When the hurlyburly's done, / When the battle's lost and won.

Соктоева Н.М.

Историческая стилизация как переводческий прием

(на материале переводов «Macbeth»

на русский и бурятский языки)

Дипломная работа

Научный руководитель: Дашинимаева П.П.

к.ф.н.

Допущено к защите:

«» _________2008 г., прот. №___

Зав. кафедрой____________

 

Орбодоева Л.М., к.ф.н.

 

 

Улан-Удэ

2009 г.

Содержание

Введение………………………………………………………………………..4

Глава 1. Историческая стилизация как переводческий прием…..………....7

1.1 Понятие исторической стилизации………………………………….……7

1.2 Факторы, обуславливающие использование приема исторической стилизации……………………………………………………………………..9

1.3 Иллюстрация стратегии исторической стилизации случаями из переводов различных произведений………………………………………..14

1.4 Характеристика исторического перевода (местами помен. с 1.3.!)..…19

Выводы к………....……………………………………………………….22

Глава 2. Историческая стилизация в переводах пьесы У.Шекспира «Macbeth» на русский язык

2.1 Приемы исторической стилизации в переводах В.К.Кюхельбекера и С.М.Соловьева)…….24

2.2 Переводы В.К.Кюхельбекера и С.М.Соловьева: стилевая эквивалентность или адаптация? …………………………......34

Выводы к………...…..…………………...………………………………...49

Глава 3. Историческая стилизация в переводах пьесы У.Шекспира «Macbeth» на бурятский язык

3.1. Приемы исторической стилизации в переводах Ц.-Б. Бадмаева и Б.Б. Жигжитова……………..51

3.2. Переводы Ц.-Б. Бадмаева и Б.Б. Жигжитова и случаи социокультурной адаптации Выводы…………..………………………..…………………...………………59

Заключение……………….…………………………….……………………...61

Список научной литературы…………………………………………………64

Список источников языковой литературы………………………….………65

Список лексикографических источников ………………..……………..…..65

Введение

Переводоведение как наука по мере своего развития охватывает все большее количество проблем и спорных положений. Пытаясь ответить на вопрос «как переводить?», исследователи фокусируют внимание на различных объектах перевода, которые зачастую являются источниками противоречивых мнений.

Историческая стилизация – одна из самых многозначных и противоречивых категорий науки переводоведения. Постепенно возникло множество различных трактовок сущности стилизации, которые отражали предметно-дисциплинарный ракурс рассмотрения и господствующие мировоззренческие ориентации соответствующей исторической эпохи, или теоретико-методологическое направление.

Актуальность данной темы заключается в том, что переводчик в процессе своей деятельности периодически сталкивается с проблемой перевода исторических произведений, в целом, и с трудностями, вытекающими из «временного разрыва», отделяющего автора произведения и переводчика, необходимостью выполнения приёмы исторической стилизации, в частности. В таком случае перевод идет не только с языка на язык, но и из эпохи в эпоху, а эпохи бывают разделены многими столетиями. И если всякий перевод – своеобразный компромисс между стилем автора и стилем переводчика, работающего в иной стилевой стихии, то перевод классических произведений – это также и своеобразный компромисс между тем и нашим временем. Это своеобразный мост, но от кого зависит прочность моста? И как рассчитать эту прочность? Подобные сложности, возникающие при применении исторической стилизации, обеспечивают актуальность и постоянный интерес к данной проблеме.

Целью данной работы является рассмотрение переводческой стратегии исторической стилизации и обнаружение основных переводческих приемов, использованных для ее достижения в переводах пьесы У. Шекспира «Macbeth» на русский и бурятский языки.

Постановка данной цели вызывает необходимость решения следующих задач:

1. проанализировать определение понятия исторической стилизации в переводоведении, выявить семантический состав данного понятия;

2. показать переводческие приемы исторической стилизации в целом в переводе и в художественной литературе в частности;

3. выявить переводческие приемы исторической стилизации в переводах пьесы У.Шекспира «Macbeth» и попытаться представить аргументацию обоснованности / необоснованности их применения;

4. предложить свои варианты перевода (на русский язык) для иллюстрации большей обоснованности нашей версии, на наш взгляд, или для представления третьего варианта исторической стилизации.

В данной работе были использованы следующие методы лингвистического исследования: описательно-аналитический метод; сопоставительный метод; метод семантического и стилистического анализа.

Объектом данной работы является историческая стилизация и особенности её проявления в переводе. Предмет работы – переводы пьесы У.Шекспира «Macbeth» на русский и бурятский языки.

Теоретическая значимость исследования определяется тем, что работа вносит некоторый вклад в изучение вопроса исторической стилизации в переводческой сфере обобщением данных переводов произведения У. Шекспира «Macbeth», дистанцированных друг от друга 3-мя временными осями. Также определенную теоретическую значимость представляет социокультурный аспект привлечения сопоставительных материалов перевода «Macbeth» на бурятский язык.

 

Практическая значимость проведенного исследования заключается в том, что результаты и выводы могут быть использованы в подготовке специалистов по теории и практике перевода и межкультурной коммуникации при чтении теоретических дисциплин. Материалы исследования также могут представлять пользу в подготовке учебно-методического пособия для студентов и в написании студентами курсовых и дипломных работ.

Теоретическим материалом для данной работы послужили исследования таких известных переводоведов, как В. С. Виноградов, В. Ю. Троицкий, И. А. Кашкин, А. Попович и других. В своих работах они предлагают описательный и сопоставительный методы исследования, метод семантического и стилистического анализа, на которых основывается данная работа.

Практическим материалом для исследования послужили текст оригинала пьесы-трагедии У. Шекспира «Macbeth» и тексты переводов В. Кюхельбекера и С. Соловьева на русский язык, Ц.-Б.Бадмаева и Б. Жигжитова – на бурятский язык. Выбор произведения Шекспира не случаен: писатель является одним из истинных мастеров английской исторической драматургии. Пьеса «Macbeth» символизирует собой кульминацию творчества поэта. На сегодняшний день существует большое количество переводов именно этого произведения – унесите на другое место.

 

Апробация исследования. Основныеположения и выводы исследования освещены на студенческой научно-практической конференции в секции «Специфика перевода текстов разных жанров» [Бурятский Государственный Университет, Улан-Удэ, 2009]. Работе присуждено  место.

 

Глава 1. Историческая стилизация как переводческий прием

1.1. Понятие исторической стилизации

Перевод как вид творческой и научной деятельности, не только неразрывно связан со знанием языков, но и предполагает внутреннее соприкосновение двух языков и двух культур, проникновение в мир культуры иноязычного народа, взгляд на его духовные ценности глазами представителя другой культуры. Перевод исторических источников является разновидностью перевода и в то же время особым видом научной деятельности, формирующим основу исторического исследования, результатом которой должно явиться создание нового по отношению к оригиналу текста, передающего по возможности полный объем содержания источника.

Очевидно, что практика исторического перевода находится в сфере деятельности двух профессионально подготовленных исследователей: историка и переводчика. Однако в системе образования в круг предметов для подготовки профессиональных переводчиков практически не включаются исторические дисциплины, а для подготовки профессиональных историков – основы теории перевода и лингвистические науки. Тем не менее, адекватный перевод исторического текста не может быть выполнен на должном уровне без глубоких знаний истории соответствующего периода и страны с одной стороны, и без умений и навыков переводческой деятельности, с другой.

Итак, при переводе исторического источника, помимо хорошего понимания переводимого текста, необходимы:

1. Знание лексики и грамматики как языка источника, так и языка перевода, их лингвистических особенностей.

2. Способность воспроизвести информативное содержание: передать возможно более полно смысл, реконструировать культурный и исторический контекст.

3. Способность воссоздать стиль, композицию и атмосферу оригинального текста в зависимости от вида источника (официальные, публицистические, личного характера): итоговый текст должен легко читаться и быть понятным, раскрывать смысл сокращений, аллюзий, идиом и афоризмов.

Неизбежным приемом при переводе, если время создания источника значительно дистанцировано от времени выполнения перевода, является историческая стилизация.

Понятие «историческая стилизация» как таковое нечасто встречается в исследованиях теоретиков перевода. Одни из них говорят о передаче национального и исторического колорита (А. Федоров, С. Флорин, К. Чуковский, В. Комиссаров), другие – об отражении времени культуры в тексте перевода (А. Попович, Б. Хохел).

В определении стилизации, данном в Литературном энциклопедическом словаре, акцент делается на идее «отчуждения от собственного стиля автора, в результате чего воспроизводимый стиль сам становится объектом художественного изображения»[1]. Определение, как видно, носит литературоведческий характер. Если для литературоведения оно в какой-то мере применимо, то для переводоведения дает сравнительно немного.

Лингвистический энциклопедический словарь определяет историческую стилизацию как один из видов стилизации наряду с жанровой и социально-речевым видами[2]. Согласно этому изданию, историческая стилизация характеризуется собственными средствами, а именно лексико-семантическими и фразеологическими архаизмами. Вряд ли такой перечень средств исторической стилизации можно считать исчерпывающим. Последовательная историческая стилизация, осуществляемая автором текста, может предполагать стилизацию на всех (за исключением по понятным причинам фонетического) уровнях языка. «Целостность историзации выражается… в том, что историзация осуществляется системно почти на всех языковых уровнях»[3].

В данной работе мы будем опираться на определение, данное В.Ю.Троицким[4]. Определение В. Ю. Троицкого, возможно, не отличается подробностью, но главное, что оно, на наш взгляд, методологически правильно: историческая стилизация – это сознательное, последовательное и целенаправленное проведение художником слова характерных особенностей стиля, присущего той или иной эпохе, а также передача этих особенностей в переводе.

1.2. Факторы, обуславливающие использование приема исторической стилизации. Переводческая тактика

 

Как уже было сказано ранее, историческая стилизация является неизбежным приемом при переводе, если время написания оригинала значительно дистанцировано от времени выполнения перевода. Вслед за В.С. Виноградовым будем в этом случае оперировать понятием диахронического художественного перевода в противоположность синхроническому художественному переводу, выполняемому в эпоху создания оригинала, когда временной уровень языков подлинника и перевода соотносителен и когда автор и переводчик являются современниками…[5].

Кроме того, переводчик вынужден прибегать к исторической стилизации, если автор оригинала сознательно обращается к этому приему. При этом переводчик может иметь дело как с произведением, написанным в эпоху, значительно отстоящую от времени выполнения перевода (например, «Ведьма» из цикла «Озорные рассказы» Бальзака), так и с произведением, написанным в эпоху, близкую современной переводчику (например, романы «Червь» Дж.Фаулза, «Обладать» А. Байетт).

В принципе, как нам представляется, переводчик может столкнуться с тремя возможными ситуациями, при которых возникает необходимость в исторической стилизации:

1) время написания оригинала значительно дистанцировано от времени выполнения перевода

2) автор оригинала сознательно прибегает к приему исторической стилизации и перевод выполняется в эпоху написания оригинала

3) автор оригинала сознательно прибегает к исторической стилизации и время написания оригинала значительно дистанцировано от времени выполнения перевода.

Естественно, что переводческие стратегии при трех различных ситуациях различны. Сразу заметим, что ученые стали уделять должное внимание изучению переводческих стратегий исторической стилизации, вызванных необходимостью передать осуществленную автором историческую стилизацию, только недавно, а исследований, посвященных этому вопросу, сравнительно немного.

Проблеме же перевода произведений далеких эпох, напротив, посвящено немалое число исследований. Исследователи сходятся в том, что при переводе таких текстов переводчик может пойти двумя путями: «приблизить время оригинала», то есть прибегнуть к историзации, или модернизировать текст и тем самым «отдалить время оригинала»[6]. Исходя из того, что оригинальный текст создавался для современного ему читателя современным ему языком, большинство исследователей делают вывод, что и перевод должен быть выполнен современным переводчику языком — «хотя бы и с таким отбором словарных и грамматических элементов, которые в известных случаях позволяли бы соблюсти нужную историческую перспективу»[7]. «Переводить ли иноязычные романы XVI-XVII вв. русским языком той эпохи? – спрашивает В.С. Виноградов и отвечает: – Конечно, этого делать нельзя… «Осовременивание» позволяет подлиннику продолжать активную жизнь спустя века после выхода в свет»[8].По словам И.А. Кашкина, сохраняя художественное своеобразие и историческую достоверность подлинника, переводчик имеет полное право «в просвещении стать с веком наравне», право прочесть подлинник глазами нашего современника, право на современное отношение к образу. При этом ему следует выбирать то основное и прогрессивное, что делает классическое произведение значительным и актуальным не только для своего времени, что оправдывает обращение к нему переводчика[9].Когда же переводчик переводит классическое произведение намеренно архаизированным языком, архаичный язык становится элементом художественной формы, приобретая содержательность, чуждую авторскому замыслу.

Необходимо избегать и модернизмов. «Вполне естественно, что автор, живший, скажем, в Англии XIV века, как и его герои, не может "ездить в командировку", "быть узким специалистом", "под­бирать кадры", "решать проблемные вопросы" и т.д. и т.п.»[10].

Выходит, что верной переводческой стратегией при переводе «старинных» текстов является «золотая середина» между модернизацией и историзацией, смешение двух типов. Это мнение высказывает Г. Салямов в своей статье «Где же “золотая середина”? Перевод классики: Модернизация или стилизация?», ставящей своей задачей дать развернутый ответ на данный вопрос. Вывод, сделанный Г. Салямовым, гласит: оригинальное произведение в процессе перевода включается в живое современное художественное сознание… во всей своей старинной прелести. Не «модернизировано». И не «использовано» в качестве темы для вариации[11]. «… Умелое использование архаики не только не вредно, но просто необходимо, незаменимо, бесценно при переводе старых текстов, ибо это важнейшее средство художественного воздействия и важный арсенал выражения содержания»[12].

Вопроса «времени в культуре» так или иначе касаются многие исследователи исторической стилизации. Впервые же его коснулся А. Попович, указавший на то, что культурный код, имеющийся в тексте оригинала, «может совпадать или не совпадать, (и чаще всего не совпадает) с культурным кодом, реализованным в тексте перевода (запаздывание или опережение культуры)»[13].Культуры и языки разных народов развиваются разными темпами, а значит язык, скажем, произведений английского Возрождения XVII века, а в их числе язык произведений Шекспира, не найдет аналога в русской литературе XVII и XVIII вв. Выход из данной ситуации теоретики перевода видят в том, чтобыпри переводе на русский язык текстов, написанных несколько веков назад, передача исторического колорита осуществлялась языковыми средствами, характерными для более поздних периодов[14].

При этом ряд ученых делают важную оговорку: переводчик должен ориентироваться на постоянные явления языка, то есть на явления, которые остаются в языке на протяжении веков. Ориентация на временное же в языке – крайне нежелательный метод при стилизации[15]. Исторический колорит эпохи создается ни в коем случае не использованием устарелых слов, малопонятных или вообще непонятных современному читателю, а умелым использованием всех имеющихся средств стилизации. Именно поэтому английский перевод пушкинского «Евгения Онегина», выполненный В. В. Набоковым, представляется не вполне удачным. Переводчик не сумел соблюсти меры при стилизации под английскую архаику, насытив перевод архаизмами, практически не известными англоязычной читающей публике. Так, он использует в своем переводе такие словесные раритеты, как rememorating, producement, curvate, rummers, familistic, gloam, dit, shippon. Эти слова, конечно, можно найти в словаре (подчас только многотомном!) с пометкой «устарелое», или «диалектное», но современному читателю они абсолютно не знакомы, а будет ли читатель художественного произведения ежеминутно заглядывать в словарь? Хотя перевод В.В. Набокова – самый точный среди всех русских переводов романа Пушкина с той точки зрения, что переводчик кропотливо передает архаизмы и историзмы оригинала английскими аналогами, другие английские переводы романа гораздо точнее передают стиль и дух пушкинского произведения. Поэтому, хотя набоковский перевод, несомненно, представляет особую ценность для исследователей творчества Пушкина, другие английские переводы «Евгения Онегина» предпочтительнее для обычного англоязычного читателя. Вероятно, это позволяет предположить, что при решении дилеммы «модернизация или историзация», а также вопросов о глубине исторической стилизации необходимо исходить из того, на кого будет ориентирован перевод, то есть на то, кто будет его получателем.

Иная ошибка при употреблении архаизмов, о которой предупреждают теоретики перевода, заключается в использовании архаизмов, имеющих национальную окраску. «Использованные архаизмы ПЯ (языка перевода) не должны … быть настолько характерными именно для языка перевода, чтобы исключать возможность их употребления при переводе иноязычного сообщения»[16].

Как уже говорилось, сказанное выше относится к первой из трех ситуаций, при которых переводчику необходимо прибегать к исторической стилизации. Внимание же лингвистов к изучению других двух ситуаций, при которых необходимость исторической стилизации встает в связи с тем, что сам автор оригинала обращается к приему исторической стилизации, привлек В. К. Ланчиков, анализирующий свой безусловно удачный опыт в переводе подобных текстов (прежде всего опыт перевода романа «Maggot» («Червь» Дж.Фаулза) в статье «Историческая стилизация в синхронном художественном переводе»[17].

1.3. Примеры переводов различных произведений

Произведения лучших советских и российских переводчиков позволяют нам судить о том, какие из принципов, описанных теоретиками перевода, применяются на практике и насколько успешно. Остановимся на некоторых переводах советских и российских переводчиков в связи с тремя названными ситуациями. Заодно обратим внимание на высказывания самих переводчиков о причинах выбора ими той или иной стратегии.

Первая из ситуаций – диахронический перевод, при котором автор не прибегает к исторической стилизации. Переводы замечательного советского переводчика Н.М. Любимова, познакомившего нас с творчеством Бокаччо, Мольера, Сервантеса, Рабле, Флобера, Мопассана и многих других, могут служить образцом того, как должны выполняться переводы произведений далеких эпох. Эти переводы написаны в целом современным языком, и все же читатель чувствует временн у ю дистанцию, отделяющую его от времени написания книги. Каким способом переводчик добивается этого?

Во-первых, отсутствием явных модернизмов, установкой на постоянное в языке и использованием лексических анахронизмов, доступных читателю. При этом, по замечанию самого переводчика, «… густо наложенным краскам» … он предпочитал «… тонкие мазки»: «вместо как только – как скоро, вместо насколько мне известно – сколько мне известно...»[18]. Большое значение переводчик придает ориентации на русское литературное наследие. По словам Н. Любимова, он находил в произведениях русской классической литературы выражения, по смыслу адекватные искомым, благодаря чему у читателя возникало ощущение временной дистанции. Естественно, по словам автора, он избегал выражений, за которыми читатель мог узнать русского автора.

Во-вторых, переводчик добивается ощущения временной дистанции благодаря грамматическим средствам стилизации, как то: архаичные формы управления: «против зараз нет лучшего средства, как бегство перед ними», «знал бургундцев за людей охочих до ссоры», «приобщиться святых тайн», устаревшие сочетания глаголов в личной форме с субъектным инфинитивом: « отцы и матери избегали навещать своих детей», «имел в виду принести покаяние» и другие архаичные случаи лексической сочетаемости.

В-третьих, благодаря синтаксису, в котором он видел «одно из важнейших средств художественного выражения», синтаксису опять же архаичному. К числу архаичных синтаксических средств, к которым прибегает переводчик, относятся в частности (на примере перевода произведения «Декамерон» Бокаччо, написанном в середине XIV века) такие:

- большое число отглагольных существительных, многие из которых неупотребительны сегодня: оставив сказывание «отче наш»; мы хотим себе благоуспеяния.

-порядок слов, характерный для сказа, а значит ассоциирующийся у читателя с чем-то, носящим оттенок древности: Сказала тогда Филомена …; Кажется мне, мы живем здесь… Весело отвечала ему Пампинея, как будто и она точно так же отогнала от себя свои мысли...

- типичный для послепетровских времен и заимствованный из немецкого языка порядок слов в придаточном предложении, так называемая рамочная конструкция: печальное воспоминание о прошлой чумной смертности, скорбной для всех, кто ее видел или другим способом познал; совсем так, как огонь охватывает сухие или жирные предметы, когда они близко к нему подвинуты.

- большое число причастных оборотов, которым современный русский язык предпочтет придаточное: могущая последовать опасность, некий сэр Чеппарелло из Прато, часто хаживавший к нему в Париже.

Такая стилизация является условной, поскольку переводчик пользуется архаизмами самых разных эпох[19]. Так, при переводе произведения XIV века Н.М. Любимов использует рамочную конструкцию, вошедшую в русский язык только в петровские времена. При этом он не совершает ошибки, поскольку календарное время может и совпадать со «временем в культуре». Исходя из этого, переводчик совершенно справедливо в качестве стилистического ориентира выбирает такой период в истории русского языка, который соответствует языку эпохи, описанной в оригинале.

Вторая ситуация, как мы отметили выше, характеризуется тем, что автор оригинала использует историческую стилизацию в качестве приема, а время его написания незначительно дистанцировано от времени выполнения перевода.

В качестве примера такой ситуации можно назвать перевод романа А. Байетт «Possession» («Обладать»), выполненный В.К. Ланчиковым и Д.В. Псурцевым.

Действие романа разыгрывается параллельно в двух временных планах – современную эпоху и эпоху королевы Виктории. Перед переводчиками, таким образом, стояли следующие задачи: передача исторического колорита викторианской эпохи, и воссоздание речевого узуса, характерного для этого временного периода.

То, что переводчики имеют дело с синхроническим переводом, накладывает на перевод определенные трудности и придает ему свои особенности. Если при диахроническом переводе переводчик использует нейтральный современный язык, употребляя архаизмы самых разных эпох, то есть прибегает к «условной исторической стилизации», то при синхроническом переводе текстов с авторской исторической стилизацией переводчик должен перенести в текст перевода стилистический контраст между двумя вполне определенными эпохами в оригинале, осуществлять «целостную стилизацию»[20]. Переводчики последовательно и успешно решают задачу передачи исторического колорита эпохи при помощи различных языковых средств, характерных для описываемой эпохи, избегая модернизмов и очевидных анахронизмов и прибегая к в меру архаичным выражениям и конструкциям. Вместе с тем, поскольку речь исторических героев должна представлять стилистический контраст с позднейшей эпохой, описанной в романе, она, по словам В.К. Ланчикова, должна «отличаться большей частотностью архаизирующих средств, чем допускает сложившаяся традиция перевода исторической беллетристики»[21].

Диахронический перевод текста, автор которого намеренно использует историческую стилизацию, представляет собой третью ситуацию и отличается от описанного выше синхронического перевода с аналогичным авторским способом стилизации, тем, что перед переводчиком такого текста стоят задачи, которые призван решать переводчик старых текстов, а кроме того задача передать авторскую историческую стилизацию. Примером служит перевод рассказа Бальзака «Ведьма» из цикла «Озорные рассказы», принадлежащий Н. Соколовой. Рассказ открывается прологом, относящимся ко времени написания рассказа (сер. XIX в.), за которым следует описание произошедшей в 1271 году истории. Перевод не отличается широким использованием нелексических средств стилизации, иными словами, стилизация достигается в основном за счет устаревших слов и словосочетаний: «прослышать», «запамятовать», «пивать», «оный», «засим». Текст перевода современен, а степень стилизации невелика. Степень переводческой стилизации при переводе стилизованной автором части, как ни странно, также оказалась не выше степени стилизации при переводе пролога. Эта стратегия представляется спорной, поскольку, очевидно, в переводе должен быть отражен стилистический контраст между двумя разделенными значительной временной дистанцией эпохами, особенно учитывая то, что стилизация во второй части произведения входит в замысел автора.

1.4. Характеристика исторического перевода

Далее, существенную сложность при историческом переводе создает ряд его отличительных характеристик, в связи с которыми стандартные правила и законы перевода не могут быть применены. Для таких случаев российский филолог М.Клеветенко предложила ряд практических рекомендаций, хотя, к сожалению, пока не существует каких-либо фундаментальных общих трудов, посвященной данной проблеме[22].

Прежде всего, один из основополагающих законов общей теории перевода гласит, что имена собственные переводить нельзя ни в коем случае, их следует калькировать в русский язык путем транскрипции (так, как они произносятся на языке оригинала), либо, в крайнем случае, если транскрипция представляет сложность, - путем транслитерации (заменой, допустим, латинских букв соответствующими им буквами кириллицы, согласно установленному образцу). Однако работа с историческими источниками показывает, что перевод имен собственных был не только обычной практикой в средние века, но сохраняется и до сих пор.

Например, имена средневековых королей и королев Западной Европы изменяются в соответствии с тем языком, на котором написан источник (французская королева Алиенора Аквитанская в испанских источниках именуется Леонорой Аквитанской, в английских – Элеонорой Аквитанской или Элеонорой Английской). Также имена и фамилии знаменитых деятелей и философов средневековья и нового времени чаще всего переводились на латынь и последние становились известными свету уже под переведенными именами (Филипп Меланхтон, автор «Аугсбургского исповедания» времен Реформации в Германии: Меланхтон - на самом деле всего лишь перевод на латынь его фамилии Schwarzerd (нем.) – Melanchton (лат.) – «черная земля).

В случае с именами правителей и широко известных людей профессиональному историку легко догадаться, о ком ведется речь в источнике, и в переводе он, сверившись с династическими таблицами и традицией русскоязычного написания, использует то имя, под которым историческая личность вошла в отечественную историографию. Но очень часто в средние века и новое время переводились имена и малоизвестных нам людей, и не только на латынь, но и на любой другой язык, на котором написан источник (например, германский князь Цвейбрюккен во французских источниках именуется князем Депон: Zweibrucken (нем.) – Deux Ponts (фр.) – «два моста»). Здесь переводчику необходимо сначала провести некоторый род исследования для установления личности, о которой идет речь в источнике, и дать в переводе такое имя, под которым она известна русскоязычному читателю, либо использовать имя, указанное в источнике, но в комментарии представить необходимые пояснения («такой-то…, в Европе известен как…»); если же эта личность неизвестна отечественной историографии, самому впервые ввести русскоязычное написание имени, желательно путем транслитерации с оригинального языка. Важно помнить, что недостаток внимания, уделенного этому вопросу, может привести к искажению информации, содержащейся в источнике, или даже полной потере его смысла.

Другой преградой на пути исследователя, работающего с историческим источником, являются географические названия и названия исторических событий. В первом случае рекомендуется обратиться к существующим географическим указателям. Но прежде всего, следует разобраться о каком именно месте или факте идет речь, так как очень часто географические объекты и исторические события известны под разными названиями. Например, оккупация Мехико 1847 г. генералом США У. Скоттом в американской историографии носит название Мексиканской война, в Мексике же известна как Техасская война, в ходе которой войска Скотта перешли Рио Гранд – реку, называемую в Мексике Рио Браво. Точно также, событие, называемое по-французски «мексиканская кампания», по-испански звучит как «французская интервенция». Ряд современных исследователей советуют уважать терминологию изначального языка, а не источника[23], однако нам кажется, что для исторического исследования важнее сохранить «дух» и «атмосферу» переводимого документа, чем соблюсти принципы политической корректности.

При смене правящих режимов и идеологий, географические объекты часто получали новые имена или же им возвращали прежние (Санкт-Петербург – Ленинград, Варна – Сталин, Хемниц – Карл-Маркс-Штадт, Гданьск – Данциг, и пр.). Чтобы читатель мог получить информацию, содержащуюся в источнике, переводчику необходимо в комментарии привести название места в той форме, в которой оно знакомо читателю, сопроводив краткой исторической справкой. Если же в тексте источника стоит одно название, но в соответствии с датой должно стоять другое, то переводчику необходимо провести дополнительное исследование и также указать его результаты в комментарии к переводу.

Еще один момент, на который следует обратить внимание: как имена собственные, так и географические названия и исторические события могут использоваться иносказательно, как аллюзии, аналогии, метафоры, метонимии и др. («В Берлине считали…» - при дворе Прусского короля считали, «Соломон приехал в Потсдам…» - Фридрих II Великий приехал в Потсдам, и пр.). В тексте исторического источника также может встретиться игра слов, идиоматические выражения и все прочее, с чем сталкиваются и при любых других видах перевода. Общетеоретические правила перевода рекомендуют попытаться подобрать эквивалент или аналогию в своем языке и культуре, либо, если этого не удается, дать объяснительный перевод. Однако, в отношении исторического перевода, следует помнить, что его главной целью является постижение и связанное с ним детальное изучение иной культуры, и не следует жертвовать этой целью для того, чтобы достичь легкости и ясности стиля. В связи с этим переводчику исторического текста не стоит стремиться подобрать аналогию и использовать ее в тексте перевода; лучше указать имя, название или словосочетание так, как это дано в источнике, а все пояснения насчет игры слов, аллюзий и метонимий изложить в комментарии.

Выводы к Главе 1

Как мы уже отмечали ранее, возможно наличие трех возможных ситуаций, при которых возникает необходимость в исторической стилизации:

1) время написания оригинала значительно дистанцировано от времени выполнения перевода;

2) автор оригинала сознательно прибегает к приему исторической стилизации и перевод выполняется в эпоху написания оригинала;

3) автор оригинала сознательно прибегает к исторической стилизации и время написания оригинала значительно дистанцировано от времени выполнения перевода.

Исходя из определенной ситуации переводчик соответственно использует и различные переводческие стратегии, чтобы решить имеющуюся задачу. Для успешного решения задачи также необходимы и глубокие знания соответствующего исторического периода создания произведения вкупе с умениями и навыками переводческой деятельности.

Должное внимание было уделено особенностям исторического перевода, таким, как правила перевода имен собственных, географических названий и названий исторических событий, представляющих специфическую трудность для переводчика.

Временн а я стилизация – понятие переводческого искусства. Налет архаичности создается умелым, неназойливым, осторожным включением в текст устарелых слов, оборотов и синтаксических конструкций. Переводя исторические тексты, следует руководствоваться особым чувством меры, не допуская сплошной архаизации текста, избегая как неоправданного использования архаизмов, так и излишнего осовременивания, неуместной модернизации языка.

 

Глава 2. Историческая стилизация в переводах пьесы У.Шекспира «Macbeth» на русский язык

2.1. Приемы исторической стилизации в переводах В.К.Кюхельбекера и С.М.Соловьева

Вышеупомянутые приемы исторической стилизации были выявлены нами на материале исследования в переводах пьесы «Макбет» В. К. Кюхельбекера, выполненного в 1828 году и С. М.Соловьева, выполненного в 2002 году. Мы предпочли взять именно данные переводы исходя из критерия «максимальная степень временной дистанции» (разделяет данные переводы промежуток в 174 года), поскольку, как известно, наряду с изменениями внешних условий жизнедеятельности народов изменяется и внутренний мир людей, в т.ч. и язык, и данные изменения можно проследить в предложенных текстах переводов.

Одним из наиболее существенных приемов исторической стилизации является использование стилистически возвышенной лексики, в том числе архаизмов:

В переводе В. К. Кюхельбекера:

Скверна – (устар.) Нечто гнусное, мерзкое, порочное.

Рать – (стар.) 1.То же, что войско. 2. Битва, война.

Кара – (высок.) Наказание, возмездие.

Стезя – (высок. и стар.) Путь, дорога.

Ярый – (высок.) То же, что яростный.

Запон – (устар.) Передник, фартук.

Разить – (книжн.) Бить, нанося удар оружием, громить.

Чаять – (устар.) Ожидать, надеяться на что-н.

Собрат – (высок.) Товарищ по занятию.

Мзда – (устар.) Награда, плата.

Кривда – (стар.) Ложь, неправда.

Благой – (устар.) Хороший.

Деяние – (высок. и спец.) Действие, поступок.

Мызник - (устар.) Владелец или арендатор мызы.

Мыза – (устар.) Загородный дом, дача с собственным отдельным хозяйством (в местностях, прилегающих к Финляндии).

Стряпчий – (устар.) Чиновник по судебным делам.

Корчма – (устар.) Трактир, постоялый двор.

Недуг – (книжн.) То же, что болезнь.

Авгур – (устар.) Человек, сознательно обманывающий или вводящий в заблуждение других.

Должно – (устар.) Следует, необходимо.

Венценосец –(стар.) Торжественное название монарха.

Личина - (стар.) 1. То же, что маска. 2. Притворная внешность.

Длань – (стар.) Рука, ладонь.

Очи – (стар.) Глаза.

 

В переводе С. Соловьева:

Распря – (устар.) Ссора, раздоры.

Твердыня – (высок.) 1. Крепость, прочно укрепленное место. 2. Оплот, твердая опора.

Смежить – (устар.) Сомкнуть, закрыть (глаза).

Полонить – (стар. и высок.) То же, что пленить.

Вещун – (устар.) То же, что предсказатель.

Прелюбодей – (устар.) Человек, который прелюбодействовал.

Прелюбодействовать – (устар.) Совершить супружескую измену.

Зелье – (стар.) Ядовитый напиток из настоя на травах.

Умилосердить – (устар.) То же, что умилостивить.

Вотще – (стар.) Тщетно, напрасно.

Злодеяние – (высок.) Тяжкое преступление.

Козни – (высок. устар.) Злые, коварные умыслы.

Опочивальня – (стар.) Спальня (во дворце, в боярских хоромах).

Благочестие – (устар.) Набожность, религиозность.

Ложе – (стар.) То же, что постель.

Чело – (высок.) То же, что лоб.

Камелек – (устар.) Камин.

Зеница – (стар.) Глаз, зрачок.

Яства – (стар.) Еда, кушанье.

Здравие – (стар.) Здоровье.

Пиршество – (устар.) Роскошный пир.

Оный – (устар.) Тот, тот самый, вышеупомянутый.

Животворный – (высок.) Оживляющий, порождающий, укрепляющий силы, энергию.

Перл – (стар.) Жемчуг, жемчужина.

Интересно отметить факт наличия более древних архаизмов в переводе Кюхельбекера, тогда как Соловьев использовал общеизвестные, более привычные читателю лексические единицы, такие, как чело, перл, ложе. Несомненно, выбор Соловьева как переводчика наших дней облегчает понимание содержания произведения, однако на наш взгляд, при постоянном использовании только такого узкого класса архаизмов теряется портрет самого автора, личности яркой и незаурядной.

Придать тексту оттенок архаичности также помогает выбор союзов или союзных слов и использование инверсии:

В переводе В. К. Кюхельбекера:Но буде видите посев времен и знаете, что взыдет, что умрет… Но влекусь в такое искушенье, пред коим, страшным, волос мой встает…Мне пасть иль этот пень перепрыгнуть!Мне роскошь, ежели его возносят, хвала ему мне пир. То было ли, о чем мы говорим? Не вредного ли корня мы наелись, который вяжет ум?Таны, труд ваш я в книгу внес, в которой каждый день листы перебираю. Тебе со мной согласье много чести приобретет. В переводе С. Соловьева: Омыться ли в крови дымящих ран хотелось им иль повторить Голгофу - не знаю я.Подобных не бывает на земле, и все ж они на ней. Когда б они остались! …Пришли посланцы от короля, которые приветствовали меня таном Кавдорским, каковым титулом меня приветствовали перед тем вещие сестры… Коль он кровоточит, я лица слуг вином кровавым вызолочу так, что их сочтут виновными. Иду я напролом: начав со зла, должны мы кончить злом. Надеюсь я, что здесь была небрежность, а не несчастный случай.Но вы совсем испортили наш пир своим расстройством странным. Кроме названных, следует упомянуть такой синтаксический прием повышения стиля, как использование архаичных форм управления (касаться до чего-то, писать к кому-то): В переводе В. К. Кюхельбекера:Глаза, зажмурьтесь, чтобы дать рукам то совершить, что будет в ужас вам. Мой доблестный товарищ от вас поздравлен славой настоящей и будущей и царскою надеждой…И в тот же путь ведешь, куда я шел, куда я нес подобное орудье! Вооружимся в мужество и спех и в тереме сойдемся. Кружился меч, дымился с кар кровавых и сек любимцу доблести стезю… В переводе С. Соловьева: Часы бегут чрез самый бурный день.Когда он добр, зачем от страшных грез на голове зашевелился волос, и сердце ударяется в ребро, назло природе? Устаревшие сочетания глаголов в личной форме с субъектным инфинитивом: В переводе В. К. Кюхельбекера:Я насадил тебя и попекусь взростить роскошно. В переводе С. Соловьева:Я счел моим долгом уведомить об этом тебя, дорогая подруга моего величия… К приемам исторической стилизации относится и употребление причастных оборотов там, где сегодня их принято заменять придаточными предложениями (пример: могущая последовать опасность): В переводе В. К. Кюхельбекера:Так умер он, как будто при смерти бросать учился свое стяжанье лучшее, как прах, не стоящий забот. Науки нет, знакомящей с душою по лицу… В переводе С. Соловьева:И ворон сам охрип, прокаркавший нам здесь приезд Дункана нежданный, роковой. Задохшийся до полусмерти, он чуть говорил.

Отглагольные существительные, многие из которых неупотребительны сегодня (пример: оставив сказывание «отче наш»; мы хотим себе благоуспеяния ).

 

В переводе В. К. Кюхельбекера:Какой же спех его очами смотрит! Так умер он, как будто при смерти бросать учился свое стяжанье лучшее, как прах, не стоящий забот.Я беспредельную доверенность к нему питал.За прежнюю, за новую, приложенную к прежней, мы ваши богомольцы. В переводе С. Соловьева:Эй, стойте вы, плохие вещуны! Перевезен в Колм-Кил, в священную опочивальню предков, где кости их лежат. …Потому и есть у них особые прозванья вдобавок к общим - так же у людей.Мой царственный властитель, Флинс бежал... Таким образом, проанализировав переводы, мы обнаружили, что в переводе В. К. Кюхельбекера насчитывается около 200 примеров использования возвышенной архаической лексики, тогда как в переводе С. Соловьева – не более 80 (при этом нужно учитывать, что В.К. Кюхельбекеру удалось перевести только три части пьесы, поэтому в нашей работе мы соответственно исследовали и три части из полного перевода С. Соловьева). Обусловлено чем? Насыщенность перевода устаревшими словами и словосочетаниями является одним из наиболее важных средств создания временной стилизации текста, способным подчеркнуть историческое содержание художественного произведения, однако, как уже было сказано, этим приемом нельзя злоупотреблять. Исходя из этого, можно сделать вывод, что Кюхельбекер стилизовал свой перевод в основном за счет архаической лексики.Следует особо отметить попытку переводчика (одну из первых в России) при передаче английских имен на русский язык руководствоваться их произношением, а не написанием. Так, Duncan превращается в «Донкэн», Malcolm - в «Мальком», Glamis - в «Глэмс», Ross - в «Рос», Siward - в "Сейард" и т. д. Некоторые транслитерации Кюхельбекера были ошибочны (в частности, «Донкэн»). Но решение этого вопроса без возможности общаться со знатоками английского языка было, как нам кажется, невероятно сложным, поэтому для нас представляют интерес не столько достигнутые результаты, сколько принципиальный подход Кюхельбекера к передаче английских имен. Однако архаизация в сочетании с буквализмом, характерным для переводов конца 20-х годов 19 века и стремлением соблюсти эквилинеарность, т.е. сжатость текста, что является довольно трудной задачей при переводах с английского на русский, имели пагубные последствия, так как за счет сокращений язык обеднялся, а за счет архаизации утяжелялся. Стремясь к сжатости, Кюхельбекер употребляет редкие краткие формы слов, такие, как «свободить», «спех», «журба», «взгляньте» или сам создает несуществующие сокращенные формы: "роскошствую" (вместо «роскошествую»), «взвьется» (вместо «взовьется») и т. п. В результате многие места перевода стали несколько тяжеловесными, неудобочитаемыми. В ряде случаев сокращения, опущение служебных слов, местоимений делают перевод «Макбета» не совсем понятным или искажающим смысл подлинника. Приведем пример.Монолог Макбета из 7 явления I действия: Он в двойной защите: Раз кровный я и подданный ему, - Запреты строгие! Потом хозяин: Убийце должен бы замкнуть я дверь, А сам хватаю нож! К тому ж и Донкэн Столь кротко правил, столь был чист в своем Великом сане, что его заслуги, Как Ангелы, поднимут трубный глас Против его проклятого сгубленья; Родится жалость, как нагой младенец, И в буре, как небесный Херувим, Помчится на конях незримых ветра И, дунув людям ужасом в глаза, Зальет слезами воздух. Мне бока На это дело спесь одна бодет; Не в силу понатужилось: прыгнет И навзничь грянется! В переводе Кюхельбекера нами были выявлены и другие минусы его работы, к примеру, использование архаизмов, имеющих национальную окраску: холоп, барин, барыня, постельничьи, стряпчий, запон. Текст перевода Соловьева в значительной мере менее насыщен архаизмами, здесь переводчик сделал акцент на использование инверсии, которая является намного более простым и менее трудоемким приемом стилизации. Большое место в составе языковых средств исторической стилизации занимают в переводе лексические архаизмы, способствуя созданию общего языкового колорита эпохи. Однако и в этом переводе, на наш взгляд, есть свои недостатки, например, наличие явных модернизмов: шулер, оборона (царства), телохранители. 2.2 Анализ переводов пьесы У.Шекспира «Macbeth» В.К.Кюхельбекера и С.М.Соловьева в стилистическом аспекте

 

Как известно, в художественном переводе изменения по отношению к оригиналу неизбежны: это могут быть и опущения, и дополнения, и семантический сдвиг. Когда переводчик приступает к работе, его основная задача – понять, интерпретировать смысл и художественный замысел оригинала, но операции, которые применяет при этом переводчик, видоизменяют не только язык и иногда тематику, но и стилистические особенности оригинала.

Основное поле, на котором разворачиваются операции, производимые переводчиком, это область микростилистики. При переносе стилистических ситуаций оригинала в язык перевода существуют несколько возможных итоговых вариаций проделанной переводчиком работы, по мнению Пиввуевой Ю.В.[24]

1. Переводчик стилистически адекватно воспроизводит смысловой инвариант оригинала; изобразительные элементы перевода и оригинала и в функциональном, и в структурном плане соответствуют друг другу.

2. Переводчик имеет в своем распоряжении эквивалентные средства для воссоздания инварианта оригинала, но преднамеренно акцентирует другие стилистические моменты и придает переводу, таким образом, новую эстетическую информацию. Возможны также индивидуализация средств выражения, выдвижение на первый план особенных стилистических свойств оригинала.

3. Переводчик нивелирует выразительные особенности оригинала, обедняет, упрощает его стиль («негативный сдвиг»).

4. Переводчик не имеет в своем распоряжении стилистических средств для воспроизведения образных примет оригинала и поэтому вынужден обращаться к заменяющим средствам. Как правило, в таких случаях речь идет об изменении стилистических элементов высказывания, о замене непереводимых выражений, образных связей, идиом и т.д. Такой тип переводческой трансформации называется субституцией. Особый тип такой трансформации – стилистическая замена (инверсия), когда стилистические элементы меняются местами при переводе.

К. И. Чуковский писал в своем труде “Высокое искусство” о важности соблюдения стиля переводимого произведения: “… как бы ни были порой губительны отдельные словарные ошибки, даже они далеко не всегда наносят переводу такую тяжелую травму, какую наносит ему искажение стиля. … перевод может считаться отличным, заслуживающим всяких похвал, если в нем передано самое главное: художественная индивидуальность переводимого автора во всем своеобразии его стиля.[25]”

Понимая трудность поставленной задачи, Чуковский давал советы, которые могли бы помочь переводчику при ее достижении: “Накопляя синонимы, переводчик не должен громоздить их беспорядочной грудой. Пусть четко распределит их по стилям, ибо каждое слово имеет свой стиль – то сентиментальный, то пышно-торжественный, то юмористический, то деловой. Возьмем хотя бы глагол умереть. Одно дело – умер, другое – отошел в вечность, скончался, еще иное – опочил, или заснул навеки, или заснул непробудным сном, или отправился к праотцам, преставился, а совсем иное дело – издох, околел, скапутился, загнулся, отдал концы, окочурился, дал дуба, сыграл в ящик и т.д. Искусство переводчика в значительной мере заключается в том, чтобы, руководствуясь живым ощущением стиля, из разнохарактерных и многообразных синонимов, распределенных по группам, выбрать именно тот, который в подлиннике наиболее соответствует синониму, входящему в такую же группу.[26]”

 

На примере нашего материала мы сделали выборочный анализ в плане сохранения переводчиками разнообразных особенностей авторского стиля. Перевод В.К. Кюхельбекера условно обозначим как К, перевод С.М. Соловьева – С.

1) First Witch: I come, Graymalkin! / Second Witch: Paddock calls. / Third Witch: Anon.
К: Все трое (кружась) Квакнуло... зовут! пошло! С: 1-я ведьма: Иду, мурлыка! / 2-я ведьма: Жабы зов - сейчас! У Кюхельбекера говорят все три ведьмы сразу, и говорят что-то не совсем понятное для читателя. В русском языке не принято употребление глагола с окончанием среднего рода для обозначения одушевленных предметов, поэтому неуместно здесь слово “квакнуло”, ведь в подлиннике сказано о лягушке, жабе. Кто и кого зовет, и что куда пошло, тоже непонятно. Этот перевод типично показывает тот факт, что при стремлении к эквилинеарности переводчик теряет в раскрытии значения текста, получая некие речевые обрубки, по которым трудно верно судить о таланте самого автора. В переводе Соловьева мы видим один из возможных вариантов решения этой задачи, хотя он по своим – для современных читателей непонятным - соображениям лишил слов третью ведьму, приписав их ведьме второй, вероятно, тоже из соображений эквилинеарности. Наш перевод: 1-я ведьма: Иду, мой кот! / 2-я ведьма:И жаба зовет. / 3-я ведьма: / Идем. 2) SergeantFor brave Macbeth-well he deserves that name- / Disdaining fortune, with his brandish'd steel, / Which smoked with bloody execution, / Like valour's minion carved out his passage / Till he faced the slave; К: Макбет (его назвать/ Не грех бесстрашным) - счастьем пренебрег: / Кружился меч, дымился с кар кровавых / И сек любимцу доблести стезю, / Пока не стал мерзавцу он в лице. С: Но храбрый Макбет - да, он заслужил / Такое имя, - презирая рок, / Сжимая сталь, дымящуюся кровью, / Любимец славы, дерзновенно он / К лицу раба пробил себе стезю. У Кюхельбекера, на наш взгляд, прекрасно передана яркая, почти фантастическая образность отрывка, а также высокий стиль произведения, это удачная находка. У Соловьева тоже хороший перевод, хотя несколько менее пафосный. Наш перевод: Отважный Макбет - имя заслужил, / Презрев судьбу, лишь слышен звон меча, / По лезвию потоки дымной крови, / Сын доблести, им прорубил он путь / К низменному рабу. 3) SergeantTill he unseam'd him from the nave to the chaps… К: Не вскрыв его от челюстей до пупа… С: Но, череп расщепив до челюстей… В переводе Соловьева речь идет о “черепе”, но “nave” в данном контексте то же самое, что “navel” – середина. Потом, судя по его переводу, Макбет ударил изменника сверху по голове, тогда как в подлиннике “от середины (тела) до челюстей”. Возможно, это мелкие неточности, но они как раз отражают жестокое варварство, характерное для описываемой эпохи. У Кюхельбекера хороший перевод, но смущает слово “пуп” – просторечное слово с пренебрежительной окраской. Наш перевод: Пока снизу дов е рху плоть его не вскрыл… 4) DUNCAN
O valiant cousin! worthy gentleman! К: Молодец! спасибо! С: О, храбрый брат! Достойный джентльмен! На наш взгляд, здесь Кюхельбекер, сократив восторженное восклицание Дункана, сделал его сухим и совершенно невыразительным. Учитывая ситуативный момент, по экспрессивности перевод Соловьева более точен. Наш перевод: Достоен славы! Настоящий муж! 5) ROSS …where the Norweyan banners flout the sky / And fan our people cold. К: …там знамена Норвежца развевались, / Ругаясь небесам и нас знобя. С: …где наш народ / Норвежские знамена охлаждает… У Соловьева в данном отрывке шотландцы охлаждают знамена норвежского войска, хотя в подлиннике, напротив, норвежские знамена овевают солдат Шотландии холодом. Здесь неточность в определении субъекта и объекта в предложении. Вызывает симпатию перевод Кюхельбекера, он выразителен (“ругаясь небесам”), но Шекспир, скорее всего, имел в виду не озноб солдат, а прохладу, навеваемую уже захваченными знаменами на утомленную армию Шотландии. Наш перевод: Насмешка небу – норвежские знамена, / Прохладой веют на твоих солдат. 6) First Witch
Banquo and Macbeth, all hail!

С: Банко и Макбет, привет! К: Вам, Банко и Макбет, ура! ура! У Соловьева в данном случае мы видим ситуационное несоответствие: невозможно представить мрачную средневековую ведьму, говорящую путникам “Привет!”, на наш взгляд, в данном временном контексте для обычного читателя это слово отдает фамильярностью. У Кюхельбекера перевод выполнен с соблюдением торжественного стиля оригинала. Наш перевод: Приветствуем, Банко и Макбет! 7) ROSS
As thick as hail / Came post with post; and every one did bear / Thy praises in his kingdom's great defence, / And pour'd them down before him.

К: Как крупный град, / За вестью весть, - и каждая тебя / За дивную защиту царства славит / И льет пред Королем твою хвалу. С: Как частый град, являлися к нему / Посланцы с поля, каждый приносил / Хвалу тебе за оборону царства, / Твои заслуги выставляя. Кюхельбекеру удалось отразить и ритмику стиха, и его смысл, его образность. Заменив “thick” – частый, густой, на “крупный”, переводчик, на наш взгляд, выиграл в передаче образности описываемого явления, поскольку в русской культуре такие слова, как крупный, большой, громадный имеют положительную коннотацию. Удачно переведено и “льет хвалу”, хотя это практически буквальный перевод. Соловьев здесь употребил модернизм – “оборона”, это слово не подходит к пьесе в целом, выбиваясь из ряда витиеватых торжественных архаизмов, примененных при переводе, а вкупе с “царством”, т.е. оборона царства, вызывает у читателя недоумение, поскольку это несоответствие речевому узусу русского языка. Наш перевод: Как град летит, / Так и гонцы летели с вестями о битве, / Тебя за храбрую борьбу благодаря, / Хваля за сохраненье царства. 8) LADY MACBETH Thou … wouldst not play false, / And yet wouldst wrongly win… К: …играть без плутовства бы / Наверняка! С: …ты не хочешь / Быть шулером, но выиграть. В переводе Соловьева мы находим нецелесообразным использование модернизма “шулер”, обладающий к тому же пренебрежительным оттенком, поскольку сам классический стиль подлинника не допускает подобных вольностей. В переводе Кюхельбекера форма хотя и изменена, но содержание передано. Наш перевод: Ты не пустился б на обман, / Лишь только б выиграть. 9) LADY MACBETH Stop up the access and passage to remorse… К: Заткните вход и доступ угрызению… С: …закройте путь / К раскаянью… В варианте перевода Кюхельбекера слово “заткнуть” находится в диссонансе со звучанием подлинника, не отражая тонкий литературный язык Шекспира, делая его приземленным, грубым. У Соловьева более приемлемый вариант, более понятный, но не упрощенный по стилю. Наш вариант: И пусть раскаянье меня не тронет… 10) LADY MACBETH …which shall to all our nights and days to come / Give solely sovereign sway and masterdom. К: …чтоб впредь от нас единых власть и сила / И слава днем и ночью исходила. С: Чтоб ночи все и дни мы пили всласть / Державный блеск и царственную власть. Соловьев, по нашему мнению, прекрасно передал живые краски мечты, озвученной леди Макбет, вероятно, в немалой степени за счет хорошей звуковой рифмы. Интересна и яркая образность авторского словосочетания “пить блеск … власть”. У Кюхельбекера адекватный перевод, причем он сохранил указание на единоличность владения властью в королевстве. Наш перевод: Чтобы все будущие ночи, дни / Имели власть и силу мы одни. 11) LADY MACBETH
Consider it not so deeply. К: Не углубляйся в это! С: Перестань. В переводе Кюхельбекера введен модернизм – выражение “углубляться в суть какого-либо понятия, явления”, но наш взгляд, это не соответствует эпохе, изображаемой в подлиннике; довольно трудно представить леди Макбет, недовольно бросающую эту фразу своему мужу, к тому же с восклицательным знаком. Соловьев сократил фразу до минимума, но она передает смысл всего высказывания, желание женщины успокоить Макбета. Наш перевод: Не нужно к сердцу близко принимать. 12) LADY MACBETH
If he do bleed, / I'll gild the faces of the grooms withal; / For it must seem their guilt. К: Лишь бы кровь / Текла из ран, - я слуг сама обмажу: / Им отвечать за все. С: Коль он кровоточит, я лица слуг / Вином кровавым вызолочу так, / Что их сочтут виновными. У Соловьева буквальный перевод - “вызолотить кровавым вином”, и благодаря гению автора и стараниям переводчика читатель может представить этот живописный образ. Соблюден стилистический аспект и у Кюхельбекера, но здесь нет торжественности, поэтому образность перевода не такая впечатляющая. Наш перевод: Кровь бежит, / И я украшу ею лица слуг, / Вину на них переложив. 13) DONALBAIN
Our tears are not yet brew'd. К: Свариться наши слезы успеют. С: Слезам еще не время. Кюхельбекер, видимо, взял только одно из значений глагола “brew” – “варить (пиво)”, но в данном контексте, на наш взгляд, больше подходит второе значение глагола – “назревать”, иначе искажается смысл отрывка, и к тому же это нехарактерное высказывание для русского языка. Соловьев несколько перефразировал его, и на наш взгляд, удачно. Наш перевод: Оплакать мы отца еще успеем. 14) MACBETH
To be thus is nothing; / But to be safely thus. К: Быть-то ничего: но быть,- / И не бояться… С: Быть королем - ничто; / Спокойно быть им - все.

Перевод данного отрывка у Кюхельбекера не совсем удачен, мы считаем, что здесь неясен смысл сказанного – что значит “быть-то ничего”? И о каком страхе идет речь далее? Соловьев смог сказать ясно и просто о том же самом, объяснив, что речь идет именно о существовании человека в сане короля. Наш перевод: Иметь корону многое не значит, / Без страха править – счастье бренных дней. 15) MACBETH No son of mine succeeding. К: Не сын наследит мне! С:
Сын мой не унаследует.В переводе Кюхельбекера хотелось бы отметить странную двусмысленность слова “наследит”, сжатую переводчиком форму слова от “наследовать”. Хотя смысл перевода понятен, но желательно устранить этот двоякий смысл, например, так, как это сделал Соловьев. Наш перевод: Мой сын не примет власть. 16) MACBETH
Your spirits shine through you. К: Из вас сверкает смелость. С: Ваш дух блестит в глазах! Кюхельбекер применил буквальный перевод, нецелесообразный в данном случае из-за различий между переводимым и переводным языками, поэтому фраза звучит несколько комично. Соловьев заменил “you” на “глаза”, и в целом вышел неплохой перевод. Наш перевод: Вижу отвагу ваших душ. 17) MACBETH
Thou art the best o' the cut-throats. К: Ты первый в горлорезах. С: Ты - лучший изо всех головорезов. Перевод, выполненный Кюхельбекером, является буквальным, и поэтому в данном случае он противоречит речевому узусу русского языка, хотя смысл фразы донесен до читателя. Нам кажется, что стремление к эквилинеарности в ущерб переводу неоправданно. Соловьев взял понятие, знакомое и понятное каждому русскоговорящему читателю, и поэтому его перевод, на наш взгляд, более адекватный. Наш перевод: Ты первым стал в искусстве убивать. 18) Lord …and this report / Hath so exasperate the king that he / Prepares for some attempt of war. К: Узнал Макбет и до того взбесился, / Что резаться готов. С: Эти слухи / Так раздражили короля, что он / Готовится к войне. В подлиннике говорится буквально: “и это сообщение так досадило королю, что он готовится к некой попытке войны”. У Кюхельбекера перевод слишком вольный, мы полагаем, что слово “взбесился” в данном контексте не соответствует высокому стилю пьесы, поскольку это разговорное слово. Словосочетание “резаться готов” имеет двоякий смысл, читателю может показаться, что король готов совершить самоубийство, что на самом деле не так. Мы считаем, что у Соловьева более ясный и точный перевод. Наш перевод:
Эта весть / Повергла в ярость короля, и он / Спешит начать войну.

 

Еще В. С.Виноградов когда-то отметил, что в переводе неизбежно появятся отличия от оригинала, вызванные своеобразием восприятия подлинника переводчиком, разносистемностью языков, различиями социокультурной среды. Проявится индивидуальность переводчика, определяемая его художественным восприятием, личностными качествами и своеобразием отбора языковых средств в процессе перевода. Эти обусловленные индивидуальностью переводчика стилевые черты не имеют никакого отношения к авторскому стилю, не являются компонентами оригинала. Их парадокс заключается в том, что они нежелательны, но неизбежны. Изучение особенностей переводческого стиля различных переводчиков – проблема, которая теоретически еще не осмысленна в переводоведении, но постановка ее не за горами.

Выводы к Главе 2

Мы выявили следующие приемы стилизации на основе переводов пьесы У.Шекспира «Macbeth» В.К.Кюхельбекера и С.М.Соловьева:

- использование лексики высокого стиля, архаизмов;

- наличие союзов или союзных слов;

- инверсия;

- архаичные формы управления;

- устаревшие сочетания глаголов в личной форме с субъективным инфинитивом;

- устаревшее употребление причастных оборотов;

- отглагольные существительные.

Проанализировав тексты переводов, мы пришли к следующему выводу: чем ближе по времени создания перевод к подлиннику, тем более частотно применяются различные средства исторической стилизации, если сравнивать этот перевод с каким-либо более поздним по времени создания. Соответственно, чем больше временн а я дистанция между текстом оригинала и текстом перевода, тем меньшее количество архаизмов и других временных маркеров содержится в переведенном произведении. Например, в переводе В.К.Кюхельбекера от 1828 г. мы обнаружили около 200 архаизмов, а у С.М.Соловьева (2002г.) – 80, а поскольку наличие архаичной лексики – одно из основных условий создания перевода исторического текста, данный факт доказывает состоятельность нашего вывода, а также еще раз подтверждает положение о постоянн