Этим же вечером в газете, которую, как всегда, принес мистер Бакет, было объявлено, что найден не только третий, но и четвертый билеты.
«СЕГОДНЯ НАЙДЕНЫ ЕЩЕ ДВА ЗОЛОТЫХ БИЛЕТА,» – взахлеб сообщалось на первой полосе газеты, – «ИТАК, ОСТАЛОСЬ НАЙТИ ВСЕГО ОДИН БИЛЕТ!»
– Ну что ж, посмотрим, – сказал дедушка Джо, когда вся семья собралась после ужина в комнате стариков, – посмотрим, кто же их нашел.
«Третий билет, – прочитал мистер Бакет, держа газету прямо перед глазами, так как плохо видел и не мог позволить себе купить очки, – третий билет нашла некая Виолетта Бюрегард. В доме Бюрегардов царило сильное волнение, когда репортеры пришли взять интервью у этой счастливой юной леди – громко трещали затворы фото- и кинообъективов, ярким светом заливали комнату лампы вспышек, люди, толкаясь и споря, пытались как можно ближе протиснуться к новой знаменитости. Сама же знаменитость, взобравшись на ступ в гостиной, держала в руке Золотой Билет и бешено размахивала им, будто пыталась в час пик остановить такси. При этом она громко, как из пулемета, тараторила, но понять что-либо было практически невозможно, так как рот ее был забит жевательной резинкой.
– Обычно я всегда жую резинку, – прокричала, вернее сказать, промычала она, – но узнав о Золотых Билетах мистера Вонки, я тут же забыла о жвачке и перешла на шоколад, нисколько не сомневаясь, что уж мне-то, как пить дать, повезет. Ну а теперь, конечно, жвачка мне снова дороже всего. Я ее просто ОБОЖАЮ. Я без нее просто жить не могу. Я не жую ее, только когда ем. Тогда ее приходится вынимать изо рта и приклеивать за ухо, чтобы она никуда не делась. Честно говоря, я бы чувствовала себя не в моей тарелке, если бы меня хоть на миг лишили своей жевательки. Это уж как пить дать. Мамаша говорит, что юной леди, вроде меня, не пристало молотить челюстями, как корова, но я с этим не согласна. Уж чья бы корова ни мычала, а ей лучше помолчать – она сама орет на меня с утра до ночи.
– Прикуси язык, Виолетта, – возмутилась миссис Бюрегард из дальнего угла комнаты, где она стояла на пианино, чтобы не быть раздавленной толпой.
– Ладно, ма, не возникай, – прокричала ей в ответ юная Бюрегард. – Так вот, – она снова повернулась к репортерам, – вам, наверняка, будет интересно узнать, что вот эту резинку, – она вытащила изо рта мокрый комок, – я жую больше трех месяцев подряд. Это новый мировой рекорд. Наконец-то я побила рекорд моей лучшей подруги Корнелии Принцметель. Вы бы видели, как она взбесилась. Сейчас этот кусок жевательки для меня дороже всего на свете. Ночью я приклеиваю его к спинке кровати, а утром она точно такая же, как всегда. Ну, может быть, чуть потверже, но стоит ее немного пожевать, и она опять становится мягкой. Перед побитием мирового рекорда, я сжевывала одну штуку в день. Обычно я меняла ее в лифте по пути из школы. Почему в лифте? Да потому, что мне нравится приклеивать использованную жевательку на кнопки. Представляете? Заходит в лифт человек, нажимает на кнопку, а на пальце у него моя старая жвачка. Ха-ха-ха! Вот смеху-то! А какие скандалы закатывали некоторые из них! Смешней всего было смотреть на женщин в дорогих перчатках. Что? Ну конечно же, я в восторге от предстоящего посещения фабрики Вонки. Кроме того, как я понимаю, он даст мне столько жевателек, что их хватит на всю жизнь. Гип-гип ура!»
– Ужасная девочка, – осуждающе покачала головой бабушка Джозефина.
– Просто омерзительная, – согласилась бабушка Георгина, – вот увидите, эта жвачка ее до добра не доведет.
– А кто нашел четвертый Билет, папа? – спросил Чарли.
– Сейчас посмотрим, – сказал мистер Бакет, снова уткнувшись в газету. – Ага, вот здесь. Четвертый Золотой Билет, – прочитал он, – нашел мальчик по имени Майк Тиви.
– Наверняка еще один никчемный шалопай, уж будьте уверены, – пробормотала бабушка Джозефина.
– Не перебивай, бабушка, – попросил Чарли.
– Семейство Тиви, – продолжал мистер Бакет, – также буквально осаждали шумные и возбужденные посетители, когда туда прибыли наши репортеры, но юного Майка Тиви, счастливого обладателя четвертого Золотого Билета, все это, похоже, только раздражало.
– Идиоты, неужели вы не видите, что я смотрю телек, – истошно вопил он, – и совершенно не желаю, чтобы мне мешали!
Этот девятилетний счастливчик сидел перед огромным телевизором, впившись глазами в экран, и смотрел фильм, в котором одна шайка гангстеров поливала из пулеметов другую. Сам же Майк Тиви – на нем было навешено по меньшей мере восемнадцать игрушечных пистолетов всех возможных размеров – время от времени вскакивал со стула, выхватывал один из них и выстреливал в экран полдюжины патронов.
– Да тише же! – затопал он ногами, когда кто-то попытался задать ему вопрос, – я ведь просил мне не мешать! Это такая программа, просто закачаешься! Настоящий класс! Я смотрю ее каждый день и не пропускаю ни одного фильма, даже если показывают какую-нибудь муру, где никто не стреляет. Больше всего на свете я люблю смотреть про гангстеров. Вот это настоящие парни, скажу я вам. Особенно, когда они начинают всаживать друг в друга пули, резать глотки или проламывать черепа. Да я отдал бы все на свете, чтобы жить, как они! Вот это жизнь! Это настоящая жизнь!
– Довольно! – воскликнула бабушка Джозефина. – Слушать это просто невыносимо!
– Действительно, – согласилась с ней бабушка Георгина. – Неужели сейчас все дети такие?
– Ну, конечно же, нет, – с улыбкой возразил мистер Бакет. – Такие есть, не спорю, возможно, их даже больше, но далеко не все, это уж точно.
– Итак, остался всего один билет, и… – начал было дедушка Георг.
– Ну и что? – сердито хмыкнула бабушка Георгина. – Держу пари на капустную похлебку, что билет этот попадет в руки такого же препротивного маленького негодника, который меньше всего этого заслуживает.
