Феномен психологического времени

Биологическое время

Повседневна жизнь обычного человека расписана буквально поминутно. Однако мы редко задумываемся о том, что наш организм – биологическое существо, у которого есть свой ритм, никак не связанный с нашими планами.

Биологическое время – это собственное внутреннее время биосистемы, которое характеризует прежде всего наиболее важные процессы жизнеобеспечения связанная прежде всего со строгой периодичностью физико-химических процессов Некоторые исследователи считают, что природа биологического времени. обусловлена способностью организмов воспринимать циклические колебания геофизических факторов (суточная и сезонная периодичность электрического и магнитного поля Земли, солнечной и космической радиации и т.д.). Способность отсчета времени наблюдается на разных уровнях биологической организации.

Научно обоснованная идея о биологическом времени принадлежит В.И. Вернадскому, который этим понятием обозначал время, связанное с жизненными явлениями. Ф. Чижек (1967) обращает внимание на то, что в разном возрасте нужно неодинаковое количество физического времени для совершения равной физической работы. Примером отличия физического и биологического времени является календарный и биологический возраст человека. Две формы времени (физического и биологического) не тождественны, при сведении биологического времени к физическому утрачивается представление о специфике биологических систем. В современной научной литературе приводится много свидетельств довольно существенной изменчивости масштабов времени в психофизическом восприятии его течения человеком. Особенно это касается стрессовых ситуаций, когда время «сжимается» или «растягивается».

Может ли человек обладать некоторым чувством осознания времени? Этот вопрос обсуждался философами и учеными еще задолго до В.И.Вернадского. Так например, Мах в противоположность Канту утверждал, что время не является априорным условием умственной деятельности, но должно рассматриваться как особое апостериорное ощущение, то, по его мнению, было связано с «работой внимания». Гюйо указал, что это ощущение времени, если оно существует, является смутным, беспорядочным и весьма склонным к ошибкам. Тем не менее, несмотря на трудности и запутанность нашего сознательного осмысления времени, то есть времени на психологическом уровне, появляется все больше доводов в пользу существования надежных биологических часов не только в человеке, но также в животных и даже в растениях.

Некоторые наиболее интересные исследования по этому вопросу были сделаны при изучении перелетов птиц. Специалисты утверждают, что птицы могут поддерживать определенный курс по положению Солнца и с помощью какого-то вида «внутренних часов». Хотя этот механизм еще очень мало известен, считается, что во многих случаях он обладает удивительной точностью. Эти внутренние часы вместе с врожденной способностью чувствовать положение Солнца на небе позволяют молодым и неопытным птицам лететь приблизительно в правильном направлении во время осенних перелетов. В замечательной серии экспериментов Крамер приучал скворцов кормиться в одном месте в определенное время дня, а затем испытывал птиц в другое время. Крамер нашел, что они все же обнаруживали место кормления. Он сделал вывод, что птицы могут следить за регулярным суточным движением Солнца и что они имеют некий вид внутренних часов, позволяющий им действительно измерять течение времени. Он открыл также, что, если их держать в закрытом помещении, освещаемом электрической лампочкой, они тем не менее систематически изменяют свою ориентировку в течение дня в соответствии с вращением Земли, обнаруживая тем самым внутреннюю природу процесса.

Еще более замечательными являются результаты экспериментов по миграции соловьев, сделанных во Фрейбурге Зауэром. Так как эти птицы летают главным образом ночью, выводок был высижен в специально спроектированной исследовательской клетке внутри планетария, где птицы жили в иллюзии непрерывного лета. Без каких-либо внешних намеков о времени года, когда наступила осень, они начали беспокойно летать ночь за ночью, как будто проинформированные внутренними часами, что пришло время сниматься с места. Более того, эксперименты определили, что они перелетают по звездам с помощью точного чувства времени, то дает им возможность соотносить картину неба в любое время года с географией земной поверхности.

Стойкая суточная ритмичность была найдена у многих животных. Часто она сохранялась, даже когда они удалялись из определенного окружения, с которым эти периодические изменения давали им возможность бороться. К примеру, медузы на берегу разжимаются, когда их накроет вода, но, если поместить их в бак с морской водой, они продолжают разжиматься, открываться и сжиматься в соответствии со временем прилива и отлива, хотя в баке нет ни прилива, ни отлива. Вполне точный внутренний механизм контроля времени обнаруживается также у насекомых. В частности, медовые пчелы, по-видимому, имеют очень хорошую память времени, которая предупреждает их о бесполезности путешествий к цветам, дающим нектар только в определенное время дня. Известный знаток поведения пчел Карл Фриш нашел, что их можно приучить прилетать к кормушке в определенное место в одно и то же время на протяжении ряда дней, но не в различное время, благодаря чему обнаруживается существование какого-то внутреннего суточного цикла.

Во многих случаях оказывается, что биологические часы некоторым образом зависят от метаболической активности. В случае если животные, впадают в зимнюю спячку, биологические часы могут приостанавливаться. Значительно чаще на биологические часы оказывает большее или меньшее влияние внешняя температура. Так, Лёб нашел, что, если мух содержать при слишком высокой температуре, они быстрее стареют и скорее умирают. Пчелы, которых кормили химикалиями, усиливающими их метаболизм, стремились прибыть слишком рано к цветам, от которых они обычно получали нектар. С другой стороны, если они помещались в рефрижератор в промежутке между полетами, они стремились прибыть к цветкам позднее.

В пределах, совместимых с функциями жизни, повышение (или понижение) температуры вызывает ускорение (или замедление) внутреннего времени организма, определяемого скоростью его физиологических процессов. Это происходит из-за того, что уровень температуры является первичным фактором, контролирующим химическую активность, лежащую в основе этих процессов. Когда температура организма повышается, органическая активность усиливается, внутренние метаболические часы идут быстрее и кажущаяся длительность единицы времени соответствует более короткому интервалу физического времени.

Тем не менее, имеются данные, что даже у многих холоднокровных организмов есть биологические часы, на которые мало влияют изменения температуры, по крайней мере в пределах приблизительно от 10 до 30° С. С. Это трудно понять, если часы зависят от метаболической активности, и заставляет думать, что они могут быть клеточными. К примеру, Ф. А. Браун и его ассистенты, работая в Вудс-Хоуле, Массачусетс, исследовали часы, которые контролируют ритм расширения и сокращения пигментных клеток обычного манящего краба. Он обнаруживает строго 24-часовой цикл изменений цвета. В течение дня черный пигмент его спинных «клеток распространялся по этим клеткам, делая их темными, и таким образом защищал краба от яркого солнца и хищников. С наступлением ночи краб становится бледнее, так как пигмент концентрируется в ядрах клеток, а с рассветом весь цикл начинается сначала. Несколько таких крабов были помещены в темную комнату, в той поддерживалась постоянная температура, и обнаружилось, что колебания температуры от 26 до 6°С не действуют на ритм. Хотя при более низкой температуре имеющееся распространение клеточного пигмента было значительно меньшим, чем при более высокой, часы, связанные с последовательностью изменений цвета, шли согласно смене дня и ночи и давали ошибку не более нескольких минут в два месяца. Однако, когда температура понизилась почти до 0°С, ритм исчез. Когда температура опять повысилась, ритм восстановился, но с соответствующим отставанием по фазе. Когда низкая температура поддерживалась на протяжении шести часов, восстановленный ритм отставал по фазе на четверть цикла, а если бы низкая температура сохранялась 24 часа, восстановленный ритм находился бы в фазе.

Кроме того, было найдено, что период максимального потемнения стремился наступать позднее приблизительно на пять минут каждый день. Этот период соответствовал времени максимального отлива, то изменялось с такой скоростью день за днем. Отсюда было ясно, что, кроме 24-часового цикла, должен иметься другой цикл в 12 часов 25 минут. Обнаружилось, что этот ритм также существует с замечательной точностью. Обобщая, Браун предсказал, что «развитие точных независимых от температуры внутренних часов приносит такую пользу, помогая организмам приспосабливаться к окружающей среде и поддерживать их жизнестойкость, что они будут обнаружены у всех живых существ».

Фактически каждая живая клетка может иметь свои собственные часы. Это не будет удивительным, если вспомнить, что клетка, в отличие, скажем, от камня, обычно имеет определенную историю жизни, заключающуюся в точной последовательности биохимических процессов.

Если рассматривать скорость звездного времени как постоянную, мы находим, что физиологическое время разных людей различно, а также меняется у одного и того же человека на разных стадиях его жизни. Леконт дю Нуйи полагает, что, хотя не все биологические явления замедляются с одинаковой скоростью в процессе старения, мы можем все же говорить об основном физиологическом времени, связанном с размножением клеток, так как это «основное явление при строительстве живой материи». Тот факт, что замедление органических процессов с возрастом, в общем, представляет собой флуктуирующий, а не полностью регулярный процесс. Может показаться противоречащим нашей гипотезе о довольно точных внутренних часах, но последняя относится только к коротким интервалам времени по сравнению с нормальным периодом жизни, тогда как флуктуации физиологического времени относятся к значительно более продолжительным интервалам. Физиологическое время отличается от физического времени тем, что оно является в сущности внутренним, временем, связанным с областью пространства, занимаемой живыми клетками, которые относительно изолированы от остальной вселенной. Физиологическое время регулируется реакцией клеток на изменения, происходящие внутри этой области, к примеру, скоростью накопления отработанных продуктов. Если состав области искусственным образом поддерживается неизменным, то жизнь в ней действительно является вечной, но в природе продолжительность жизни контролируется тем фактом, что нельзя полностью избежать медленных прогрессивных видоизменений в сыворотке и ткани. Таким образом, постепенное замедление наших физиологических процессов создает иллюзию, что, когда мы становимся старше, время стремится все более убыстрить свой бег.

Существует ли какая-нибудь система или орган отвечающий за то самое чувство времени? хотя в общем считается, что человеческое чувство времени не связано с каким-либо особым органом тела, в течение последних тридцати лет физиолог Анри Пьерон и другие предполагали, что определение человеком времени, вероятно, зависит главным образом от процессов в центральной нервной системе, в частности от мозговых ритмов (которые ускоряются с повышением температуры тела). Эта гипотеза недавно была разработана физиком У. Гудди и значительно более детально математиком Норбертом Винером.

Конечно, кроме нервной инфраструктуры, имеется много органов тела с ритмическим характером активности, особенно артериальный пульс, который давно известен своим в общем регулярным ритмом при постоянных условиях. Но Гудди утверждает, что благодаря своей обобщающей функции как конечного посредника нашего осознания всех ритмических механизмов тела, которые в основе не являются нервными, центральная нервная система представляет внутренние часы в последней инстанции. Хорошо известно, что память и предвидение, так же как здравый смысл, сосредоточение внимания, способность суждения и т. д., нарушаются, если повреждена кора мозга. Гудди указал, что эти разные процессы имеют одну общую основополагающую черту, а именно потерю временной оценки. Таким образом, если память пропадает, воспоминание и упорядочивание прошлого времени нарушается. Потеря сосредоточения внимания обусловлена неспособностью сохранить «на мелкой шкале» сенсорномоторную активность, непосредственно касающуюся настоящего, а потеря предвидения, здравого смысла и способности суждения означают дефект «вперед смотрящей памяти» или предсказания. Если эти способности развиты недостаточно, то больной не может больше оценивать степень вероятности будущих событий на основе информации, поступившей из прошлого.

Со времени новаторских исследований английского физика Р. Кэйтона в 1875 году было известно, что мозг генерирует электрические токи. С дальнейшим усовершенствованием регистрирующих приборов Ганс Бергер открыл в 1924 году непрерывную ритмичную деятельность мозга. Но только в 1934 году Эдриан и Мэтьюс убедительно показали, что электроэнцефалограммы, зарегистрированные в виде разности потенциалов между парой электродов, прикрепленных снаружи черепа, представляют собой запись деятельности мозга. Соответствующая разность потенциалов очень мала, порядка десяти микровольт, но частоты колебаний более существенны, чем амплитуды. Разложение записей на гармоники очень сложно, но были обнаружены четыре основных типа ритма, каждый из которых характеризуется особой частотой колебания. Из них наиболее важен у нормального взрослого человека (особенно на задней части черепа) так называемый альфа-ритм, частота того колеблется от 8 до 12 периодов в секунду, в среднем приблизительно 10 периодов в секунду. Гудди утверждает, что этот ритм является конечной абстракцией от всех других ритмов тела и представляет внутренние часы как таковые. Эта гипотеза подвергается сомнению вследствие того, что альфа-ритм исчезает, когда мозг наиболее активен. Как правило, это наиболее ясно видно, когда глаза закрыты и субъект отдыхает. Если он откроет глаза или начнет интенсивно думать над проблемой, этот ритм оказывается чрезвычайно трудно обнаружить. Норберт Винер указал, однако, что, так как мы можем генерировать альфа-ритм искусственно, воздействуя на глаз видимым мерцанием от внешних импульсов со скоростью около 10 в секунду, разумно предположить, что естественный ритм является реакцией мозга на мигания, которые вызываются его собственными внутренними колебаниями'. Тщательный анализ записей показывает, что в области вокруг особой средней частоты, близкой к 10 герцам, имеется острый пик большой интенсивности и с малой шириной по частоте (менее 0,1 герца) в центре. Винер утверждает, что эта узкая полоса частот представляет собой часы мозга, идущие с точностью около двух тысячных или около трех минут в день. В пользу этой интерпретации он приводит данные недавнего анализа явления «времени реакции», то есть времени задержки нашей реакции на предостерегающий сигнал. Вместо существования фиксированного интервала между воздействием, скажем, на глаз и последующим действием мускулов имеется, пишет он, «реальное доказательство того, что глаз не может передать мозгу свое раздражение прежде, чем в определенный момент «тикнут» часы в мозге, а частота «тикания» составляет, по-видимому, около 10 в секунду». Точно так же, когда импульс идет от мозга к мышцам, он, по-видимому, передается не непрерывно, но должен ждать, пока тикнут другие часы, а эти часы также, кажется, тикают с той же скоростью. Поэтому Винер заключил, что рассматриваемые часы совпадают с часами, находящимися в центре альфа-ритма.

Что касается возможного механизма этих часов, то коллеги Винера М. Брэзье, Дж. Барлоу и У. Розенблит обнаружили, что некоторые локальные колебания активности в мозге, по-видимому, имеют тенденцию синхронизироваться друг с другом. Следовательно, какими бы нестройными ни были осцилляторы мозга, они могут, тем не менее, составить сравнительно синхронную комплексную систему. Более того, предварительный математический анализ обнаруживает распределение интенсивностей вокруг центральной частоты с шириной, подобной ширине распределения, ранее полученной из электроэнцефалограмм, с острой, узкой полосой частот большой интенсивности в центре. Винер предполагает, что «здесь мы имеем механизм, обеспечивающий точность часов мозга».

Феномен психологического времени

Познать время и овладеть временем - это задачи, решение которых имеет важнейшее значение для развития человеческой культуры, общества и личности. Не всякое время может быть сведено к хронологии. И прежде всего это относится к времени человеческой жизни.

Понятие "хронологическое время" могло бы показаться тавтологическим в ньютоновскую эпоху. Вечный и неизменный хронометр вселенной - абсолютное ньютоновское время - по мере развития конкретных научных дисциплин стал давать все более ощутимые сбои. Совершенный А.Эйнштейном переворот в физике заставил мир прислушаться к ускоряющимся и замедляющимся собственным часам движущихся систем, а дальнейшее развитие физики элементарных частиц, квантовой механики поставило вопрос о возможности нарушения считавшихся ранее универсальными свойств времени на уровне микромира.

 

Развитие эволюционной теории, генетики подготовило почву для изучения биологического времени, как собственного времени биосистем, обусловленного спецификой пространства их функционирования и закономерностями развития живой природы. Подтверждением концепции биологического времени стало открытие биологических часов - физиологических процессов, задающих ритм жизнедеятельности.

До некоторого момента говорилось о так называемых пустых интервалах времени безотносительно к деятельности индивида и его психическим состояниям. Однако многочисленные исследования обнаружили связь между субъективной длительностью времени и характером деятельности испытуемых. Были установлены общие закономерности: чем выше уровень активности и мотивации, чем больше интереса вызывает работа, тем относительно короче кажется длительность времени. Надежность полученных данных послужила основанием для постановки вопроса о природе и свойствах психологического времени.

Выделяются три взаимосвязанных масштаба психологического времени - ситуативный, биографический, исторический. Некоторые, наиболее значимые для индивида ситуации, сопровождающиеся специфическими формами переживания времени, приобретают статус жизненно важных событий, становящихся вехами на жизненном пути человека. Их сутью определяется основное содержание человеческой жизни, а взаимосвязями - отношения принадлежности к прошлому, настоящему и будущему, т.е. временную структуру жизни, на основе которой формируется индивидуальная концепция времени.

Иногда разные масштабы психологического времени совмещаются. Так, может возникнуть ситуация, в которой личность переживает время в масштабе истории, если эта ситуация порождена переломными событиями общественной жизни. Это - ситуация подвига, героического поступка, решающего революционного действия, когда человек отчетливо осознает, что исторический процесс осуществляется и в его собственном времени и пространстве, "здесь" и "сейчас". Совмещение ситуативного и биографического масштабов психологического времени происходит в критических ситуациях, когда в переживании нескольких минут или часов укладывается вся жизнь. Такую ситуацию по собственным переживаниям перед казнью описывает Достоевский: "Выходило, что остается жить минут пять, не больше. Он говорил, что эти пять минут казались ему бесконечным сроком, что в эти пять минут он проживет столько жизней, что ему сейчас нечего думать о последнем мгновении...".

Проблема психологического времени в масштабе человеческой жизни получила теоретическое обоснование в работах П.Жане, Ш.Бюлер, К.Левина, С.Л.Рубинштейна, Б.Г.Ананьева. В последние годы интерес к ней постоянно возрастает, увеличивается количество теоретических и эмпирических исследований в данной области.

 

Ставшая традиционной "событийная концепция психологического времени" связывает особенности психического отражения человеком времени (скорости, насыщенности, продолжительности) прежде всего с числом и интенсивностью происходящих в его жизни событий: изменений во внешней среде (природной и социальной), во внутреннем мире человека (мыслях и чувствах), в его действиях и поступках. Однако в рамках событийной концепции не получили удовлетворительного решения такие фундаментальные проблемы, как определение границ и содержания психологического настоящего, взаимосвязь прошлого и будущего, субъективная обратимость времени, механизмы формирования определенных временных свойств психической деятельности.

Иной подход к проблеме психологического времени предлагают Е.И.Головаха и А.А.Кроник. Они показали, что ответы на вышеуказанные вопросы могут быть получены путем анализа событий не самих по себе, а в их взаимосвязи. Авторы предлагают "причинно-целевую концепцию психологического времени", в соответствии с которой особенности отражения личностью временных отношений в масштабе жизни определяются ее представлениями о характере детерминации одних значимых жизненных событий другими. Эмпирическая проверка этой концепции осуществлялась на основе специально разработанного Е.И.Головахой и А.А.Кроником метода, с помощью которого возможны измерение и регуляция психологического времени личности.

История изучения проблемы психологического времени

На протяжении длительного исторического периода - от цивилизаций древности до Нового времени - в искусстве и философии предпринимались попытки осмыслить закономерности человеческого времени.

До середины XIX века о времени как факторе человеческой психики было известно только то, что по этому поводу высказывалось в философских и художественных произведениях. Как правило, суждения носили умозрительный характер и являлись афористически выраженным обобщением обыденного опыта. Их основное содержание заключалось в том, что время - индивидуальная ценность, потеря его невосполнима, течение неравномерно и зависит от характера и возраста человека, его поступков и особенностей жизненных ситуаций. Главное же для индивида - уметь правильно распоряжаться временем, согласовывая темп своей жизнедеятельности со "скоростью" времени. Об этом говорили Гесиод и Платон, Сенека и Марк Аврелий, Данте и Монтень, Гете и Франклин, Достоевский и другие философы, художники и писатели.

Пытаясь понять сущность и закономерности человеческого времени, мыслители прошлого сталкивались с ситуацией, которую наиболее ярко описал на рубеже IV - V веков Августин: "Что обыкновенно бывает у нас предметом разговора, как не время? И мы, конечно, понимаем, когда говорим о нем или слышим от других. Что же такое, еще раз повторяю, что такое время? Пока никто меня о том не спрашивает, я понимаю, нисколько не затрудняясь; но как скоро я хочу дать ответ об этом, я становлюсь совершенно в тупик".

Трудности в понимании природы времени не могли остановить процесс накопления фактов и наблюдений, которые к моменту формирования психологии как самостоятельной науки являлись достаточно устойчивым элементом духовной культуры, стимулировавшим поиск научных методов исследования психологического времени.

Впервые психологические закономерности переживания человеком времени были строго сформулированы Кантом. В своих ранних произведениях он подчеркивал, что отношение ко времени и его переживание зависит от характера деятельности различных субъектов. Формула, предложенная для измерения величины потребности во времени (ее прямая зависимость от объема необходимых действий и обратная - от скорости исполнения), определяет принципиальную возможность психологической "растяжимости" времени, проявления существенных различий в индивидуальном переживании равных по хронологической длительности, но разнонаполненных деятельностью интервалов. Эту закономерность выразил А.П.Чехов: "Если хочешь, чтобы у тебя было мало времени, то ничего не делай". В "Антропологии" Кант распространяет данную закономерность на переживание времени в масштабе человеческой жизни и дает "информационную" интерпретацию тому парадоксу, что человек, томившийся от скуки на протяжении большей части жизни, которому каждый день казался слишком длинным, в конце жизни жалуется на краткость жизни в целом. Кратковременность прошедшего объясняется отсутствием впечатлений в памяти бездеятельного человека. Таким образом, прошедшее время "сжимается" по мере уменьшения информативности воспоминаний о прожитых годах.

Время может и "растягиваться". Кант выдвинул гипотезу о том, что в психологическом времени человек может прожить значительно больше, чем по числу лет. Именно в этом он видел путь к удовлетворенности жизнью: "Множество отрезков времени, которые выделяются в последний период жизни разнообразными и переменными работами, возбуждают у старика представление о том, будто он прожил гораздо больше времени, чем по числу лет; наполнение времени планомерно усиливающейся деятельностью, которая имеет своим результатом великую, заранее намеченную цель, - это единственно верное средство быть довольным жизнью и вместе с тем чувствовать себя пресыщенным ею".

Разработка проблемы социального и психологического времени в философии, становление психологии как самостоятельной науки подготовили почву для развития конкретно-научных исследований временных отношений в психике человека. Научная постановка проблемы психологического времени уже на первом этапе развития психологии как самостоятельной науки потребовала изучения генезиса временных представлений в их связи с формированием пространственных представлений. Попытка английских ассоцианистов во главе со Спенсером обосновать первичность временных отношений в эволюции пространственно-временной структуры человеческого сознания не получила широкого признания. Более убедительной была позиция тех психологов, которые считали, что временные представления исторически и онтогенетически формируются на основе пространственных. М.Гюйо приводит многочисленные аргументы в пользу данной концепции в монографии "Происхождение идеи времени", сыгравшей значительную роль в изучении времени как психологической проблемы. "Желать, подобно Спенсеру, построить пространство с помощью времени, - пишет М.Гюйо, - следовательно, впасть в противоречие с истинными законами эволюции, ибо лишь с помощью пространства мы приходим к представлению времени". В дальнейшем пространственный характер первичных временных представлений был подтвержден в психологических и культурологических исследованиях.

В результате того, что не удалось объяснить механизмы формирования временных представлений личности, в конце XIX - начале XX века широкое распространение приобрели концепции времени, выдвинутые Дильтеем и Бергсоном. Позиции этих философов сходны в том, что оба противопоставляют время как реальность, фиксируемую внутренним чувством и данную непосредственно, "абстрактному времени" математики и естествознания. Такой подход сыграл важную роль в окончательном утверждении идеи о нетождественности физического времени и времени, данного в переживании.

Кроме интуитивизма Бергсона и философии жизни Дильтея, проблема времени в его человеческом смысле и содержании активно разрабатывалась в феноменологии Гуссерля и экзистенциализме Хайдеггера. Важнейшим моментом этих концепций была окончательная субъективизация времени, отождествление его единства в прошлом, настоящем и будущем с временным единством сознания. Феноменологизация времени отчетливо проявилась в западной психологии, когда предметом исследования в ней стало психологическое время личности в масштабах, выходящих за пределы ситуативного переживания. Само понятие "горизонт бытия", как характеристика временности сознания, сыграло важную роль в разработке понятий, отражающих основные характеристики психологического времени в биографическом масштабе: временная перспектива, временной кругозор, временная ориентация личности.

Первые десятилетия XX века, казалось бы, подтвердили скептическое отношение Дильтея к возможностям объяснительной психологии в исследовании проблемы времени. Начатые в прошлом столетии исследования по восприятию и оценке длительности коротких интервалов, задаваемых стимулами различной модальности, продолжались. Интерес к данной проблеме постоянно возрастал, появились работы обобщающего характера, в которых содержится обзор многочисленных исследований по проблеме психологического времени в указанных масштабах, а также формулируются основные теоретические выводы, которые все же касаются ограниченного круга временных переживаний человека.

В 20 - 30-х годах нашего века в психологии происходит поворот к изучению социально-культурного содержания психики, к исследованиям личности в широких масштабах социальной жизнедеятельности. В этот период на Западе возникают концепции, основанные на историческом и биографическом подходах к изучению человеческой психологии, закономерностей ее функционирования во времени. Можно отметить проведенные П.Жане исследования социальной функции памяти человека в связи с особенностями психологического времени. П.Жане убедительно показал, что буквальное хронологическое воспроизведение в памяти последовательности событий (при реминисценциях) нарушает нормальное течение психических процессов в настоящем, являясь формой психопатологии памяти. События, которые охватывают длительный хронологический период в прошлом, должны быть в обобщенном виде представлены в памяти. Исходя из этого, становится очевидным, что в содержание времени объективная хронология включается, опосредуясь социальной значимостью событий, что и определяет специфику психологического времени личности.

Большое значение для изучения психологического времени личности в биографическом масштабе имели работы Ш.Бюлер, под руководством которой была комплексно исследована проблема жизненного пути личности. Ш.Бюлер детально не рассматривает проблему психологического времени личности, однако проведенный ею анализ временной структуры жизненного пути в его различных измерениях, а также анализ основных событий жизненного пути, жизненных целей личности и психологических оснований возрастной периодизации подготовил почву для принципиальной постановки в психологии проблемы разномасштабности психологического времени, его специфического содержания, механизмов и закономерностей биографического масштаба.

Большая заслуга принадлежит К.Левину, который поставил вопрос о существовании единиц психологического времени различного масштаба, обусловленных масштабами жизненных ситуаций и определяющих границы "психологического поля в данный момент". Согласно Левину, это поле включает в себя не только теперешнее положение индивида, но и его представления о своем прошлом и будущем. Все части поля, несмотря на их хронологическую разновременность, субъективно переживаются как одновременные и в равной мере определяют поведение человека. В эмпирическом аспекте такой подход оказался продуктивным, стимулировав исследования временной перспективы личности.

Аналогическое временной перспективе понятие "временной кругозор" вводит П.Фресс, рассматривая его как интегративную характеристику развития временных представлений личности, формирующихся в процессе социальной деятельности. В этом смысле временной кругозор является показателем освоения личностью временных отношений.

В последние годы особую популярность приобрели исследования временной перспективы, связанной с будущим человека, с так называемой будущей временной перспективой, под которой понимается "...способность личности действовать в настоящем в свете предвидения сравнительно отдаленных будущих событий". Перспектива будущего - это временной порядок ожидаемых личностью в будущем событий.

При исследовании временной перспективы было установлено, что на нее воздействуют такие факторы, как уровень интеллекта и тревожности личности. В связи с этим анализ временной перспективы личности стал применяться в клинической психологии для диагностики психопатологии и выявления эффекта психотерапевтического воздействия.

В результате сравнительного анализа временных отношений личности на различных этапах жизненного пути был обнаружен своеобразный цикл, который характеризует особенности освоения личностью времени: первоначальное отсутствие действенного контроля над временем в детстве сменяется овладением временной перспективой в зрелом возрасте и вновь сменяется в старости осознанием того, что время не принадлежит человеку. В целом с возрастом, и особенно при старении, человек глубже и острее переживает течение времени.

В исследованиях временной перспективы личности накоплен богатый эмпирический материал. Однако более или менее целостная теория психологического времени личности, которая могла бы получить признание в психологической науке, в настоящее время еще не создана.

В 70-х годах появились две работы, претендующие на общетеоретическую постановку проблемы психологического времени. Автор первой монографии "Модели времени" Л.Дуб предпринял попытку обобщить многочисленные факты, обнаруженные в предшествующих исследованиях, на основе разработанного им понятийного аппарата. Специфику психологического времени Л.Дуб связывает с формированием первичных (спонтанных, феноменологических, не имеющих рационального объяснения) и вторичных (возникающих при переоценке первичных на основе опыта, интуиции, рефлексии или ссылки на определенные объективные стандарты) представлений. Разработанная им понятийная схема является, на взгляд некоторых исследователей, конструктом, малопродуктивным для развития теории психологического времени.

Т.Коттл в книге "Воспринимаемое время" ставит перед собой задачу исследовать прошлые, настоящие и ожидаемые в будущем переживания времени, которые во взаимосвязи определяют временной горизонт личности. Он выделяет две основные временные концепции, интегрирующие временные переживания человека: линейная - переживание чистой длительности в духе Бергсона; пространственная - переживание времени в трех измерениях, которыми являются прошлое, настоящее и будущее, пересекающиеся в индивидуальном сознании.

 

Проводятся исследования психологического времени в его связи с формированием личности человека. В этих работах рассматриваются типология временной перспективы личности, использование времени личностью в норме и патологии, а также психологическое время как фактор формирования отношений личности в коллективе.