя, что если я не трахалась, там, неделю, извини за грубое выражение, то у меня было плохое настроение, я ходила злая, как собака, наружу прыщи выскакивали.

ИГ: Интересно, как ты перешла эту грань? Как ты разбила комплексы? Мне кажется должен быть обязательно помощник, тот кто поможет тебе...

Л: У меня был такой человек. Это звучало именно так: "Поехали трахаться". И все. И я сказала: "Поехали". Я ехала и везла за собой хвост комплексов. Все же оказалось гораздо проще, вот. А потом мне нравилось ставить людей в неловкое положение. Подойти и поцеловать кого-нибудь, например. И человек сразу думает: "Чего это она?" А я всего лишь навсего проявила к человеку внимание. И, причем, это нравится всем. Всем без исключения - голубым, бисексуалам. Всем. Отрывок разговора, из которого следует, что если пройдет дождь, то он не обязательно смоет все следы

ИГ: Скажи мне, а что это за такая ситуация с Обуховым? (Обухов - бывший продюсер Лики, - прим. Ред.) Все говорят разное. Я просто слышал, что ты кинула его. Л (какое-то время молчит и смотрит на воду, после паузы): Я кинула его... Было бы хорошо, если бы я его кинула сейчас... Знаешь, мне нравится то, что все думают, что я кинула его. Нет, ты знаешь, я очень счастлива, что все так думают. В любой ситуации гораздо приятней, когда ты кидаешь кого-то, а не тебя кидают, да?

ИГ: Это уж наверняка... Его все жалеют. Л (с нескрываемым удивлением в голосе): Его жалеют? Я спрашиваю, его жалеют?

ИГ: Ты знаешь, я не собираю сплетни. Я, в конце концов, так и не смог понять, что там произошло из всех этих отрывочных рассказиков. Вроде там деньги замешаны, у тебя были контракты, ты забеременела, он по этим контрактам платил. Что-то в этом духе.

Л: Так смешно все это слушать. Знаешь, рекламировать себя глупо, но я порядочный человек, глубоко порядочный. Если бы были все эти контракты и какие-нибудь суммы в этом замешаны, то я даю честное слово, что я бы отдала, или мой молодой человек отдал бы. Обухов был просто пешкой в этой игре.

ИГ: Серьезно?

Л: Как бы во многом мне помогал мой молодой человек - все, что касается денег...

ИГ: Это, который сейчас твой муж?

Л: Да, он и до сих пор мне помогает. А расставание с моим продюсером... На самом деле... Я с моим продюсером прожила шесть лет. Это был мой мужчина. ИГ с изумленным взглядом откладывает в сторону тарелку.

Л: Да, я прожила всю свою молодость с этим человеком.

ИГ: Ты серьезно?

Л: Я любила этого человека как жизнь.

ИГ: Но, по-моему, у него есть семья.

Л: У него есть жена, и у него есть сын.

ИГ: А жена знала о том, что...

Л: Да, конечно.

ИГ: И что? И как она себя вела?

Л: Хорошо себя вела. Мы с ней практически дружили.

ИГ: Она одобряла ваш союз?

Л: Да. Мы с ним прожили открыто вместе шесть лет. Шесть лет!... Единственная фраза, которую я ему сказала: "Если бы мой ребенок был от тебя, ты бы так не реагировал на все это". У тебя, - я сказала, - есть сын, теперь мне нужен сын, извини.

ИГ: Что же случилось в конце концов?

Л: Все это... слепость любви. Многое не замечаешь в человеке, когда любишь... Я ему все простила.

ИГ: Вы здороваетесь друг с другом, когда встречаетесь?

Л: Ну, конечно. Причем я первая здороваюсь. Я желаю ему всего самого лучшего. У него столько комплексов, у Сережки. Всего-всего самого лучшего. Пусть он станет лучшим продюсером в этой стране. Пусть он будет лучшим!

ИГ: Как все запутанно в нашей жизни, черт возьми! Иногда я думаю, что я полный дебил. Просто я иногда не всасываю эту жизнь.

Л: Я ему дала большой стимул. Он любит меня до сих пор. Я просто в этом уверена. Он не может признаться себе в этом. Такие люди не могут признаться себе в чем-то таком... Я просто уверена, что если бы сейчас я захотела с ним работать, то он бы согласился. Но я никогда не вернусь к нему. Никогда! Просто я увидела человека со стороны и вдруг осознала - господи, нет, этого не может быть. Это была не я, это был не он. Мы были другими может, сказала я себе. Да, да, мы были другими и были лучше. Он был худее и моложе... Нет, я люблю другого человека. (Какое-то время оба молча жуют.)

ИГ: Знаешь, все что ты делаешь, мне очень симпатично. Ты мне очень симпатична. Но мне почему-то кажется, что ты используешь свой драйв не до конца. Вот, нет такого, как... типа "пришла и говорю".

Л: Я еще много не знаю, Игорь. Я сама для себя открываю многое сейчас. Я занимаюсь музыкой, вокалом. Мой учитель раскрывает меня сейчас. Для меня самой, понимаешь. Были бы с самого начала рядом со мной профессиональные люди, все бы было по-другому.

ИГ: В этом, кстати, большая удача Линды, что рядом с ней вовремя оказался Фадеев. А ты хотела бы оказаться на месте Линды?

Л: На месте Линды я не хотела бы оказаться.

ИГ: Ты не хотела бы иметь такого талантливого окружения?

Л: Не в окружении дело. Дело в том, что...

ИГ: Но это то, о чем ты сейчас говорила. Это тот самый случай, когда окружение сделало королеву.

Л: Ну, для начала, я не назвала бы Линду королевой. Для меня она девчонка, которая еще не состоялась.

ИГ: Само собой. Но на фоне этой всей плесени она выглядит королевой.

Л: Макс (Фадеев, - прим. ред.) талантлив, безусловно. Когда я услышала его "Колыбельную", я плакала... Но, знаешь, каждому дирижеру нужен хороший оркестр... То есть, в этом случае ему нужна была эта струнка... на которой, я не знаю, он бы играл.

ИГ: Ты не хочешь быть ни для кого такой стрункой?

Л: Я не знаю, нашелся бы такой человек, который заставил бы меня вот так слушаться. Во мне столько собственного "я"! Может быть оно неправильное, но оно уже во мне живет. В Линде оно как бы только зарождается.

ИГ: Она уже талантлива тем, что позволила другим накладывать на себя краски. Я называю это талантом "чистого холста".

Л: Я не против. Если бы был альянс, и Макс написал бы там такие талантливые песни, то это была бы удача. Но при условии, что это должно было мне однозначно понравиться. Я надеюсь, что Линде искренне нравится то, что она поет.

ИГ: Последняя вещь очень хорошая. По-моему, "Северный ветер". Очень крепкая песня.

Л: "Мир стал на колени..."? Ну, знаешь, я другой человек.

ИГ: Тебе, наверное, это кажется скучным?

Л: Однозначно. Вот для меня это скучно. Просто скучно. Да, красивая мелодия. Но... "Мир стал на колени". Я сижу и думаю, как же это он стал? Ну как же это грустно, чтобы весь мир стал на колени. Почему? За что?

ИГ: Мне кажется, ты слишком гиперболизируешь.

Л: Я люблю улыбаться, понимаешь?

ИГ: Улыбайся на здоровье. Я просто о том, что не все искусство улыбчиво.

Л: Вот мне нравилась песня Жанны Агузаровой про "расставанье - маленькая смерть". Такой кайф!

ИГ: "Как же эту боль мне преодолеть..."

Л: Вот где пиздец! Тоже вроде бы грусть, да? Или мой "Дождь"...

ИГ: Очень грустная вещь.

Л: Вот ты теперь понимаешь о какой грусти я говорю. Можно и нужно грустить, но для этого не обязательно становиться на колени.

ИГ: Мне очень нравится твой "Дождь", черт возьми!

Л: Я горжусь этой песней! Я горжусь, потому что это даже не песня. Никто в этой стране не сделает такой песни, чтобы ее и пели, и читали, чтобы ее так любили.

ИГ: Я знаю, что она многим нравится и это парадокс. В этой песне совсем нет мелодии, а у нас, как правило, привечают мелодичные песни.

Л: В ней есть мантра, живая мантра.

ИГ: Хотя нет, проигрыш сумасшедший. Пианино.

Л: Большая удача. Там есть строчки, которыми я особенно горжусь. "Ты мой наркотик, мое тело, ты моя душа". Наверное, больше ничего уже не надо говорить, да?

ПАРОХОД "АЛЕКСАНДР БЛОК" ПРИШВАРТОВАН К НАБЕРЕЖНОЙ НЕПОДАЛЕКУ ОТ ЦЕНТРА МЕЖДУНАРОДНОЙ ТОРГОВЛИ.
АДРЕС ПАРОХОДА: КРАСНОПРЕСНЕНСКАЯ НАБЕРЕЖНАЯ, 12; ТЕЛЕФОНЫ 255 9278 / 84. n