Владимир Цыганков
I – О жизни, смерти и душе
1) ***
Жизнь – околесица,
Странная лестница,
Лезешь ступеньками вниз.
Нужно карабкаться,
В кровь исцарапаться,
Чтоб не сорваться и ввысь.
Кончится лестница
Быстро, не верится,
Вспышка, улыбка и в дверь.
Царство беспечное,
Тихое млечное,
Ждёт без долгов и потерь.
2) ***
Мчится жизнь, позади мерцает
Золотых дней солнечный воз,
Детство розовой птичьей стаей
Вместе с юностью пронеслось.
Отшумели школьные трели,
Отгудел институт хмельной,
Оглянуться мы не успели,
Всё другое и мир иной.
А вчера жили грёзами, снами,
Ощущеньем стабильности, благ,
Мы – советской эпохи знамя,
Мы – России воскреснувшей флаг.
Память снежною бабой растает,
Но не вся, не порушится связь
С вечно розовой птичьей стаей,
Что вслед облаку унеслась.
Бумеранг
Жизнь – бумеранг, а это значит,
Мы совершаем свой полёт,
Ища в пространстве дней удачи
И счастья белый пароход.
Нас запустили, будто в небо,
На авансцену бытия,
Где как-то быстро и нелепо
Проходит партия твоя.
Мгновенье, взлёт, набрали скорость,
Парим в бескрайней высоте,
Мельканье лет, и очень скоро,
Жизнь пронеслась,
как сон,
как тень.
Все роли сыграны – досадно!
Ещё б одну, заел стоп кран,
Круг завершает безвозвратно,
Неумолимый бумеранг.
О вечном
Городят склепы, памятники в небо,
Чтоб видно было за версту окрест,
Другие же, своё не теша эго,
С табличкой ставят деревянный крест.
Растут из плоти мрамора колоссы,
Претензии на вечность высоки…
И падают и падают колосья,
Под каменные давни-сапоги.
В великий судный день не хватит силы
Усопшим скинуть гнёт тяжёлых плит,
Вмурованы навеки вглубь могилы,
Свободные от боли от обид.
Где помыслы о нас, насущном хлебе
Застыли, терем их угрюм и тих,
А нам в своём ничтожно-жалком всхлипе
Невольно вспоминается о них.
Древесное распятье тлен сжирает,
Съедает время каменную твердь,
Ничто не вечно в поднебесном крае,
Извечен только бог… и жизнь… и смерть…
5) ***
А что мы есть, и кто мы здесь
В земной обители пространства?
Лучом рождаемся с небес,
Чтоб вновь уйти в ночное царство.
Один как искра промелькнёт,
Другой лучиною истлеет,
Одно мы знаем – всё пройдёт
И никого не пожалеет.
Ты как надеждою не тщись,
Придёт и грянет час заката.
Когда-то скроется куда-то
Песчинка-жизнь.
6) ***
Всем хочется незримое понять…
Одной земле, наверное, известно,
Кто замесил её земное тесто,
Кто оживил морской аморфный клейстер,
Придав всему движенье, время, место,
Заставив нас в сомненьях прозябать.
Как шарик поролоновый на нитке
Подвесилась земля в пространстве тьмы.
Точь-в-точь клубок, бегущий от тесьмы,
По эллипсу вращается, а мы
В гаданиях расплавили умы
Великих Шопенгауэров и Ницше.
Какой порядок видится во всём –
Круговорот всего и вся в природе.
Одни лежат давно, другие бродят,
Те босиком, а эти ходят в броднях,
Кто просит милостынь при подворотнях,
Кто нам подаст, кому мы подаём.
Тем – хлеба, зрелища, другим – игры в орлянку.
Про апокалипсис, как психи, истерят,
Мол, знало племя пять веков назад,
Чертя на камне адских чисел ряд,
Предсказывая строго на закат,
Когда не встанет солнце в спозаранку.
А зарево взрывает неба свод
И, зайчиком по комнате играя,
На длинные ресницы налетая,
По векам лёгкой кистью пробегая,
В душе волшебной скрипкой изнывая,
Любовью человеческой живёт...
Облака
Из самого далёка-далека,
Как странники, всегда судьбой гонимые,
Проносятся над нами облака,
Герои сказочно-былинные.
У кутюрье небесного взаймы
Наряды одолжив, куда-то катятся,
То в шубы белые оденутся зимы,
То в голубые перистые платьица.
Там высоко нет времени – покой,
Не зная слёз и угрызений совести,
Летят барашки, их удел такой –
Парить в пространстве вечной невесомости.
Как будто бесконечен их полёт,
Так лебеди плывут по синей матрице,
Душа кусочком облака живёт
И в недрах тела всё сильней мытарится.
II - О природе
8) Костёр
Ночь. Костёр согревает мне душу,
Ярко сыплет свет алая шаль.
Пожирает огонь, словно ужин,
Все невзгоды, тоску и печаль.
Пламя, как прозорливая сваха,
Укрощает дней мрачных полёт,
Убивает тревоги и страхи,
Плавит планов несбыточных лёд.
В полуночных мечтаньях не спится,
Головёшки поют нараспев,
То мелькнёт красной пастью тигрица,
То дракон скалит огненный зев.
Ветер дышит на угли-каменья,
И рубинов малиновый жар
Превращает из тленья поленьев
Прометеево чудо в пожар.
Искры кружат над заревом часто,
Рыжий конь гриву вверх распустил,
Тощий месяц идёт на причастье
В серой дымке небесных кадил.
Так тепло от древесного зноя,
Рядом с ним и очаг и ковчег.
Как страшится его всё лесное,
Приручил лишь один человек.
Стих костёр, угли шёпотом шают,
Звёзд рисунок размазан и стёрт,
Скоро ночь в лунном свете растает,
На востоке забрызжет костёр!
Подсолнухи
Как-то раз в сентябре в бабье лето,
Вся природа когда без прикрас,
Я увидел в полях много света,
Море солнечно-радужных глаз.
Взгляд купался в янтарной равнине,
Вскачь душа понеслась по полям,
Горизонт разделил жёлто-синий,
Словно мяч, полосой пополам.
И побрёл я по солнечным далям,
Окунаясь в стоногую вязь,
Миллионы подсолнечных талий
Обнимали меня, веселясь.
А большие подсолнухи-парни
Окружали всё время гуртом,
И в лицо так смеялись угарно
Тыщезубым хохочущим ртом.
Их зелёные стройные дети
Заплетали мне ноги гурьбой,
И с размаху, как жёлтый букетик,
Я валился на пол земляной.
И так было легко мне и чисто
Средь улыбчивых этих голов,
Что, невольно уснув, излучился
Водопадом невиданных снов.
Уж закат догорал, и светило
Уходило к себе почивать,
Но вокруг так же ярко светила
Золотая подсолнухов рать.
Жизнь мою озарила как будто
Этих семечных братьев семья.
Просветлённым я сам стал, как Будда,
И с тех пор улыбаюсь всем я!!!
Ранняя осень
Сентябрь вступил в законные права,
Небесный свод стал ниже и тусклее,
В полях пожухла, съёжилась трава,
Пригнувшись, словно волоски на теле.
Деревья без нарядов шумных крон,
Земля пестрит палитрой палых листьев,
А вдалеке, как будто впавши в сон,
Висит пятно от солнечного диска.
Воровка-ночь становится длинней,
Звёзд паутина всё слабей и выше,
Как пастырь, месяц молится над ней,
А синь становится таинственней и тише.
Дрожат раздетыми телами тополя,
Не за горами зимней песни стужа,
Им будут сниться вешние поля,
Дожди с грозой и с пузырями лужи.
Природа затихает и вокруг
Ко сну готовит царственное ложе,
Птиц косяки опять спешат на юг,
И по-другому быть уже не может.
А мы, погрязши в суету сует,
Всё ищем счастья золотую птицу,
Не замечая осени совет,
Что счастье – миг, и он не повторится!!!
Прогулка по лесу
Я забрёл в этот сказочный угол.
Соблюдая лесной этикет,
Дятел азбукой Морзе отстукал,
Что окончил свой громкий обед.
Пробираюсь тропинкою в чащу,
Слышу филина гулкое: «Ух!»,
Как ребёнок, резвлюсь, настоящий,
Навзничь на спину падаю: «Бух».
Великаны-берёзы могуче,
Чуть качаясь, метут облака.
И лечу, как голландец летучий,
И летят надо мною века.
Лес-вещун нежным шелестом дышит,
Там кукушка сидит на суку,
Убегу от неё, чтоб не слышать
То, что сердцем принять не смогу…
Ночь
Платком таинственной ночи,
Окутан сном объятый город,
Мерцаньем в небе зазвучит
Алмазных звёзд гнедая свора.
Янтарный месяц тьму зажёг,
Повесив в звёздах коромысло,
Как одинокий пастушок,
Наполнил бездну тайным смыслом.
Бледнеет млечный путь вдали,
Тропой, где обитает вечность,
Там, покидая твердь земли,
Покой найдём и бесконечность.
Затменье тает, словно лёд,
Как средь зимы вдруг станет лето,
И город снова зацветёт
В пыльце из солнечного света!
Солнце
В стомиллионный раз зажгли
Фонарь небесный на востоке,
Согнав с поверхности земли
Завесу мрачной поволоки.
Рассыпалось тепло лучей,
По стежкам, по лугам, по пашням,
С зарёю песнь запел ручей,
Разговорив цикад неспавших.
Заегозился жизни круг
С приходом вечного светила,
Всё изменяется вокруг,
Оно же будет, есть и было.
Даждьбог, свети и согревай,
За всё живое ты в ответе.
Ты наш волшебный каравай,
И жизнь… И дети…
Первый снег
Ковёр листвы посеребрён,
Деревья в платьях белоснежных,
Склонившись над рябиной, клён
Обнял её и шепчет нежно:
«Ты погоди бросать листву,
Погрей костром своим багряным,
Я красотой твоей живу,
И замирать ещё так рано.
Пусть этот робкий первый снег
Нарядом будет нам венчальным…
А, знаешь, мы не замечали,
Что жизнь продляется во сне.
Поспим всего какой-то миг,
Зима, поверь, совсем не вечность,
Небес таинственный ночник
Запалит все над нами свечи.
Побудь со мною наяву
Ещё, на снег листву роняя,
Я для одной тебя живу,
родная»
15) Русская берёза
Русская берёза, осени каприз, -
Золотые косы, ствол белёный. Вниз
Падая, где травы, жухлые в пыли,
Как в бою неравном, листья полегли,
Дань отдав покорно, словно говоря:
Мы согрели корни, значит, всё не зря.
Заиграло солнце, заблестел наряд,
Листья, что червонцы царские горят.
Скоро белой станет жёлтая коса…
Птиц последних стая тает на глазах.
III - Париотические:
Крымчанам
Нет, я вовсе не сплю, всё сбылось и свершилось.
Время камни сейчас собирать.
До предела натянута русская жила,
И нельзя ни на шаг отступать.
Все мы жили в одной общемазаной хате
Под названьем Советский Союз,
Но вершители мира решили, что хватит,
И разбили сплочение уз.
Дружба в прошлом, все стали друг другу врагами.
Украинцы – родная семья!!!
Как же можно забыть, что, по сути, мы с вами
Ридны сестры и ридны братья.
Колыбель наша общая – Киев стозвонный,
И великий Софийский собор,
Горько помнят людские страданья и стоны
И немецко-фашистский напор.
Видно, память у зданий сильнее и крепче,
Чем у ныне живущих людей,
Что попрали кровавое месиво Керчи,
И бессмертье погибших под ней.
Украина, а как же забыть Севастополь,
Общий предок наш знамя держал,
Каждый акр земли здесь священный некрополь,
Каждый шаг – боевая межа.
С возвращеньем, Крымчане, в родную обитель,
Стиснув зубы, сожмём кулаки.
Рядом зреет жестокая, волчья обида,
И уже обнажились клыки.
Но теченье одно у бездонной реки,
Здравствуй, здравствуй, родная Таврида,
С возвращением, земляки!!!
17) Россия, вперёд!
Русь спасалась, жила испокон веков
Силой духа и верой в правду, но
Доллар стал самым главным из всех богов,
Подменил веру в бога, в праведность.
Неужели не вырваться нам из тисков
Лживых игрищ страны без нации,
Нынче враг изощрённей былых врагов,
Он стреляет в Россию баксами.
В паутину зелённую мир погряз,
И паук вяжет крепко сети,
Мы за правое дело взялись, помолясь,
Дай же бог нам попутный ветер.
18) Солёный янтарь
Мать-Россия, опять бога молишь ты,
Чтоб развеяло мрачную хмарь,
Сколько слёз, над тобой уже пролитых,
Превратилось в прозрачный янтарь.
Снова с запада рвутся непрошено
В стан берёзовый злые ветра,
Словно камнем, бессовестно брошена
Ложь в народ, что братался вчера.
Ты, Украина, играешь с волками!
Вспомни, чем же они помогли?
Тем, что били в кровь тебя сапогами,
Да деревнями целыми жгли.
Память общую в пепел, в руины,
Молодое сознанье, окстись!
Бей Жидов, Москалей, Украина,
Лозунг старый, как вся наша жизнь.
Мать-Россия, опять бога молишь ты,
Чтоб развеялась мрачная хмарь,
Видно, мало кому-то слёз пролитых,
Превращённых в прозрачный янтарь.
Одесская Хатынь
Содрогнулось воинство железное,
Что на постаментах мир хранит,
Полоснуло душу ржавым лезвием,
Даже тем, кто врос уже в гранит.
Думала, ли мать цветов Одесса,
Что настанет время прозябать,
Смех и юмор замер повсеместно,
Здесь теперь все шутят про себя.
Свастики несрубленная лопасть,
Как косой, прореживает люд,
Близко, только не укусишь локоть,
Здесь не в честь ПОБЕДЫ бьёт салют.
Вот вам, братцы, и мороз по коже
Да в груди арктическая стынь,
Что же натворили мы, хорошие,
Как же допустили мы Хатынь,
Зверство несусветное такое.
Не забыть тот страшный чёрный май,
Снова было поле Куликово,
Реки крови и, как смерч, Мамай,
Пронеслась по городу-герою
Хищной птицей страшная толпа,
Жгли, топтали вермахтовским строем
Всех, кто был не с ними, не с УПА.
Не смущали седина и раны,
Добивали даже тех, кто полз,
Стёрлись человеческие грани
У того, кто крест фашистский нёс.
Содрогнулось воинство железное
Оттого, что дьявол-то не спит,
Рухнул Дом Союза, канул в бездну, и
Треснул мира праведный гранит.
Герою Советского Союза
Петру Ивановичу Ильичёву посвящается
Когда-то бои за Курилы жестокие шли,
Солдаты ложились, вставали и снова ползли.
Высоко на сопке японцы поставили дот,
И ринулись танки железной свиньёю вперёд.
Но сдюжили наши, сдержали квантунский напор,
И весь батальон по-пластунски на сопку попёр.
«К земле притулиться пониже!» – горланил комбат,
А дот всё строчил и плевался свинцом на ребят.
Вот кто-то у дота гранату геройски поднял,
Но кинуть не смог, на мгновенье застыл и упал.
Другой же товарищ с гранатою наперевес,
С открытым забралом в окно земляное полез.
Запал не сработал, но прежде чем мёртвым упасть,
Он так извернулся, что тело упало на пасть,
И грудью накрыло огонь извергающий зев,
И грянуло смерчем ура, на врага полетев.
Одним покорился Шумшу, и взята высота,
Другим же досталась небесных высот красота.
Но подвиг бессмертный хранит благодарный народ
Героя, который не умер, он вечно...
Мы Русаки
Отпоём, открестимся, отпляшем,
А пока пусть пыль стоит столбом,
Мы идём по жизни русским маршем,
Путь торим своим славянским лбом.
Кто-то сыт одним насущным хлебом,
Нам же подавай духовный квас.
Кто рождён в хлеву, да видит небо,
Во дворце царём живёт сейчас.
Отпоём, открестимся, отпляшем,
А пока не стали мы столпом,
Будем жизнь «топтать» по полной даже,
Если всё обещано потом.
На 70 лет ПОБЕДЫ
Все нервы вдруг натянуты в струну
Известием коварным и жестоким.
Фашисты объявили нам войну,
И всю страну пронзило, точно током.
Взорвалось небо тысячью огней,
И плоть на плоть восстала серой массой,
Нет, это не война была, скорей,
Чистилище для всей славянской расы!
Повсюду страшный рокот, визг и лязг
Машин, людей, грохочущих орудий,
Прожекторов небесный перепляс
Под вой сирен… И беспросветность будней…
Четыре года горя, слёз, утрат,
Десятки миллионов стали твердью!
Но выжила солдатская тетрадь
И фото возле танка перед смертью!
Моим дедам посвящается
Свершилось чудо много лет назад,
С войны вернулись оба, невредимы,
Деды мои. Я трогал их седины,
Касался тех, кто видел этот ад.
Отец отца мне смастерил приклад,
И пацаном, играя с автоматом,
Я гордо говорил своим ребятам:
«Мой дед – солдат, он видел этот ад».
Я слушал, трепеща, про Сталинград,
Ранение последнее под Гдыней,
Но выжил он, и жив во мне поныне
Рассказ того, кто видел этот ад.
Душа щемит, как вспомню этот взгляд.
Дедов уж нет, но в памяти осталась
Застывшая смертельная усталость
В глазах у тех, кто видел этот ад.
IV – Критические
Пещерные
Одних прельщает слава Геростратова,
Другим подай бессмертье македонское.
Живу спокойно, за одно лишь ратуя,
Чтоб мир не перешёл границу тонкую.
Где грань-война – безумная, увечная,
Старухой злой в дома придёт непрошено,
И счастье озорное, человечное
Развалится на варварское крошево.
В миру грибы растут – мечети, пагоды,
Что бога нет, кричат мужи учёные.
Но это всё цветочки, будут ягодки,
Когда схлестнётся белое и чёрное.
Привыкли быстро к модному, кошерному,
Давно ли были Васькой, Петькой, Зойкою.
Мы без пяти минут уже пещерные,
Остался только пуск, – и в мезозойскую.
25) Побеждённые победители
Мы русские, мы победили всех,
Что-что, а воевать-то мы умеем.
Нам дался тяжело двадцатый век,
Но духом стали крепче и сильнее.
Лишь в мирной жизни всё наоборот,
Мы сокрушили столько силы тёмной,
А победитель – русский наш народ,
Живёт в России, точно побеждённый.
Вопрос повис над пропастью во ржи,
В нём уместились миллионы судеб.
Когда же будем мы, простые люди,
ЖИТЬ?
26) ***
Люди – не люди, те же амёбы,
Плаваем где-то у дна.
Сверху висит не небо, а нёбо,
Солнце здесь – это луна.
Над головами блестят не звёзды –
Это осколки душ,
Надежды тают в потоках слёзных
Глыбами вечных нужд.
Тут так же много тепла и света,
Как в колодце пустом.
Это на счастье и радость вето,
Это жизнь на потом.
Родному городу
Я так хочу, чтоб город древний,
Который стал большой деревней,
Жил,
Дыша глубоко полной грудью,
Да в полдень тысячью орудий
Бил.
Чтоб эти пасмурные рожи
Исчезли б разом у прохожих
Всех,
А во дворах и переулках,
Как раньше, раздавался гулкий
Смех.
Вновь ожила цветов долина,
И поливальная машина
ЗИЛ,
Дождём купала наши души,
Да воробей из чистой лужи
Пил.
Чтоб полотно проспектов, улиц
Не матом крылось, чтоб проснулись
Мы
И отряхнулись от последней,
Угрюмой, каторжной, наследной
Тьмы.
Политика
Расхожесть взглядов, помыслов, идей,
Исповеданий и мировоззрений,
Оттенков кожи множество мастей,
И разность целей, жизни устремлений,
Где в государствах чтут своих богов,
Но главного слепцов не видят очи,
За предрассудков кущ и ворохов,
Все отдалились друг от друга очень.
Меж тем земля одна, творец един,
А кто-то жадно их на части делит…
Как хищники, ослабленных едим,
Чиня войну за благостные цели.
Святых всё больше, целый легион,
И мудрость предков, въевшаяся в разум,
Но людям нужен свой Наполеон,
А о последствиях мы думаем не сразу.
История не учит нас, друзья,
Религия тем паче разобщает,
А вместе с тем народ – одна семья,
И белые с лица и цвета чая.
Лишь голубь мира, по небу летая,
В извечном поиске пристанищ для себя.
V – Про поэзию и поэтов
Ода стихам
Тень повисла, поэтов мысли
Обеззвучены, нет в них тока,
Может, люди поэтому скисли
И погрязли в своих пороках.
Обездушили атмосферу,
Обесценили то, что ценно,
Только в лучшее всё же верю,
Грянет время, когда со сцены,
Тишину вековую взрывая,
Вязкий воздух пространства руша,
Рифма станет огнём шальная,
Зажигать, словно порох, души.
И ворвутся стихов кометы,
В этот мир полузябкий и зыбкий,
И зажгутся одномоментно
На усталых лицах улыбки.
И сердца загудят скорее,
И забесится кровь по венам.
А пока за окошком время
Поэтической Мельпомены.
Не трогайте поэтов
Поэтов не лапайте лапами,
В душу тонкую лучше не лезьте,
На вид оболочка их слабая,
Но начинка – тротила тонн двести.
Не топчите поэтов ногами,
Боль физическая скоротечна,
Вас побьют очень тихо – стихами,
Но отдача на целую вечность.
Вы поэтов не пачкайте сажей,
Не такие их гнали и гнули,
Пусть курок пистолета заряжен,
Но слова бьют сильнее, чем пули.
31) Услышьте нас, люди!
- Мы, ведь, прохожий, с тобою похожи,
Что же всё мимо да мимо проходишь? -
Слушай стихи.
Рифмой порадовать вас, пассажиры?
Души раскройте да уши пошире!
Что, не с руки?
Люди мелькают, проносятся мимо,
Жизнь – бесконечная дней пантомима –
Всем не до нас.
Аттракцион начинаем бесплатный:
- Девушка, не убегайте, крылатый
Взмоет Пегас.
- Ну, же, смелее, товарищ с бородкой,
Я, удивлю вас верлибром коротким –
(Не до меня).
- Эй, паренёк, что с пакетом бутылок,
Пиво на стих, словно шило на мыло
Будешь менять?
- Женщина, только минуту послушать, -
(Спряталась быстро так, за спину мужа) -
Я без обид.
Только когда вам захочется лета,
Осень наступит, не станет поэта, –
Вами убит!
Вдохновенье
Опять затишье мышье, не пишу,
В душе томлюсь и мысленно мытарюсь,
И сам казню себя и сам же каюсь,
Что мог ваять бы что-то, но сижу.
То ль стихопыл куда-то, гад, уплыл,
То ль рифма блудная на рифы села,
И мой кораблик мается без дела,
Как мельница без ветра и ветрил.
Но вот и долгожданное ЗЕРО,
Нейронов море вновь заколыхало,
Сажусь, пишу, внутри весь полыхая,
Пока горит заветное перо.
М.Б. посвящается
В родной язык так влюблена,
Что одному ему послушна, –
Она и верная жена,
И как любовница на службе.
В гостях у мэтра
Люблю я град Великого Петра,
Здесь жизнь и смерть Великого пера.
У речки Мойки
Вхожу в просторный дворик, где стоит
Курчавый мавр, пиитам всем пиит,
Любимец стольких.
Склоняюсь низко-низко – дань ему,
Кумиру миллионов, одному
Отцу поэтов
Читаю вслух последние стихи,
Жду удивленья мэтра от строки,
Прошу совета.
Но он и бровью даже не повёл,
Наверно, слог мой был угрюм и квёл,
В музей подался,
Вдохнул поэта незабвенный быт,
Как жил, творил шедевры, был убит
Рукой поганца.
Не утихают споры, чья вина?
Вся боль страданий запечатлена
На маске гения,
А в медальоне локон от волос,
Его украдкой срезать удалось –
Дар от Тургенева.
С портрета нежно смотрит Натали –
Голубка смерти, только надо ли
Винить такую
Красавицу, которую весь свет
Мечтал лобзать, и ревновал поэт,
Измену чуя.
Прощаюсь. Фото. Памятник обнял,
Стоит со мною вечный идеал –
Бог русской речи.
А в мыслях, будто я хлещу коня,
Хочу успеть, да только нет меня
У Чёрной речки.
35) ***
А ночью думается легче,
И мысль становится смелей.
Горят лампад-окошек свечи.
Всё небо в звёздном хрустале.
Веду с собою бой бумажный,
Душа как будто в неглиже,
Где ручка-пистолет отважно
Стреляет в белую мишень.
Там за окном уже светает,
Сижу, согнувшись запятой,
Чайку бы чёрного, мечтаю
Найти пакетик испитой.
И кран осип, ушла водица,
Жиды здесь точно не причём…
Я ночью пьян, опохмелиться б
Рассветным утренним лучом!
Игорю Талькову
Поэт – провидец долго не живёт,
Стремительно, как факел, выгорает,
Святую правду людям донесёт,
На миг согреет землю и уйдёт
За горизонт неведомого края.
Скользит лучом по лезвию ножа,
А градус нетерпения всё выше,
В чернилах вся измазана душа
Его, а за душою ни гроша,
Зато бесценно то, о чём он пишет.
А в час, когда вдруг рухнет небосвод,
Пера безумец будет верен слову,
Которое прославит и убьёт,
Но он воскреснет и опять споёт
Про боль России, про её оковы.
VI - Личностно-откровенные
37) Спасибо врагам!
Спасибо, враги мои вороги,
За навет!
Вы думали, я свернусь творогом,
Ан нет.
Когда травили неистово
Вы меня,
Я лишь постигал веру в истину
И в себя.
В профессии был ни Жиголо,
Ни святой,
Вокруг даже стены шикали:
«Ты изгой!»
Душа сокрушалась обидою,
Ну, за что?
Судьбу мою вилами битую –
В решето.
И кричал я ночью звёздною,
Не пройти,
Но, страдая, знал, что поезд мой
На пути…
Оглянувшись, взял - и прошлое
Комом смял,
И, как девку дрянную, пошлую,
Гнал и гнал.
И тогда приоткрылась лучшая
Мне стезя,
Так-то, вытащил, пользуясь случаем,
Я туза.
А теперь ваши руки коротки,
Всем привет!
Спасибо, друзья мои вороги,
ЗА НА-ВЕТ!!!
Детство
Ах, детства миг – заветная пора!!!
Как сердцу радостно, что всё-таки ты было,
Умолкли звуки старого двора,
В кольце домов притих детсад унылый.
Как малолеткой принял ты меня
В свои объятья, вспомни, дворик грозный?
Здесь, получив впервые по соплям,
Я понял, что такое смех сквозь слёзы.
А вскоре (не забыть мне никогда),
Как щедро наградил ты нас друзьями,
В сознанье дружба детства навсегда
Волшебным шлейфом тянется за нами.
Мы ловко вместе познавали жизнь,
Нам улица была, что мать родная,
Учила дружбой верной дорожить
И драться до конца, честь не роняя.
Шёл двор на двор, рубились мы сполна,
Тогда в чести была дурная сила,
В Афгане шла вовсю уже война,
Там гибли, нам же солнышко светило.
Одеты были все мы как один
Со среднего советского дохода,
В универмагах выбор был един:
Верх с «Большевички», низ от «Скорохода».
Зато, при всей при внешней простоте,
В нас не было надменного чего-то,
Не признавали мы пастозных тел,
Дружили просто так, а не за что-то.
И часто вместе, на закате дня,
Когда повеет томною прохладой,
Нам шестиструнная, пронзительно звеня,
Была какой-то высшею отрадой.
Все голосили как на перебой,
И каждый был особенно усерден,
Мы верили, что жив наш Виктор Цой,
Высоцкий был давно уже бессмертен.
Всё детство наше, юности рассвет
Прошли на рубеже восьмидесятых,
И в памяти счастливых десять лет
Хранить мы будем бережно и свято.
Кактус
На день рождения зятёк
От тёщи получил цветок,
Чтоб вспоминал как можно проще
О ласковой любимой тёще.
Нет-нет кольнёт, то подпускает,
То ощетинится, как ёж,
Короче, он, ядрёна вошь,
Всю суть процесса отражает.
Но раз в году, как расцветёт,
Колючки спрячет, словно душка,
Вдруг станет лучшею подружкой,
Растопит отношений лёд.
Вот тут уже ни дать, ни взять,
Душа поёт, как птицы в роще,
Пока благоухает тёща,
Цвести ромашкой будет зять!!!
40) ***
Бизнес на нуле, страна подсела,
Жизнь-тельняшка в чёрной полосе,
И жена зудит мне то и дело:
«Ты пойди, восстановись, как все».
Выучиться, снова стать полезным
Обществу, а это как-никак
Важно, и лечить грехи-болезни
За гроши, конфеты и коньяк.
Длинный макинтош наглажу белый,
Накрахмалю празднично колпак,
И пойду направо, нет, налево,
Истреблять инфекции за так.
41) Между небом и землёй
Город влагой набух и туманом напитан,
За три метра не видно ни зги,
Ноет грудь у меня, словно пулей пробита,
И душа рвётся в клочья, в куски.
Час, как должен прибыть…Телефон шепчет слабо:
«Абонент не доступен». В пути?
Или, может…? Да что ж истерю я, как баба,
Прорвалось вдруг и снова пи…пи…
Подлый срыв, и минута, как час ожиданья,
Набираю в стотысячный раз,
В небе и на земле разразилось восстанье,
Я впадаю в фатальный маразм.
Вызов, вызов ещё, наконец-то входящий:
«Омск не принял, лечу в Новосиб».
С нею всё хорошо, и со мною, пусть даже
Я смертельно ослаб и осип.
Неспроста
Всё в этом мире неспроста,
Всё в нашей жизни неслучайно,
Пересекаются прощально
На встречных судьбы-поезда.
Всё в этом мире неспроста,
Случайный взгляд случайной встречи.
В ночи упавшая звезда
Пророчит счастье человечье.
Наш мир спасает красота,
А человека губит тайна.
Фужер вина, свеча – случайны,
Судьбы осколки – неспроста…
Омский Живаго
Жизнь так разматывает быстро,
Что мой клубок из чувств и мыслей
Стал
Каким-то мизерным, аморфным,
А может, взять и вмазать морфий?
Впал
Я в монотонное теченье
Сонливо-серого свеченья
Дней.
Одно лишь радует, весь в детях,
И что блуждаю в междометьях
С ней.
Подобно доктору Живаго,
Лью мысли рифмой на бумагу.
В пыль
Развеет время их беспечно,
Так укрощаю я сердечный
Пыл.
Тоска-собака душу гложет,
Лежу, как старая калоша,
Жду.
Дни золотые, словно листья,
Как будто бы чужие письма
Жгу…
44) ***
Судьба-судьба, я не был бы такой,
Когда б ни путь с тернистою дорогой,
За всё плачу монетой дорогой,
И часто мой платёж идёт без прока.
И вновь и вновь бросает мо й челнок
На рифы жизни океан сильнее,
Испещрено невзгодами чело,
Но не ропщу и плакать не умею.
Лишь верую по-прежнему в того,
Кто, как елей, по жилам тихо льётся,
И знаю, что не знаю ничего,
Про тайное земли под вечным солнцем.
Тихий Дон
Лихо, моё лихо, что ж ты не балуешь,
Что ж ты, не спиною, не лицом стоишь…
А. Розенбаум
Запели петухи – пора
Вставать, и небо ясно-ясно,
А жизнь проста, чиста, прекрасна,
Как молодых берёз кора.
Не знают люди, что кипит
Уже котёл машины красной,
Что скоро станут все несчастны –
Кто не убьёт, тот сам убит.
В полях работ невпроворот,
У баб хозяйство, кухня, ясли,
И всё как будто даже ясно
На двадцать, тридцать лет вперёд.
Два кровных брата косаря
Царя клянут, проблему классов,
И разъедает мозг опасно
Кровавый сполох октября.
Вот-вот настанет страшный суд –
Колосья жизни схватит настом,
И Дон от крови будет красным,
И на погосты понесут.
Ветрина ставни бить начнёт,
Доламывать худое прясло,
В сердцах так будет мерзко, грязно,
Но в душах всё перегниёт,
Перегорит, как хутора,
Костром безжалостным, ужасным.
Пока же небо ясно-ясно,
И тихий вечер был… Вчера…
Пока дышу, надеюсь
Слабеет пульс, дрожит рука,
Надежда меркнет, вера,
За жизнь цепляешься пока…
Дум
Спиро
Сперо.
Какой бы ни был строй, режим,
Эпоха или эра,
Сознанье теплится одним…
Дум
Спиро
Сперо.
В глазах смертельная тоска,
Раб чахнет на галерах,
Пока есть силы для гребка…
Дум
Спиро
Сперо.
Нога ступила на карниз,
Душа бунтует с телом,
Но есть последний компромисс…
Дум
Спиро
Сперо.
Пусть даже небо ниспошлёт
Всю учесть Робеспьера,
Пока не встал на эшафот…
Дум
Спиро
Сперо.
Душа парит у потолка,
Всё небо стало серым…
Ничто не кончено, пока…
Дум
Спиро
Сперо.
Какая разница
Какая разница, как ты душевное сеешь жито,
Тело любит богатство, душа ненавидит сытость.
Какая разница, где ты пишешь свои молитвы, и
Что вдохновляет поэта, бессмертье или пол-литра.
Какая разница, кто ты и что кричат баламуты,
Главное чтобы что-то… Главное чтоб кому-то…
48) ***
Жизнь иллюзия, только миг,
А душа - это только крик.
Нелюбовь - это только грязь,
А любовь – это только раз.
Небеса – это только бог,
А поэзия – только вздох.
Счастье долгое – только сон,
А война – это только стон.
Но семья – это наша твердь,
А земля – это жизнь и смерть.
Однушки:
Душевный конфуз
Я шёл с базара, вдруг душой поплыл,
И понесло по рифмам в стиле брасса,
Но быстро мой остыл душевный пыл,
Родился стих – ушла авоська с мясом.
Русская душа
Хороша ты, хороша,
Чисто русская душа.
Широка без меры,
Нет таких размеров.
Наглый тип
Картина маслом, в смысле «ША!»,
Тип нагло тискает прохожих,
И хочешь дать ему леща,
Но бьёшь стихом,
стихом по роже.
Шуба
Не дал я сегодня чуть дуба,
Сто тридцать отдав сгоряча,
Пожаловав царскую шубу
С нецарского вовсе плеча.
53) Прощённое
Простите все, и друг, и враг -
Я виноват пред вами.
За всё, за всё, чего не так –
За что, решайте сами.
Рывок
Рожденье. Старт. Рывок, без сил лечу
И грудью рвусь на финишную ленту,
Но первым оказаться не хочу
На пьедестале в виде монумента.
Лечу
Лечу, шагнув из самолёта,
Мой парашют раскрыт, как зонт.
Всё ближе дали горизонта,
Но я хочу за горизонт.
56) ***
Поэзия не пафос, не пиар, -
Непознанное чувство неземное.
Она кому-то данный свыше дар,
Оплаченный бесценною ценою.
