Может ли дорожная пыль мечтать о солнце. 4 страница

В тот же момент Пирс в ужасе воскликнул:

— Это он!

— Кто он? — быстро спросила девушка, побледнев еще больше.

— Он… ваш несчастный брат Ариэль… Аврелий Гальтон…

Джейн коротко вскрикнула и откинулась на спинку автомобиля.

Боден и Пирс поспешили к Ариэлю.

Общими усилиями мужчины перенесли Ариэля в машину.

Джейн молча ломала руки, глядя на брата.

Ариэль был без сознания.

— Поехали, Джемс! — скомандовал Доталлер.

Резкий гудок автомобиля. Толпа шарахнулась в стороны, и машина двинулась.

Когда толпа крестьян осталась позади и автомобиль стал набирать скорость, проходившая мимо девушка в бедном сари простерла перед собой руки и вскрикнула:

— Ариэль!

При этом крике радость прошла по лицу Ариэля, он слабо улыбнулся, но веки его не поднялись.

«Этого еще недоставало! Нищая уличная девчонка знает его имя!» — подумала Джейн.

«Это надо будет выяснить!» — подумал Пирс, с удивлением проводив нищенку глазами.

 

Глава двадцать восьмая

ОН УЛЕТЕЛ

 

Ариэля привезли в гостиницу небольшого городка, находящегося в нескольких милях от резиденции раджи, уложили в постель и послали за доктором.

Ариэль бредил. Джейн не отходила от брата. Она давала ему пить, смачивала ароматическим уксусом виски и, глядя на измученное лицо брата, думала: «Только бы он не умер!»

Доталлер думал: «Только бы он не выжил!»

Пирс думал: «Уж теперь я не выпущу его из рук!»

Боден… Но Боден без совиных глаз своего компаньона совсем разучился рассуждать. «Только бы извлечь из всего этого пользу… А как?»

Осмотрев Ариэля, врач сказал по-английски:

— Лихорадка… Возможно, на нервной почве. Он пережил какие-то большие потрясения…

— И очень основательные, — отозвался из угла Пирс.

— Это опасно? — спросила Джейн.

— Нет, мисс. Если на нервной почве, то это не опасно, но…

Врача смущало кровотечение из носа, ушей и рта, которое, по-видимому, недавно произошло у больного. Этому он не мог дать объяснения, но постарался не обнаружить своего замешательства.

Прописав лекарства, он поспешил уйти. Пирс не отходил от кровати Ариэля. Он все время прислушивался к бреду.

— Кинжал… Шьяма… Она убила себя… Какая низость! Лолита… Но я могу летать… Мы улетим с тобой…

«Не о той ли болтает он девчонке, которая встретилась на дороге?» — подумала Джейн.

Пирс обратился к ней:

— Вот видите, мисс, вы сами теперь можете убедиться, что ваш брат душевнобольной. Его манией является мысль, будто он может летать, как птица.

При звуках голоса Пирса Ариэль вздрогнул, по лицу прошла судорога, он открыл глаза и в ужасе крикнул:

— Пирс! Бхарава? Опять Дандарат? — и снова потерял сознание.

— О чем он? Что его так взволновало? — спросила Джейн, испуганная криком брата и его видом. — Что это такое — Дандарат?

— Люди в горячке болтают всякий вздор, все, что взбредет в голову, — ответил Пирс, отходя, однако, от кровати. Он стал так, чтобы Ариэль не мог его видеть.

Врач верно определил болезнь: у Ариэля было только сильное нервное потрясение. И как иногда бывает в таких случаях, клин был вышиблен клином: голос и вид Пирса, мысль о том, что он вновь попал в Дандарат, пробудили в Ариэле инстинкт самосохранения, прервали бредовое лихорадочное состояние. Ариэль скоро пришел в себя. Научившись в Дандарате скрывать свои мысли и чувства, он решил не подавать виду, что сознание вернулось к нему, и начал симулировать бред, незаметно наблюдая за окружающими.

Он заметил миловидную девушку. «Сиделка», — подумал он. Незаметно осмотрев комнату, он с облегчением убедился, что находится не в Дандарате. Значит, еще можно бежать от Пирса, которому удалось-таки выследить его!

Из соседней комнаты слышались чьи-то возбужденные голоса. Это Доталлер схватился с Боденом из-за Ариэля. Пирс не выдержал и ушел к ним. Осталась одна девушка.

Если бы ушла и она! Окно открыто, Пирс не позаботился закрыть его, считая Ариэля тяжелобольным. Не попытаться ли улететь? Но хватит ли сил? Он еще очень слаб, хотя чашка крепкого бульона и подкрепила его. Чем, однако, он рискует? Разве сейчас он не в руках Пирса?

Ариэль вдруг поднялся над кроватью в том положении, как лежал, не сбрасывая простыни, которой был укрыт. Девушка вскрикнула от ужаса. Описав по комнате дугу, Ариэль вылетел в окно.

На крик Джейн все прибежали в комнату.

— Он улетел… Или я тоже заболела и брежу?.. Ведь это Аврелий сорвался с кровати и улетел в окно.

Пирс бросился к окну и увидел Ариэля в голубом небе, высоко над пальмами.

— Этот негодный опять перехитрил меня! — в бешенстве воскликнул он.

— Так, значит, это правда? Боже мой! Но ведь это же невероятно? Аврелий летает? Мой брат Аврелий Гальтон — летающий человек?

— Да, да, да! — закричал Пирс в лицо девушке. — Летает и улетает, черт бы его побрал! Это я сделал его летающим человеком на свою и вашу голову, если хотите знать.

 

Глава двадцать девятая

ВОЗДУШНЫЙ БОЙ

 

Ариэль летел с такой быстротой, что задыхался. На лету он подхватил края простыни и плотно укутался, чтобы она не вздувалась и не тормозила полета. Только у локтя трепетал, словно белое крыло, угол простыни, и жители заброшенного городка с недоумением следили за полетом невиданной белой птицы.

Внизу виднелись плоские крыши, узкие извилистые улицы и сады, за городом — гора, поросшая лесом, за горой — песчаная долина, еще дальше темнела зелень лесов.

Вырвавшись из страшного плена, Ариэль уже не думал, куда лететь, не выбирал направления, только бы улететь подальше.

С левой стороны подул сильный горячий ветер, который начал относить Ариэля в сторону, мешая полету. Ариэль вдруг увидел, как из-за горизонта, окутанного голубой дымкой, поднимаются клубы дымчато-сизых туч. Будет гроза. Ариэль изменил направление и полетел еще быстрее.

Пролетев около часа, он почувствовал, что устал. Солнце жгло немилосердно. Хотелось пить и есть.

Надо спуститься и отдохнуть.

Он посмотрел вниз, выбирая место. Блестели рельсы железнодорожного пути, среди высоких красных кирпичных зданий поднимались фабричные трубы, вокруг зданий жалкие лачуги рабочего поселка. Дальше от людей!..

Бесконечные поля, у горизонта темные пятна леса, серебряная излучина реки. Туда!..

Поля медленно уползали назад. Впереди уже виднелись заросли тростника. Но что, если люди увидят его? Надо здесь спуститься, выбрать место в уединении.

Вдруг над головой послышались шум и глухое хлопанье крыльев. Ариэль увидел огромного орла, который летел над ним так низко, что обдавал ветром и оглушал. Его блестящие глаза были устремлены на Ариэля, кривой хищный клюв приоткрыт, выставлены огромные когти. Ариэль метнулся в сторону, орел за ним.

 

 

Начался воздушный бой.

Орел стремительно падал, человек с такой же стремительностью уклонялся от ударов и, сделав небольшой полукруг, пытался сверху схватить птицу за крылья или за шею. Но и орел так же ловко изворачивался.

Один раз орлу удалось оцарапать ногу Ариэля. Рассерженный Ариэль умудрился ударить птицу другой ногой в спину, заставив ее перекувырнуться в воздухе.

Надо было изучить повадки и тактику врага.

Человек скоро убедился, что орел быстрее всего падает вниз, подобрав крылья, и очень быстро летит по прямой, но не сразу набирает скорость при поворотах, несколько мешкает со своими огромными крыльями, больше же всего требуется ему времени при переходе на вертикальный подъем. Правда, все это определяется несколькими секундами и даже долями секунды, но и эти мгновения могут решить исход боя. Выходило, что безопаснее всего — иметь преимущество высоты. Началось состязание на высоту.

Огромная птица и человек, кувыркаясь, поднимались все выше и выше.

Оба начинали уставать.

Ариэлю, и без того уставшему, приходилось плохо. Сколько раз он проскальзывал под самыми когтями орла, и сколько раз крепкими перьями орел больно ударял по лицу!.. Наконец он так ударил крылом по голове Ариэля, что тот на мгновение потерял сознание, но тотчас взлетел вверх и схватил орла за шею. Орел взметнулся вверх, даже кувыркнулся в воздухе, пытаясь освободиться, но это не удалось. Испуганная птица полетела по прямой к горам, видневшимся за лесом.

Ариэль попробовал управлять полетом, то прикрывая один глаз орла, то поворачивая его голову. Но орел не понимал, что от него требуют, и начинал беспорядочно метаться. И Ариэль оставил свои попытки.

На пути к горам виднелась река, где Ариэль мог напиться, — это было главное.

Они опустились на лесной поляне невдалеке от реки. Ариэль тотчас взлетел и скрылся в зарослях тростника. Орел, тяжело рухнувший в густую траву, некоторое время лежал с распростертыми крыльями, открывая и закрывая клюв и неподвижно глядя перед собой одурелыми глазами. Потом посрамленный король воздуха встряхнулся, подобрал крылья, снова распустил их и полетел, провожаемый взглядом Ариэля.

 

Глава тридцатая

ЧУЖДЫЙ НЕБУ И ЗЕМЛЕ

 

Когда шум крыльев утих, Ариэль услышал звук свирели и, взглянув вниз, увидел мирную картину.

На илистом берегу реки паслось стадо буйволов. Вот большой синеватый буйвол с загнутыми рогами погрузился в ил по шею, другие буйволы направились за ним, и вскоре из тины виднелись только их плоские носы.

На пригорке полуголые пастушки предавались своим детским забавам — лепили из тины домики, стены, дворцы, фигурки буйволов, вставляли в руки глиняных человечков палочки из камыша, другие плели из травы корзинки и сажали в них кузнечиков; иные низали бусы из черных и красных орехов, ловили лягушек, играли на самодельных флейтах и пели протяжные песни со странными трелями. Ариэль, на время позабыв о жажде и голоде, с интересом и завистью наблюдал за пастушками. Они были счастливы по-своему. Их детство проходит среди природы, их никто не преследует, их не мучают и не пугают, как детей в Дандарате… Ариэлю нечем было вспомнить свое детство, только далекие, почти совсем стертые временем воспоминания о доме в туманном городе, о комнате, ковре, игрушках, маленькой светлоголовой девочке… Но и эти воспоминания омрачаются зловещей фигурой человека в черном, который — во сне или наяву — растоптал его игрушки, грубо растоптал его детские годы…

И вдруг Ариэль вспомнил свою болезнь, свой недавний бред… Ведь это было вчера или даже сегодня!.. Среди лиц, окружавших его кровать, он видел старого человека, лицо которого напомнило лицо того черного, хотя старик был одет в белый костюм, какие носят европейцы в Индии. Неужели все это не было бредом? Рядом с Пирсом этот зловещий старик с острым носом-клювом и совиными глазами. Почему он оказался в комнате?.. И был еще один, высокий, бритый, который все время так зло глядел на Ариэля. Что нужно этим людям и что объединило их? Только девушка смотрела на него с состраданием. Вероятно, она добрая, как Лолита, Низмат, Шьяма. И все-таки как мало добрых людей на свете!..

Отдаленные раскаты грома вернули Ариэля к действительности.

Воздух был раскален и необычайно душен. Вновь захотелось есть и пить. А пастушки, как нарочно, оставив игры, сели в кружок и начали полдничать, вынимая из сумок и корзинок рисовые лепешки, кокосовые орехи и виноград.

Попросить? Но если они видели, как он прилетел на орле, то, вероятно, в ужасе убегут от него… Убегут, но, может быть, оставят лепешки? Ариэль поднялся, завернулся в простыню и пошел к детям.

Увидев незнакомого белого человека, ребята насторожились.

— Здравствуйте, братчики! Я бедный акробат. Хотите, я покажу вам забавную штуку? — спросил Ариэль.

Он вдруг встал на руки, потом поднялся на пальцах рук, потом оперся на указательный палец левой руки. Продержавшись так с минуту, он снова встал на ноги.

Дети были восхищены.

Такой замечательной шутки не проделывал ни один ярмарочный акробат. Когда же Ариэль, подпрыгнув, перекувырнулся несколько раз в воздухе и встал на ноги, их восторгу не было границ. Они шумно, наперебой, предлагали ему лепешки, сушеный виноград, кокосовые орехи.

Ариэль напился воды и хорошо поел.

Гром прогремел совсем близко. Ариэлю очень хотелось остаться с детьми, но страх перед Пирсом гнал его дальше.

Простившись с детьми, Ариэль углубился в чащу деревьев и, когда она совершенно скрыла от него берег с детьми и буйволами, взвился над лесом и внимательно осмотрелся.

Тучи покрыли уже половину неба и наложили густую тень на поля, которые он только что миновал. Ветер налетал порывами. Тем лучше. Этот ветер, который гонит перед собой тучи, поможет ему улететь возможно дальше от преследователей. И Ариэль поднялся еще выше. Синие тучи стояли уже совсем над его головой.

Вдруг ураганный ветер подхватил Ариэля, бросил сначала вниз, а потом, завертев, понес вверх, в самую гущу туч. Ариэль попытался бороться с ветром, но сразу почувствовал, что это невозможно. Чтобы не тратить напрасно сил, он решил отдаться во власть циклона. В конце концов для него в этом нет ничего страшного. Ведь упасть и разбиться он не может. Когда циклон утихнет и не будет поддерживать его, он перейдет на самостоятельный полет.

Обезвесив свое тело, Ариэль почувствовал, что ветер совершенно утих. Дышалось легко. Ни малейшего движения воздуха не ощущалось. «Это потому, что я лечу с такой же быстротой, как и циклон», — догадался Ариэль.

Но, глянув вниз, он невольно вздрогнул: несмотря на то, что он находился на большой высоте, под ним необычайно быстро проносились поля, горы, леса, реки, деревушки… При взгляде же вверх ему показалось, что синие горы, бурые скалы, черные пропасти, переплетенные ослепительными лианами молний, падают на него… И вдруг они обрушились, окружили, завертели… Где небо? Где земля? Все было покрыто сизой мутью, кругом сверкание, грохот, неожиданные порывы ливня то сверху, то снизу, то с боков. Встречные ветры кружили и вертели его, как сорванный лист. Вода заливала уши, рот, нос, в голове мутилось.

Наконец он попал в нисходящее течение воздуха. Дождь и ветер, казалось, внезапно прекратились, — он падал вместе с ними. Но стоило ему чуть задержаться, как волны воздуха и потоки воды обрушивались на него и давили вниз.

Совсем неожиданно он увидел невдалеке землю. Нет, не землю, а беспредельное темное море, вспыхивающее от молний. Неужели циклоном его занесло в океан?.. Долго ли он сможет продержаться в воде?.. Нет, это не океан. При вспышке молнии Ариэль увидел вершины деревьев, крыши домов… Наводнение!..

И вдруг золотой луч уже низкого солнца осветил какой-то островок. Туда! Во что бы то ни стало!

Преодолевая сопротивление ветра, Ариэль летит к островку. Он видит хижины убогой деревни. Тучи вновь скрыли солнце, но ураган уже понесся дальше, ветер утих, только ливень еще продолжается, хотя и не с такой силой.

Ариэль почти падает возле беседки, увитой лианами, слышит возле себя чье-то тяжелое дыхание.

С блестящей от дождя синеватой шерстью, раздувая бока, лежит буйвол, вероятно приплывший издалека и истомленный борьбой со стихией.

Отдохнув немного, Ариэль, шлепая по лужам, полным лягушек, утопая в грязи, идет по размытой дороге к человеческому жилью. Под последними порывами ветра скрипят бамбуки.

Вот и хижина. Ливень смыл глиняные стены забора и столбы ворот. Их створки беспомощно висят на петлях.

Двор порос травою. Дерновая кровля дома провалилась. Ариэль вступает на веранду и, вспугнув серую ящерицу, входит в дом. По полу со звуком «тик-тик» бегают маленькие скорпионы. Стены дома покрыты плесенью. Узкая лестница ведет на крышу.

В углу голый старик, которого можно было принять за статую, — так неподвижно он сидел, опустив глаза, в позе глубокого раздумья. Скелет, обтянутый кожей, с длинной белой бородой.

— Саниаси! — окликнул его Ариэль.

Старик не сразу вышел из своего сосредоточенного состояния, подняв голову, посмотрел на Ариэля невидящими светло-голубыми, как у буйвола, глазами и сказал нараспев:

— Радость обретения бесконечного в конечном!.. — И снова опустил глаза.

Здесь Ариэль не смог найти помощи и крова. Он вышел.

Совсем стемнело. Пройдя по деревне, Ариэль убедился, что она была полуразрушена и пуста. Только в одной хижине, освещенной тусклой светильней, двигались четыре белых призрака — это были женщины-обмывательницы, пришедшие к покойнику.

Ариэля вдруг охватило сознание такого одиночества и затерянности, что он заплакал едва ли не в первый раз с тех пор, как плакал в детстве, когда черный человек растоптал его игрушки.

Несмотря на наступающую ночь, он вдруг рванулся вверх и полетел над залитой водою мертвой равниной, стараясь не глядеть вниз.

Последние тучи быстро уходили за горизонт.

Перед Ариэлем на бездонной синеве ночного неба блеснула яркая звезда. Он полетел к ней, как к огню маяка.

К звездам! Подальше от земли и людей!..

 

Глава тридцать первая

В ДЖУНГЛЯХ

 

Ариэль проснулся под потолком полуразрушенного храма и не сразу понял, где он. Но вскоре он вспомнил мертвую, залитую водой пустыню с отражавшимися в ней звездами. Он летел над нею долго-долго, почти всю ночь. На горизонте, над блестящей темно-синей гладью воды, показалась черная полоска леса. Берег! Отдых! Ариэль полетел еще быстрее.

Когда он достиг опушки леса, то был настолько утомлен, что уже не стал искать сухого места, подлетел к большому ветвистому дереву и устроился, как в гнезде. Прислонив голову к стволу, он тотчас уснул.

Проснувшись от первых лучей солнца, он с удивлением заметил, что висит в воздухе возле дерева. Во сне он, вероятно, бессознательным движением отодвинулся от своей опоры. Но, засыпая, он из осторожности обезвесил свое тело, потому и не упал на землю, а продолжал висеть в воздухе. Для него это было полезным открытием: он может спать в воздухе! И эта возможность очень пригодилась ему.

Воздух, когда он проснулся, наполнен был густыми испарениями, пронизанными багрово-оранжевыми лучами восходящего солнца. Возле уже пели в ветвях птицы, визжали обезьяны. А внизу, у толстых извилистых корней деревьев, огромная кобра грелась в лучах солнца. Что было бы с ним, если бы он упал во время сна на землю!

Кобра напилась воды из лужи, приподняла голову на треть длины своего тела, покачивая ею, осмотрелась и увидела в траве пеструю птичку.

Ариэль заметил опасность, угрожающую птице, и хотел вспугнуть ее, но кобра молниеносно набросилась на свою жертву и проглотила ее прежде, чем та успела пискнуть.

«Вот так и Пирс охотился за мной, — подумал Ариэль. — Но кобра голодная, а зачем это надо Пирсу?»

Однако и Ариэль был голоден, и ему пора было подумать о пище.

Он снова поднялся над вершинами деревьев и увидел, что находится у края диких, первобытных джунглей. Насколько глаз хватает виднелись, словно волны на зеленом море, купы огромных деревьев. Ариэль полетел над этим морем зелени. Среди лесной поляны виднелись развалины храма с грубо высеченными колоннами, перевитыми лианами. Внизу рос густой кустарник.

Неплохо бы здесь поселиться. Ариэль опустился вниз сквозь отверстие в полуразрушенной крыше.

Влажный, застоявшийся воздух охватил его. Крыша частично сохранилась. Здесь можно укрыться от непогоды и тропических ливней. В углу этой сохранившейся части храма стояла черная статуя сидящего в кресле Индры в три человеческих роста. Ладони рук лежали на коленях. Одна нога опущена на землю, другая подвернута. Глаза полузакрыты. На голове конусообразная митра, на груди — ожерелье. По бокам — фигуры божков в рост человека. На коленях Индры можно устроить постель, набросав хвороста, листьев и моха.

Статуя находилась в узкой длинной комнате. Направо шли колонны, отделявшие соседнее помещение храма, с низким сводчатым потолком, правая же стена была почти вся открыта, свод поддерживался только четырьмя квадратными колоннами. Это открытый путь для диких зверей.

Но разве звери не окружают его со всех сторон?

Ариэль вылетел из храма и начал перелетать от дерева к дереву, как пчела, ищущая медоносных цветов. К своей радости, он убедился, что в этом лесу немало съедобных плодов. Недалеко был и источник. Недаром здесь построили храм! Возле берегов ручья трава была притоптана зверями, пробиравшимися к водопою.

К вечеру Ариэль устроился на новоселье. Он успел даже сделать небольшой запас плодов на случай непогоды и устроить из веток и мха постель на коленях Индры. Но не успели спуститься сумерки, как Ариэль понял, что он не единственный жилец в этом храме. Кроме множества скорпионов, ящериц и летучих мышей, которых он заметил еще днем, обитателями руин оказались и змеи. Они сползались сюда после дневной охоты и свивались клубками, чтобы ночью было теплее… Скоро весь пол покрылся этими клубками. Змеи шипели, размещаясь на покой. Рыжие летучие мыши, питавшиеся плодами, летали тучами, задевая нового жильца крыльями. Иногда они опускались к полу, беспокоя змей, и те шипели на них. При таком близком соседстве бесчисленного количества змей спать и на коленях Индры было небезопасно. И Ариэль, вспомнив свое утреннее открытие, решил спать на потолке, над головой Индры.

Иногда его будили голоса ночных животных и птиц, но скоро он привык и к ним.

Для Ариэля началась новая жизнь в джунглях. Первые дни он радовался тому, что далеко улетел от своих преследователей, предпочитая им диких зверей и змей. Только по вечерам, засыпая, он чувствовал свое одиночество, свою сиротливость и вспоминал немногих друзей — Лолиту, Низмата, Шарада. Но о возвращении к ним еще рано думать. Надо выждать, пока Пирс прекратит свои поиски, убедившись в том, что на этот раз Ариэль пропал бесследно.

Теперь, не опасаясь людей, он мог свободно наслаждаться радостью полета.

До сих пор ему приходилось только улетать от преследований или забавлять своими полетами других.

В джунглях же он мог летать, чтобы летать.

При первых же лучах солнца Ариэль стремительно поднимался в голубой простор. Влажный, тяжелый воздух джунглей сменялся легким и освежающим. И Ариэль вместе с ранними птицами пел свою утреннюю песню.

Иногда он совершал довольно длительные полеты. Любовался игрою света в облаках, очарованием лунных ночей со сладостным чувством свободы, простора, легкости.

И он летал часами, пока тело не напоминало ему о том, что он все же пленник земли: когда чувствовалась усталость, хотелось пить, есть или спать, он возвращался в свое обиталище.

Однажды в звездную ночь Ариэль попробовал уснуть высоко над лесом. Но, проснувшись, он увидел, что поднявшийся во время его сна ветер далеко отнес его в сторону, и он едва разыскал дорогу назад. С тех пор он не решался спать в небе.

Шли дни, и Ариэль все больше обживался в джунглях. Он изучал привычки и нравы птиц и животных, с одними враждовал, с другими дружил. Как-то тигр подстерег его у ручья и прыгнул в его сторону. Ариэль едва успел отлететь. Вторым прыжком тигр бросился к человеку, висящему в воздухе, Ариэль отлетел еще выше. Рассерженный тигр начал бешено прыгать, стараясь достать добычу. Ариэль не мог удержаться, чтобы не подразнить зверя, пока тот, вконец рассерженный неудачей, не исчез в джунглях. А летающий человек некоторое время еще преследовал его криками. Обезьяны и попугаи охотно приняли участие в посрамлении грозы джунглей.

Нашлись и друзья.

Несколько обезьян, которые вначале удирали от Ариэля и сердито кидали в него чем попало, в конце концов подружились и запросто приходили к нему, а он прилетал к ним, угощая отборными плодами. Два попугая часто сопровождали его в полетах по лесу, встречая его, картавили: «Арриэль! Арриэль!»

Он научил их говорить: «Лолита, Низмат, Шарад». И ему казалось, что он беседует с друзьями.

Он видел страшные битвы слонов и буйволов с тиграми, видел огромные стада диких слонов. С высоты они казались ему какими-то мелкими крысами, а их хоботы — толстыми хвостами, закинутыми на голову. Подлетая ближе, он слышал глухой топот их могучих ног, треск ломаемых деревьев, удары бивней, сухой шорох складчатой кожи и сталкивающихся хоботов, ворчанье и рев. Он видел сотни колышущихся ушей, поднятых хоботов, безостановочно колеблющихся хвостов. Видел огромных старых слонов с белыми клыками, покрытых листьями и ветками, застрявшими в морщинах и складках их кожи, с одним клыком, с рубцами на шее — следами минувших битв. Видел суетливых черненьких слонят всего в два-три фута вышиной, бегавших под брюхами слоних, и молодых слонов, у которых клыки только что показывались.

Незаметно для себя Ариэль превращался в одичавшего человека. Волосы его отросли, ходил и летал он голым, лишь с повязкой из листьев на бедрах. Рубашку и простыню он бережно хранил под камнями.

Целыми днями в окружении птиц и обезьян он перелетал от дерева к дереву в поисках пищи, высоко подымаясь при малейшей опасности. Если бы он одичал совершенно, то так и окончил бы свои дни в джунглях. Этого не случилось, и причиной тому были прирученные им попугаи.

«Лолита! Низмат! Шарад!» — кричали они с утра до вечера, и эти крики отдавались в его сердце радостью и тяжелым упреком, заставляли думать о своей судьбе.

Происшествие во дворце раджи и встреча с Пирсом оставили глубокий след в душе Ариэля. Он как будто сразу перешел от своего искусственно привитого инфантилизма к зрелости, хотя еще сам не вполне сознавал происшедшую в нем перемену.

До сих пор он был пассивным орудием в руках других. В Дандарате он научился только симулировать, скрывать свои мысли и настроения. Улетев из Дандарата, он жил в страхе вновь оказаться в руках Пирса. Парализованный этим страхом, он даже не думал о какой-то активной борьбе, о том, чтобы отстоять свое право жить так, как ему хочется, а не так, как того хотят другие.

Страх загнал его в эти дебри, лишил общества людей, среди которых есть и добрые, обрек на одиночество. И вдруг в нем проснулись человеческая гордость и возмущение. Нет, он не останется в джунглях! Он полетит к людям и добьется своего права жить среди них!

Почему бы ему не воспользоваться своим необычайным преимуществом? Летающий человек может многое сделать! Что именно — он еще не представлял, он еще мало знал жизнь людей. «Но время само покажет, что надо делать», — решил Ариэль и начал собираться в путь.

Он нашел орех, сок которого окрашивал кожу в коричневый цвет. В таком виде его можно было принять и за индуса и за европейца с сильным загаром. Окраска несколько бледнела после купанья, но все же сохранялась. Он осмотрел рубашку и простыню, выстирал их и даже попробовал выгладить нагретыми на солнце камнями. Сделав небольшой запас плодов, он однажды ранним утром пустился в путь.

 

Глава тридцать вторая

«НОВООБРАЩЕННЫЙ»

 

Пастор Эдвин Кингсли снял очки, вздохнул, откинулся на спинку кресла и поднял вверх глаза. На стене перед ним висел портрет короля с длинным англосаксонским лицом и фамильными большими, немного выпуклыми глазами, рядом портреты вице-короля Индии, сурового лорда с тонкими губами, и епископа Кентерберийского в церковном облачении. Король и вице-король повернули головы в сторону, как бы отворачиваясь от пастора, а епископ смотрел прямо в глаза с упреком, как показалось Кингсли, миссионеру, не оправдавшему надежд.

Что скажет его преосвященство, до сих пор покровительствовавший пастору, когда прочтет его последний отчет?

Три недели пастор Кингсли корпел над этим отчетом, стараясь изложить положение вещей в благоприятном для себя свете.

Обращение жителей Индии в христианство вначале шло очень успешно. Кингсли в своих отчетах давал понять, что причиною больших успехов были его миссионерская рачительность и талант проповедника.

На самом деле причина была иная: пастор привлекал в стадо Христово овец — «язычников» — из самых низших, презираемых каст. Для них переход в христианство был выгоден, так как несколько улучшал их бесправное положение. Немалую роль играли и серебряные крестики и дешевые подарки, которые получали при крещении обращенные в христианство. Но вдруг все изменилось. Некоторые индийские религиозные общества, обеспокоенные увеличением числа переходивших в христианство, придумали особый обряд очищения для париев, что ставило их в правовом отношении на ступеньку выше. И хотя такое новшество вызывало возражения со стороны наиболее консервативных обществ «правоверных», оно имело успех. Многие парии предпочитали теперь очищение крещению. И миссионерские успехи Кингсли сразу прекратились. Все труднее становилось привлекать прозелитов. Отпадали от христианства и обращенные.

Пастор Кингсли оказался в очень затруднительном положении. Он потерял аппетит и покой. Днем он трудился до пота над хитроумным отчетом, ночами изобретал средства, которые могли бы поправить дело. Он составлял красноречивые проповеди, совершал миссионерские поездки в самые отдаленные селения прихода, но ничего не помогало. Этих язычников и идолопоклонников можно пронять только чудом, доказав превосходство христианского бога. Но где взять чудо?

— Джон! Завтрак мистеру Кингсли! — услышал пастор голос своей сестры, старой девы мисс Флоренсы Кингсли.

Вошел мальчик-индус с подносом, на котором стояли дымящийся кофейник, чашка, тарелка с яичницей и гренками.