Кому принадлежит велосипед моего ребёнка?

Непростой вопрос, верно? Ему? Почему тогда я ругаю его, если с велосипедом что-то не так? Значит, мне? Зачем я тогда обманываю его, что это — его велосипед?

Еще интереснее, почему я его обманываю. Как бы покруче сказать?..

Опять: дети для нас — не люди. Разве есть у нас проблемы с собственностью чужих людей? Тут всё ясно: не бери чужого! И тут же: «Можно, я пойду на своём велосипеде покатаюсь?» Абсурд.

Как вы чувствуете себя, когда отец распоряжается Вашей машиной? А вот квартира, в которой обитают мама, дочка и внучка. Мама всех безумно любит и постоянно твердит, что хозяева тут — они.

Но квартира мамина. И дочка часто ищет пятый угол. Бодая его головой...

Конфликты из-за собственности были хроническими у нас троих и жуткой проблемой для нас двоих до тех пор, пока, благодаря Хаббарду, я не уяснил простую вещь: собственность является важнейшим фактором выживания для человека, она всегда чья-то.

И тогда мы ликвидировали в доме «общие» вещи. Общая вещь — ничья. Каждый хочет владеть ею, но никто не может. Кто-то должен отвечать за неё, но спросить не с кого.

Право владеть отобрано у всех. Право проявить милосердие, делясь этой вещью, не предоставлено никому! Вещь теряет смысл. Она — не собственность. И она становится источником конфликтов.

Мы поняли это и распределили собственность. И договорились, что чужую вещь никто не имеет права брать без спроса. И распри из-за собственности постепенно прекратились. Сразу вывод: значит, можно ликвидировать и причины других конфликтов!

А если честно, то все «общие» вещи мы считаем своими. Ведь только себя мы наделили правом карать или миловать за них!

Когда-то мы гордились общественной собственностью в стране. Теперь понимаем, чья она была на самом деле. Сейчас я точно знаю: если кто-то говорит об «общем», это очень опасная ситуация.

Не чувствовать чужой собственности асоциально. Любые отношения, где присутствует чётко не переделённая собственность, обречены на распад, и я наблюдаю это постоянно.

Ценность может быть ничьей только до тех пор, пока кто-то запрещает ею владеть, но ясно, что именно он и считает себя хозяином, как бы красиво он это не маскировал.

Иметь общие вещи могут только надёжные партнёры, с определённой целью, и временно. Но это — нетипичный, договорной вариант.

«Все вещи, мебель, помещения, отданные ребенку, должны находиться в исключительном его ведении. Вот он рвёт рубашку, ломает кровать, дарит велосипед. Это не ваше дело».

«Как же так? Ведь, я должен снова покупать всё это». Вы можете договориться, что покупается, а что — нет, в какой срок и каким образом вам возмещается ущерб. И спокойно соблюдать эти договора.

Любой человек предпочитает лишиться вещи, но иметь на это право. И, кстати, нет другого способа научиться ответственности за свои вещи, кроме строгого соблюдения договора о том, что если человек испортил свою вещь — это его проблемы, и никто не обязан покупать новую.

Заодно с мифом об общей собственности я расстался ещё с двумя мифами, о чём хочу упомянуть. Первый из них — миф о жадности.

Вот человек, уверенный в своём праве иметь что-то. Ему дают вещь, ценную для жизни, но он, вдруг, обнаруживает, что кто-то имеет право в любой момент завладеть ею.

Вот ему дарят (!) на день рождения (!) коробку конфет, о которой он давно мечтал. Но, не успел он обрадоваться, как выясняется, что коробку, оказывается, подарили только за тем, чтобы показать всем, какой он добрый, а в случае протеста, заклеймить жадиной.

Быстро выясняется, что все подарки, особенно съедобные, предназначены именно для этого, — так хотят родители.

Посмотрел бы я на маму, которая была бы обязана демонстрировать свою доброту всем гостям, когда получает в подарок дорогой набор косметики или гжельский сервиз.

Что бы Вы сделали на её месте? А что вы посоветуете ребёнку, который фатально в такой ситуации? Верно: оградить себя от посягательств.

Жадность — это навязчивая, но естественная борьба за право собственности, когда это право у тебя отнимают. Лучший способ сделать жадным — заставлять делиться.

Человек, полноправно владеющий, никогда не откажет в милосердии: он не боится потерять право на решение.

Свободный человек с удовольствием радует других людей. А если он решил не делиться — это его святое право.

И тут обнаруживается миф о милосердии.

Миф состоит в том, что мы считаем, что человек должен быть милосердным. Мы ждём милосердия. Мы обижаемся, когда его не проявляют.

Мы забываем, что милосердие — сугубо личное дело человека. Его самоопределённое решение помочь себе, поддержав своё окружение.

Если же, его начинают ждать, подразумевать и требовать, то это уже вымогательство. Кто может требовать милосердия? Тот, кто, простите, не хочет выживать сам. Разумно ли таких поддерживать?..

Я предоставил своим детям право не делиться ничем. Легко догадаться, что они с удовольствием делятся, когда хотят, и находят кайф в дарении подарков. Всем стало лучше.