Угроза когнитивного диссонанса

Эмпирическая психология бросает вызов здравому смыслу и серьезно подрывает его самоуверенность в своей самодостаточности. Не каждому из вас это понравится: возникают когнитивный диссонанс и нарастающие сомнения в том, в чем у вас раньше сомнений не было. В самом деле, всякая правда о реальности мира оказывается «хуже» сказок о ней. Даже правда о Деде Морозе может стать серьезным поводом для огорчения. Некоторые люди чувствуют себя дезориентированными, если их установки не находят подтверждений, если нужно пересматривать взгляды и убеждения: изменять то, что казалось незыблемым. И все же это был бы обман, если бы ученые пытались скрыть от общественности и студентов неполную адекватность здравого смысла реальности мира.

Далее будут показаны более конкретно и детально различия между знанием в форме здравого смысла и научным знанием, возможностями познания на уровне здравого смысла и на уровне эмпирической психологической науки.

4.3. Психофольклор и дешевые идеи

4.3.1. Общественные стереотипы и реальность

Как уже отмечалось, здравый смысл, в котором аккумулируется опыт многих людей, приобретает социальныйхарактер. Многие общественные и культурные стереотипы (установки) можно отнести к народной психологии, или психофольклору. Как правило, они не соответствуют реальности мира и не подтверждаются (полностью или частично) данными эмпирических исследований.

Воспользуемся обзором некоторых работ, которые приводит Stanovich (1992) для иллюстрации некоторых общественных мифов.

Существует общее убеждение в ценности для старшеклассников опыта самостоятельной работы. Ее полезность усматривают в следующем. (1) Старшеклассники заработают деньги, и эти деньги можно отложить для оплаты будущего обучения в вузе или включить в текущий бюджет семейных доходов и расходов. (2) Старшеклассники усвоят «рабочий этический кодекс»; позже это позволит им работать более добросовестно и с большей ответственностью. (3) Они станут с большим уважением относиться к достижениям общества в области экономики, а (4) мотивация к учебе возрастет в силу их большей зрелости и более осознанного планирования своего будущего.

Были проведены специальные исследования, направленные на выяснение эффекта опыта самостоятельной работы на поведение, установки и успеваемость старшеклассников. Greenberger and Steinberg (1986)[1] показали, что общественные установки в пользу ценности рабочего опыта старшеклассников были в основном ошибочными. Чрезвычайно малую часть заработанных денег старшеклассники отдавали в семейный бюджет или откладывали на свое будущее обучение в вузе. Зато очень большая часть денег тратилась на покупку роскошных товаров, подчеркивающих высокий социальный статус их владельцев, или потребность в которых искусственно навязывалась телевизионной рекламой. Работа оказала сильный отрицательный эффект на успеваемость старшеклассников. При этом опыт работы сделал их более циничными и способствовал снижению их уважения к работе как таковой, признания ее роли в экономике страны и процветании общества. Работающие старшеклассники делали, например, следующие заключения: «людей, которые работают больше, чем это необходимо, можно считать немного сумасшедшими» или «нет таких фирм, которые заботились бы о своих служащих». Вместе с тем неработающие старшеклассники не были столь циничными в отношении ценностей работы. В конечном итоге, Greenberger and Steinberg пришли к заключению, что опыт самостоятельной работы скорее способствует, чем удерживает старшеклассников от некоторых форм делинквентного поведения. Как замечает Stanovich (1992), похоже, что в обществе создан культурный миф о ценности работы для молодых людей. Однако общая риторика о «созидающем характере» опыта работы и важности знать цену «заработанной копейке» оказалась ложной. Такого рода клише можно отнести к разряду «народных баек» о том, что дети миллионеров заправляют бензином машины на бензоколонках. Подобного же рода «народные истории» обнаруживают антропологи в развивающихся странах — истории, которые вызывают у людей оптимизм и надежду; они включены в культурные практики этих стран, но не имеют, однако, оснований для этого в реальности.

Еще один пример общественного стереотипа — о детях, которые имеют высокие достижения в учебе и много читают. Типичное мнение заключается в том, что физическое состояние у таких детей ослаблено, а уровень их социального приспособления понижен («книжные черви» являются неженками и трусами). Вопреки этому, однако, эмпирические исследования свидетельствуют о том, что дети, которые имеют высокие достижения в учебе и много читают, физически более крепкие и в большей степени вовлечены в общественные мероприятия, чем дети, которые не читают или читают мало книг. Дети с высокими достижениями в учебе, имеют больше шансов быть принятыми сверстниками, чем дети с низкими достижениями в учебе (Gage & Berliner, 1984). Более вероятно, что спортом, оздоровительным бегом, туризмом занимаются люди, которые много читают, чем люди, которые мало читают (Zill & Winglee, 1990).

В фильмах читатели книг часто показываются как отшельники, замкнутые, необщительные, погруженные в себя личности. Книги, казалось бы, замещают им остальной мир. Однако это — стереотип, созданный сценаристами и режиссерами, миф, продиктованный здравым смыслом. Согласно эмпирическим данным, читатели не являются ни интровертами, ни социально отверженными; они проявляют высокую активность в широком социальном и культурном диапазоне. Вопреки расхожим мнениям, уровень их активности выше активности тех, кто не читает книги (Market Facts, 1984).

В одном из исследований опрашивали родителей о том, что, по их мнению, угрожают безопасности их детей. Большая часть родителей беспокоилась о насильственном похищении их чад. Фактически же, вероятность наступления такого события равна 1/700000 (MacDonald, 1990), а вероятность гибели ребенка в автомобильной катастрофе, в 100 раз выше вероятности его похищения (Paulos, 1988). Таким образом, американские родители беспокоятся в большей степени о низковероятных событиях, чем о высоковероятных (MacDonald, 1990). Этот факт также свидетельствует против здравого смысла.

Здравый смысл подсказывает, что большинство женщин страдает от предменструального синдрома (ПМС): перед наступлением менструаций женщины испытывают напряжение, перепады настроения, раздражительность, депрессию. Когда женщин просто спрашивали об этом, они действительно сообщали о повышении эмоционального напряжения перед наступлением менструаций. Однако, когда они вели дневник своих настроений в течение долгого периода времени, обнаружилось, что у большей части женщин нет никакой связи между их настроениями и временем, предшествующем менструациям (McFarland, Ross, & DeCourville, 1989; Slade, 1984). В другом исследовании, которое носило систематический характер, было установлено, что примерно у 50% женщин, которые жаловались на симптомы ПМС, не было значимых связей между их эмоциональными состояниями и менструальным циклом (Gitlin & Pasnau, 1989). Эти данные показывают, что в ряде «свидетельских» показаний проявляется здравый смысл людей. Самоотчеты («свидетельские» показания) могут вводить в заблуждение не только общественное мнение, но и исследователей.

Известную роль в порождении общественных стереотипов играют СМИ. Представьте, что по ТВ прошло сообщение о том, что аэробус потерпел катастрофу, 413 человек погибло. Очевидно, вы подумаете, как это ужасно. На следующей неделе ТВ сообщает о новом несчастье: вновь произошло крушение аэробуса, 442 погибших. Какое ужасное событие! Скорее всего не все в порядке с системой пассажирских авиационных перевозок. На следующей неделе ТВ вновь сообщает о крушении аэробуса: третья катастрофа, 432 человека погибли. Не только вы, но все СМИ, общественные деятели, политики потребуют создания правительственной комиссии для проведения расследования. Между тем каждую неделю на дорогах США погибает примерно 457 человек в легковых машинах плюс дополнительно 263, кто погибает на грузовиках и мотоциклах (данные национального совета безопасности США за 1990 г.). Однако вопрос безопасности на автомобильных дорогах не столь яркий, как авиационная катастрофа. На дорогах 720 человек не погибают одновременно и на одном и том же месте. 720 погибших на дорогах — это «статистика», а 400 человек, погибших одновременно и в одном и том же транспортном средстве — это событие, которое завораживает и захватывает дух своими масштабами и последствиями.

Психологи объясняют это явление «яркостью случая». Люди обращают внимание на случаи и проблемы, которые являются яркими и поражают воображение своей необычностью. Вот почему авиационные катастрофы привлекают к себе всеобщее внимание, в то время как автомобильные аварии стали чем-то обыденным и привычным. Представьте теперь абсурдность ситуации, когда ваш друг вез вас 30 км на машине до аэропорта и затем желает вам безопасного полета протяженностью в 1200 км. Печальная ирония этого примера состоит в том, что шансов погибнуть в автокатастрофе у вашего друга в три раза выше, чем у вас в полете на расстояние в 1200 км (Stanovich, 1992). «Яркость случая» — еще одна особенность здравого смысла, которая приводит к заблуждениям и ошибкам.

Дешевые идеи

Идея считается научной, если ее можно подвергнуть проверке. При эмпирическом тестировании научная идея либо поддерживается, либо отвергается. Эмпирическая поддержка свидетельствует о научной состоятельности идеи. Если научная идея не получает эмпирической поддержки, она отвергается, но не всякую идею можно подвергнуть эмпирической проверке. Такие идеи, считаются ненаучными; эмпирическая психология их отвергает. В этих двух положениях — краткая суть принципа фальсификации (Поппер, 1983).

В отличие от эмпирической психологии, здравый смысл оперирует прежде всего идеями, которые невозможно тестировать эмпирически. Довольно часто здравый смысл поднимает проблемы так называемой предельной реальности. Как возникла вселенная? Есть ли у времени начало? Какова природа жизни? По выражению Gould, биолога и популяризатора науки (цит. по: Stanovich, 1992), такого рода проблемы имеют псевдорешения, и они основаны на дешевых идеях. Любой сообразительный человек может изобрести дюжину вопросов, относящихся к предельной реальности. Но ученые не тратят попусту время на вопросы о предельной реальности, потому что никому еще не удалось изобрести способы их эмпирического тестирования и, следовательно, невозможно решить, верны они или ложны.

Здравый смысл имеет склонность к изобретению всеобщих теорий («гранд-теорий»). Они настолько глобальны, запутаны и расплывчаты, что их используют для объяснения всего, чего угодно. Однако гранд-теории невозможно фальсифицировать и, стало быть, нельзя проверить ни их истинность, ни диапазон их действия. Между тем научные теории фальсифицируемы. Они имеют определенный диапазон действия и ограничены определенными условиями и обстоятельствами. Поэтому проверка истинности научных теорий возможна.

Гранд-теории предлагают дешевые идеи для массового потребительского спроса. Они могут вызывать чувство определенности и эмоционального комфорта от ощущения всеобщей ясности и понятности. Однако это ложные чувства и ощущения, поскольку они замешаны на спекулятивных идеях. Профессиональные исследователи напротив, ориентируются на идеи, содержащиеся в научных теориях.

Научные теории предлагают идеи, которые служат решению одних проблем, но неизбежно оставляют открытыми и нерешенными другие. С точки зрения эмпирической психологии особенности психики, личности и поведения людей — это великая тайна и загадка. Исследователи раскрывают эти тайны и загадки последовательно и постепенно. Благодаря этому многое из того, что было непонятно вчера, становится понятным сегодня. В то же время многое требует пересмотра и переосмысления, а многое остается непонятным до сих пор. Истина не постигается внезапным озарением, осветившим вдруг все уголки мироздания, в котором мы живем.

Здравый смысл, напротив, исходит из собственного совершенства и претендует на абсолютное знание. Здравый смысл позволяет чувствовать людям свою самодостаточность и самоценность. Это обстоятельство важно учитывать в прикладном плане: при психологическом консультировании и на сеансах психотерапии. Но перенос этого «состояния души» в область науки и производства эмпирического знания вреден, так как создаваемые здравым смыслом гранд-теории затемняют суть эмпирического познания и не имеют к нему никакого отношения.

Когнитивные предубеждения

Когнитивные предубеждения — еще одна характерная черта здравого смысла. Часто люди рассуждают и/или принимают решения, которые оказываются пригодными для одних ситуаций, но вводят их в заблуждения в других ситуациях. Психологи обнаружили не менее 30 когнитивных предубеждений (пристрастий, необъективных смещений в оценках) (Lewicka, 1985). Когнитивные предубеждения разделяют на искажения подтверждений и искажения сравнений.

Интуиция

Интуиция — важный когнитивный процесс. Порой человек не имеет другой возможности продолжить какое-либо действие иначе, чем следуя подсказке интуиции. Интуиция также может помочь принять решение в ситуациях, с которыми человек не встречался прежде. Однако интуитивная подсказка о том, что может быть правдой, не всегда согласуется с тем, что есть правда на самом деле.

Столетиями люди верили Аристотелю, что более массивные тела падают быстрее, чем менее массивные. Видимо, утверждение Аристотеля соответствовало интуиции людей. Однако, Галилей установил опытным путем, что падая, тела ускоряются одинаково независимо от их массы.

Восприятие может быть искажено тем, что человек неадекватно завышает вероятность одних событий и занижает вероятность других.

Представьте, что воры два раза пытались выхватить у вас сумочку или вытащить кошелек во время прогулки. Вы начинали бороться с ними, но нуждались в помощи. Первый случай происходил в присутствии многих людей, наблюдавших за этим происшествием. Во втором случае свидетель – только один человек. Вопрос состоит в следующем: в какой из двух ситуаций вы имели больше шансов рассчитывать на помощь?

Интуиция вроде бы подсказывает, что чем больше людей, тем больше вероятность получить помощь. Здесь, однако, действует противоположный эффект. Более вероятно получить помощь в ситуации, когда присутствует один, а не много человек (цит. по: Schaughnessy & Zechmeister, 1994).

Интуитивная статистика

Закон больших чисел и средних значений

Что происходит, когда люди пытаются оценить относительную частоту события, которое может произойти?[2] Допустим, вас просят предсказать, как часто в серии из четырех бросаний монеты будет выпадать «орел». У монеты две стороны — «орел» и «решка». Выпадение «орла» или «решки» — независимые друг от друга случайные события, и потому существует равная вероятность выпадения как «орла», так и «решки». Следовательно, лучшим предсказанием будет следующее: два «орла» при четырех бросаниях монеты, т.е. вероятность в 50% является наиболее высокой для одного случая из двух независимых и в равной степени случайных событий при четырех бросаниях монеты.

Однако в серии из четырех бросаний монеты выпадений «орла» вообще может не произойти. Дело в том, что сделанное выше предсказание, — два «орла» при четырех бросаниях монеты верно, но не для четырех, а для большого количества бросаний монеты. Если вы будете бросать монету 1000 раз, тогда действительно получится так, что «орел» и «решка» выпадут примерно одинаковое количество раз. Это не значит, что «орел» выпадет точно 500 раз, и столько же раз выпадет «решка». Например, «орел» может выпасть 525 раз, а «решка» — 475 раз. Однако в целом различия между количеством выпадений «орла» и «решки» будет примерно равным, т.е. около 50%. Это явление подчиняется закону больших чисел, который открыл Бернулли.

Одно из недоразумений, связанных с законом больших чисел, проистекает из отношений этого закона с другим законом, законом средних. Предположим, после 10 бросаний монета ни разу не упала «орлом» вверх. Общая вера состоит в том, что теперь вероятность выпадения «орла» должна быть выше, чем вероятность выпадения «решки». Люди исходят при этом из закона больших чисел. Они рассуждают примерно так. Количество выпадений «орла» должно быть чаще после предшествующих частых выпадений «решки». Иначе говоря, если часто выпадает одна сторона монеты, то затем должна происходить компенсация в виде более частых выпадений другой стороны.

Ошибочность этого рассуждения проистекает из того, что человек представляет вероятности выпадений разных сторон монеты как взаимосвязанные между собой. На самом же деле вероятность выпадения «орла» и вероятность выпадения «решки» являются независимыми друг от друга событиями. Следовательно, если после 10 бросаний монета ни разу не упала «орлом» вверх, это не значит, что вероятность выпадения монеты «орлом» вверх при следующих 10 выпадениях станет выше. Но это значит, что при большом количестве бросаний монеты (например, 1000 и более раз), монета будет падать «орлом» и «решкой» вверх в среднем примерно одинаковое количество раз (закон средних чисел). Например, монета может упасть «орлом» вверх» 475 раз, а «решкой» вверх — 525 раз.

Иллюзорная корреляция

Если человек воспринимает несколько событий как взаимосвязанные, в то время как в действительности они не связаны, значит он занимается иллюзорной корреляцией явлений — еще одно когнитивное предубеждение здравого смысла.

Ward and Jenkins (1965) знакомили участников исследования с результатами гипотетического 50-дневного эксперимента с облаками, которые специально обрабатывают для того, чтобы вызвать осадки. Участникам сообщали, засевали облака или не засевали, и выпадали осадки или не выпадали по каждому из 50 дней наблюдений. Ward and Jenkins так построили эксперимент, что вероятность дождей в дни, когда облака засевали, и в дни, когда облака не засевали, были одной и той же. Иначе говоря, между засевом облаков и выпадением осадков не были никакой связи. Тем не менее участники были убеждены, что существует общая вариация (связь) между засевом облаков и выпадением осадков. Ward and Jenkins объясняют данное явление тем, что люди склонны верить скорее тем событиям, которые поддерживают их стереотипы, а не тем, которые их стереотипы подвергают сомнению. Это значит, что участники эксперимента обращали больше внимания и прочнее запоминали дни, в которые засевали облака и шел дождь, чем дни, в которые облака не засевали, но также шел дождь. Эти результаты представляют собой пример иллюзорной корреляции.

4.4.3. «Я знал это!»

Бывает так, что человек взывает к здравому смыслу после наступления события. Но он утверждает, что наступившее событие «очевидно» и он знал о нем заранее. Заметьте, событие кажется очевидным именно послетого, как оно совершилось. До наступления событие не кажется очевидным. Это — феномен «я знал это!» (Fischhoff, 1975, 1977; Slovic & Fischhoff, 1977).

В повседневной жизни, как правило, мы не думаем о событии до момента его наступления. Но когда оно наступает, обычно находятся объяснения, почему оно случилось. В результате мы как бы и не удивляемся этому событию. Как сказал датский философ Сёрен Кьеркегор «Жизнь идет вперед, но понимаешь ее задним числом». Артур Конан Дойл эту же мысль выразил так: «Легко быть мудрым после того, как что-то уже произошло» (цит. по: Майерс, 1996).

В социальной психологии феномен «Я знал это» описан как ошибка хиндсайта. О шибка хиндсайта есть тенденция людей преувеличивать свою способность предвидеть какие-либо события, поскольку они делают свои прогнозы после того, как событие произошло, и после того, как результат стал известен.

Создайте две условные группы студентов. Инструкция для студентов первой группы может быть следующей. «Социальные психологи обнаружили: выбираете вы друзей или влюбляетесь, вас более всего привлекают люди, чьи особенности отличаются от ваших собственных особенностей. Оказывается, верна старая поговорка «Противоположности притягиваются»». Инструкция для студентов второй группы может быть следующей. «Социальные психологи обнаружили: выбираете вы друзей или влюбляетесь, вас более всего привлекают люди, чьи особенности похожи на ваши собственные особенности. Оказывается, верна старая поговорка «Ворон — к ворону, голубь — к голубю».

Сначала в каждой группе по отдельности попросите студентов объяснить этот факт. Затем спросите, этот факт удивил их или не удивил. Как правило, студенты любой группы скажут, что ничего удивительного в этом нет. В свою очередь вы можете заметить, что факты, которым не удивились студенты обеих групп, были взаимоисключающими (Майерс, 1996).

Когда человек имеет дело с новым событием, он немедленно включает новое знание о нем в багаж своих прежних знаний. При этом граница между новыми и прежними знаниями размывается: они объединяются и сливаются. Но из-за этого новое знание не воспринимается как собственно новое. Знание о событии, возникшее после того, как оно наступило, интерпретируется как знание, возникшее до его наступления. Следовательно, хотя люди полагают, что могут объяснять события «наперед», в действительности они интерпретируют их, оглядываясь «назад».

Ошибка хиндсайта приводит также к тому, что здравый смысл допускает взаимоисключающие умозаключения об одних и тех же событиях и не усматривает в этом противоречий. На самом деле, если взаимоисключающие выводы об одних и тех же событиях возможны, значит, они не имеют никакой цены. Примерами взаимоисключающих умозаключений могут служить пословицы (см. табл. 1).

Таблица 1. Пословицы с взаимоисключающими выводами (по Майерсу, 1996)

Любовь не страшится разлук	С глаз долой — из сердца вон
Если много поваров, это портит суп	Ум хорошо, а два — лучше
Что написано пером, того не вырубишь топором	Не по словам судят, а по делам
Невозможно научить старую собаку новым трюкам	Учиться никогда не поздно
Богатство разум рождает	Убыток — уму прибыток
Промедление смерти подобно	Не зная броду, не суйся в воду
Кто предупрежден, тот вооружен	Не говори «гоп», пока не перескочишь
Страх сильнее любви	Любовь сильнее страха
Слезами горю не поможешь	Горе в слезах выплачешь