Жазаның ең ауыр түрiне кесiлiп, ол жаза 10 жыл концентрациялық лагерьде өтеу туралы үкiммен алмастырылды.

от учителя 70-школы колхоза имени Калинина Алма-Атинского района Алма-Атинской области Ахата Шакаримовича ХУДАЙБЕРДИЕВА

Просьба

Я, сын казахского писателя, поэта Худайбердиева Шакарима, племянника основоположника казахской литературы просветителя Абая Кунанбаева.

Мой отец Шакарим после смерти своего отца Худайберды, старшего сына Кунанбая, с 7 лет воспитывался у Абая и благодаря его стараниям стал одним из образованных людей своего времени, хотя официально не обу­чался ни в каких учебных заведениях. В условиях кочевого быта казах­ского аула второй половины XIX века, будучи оторван от культурных центров, мой отец, под влиянием своего дяди Абая очень рано проявил интерес к русскому языку, к русской классической литературе, к отдель­ным представителям которой он до конца жизни питал глубокую симпатию. В частности великие творения А.С.Пушкина, Л.Н.Толстого – всегда вызывали у него чувство восторга и преклонения перед гениями русской и мировой литературы. В целях ознакомления казахского народа с русской литературой он перевел отдельные произведения Пушкина и Толстого на казахский язык, в частности «Дубровский» Пушкина был переведен им на казахский язык в стихотворной

форме, так как именно такая форма в то время была обычной для народа, в подавляющем большинстве без грамотного и пере­дававшего свои устные творения в виде стихотворных сказаний из поко­ления в поколение. «Дубровский» переводе моего отца нашел широкое распространение в степи и уже в Советское время, в 20-х годах, был издан в гор. Семипалатинске.

Мой отец немало уделял внимания и восточной литературе, в частности, он с подлинника читал произведения Физули, Хафиза и других классиков восточной литературы.

Трудно передать в немногих словах широту его духовных запросов, но тот факт, что им было написано философское произведение, посвященное Ари­стотелю, может до некоторой степени дать понятие о нем не только как о писателе, но и как незаурядном мыслителе. Именно эта сторона его интеллектуальной жизни сильнее сказались в старческие годы, когда он почти отшельником проживал один вдали от аула, от семьи и сородичей. В степи его знали не только как автора популярных поэм «Калкаман Мамыр» «Енглик Кебке», устной, форме распространившихся по всему центральному Казахстану, но и как композитора, автора ряда популярных мелодий. Пользуясь огромной популярностью в народе, он уже в преклонные годы, после установления Советской власти, одно время работал народным судьей. В конце 20-х годов в Казахстане создалась весьма сложная ситуация в результате перегибов лжеактивистов, в последствии понесших заслуженное наказание. В этот период в отдельных волостях Семипалатинской губерний имели место вспышки кулацких мятежей, которые увлекали за собой и некоторые отдельные слои трудового народа.

Желая использовать популярное в народе имя отца моего, кулацкие элемен­ты немало прилагали усилии втянуть его в свое бандитское движение, но не добившись никаких результатов от него самого, стали натравливать на него близких ему людей. В результате всей этой сложной ситуации, мой отец 73-х летним стариком покинул свой аул и вместе со своим младшим сыном вынужден был находится в бегах. Застигнутый отрядом активистов в 1930 году, он получил смертельную рану и его имя в официальных документах стало склонятся как имя врага народа, любовью которого он пользовался всю жизнь.

Эта трагедия одного из недюжинных сыновей казахского народа заслуживает того, чтобы разобраться в действительности положении вещей и восстановить доброе имя одного из крупных писателей Казахстана, произведения которого сейчас преданы забвению.

Как единственный, оставшийся в живых сын Худайбердиева Шакарима, будучи глубоко уверен, что правда восторжествует в конце концов и справедливый суд народов вынесет свой оправдательный приговор. Я собирал как опубли­кованные, так и неопубликованные произведения своего отца, но они сейчас лежат у меня как архивный материал, тогда как могли быть достоянием народа и послужить великому делу культурного строительства наших дней. Мои слова, как слова сына, не могут служить показанием беспристрастного свидетеля, но глубокое убеждение в честности и локальности отца к советской власти заставляет меня просить Вас дать указание об объективном расследовании этого вопроса и восстановлении имени его как писателя.

(Худайбердиев)

20./VII.1957.

ҚР ОММ, 1778 қор, 2 тізім, 255 іс, 4-5 бб.

*** *** ***