Сегодня, как всегда, отличный день. За окном яркое солнце, птицы поют… Хорошо!
Ой, простите, я не представилась. Меня зовут Жанна де Тревиль. Да-да, вы не ослышались. Мой опекун – капитан королевских мушкетеров, господин де Тревиль. Мои родители неизвестны – точнее, мой отец неизвестен, а мать умерла, когда мне было три года, и я плохо её помню. Меня нашли на окраине деревушки мушкетёры Его Величества и отдали своему капитану. Так я попала в дом де Тревиля. Официально я считаюсь его племянницей, хотя на самом деле я его воспитанница.
У меня много друзей среди мушкетёров. Они знают, что я девушка, и вначале не очень-то принимали меня за свою. Но я выросла среди них, фехтовать меня научил дядюшка (так я буду его называть); он же обучил меня верховой езде. А вот вышиванию, ведению домашнего хозяйства, танцам и прочим женским занятиям меня научила моя лучшая подруга – Констанция Бонасье.
Поскольку дядюшка состоит на службе у короля, он часто видит Их Величеств, а также их многочисленных слуг. Собственно, дядюшка и познакомил меня с Констанцией…
Так вот. Сегодня мне исполнилось 18 лет. Я стала взрослой. И вольна поступать, как мне заблагорассудится. Могу даже стать мушкетёром, если дядюшка не будет против…
- Мадемуазель де Тревиль, Вас желает видеть господин де Тревиль, – сказала моя служанка Мари, входя в комнату и делая реверанс.
- Хорошо, сейчас приду.
Я оглядела себя в зеркало: довольно высокая для девушки, хорошо сложена, с тонкой талией; волосы тёмно-каштановые, с золотистым отливом; глаза зелёные, брови тонкие и изящные… Что же касается одежды, то я редко надевала платья – только на приёмы, да ещё когда виделась с Констанцией. Сейчас на мне была батистовая рубашка, бархатные штаны и высокие, до колена, сапоги с ботфортами. Мой повседневный вид.
Я расчесала волосы, чтобы они немного распушились, поправила причёску (у меня волосы средней длины – ниже плеч – и я ношу их распущенными). Всё, теперь можно идти к дядюшке.
… - Можно? – Я постучала в дверь и вошла.
- Жанна, дорогая моя девочка, ты, как всегда, отлично выглядишь, – улыбнулся мой опекун. – Ты теперь совсем взрослая… А вот и мой подарок на твоё совершеннолетие.
С этими словами дядюшка взял какую-то вещь со стола и подошёл ко мне. Это был медальон на золотой цепочке. Я открыла его… и удивлённо уставилась на два портрета – женский и мужской (скорее даже, портрет юноши). Чем больше я смотрела на них, тем более знакомыми они мне казались. Но вот кто они?
- Это твои мать и старший брат, – словно прочитав мои мысли, ответил дядюшка. – Этот медальон нашли рядом с тобой. Да, ты многого не знаешь, но услышать правду тебе следует не от меня, а от твоего брата. Думаю, ты слышала о нём. Это де Рошфор, один из ближайших к кардиналу людей.
- Что? Рошфор??? Но мы же враги!
- Теперь тебе придётся с ним помириться, ведь он твой брат.
Да, не ожидала я такого поворота событий. Ну да что ж поделаешь… Надо как-то встретиться с Рошфором. Но вот как?
Ой, я же к Констанции опаздываю! Она меня ждёт… Переодеваться мне некогда, только камзол и плащ надену – на ходу. Да, и шляпу бы не забыть.
Я извинилась перед дядюшкой, сказав, что опаздываю к Констанции, и вылетела за дверь. Заскочив к себе, на бегу надела камзол, накинула плащ, прицепила шпагу, нахлобучила шляпу и выбежала из комнаты.
Спускаясь через две ступеньки по лестнице, я налетела на одного из мушкетёров. Ох, да это же Атос! Его пару дней назад ранили в плечо. Атос взвыл от боли – видимо, я налетела на больное плечо.
- Простите меня, сударь, но я очень спешу, – сказала я, обгоняя мушкетёра. Но не успела я сделать и двух шагов, как он поймал меня за плечо.
- Мой Вам совет: не летайте по лестницам. А пока что – буду ждать Вас в 12 у монастыря Дешо.
Я кивнула и побежала дальше. У ворот стояло много народу, и я врезалась в толпу, надеясь пробиться к выходу. К сожалению, я задела сразу двух мушкетёров – Портоса и Арамиса.
Бросив на ходу: «В час и в два у монастыря Дешо», я припустила по улице. У меня оставалось совсем немного времени до встречи с Констанцией, и я уже подумывала о том, чтобы заглянуть к ней на 5 минут вместо обычного часа, как вдруг меня крутануло, и я вскрикнула. К счастью для меня, на этот раз виноват был тот, кто на меня налетел – д’Артаньян. Но дуэль мы всё равно назначили – на три часа.
Итак, занятия у Констанции не получилось, и я решила вернуться домой, чтобы привести себя в порядок перед дуэлью. А заодно и отправить слугу к подруге, с извинениями за отменённый урок…
Я пришла к монастырю без пяти двенадцать. Атос уже был на месте, но секунданты его ещё не пришли. Я согласилась подождать их.
Вскоре раздались шаги. Я подняла голову и застыла в изумлении: это были Портос, Арамис и д’Артаньян. Вот так встреча, право!
Мушкетёры, в свою очередь, удивлённо уставились на меня. Я же поспешила принести свои извинения, в случае если не смогу быть противником во всех четырёх дуэлях. Затем мы обнажили шпаги и поприветствовали друг друга. Но вот незадача: в этот момент появились гвардейцы кардинала во главе с де Жюссаком. Теперь драки не избежать – но зато я выступлю на стороне мушкетёров.
Всё произошло так, как я ожидала: моим противником оказался де Жюссак. Что ж, посмотрим теперь, кто кого!
Начался поединок. Мушкетёры и гвардейцы, эти заклятые враги, скрестили шпаги. У Портоса и Арамиса противники были слабее их, д’Артаньяну также повезло. А вот Атос… Хоть он и дрался левой рукой, было видно, что долго ему не протянуть.
Мне удалось, наконец, выбить шпагу из рук де Жюссака, и я получила небольшую передышку. Этого было достаточно, чтобы отвлечь внимание противника Атоса на себя. Мушкетёр с благодарностью взглянул на меня, но в следующий миг крикнул: «Осторожно, сзади!»
Я обернулась вовремя: де Жюссак вернул себе шпагу и хотел нанести мне удар – не успел: я ранила его в грудь, но не сильно. Затем я вернула Атосу его противника.
Осмотревшись, я увидела, что у Арамиса и д’Артаньяна поединок закончился – оба гвардейца были мертвы. Оставались лишь Портос и его противник. Сдаваться последний явно не хотел, но выхода у него не было: продолжать было опасно, ведь могла появиться стража, и тогда нам не миновать ареста.
Де Жюссак приподнялся на локте, крикнул своему гвардейцу, чтобы тот сдался, и вновь упал. Гвардеец же отступил на шаг, сломал свою шпагу о колено, перекинул обломки через стену монастыря и скрестил руки на груди, насвистывая кардиналистскую песенку.
Я подошла к де Жюссаку. Несмотря на то, что рана его была неглубокой, он потерял много крови. Я наклонилась, чтобы убедиться в том, что мой противник ещё жив, и в этот момент де Жюссак, очнувшись, сорвал с моей головы шляпу. Волосы разлетелись в стороны, и все увидели, что перед ними девушка.
Четыре друга, наслышанные обо мне от своих товарищей по оружию, поклонились. Что же касается де Жюссака, то он застыл в изумлении.
- Жанна! Вот это новость, господа! – воскликнул д’Артаньян.
- Да, это я, Жанна де Тревиль, – ответила я с достоинством.
Де Жюссак застонал. Я обернулась к нему и увидела, что он побледнел как мертвец. Нужно было срочно доставить его домой для перевязки.
- Господа, этот раненый, хоть и враг нам, нуждается в лечении. Позвольте мне кое-что для него сделать, и я буду в полном вашем распоряжении.
Мушкетёры кивнули, и я обратилась к де Жюссаку:
- Сударь, позвольте мне отправить Вас домой в карете. Пешком Вы точно не дойдёте.
Не дожидаясь ответа, я вышла на улицу, остановила первую попавшуюся карету и, извинившись перед седоками, попросила их одолжить мне на час их экипаж. Седоки милостиво согласились и отошли на несколько шагов. Тогда я вместе с кучером сходила за де Жюссаком, устроила его в карете и приказала кучеру довезти раненого до его дома. Экипаж тут же тронулся, а я вернулась к мушкетёрам.
Они подошли ко мне и представились. Впрочем, я и так знала их имена.
- Мы никак не ожидали, что Вы окажетесь девушкой, – сказал Атос.
- Что ж, теперь, когда вы это знаете, не откажете ли вы мне быть моими друзьями?
- Мы почтём за честь, сударыня, – сказал Арамис.
- Благодарю вас. Однако мне, к сожалению, пора. До встречи, друзья! – сказала я.
- До встречи, – ответили мушкетёры.
И мы разошлись по домам в надежде вскоре вновь встретиться.
Прошло некоторое время. Мы крепко подружились и часто виделись. Это были незабываемые встречи, во время которых велись беседы о политике, женщинах, нравах – всё это было до крайности интересным.
Из всей четвёрки мне больше всего нравился Атос. Этот благороднейший человек, окутанный тайной, внушал уважение любому. Что до меня, то смело могу сказать, что чувствовала к нему влечение. Однако мне не хотелось завоёвывать его сердце. Я ждала, что понравлюсь Атосу как женщина, и он полюбит меня…
Однажды, размышляя об отношениях с мушкетёрами, я прогуливалась около Лувра, когда услышала громкую молитву на испанском. Прислушавшись, я поняла, что молится королева – ведь она испанка и, следовательно, молится на родном языке.
Желая понять, в чём причина столь горячей молитвы, я пошла вдоль стен Лувра до окон королевы. Оглядевшись, я заметила, что за мной никто не следит, и полезла вверх по стене. Сил мне было не занимать, и через несколько минут я стояла у карниза приоткрытого окна.
Королева уже не молилась – она горько плакала. Я увидела, как к ней подбежала какая-то женщина и опустилась на колени рядом с королевой. Я не видела её лица, но по голосу узнала Констанцию.
Мне очень хотелось узнать, о чём же они говорят, и я прошла ещё несколько шагов по карнизу. Теперь мне было видно всё, а вот слышно стало ничуть не лучше – разговор вёлся почти шёпотом. Впрочем, я предположила, что слёзы королевы вызваны очередным всплеском негодования короля – это было не ново. Но на этот раз я ошиблась.
Королева покачала головой в ответ на замечание Констанции и вздохнула. «Где же я могу найти человека, который бы взялся за это дело?», спросила вслух госпожа Бонасье. Тут я не выдержала.
- Я буду иметь честь выручить Вас, Ваше Величество, – сказала я, перелезая через подоконник в комнату.
- Но кто Вы? – спросила изумлённая Анна Австрийская.
- О, позвольте, я отвечу на этот вопрос, Ваше Величество! – воскликнула Констанция, узнав меня. – Это моя подруга, племянница капитана королевских мушкетёров, господина де Тревиля. Её зовут Жанна.
Я подошла и низко поклонилась королеве. От Арамиса я знала, что герцог Бэкингем был без ума от Анны Австрийской, и не сомневалась теперь, что слёзы Её Величества – следствие ревности кардинала к сопернику и какого-то желания короля, невозможного для королевы.
- Жанна, дитя моё, я полагаюсь на Вашу честность, скромность и преданность. Однако дело, на которое Вы решились, весьма опасно, и если…
- Ваше Величество может располагать мною, как Вам будет угодно. Я почту за честь достать для моей королевы всё, что она пожелает, – с поклоном ответила я.
- Госпожа Бонасье скажет Вам, что от Вас требуется.
- Да, конечно, Ваше Величество.
С этими словами королева ушла. Констанция рассказала мне, в чём дело. Впрочем, я была недалека от истины: в качестве подарка перед разлукой герцог Бэкингем получил от королевы 12 алмазных подвесков – подарок Анне Австрийской от супруга ко дню рождения. Кардинал каким-то образом прознал о том, что подвески покинули пределы Франции, и посоветовал королю дать бал, чтобы королева смогла показать подарок.
Что ж, будем действовать. Я отправилась к дядюшке, чтобы попросить отпуск для себя и друзей. Я ни минуты не сомневалась, что дядюшка предоставит мне отпуск. Что же касается мушкетёров, то я решила представить всё так, будто Атос ещё не до конца излечился после стычки с гвардейцами кардинала, и его рана по-прежнему причиняет ему страдания. Портос, Арамис, д’Артаньян и я, как верные друзья, желали бы сопровождать Атоса до места «лечения».
С этим я и пошла к дядюшке. Но, как я ни старалась казаться уверенной и спокойной, близость отъезда в Англию по поручению Её Величества заставляла моё сердце биться чаще.
Дядюшка, словно прочитав на моём лице волнение, спросил:
- И ты ничего от меня не скрываешь?
- Нет, дядюшка, – постаралась я ответить как можно спокойнее.
- Тогда объясни мне, почему ты всё время краснеешь и бледнеешь?
Скрывать правду больше не имело смысла. Полагаясь на умение дядюшки хранить молчание, я поведала об истинной причине нашего отъезда (не исключая того, что мне пришлось лезть по стене Лувра и подслушать разговор королевы и Констанции). Де Тревиль выслушал меня очень внимательно, хотя и нахмурившись. Помолчав, он заметил, что я беру на себя большую ответственность, отправляясь в Лондон. Однако он был во мне уверен и считал, что я поступаю правильно, решив ехать вместе с мушкетёрами.
Итак, решено было, что мы отправляемся на воды в Форж. Все письма были у меня, и я решила лично вручить их друзьям.
Я нашла всю компанию у Атоса – к этому меня приучили мушкетёры вскоре после дуэли с гвардейцами кардинала.
- Вот наши разрешения на отпуск, – сказала я, протягивая каждому из друзей письмо, адресованное ему.
- Что за отпуск? Мы ведь о нём не просили, – сказал Портос.
- Вам надлежит сопровождать Атоса, который всё ещё нуждается в лечении той злополучной раны.
- Так мы едем на воды в Форж? – удивлённо спросил Атос, прочитав письмо.
- Туда или нет, не важно. Мы отправляемся на службу Их Величествам.
- Но всё же, куда мы уезжаем и зачем? – спросил упрямый Портос.
- Дорогой друг, мы отправляемся в Лондон. А вот зачем – это тайна, которую я поклялась хранить.
- Ну, что ж, в таком случае, едем… если есть деньги.
- Есть, – сказала я, вытащив из кармана мешок. – Здесь 300 пистолей. Каждый возьмёт причитающуюся ему часть – этого хватит на дорогу туда и обратно. Хотя я сомневаюсь, что мы все доберёмся до Лондона. Его высокопреосвященство, скорее всего, попытается нас остановить.
- Итак, когда мы выезжаем? – спросил Атос.
- Чем скорее, тем лучше.
- Тогда мы отбываем через полчаса.
На том и порешили.
Мы выехали через ворота Сен-Дени, когда пробило два часа ночи. Говорить не хотелось никому. Но как только солнце показалось из-за горизонта, к нам вернулась бодрость.
Так, переговариваясь и пересмеиваясь, мы благополучно доехали до Шантильи. Наскоро перекусив, мы уже собрались ехать дальше, когда незнакомец, сидевший с нами за одним столом, как бы нечаянно толкнул Портоса. Тот не преминул сделать замечание своему обидчику.
Видя, что назревает ссора, Атос тихо сказал Портосу:
- Разберитесь с этим человеком и догоняйте нас.
Портос кивнул, мы вышли, вскочили на коней и помчались по дороге.
По пути нас ждала ещё одна стычка. На это раз отстать пришлось Арамису. Теперь нас оставалось трое.
К полуночи мы добрались до Амьена, где спешились у гостиницы «Золотая лилия». Свободных номеров не было, но нам это не показалось проблемой. Мы сели за стол, спросили ужин и вино. Поев, мы решили спать на месте, а утром расплатиться с трактирщиком.
Ночь прошла спокойно. Мы проснулись на рассвете, и Атос пошёл расплатиться за ужин и ночлег. Хозяин взял из рук мушкетёра деньги, повертел монеты и вдруг заявил, что они фальшивые.
Не будучи готовыми к такому повороту событий, мы с д’Артаньяном выхватили шпаги. Но Атос остановил нас взглядом, в котором явно читалось: «Поезжайте, и предоставьте мне самому разобраться!» Что мы и сделали.
Добравшись до Кале, мы обогнали одного молодого дворянина, также, как и мы, спешившего в порт. Мы увидели, как дворянин вынул из кармана какую-то бумагу и протянул её хозяину одной из шхун. До нас долетели обрывки фраз, из которых мне стало ясно, что эта бумага – особое разрешение кардинала, без которого переправиться в Англию было невозможно.
У меня тут же созрел план, как добыть это письмо. Я устрою стычку с дворянином, а поскольку я была в мужском костюме, меня легко было принять за юношу.
Итак, мы с д’Артаньяном решили, что я отвлеку внимание дворянина на себя. Пока тот поймёт, что от него требуют, письмо уже будет у д’Артаньяна, который снесёт его начальнику порта – для пометки.
Это было довольно рискованно, однако других вариантов у нас не было. Д’Артаньян был выносливее меня, и ему ничего не стоило добраться до начальника порта и вернуться обратно за какие-нибудь полчаса.
Дворянин явно торопился, но я преградила ему путь.
- Сударь, Вы не пройдёте, – заявила я, делая шаг вперёд.
- Это ещё почему?
- Разве Вы не знаете, что Вас приказано арестовать?
- Ага, попробуйте!
И дворянин обнажил шпагу. Д’Артаньян не медлил и, пока мы обменивались фразами, выхватил из руки незнакомца письмо и был таков.
Незнакомец ничего не заметил – он был намерен проучить меня. Не на того напал. Фехтовала я хорошо – ведь моим учителем был сам де Тревиль!
Не прошло и пяти минут, как дворянин уже лежал на дороге, трижды тяжело раненный. Я присела на камень и стала ждать.
Вскоре появился д’Артаньян. Его разрешение было помечено начальником порта, и мы побежали к шхуне.
Хозяин, конечно, полюбопытствовал, что с тем господином, который прежде показывал ему бумагу. Мы ответили, что господин передумал, а вместо него поедем мы. Заплатив за проезд, мы расположились в каюте. Капитан велел поднять парус, и мы отправились.
В 10 утра мы пришвартовались в Дувре. Теперь нам предстояло ещё добраться до Лондона и найти лорда Бэкингема.
Мы с д’Артаньяном не медля отправились на ближайшую почтовую станцию. По дороге мой спутник признался, что не только не знает столицу, но и по-английски не говорит ни слова. Я успокоила друга, сказав, что буду переводчиком (я неплохо говорила по-английски). И в самом деле, мне не стоило ни малейшего труда объяснить, что нам нужны лошади, чтобы добраться до Лондона. Почтальон вызвался сопровождать нас, и вскоре мы уже неслись галопом по дороге, ведущей в столицу.
Но, как выяснилось, герцог был вместе с королём в Виндзоре – они были заняты соколиной охотой. Мы направились в Виндзор вместе с камердинером Бэкингема Патриком (на счастье д’Артаньяна, говорившем по-французски).
В Виндзоре д’Артаньян остался сторожить лошадей, а мы с Патриком отправились искать герцога. Вскоре ему сообщили о приезде гонца, и Бэкингем галопом подъехал к нам.
Я поклонилась и протянула герцогу письмо королевы, которое мне перед отъездом из Парижа дала Констанция. Читая послание, Бэкингем то бледнел, то краснел, но всё же взял себя в руки.
- Кто Вы, сударь? – наконец спросил он, внимательно оглядывая меня с головы до ног.
- Меня зовут Жанна де Тревиль, милорд. Меня послала к Вам Её Величество королева Анна Австрийская.
Бэкингем, едва услышав мой голос, удивлённо поднял брови:
- Вы женщина?
- Да, милорд. Но предпочитаю, чтобы это оставалось тайной.
- Что ж, если для Вас это так важно…
- Просто я не хочу, чтобы кто-нибудь меня узнал, милорд, – с поклоном ответила я.
- Однако мы ещё здесь, а время идёт. Патрик, передай королю, что дела призывают меня в Лондон, поэтому я, к величайшему сожалению, должен немедленно отбыть. Едем, господа, едем!
И мы помчались в Лондон.
По пути д’Артаньян, которого я представила герцогу как одного из моих близких друзей, рассказал, как благодаря нашим трём друзьям, которых нам пришлось оставить ранеными по пути сюда, мы сумели вовремя добраться до Англии. Бэкингем слушал очень внимательно и был весьма впечатлён нашим мужеством.
Доехав до дворца, мы спешились. Герцог тут же направился внутрь, а я успела заметить, что наших лошадей ведут в конюшню.
Мы пошли за герцогом, которого словно подгоняло ветром – так быстро он двигался. Наконец мы дошли до его личных покоев и, после приглашения, вошли.
В часовне, в которую мы попали из спальни Бэкингема, было довольно светло из-за обилия горящих свечей. Стены были обиты шёлком с золотым шитьём. В глубине комнаты находилось что-то вроде алтаря под балдахином. Подойдя поближе, я еле слышно вскрикнула от неожиданности: над алтарём стоял портрет королевы, выполненный во весь рост и написанный до того реалистично, что казалось, будто королева вот-вот заговорит.
Под портретом, на алтаре, стоял ларец розового дерева. Герцог благоговейно опустился на колени перед алтарём, затем открыл ларец и вынул из него большой голубой бант, сверкающий алмазными подвесками.
- Вот они. Право королевы взять их обратно. Да будет так!
И герцог стал целовать эти подвески, с которыми ему приходилось расстаться.
Вдруг он побледнел и вскрикнул. Я внимательно посмотрела на бант и увидела, что одна из лент была обрезана. Вместо двенадцати подвесков на банте осталось десять.
- Милорд, Вы догадываетесь, кто мог украсть эти подвески? – спросила я.
- Думаю, да. Неделю назад в Виндзоре король давал бал. Я как раз тогда и надел их… Помнится, графиня Винтер искала примирения со мной после ссоры. Я убеждён, что примирение было только предлогом, чтобы подойти ко мне. Больше я не видел её. Эта женщина, должно быть, шпион кардинала.
- Если подвески всё ещё в её руках, милорд, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы графиня покинула Англию.
- Да, я сейчас же наложу запрет на выход в море любого судна, стоящего в портах Англии, без особого разрешения.
И Бэкингем тут же ушёл в спальню. Там он вызвал своего секретаря, которому продиктовал приказ, и ювелира.
На третий день подвески были готовы. Сделаны они были настолько изумительно, что отличить старые от новых не смог и сам герцог.
Нам пора было возвращаться во Францию. Единственное, что нас задерживало – приказ, по которому ни одно судно не могло покинуть берегов Англии. Но это обстоятельство не было нам помехой. Герцог Бэкингем дал нам письмо к капитану одного корабля, который должен был доставить нас с д’Артаньяном в маленькую французскую рыбачью гавань.
Мы уже готовы были откланяться, когда герцог сделал мне знак. Я подошла.
- Мне бы хотелось сделать Вам маленький подарок на прощанье. Это издание «Гамлета» Уильяма Шекспира. Уверен, что Вы, как человек образованный, оцените этот текст по достоинству. Кроме того, в трактирах по дороге к Парижу Вы найдёте по лошади, при полном снаряжении каждая. Надеюсь, Вы не откажетесь принять одну из них для себя и попросите Ваших друзей сделать также.
- Благодарю, милорд. Это истинно королевский подарок.
Я поклонилась, мы простились и вышли. Вскоре мы достигли Тауэра, где стояли корабли, и отыскали наше судно. Пока мы выходили из гавани, я во все глаза смотрела по сторонам. Вдруг я тихо вскрикнула: на одном из кораблей, который был к нам ближе всего, я увидела даму, по описанию знакомого мне дворянина называемую «миледи». Мигом сообразив, что она здесь неспроста – украденные подвески наверняка ещё были у неё – я быстро скрылась в каюте.
До Парижа мы добрались без приключений.
Подвески я в тот же вечер передала Констанции. Бал был назначен на следующий день, и мой дядя предполагал, что я на него пойду. Мне, конечно, тоже этого хотелось. Но с кем пойти?
Я так задумалась, что не заметила, что меня зовёт мой слуга.
- Да? – спросила я, обернувшись.
- Мадемуазель де Тревиль, Вас хочет видеть какой-то мушкетёр.
Удивлённая, я попросила провести гостя ко мне. Каково же было моё изумление, когда на пороге появился… нет, не д’Артаньян, но Атос! Меньше всего я была готова видеть именно его. К тому же, я была не в платье, а в своей повседневной одежде.
- Атос, Вы? Я думала, что Вы ещё в Амьене…
- Да, это я. Разобравшись с тем негодяем трактирщиком, которому взбрело в голову объявить нас фальшивомонетчиками, я счёл необходимым вернуться в Париж. А у вас с д’Артаньяном поездка успешно закончилась?
- Успешно. Более того, мне сделали подарок, – тут я подошла к столу и взяла с него книгу. – Вот, взгляните.
Я протянула Атосу подарок герцога Бэкингема. Мушкетёр изучил её довольно внимательно, после чего вернул мне.
- Подарок, достойный герцога. Вам очень повезло, – сказал он.
- Благодарю, друг мой. Однако, что же привело Вас ко мне?
- Я знаю, что завтра в ратуше буден дан бал. Надеюсь, Вы не откажете мне быть моей спутницей?
Ох, как же я ждала этого приглашения! Сердце радостно застучало у меня в груди, перед глазами промелькнули несколько вариантов нарядов.
- Мой дорогой Атос, я почту за счастье принять Ваше приглашение.
- Тогда завтра вечером я заеду за Вами. До встречи, Жанна!
- До завтра, Атос!
Он ушёл, а я решила пораньше лечь спать, чтобы успеть подготовиться к балу.
Итак, сегодня должен состояться бал в ратуше, на котором будут самые знатные дворяне, не считая, разумеется, короля и королевы. Их величеств ждали к полуночи, остальные должны были прибыть к шести часам вечера.
Поскольку мой дядюшка считался близким к королю, мне было разрешено приехать к восьми часам. Так что времени для подготовки к балу у меня было предостаточно.
Я решила выбрать наряд. У меня, конечно, много платьев, но ведь надо не уронить себя в глазах многих.
Перебирая платья, я остановилась на нежно-золотистом. Оно было атласным, с бархатным лифом и юбкой, расшитой золотом. Возможно, по цвету платье будет не самое подходящее, но мне оно было к лицу.
Что же касается украшений, то этот вопрос решался проще: нитка жемчуга и скромные жемчужные серьги. Оставалась лишь одна проблема: какую сделать причёску. Придётся обратиться за помощью к Констанции.
Я послала за ней экипаж, и вскоре подруга входила в мои комнаты.
- Здравствуй, милая Констанция! Я так рада тебя видеть! – сказала я, подходя и обнимая её.
- Здравствуй, Жанна! Мы так и не поговорили с тобой вчера – ты так быстро ушла.
- Мне нужно было встретиться с дядей. Надеюсь, ты не забудешь взять с собой в ратушу подвески?
- Нет, что ты!
- Ну и замечательно. Кстати, мне нужна твоя помощь.
- В чём?
- Я приглашена на бал и уже подобрала себе наряд. Взгляни.
Констанция внимательно осмотрела выбранное мною платье и украшения и одобрительно кивнула.
- Проблема только в причёске. Надеюсь, ты сможешь что-нибудь придумать?
- Это не сложно. Садись к зеркалу, а я сделаю всё, что в моих силах.
Час спустя я оглядывала себя в зеркало.
- Ну, ты просто чудо! Спасибо, дорогая моя!
- Рада, что тебе нравится. А тебе помочь одеться или ты справишься без меня?
- Меня оденет Мари. Ты и так славно потрудилась над моими волосами.
- Не стоит…
В этот момент пробило четыре часа.
- Ой, мне пора! – заторопилась Констанция.
- Не волнуйся, мой кучер доставит тебя, куда ты ему скажешь.
- Спасибо!
- Увидимся на балу! – сказала я, и Констанция, нежно обняв меня, вышла.
Я же решила хоть немного поесть, а затем переодеться. Позвав слугу, я приказала приготовить мне лёгкую закуску.
Через час, перекусив, я позвала Мари.
- Да, мадемуазель? – поклонилась девушка, входя в комнату.
- Подойди ко мне, Мари. Ты, наверное, знаешь, что сегодня в ратуше будет бал.
- Об этом бале только и говорят. Ведь там будут Их Величества и, говорят, сам кардинал.
- Да, это правда. И меня, как племянницу господина де Тревиля, тоже пригласили. Помоги мне одеться.
- Да, мадемуазель.
Примерно через час я была готова к балу; сердце сильно билось в груди от волнения.
Мари ещё раз оглядела меня с головы до ног и вздохнула:
- Какая же Вы красавица, мадемуазель Жанна! Кому-то Вы достанетесь на балу?
- Ну, насчёт кавалера не волнуйся. Лучшего и представить себе нельзя, – ответила я, сияя.
- Кто же он?
- Потерпи, и всё узнаешь. Он обещал заехать за мной. А пока иди. Ближе к семи я позову тебя, и ты увидишь моего спутника.
Мари ушла, а решила провести время за чтением «Гамлета». Мне хотелось начать читать сразу по возвращении в Париж, но я была так утомлена дорогой, что быстро уснула.
Наконец я оторвалась от книги и взглянула на часы. Они показывали без десяти семь. Я позвонила в колокольчик, и в комнату вошла Мари.
- Через несколько минут за мной приедут. А пока послушай мои наставления. В моё отсутствие сюда не должен заходить ни один посторонний. Если принесут письма для меня или дядюшки, положишь их мне на стол. А вот эту книгу, – показала я на «Гамлета» – пусть вообще никто, кроме меня и дядюшки, в наше отсутствие не трогает. Это подарок от человека, который мне очень дорог.
- Слушаю, мадемуазель.
В эту минуту вошёл слуга:
- К Вам посетитель, мадемуазель.
- Просите.
В комнате появился Атос. В зеркале я увидела, во что он был одет: атласный коричневый камзол, сквозь прорези которого виднелась батистовая рубашка, и бархатные штаны в цвет камзола.
- Жанна, я приехал за Вами, как договаривались. Вы готовы?
Я повернулась к Атосу, и он не смог сдержать своё восхищение.
- Жанна, Вы просто ослепительно красивы!
- Благодарю, мой милый друг. Однако нам пора ехать. Мари, ты не забыла мою просьбу?
- Нет, мадемуазель.
- Тогда иди.
Мари поклонилась и вышла.
Атос поднёс мою руку к своим губам.
- Это будет лучший бал в моей жизни, – сказал он.
Мы спустились вниз, сели в его карету и поехали в ратушу.
Бал был поистине великолепным. Танцевали любимый балет короля – Мерлезонский балет, и Его Величество был, как всегда, на высоте.
После танцев я попросила у Атоса позволения отлучиться ненадолго – нужно было повидаться с Констанцией. Ведь мы же договорились встретиться на балу.
Я взглянула по сторонам и, не найдя своей подруги, собралась уже вернуться к Атосу, как почувствовала, что кто-то тихонько похлопывает меня по плечу. Обернувшись, я увидела Констанцию (я ни секунды не сомневалась, что это она) – лицо её было закрыто чёрной бархатной полумаской.
Констанция приложила палец к губам и сделала знак следовать за собой. Мы прошли несколько коридоров и, наконец, вошли в небольшую тёмную комнату. Констанция шепнула мне, что мы в кабинете, смежном с комнатой королевы, и велела ждать здесь.
Я встала за той дверью, куда проскользнула Констанция, и прислушалась к разговору в соседней комнате.
Вскоре мне удалось отличить по голосу королеву. Я слышала, как она ходила по комнате, и поняла, что моя подруга рассказала ей обо мне. Ах, если бы я могла увидеть Её Величество хоть на мгновение! Но это было рискованно, и я осталась на месте.
Вдруг из-за портьеры просунулась белоснежная рука. Я узнала её – это была рука королевы. Я почтительно прикоснулась к ней губами и почувствовала, что мне тихонько пожали руку, оставив какой-то предмет. Я узнала перстень – это, возможно, тот самый, с алмазом – любимый перстень королевы.
Через несколько минут за стеной стало тихо, и в кабинет вошла Констанция.
- Все разговоры потом, – шепнула она. – Возвращайся той же дорогой, по которой мы шли.
С этими словами она исчезла. А я решила вернуться к Атосу – ведь он ждал меня. Зажав перстень покрепче, я тихо вышла из кабинета и пошла в зал. Некоторое время спустя я подходила к тому месту, откуда меня увела Констанция, но Атоса я не увидела.
Однако волноваться мне не пришлось: он просто стоял за колонной и смотрел в ту сторону, куда удалились Их Величества и все приглашённые – на три часа был назначен ужин.
- Ну, вот и Вы, наконец! – сказал Атос, подходя ко мне. – Я начал волноваться за Вас.
- Со мной всё в порядке, – ответила я с улыбкой.
- Вы не голодны? Я нет.
- Я тоже.
- Тогда, может быть, пройдёмся по городу?
- С удовольствием.
Атос взял меня под руку, и мы вышли.
Ночной Париж, конечно, не лучшее место для прогулок, но когда рядом с Вами такой храбрый мушкетёр, как Атос, то бояться совершенно нечего.
Мы шли и разговаривали обо всём на свете. Его интересовала моя жизнь, меня – его. Лишь на один вопрос никто из нас не давал ответа: семья. Атос, по натуре человек скрытный, избегал говорить о своей личной жизни. Что касается меня, то я боялась признаться, что мой старший брат – граф Рошфор.
Так, гуляя, мы дошли до Сены. На середине моста Атос вдруг остановился. Затем обнял меня за талию и посмотрел мне в глаза. Я ответила взглядом на его немой вопрос, и… он наклонился и нежно поцеловал меня. Время текло незаметно, а мы всё стояли обнявшись.
- Жанна…
- Да?
- Я говорил тебе, что ты прекраснее всех на свете?
Я молчала.
- Если нет, то это правда. И… я люблю тебя.
Я подняла голову и увидела тот яркий огонь в глазах Атоса, который без всяких слов говорил о его чувствах ко мне. И я решилась:
- Ты не просто лучший друг. Я тоже люблю тебя, Атос.
Услышав это, он улыбнулся – так искренне, так по-настоящему, что моё сердце застучало от волнения.
Казалось, Атос понял, что я волнуюсь, и привлёк меня к себе. Мне никогда ещё не было так хорошо и спокойно, как с любимым. Я готова была всё отдать, только бы он всегда был со мной рядом…
Так, полуобнявшись, мы постепенно дошли до моего дома.
- Спасибо за вечер, любимый, – сказала я и поцеловала Атоса.
- И тебе, – шепнул он. – Спокойной ночи, Жанна! И до завтра! Ведь мы увидимся, правда?
- Да, конечно. Спокойной ночи!
Войдя в свою спальню я, в чём была, легла на кровать и тотчас же уснула. И сны мои были полны счастья и любви.
Несколько дней спустя в мою комнату вошёл слуга, держа в руках письмо.
- Вам, мадемуазель, – сказал он, поклонившись, и подал мне конверт.
Не без тревоги взяла я его в руки. Конверт был большой и квадратный, с гербом кардинала. «Ох, только не это! И откуда же его высокопреосвященству известно обо мне?», думала я, распечатывая письмо. В нём меня приглашали во дворец кардинала, в тот же вечер, к восьми часам.
Да… С кем же посоветоваться? Пойду к дядюшке, что-то он мне скажет?..
- Да, войдите, – откликнулся мой опекун на стук в дверь кабинета.
- Это я, Жанна, – сказала я, входя. – Мне необходим Ваш совет.
Я подала дяде письмо. Тот внимательно изучил его и нахмурился. Я ждала ответа.
- Чуяло моё сердце, что та история добром не кончится, – наконец сказал он.
- И что мне делать?
- Идти. Но только не одной. Пусть тебя сопровождают мушкетёры. Кто именно, выбирай сама.
С этими словами дядя подал мне знак, что я могу идти.
Я вернулась к себе. С кем идти – об этом можно не думать. Попрошу четверых друзей сопровождать меня. Если они возьмут себе в подмогу ещё нескольких мушкетёров, будет только лучше. Теперь другой вопрос: в чём идти?
Ответ мне следовало узнать у кого-нибудь. Проще всего было поговорить с Атосом. Я тут же отправила к нему слугу с просьбой немедленно прийти ко мне.
Через полчаса вошёл Атос. Я молча протянула ему письмо. Когда оно было прочитано, я спросила:
- И в чём ты мне посоветуешь идти?
- Уж, конечно, не в платье. Это слишком явный намёк. Оденься как мушкетёр. Ведь путешествовала ты в мужском наряде.
- Да, верно. Но не будет ли это неуважением по отношению к кардиналу?
- Не думаю. Тебя же пригласили как мушкетёра.
- А имя?
- Не забывай, что кардиналу известно многое.
- Что ж, пусть будет по-твоему…
- Надеюсь, ты не собираешься идти одна? Это, по меньшей мере, небезопасно.
- Конечно, я не пойду одна. Поэтому прошу тебя и наших друзей быть мне сегодня спутниками. Если вы решите пригласить ещё нескольких мушкетёров, я буду только рада.
Так мы и решили. Когда часы пробили четверть восьмого, я спустилась в конюшню, оседлала своего верного коня и выехала навстречу друзьям. Мы условились встретиться без двадцати восемь на площади перед кардинальским дворцом.
Прибыв на площадь, я обнаружила, что, кроме четвёрки мушкетёров, меня ждала ещё дюжина. Увидев меня, друзья подъехали ко мне.
- Ты готова? – спросил меня Атос.
- Как сказать… Я бы предпочла стычку с гвардейцами.
Д’Артаньян, пока я говорила с Атосом, с волнением посматривал по сторонам.
- В чём дело, друг мой? – спросила я.
- Не подозрительно ли, что ты идёшь одна, хотя туда мы ездили вдвоём? – спросил д’Артаньян.
- Согласна, подозрительно.
- Не волнуйся, мы будем рядом. Если что – зови на помощь, – сказал Арамис.
Атос ободрил меня взглядом, и я направилась во дворец. Конечно, я волновалась, ведь мне предстояло первый раз беседовать с кардиналом.
Я вошла в переднюю и передала письмо служителю. Тот провёл меня в приёмную и ушёл. Я огляделась и увидела нескольких гвардейцев кардинала. Они пристально смотрели на меня, загадочно улыбаясь. По-видимому, им было что-то известно.
Вернулся служитель и пригласил следовать за собой. Мы миновали коридор, зал и вошли в библиотеку, где за письменным столом сидел человек и что-то писал.
Служитель молча удалился, оставив меня наедине с незнакомцем. Я внимательнее посмотрела на него. Вдруг человек отложил свою рукопись и поднял голову.
Передо мной был кардинал.
Ришелье, словно испытывая меня, не отрывал от меня взгляд. Он словно пронизывал меня насквозь; казалось, ничто не может укрыться от него. Наконец кардинал встал и сделал несколько шагов мне навстречу.
- Это Вы племянница господина де Тревиля, сударыня? – спросил он.
- Да, монсеньор.
- Значит, это Вы ездили по делам в Англию?
- Да, монсеньор, – смущённо сказала я. – Но…
- Вам бы хотелось знать, зачем Вас пригласили ко мне, не так ли? – и кардинал так внимательно посмотрел на меня, что я смутилась.
- Право, монсеньор, Вы читаете мои мысли.
- Что ж, раз так оно и есть, это нетрудно узнать.
С этими словами кардинал позвонил в колокольчик. Вошёл слуга.
- Он здесь?
- Да, ваша светлость.
- Пригласите его сюда.
- Слушаюсь, ваша светлость.
Через минуту за моей спиной послышались шаги. Я стояла, не смея обернуться.
- Что ж вы не поздороваетесь? Ведь вы, кажется, родственники? – спросил, улыбаясь, Ришелье.
Я обернулась и увидела Рошфора.
- Вот это встреча, – удивлённо сказал он. – Не ожидал найти Вас здесь.
- А мне как раз нужно было поговорить с Вами, – ответила я.
- Вы позволите, монсеньор? – спросил Рошфор.
- Да, ведь я знаю, о чём будет разговор.
Рошфор удивлённо воззрился на меня.
- Граф, я хотела бы задать Вам один очень интересный вопрос.
- Какой же?
- Знаете ли Вы, что я Ваша сестра?
Рошфор улыбнулся.
- Вот в чём дело… Да, я это знал с Вашего рождения.
- В самом деле?
- Я знал, что у моего отца есть любовница. Она ждала ребёнка – родились Вы. Об этом знали лишь мой отец и Ваша мать. Чтобы не разглашать тайну, ваш дом подожгли. И, если бы не мушкетёры де Тревиля…
- Да перейдите же вы оба на «ты» и обнимитесь, – вмешался кардинал.
Рошфор подошёл ко мне и обнял меня.
- Так-то лучше. Теперь позвольте мне узнать Ваши планы, сударыня, – обратился ко мне Ришелье. – Где Вы намерены служить?
- Да простит мне ваше высокопреосвященство, но я хотела бы остаться под началом моего дяди, господина де Тревиля.
Кардинал взглянул на меня с явной досадой; однако, когда он заговорил, в его голосе читалось уважение.
- Что ж, раз Вы намерены остаться в рядах мушкетёров, пусть будет так. Это не означает, однако, что мы расстанемся врагами, – посмотрел на меня кардинал.
Я поклонилась.
- Можете быть свободны, мадемуазель.
Я ещё раз поклонилась и вышла. Спустившись по лестнице, я увидела у выхода Атоса и четырёх мушкетеров, ожидавших моего возвращения.
Вместе с друзьями я вернулась домой. Им не терпелось узнать о моём разговоре с кардиналом. Я в нескольких словах пересказала содержание беседы, умолчав о Рошфоре.
Портос и Арамис нашли, что я правильно поступила, отказавшись служить кардиналу; д’Артаньян выразил опасение, как бы этот отказ не повредил мне в дальнейшем. Лишь Атос молчал. Наконец, когда мы остались вдвоём, он сказал:
- Я знал, что ты так поступишь. И всё же мне хочется верить, что кардинал не станет твоим злейшим врагом.
- Я не сомневаюсь в этом, друг мой. Но я вижу, что тебя мучает какая-то мысль. Расскажи мне, что не так. Ты ведь знаешь, что чужие тайны я храню как могила.
Атос ещё некоторое время колебался, но, видно, совесть подсказала ему довериться мне. И он поведал историю своей молодости…
Рассказ Атоса потряс меня до глубины души. Неужели ему довелось пережить предательство? И как он только может рассказывать об этом…
Мне захотелось как-то помочь Атосу. Но как? Единственное, что я могла сделать – увидеться с миледи. И о чём же мне с ней говорить? О кардинале? О Рошфоре? Ах, какая, в сущности, разница?
Я стала перебирать платья, чтобы понять, в каком мне стоит ехать. Наконец я остановилась на тёмно-зелёном платье, вышитым золотом. В качестве украшений я выбрала серьги с изумрудами и веер, отделанный изящным кружевом.
Мари одела меня, затем я приказала подать мне карету. Вскоре вошёл слуга и доложил, что лошади готовы. В последний момент мне пришло в голову взять с собой подарок Бэкингема – будет интересно посмотреть, как отреагирует миледи на такого рода вещицу.
Сев в карету, я велела ехать на Королевскую площадь – там жила миледи. По пути я всё думала о том, под каким предлогом мне туда попасть. Долго думать мне не пришлось, ибо предлог возник сам собой.
- Сударь, осторожнее! – крикнула я всаднику и вовремя: мой экипаж чуть не сбил его.
Мужчина отскочил и посмотрел по сторонам: надо же ему было знать, кому он обязан своим спасением. Вскоре он заметил меня. Я приказала кучеру остановиться. К несчастью, лошадь незнакомца была так перепугана, что отказывалась слушаться.
Я выскочила из кареты и схватила лошадь под уздцы. Шепнув ей несколько ласковых слов, я потрепала её по шее – лошадь тут же успокоилась.
Всадник взглянул на меня с благодарностью.
- Как мне благодарить Вас, сударыня? Вы уже второй раз спасли мне жизнь.
- Ах, не стоит! Виноват мой кучер – ему следовало внимательно следить за тем, куда он едет. Мне думается, однако, что Вам опасно продолжать свой путь верхом. Моя карета к Вашим услугам.
- Благодарю Вас, сударыня. Я бы хотел в знак благодарности представить Вас своей сестре, леди Кларик. Это очень влиятельная женщина.
- Принимаю Ваше приглашение. Куда желаете ехать, сударь?
- На Королевскую площадь, дом №6.
Я повторила адрес кучеру, и карета тронулась. По дороге мы познакомились. Лорд Винтер (так звали моего спутника) немного рассказал о себе и заметил, что леди Кларик – вдова его младшего брата.
Миледи приняла нас довольно сдержанно. Казалось, она жалела, что её деверь не погиб под колёсами моей кареты. Да, женщина она была красивая, но я почувствовала, что она опасна. От её красоты веяло холодом. Про себя я решила во что бы то ни стало узнать, кто же она такая.
Вскоре лорду Винтеру подали письмо, прочитав которое он извинился и ушёл. Миледи спросила, кем я прихожусь де Тревилю, как принял меня кардинал и много чего ещё. Я отвечала честно, хотя и не так, как ответила бы дяде или Атосу.
Наконец, разговор зашёл о драгоценностях. Я сказала, что мне нравятся, пожалуй, все камни, но больше всего я люблю сапфиры.
- Но, к сожалению, у меня есть только серьги. Ах, если бы можно было подобрать к ним перстень!..
- Что ж, если Вам так нужен перстень, могу Вас обрадовать – у меня есть один перстень с сапфиром.
Миледи позвала служанку и велела ей принести свою шкатулку с драгоценностями.
- Вот, взгляните. Перстень с сапфиром.
Я не могла сдержать восхищения и спросила:
- Я могу его примерить?
- Да, пожалуйста.
Я надела перстень и посмотрела, как переливается камень. Вдруг на одной из граней я заметила царапину. «Не может быть, чтобы это было то самое кольцо, о котором мне рассказал Атос!» – подумала я.
- Вас смущает что-то? – спросила миледи.
Видимо, она наблюдала за мной. Но я, как только увидела её, узнала в ней ту женщину, о которой рассказывал Атос, – его бывшую жену. Поэтому можно догадаться, что я старалась быть спокойной и ничем себя не выдать. И на вопрос миледи я ответила самым ровным тоном, на который только была способна:
- Сапфир прекрасен. Жаль, что на нём есть царапина.
Миледи взяла перстень, посмотрела на царапину и слегка побледнела. Я успела это заметить, но не подала виду.
- Мне бы так хотелось иметь это кольцо. Право, оно бы великолепно подошло к моим серьгам. И ведь другого такого сапфира, такой же чистой воды, не найти.
Миледи холодно улыбнулась:
- Хотите, я Вам подарю его? Мне не так уж нравятся сапфиры.
- О, с Вашей стороны это было бы так мило, – сказала я. – Но, надеюсь, Вы не с тяжелым сердцем расстаётесь с этим перстнем? Быть может, это Ваша фамильная драгоценность?
- Нет, что Вы! Я абсолютно не жалею, что дарю Вам это кольцо.
- В таком случае, благодарю Вас, леди Кларик, за столь щедрый подарок.
Мы проговорили ещё некоторое время, после чего я простилась с миледи и ушла. Сев в карету, я приказала ехать к Рошфору.
Брат пригласил меня в кабинет, разогнал слуг и только затем обнял меня и предложил сесть.
- Что же привело тебя ко мне, сестрица?
- Ты хорошо знаешь миледи?
- Как тебе сказать… Не так хорошо, как мне бы хотелось.
- Я только что от неё. Нас познакомил случай. Но, честно тебе признаюсь, от миледи веет таким холодом и опасностью, что мне не по себе.
- Да, мне тоже временами становится не по себе, когда мы встречаемся.
- Ты мог бы побольше разузнать о ней? Сдаётся мне, что она совсем не та, за кого себя выдаёт.
- Хорошо. Как скоро тебе нужны сведения о ней?
- Через неделю я буду у тебя снова. Надеюсь, тебе хватит времени?
- Да, хватит. Тогда до встречи, сестрица.
- До встречи, брат.
Рошфор проводил меня до кареты, и я поехала домой.
Я ещё раз внимательно осмотрела сапфир. Если это то самое кольцо, то мне нужно поговорить с Атосом.
Я послала за ним слугу, и вскоре мушкетёр появился в дверях.
- Жанна, с тобой всё в порядке?
- Да. Смотри, – и я протянула Атосу перстень.
- Не может быть, что это то самое кольцо, – глухо пробормотал Атос, побледнев.
- И, тем не менее, я в этом уверена. Ты говорил, что на одной из граней есть царапина. Вот, – и я повернула кольцо так, чтобы царапина оказалась на виду.
Атос вздрогнул.
- Да, это тот самый перстень. И откуда только он у тебя?
- Миледи задала мне много разных вопросов, но я не совсем честно на них ответила. Если бы ты задал мне те же вопросы, я бы ответила искренне. Когда же мы заговорили о драгоценностях, я сказала, что у меня есть прекрасные серьги с сапфирами, но мне никак не подобрать к ним кольцо. Вот миледи и показала мне этот перстень. Я сделала вид, что мне очень бы хотелось его иметь, и миледи подарила мне его. Я очень старалась не выдать себя; надеюсь, мне это удалось.
- А как выглядит миледи?
- Высокая, стройная, волосы белокурые, глаза до странности светло-голубые… Но что с тобой, Атос? Ты бледен, словно увидел привидение!
- Возможно, так и есть. Послушай, ты не помнишь, во что она была одета?
- Помню. На ней было платье, которое чуть сползало с плеч. Одно плечо она то и дело поправляла, словно боясь его обнажить.
- И не зря. Наверное, я не говорил об этом. Так вот: когда она лишилась чувств, упав с лошади, я разрезал на ней платье, и на одном плече увидел цветок лилии – она была заклеймена.
- Неудивительно, что ты хотел повесить её.
- Да я был абсолютно уверен, что она умерла!
- Нет, к сожалению.
- Что ты намерена делать?
- Выясню, что это за женщина и откуда, и если я буду знать точно, что она опасна, поговорю об этом с кардиналом.
- Хорошо, только будь осторожна!
- Обещаю.
С этими словами Атос поцеловал меня и ушёл.
Прошла неделя. Я поехала к брату за новостями. Рошфор был мрачен как туча. Мы уединились, и я спросила, в чём причина его плохого настроения.
- Ты представить себе не можешь, что это за женщина! – воскликнул брат, сверкнув глазами.
- Расскажи, что ты узнал о ней.
- Слушай. В юности она была монахиней в монастыре бенедиктинок. Влюбившись в священника, она совратила его. Когда же их связь стало почти невозможно скрывать, священник украл священные сосуды и продал их, чтобы на вырученные деньги уехать со своей любовницей в другую часть Франции. Их задержали. Ей удалось бежать, а священника приговорили к 10 годам заключения в кандалах и наложили клеймо. Любовник женщины оказался братом палача из Лилля, и тот поклялся, что любовница его брата разделит с ним своё наказание. Ему удалось её заклеймить. Вот, что это за чудовище – миледи!
Я молчала, обдумывая услышанное. Следовало немедля рассказать обо всём Ришелье.
- Брат, эту женщину надо отправить в Бастилию. Но сначала необходимо поговорить с кардиналом. Можно ли поехать к нему сейчас?
- Нужно. Нельзя терять ни минуты.
Мы поехали во дворец кардинала. Его высокопреосвященство принял нас, как только ему доложили. Мы поклонились.
- Что же привело вас ко мне? – спросил Ришелье, обращаясь к нам обоим.
Я посмотрела на брата – он незаметно кивнул мне.
- Монсеньор, у нас есть новости об одном из Ваших слуг. Новости эти дурные и не терпят отлагательств. Дело касается миледи.
Услышав это имя, кардинал еле заметно вздрогнул.
- Что же такого вы узнали?
- Монсеньор, позвольте задать Вам вопрос: Вы хорошо знаете эту женщину?
- Я хорошо знаю её настоящее. Что же касается её прошлого, мне оно безразлично.
- О, монсеньор, после того, что Вы о ней узнаете, Вы вряд ли будете думать также.
И я рассказала всё, о чём мне поведал Рошфор.
Ришелье выслушал меня внимательно, не перебивая. Казалось, его поразило прошлое миледи.
- Да, господа, вы на многое открыли мне глаза… Чего же вы хотите от меня?
- Заключения миледи в Бастилию или её казни.
- Казнить миледи? Это было бы очень громкое дело. Но упрятать её в Бастилию в моих силах. Оттуда она уже точно не выйдет.
Это было всё, чего мы хотели. Поклонившись, мы вышли. Рошфор отправился к себе, а я – к себе.
На следующий вечер брат прислал мне записку, в которой говорилось: «Добыча поймана. Скрыться не удастся». Это означало одно: миледи в Бастилии, и кардинал не намерен её оттуда выпускать. Мы с Атосом могли вздохнуть с облегчением.
С момента ареста миледи прошла уже неделя. Всё было спокойно, и мои друзья недоумевали, в чём причина. Они спрашивали меня, но я отвечала уклончиво. Я ждала одной из наших обычных встреч у Атоса, чтобы поговорить с друзьями откровенно…
В день встречи я встала довольно рано – мне хотелось поговорить с дядюшкой до того, как я поеду к Атосу.
Постучавшись, я вошла. Дядя ждал меня.
- Здравствуй, племянница. Рад, что ты меня не забываешь.
- Ну, что Вы, дядюшка!
- Всё с мушкетёрами да с Констанцией… Кстати, как у неё дела?
- Хорошо. После бала в ратуше её никто не преследовал и ей никто не угрожал. Она рада и благодарит меня за помощь каждый раз, когда мы видимся.
- Приятно слышать. А теперь скажи мне, что это ты последнюю неделю вся такая спокойная, а стоит твоим друзьям задать вопрос – и ты начинаешь нервничать?
- Всё очень просто. Недели полторы назад я встретилась со своим братом Рошфором, и он помог мне избавиться от одного очень коварного врага.
- Уж не миледи ли ты имеешь в виду? Ходят слухи, что её арестовали и посадили в Бастилию. Кто знает, что будет дальше? Может, её казнят?
- Вряд ли её казнят – это было бы очень громкое дело. Но она действительно в Бастилии и оттуда не выйдет. По крайней мере, мне так обещали.
- Ну, хватит ходить вокруг да около. Выкладывай всё, как есть.
- После того разговора с кардиналом я встретилась с Атосом. Он рассказал мне о себе такое, о чём я и понятия не имела. Мне захотелось помочь ему. Я встретилась с миледи, получила от неё в подарок кольцо, затем поехала к Рошфору. Неделю он собирал сведения о миледи, а когда поведал мне её историю, мы отправились к кардиналу, всё ему рассказали и попросили помочь нам избавиться от миледи. В ответ на нашу просьбу кардинал велел арестовать миледи и отправить её в Бастилию. Вот, собственно, и всё.
- Да, не ожидал от тебя такой прыти, – сказал дядюшка после недолгих размышлений. – А что ты собираешься делать дальше?
- Сегодня мы, как обычно, собираемся у Атоса. Надо рассказать друзьям о миледи. И о себе, – добавила я со вздохом.
- Боишься, что они плохо примут новость о твоём брате?
- Да. Меня особенно волнует, как отреагирует Атос.
- А он тебе очень нравится, ведь так, дитя моё?
- Если Вы, конечно, не против, дядюшка, – ответила я.
- Не против, – улыбнулся де Тревиль. – Атос мне нравится больше остальных из всей четвёрки. Если вы будете вместе, то я за тебя спокоен. Ну, иди к друзьям, а то ещё опоздаешь.
- Иду, дядюшка, – смеясь, ответила я.
До встречи оставалось около часа. Я оделась как обычно – в костюм мушкетёра. Положив в карман перстень с сапфиром, я отправилась в конюшню, где оседлала свою любимую лошадь.
Вскоре я подъехала к дому Атоса. Поднимаясь по лестнице, я услышала взрывы смеха – Портос и д’Артаньян уже были наверху. Арамис, вне всякого сомнения, тоже приехал. Я вошла.
- А вот и Жанна! – воскликнули друзья.
- Теперь мы все в сборе. Можем обсудить последние новости. Вы слышали – говорят, миледи в Бастилии, – сказал Арамис.
- Да, это так. Его высокопреосвященство приказал отправить её в Бастилию и стеречь как зеницу ока. Больше мы миледи в живых не увидим.
Услышав эти слова, все уставились на меня.
- Откуда тебе всё это известно? – спросил Арамис.
- От лица, близкого к кардиналу.
Друзья недоумённо посмотрели на меня. Я выдержала их взгляд.
- Мне надо сообщить вам ещё одно важное известие. Постарайтесь спокойно выслушать меня.
Атос заверил меня, что никто и слова не вставит, пока я буду говорить, и выразительно посмотрел на Портоса, в ответ пожавшего плечами. Я рассказала, что зовут меня действительно Жанна, но не де Тревиль, а де Рошфор; что моя мать погибла при пожаре, а меня нашли на краю деревни; что в день моего совершеннолетия дядюшка подарил мне медальон, в котором были портреты моей матери и старшего брата – Рошфора. Де Тревиль же был моим опекуном, официально называясь моим дядей.
В комнате наступила тишина. Никто из моих друзей, даже проницательный Атос, не ожидал услышать такую правду обо мне. Я посмотрела на них со слезами на глазах, мысленно моля о прощении.
- Удивительная история. Принимая во внимание, что ты сестра Рошфора, мы обязаны переменить своё отношение к нему, – сказал Арамис.
Портос недовольно буркнул что-то, но Арамис толкнул его локтем в бок, и Портос замолчал. Д’Артаньян был ошеломлён, но сказал, что мы не перестанем быть друзьями.
Я взглянула на Атоса. Он был бледен, но держался с достоинством. Мне хотелось, чтобы он простил меня. И мушкетёр понял мой взгляд.
Встреча подходила к концу, когда Атос знаком предложил мне задержаться. Я подошла к нему.
- Вы простите мне правду, друг мой?
- А с чего вдруг мы перешли на «вы»? Ты боишься, что я не смогу принять правду?
- Да, – честно ответила я.
- Конечно, это неожиданно. Но я не перестану любить тебя, Жанна.
- Мне очень приятно это слышать. Но нам надо решить, что делать с этим, – сказала я, вынимая из кармана сапфир.
- Ты принесла его мне?
- Да, потому что это твоя семейная реликвия. Только тебе решать судьбу этого кольца.
- Пожалуй, мне придётся продать его. Я не в силах хранить у себя осквернённое кольцо, как бы мне ни хотелось сохранить его в память о матери.
- Твоё право, – сказала я.
Помолчав, Атос спросил:
- Жанна, скажи: что ты делаешь завтра вечером?
- Ничего. Почему ты спрашиваешь?
- Увидишь, – улыбнулся Атос.
Я вернулась домой. Полночи я ворочалась в постели, пытаясь заснуть. В ту ночь мне приснились и Рошфор, и Атос.
Я проснулась довольно поздно. Был день, и солнце ярко светило за окном. Я потянулась и взглянула на стул рядом с кроватью: на нём что-то лежало.
Удивлённая, я взяла в руки конверт, вскрыла его и прочитала: «Влюблённый мушкетёр желал бы пригласить даму своего сердца на 7 вечера в свой уединённый дом. Целую Ваши руки, А.».
Я так и подскочила: Атос хочет видеть меня; он, наверное, устроит мне романтический ужин при свечах… Какое счастье!
Я посмотрела на часы и ахнула: была почти половина третьего! У меня оставалось чуть меньше четырёх часов до назначенной встречи. А ведь нужно ещё столько всего сделать!
Я вскочила с кровати и стала быстро одеваться. Затем я привела себя в порядок и велела подать себе поздний завтрак. На него ушёл час.
До встречи оставалось ещё два с половиной часа – ведь необходимо было доехать до дома Атоса. Я послала за Констанцией, чтобы она снова привела мои волосы в надлежащий вид. Тем временем я выбирала платье.
Ох, нелегко же это было! Ведь я должна понравиться Атосу, а это довольно сложно… Я остановила свой выбор на платье из бархата с вставками из шёлка. Оно было глубокого винного цвета, расшитое золотом и украшенное воротником из тонкого золотого кружева. Декольте средней глубины позволяло мне надеть ожерелье из рубинов и жемчуга, к которому прилагались великолепные рубиновые серьги в золотой оправе.
Когда платье и украшения были выбраны, приехала Констанция. Времени на то, чтобы подготовить меня к свиданию, было не так уж много.
Моя подруга, не теряя времени, принялась за дело. Для начала она одела меня. Затем я села в кресло перед зеркалом, и Констанция занялась моей причёской. Мне хотелось чего-нибудь изысканного, но в то же время незамысловатого. Мы решили просто уложить мои волосы наверх и заколоть.
Когда всё было готово, и Констанция помогла мне надеть украшения, мы решили немного поболтать. Ведь последний раз мы разговаривали так давно!
- И куда ты поедешь, такая обворожительная? – спросила она.
- Не поверишь: мне назначил свидание… Атос! После бала он признался мне в любви. Я так хочу, чтобы он сделал мне предложение!
- Какая ты счастливая, Жанна! Ты молода, свободна, за тобой ухаживает такой благородный человек…
- Это, конечно, правда. Но ведь в тебя влюблён д’Артаньян. Он говорил с тобой?
- Да, он признался, что любит меня всей душой. Но ведь ты прекрасно знаешь, что я замужем, – вздохнула подруга.
- То есть, если д’Артаньян сделает тебе предложение, ты не сможешь расстаться с господином Бонасье?
- Я бы и хотела, но как?..
- Предоставь мне действовать. После сегодняшнего свидания с Атосом я всё улажу.
- Но ведь мне ещё не сделали предложение!
- В этом ты права. Но не сомневаюсь, что в скором времени сделают, – подмигнула я подруге.
- Ах, как бы мне этого хотелось! – воскликнула Констанция.
Мы поговорили ещё немного. Когда на часах пробило четверть седьмого, я приказала подать мне карету и нежно простилась с подругой.
В половине седьмого вошёл лакей и доложил, что карета подана. Я спустилась, села в карету и назвала кучеру адрес Атоса. Мы тронулись.
Пока мы ехали, я обдумывала возможные выходы из ситуации, в которой оказались Констанция и д’Артаньян. Самое простое, что я могла сделать, – обратиться к кардиналу. А что именно сказать ему о причине развода господ Бонасье, можно придумать перед самой аудиенцией.
Но вот я на месте. Стучусь в дверь, вхожу, поднимаюсь на второй этаж… Боже мой, какая красота! Повсюду цветы, свечи, в центре комнаты стоит стол, накрытый на две персоны… Но где же хозяин?
- Я ждал тебя, – обнял меня сзади за плечи Атос. – Тебе нравится?
- Атос, у меня просто нет слов от восхищения!
- Ну, ты ещё не всё увидела. Прошу к столу.
… Это был чудесный вечер. Мы говорили и молчали, смотрели друг на друга и улыбались. Затем Атос предложил прогуляться. Конечно, я согласилась.
Вот мы дошли до набережной Сены. Взойдя на мост, мы замерли, любуясь звёздным небом.
- Какая чудная ночь! – сказала я.
- Да… И потому, что ты со мной рядом, она ещё чудесней, – сказал Атос и взял мою руку. – Скажи, ты счастлива?
- Да, ведь мы вместе, – улыбнулась я. – А ты?
- Почти.
И прежде чем я успела спросить, в чём причина, Атос опустился на одно колено и спросил:
- Жанна де Тревиль, ты согласна стать моей женой?
- Да, любимый. Я согласна, – ответила я.
Атос нежно обнял меня и поцеловал. Я ответила на его поцелуй… Так мы стояли некоторое время.
- Вот теперь я счастлив, – улыбнувшись, сказал Атос.
Мы провели эту ночь вместе, гуляя по парку. И рассвет, который мы встретили, обнявшись, был началом нашего счастья.
На следующий день я отправилась к Ришелье, чтобы попросить развода для Констанции. Кардинал принял меня довольно приветливо. Поклонившись, я сказала, что пришла к нему как к лицу духовному.
- Чем же я могу помочь Вам, сударыня? – спросил кардинал, жестом приглашая меня сесть.
- Моя подруга несчастлива в браке. Муж устраивает ей сцены ревности, закатывает скандалы, не выполняет свои обязательства и относится к ней не очень-то вежливо. Подруга хотела бы получить развод.
- Как её имя?
- Думаю, монсеньор, оно Вам хорошо известно. Это Констанция Бонасье.
Ришелье вздрогнул. Ему действительно слишком хорошо было знакомо это имя.
- И Вы просите меня дать развод этой женщине? – спросил кардинал; в его глазах я прочитала намёк на историю с подвесками.
- Да, прошу, монсеньор. Я знаю человека, который более чем достоин стать мужем моей подруги. Вы, конечно, знаете д’Артаньяна, монсеньор?
- Это гасконского храбреца, уложившего стольких моих гвардейцев? Знаю, знаю. Так, стало быть, этот д’Артаньян любит госпожу Бонасье?
- Монсеньор, позвольте мне говорить за моих друзей. Д’Артаньян благородный человек, он молод, отважен и честен. Вот уже несколько месяцев его сердце принадлежит моей подруге Констанции. И он был бы в отчаянии, узнав, что его счастье невозможно.
Ришелье задумался. Затем улыбнулся и сказал:
- Я дам развод госпоже Бонасье. Делаю это ради Вас, сударыня. Мне приятно видеть Вас среди моих друзей.
С этими словами кардинал жестом дал понять, что аудиенция окончена. Я поклонилась и вышла.
Моё сердце лик
