Система социальной защиты: этапы формирования и модели

Формирование системы социальной защиты включает не­сколько этапов.

1. Выделение из всего населения целевых групп — лиц, нуж­дающихся в социальной защите. Для этого применяются меха­низмы контроля и критерии определения семейных доходов.

2. Выбор методов, обеспечивающих целенаправленный ха­рактер помощи. С этой целью осуществляется привязка помощи к конкретным регионам страны или социальным группам насе­ления.

3. Оценка уровня жизни, необходимая для правильного оп­ределения целевых групп. Для этого осуществляется обследова­ние семейных бюджетов с учетом всех получаемых доходов в денежной и натуральной формах.

С целью определения адресности социальной помощи при­меняется концепция минимально необходимого уровня потреб­ления. При этом так называемая минимальная потребительская корзина включает набор необходимых товаров и услуг с после­дующим его расширением. Применяются нормы потребления, соответствующие фактической структуре потребления мало обеспеченных людей.

4. Выбор способов предоставления пособий, дотаций, льгот. Они могут предоставляться в денежной и натуральной формах. Использование талонов на продовольствие или одежду обеспечивает целевое использование выделяемой помощи.

Как уже отмечалось, существуют две модели социальной по­литики — централизованная (советская) и западная.

Соотношение различных видов социальной защиты для обе­их моделей социальной политики характеризовалось доминирующим положением социального обеспечения и социального страхования. Что касается государственной благотворительности, то она играет подчиненную роль.

В процессе исторического развития на рубеже XXI в. центр тяжести в социальной политике перемещается с социальной благотворительности на социальное обеспечение и социальное страхование, с дифференцированного подхода — к всеобщности (универсальности). Хотя это и связано с немалыми ресурсозатратами, с увеличением объема финансовых средств госбюджета, однако, в социальном плане преодолевается чрезмерная социальная стратификация населения по имущественному положе­нию, сокращается беднейший слой населения. Это способствует социальной стабильности и единству общества ценой значи­тельных государственных расходов. Достигнутый в послевоен­ные годы во многих развитых странах экономический рост по­зволял гарантировать всем членам общества минимальный уро­вень потребления, т. е. такой набор потребительских благ, кото­рый обеспечивал нормальные условия существования. Более того, в 50—60 годы существовали весьма оптимистические взгляды ученых и политиков не только на уровень, но и на ка­чество жизни, возможности перехода к рациональному и опти­мальному потреблению, т.е. установлению наиболее благопри­ятного для человека объема и структуры потребления.

Чрезмерная ориентация на эгалитарные ценности, когда все члены общества получают равные блага, и требования социаль­ной справедливости как централизованной, так и западной моде­ли социальной системы вплоть до середины 70-х годов выража­лись в усилении затратных направлений социальной политики.

Объем социального бюджета государства достиг такого уров­ня, который стал предельным с точки зрения степени налого­вого бремени. С повышением значимости социальных и налого­вых функций государства усилился процесс бюрократизации системы социальной защиты, увеличивались издержки по орга­низации работы государственной службы в социальной сфере.

Развитая система государственных гарантий социальной за­щиты породила такие негативные социальные явления, как хро­ническое иждивенчество большей части населения.

В 70-х и 80-х годах сузились экономические возможности для решения социальных задач. Наступил кризис обеих моделей социальной политики.

Кризис затронул те модели социальной системы, которые отличались чрезмерно высокой степенью социализации. Соци­альное обеспечение как направление социальной политики было преобладающим по сравнению с социальным страхованием и вспомоществованием. Кроме того, при централизованной систе­ме немалую часть социальных расходов брали на себя предпри­ятия. Однако зависимость от государственного бюджета в конечном счете усиливала нагрузку на централизованное финан­сирование. Более сильные государственные гарантии централи­зованной модели по сравнению с западной порождали еще большее социальное иждивенчество. Но кризис централизован­ной модели социальной системы точно так же, как и кризис за­падной модели, сохранил положительный гуманистический потенциал прежней социальной системы.

Как свидетельствует Декларация Всемирной встречи на выс­шем уровне в интересах социального развития (Копенгаген, 1995), вектор социального развития в XXI в. будет определяться привер­женностью всех стран к концепции ориентации экономики на инте­ресы человека, на более эффективное удовлетворение его потреб­ностей, на рассмотрение вопросов социального развития с пози­ции уважения человеческого достоинства, равенства и социальной справедливости. Следовательно, концепция рассмотрения челове­ка не как средства, а как цели социально-экономического разви­тия сохраняет свою актуальность в перспективе.

Вложения в человеческий капитал являются самыми эффек­тивными, а качество человеческого потенциала — важнейший фактор экономического прогресса и уровня социально-экономического развития страны. Если выстроить все страны мира по уровню экономического развития и классифицировать их по рейтингу индекса человеческого развития, то мы увидим, что они будут находиться в прямой зависимости от качества человеческого потенциала. Причем и темпы научно-технического прогресса, уровень организации, культуры и производительно­сти труда — это производные от человеческого капитала.

Следовательно, в стратегическом плане вложения в человека — это самые эффективные вложения, имеющие наиболее высокую отдачу.

Недооценка рыночных регуляторов в оптимизации растущих потребностей и ограниченных ресурсных, финансовых возмож­ностей была общей причиной кризиса обеих социальных систем в последние 20 лет. Поэтому естественным витком социально-экономического развития цивилизации новейшего периода, т.е. в рамках среднесрочного цикла, является ставка на усиление роли системы трудовой и предпринимательской мотивации, на индивидуальный принцип зарабатывания эффективным трудом своего материального благополучия, на преодоление уравни­тельных, иждивенческих тенденций.