Об антианглийском восстании в Бенгалии

(16 декабря 1756 г.)

 

Мы полагаем, господа, что вы будете поражены, узнав главные обстоятельства недавней революции, в результате которой англичане были изгнаны из всех своих сеттльментов в Бенгалии. Мы очень коротко остановимся на этих событиях.

Когда вопреки всем ожиданиям наваб Сираж-уд-даула в апреле наследовал своему деду. Алаверды-хану и стал суба-[даром] Бенгалии, англичане вскоре испытали на себе необузданный характер этого юного правителя, ужасный гнев которого они вызвали сами своей надменностью и тем, что они укрыли одного из его врагов. Доведенный до крайности их бравадой, он сначала предательски захватил их небольшой форт возле столицы, а затем во главе огромной армии осадил их в Калькутте, их главном сеттльменте на Ганге.

Тщеславие англичан было столь велико, они были так уверены, что мусульмане не посмеют зайти так далеко, что они потеряли голову, были поражены и терроризированы и не смогли воспользоваться ни одним из тех преимуществ, которые имеют европейцы над столь презренными войсками.

Хотя англичане насчитывали шестьсот белых [солдат], великолепно снабженных всеми видами снаряжения и прикрытых в настоящем форте, после прибытия наваба они оказали очень слабое сопротивление. Сам губернатор м-р Дрейк вместе с командующим войсками и большинством Совета, офицерами и жителями и всеми женщинами укрылся на борту судов, которые находились в порту. Те немногие солдаты, которые остались в форте, не признавали никакой власти, и беспорядок достиг таких размеров, что 20-го, т. е. через 3 дня после осады, пополудни был вывешен белый флаг. Но еще до капитуляции мусульмане собрались у ворот, и так как никто в них не стрелял, легко их взломали и ворвались в город, убивая всех, кто пытался оказать им сопротивление. Грабеж в сеттльменте и форте достиг огромных размеров, так как англичане не позаботились о том, чтобы вывезти свои богатства. Это было, так сказать, началом их бед. Пленники в числе 200 человек, в спешном порядке запертые в складском помещении, за ночь почти все задохнулись. Выживших в цепях приволокли в столицу Бенгалии Муршидабад. После всех страданий они в самом плачевном состоянии, особенно руководители, были переданы нам навабом, и мы сделали все возможное, чтобы помочь им.

Положение тех, кто спасся на судах, было не лучше. С трудом войдя в устье реки, они испытали все невзгоды сезона дождей, терпя стеснения от [наличия] многих женщин и детей, заполнивших их суда.. Все это наряду с плохим провиантом, – а лучшего они достать не могли, – сразу же вызвало некое эпидемическое заболевание, которое унесло многих.

Захват Калькутты принес с собой разорение всех мелких английских факторий, которые были разбросаны по всей Бенгалии, и теперь в этом королевстве у них нет ни одной.

Со времени начала этого грустного переворота из Европы пришло только одно судно. На его борту прибыло 250 человек из Мадраса, но так как этого подкрепления недостаточно, пока еще англичане не предприняли никаких действий. Они ожидают в любой момент прибытия эскадры из 6 военных кораблей и 5 кораблей, принадлежащих компании, которые отплыли 14 октября. На борту их находится 1 тыс. европейцев и 3 тыс. сипаев. Несомненно, что с помощью этих сил они смогут вернуть Калькутту, которую теперь защищает лишь небольшое число мусульман. Помимо того, что взятие Калькутты не возместит им потерь... так как колония полностью разорена и разграблена, нельзя быть уверенным в том, что им удастся удержаться в ней против всех сил наваба. В чем можно быть абсолютно уверенным, так это в том, что эта война расстроит торговлю, так как все торговцы бегут.

После описанных событий в Ганг прибыла английская эскадра. За несколько дней до этого директор получил письмо, которым месье Веррье, возглавлявший факторию в Сурате, извещал его, что небольшое судно... прибывшее в Бомбей 5 октября, привезло с собой письма из Лондона о том, что с 17 мая Франция и Англия находятся в состоянии войны.

Это сообщение заставило нас отложить отправку «Рубина». Но тот факт, что фрегат «Даная» только что прибыл безо всяких затруднений, наводит на мысль, что англичане, которые не могут не знать о вышеупомянутом, заняты другими делами и не намерены использовать против нас свои превосходящие силы. Поэтому владельцы «Рубина» решили спешно отправить это судно, чтобы воспользоваться благоприятными обстоятельствами, заставляющими предполагать, что англичане считают необходимым вести себя осторожно по отношению к ним. В дальнейшем мы будем действовать так, чтобы отправить «Ля Фаворит» возможно скорее.

 

Томас Пейн. Здравый смысл

 

...На следующих далее страницах я прибегаю лишь к простым фактам, понятным аргументам и здравому смыслу и не имею каких-либо иных намерений в отношении читателя, кроме как помочь ему избавиться от предубеждений и предпочтений, позволить его разуму и его чувствам самостоятельно определиться, поспособствовать тому, чтобы он обрел или, вернее, не отвергнул бы истинную человеческую натуру и основательно расширил свои взгляды за пределы нынешней ситуации.

Теме борьбы между Англией и Америкой посвящены многочисленные тома. Люди всех сословий занимались этими противоречиями, исходя из различных мотиваций и с различными расчетами, но все было бесполезно, и период дебатов закончился. Исход состязания решается оружием как последним средством; обращение к нему было выбором короля, и Континент принял этот вызов. <...>

Солнце никогда не видело более благородной цели. Это дело не отдельного города, графства, провинции или королевства, а всего Континента – по крайней мере, одной восьмой населенной части земного шара. Это озабоченность не одного дня, одного года или одного века; в противостояние фактически вовлечены будущие поколения, и они будут в той или иной степени испытывать влияние происходящих ныне событий чуть ли не до самого конца жизни на Земле. Сегодня настало время зарождения Континентального союза, веры и чести. Малейший излом сегодня будет подобен имени, вырезанному кончиком булавки на нежной коре молодого дубка; рана будет увеличиваться с ростом дерева, и имя предстанет перед потомками крупными буквами.

Переход от переговоров к оружию ознаменовал начало новой политической эры – возник новый способ мышления. Все планы, предложения и т. п., относившиеся к периоду до девятнадцатого апреля, т. е. до начала военных действий, подобны прошлогоднему календарю, который, будучи своевременным тогда, сегодня стал ненужным и бесполезным. Все, что выдвигалось тогда защитниками противоположных точек зрения, сводилось к одному и тому же, а именно к союзу с Великобританией. Единственным расхождением между сторонами был метод его достижения: одна из сторон предлагала прибегнуть к силе, другая предлагала дружить; но так случилось, что на сегодняшний день сторонники первого пути потерпели поражение, а сторонники второго утратили свое влияние. <...>

Я слышал утверждение некоторых, что, подобно тому как Америка процветала в условиях ее прежней связи с Великобританией, такая же связь необходима в интересах ее будущего счастья и всегда будет столь же необходима. Ничто не может быть более ошибочным, чем аргумент такого рода. Мы можем с таким же основанием утверждать, что если ребенок рос на молоке, то ему никогда не следует давать мяса, или же что первым двадцати годам нашей жизни суждено стать образцом на последующие двадцать лет. Но и эти утверждения предполагают искажение правды, и я тут же отвечаю, что Америка процветала бы так же, а возможно, и в большей степени, если бы ни одна европейская держава не обращала бы на нее никакого внимания. Торговля, с помощью которой она обогатилась, является жизненной необходимостью, и у нее всегда будет рынок, тогда как потребление является привычкой Европы.

Но ведь она защищала нас, говорят некоторые. То, что она поглотила нас, – это правда; признается и то, что она защищала Континент за наш и свой счет и что она защищала бы Турцию, исходя из тех же соображений, а именно ради торговли и владычества.

Увы! Мы долго заблуждались, были скованы древними предубеждениями и приносили огромные жертвы суевериям. Мы хвастались защитой Великобритании, не отдавая себе отчета в том, что она исходила из своих интересов, а не из привязанности к нам; что она защищала нас от наших врагов не ради нас, а от своих врагов ради собственных интересов, от тех, кто не ссорился с нами по любой иной причине и кто всегда будет нашим врагом по той же причине. Пусть Великобритания откажется от претензий на Континент или же Континент сбросит зависимость; и мы будем жить в мире с Францией и Испанией, даже если они окажутся в состоянии войны с Великобританией. <...>

Недавно в парламенте высказывались утверждения, что колонии связаны между собой лишь через материнскую страну, т. е. что Пенсильвания и Джерси, подобно всем остальным, являются колониями-сестрами через Англию. Это, конечно, весьма косвенный способ доказательства взаимоотношений, но наиболее прямой и верный способ доказательства вражды или враждебности, если это можно так назвать. Франция и Испания никогда не были и, возможно, никогда не будут нашими врагами – врагами американцев, но лишь нашими врагами как подданными Великобритании.

Но Великобритания же наша прародительница, говорят некоторые. Тем более ей должно быть стыдно. Даже дикие звери не едят своих детенышей, а дикари не воюют со своими семьями... Европа, а не Англия является матерью Америки. Новый Свет стал убежищем для преследуемых сторонников гражданской и религиозной свободы из всех частей Европы. Они бежали сюда не от нежных объятий матери, а от жестокости чудовища. Что касается Великобритании, то, как и прежде, эта тирания, изгнавшая из дома первых эмигрантов, до сих пор преследует их потомков. <...>

Но даже признав, что все мы были британского происхождения, какой вывод следует из этого? Никакой. Великобритания, будучи явным врагом, исключает любое другое название или определение: утверждения о том, что примирение является нашим долгом, звучат как фарс. Первый король Англии нынешней династии (Вильгельм Завоеватель) был французом, и половина пэров Англии являются выходцами из этой страны. Следуя этой же логике, Англией должна править Франция.

Много говорилось об объединенной мощи Великобритании и колоний, что вместе они могут бросить вызов всему миру. Но это простые предположения; исход войны неясен, и все эти высказывания ничего не значат, поскольку наш Континент никогда не согласится пожертвовать своим населением, чтобы поддержать британское оружие в Азии, Африке или Европе.

И кроме всего прочего, к чему нам бросать вызов всему миру? В наши планы входит торговля, и она, при разумной ее организации, обеспечит нам мир и дружбу со всеми народами Европы, поскольку в интересах всей Европы иметь в лице Америки открытый порт. Ее торговля всегда будет защитой, а отсутствие у нее залежей золота и серебра охранит ее от захватчиков.

Я бросаю вызов самому горячему стороннику примирения и предлагаю ему назвать хотя бы одно свидетельство пользы, которую наш Континент будет иметь от сохранения связи с Великобританией. Я вновь утверждаю, что никакой пользы от этого не будет. Наша кукуруза получит свою цену на любом рынке Европы, а импортируемые нами товары должны быть оплачены независимо от того, где мы их приобретаем.

Однако убытки и потери, которые мы несем в результате такой связи, бесчисленны. Наш долг перед всем человечеством и перед самими собой обязывает нас отказаться от союза, поскольку любое подчинение или любая зависимость от Великобритании влечет за собой прямое вмешательство нашего Континента в европейские войны и ссоры и вовлекает нас в конфликт с государствами, которые в иной ситуации искали бы нашей дружбы и в отношении которых мы не питаем ни злобы, ни недовольства. Поскольку Европа является нашим рынком, нам не следует завязывать пристрастные связи с какой-либо отдельной ее частью. В истинных интересах Америки держаться в стороне от европейских распрей, чего ей никогда не удастся, тогда как, сохраняя зависимость от Великобритании, она превращается в гирю на весах британской политики. <...>

Вызывает отвращение довод, выдвигаемый со ссылкой на универсальный ход развития событий, на всевозможные примеры из прошлых веков, что наш Континент может остаться зависимым от какой-либо иностранной державы. Самые большие оптимисты в Великобритании так не думают. Сегодня даже наиболее буйная фантазия не в состоянии предложить план, за исключением отделения, который обеспечил бы нашему Континенту безопасность продолжительностью хотя бы в один год. Примирение сейчас представляется несбыточной мечтой. Естественность перестала быть оправданием этой связи, и искусственность не может занять ее место. Как мудро заметил Мильтон, «истинное примирение никогда не возникнет там, где существуют столь глубокие раны смертельной ненависти». <...>

Безумно и глупо вести разговоры о дружбе с теми, кому наш разум запрещает доверять и наше расположение к кому, глубоко израненное, вынуждает нас ненавидеть их. С каждым днем исчезают последние остатки родства между нами и ними. И может ли оставаться надежда на то, что по мере исчезновения взаимоотношений взаиморасположение будет расти, или же на то, что мы будем с большим успехом достигать согласия по мере десятикратного увеличения количества причин для ссор и более серьезного, чем когда-либо прежде, осложнения взаимоотношений?

Вы, твердящие нам о гармонии и примирении, можете ли вы возвратить нам ушедшие времена? Можно ли вернуть проститутке утерянную невинность? Точно так же вы не сможете примирить Великобританию и Америку. Разорвана последняя нить, народ Великобритании предъявляет нам счет. Существуют раны, нанесение которых природа не сможет простить; она перестала бы быть природой, если бы это сделала. Точно так же, как любящий не может простить насильнику насилие над любимой, наш Континент не может простить Великобритании убийства. <...>

О вы, любящие человечество! Вы, осмеливающиеся противостоять не только тирании, но и тирану, сделайте шаг вперед! Каждая пядь старого мира находится под гнетом, подавлена. Свобода преследуется по всему земному шару. Азия и Африка уже давно ее изгнали. Европа считает ее незнакомкой, а Англия сделала ей предупреждение, перед тем как изгнать ее. О, примите изгнанника и подготовьтесь к тому, чтобы стать со временем убежищем для человечества.