Возвращение в Пондишери: тело – это мост
Товарницки: Есть ли некие слова Матери...
Сатпрем: Да, конечно.
Товарницки: ... которые дали бы читателям ту же самую "встряску"...
Да. Да, конечно.
Товарницки: ... как человеку, который только что прибыл и еще не знает, что такое "супраментал"? Кто не знает, что означает спуск в материю? Кто лишь воспринимает знаки, намеки. Так что, Сатпрем –
Да.
Товарницки: ... Вы прибыли в Пондишери.
Да, действительно, есть ключевая фраза Шри Ауробиндо – есть также одна и у Матери – которая преследовала меня долгое время. На самом деле, с того момента, как Шри Ауробиндо взглянул на меня. И я путешествовал по миру с этой фразой, не вполне понимая ее смысл или что с ней делать.
Помнится, в "Жизни Божественной" он говорил (я цитирую неточно): "Человек – это не верх эволюции; он – переходное существо. Если он не хочет превзойти самого себя, то он будет превзойден."
Эта фраза следовала за мной повсюду. Как если бы там он действительно коснулся сути вопроса.
Я прошел через весь фантастический курс, вы знаете, столь богатый событиями, в течение изрядного количества лет путешествую по миру, пройдя через столь многие приключения, и здесь я был в моих Гималаях, действительно столкнувшись лицом к лицу с довольно... устрашающим вопросом. Ведь я достиг конца всевозможных поисков.
На языке человечества я был поставлен... перед двумя возможными вершинами.
Вершина, которую я воспринял и даже "соприкоснулся", была йогической, скажем так. Путь, который поднимается подобно кончику острия к вершине сознания, прорываясь через макушку, которая ограничивает нас – и вы всплываете на некой верхушке бытия, будучи чрезвычайно... удовлетворенными. Там исчезают все проблемы. Это... безвременное. Это вечное. Это подобно великому белому молчанию за всякой вещью, в глубинах всякой вещи. Оно наполняет вас; это благо.
И на самом деле (теперь я понимаю это; я понял это позднее), как раз это я переживал, будучи ребенком, находясь в море в своей лодочке; и я чувствовал себя так хорошо в своей лодке, растворяясь в бризе, ветре, запахе морских водорослей – это было то же самое очень полное состояние.
Но – и вот где лежит разница – я чувствовал это в своем теле, в своих ноздрях, в своих руках, которые держали руль и подчинялись течению, которые следовали движению ветра и направляли лодку.
Тогда как то, что происходило в Гималаях (и также везде), происходило после некоторого растворения, после того, как все замолкало, когда все было собрано вместе как острая восходящая кромка. Тогда я чувствовал это.
Но что ПОТОМ?
Вы открываете свои глаза, а жизнь как шла, так и идет.
Я действительно был очень близок к этой вершине человечества, так сказать.
Другой же вершиной был верх электроники, западных волшебников, которые производят все более эффективных монстров – и поедаются заживо своей же системой.
Передо мной были две крайности: вершина йоги и верх электронного человека или интеллекта.
Какую выбрать?
Не совсем понятно, где лучше потонуть, но вы тоните в обоих случаях, будь то в светлой белизне или же в довольно удушающей темноте.
Тем временем жизнь... божественная жизнь все еще ускользает от нас!
И вот где фраза Шри Ауробиндо преследовала меня.
Вот где она преследовала меня.
Поэтому я спустился с Гималай и... вернулся к ней. К Ней.
Потому что некоторые ее слова очень глубоко меня поразили.
О'кэй, все прекрасно; вы говорите: "Человек – это не вершина эволюции. Мы на пути к следующей стадии эволюции."
Но как? Какими СРЕДСТВАМИ?
И вот где одна фраза Матери глубоко меня поразила. Действительно, это был ключ для меня.
Как-то она сказала: "Это физическое тело может постепенно развиться в ходе эволюции. Физическая субстанция развивается через каждое индивидуальное образование (иными словами, через то, что мы претерпеваем в ходе эволюции)...". И она добавила: "И однажды тело сможет протянуть МОСТ между жизнью, какой мы ее знаем, и той жизнью, которую мы могли бы назвать супраментальной, как назвал ее Шри Ауробиндо, жизнью следующего вида – именно ФИЗИЧЕСКОЕ тело протянет этот МОСТ."
И не поднимаясь на верх сознания, на остроконечную вершину – столь острую, что она кончается растворением, исчезновением – действительно движешься к чему-то иному.
Или же движешься из стадии человечества, из эволюции – изо всего!
Это в ТЕЛЕ.
И это глубоко затронуло меня, потому что я очень заинтересован в теле. Ведь в нем я живу, вы понимаете. И там я всегда и намерен жить. Во всех своих приключениях или действиях (не знаю, как назвать это) должно участвовать мое тело вместе со всем моим существом. Иначе в чем же вопрос?
Этот вкус я почувствовал раз и навсегда, бороздя морские просторы, вдыхал с запахом дрока, морских водорослей и побегов. То было НАСТОЯЩИМ смыслом для меня. И крики морских чаек... То было ПОЛНЫМ. Для меня это было уже чем-то вроде божественной жизни.
Но, конечно же, такое случается лишь в редкие минуты жизни и в условиях, которые... нисколько не похожи на божественные.
Так как же найти, "воплотить" ту божественную жизнь?
И все это было после того, как я ВИДЕЛ, чем являются знаменитые йогические реализации или пытался достичь их – потому что я касался этого... Что за шумиху они разводят вокруг этого! Они делают много шума из ничего.
(короткое молчание)
Ну, хорошо, эти йогические реализации могут быть полезными для человечества, погруженного в материю. Очень хорошо отойти немного назад, прорваться через все те слои обусловленности и всплыть в некотором молчании и во всем том... Это хорошо; здесь нечего отвергать и не над чем насмехаться. Но все это подобно тому, вы знаете, как дышать кислородом только две и десять минут в сутки! Вряд ли это решение! А если это решение, тогда эволюция есть нечто абсурдное, чья кульминация должна заключаться в отходе от эволюции!
Все эти слова весьма абстрактны, но, в действительности, для меня, все это имело самый непосредственный и физический смысл. Потому что я соприкасался с этим. Я соприкасался с тем светом, той необъятностью. И вот почему я внезапно был поставлен перед настоятельным и мучительным вопросом, который снял меня с моих Гималай и привел к... к Ней, которая сказала: "Это в теле. Физическое тело – это МОСТ."
И это несмотря на... все то, что заставляло меня съеживаться – те стены, тот ашрам, все то окружение, которое казалось мне столь же бессмысленным на Востоке, как и на Западе. Все, что пахнет "стенами" или "школой"... просто невыносимо для меня; это душит меня. Я чувствовал удушье.
Ну, хорошо, "Она" была там, в том ашраме. Поэтому я сказал себе: "Я должен... я прошел через джунгли. Почему бы не пройти через ашрам?". Вот как это было.
В действительности, меня ожидала еще одна милость, потому что милость присутствует всегда. Когда вы ищете, когда вы зовете, ВСЕГДА некая рука помогает вам. И, оглядываясь назад, вы сознаете, как чудесно это было: есть ведущая, такая мягкая, добрая рука, которая наблюдает и... берет вас, когда вы сами больше не знаете, что делать, или не можете это сделать. Особенно когда вы больше не можете сами делать что-либо. Вот когда приходит милость.
Товарницки: На что был похож тот ашрам?
Ашрам? В то время там уже была масса людей. Возможно, тысяча человек, тысяча учеников. Конечно же, они были разбросаны по всему городу, но обычно они собирались вместе в некотором центральном здании. Там также много занимались спортом, что совсем необычно для ашрама. Все ученики носили белые одежды. Они выглядели... да, довольно легко уживались с самими собою и с виду не печалились. Каждый занимался определенной "деятельностью", то есть были разнообразные "службы", где каждый ученик понемногу работал. И они собирались вместе для медитации. Но упор (по крайней мере, официально, могу сказать), упор был сделан, главным образом, на работу, материальную деятельность, спорт. Поэтому практиковалось изрядное количество спортивных игр. Тут была и хатха-йога, как и футбол, тенис и дзюдо. Допускалась всевозможная деятельность.
Товарницки: К тому времени Шри Ауробиндо уже умер.
Умер...
Товарницки: Кем был Шри Ауробиндо? И кем была Мать? Какова была их связь?
Но в этом все и дело!
Ашрам сам по себе не значит ничего, вы понимаете.
Существо, кем бы оно ни было, имеет переживание – ВОПЛОЩАЕТ переживание. Затем этот опыт спонтанно "притягивает" некоторое количество людей, которые... которые хотят разделить это переживание или понять, что это.
В этом нет ничего нового. Греки очень хорошо это знали. Перипатетики, я полагаю, имели учеников и общались и обменивались своим опытом, гуляя и разговаривая.
Вот где берет начало ашрам: некое существо имеет переживание или достигло определенной реализации, а ученики, как они называются, приходят и собираются вокруг него. Да, но беда в том, что число учеников начинает расти, и ашрам – что постепенно и как бы незаметно стало ашрамом – да, становится их собственностью, и Мастер становится их собственностью, и только они распоряжаются гениальным учением Мастера. Это старо как мир. Я был как раз... свидетелем такой же истории, на самом деле.
Товарницки: Хотелось бы, если возможно, услышать маленькую историческую справку о роли Шри Ауробиндо в ашраме. Как и о роли Матери. О взаимоотношениях Шри Ауробиндо и Матери в прошлом.
Хорошо. Воздействие того, кого называют Гуру (за неимением лучшего слова) или Мастером – того, кто имеет опыт – происходит (по крайней мере, не всегда) не через слова.
Шри Ауробиндо немного пытался объяснить в своих сочинениях то, что он делал, что искал. Довольно продолжительное время Мать передавала это посредством устной речи: были вечера "Вопросов и Ответов" на плэйграунде ашрама.
Но, в действительности, это не было главным делом.
Главным делом было распространение переживания. Это как раз то, что Запад все никак не может понять, потому что по нему все должно быть ментальным. Они создают философии, вы понимаете, разбитые на параграфы – просто идеи. Тогда как, здесь, нет идей; есть силы. Мы позабыли, что разум – это только высушенный переросток, пытающийся перевести живую силу, находящуюся за ним.
Да, есть живая сила. Это то, с чем вы должны вступить в контакт. Настоящая работа ученика на самом деле состоит в том, чтобы установить контакт с силой и мощностью переживания. Ведь это не нечто, ограниченное частным телом. Оно излучает, вы понимаете, подобно благоуханию цветка или радиоактивному материалу. Вы должны войти в контакт с этим и позволить ей – этой мощи переживания – работать внутри вас и внутри вашей собственной плоти. Вот что ученики должны стараться делать.
Товарницки: Но кто основал ашрам в Пондишери?
Ну, вы не можете сказать, что он был "основан", что Шри Ауробиндо решил как-то основать ашрам. Все происходит не так.
Просто случилось так, как я уже говорил, что ученики стали слетаться как пчелы, со всей округи, и из этого возник ашрам! И однажды было решено, что будет ашрам, из-за изрядного количества людей, которые были там.
Товарницки: А Мать?
Вот в действительности как идет жизнь в ашраме: есть Мастер и пчелы, собирающиеся вокруг него, чтобы... собирать мед. И, естественно, когда Мастер уходит, все останавливается. А если все продолжается вслед за уходом мастера, то просто... превращается в церковь.
Вы понимаете, что в тот момент, когда ушло ядро живого переживания, вы начинаете жить теориями; вы пытаетесь применить идеи Мастера наилучшим образом, на что только способны. Короче говоря, это начинает становиться... это зародыш церкви или школы. Как раз это и происходит.
Товарницки: Вернемся к ашраму, Сатпрем. Какой Мать показалась Вам? И кто такая Мать?
Мать... Да, прежде всего, тот ее взгляд. Очень отличающийся от взгляда Шри Ауробиндо и все же все больше и больше напоминающий его взгляд. Но очень отличающийся.
Тот взгляд был вроде... да, "меча" – меча света. Нечто, глубоко проникающее в ваше существо и стремящееся прикоснуться там к корням, и вы чувствовали... вы чувствовали, что она проникала через все слои или покрытия вашего существа, чтобы попытаться... достичь нечто в его глубинах.
Мать была силой за работой. Вот чем она была – мощью. Тем, что в Индии называют Шакти.
Тупик оккультизма
Товарницки: Кем она была? Откуда она?
О, история Матери – это длинная история! (смех)
Начнем с того, что она была француженкой. Она родилась в Париже, отец ее был турок, мать – египтянка.
История Матери подобна роману – в действительности, это самое великое приключение, о котором я когда-либо слышал.
Невозможно пересказать все истории Матери!
Товарницки: Все же стоит рассказать, хотя бы немного. Стоит того.
(смех) Ну, хорошо, ладно. Она также, на свой лад, стучалась во всевозможные двери, чтобы найти ответ на вопрос о положении человека.
Очевидно, она родилась с ощущением, что человек – это человеческое существо – не является конечным продуктом, что нечто иное должно выйти из этого существа, что явится следующей "ступенью" эволюции. Она родилась в сознании этого.
И она стучалась во множество дверей. Она играла со всеми западными философиями. Она играла с западной эстетикой. Она дружила с Роденом, Монэ... (с кем еще?) Сислеем, великими импрессионистами. Она стучалась в двери музыки – она была замечательным музыкантом. Она стучалась во множество дверей. Она также имела дар к математике.
И затем она постучалась в очень интересную и очень опасную дверь – дверь оккультных сил. Потому что, если было бы другое существо, в шаге от человеческого, то КАК оно собиралось бы... прийти в бытие? Довольно естественно ответить: может быть, оккультные силы в человеке дадут решение и откроют дверь к другому состоянию?
Очевидно, мало кто из людей способен к оккультизму. И более того – более того – попробовав его, ОЧЕНЬ МАЛО кто сможет уйти от этого. Потому что...
Товарницки: Это было время Штайнера, время Шурэ...
Да, это было время Шурэ. Это все еще было время Гурджиева.
И Мать встретила некто, кого звали Теон. Некто, кто был супер-Гурджиевым – Гурджиев был мальчишкой по сравнению с Теоном. Человек, имевший массу оккультного знания.
Мы знаем лишь законы материи, вы понимаете. За ними лежат другие, это совершенно очевидно. Другие законы, очень мощные и очень действенные. И это благо, что люди ничего не знают о них, потому что они использовали бы их самым ужасным образом.
Но, в любом случае, Мать также экспериментировала с ними, чтобы увидеть, могут ли те так называемые оккультные методы действительно помочь на практике. Но на нескольких конкретных примерах она, как и Шри Ауробиндо, убедилась, что это подобно растягиванию резинового жгута: пока вы удерживаете резиновый жгут, он остается туго натянутым, и можно творить чудеса (то, что мы, люди, называем чудесами), но стоит только его отпустить – бац, все кончено! Все возвращается на прежнее место.
Есть история об ученике или друге Шри Ауробиндо, которого укусила бешеная собака. Используя оккультное знание, он остановил распространение заболевания, благодаря чему оно держалось под контролем. Этот контроль сохранялся в течение десяти или пятнадцати лет, не помню точно. Но однажды этот человек, бывший йогом-политиком, утратил выдержку – он потерял само-контроль. Спустя двадцать четыре часа он скончался. Иными словами, в течение десяти лет он держал... резиновый жгут своего сознания натянутым, так сказать, и болезнь сдерживалась, находилась под контролем – это выглядело чудом для всех, кроме него. Но как только он отпустил резиновый жгут, все кончено! Все вернулось на прежнее место. Это... короткоживущие чудеса. Таким чудом можно ошарашить человека с улицы, потому что много чего можно сделать таким образом. Это может выглядеть весьма ошеломляющим и чудесным, но... это не имеет длительной силы. Это не обладает силой, которая непосредственно "исходит" от материи, вы понимаете. Это нечто, что НАЛОЖЕНО на материю.
Так что вы в самом деле можете наложить ту мощь, ту силу или волю на чью-то голову, вылечить его, сделать то или это, но он снова подцепит эту болезнь спустя три минуты или пятнадцать дней. И затем, в конце, мы все подхватываем смерть.
И, как если бы этого было еще не достаточно, существует значительная опасность использовать эти силы на дурные цели. Что люди сразу же начнут делать с этими силами? Они будут использовать их на то, чтобы избавиться от всего, что стоит на их пути! Или, хуже того, они станут использовать их на то, чтобы уничтожить все, что им кажется злом в этом мире. Но что они в действительности знают о зле?
Что они знают?
Разве то "зло", на самом деле, не необходимо, чтобы вести куда-то за пределы него?
Человеческие существа не знают ничего.
Чтобы управляться с этой мощью, нужно иметь великое видение.
Товарницки: Но что произошло после того, как она экспериментировала с теми оккультными силами?
Что же, она увидела, что это в самом деле был тупик. Это НЕ было решением.
Товарницки: И что произошло затем?
Ну, как всегда, милость здесь. Когда вы заканчиваете одно переживание и есть настоящий зов в вас идти дальше...
Затем она познакомилась с одним философом, который должен был провести политическую кампанию в Индии, чтобы попасть во французский парламент. И так Мать, после встречи с тем философом, попала ко Шри Ауробиндо.
Пройдя полный курс (я опускаю многие детали), после того, как все пути, один за другим, закрывались перед ней.
Она ясно видела, что эта игра с философиями не ведет никуда за пределы игры. Эстетика имеет свои пределы. Музыка имеет свои пределы. Все великие оккультные силы имеют свои пределы. Ни одно из этих не было ключом, чтобы вести к... к человечеству, которое могло бы быть действительно человеческим – чем оно едва ли является в настоящее время или пока что не является.
И вот как она пришла ко Шри Ауробиндо.
Товарницки: В ашрам в Пондишери?
Ашрам еще не был сформирован, когда она пришла. Там было всего лишь несколько учеников. Дюжина учеников или примерно столько, кто не много понимал, что происходит, но кто был там. И число учеников росло, и так было создано то, что сейчас известно как ашрам.
Но ашрам сам по себе – это ничто! Что действительно важно, это личность, которая ЯВЛЯЕТСЯ центром и ИМЕЕТ переживание, и то, КАКОЕ переживание эта личность имеет.
А что касается меня, что я увидел в конце всего того путешествия, это некто, говорящий мне: "Именно ТЕЛО сделает МОСТ".
Это не оккультные силы. Не йогические мощности. Не философия. Вовсе не знание Упанишад. Ничего такого. Это ни наилучшее, ни наихудшее.
Это не Упанишады. Даже не Бхагават-Гита. Не какой-то текст. Ничего подобного!
Это нечто иное – это ТЕЛО.
У тела нет какой-либо философии, вы понимаете. Оно или хорошо спит, или плохо спит; ему голодно, ему холодно – вот чем является тело.
Итак, она говорила о секрете.
И вот почему я вернулся, чтобы увидеть, чем был "секрет тела".
Исследование Матери: спуск в тело, другая сторона аквариума
Товарницки: Теперь Вы оказались возле Матери.
Возле Матери?
Товарницки: Или как Вам угодно называть это. Что начало проясняться для Вас через то, что она говорила. Но, как она говорит, это тайна за пределами всяких формулировок. Но тогда как же практикуется это учение? Каково...?
Но для меня чудесным было как раз то, что Мать никогда не имела учения!
Мать исследовала. Это вовсе не имеет ничего общего с учением.
В течение некоторого времени она прилагала усилия, чтобы говорить ученикам: "Не так – вот так. Вы должны... делать это и делать то." Но как только эта стадия была пройдена, Мать стала исследователем нового вида.
Так что она не знала!
Мать не знала пути!
И что в самом деле невероятно – и то, что захватило мою жизнь – это то, что по некоторой непостижимой милости она сделала меня свидетелем или поверенным в ее исследования. То есть, она доверяла мне все свои сомнения, вопросы, кажущиеся неудачи – все.
Она начала говорить со мной тем же образом, как разговаривают с ребенком, вы знаете, как бы рассказывая ему истории. Я мог задавать ей любые вопросы, которые только приходили мне на ум. Она отвечала на все мои вопросы. И медленно, медленно вводила она меня в свое исследование. Как если бы она хотела пригласить меня, человеческое дитя, принять участие в процессе того, что придет ПОСЛЕ человека – как выходить ЗА ПРЕДЕЛЫ человека.
Но она не знала пути.
Она начала йогу в теле в возрасте восьмидесяти лет.
И, возможно, она начала ее из-за любви, потому что тот, кого она любила, Шри Ауробиндо, ушел. Он "умер", как они говорят.
Поэтому смерть была врагом.
Казалось, что смерть в конце концов поглощает Любовь – что последнее слово всегда остается за смертью.
Так что она как бы хотела ВЫРВАТЬ Шри Ауробиндо из рук смерти, так сказать, или сорвать маску смерти, чтобы увидеть, что за ней. Это немного напоминает историю Орфея и Эвридики.
Что же было за ней?
К чему смерть?
Так она взяла меня с собой в то исследование, под тем или иным предлогом. В начале она обычно звала меня и садилась в кресло с высокой спинкой. А я садился на ковер и слушал ее. Но, что самое важное, мало-помалу она начала рассказывать мне о своем собственном опыте.
Так чем же является эта йога "в теле"?
Обычно мы думаем, что тело – это самая простая вещь в мире; именно наше тело. Это... нечто знакомое.
Но как эта кажущаяся столь известной вещь собирается произвести нечто другое, а не скопировать ту же самую субстанцию?
Биологи скажут: "Это просто. Изменение в структуре ДНК может вызвать мутации." Но все то, что мы знаем об этих мутациях, это нечто чудовищное. "Под воздействием космических лучей может измениться последовательность аминокислот, тогда возможна мутация." Но на все это уходят тысячи и тысячи лет.
Так где же решение, если биологи говорят, что мы никогда не произведем что-либо отличное от человеческого существа?
Возможно, просто сверхчеловеческое существо в интеллектуальном смысле. Или же физиологического монстра.
Но как может возникнуть иной вид?
Биология не дает ответа. Она говорит: "Комбинация определенных молекул может, после многих тысячелетий, привести к некоторой мутации, котороая породит другие мутации, которые, возможно, породят иной вид."
Хорошо, это было... во время, это был 1960 год. Тогда уже было совершенно ясно, что мир не сможет ждать тысячелетия. Проблема висела в воздухе. И ответ должен был быть найден.
И где же в "теле" был ответ, ведь биология не могла его дать (*).
(*) По правде говоря, в сентябре 1988 г. биологи неожиданно натолкнулись на новый "факт". "В дерзком вызове, брошенном эволюционной теории", – пишет Бостон Глоуб, – "две группы ученых утверждают, что простейшие организмы могут перегруппировывать собственные гены под воздействием окружающей среды. Новые эксперименты показывают, что даже одноклеточные организмы могут накапливать некий опыт и благодаря этому `выбирать, какие мутации следует вызвать', – говорит гарвардская школа исследований...". Кажется, что бактерия делает нечто, казавшееся до сих пор немыслимым", – подтверждает д-р Джон Кейрнс, лидер гарвардской группы. "Я полагаю, что если клетки развили механизм, позволяющий им это делать, то и высшим организмам было бы весьма благоприятно перенять эту способность [в ходе эволюционного процесса]. Но это всего лишь спекуляции, а не наука."
Чем же на самом деле является "тело"?
Оно кажется чем-то крайне простым, но это как раз та вещь, которую мы нисколько не знаем. Это единственная вещь, о которой мы не знаем ничего.
Что мы в самом деле знаем о нашем теле? Мы завернуты в кучу последовательных слоев. И мы живем, главным образом, в верхнем слое, ментальном, интеллектуальном слое. В действительности вся наша жизнь проходит в разуме. Мы никогда непосредственно не соприкасаемся с телом – мы прикасаемся к нему ЧЕРЕЗ всевозможные идеи и привычки. Но что мы знаем о своем теле, КАК ОНО ЕСТЬ?
Значит, если мы хотим открыть то тело "как оно есть", биологию "как она есть" – не через микроскоп, а как тело живет – мы должны начать, очевидно, с проникновения через тот ментальный "слой". Тот первый слой, выраженный всем шумом наших идей, суждений, всего, в чем мы постоянно живем, включая все ментальные внушения, каждое... возможное внушение – вся жизнь, в которой мы ограничены.
Тот слой является ПЕРВЫМ слоем, через который нужно прорваться, чтобы подойти ближе к телу. Сначала мы должны начать с того, чтобы утихомирить весь тот ментальный шум, который обволакивает наше тело.
Затем, если вы продолжите тот "спуск" – "путь нисхождения", как она называла его – то встретите ВТОРОЙ слой, являющийся эмоциональным слоем. Это все чувства, которые мы имеем, все эмоциональные реакции, которые мы имеем. Это целый кишащий мир и несколько более упорный, чем интеллектуальный слой. Но и этот слой также постоянно обуславливает наше существование. И он покрывает все тело. Подобно паутине, опутывающей тело. Как мы сможем увидеть что-то в "клеточной среде", так сказать, пока она затемнена и покрыта всеми теми слоями? Мы должны прорваться через эти слои.
И поэтому необходимо прорваться также через вторую паутину, второй слой эмоций и чувств, чтобы достичь тела.
И спуск становится все более и более трудным. То есть, мы должны успокоить в себе весь тот эмоциональный шум, все те реакции, которые мы с трудом осознаем, потому что они приходят к нам так естественно.
Затем мы наталкиваемся на ТРЕТИЙ слой. Это слой всех "ощущений". Мы подобрались очень близко к телу. Все ощущения тела, его спонтанные реакции: страх, беспокойство, агрессия... Мы открыли целый кишащий мир, который не имеет ничего общего с самим телом. Это просто ПРИВЫЧКИ, которые были взращены в теле – привычки, взращенные воспитанием или развитые в силу атавизма, привычки, приходящие из нашего окружения. Мы думаем, что НЕ МОЖЕМ сделать это или то; это не возможно. Мы НЕ МОЖЕМ есть это или то; мы НЕ МОЖЕМ жить при высокой температуре; мы НЕ МОЖЕМ... Тело окружено громадным слоем, состоящим из "вы не можете, вы не можете, вы не должны", "это невозможно, это невозможно, а то возможно". Мы живем в грандиозной обусловленности.
В этот момент мы начинаем приближаться к нечто... очень (как бы выразиться?) интенсивному, острому, опасному.
Мы начинаем приближаться к корням... смерти тела.
Мы осознаем, что если хотим взаимодействовать с теми микроскопическими привычками, покрывающими нашу клеточную субстанцию – наше тело – если мы начнем взаимодействовать с этим, что же, это вызовет протест в теле, панику, страх.
И, наконец, мы достигли дна: желание, ЗОВ смерти. Как если бы глубоко внизу сознания (почти касаясь тела; я не говорю, что в теле, потому что мы еще не в самом теле) было бы нечто ЖАЖДУЩЕЕ смерти – нечто, для чего жизнь является как бы катастрофой. Потому что жизнь означает непрерывную борьбу, напряжение, вбирание, отвержение – жизнь – это как бы постоянная угроза.
Таким образом, глубоко в теле мы встречаем некое желание покоя, встречаем инерцию. Как если бы вся память о прежнем эволюционном развитии была бы собрана там, наряду с чем-то, похожим на на глубокую ностальгию по минералу. Умиротворение минерала, вы знаете, до того, как была рождена жизнь, когда все еще было статичным.
Есть та потребность.
Глубоко в теле есть та потребность в покое, в инерции – и, прежде всего, в прекращении этого постоянного кошмара... борьбы, действия, реагирования. Все те клетки находятся под грандиозным напряжением, заставляющим их бороться. Так что внизу находится желание смерти.
Имейте в виду, это исследование – не какая-то абстракция. Это переживание через... через многие заболевания (я говорю о Матери, об исследовании Матери). В ту минуту, когда вы пытаетесь вмешиваться обычным образом, все идет набекрень. Малейшее нарушение, и вы видите всевозможные страхи, опасения, поднимающиеся в теле, отовсюду: "О, это смерть", "О, это рак", "О, это то и то заболевание". Мир, КИШАЩИЙ внушениями, глубоко внизу тела.
Поэтому вы должны прорваться через все это. Вы должны прорваться через эту иллюзию заболевания. Мы должны прорваться через... смерть.
(короткое молчание)
Но любопытно (очевидно, трудно охватить весь этот процесс), что это как если бы вы всегда сталкивались с разрушением, чтобы найти ключ, найти Силу, бо'льшую, чем сила разрушения – чем закон разрушения, который... КАЖЕТСЯ укоренившимся в глубинах тела.
По мере того, как вы спускаетесь через сеть всех тех последовательных сетей, опутывающих тело, иногда встречаются странные вкрапления или вплавления в теле, и внезапно, через несколько секунд, тело оказывается в... мире, где всякий закон кажется разрушившимся, недействующим! Мир, где все те неумолимые вещи внезапно растворяются в нечто более сильном, чем закон смерти, более сильном, чем закон болезни, более сильном, чем – нечто, для чего все это ИЛЛЮЗИЯ.
Например, Мать испытывала бесчисленные сердечные атаки. Да, обычно вы умираете от этого. Но как раз тогда, когда она была на пороге смерти, внезапно вмешалось нечто иное, подобно нескольким секундам... света или мощи, которая внезапно, пуф, ликвидировала кажущуюся катастрофу. И болезнь ушла! Сердечная атака была прекращена. Она больше не имела никакой реальности.
Но затем этот опыт должен был повториться еще раз, дважды, сотни раз, чтобы клетки тела начали привыкать к этому "иному закону", где растворяются все старые внушения.
Тело может лишь медленно "разучивать" другую возможность.
Но фантастично то (когда у нас хватает мужества пройти через все те слои), что мы внезапно осознаем, что все те непреклонные "законы", ограничивающие нас – законы, установленные медицинской наукой, математикой, физикой – все они являются грандиозной... иллюзией. Они не имеют реальности! На определенной глубине или при клеточной ЧИСТОТЕ (раз уж мы достигли истока клеточной жизни, свободного ото всех покрытий и оболочек), на дне есть нечто, что "вне" смерти, "вне" катастроф, "вне" болезни.
Другими словами, так называемая свобода, найденная на вершине сознания, может быть найдена и в теле.
Но она отыскивается короткими вдохами, как всегда, через тысячи маленьких переживаний. Потому что тело очень медленно учится своей собственной свободе. Тело не верит в свою свободу – оно верит во все свои привычки. Оно верит во все свои заболевания; оно верит во весь медицинский распорядок: "Если я сделаю это, то произойдет то-то и то-то." Весь наш мир – мир, в котором мы живем – это мир законов, причин и следствий, неустанных повторений: "Если я сделаю это, то случится то и то."
Мы не осознаем, до какой степени являемся ФИЗИОЛОГИЧЕСКИМИ узниками.
Мы можем осознать, что мы – пленники идеи, чувства, ощущения, но мы не знаем, что... действительно являемся узниками ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ.
И та свобода возможна.
Когда нам удается пройти через все те последовательные слои обусловленности, мы достигаем свободы в глубинах тела. Мы внезапно избегаем Закон – так называемый Закон, которым биологи ограничивают нас. Внезапно возникает нечто иное.
Товарницки: Вы писали, что человек является узником некоего "аквариума".
Да.
Товарницки: И что нужно разрушить этот аквариум?
Да.
Мы думаем, что запредельное человека заключается либо в растворении тела (когда мы идем в так называемый Дух), либо в совершенствовании теперешнего инструмента, ведущего к... сверх-рыбе в своем аквариуме, с увеличенными плавниками или с некоторым новым волшебным орудием.
Когда-то, В Палеозойскую эру, некая рыба очутилась в пересохшей ямке и, из необходимости, эти рыбы были ВЫНУЖДЕНЫ научиться другому способу дыхания, перейти от жаберного дыхания к легочному.
Они должны были – потому что все более и более задыхались – они должны были найти иной способ дыхания. Так появились на свет амфибии. Они оставили аквариум. Они покинули СВОЙ аквариум, чтобы обнаружить, что другая сторона аквариума не является смертью; это просто другой способ дыхания.
Конец рыбы – это еще не смерть. Это другой вид, это амфибии, дышащие другим воздухом.
Аналогично, на пути вниз, ко дну ПСЕВДО-физиологии, которую мы знаем – что является не настоящим телом, а всего лишь ПРЕДСТАВЛЕНИЕМ о теле, ПРИВЫЧКОЙ тела, аквариумом, в котором мы ограничены – на дне всего того мы разрушаем... стеклянную стену, ограничивающую нас, и мы движемся в иной (как бы сказать?... Это не "другой мир", этот мир ничуть не более "другой", чем был "другим" мир, в котором высадились амфибии), мы попадаем в другой МАТЕРИАЛЬНЫЙ воздух, другой способ дыхания... В МАТЕРИИ.
Другой Закон.
Ясно, что закон птицы и закон рыбы – два совершенно разных закона. Но раз уж мы разбили этот аквариум – не иллюзорно на вершине сознания, а в самих глубинах тела – раз уж мы проникли через все те слои обусловленности, то мы реально, МАТЕРИАЛЬНО, ФИЗИОЛОГИЧЕСКИ появляемся в другой... ВОЗМОЖНОСТИ БЫТИЯ – В ТЕЛЕ.
Товарницки: И мы достигаем, как говорила Мать, того, что называется "клеточным сознанием".
Да – клеточное сознание, являющееся клеточной "мощностью" и клеточным "видением". Это совершенно новый СПОСОБ БЫТИЯ в материи. Где смерть не имеет больше никакой силы. Где случай больше не имеет никакой силы. Где другое видение.
Это целиком... новый и другой СПОСОБ БЫТИЯ, приходящий к жизни, который Мать пыталась объяснить мне день за днем, в течение девятнадцати лет.
Я слушал ее в течение девятнадцати лет.
И всякий раз те переживания были ошеломляющими для нее. Когда вы внезапно обнаруживаете себя вне аквариума или вне сети паутин, это совершенно "сбивает с толку", "бедственно" для старой физиологии, для старого способа делания вещей. Поначалу это немного напоминает сумасшествие. Много людей вокруг Матери думали, что она становится помешанной. Очень необычно вылезать из человеческой шкуры и пытаться... освоить новый способ бытия.
Что сказала бы древняя рыба, встретив первую амфибию? Что сказала бы древняя палеозойская рептилия, встретив первого археоптерикса? Она должна была сказать: "Это невозможно. Он сумасшедший! Это галлюцинация! Это невозможно, невозможно, невозможно."
Так и весь наш мир, включая учеников вокруг Матери, постоянно говорил: "Это невозможно, это невозможно...".
И я был единственным (теперь я осознаю это), единственным, кто сказал: "Да, это возможно! Это возможно; это ЕДИНСТВЕННАЯ возможность." Потому что глубоко внизу во мне была – это не вера, скорее определенный глубокий способ дыхания – эта уверенность: "Ну, КОНЕЧНО ЖЕ, это возможно! Это даже ЕДИНСТВЕННАЯ возможность! Достаточно Упанишад, достаточно Вед и... Библии и марксизма и всех старых человеческих сказок – мы должны найти НОВЫЙ СПОСОБ ДЫХАНИЯ."
И вот куда я погружался с Матерью – погружался, да, я был там... поистине как утопающий человек, отчаянно пытающийся... найти ИНОЙ способ дыхания.
Исследование Матери: вездесущее сознание, новая физика
Товарницки: Мать обычно говорила о скорости, о свете, о "волнах с быстротой молнии".
Я попытаюсь объяснить, в простых словах, на что может быть похоже то другое состояние. Действительно, это нечто, о чем мы не знаем ничего. Это нечто вообще чужое для человека. Возможно, дети смогли бы почувствовать или пережить это. И совсем мало взрослых знали о том другом состоянии (не осознавая это).
Ведь в жизни бывают моменты, когда внезапно вы становитесь неприкосновенными – абсолютно ничто не может затронуть вас. Если вы находитесь на поле боя, то чувствуете, что можете пройти невредимым через град пуль. Если вы на море в разгар шторма, то смеетесь и знаете, что, как бы там ни было, вы пройдете через грандиозные волны. К вам подсылаются убийцы, но нечто в вас остается столь СОВЕРШЕННО спокойным, как если бы просто разыгрывалась комедия – так что они не могут и тронуть вас. И, действительно, убийцы не могут и притронуться к вам.
В той или иной форме множество людей имели это переживание: внезапно вы вне "Закона". Вы вне всего того, что кажется неизбежным – вы проскакиваете через ячейки сети. И все те, кто имел это переживание, рассказывают, что это было... не то, что хорошее расположение духа, а как бы выстрел адреналина, и вы внезапно наполняетесь непобедимой энергией. Нечто очень простое и очень радостное. Но, главным образом, очень простое. Нечто подобное детскому простодушию, которое говорит: "Нет, нет, нет, нет. Это невозможно; это не может случиться."
Да, в том уже есть указание на другое состояние. Иными словами, те существа, которые имели переживание этого рода, проскочили через слои обусловленности, страха, всего "случится это или то", "это возможно, то невозможно" – в течение нескольких секунд милости они проскочили через сеть, и поэтому ничто их не затронуло. Ничто не могло прикоснуться к ним.
Вот каким является это переживание.
Иными словами, прорвавшись через все те эволюционные слои, вы внезапно ПОЯВЛЯЕТЕСЬ, в глубинах тела, в нечто, где старые законы мира БОЛЬШЕ НЕ имеют силы. И вы осознаете, что их сила была ничем иным, как грандиозным коллективным внушением – и СТАРОЙ привычкой. Но ПРОСТО привычкой.
Нет "законов"; там лишь допотопные привычки.
И все дело заключается в том, чтобы пробиться через те привычки.
Так что иногда, в человеческой жизни, бывают секунды, когда чувствуешь: "Ах, я проскочил!"
Но то состояние должно дойти до точки, когда оно спонтанно и естественно переживается телом, что означает его освобождение от всякой обусловленности. Тогда вы появляетесь в нечто фантастическом. Но реально фантастическом!... Хотя я считаю, что и первое парение птицы в воздухе тоже было фантастическим. Все же был момент, когда древняя рептилия поднялась в воздух и стала птицей.
Вы видите, что следующий шаг в эволюции не имеет ничего общего с твоением сверх-философий, сверх-Бетховенов или супраэлектронных машин. Он связан с ФИЗИОЛОГИЧЕСКИМ обретением – потому что эволюция физиологическая – обретением физиологически НОВОГО СОСТОЯНИЯ В МАТЕРИИ – не в чистом Духе.
Но затем вы замечаете нечто совершенно необычное, связанное с телом (на самом деле, может быть, со всей жизнью), что заключается в том, что препятствие ЯВЛЯЕТСЯ рычагом: найти стену, узнать, где стена – значит, быть способным прорваться через нее.
Медицина и биология "классифицировали" препятствия – они кристаллизовали препятствия и возвели их в ранг закона – тогда как это только средства. Они – рычаги. Если есть стена, то это означает, что существует и другая сторона стены. Если есть невозможность, то существует и возможность. Не может быть иначе. И поэтому величайшая трудность состоит в том, чтобы найти ГДЕ находится стена.
Но все те препятствия – те заболевания, которые кажутся неизлечимыми, смерть, тяжесть, любой и каждый наш закон, так дотошно классифицированы и узаконены как препятствия, то есть, как неоспоримые пределы нашего аквариума – являются, в действительности, средствами.
Если вы УПИРАЕТЕСЬ в препятствие (вы должны в него упереться), если вы упираетесь в препятствие вместо того... вместо того, чтобы естественно принимать вещи; если жизнь, как вы ее знаете, ПЕРЕСТАЕТ быть естественной, если вы натыкаетесь на препятствие повсюду, то вы можете преодолеть его.
И как раз это делала Мать. Всякий раз был Закон, Невозможность – для нее не существовало того "закона" или той "невозможности". И именно потому что она имела отвагу прорваться через все эти... грандиозные императивы, вы знаете, которые ТЯГОТЯТ сознание тела – все препятствия, эти "вы не сможете сделать это", вся та кишащая смерть со своими притягательными медицинскими масками – именно потому что она имела отвагу прорваться через все это, НАДАВЛИВАТЬ на все препятствия, именно поэтому она прорывалась, в конечном итоге, лишь для того, чтобы осознать, что так называемые законы были просто нашим... способом разметки определенного аквариума, и что на другой стороне находится иная возможность бытия.
Затем глубоко внутри тела вы обнаруживаете нечто... очень похожее – неожиданно похожее – на то, что вы находите на вершине сознания, в величественных просторах, на вершине бытия – но вы обнаруживаете это физиологически, в клетках.
Тело сделано из материи.
А что такое материя?
Мы думаем, что она ограничена каким-то частным телом, но это не так! Ученые знают это. Материя представляет собой континуум; нет нигде отделения. Электромагнитные волны повсюду одновременно, во всем.
И так тело Матери начало переживать поистине фантастические вещи, о которых она доверительно мне рассказывала, потому что знала, что я не считаю ее сумасшедшей. Она чувствовала, что МОГЛА беседовать со мной, тогда как другим не могла сказать и слова. Она могла, потому что знала, что после того... удушения, которое я пережил, для меня ВСЕ было возможным. Или же я ХОТЕЛ, чтобы все было возможным.
И так, в глубине того "чистого" клеточного сознания, свободного ото всех покрытий, мы начинаем прикасаться к поистине фантастическим вещам – материально фантастическим – которые в действительности параллельны многим открытиям современной физики.
В частности, мы осознаем, что сознание тела ни В МАЛЕЙШЕЙ СТЕПЕНИ не ограничено каким-то частным телом; оно одновременно повсюду. И только мы ограничены в иллюзорной физиологии. Когда мы вступаем в контакт с тем клеточным сознанием глубоко внутри тела, там больше нет "одного тела"; неожиданно... там весь мир.
Поэтому Мать обычно имела фантастические переживания. Что-то происходило в Нью-Йорке, Париже, Нью-Дельфи или где бы там ни было, и она была ТАМ – она была там ФИЗИЧЕСКИ. Сознание ЕЕ ТЕЛА (это не было видением психического, переживаемым через так называемый третий глаз), именно это тело... сообщалось одновременно со всем.
Есть клеточное сознание, которое не ограничено. Материя как... даже как видят ее физики, не ограничена – она в движении, совершенно непрерывна везде. То тело внезапно оказывается без границ! Оно ЗНАЕТ все. Оно НАХОДИТСЯ повсюду. Оно ЖИВЕТ везде. Это как бы вездесущее сознание.
Одновременно пленительно и опасно говорить об этих фантастических переживаниях, потому что на самом деле они гораздо проще, чем мы думаем.
Новое существо – это не актер вторых ролей.
Трудно описать на земной шкале ту простоту. Но ее можно ПЕРЕЖИТЬ. И именно это Мать пыталась передать – передать мне.
Это можно пережить.
В тот момент, вы понимаете, больше нет... больше нет ни малейшего смысла в маленьком "я", маленьком человеческом эго с его "мощностями" и фантастическими "видениями".
Клеточное сознание похоже на детское сознание. Оно очень простодушное. Это... чрезвычайно простое. Это изначальная простота мира. Поэтому это сознание проходит через все и ощущает себя везде "как дома": в былинке, в ветре, и особенно в страдании, в ужасном страдании мира. Это болезненно.
Разумеется, в этом есть фантастические стороны. Чувствовать, что мы являемся горой, рекой, лесом – все это... высокопарно. В действительности, есть определенная простота, которая заставляет нас быть повсюду, быть частью всего, одним со всем... Почему? Потому что подобно тому, как есть только одна Материя, есть и только одно Сознание.
Но то Сознание тождества не находится в маленькой точке бытия, исчезающей в сонном блаженстве. Его можно обнаружить в тотальном физическом тождестве, в котором... не только вы участвуете во всем, но вы ЯВЛЯЕТЕСЬ всем – вы дышите со всем. Вы в одной пульсации сердца со всем сущим.
И вы составляете ту же боль со многими болями.
Товарницки: Воспринимала ли она волны?
Она не "воспринимала" (абсурдно так говорить); она БЫЛА подобна волнам, распространяющимся со скоростью света, везде, мгновенно, так быстро, как если бы они были абсолютно неподвижны.
Здесь мы поистине вступаем в новый вид физики. И первое изменение той новой физики состоит в том, что само ощущение ВРЕМЕНИ другое. Мы живем со скоростью... которая не является той скоростью, к которой мы привыкли.
(короткое молчание)
То сознание (то есть, сознание тела), мгновенно расширяясь во всем физическом континууме, не распространяется с обычной человеческой скоростью – там другое ощущение времени.
Так, мы понимаем, что если мы способны ЖИТЬ в том другом "времени" или с той другой скоростью, то меняется старый закон тела: "привязки" жизни ко времени больше не существует. Нам уже больше не 82 года + 1 день + 2 дня + 3 дня. Другая физиология начинает... появляться – начинает появляться новый способ БЫТИЯ.
Но... вот где мы начинаем соразмеряться не только с риском и крайним сумасшествием такой попытки – двигаться к новому виду – но так же и с болью такого переживания. Потому что войти в физическое тождество мира – физиологическое тождество – означает войти в "тотальное" убожество мира.
И со своим обычным юмором (потому что всегда был тот юмор, что бы она ни делала) Мать говорила: "Это как бы постоянно подхватываешь новую болезнь и должен найти лекарство от нее."
Она подхватывала тысячи и тысячи болезней. Она постоянно имела... черные секунды. От одной секунды к следующей было так, как если бы она стояла лицом к лицу со смертью. Не просто с собственной смертью, а смертью некоторого ученика, смертью этого человека, страданием того человека. Так что каждую секунду она должна была привносить новый кислород или тот новый Закон, чтобы погасить вспышку болезни или вспышку смерти, внезапно охватывавшую ее. Она могла бы остановиться. Она могла бы уйти совершенно незапятнанной. И... нечто иное – какой-то другой Закон – пришел бы и стал противодействовать, преодолел препятствие того страдания. Очень трудно выразить это в словах, но было так, как если бы Мать действительно работала надо всем телом земли. Она больше не была телом, ограниченным какой-то кожей.
Возможно, мы можем понять размах этого переживания с помощью ментальной аналогии: когда мы произошли от приматов и начали немного "думать" и "общаться", то новое сознание начало ОХВАТЫВАТЬ множество вещей.
В том смысле, что понять означает БЫТЬ ВНУТРИ того, что понимаешь. Поистине подобно этому охвату.
И поэтому чем более утонченным становится человеческое существо и чем больше оно расширяет свое сознание и чем больше общается, тем больше вещей оно "вбирает" – тем больше оно охватывает. Поэтому более утонченное существо часто больше страдает, потому что понимает массу вещей – оно охватывает массу вещей. Конечно, можно понять ментальный масштаб процесса, но то "понимание", тот особый способ охвата вещей происходит именно в теле. То есть, тело Матери охватывало множество страданий, чтобы работать над ними – работать над той ложью, грандиозной ложью, которой является болезнь, является страдание, является боль, является смерть. И пропуская новый... вид кислорода в свое тело, она просачивала его в тело мира, так оно и было. Несколько капель нечто иного, что... меняло судьбу и тяжесть вещей.
И вот где явление становится чрезвычайно интересным, когда можно оценить его.
Первой реакцией тела, когда ему дается некий новый кислород или какая-то новая пища – когда тело сталкивается с иными условиями, чем те, к которым привыкло – является паника. Мгновенный страх: все начинает кипеть и пузыриться, разваливаться, становится дезорганизованным.
Но как раз это и происходит в теле мира в последние двадцать лет! Есть ощущение, что все идет скверно, разваливается на части. Ничто не работает как обычно – ничто более не естественно. Как если бы вся наша ментальная система полностью прогнила и не было бы больше решения ни для чего. Все истины трещат по швам. Вся ложь маскируется под истину. Есть ощущение жизни в мире, который... полностью распадается на части.
Но почему? Почему это так?
Очень может быть, что как раз новый Закон, новый воздух просачивается в старый человеческий аквариум и начинает РАЗРУШАТЬ ячейки сети. Поэтому мы кричим о помощи. Мы возмущены: "То, что происходит – это просто ужасно!"
Но что в действительности происходит?
Просто разрушаются ячейки сети. И они разрушаются по всему миру. Не потому что уходит зло или потому что уходит истина (как мы понимаем ее). А потому что есть новый воздух, новый кислород, проникающий во все и РАССТРАИВАЮЩИЙ все – выводящий все из ложной натуральности, из ложного добра, как и из ложного зла.
И разваливается абсолютно все, вы понимаете! Вся истина, как и вся ложь. Ничего больше не остается. Но, посмотрите, когда первый ящер или первая рептилия должна была выйти из своего тела и отрастить крылья, потому что мир становился удушающим – что происходило? Нечто должно было быть разбито вдребезги под шкурой той рептилии. Должно было быть ужасно больно находиться в шкуре того ящера, когда он должен был отрастить крылья. Или даже внутри той рыбы, которая вынуждена была перейти от жаберного дыхания к другому способу дыхания. Это удушающе – развиваться к чему-то "другому". Это мучительно. Все разбито, разорвано.
Разрывается все тело Земли.
Вот что происходит сейчас.
Так что если мы верим, что движемся к новым союзам, новым мировым содружествам, что мы спасем бедных и сделаем лучшее общество, то мы жестоко заблуждаемся, вы понимаете. Мы не собираемся делать лучших рыб – мы в процессе делания нового вида.
И тогда – наконец – возможно, мы осознаем, что тот Дух, тот Свет, та Радость – то, что мы искали на вершинах сознания, с закрытыми глазами, в молчании и уединении – находится в самой материи, что он ЯВЛЯЕТСЯ самой материей, и что таковой была цель тех тысячелетий страдания. Мы велись от одного катаклизма к другому, чтобы быть вынужденными постепенно раскрывать свой собственный секрет – наш секрет В МАТЕРИИ.
Но секрет не биологов, не физиков, не старого свода законов, не старых догм. Наши физические догмы столь же неуместны, как и религиозные догмы. Мы должны появиться в чем-то ином. И мы находимся В ПРОЦЕССЕ появления в нечто ином через весь этот хаос.
Поэтому есть надежда – не просто надежда, это даже ощутимо – что то, о чем я грезил ребенком на берегу моря, что кажется столь... одновременно столь необъятным и частью СЕБЯ, вы знаете... Когда я смотрел на море, это не было нечто "иное" – та маленькая волна не была нечто иным. Я струился с ней, я... перекатывался с той маленькой волной. Я был тем запахом водорослей... Это не было нечто иное, нечто другое!
В конце всего того страдания мы можем обнаружить, в теле, то, что мы знали, будучи детьми, и что мы также знали на вершинах медитации. Тогда материя обретает свой собственный смысл.
Цель эволюции состоит не в том, чтобы избавиться от материи. Цель заключается в том, чтобы найти настоящий секрет материи. И ее настоящий секрет не имеет ничего общего с электроникой. Он должен соотноситься с Радостью в материи, с Сознанием в материи, Мощностью в материи, что позволит нам ЖИТЬ по-иному, поистине божественной жизнью на земле.
Но мы должны использовать правильные средства, ПОНЯТЬ процесс. Мы должны понять, что весь этот хаос, через который мы проходим прямо сейчас, это не банкротство цивилизации, не банкротство материи, не банкротство религии – ничего подобного. Это банкротство старой рыбы, заставляющее ДВИГАТЬСЯ к своему расцвету.
Тогда все обретает смысл.
Товарницки: Но как быть тем, кто чувствует некое недомогание и живет в Париже, Лондоне, Буэнос-Айресе или где-то еще? Как могут они принять этот путь?
Но... вы не "принимаете" этот путь! Вы живете им, действительно, каждую секунду! И вы можете жить где угодно: в Лондоне, в Париже – и, я думаю, гораздо более интенсивно, когда вы посреди этой ужасной вещи.
Удушье – это средство само по себе.
Подобно старым рептилиям мы поставлены перед удушающими обстоятельствами, чтобы... чтобы человечество открыло свой рот и позвало, вскричало. Нет способа эволюционировать в нечто иное, пока нет НУЖДЫ эволюционировать в нечто иное. Это очевидно.
Товарницки: Вы думаете, что современный мир показывает, раскрывает свои собственные границы?
Они разбиваются повсюду, эти границы.
Границы ужаса как и границы добра – все границы разбиваются на куски, разбрасываются. Безучастному наблюдателю этот мир кажется совершенно сумасшедшим. Он кажется сумасшедшим по части своего добра в той же степени, как и по части зла. Определенно, нечто ИНОЕ пытается занять свое место. И это удушье ясно ощущается всеми людьми, хоть чуточку чувствительными, живут ли они в Лондоне, Вашингтоне или где-то еще – вы должны быть сделаны из очень рудиментарного вещества, чтобы не чувствовать это. Но то удушье является средством, потому что когда вы задыхаетесь, то должны найти СРЕДСТВА избавиться от удушья.
И каковы эти средства?
Они чрезвычайно просты, вы понимаете. Это всего лишь зов. Когда вы задыхаетесь, то просите воздуха.
В этом все и заключается.
Цель науки, зов следующего вида
Товарницки: Когда вступаешь на этот путь, то какое впечатление создается о современном техническом мире, мире информации, связи?
Ах, для меня это выглядит как – уж извините – сверхрыба в своем аквариуме, замышляющая усовершенствовать свои усики и плавники и клешни и... Это кажется... таким детским, таким узким!
Они совершенно в стороне от цели. И как раз потому что они безнадежно идут мимо цели, что... что милость находится за работой, чтобы разрушить их несмотря на них самих. Вот что делает милость: она повергает все. Иначе, предоставленные самим себе, мы бы НЕСКОНЧАЕМО творили супер-электронные игрушки и суперплавники... пока бы в конечном итоге не перерезали собственную глотку, вы понимаете. Но нечто находится в процессе безжалостного разрушения всего того на куски.
Товарницки: Вы сказали, что...
И это произойдет! Произойдет разрушение, общее разрушение их чудесной системы.
Тогда мы увидим, как человек пробуждается к... какой глаз он откроет, когда столкнется с разрушением этой грандиозной машинерии. Какой глаз он откроет, когда больше ничто не будет работать?
Я думаю, что все эти электронные и механические мощности уже дали убедительное доказательство собственного бессилия. Достаточно только вспомнить, как Америка боролась с проблемой нескольких заложников в Иране, чтобы осознать бессилие той чудовищной мощности.
Действительно, наша чудовищная мощь совершенно бессильна.
Вот что мы постепенно обнаруживаем – шаг за шагом.
Товарницки: Вы говорили, что чем больше мы разговариваем об информации, тем меньше мы информированы. Чем более совершенными и изощренными кажутся средства связи, тем меньше мы по-настоящему сообщаемся.
Действительно, настоящая цель науки заключается не в том, чтобы изобретать все эти "игрушки"; это не производство супер-реактивных самолетов. НАСТОЯЩИЙ ЕЕ ВКЛАД (если отступить назад и охватить историю с высоты птичьего полета) состоит в том, чтобы сплести по всему земному шару такую плотную и густую сеть, охватить все группы человечества, создать такое объединение, столь запутанную сеть, что вы не можете сделать ни малейшего движения в отдаленном уголке Франции, чтобы это не отразилось в Вашингтоне или Бейруте. Все повязаны вместе в один клубок. Вы не можете ничего сделать, не можете пошевелить и пальцем, чтобы это не отозвалось везде.
Вот настоящая цель науки.
Она объединила человечество в некий союз – НЕСМОТРЯ НИ НА ЧТО – союз столь тесный, что либо мы сделаем что-то вместе, либо вместе погибнем.
Иными словами, наука явилась инструментом глобального осознания. То, что по обыкновению было привилегией нескольких индивидов в их отдаленных башнях, в Гималаях или египетских храмах... сейчас воспринимается и переживается человечеством в целом. Есть единый человеческий комок, и мы все должны найти... выход.
Мы должны найти решение.
В действительности, новый вид не делается единственным индивидом. Новый вид подразумевает, что все в целом движется к новому измерению. Это не просто один индивид... Эволюция не предназначается для нескольких избранных; она предназначается для человеческого целого. Если нам суждено перейти на следующую стадию, мы ВСЕ сделаем это. Мы все вместе движемся туда!
Так что целью науки не являлось снабжать нас всеми этими игрушками. Ее целью было связать нас в один человеческий клубок, чтобы мы смогли найти вместе или ПОЗВАТЬ вместе. Когда вещи становятся довольно удушающими, вы понимаете, когда сеть становится все более и более удушающей, более и более удушающей, тогда наступает момент, когда нечто внутри нас по-настоящему ВЗЫВАЕТ – оно кричит: "Что-то иного, что-то иного! Мне нужно нечто иное! Хватит этого! Нечто иного!"
И вот когда может произойти чудо (то, что мы называем чудом). Прямо как клетки, когда они охвачены большой, серьезной болезнью – внезапно они начинают звать из глубин тела и, пфф, болезнь испарилась!
Что же, если тело земли, поставленное перед лицом собственной смерти, испускает этот призывный крик, то нечто может произойти и... изменить все.
Мы подошли к этой черте. Мы все больше и больше подходим к тому моменту, когда миллионы – не просто несколько человек – миллионы и миллионы существ испустят крик нового вида – призывный крик.
Товарницки: Все же смерть расправилась с Матерью. Она умерла.
Это... нечто иное.
Мошенники
Товарницки: Вы рассказываете о собственном переживании. Есть ли у Вас друзья, возможно, последователи или ученики?....
О, нет! (смех). Нет! Господи, нет! Конечно же, нет!
Последователи чего?
Последователи, ученики – этих слов я не мог никогда понять. Просто ЛЮБИШЬ нечто. НУЖДАЕШЬСЯ в чем-то. Так что, да, я ученик солнца, я последователь моря, я ученик открытого воздуха, я ученик того, что прекрасно. Да.
Но ученики – нет.
Извини, я перебил тебя.
Товарницки: Вовсе нет. Я хотел поговорить о том, что случилось после ухода Матери. Когда Вы говорите о Вашем переживании, об опыте Матери, о послании Шри Ауробиндо, то не многого ли Вы ожидаете от тех, кто слушает Вас? Не слишком ли сурово Вы о них судите?
Сурово? О, нет! Если есть нечто, чем я не могу быть... быть суровым? Какой в этом смысл?
Я достаточно натерпелся, когда был ребенком.
Быть суровым – значит, не понимать. Чем больше понимаешь, тем больше любишь – тем больше любишь.
Где слабость? Где неспособность? Где неверное действие, ошибка? Этих вещей я не понимаю. Я не понимаю их.
Единственная вещь, которую... с которой я действительно могу быть достаточно суров, которую я в самом деле не могу переварить, это мошенничество, подделка. Это я не приемлю.
Товарницки: Думаю, что мне следует поставить вопрос по-другому. Я имею в виду: Сатпрем означает "Тот, Кто По-Настоящему Любит."
Да.
Товарницки: Это имя дала Вам Мать.
Да.
Товарницки: Но как можно всегда по-настоящему любить?
Я почти склонен сказать, что это вопрос "степени нагрева".
Что означает любить?
Что означает понимать?
Это означает быть ВНУТРИ... вещей, существ; это означает восприятие того, чем они являются. Это значит чувствовать, через ту или иную маску, сердце, которое находится там – доброе сердце. Человеческие существа имеют доброе сердце. Они не знают этого, в самом деле.
Не знаю, но из ста людей, которых я могу встретить, у девяноста девяти доброе сердце; они забыли ребенка, которым были, но они остались тем ребенком в своем сердце – ребенком, смотрящим на солнце и улыбающимся Бог весть чему. Можно коснуться этого за в
