Отход общины Старца Иосифа исихаста от зилотов-старостильников.

ПРАВОСЛАВНОЕ УЧЕНИЕ

ОБ ОТНОШЕНИИ К ИЕРАРХУ ЦЕРКВИ, ВПАВШЕМУ В ЕРЕСЬ

 

Письмо прп. Паисия Афонского архимандриту Харлампию (Василопулосу) о поминовении Вселенского патриарха Афиногора в 1969 году (Написано по поводу поднятого в Греческой Церкви вопроса о поминании Константинопольского патриарха Афинагора, активнейшего экумениста, "прославившегося" своим антиканоническим деянием, т.е. совершившим каноническое преступление: 7 декабря 1965 года патриарх Афинагор совместно с папой Римским Павлом VI объявили о взаимном снятии анафем православных и католиков 1054 года). Полный текст.

 

Ваше Высокопреподобие, отец Харлампий!

Насколько я могу видеть, в нашей Церкви произошёл большой шум из за различных движений в сторону объединения, а также взаимодействия Вселенского патриарха с Папой, и я, как чадо Церкви, чувствую боль, и нахожу полезным, помимо моих молитв, послать небольшую ниточку, которая могла бы послужить для сшивания одежды нашей Матери Церкви. Я знаю, что вы окажете любовь и поделитесь этим с вашими верующими друзьями. Благодарю вас.

 

Прежде всего, я хотел бы у каждого попросить прощения за то, что осмелился написать нечто, при том, что я не являюсь ни священником, ни богословом. Я надеюсь, все поймут, что это письмо не более, чем выражение моей глубокой боли о прискорбной позиции и мирской любви нашего отца, патриарха Афинагора.

Кажется, он влюбился в другую женщину, которая называется папистской церковью, потому что наша Православная Мать совсем не произвела на него впечатления, ведь она столь скромна. Эта любовь, которая была слышна из Константинополя, стала сенсацией для многих православных, которые в настоящее время живут в обстановке такой бессмысленной любви в городах по всему миру. Более того, эта любовь в духе века сего: семья теряет свое божественное значение именно от такого вида любви, которая имеет целью разрушение, а не объединение.

 

Такую вот мирскую любовь Патриарх являет к Риму. Хотя он должен был бы, прежде всего, показать любовь к нам, своим чадам, и к нашей Матери Церкви, к сожалению, он направил свою любовь на сторону далече. В результате, восторг мирских чад, которые любят сей мир, и имеют в себе эту мирскую любовь, и возмущение чад Православия молодых и старых, которые имеют в себе страх Божий.

 

С грустью мне приходится писать, что среди всех сторонников объединения Церквей, которые мне встречались, я ни разу не видел имеющих хотя бы крупицу духовности. Тем не менее, они знают, как говорить о любви и единстве, хотя сами не едины с Богом, потому что не любят Его.

 

Мне хотелось бы ласково попросить всех наших братьев объединителей: поскольку вопрос объединения Церквей есть нечто духовное, и мы нуждаемся в духовной любви, то давайте оставим его для тех, кто имеет великую любовь к Богу и является богословом, подобным отцам Церкви, а не «законником»; тем, кто всецело посвятил себя служению Церкви, а не просто покупает большие свечи; и тем, кто возжигает огонь любви к Богу, а не зажигающему светильник пономарю.

 

Мы должны признать, что существуют не только природные, но и духовные законы. Так, что будущий гнев Божий не отвратить путем собирания вместе грешников (ибо тогда мы получим двойной гнев), но покаянием и следованием заповедям Господа.

Также мы должны помнить, что наша Православная Церковь не имеет никакого недостатка. Лишь кажущуюся нехватку трезвомысленных иерархов и пастырей со святоотеческим мышлением.

 

«Мало избранных» (Мф. 22:14). Однако, это не должно служить к огорчению. Церковь есть Церковь Христова, и Он управляет ею. Это не храм, построенный верующими из камней, песка и цемента, который затем сожгли варвары; Церковь это Сам Христос. «И тот, кто упадет на этот камень, разобьется, а на кого он упадет, того раздавит» (Мф. 21:44). Когда Господь сочтёт нужным, Он пошлёт новых Марка Эфесского и Григория Паламу, чтобы объединить всех смущённых наших братьев, исповедовать Православие, укрепить Предание и даровать великую радость нашей Матери Церкви.

В прежние времена, как мы знаем, многие верующие чада нашей Церкви, монашествующие и миряне, к сожалению, отделились от нее из-за объединителей. По моему мнению, отделяться от Церкви каждый раз, когда Патриарх совершает ошибку, дело совсем негодное. Быть вместе с Матерью Церковью это долг и обязанность каждого её члена, чтобы посвоему бороться за благочестие. Прекратить же поминовение патриарха отколоться, создать собственную церковь и продолжать оскорбительно говорить о патриархе это, я полагаю, бессмысленно.

Если из-за того или иного приключившегося отклонения патриарха, мы отделяемся и создаем свои собственные Церкви от чего Господь да сохранит нас! мы уподобимся протестантам. Уйти легко, а вернуться трудно. К сожалению, появилось много "церквей" в наше время, созданных или большими группами, или даже всего одним человеком, поскольку для некоторых достаточно иметь храм в своей каливе (я говорю о вещах, которые происходят здесь, на Святой Горе), чтобы решиться создать собственную независимую Церковь.

Если объединители наносят Церкви одну рану, то отделяющиеся наносят другую.

Давайте молиться, чтобы Бог просветил всех нас, включая нашего Патриарха Афинагора, чтобы прежде произошло объединение этих "церквей"[раскольников, ушедших из Церкви]; чтобы установилось спокойствие среди смущённой православной паствы, чтобы мир и любовь царили между Православными Церквами. А затем давайте думать и о единении с другими «исповеданиями», но только если они искренне пожелают принять православное вероучение.

Я хотел бы также сказать, что существует ещё одна, третья группа, в нашей Церкви. Это братья, которые остаются в Церкви как ее чада, но не имеют духовного согласия между собой. Они тратят свое время на то, чтобы критиковать друг друга, а не на то, чтобы вместе трудиться ради общего блага. Один следит за другим (больше, чем за самим собою), чтобы узнать, что тот скажет или напишет, и тут же пригвоздить его. Однако если бы сам он сказал или написал то же самое, то, несомненно, изыскал бы в свою поддержку множество цитат из Священного Писания и отцов.

Огромный вред происходит от этого, ибо, в то время как один задевает своего соседа, другой бьет его в ответ на глазах у всех верующих. И очень часто от этого неверие поселяется в душах слабых, ибо их возмущают такие люди. К сожалению, некоторые из нас предъявляют бессмысленные претензии к другим. Мы хотим, чтобы они соответствовали нашему духовному устроению. Иными словами, когда кто то не совпадает с нами по характеру, кажется нам слишком мягким или слишком строгим, то мы немедленно приходим к выводу, что он не является духовным человеком.

Мы все необходимы для Церкви. Все святые отцы, как мягкие, так и строгие, служили ей. Подобно тому, как для человеческого тела нужно и сладкое, и солёное, и горькое и кислое, то же самое и для Церкви. Все необходимы. Один духовно дополняет другого, и все мы обязаны терпеть не только особенности духовного склада, но и человеческие слабости каждого из нас.

Я снова искренне прошу прощения у всех за то, что осмелился писать. Я лишь обычный монах и мое дело стремиться, насколько могу, совлечь с себя ветхого человека, и молитвою к Богу помогать другим и Церкви. Но поскольку тревожные вести, касающиеся нашего Святого Православия,достигли даже моей отшельнической кельи, я очень болезновал, и счел хорошим написать то, что почувствовал. Давайте будем молиться о том, чтобы Господь даровал Его благодать, и пусть каждый из нас поспособствует, как сможет, славе нашей Церкви.

С большим уважением ко всем,

Монах Паисий,

 

Святая Гора Афон,
23 января 1969 г

 

 

2. Архимандрит Епифаний Феодоропулос «Две крайности: экуменизм и зилотство» Статьи и письма. М. 2006г. Издательский дом «Святая Гора». (Выдержки)

 

15-е правило Двукратного собора не говорит о прекращении поминовения епископа, во всеуслышание проповедующего еретическое учение? Наша совесть (плохо это или хорошо) подсказывает нам, что то, что говорил и делал патриарх, – ересь. Почему же вы просите не прекращать поминать патриарха и советуете не присоединяться к группировке флоринцев? Рассмотрим этот вопрос с двух сторон.

 

1. Правило нас не обязывает, а дает право. То есть оно не требует от клириков непременного прекращения поминовения проповедующего ересь епископа до осуждения последнего, но просто дает им право на такое действие. Если какой-либо клирик, говорит правило, отделится от своего епископа «прежде соборного оглашения», то он не делает ничего противозаконного, а равно и не подлежит епитимье, но даже, наоборот, скорее, достоин похвалы. Однако если другой клирик поступит иначе и, не разделяя учения епископа, будет продолжать поминать последнего, ожидая «соборного оглашения» и осуждения, то и он никоим образом не осуждается правилами. Прочитайте внимательно это правило и вы увидите, что оно не накладывает обязательства, но просто предоставляет право. Оно нигде не говорит, что клирики должны отделиться от такового епископа прежде его осуждения и не упоминает ни о каком наказании или хотя бы порицании тех, кто не отделился, несмотря на обычное для священных канонов «да будет низвержен» применительно к клирикам, не выполнившим в полной мере своих обязательств. Это правило просто отмечает, что клирики, отколовшиеся от такого епископа, не подлежат осуждению. То, что это именно так, подтверждает и тот факт, что за долгую историю Церкви были низвержены из сана за ересь многие и многие епископы, но ни разу не был наказан и даже просто не подпал под епитимью ни один клирик за то, что не поспешил сразу же отделиться от еретика-епископа, но дожидался соборного «приговора» последнему.

 

2. Так обязывает ли правило или же просто предоставляет право отделиться? Неоспоримо одно: оно нигде не говорит о том, что прекративший поминовение своего епископа присоединяется к первому попавшемуся архиерею. И уж тем более оно нигде не призывает присоединиться к епископам, которых обличают священные каноны. Клирик, прекратив поминовение своего епископа, должен этим ограничиться и избегать поминовения другого, ожидая с чистой совестью соборного решения. Этот и только этот смысл содержит в себе данное правило

 

(В ожидании соборного решения такой «непоминающий» клирик может предпринять следующее:

 

а) взять у своего епархиального архиерея (чьи слова или действия его смущают) «Отпустительную грамоту» и каноническим путем перейти на служение в другую церковную область, которой управляет ничем не запятнавший себя законный епископ, или в другую Поместную Церковь;

 

б) если же такой возможности не предоставится, то, не примыкая ни к каким сомнительным церковным группировкам, до времени поминать просто «всякое епископство православное». (Так, например, в XIII в. при смене Константинопольского патриарха, до избрания нового, монашествующие и клирики патриаршей области поминали «всякое епископство православное». И в греческой Италии с XI по XVI вв. Церковь также поминала только «все епископство» в целом. (См.: Тай, А. Шзгдау ог Ше Шигду... Уо1. IV. Р. 138-139). – Прим. ред.).

 

Возлюбленный отец Никодим, мы живем в эпоху страшной путаницы. Будем осторожны, чтобы нас не унесли с собой разные ветры. Мы призваны идти по натянутому канату. Будем осторожны, чтобы не упасть с него ни вправо, ни влево. Расколы в Церкви почти всегда происходили из-за самоуверенности и ревности не по разуму. Может быть, завтра патриарх отойдет в мир иной? Может, после него на престол взойдет мудрый муж, и тогда... конец истерии объединения и филокатолическому бреду... Но если произойдет раскол, то как мы залечим раны Церкви? Насколько легко возникает схизма, настолько же тяжело она преодолевается. Почитай историю Церкви, и ты ужаснешься. Ты думаешь, что легко сдерживать поток? Лучше не открывать шлюзы. Лишь только они будут открыты, поток выйдет из-под нашего контроля и ничем более не сдерживаемый затопит все. Если разжечь фанатизм толпы (а без этого не обходился ни один раскол), то восстановление порядка станет невозможным. Неоднократно в истории подобные ситуации доходили до святотатства, до стычек, до убийств. Если же кто-нибудь из руководителей раскола дерзнет предложить путь умеренности и уступок, его немедленно назовут предателем и публично осудят, а вождями всегда останутся те, кто призывает к непримиримости. Отсюда внутри самих расколов возникают новые расколы, разделения, разногласия, дробления, жестокие внутренние столкновения.

 

Посмотри на дорогих старостильников! Когда они откололись от Элладской Церкви, то были едины. Но очень скоро разделились. Насколько групп, обвиняющих друг друга, они раздроблены сегодня? Пожалуй, больше чем на семь-восемь!

 

(На сегодняшний день существует около двадцати (!) враждующих друг с другом группировок греческих ИПХ. Постоянное внутреннее дробление – один из характернейших признаков глубокой экклесиологической поврежденности (ср. с русскими раскольниками-старообрядцами, разделившимися на сотни мелких и крупных толков и согласий, не имеющих общения друг с другом; или с несколькими десятками мелких российских ИПЦ, претендующими на преемство с катакомбной церковью, но чаще всего являющимися не более чем сектами; или каждый день появляющимися на свет по всему миру все новыми и новыми протестантскими деноминациями. – Прим. ред.)

 

И хотя все они придерживаются одних убеждений, но друг в друге видят предателей, саботирующих борьбу! Они вышли из Элладской Церкви и образовали Церковь истинных православных христиан (ИПХ), потому что «календарная реформа противоречит священным канонам». Но если бы это говорили те, кто с благоговением соблюдает все до единого священные каноны. Но что же мы видим? Чтобы сохранить Церковь ИПХ, они нарушили целый ряд священных канонов. (Вспомни, сколько правил, нарушенных одной только хиротонией Акакия я перечислил). Наблюдается следующий оксюморон: старостильники образовали Церковь ИПХ из страстного желания сохранить священные каноны; и в то же время, когда для сохранения ее потребовалось уклониться от священных канонов, старостильники без всякого колебания сделали этот шаг.

 

Таким образом, Церковь ИПХ, хотя и была сформирована как средство (средство для точного соблюдения священных канонов), в конечном итоге стала, скорее, целью! Церковь ИПХ должна быть сохранена, пусть даже для этого надо будет отказаться от строгого соблюдения священных канонов! И какое всему этому находят оправдание дорогие старостильники? Самое простое – пресловутую икономию. Однако надо заметить, они вышли из Элладской Церкви под знаменем акривии.

 

(То же можно сказать и о разных группах наших российских раскольников. Так, старообрядцы «по акривии» порвали с Патриаршей Церковью из-за совершенных ею простых обрядовых изменений, увидев в них измену Православию и кошмарную ересь. Между тем сами, оставшись без иерархии, стали решать возникшую проблему «по икономии», т.е. абсолютно беззаконными путями: одни вообще, по примеру протестантов, заявили о возможности существовать без института священства («безпоповцы»), другие – ввели у себя антиканоничную практику совершать над беглыми священниками из «никониан» чин приема в «церковь» из «ереси» руками простых мирян («беглопоповцы»); третьи – «восстановили» себе самосвятский лжеепископат посредством единоличной «хиротонии», совершенной за деньги («поповцы»). Многие наши доморощенные ИПХ и ИПЦ, претендующие на историческое преемство с катакомбной церковью, обвиняя РПЦ МП во всех смертных грехах, тоже издавна стали допускать в своей среде неканоничные «епископские хиротонии», совершаемые единолично (естественно, тоже по «икономии»).

 

Если бы они были расположены принимать икономию, да еще и в таком объеме, как это делается теперь, то у них не было бы причин выходить из Элладской Церкви. Они могли бы оставаться в ней и со значительно меньшим использованием икономии... Однако... они откололись, не желая пожертвовать малым, и теперь вынуждены жертвовать многим! О, брат мой, бойся и трепещи отпадений от Церкви...

 

Но надо заканчивать речь, дабы не была она чрезмерно затянутой. В конце я снова хочу вернуться к некоторым моим изначальным позициям. Это необходимо.

 

Итак, не слушай клевету некоторых невменяемых о том, что Элладская Церковь во всем согласна с патриархом Афинагором. Если патриарх будет действовать и дальше в том же направлении, если он вплотную подойдет к объединению, то тогда ты увидишь, какую позицию займут епископы Элладской Церкви, которые сегодня молчаливо терпят не из страха и трусости, как утверждают разные «мужественные защитники веры», и не по причине теплохладности их православного сознания, но единственно потому, что они заботятся о церковном мире и с ужасом размышляют о возможном развитии расколов и их последствиях. Епископы Элладской Церкви, за небольшим исключением, не проявляют симпатий к католикам, не поддерживают объединение и не являются единомышленниками патриарха Афинагора. Нет!

 

Не забывай, что святитель Кирилл, патриарх Александрийский, этот великий поборник православной веры, «по икономии не отделялся от ваточных епископов, в диптихах поминавших Феодора Мапсуестийского, бывшего еретиком». То есть по икономии он состоял в общении с поминающими по диптиху епископа-еретика!

 

ЭПИСТОЛЯРНЫЙ ТРАКТАТ

ПОСЛЕСЛОВИЕ

Афины, 11 августа 1969 года.

 

Дорогой мой отец Никодим, всегда радуйся о Господе.

 

С большой радостью получил от тебя письмо, на которое и отвечаю следующее:

 

1. То, что вы постановили – прекращение поминовения патриарха, – крайняя граница тех действий, которые позволяют священные каноны. Не переступайте (то есть не начинайте поминать других епископов), потому что в этом случае вы дойдете до раскола! Поскольку пока вы этим и ограничились и продолжаете, по вашим словам, «оставаться в общении с правящей Матерью-Церковью и всеми Православными Церквами», вы стоите на прочном церковном основании. Будьте осторожны – не сделайте следующего шага!

 

2. Поскольку вы ограничились вышеуказанными действиями и не дошли до отлучения патриарха (как поступили другие), то есть не объявили его отпавшим, низверженным из сана, лишенным благодати, совершающим недействительные таинства и т. д., то вас никто не будет обвинять в протестантизме. 15-е правило Двукратного собора, позволяя лицам прекращать поминовение, до «соборного решения» не разрешает им судить и осуждать еретичествующих епископов. Это есть дело не частных лиц, но собора.

 

3. Что касается старого стиля, то на эту тему я еще раньше написал пространную статью, которую тебе пересылаю. Надеюсь, что она поможет в разрешении многих твоих недоумений. Если же что-то останется непонятным, то я готов разъяснить, написав отдельное письмо. Достаточно, чтобы ты сказал мне о своих вопросах.

 

4. Вам совершенно незачем оставлять старый стиль. Вина старостильников состоит не в том, что они удержали у себя старый стиль, но в том, что они объявили раскольнической Элладскую Церковь и отказались от канонического подчинения ей. Если бы они, сохранив старый стиль, не прервали общения с Элладской Церковью, то тогда бы они не стали раскольниками. Календари, отец Никодим, не спасают.

 

Те, кто, боясь экуменизма, переходят к старостильникам, не выигрывают ничего. Уходя от одной ереси, они попадают в другую. Конечно, они не осознают, что попадают в ересь, но это никоим образом не меняет истинного положения вещей.

 

Не думай, что я несправедлив или преувеличиваю. Я приведу доказательства в защиту своих взглядов. Что такое ересь, дорогой отец Никодим? Искажение веры! Что же есть искажение веры? Нарушение догматов? Конечно, да, но это искажение не единственно. Искажением веры также является возведение до статуса догматов веры того, что догматом не является. То есть если кто-либо захочет сделать догматом веры, условием спасения нечто второстепенное, пусть даже и хорошее, тогда он автоматически становится еретиком! Хочешь, чтобы я привел тебе примеры? Пожалуйста – известные евстафиане! Что же они сделали? Исказили догматы веры? Какие же? Может быть, о Святой Троице? Может быть, о двух естествах Господа? Может быть, об Ангелах? Может быть, о дьяволе и т. д.? Нет! Ни один догмат они не исказили. Но что же тогда они сделали? Они возвели в догматы веры, в условия спасения второстепенные вещи: безбрачие и невкушение мяса.

Церковь говорила: «Это все и хорошо, и свято, и богоугодно, и достойно похвалы, но это не условия спасения и не догматы веры». «Нет! – в ярости кричали евстафиане. – Не воздерживающийся от брака и вкушения мяса не может спастись!» Что же случилось потом? Церковь на Гангрском соборе отлучила их как еретиков и провозгласила многие анафемы (Подобно древним евстафианам и современным зилотам, русские старообрядцы возвели в степень догмата веры и в число необходимых условий спасения вещь вполне второстепенную. А именно – внешний богослужебный обряд (способ сложения пальцев при совершении крестного знамения, число просфор, используемое во время проскомидии, количество земных поклонов, положенное при чтении молитвы преп. Ефрема Сирина и т. д.). На протяжении истории Вселенской Церкви изменения обрядов происходили неоднократно, но это никак не отражалось на существе православной веры, т. к. новые уставы иными средствами выражали все те же самые христианские истины, что и уставы древние. Но старообрядцы, движимые «ревностью не по разуму», в своей борьбе за внешнюю «букву закона» лишились скрытого за этой «буквой» Духа и отпали от Церкви. Очевидно, что все их фарисейское обрядопоклонничество (как и «календарепоклонничество» зилотов) есть не что иное, как искажение веры, рецидив языческого магизма и «ветхозаветного» иудейского законнического сознания, т. е. ересь. – Прим. ред.) в их адрес.

Хорошо и свято, дорогой отец Никодим, календарное единство (которого все же никогда не существовало в Церкви повсеместно), но оно не является догматом веры, оно не является условием спасения. «Нет! – кричат старостильники. – Нарушение календарного единства (но когда Церковь знала полное календарное единство?!) лишило Церковь благодати, сделало ее Таинства недействительными (слушай и ужасайся!), и, следовательно, новостильники – вне благодати – а значит, вне спасения!»

 

Это жуткое утверждение, брат Никодим, содержит страшную ересь и хулу на Духа Святого. Эти несчастные возвели до догматов веры, до условий спасения... календарные и эортологические вопросы! Конечно, нет ничего хорошего в существовании двух календарей в сущей по всей вселенной Православной Соборной Церкви. Плохо, очень плохо, что произошла смена календаря. Но совершенно недопустимо смотреть на календари... как на догматы веры и ставить в зависимость от них действительность Таинств и достижение спасения. Пусть бы старостильники придерживались старого стиля, сохранив, при этом общение с Церковью. Тогда бы не было никакой опасности. Но они дошли до того, что отклонились от Церкви с тем, чтобы не лишиться... благодати и спасения!

 

Еретики делятся на две группы: те, кого Церковь осудила, наказала и отсекла от своего тела, и те, кто еще и не отлучен от Церкви и, по собственному почину, не откалывается от нее, но еще пребывает внутри церковной ограды. Как раз такая ситуация складывается с патриархом. Патриарх Афинагор проповедует еретические взгляды. Но до сих пор ни Церковь не осудила его, ни он сам не отрекся и не откололся от нее. Он остается и действует внутри Церкви, а следовательно, он все еще проводник благодати. Он совершает Таинства (Пока священнослужитель, впавший в ересь или совершивший тяжкие канонические грехи, не извержен из сана, не отлучен от Церкви или сам не отделился от нее, таинства, совершаемые им, остаются действительными. Другое дело, что совершает он их сам себе «в суд и осуждение». Внешне все еще принадлежа Церкви и даже продолжая служить проводником Силы Господней, внутренне он отчуждается от Тела Христова и сам лично оказывается непричастен той Благодати, которую Бог через него подает Своему народу. – Прим. ред.).

 

Что мы, со своей стороны, можем предпринять?

 

1. Молиться о его покаянии и возвращении на путь истины.

2. Заявлять о своих протестах против него и вести борьбу.

 

Если же кому-либо совесть запрещает поминать имя патриарха, он имеет право прекратить его поминовение, согласно 15-му правилу Двукратного собора.

 

(Позволим себе привести пространную цитату на эту тему из весьма интересной работы В. М. Лурье (иером. Григория) «Исход из Содома, или Экклесиология отступающей армии»: «Что же говорят церковные правила о тех случаях, когда еретичествующий не принадлежит к уже отлученному от Церкви еретическому сообществу? Церковные правила различают два случая.

 

а) Еретичествующий не является епископом (при этом уже не важно, кто он: мирянин, монах, диакон, священник, настоятель т. п.). Здесь сохраняют полную силу слова апостола Павла: «Еретика человека по первом и втором наказании отрицайся» (Тит. 3, 10) К ним не прибавлено никаких церковных правил. Это означает – именно такое понимание этого подтверждает практика святых отцов, – что не следует ожидать каких-либо церковных осуждений например, еретичествующего священника. Прекратить с ним молиться, исповедоваться и причащаться у него, перестать сослужить с ним немедленно. Сначала нужно прервать с ним молитвенное общение, а уж потом, если возможно будет, обратиться к церковному суду (судебная власть над священником предоставлена епископу).

 

б) Еретичествующий – епископ. Здесь Церковь в разное время вносила разные уточнения к апостольской формулировке. Действующая в настоящее время внесена в 861 г. на так называемом Двукратном соборе в Константинополе, правило 15... Из этих двух правил следуют те главные принципы, которыми должен руководствоваться каждый, кто не хочет отпасть от Церкви: не ходить в храмы, где служат священники-еретики, не молиться вместе с еретиками из мирян или монахов. Не ходить в церковь, где за богослужением поминают епископа-еретика.

 

Последнее, однако, не безусловно: если речь идет о епископе, не низложенном по церковному суду, то отделяться от него без суда следует лишь при выполнении двух условий: ересь должна им провозглашаться во всеуслышание, и по содержанию эта ересь должна быть уже известной и осужденной. Последнее условие для экуменизма исполняется всегда – ведь он заключает в себе объединение многих прежде осужденных ересей» (СПб., 2002. С. 9-11). – Прим. ред.)

 

Однако это последний шаг, который можно предпринять, чтобы не оказаться в расколе или в среде мятежников. То есть, прекратив поминовение, нельзя начинать поминать другого епископа (разве только полагая, что вся наша Церковь впала в ересь!), но, с чистой совестью, ожидать, как я уже писал в своем «Эпистолярном трактате», соборного; решения.

 

Следующее затруднение: как будут вести себя прекратившие поминовение с теми, кто имеет общине с патриархом? Имеющие общение с патриархом делятся на две группы:

 

а) единомышленников последнего (таких, как американский митрополит Иаков, Халкидонский – Мелитон и т. д.) и б) несогласных с ним (почти все архиереи Элладской Церкви)

 

(Как и подавляющее большинство епископата РПЦ МП сегодня не согласно с прежним «экуменическим курсом». – Прим. ред.)

 

По отношению к первым они будут вести себя точно так же, как и по отношению к патриарху. Тогда как по отношению ко вторым они не должны вести себя таким же образом, хотя те и имеют общение с патриархом и его единомышленниками. То есть они не должны прекращать поминовения «несогласных с патриархом». По священным канонам, прерывать общение с ними непозволительно. Священные каноны дают право прекратить поминовение проповедующего еретическое учение епископа или патриарха, но не дают права прекратить поминовение тех, кто, будучи православным, терпит вышеуказанные проступки.

 

(В одном из своих творений прп. Феодор Студит (VIII – начало IX вв.), ревностный борец с ересями иконоборчества и михизма, рассматривает такую ситуацию. Предстоятель некой Поместной Церкви или большого церковного округа (патриарх, архиепископ или митрополит) с частью своего епископата открыто уклонился в явную ересь, провозглашенную и утвержденную соборно. Другая часть подчиненных ему епископов, устояв в истинной вере и отметая состоявшийся собор как «прелюбодейный», все же не прекратила поминовение своего первоиерарха на литургии. Православные священники, подчиненные этим последним епископам, «из страха» перед ними также поминают своего еретичествующего митрополита (архиепископа, патриарха), но сами с еретиками не сослужат. Так вот, с такими священниками, по учению преп. Феодора, верные чада Церкви могут, ради икономии, иметь полное общение, т. е. молиться и сослужить с ними, принимать из их рук Таинства и т. д. (см.: Лурье В. Феодор Студит и недоуменные вопросы русской церковной жизни. – В кн.: Григорий, иером. Исход из Содома, или Экклесиология отступающей армии. СПб., 2002. С. 39-40).

 

К этому, думается, можно добавить следующее: и уж тем более преждевременно прерывать общение со всеми епископами и пресвитерами своей Поместной Церкви, если злославие в ней не было утверждено соборно; если имеют место только частные еретические высказывания и сомнительные деяния отдельных иерархов, пусть даже и в течение продолжительного времени; если допускающие такое находятся в явном меньшинстве по отношению к остальным, вполне православным, архиереям, а соборный голос данной Поместной Церкви выражает вполне здравое учение. – Прим. ред.)

 

На этот момент обрати особое внимание! Необходимо четко различать две вещи: проповедующий еретические убеждения – это одно, а имеющий православные убеждения и православно учащий, но из икономии терпящий еретика и имеющий общение с ним – это совсем другое. И еще: проповедующий еретические убеждения, но сам не выходящий из Церкви и не отлученный ею – это одно, и совсем другое – самовольно вышедший из Церкви (и основавший свою «церковь» или же присоединившийся к другой, такой же еретической или же раскольнической) или же отлученный самой Церковью после суда над ним и его осуждения. С этим последним православный человек обязан не вступать в общение; тогда как общение с первым (до его осуждения) остается, согласно Священным Канонам, свободным выбором каждого православного верующего.

 

Священные Каноны предоставляют нам право, но не обязывают прекратить поминовение. Следовательно, если кто-либо воспользуется данным ему правом и прекратит поминовение, то он поступит добро и непредосудительно. Если другой, хорошо все обдумав, приходит к выводу, что ему нет резона воспользоваться своим законным правом, и ожидает «соборного заключения», то и он не заслуживает никакого порицания и уж тем более прекращения общения с ним! К этой ситуации применимы слова апостола Павла: «Ядый не ядущаго да не укоряет: и не ядый ядущаго да не осуждает» (Рим. 14, 3). Тогда ты задаешься вопросом, а что же мы выиграли, прекратив поминовение патриарха, но сохранив общение с епископом, к примеру, Дриинупольским, поминающим патриарха? Разве мы не оскверняемся через опосредованное общение с проповедником еретических убеждений? Но прекращение поминовения «до соборного заключения» и вынесения судебного приговора не имеет в виду избежание осквернения от проповедующего ересь! Нет, брат мой! Если бы оно имело такое значение, то каноны не просто предоставили бы право прекратить поминовение по причине ереси «до соборного заключения», но наложили запрет под угрозой тягчайших наказаний в случае его невыполнения.

 

Прекращение поминовения еретика «до соборного заключения» имеет другой смысл. Это решительный и даже, можно сказать, последний протест православной совести. Это некоторый выход для тех, кто соблазняется, но отнюдь не повод для создания преждевременных волнений до тех пор, пока Церковь не приступит к выяснению сложившейся ситуации.

 

(Таким образом, исходя из 15-го правила Двукратного собора, прекращение поминовения своего епископа, еще соборно не осужденного, употребляется в подобных ситуациях как крайнее средство обличения его заблуждений и беззаконий, как последний законный способ выразить свой протест и вразумить его.

 

Целый ряд постановлений Карфагенского собора – правила 76 (87), 80 (91), 123 (137), 133 (147) – предписывает коллегии епископов данной Поместной Церкви временно приостанавливать общение с тем из своих собратьев-архиереев, кто пренебрегает важными моментами канонической дисциплины или не радеет о исполнении своих пастырских обязанностей. При этом подвергшийся такому церковному «бойкоту» епископ не считается отпадшим от Церкви и продолжает иметь полное общение с клиром и паствой своей епархии. После того как станет явным его исправление, прочие архиереи должны восстановить с ним общение. Т. е. и здесь, в канонах Карфагенского собора, мы также встречаемся с прекращением церковного общения с епископом как средством братского вразумления последнего. Правила эти, в отличие от 15-го правила Двукратного собора, не рассматривают случаев еретической угрозы, адресованы только архиереям и не касаются простых клириков и мирян. Но для нас важно то, что и в них, как и в 15-м правиле Двукратного собора, разрыв общения с провинившимся епископом еще не подразумевает отпадение последнего от Церкви и безблагодатность совершаемых им Таинств, но является педагогической мерой.

 

Т.е. такое толкование 15-го правила Двукратного собора вполне соответствует учению и практике Церкви Христовой.

 

Кстати, именно этими постановлениями Карфагенского собора многие новомученики и исповедники Российские, не имевшие церковного общения с превысившим свои полномочия заместителем патриаршего местоблюстителя митр. Сергием (Страгородским), обосновывали свой отход от него (см., напр., письмо свт. Афанасия (Сахарова), еп. Ковровского к прот. П. Дашкееву в книге: Молитва всех вас спасет. М.: ПСТБИ, 2000. С. 384-386). А потому мы равно признаем благодатность как тех, кто остался в общении с будущим патриархом Сергием, так и тех, кто не возносил за богослужением его имя, поминая только местоблюстителя митр. Петра (Полянского). Поэтому в соборе святых новомучеников и исповедников мы можем встретить имена и «поминающих» (т.е. «сергиан», например, священномучеников Илариона (Троицкого), Евгения (Зернова), Петра (Зверева) и др.) и «непоминающих» (таких отцов-основателей «катакомбной церкви», как священномученики Кирилл (Смирнов), Серафим (Самойлович). Виктор (Островидов) и многих других). – Прим. ред.)

 

Нам не грозит опасность... оскверниться, ни поминая патриарха (поскольку он еще не осужден), ни тем более вступая в общение с поминающими его. Противоречия этому высказыванию есть не что иное, как бредни «зилотов». Святитель Кирилл, патриарх Иерусалимский не осквернился, хотя и принял епископскую хиротонию от Кесарийского митрополита Акакия, который был откровенным арианином (и даже главой одной из групп ариан), но находился и действовал внутри Церкви. Святой Анатолий также был рукоположен во епископа (и даже поставлен в сан Константинопольского патриарха) Александрийским патриархом Диоскором, осужденным на IV Вселенском соборе монофизитом и главным защитником ересиарха Евтихия.

 

Итак, если не оскверняет даже хиротония от епископов, проповедующих еретические убеждения, но еще не осужденных соборным решением и пребывающих внутри Церкви, то тем более не оскверняет их поминовение и уж, конечно, общение с теми, кто из икономии терпит и поминает последних.

 

(Св. равноапостольного императора Константина Великого, например, не осквернило даже то, что, находясь на смертном одре, он принял оглашение и Таинство Крещения от такого столпа арианства, как Евсевий Никомидийский. (Вместе с остальными арианами Евсевий нес на себе анафему I Вселенского собора, но по особом указу Константина он, как и многие другие еретики, был снова принят в общение с Церковью хотя арианином быть не перестал.)

 

Будем бдительны! Со смирением и сокрушением, в молитве и посте, испросим у Господа просвещения о том, как нам поступать в грядущие дни. Церкви грозят две опасности: с одной стороны, приводимый в движение диаволом экуменизм, а с другой – душепагубный фанатизм, который в конце концов ведет к ужасным богохульствам и ересям и затемняет истину. Да убоимся этих зол и да минуют они нас. Не будем уклоняться ни направо, ни налево, но шествовать – царским путем. Это есть путь истинного Православия, на котором и акривия соблюдается, и икономия не возбраняется...

 

Обратимся к третьему письму святого Кирилла Александрийского к Несторию. Поскольку это письмо носит действительно необыкновенный характер, ниже я привожу важнейшие выдержки из него:

 

«Если бы ты, имея такие мысли и учение, вредил только самому себе, то нам меньше было бы заботы. Но поскольку ты соблазнил Церковь и распространил в народе закваску необычайной и чуждой ереси, и книги твоих толкований разнесены не только там (в Константинополе), но и повсюду, то какая еще причина достаточна будет к нашему молчанию? Или как невольно не вспомнишь Христовых слов: «Не мните, яко приидох воврещи мир на землю, но меч. Приидох бо разлучити человека на отца своего, и дщерь на матерь свою» (Мф. 10, 34-35).

 

Итак, вот вместе со святым Собором, собравшимся в великом Риме под председательством святейшего и благочестивейшего брата и сослужителя нашего епископа Келестина, мы с третьим уже посланием обращаемся к тебе и единодушно советуем отстать от того ложного и превратного учения, которое ты выдумываешь и рассеиваешь, а вместо него избрать правую веру, вначале переданную Церквам святыми апостолами и евангелистами, которые были «самовидцами» и «служителями» Слова (Лк. 1, 2).

 

Если твое благоговеинство не сделает этого к сроку, назначенному в послании помянутого святейшего и благочестивейшего брата и сослужителя нашего, епископа Церкви Римской Келестина, то знай, что ты не имеешь никакого общения с нами, ни места или счета между священниками Божиими и епископами.

 

Ибо невозможно же нам оставаться небрежными, когда Церкви так возмущены, народ соблазнен, правая вера попирается, и ты разгоняешь стадо, – ты, который должен бы хранить его, если бы, подобно нам, крепко любил правую веру, строго следуя благочестию святых отцов. А со всеми мирянами и клириками, коих твое благоговеинство отлучило или низложило за веру, мы все находимся в общении, ибо несправедливо подвергаться твоим тяжким приговорам тем, которые умеют мудрствовать православно, потому что они стали противоречить тебе с доброю целью» (Свт. Кирилл Александрийский. Послание к Несторию, об отлучении // Восточные отцы и учители Церкви V века. Антология. М., 2000. С. 40-41 [Ер. XVII (XV). РС 77, 105С-108С]).

 

(Так же об этом говорит каноническое правило: «Если же некоторым из принадлежащих к клиру в каждом городе или селе за их православный образ мышления Несторием и его сообщниками возбранено священство: таковым мы дали право восстановить свою степень. Вообще повелеваем, чтобы члены клира единомыслящие с православным и вселенским Собором, отнюдь никаким образом не были подчинены епископам, отступившим или отступающим от Православия». 3-е правило третьего Вселенского Собора.)

 

Итак, теперь послушай мои комментарии:

 

а) Святой Кирилл был патриархом, то есть стоял на самой вершине пирамиды церковной власти. Как от своего имени, так и от имени собора Александрийской Церкви (см. подзаголовок письма), и от первопрестольного (в то время) епископа Рима и Римского собора он призывает к возвращению в Православие еретичествующего епископа Константинопольского Нестория. Что может быть более естественным? Но он не дает ему совет вернуться и призывает к возвращению не в просительном тоне (так поступать можем и мы с вами), но повелительно и с угрозой, «как власть имущий». Разве это дает нам, простым клирикам или монахам, право вести себя так же, как патриархи или епископы и говорить: «Или вы обратитесь, или я вас отлучу от Церкви»?

 

б) Думаю, надо заглянуть в историю и узнать, что предшествовало вышеупомянутому посланию. Один несчастный епископ по имени Дорофей в Константинополе во время Божественной литургии возгласил «анафему» именующим Деву Марию Богородицей, будучи побужден к этому Несторием. Сам ересиарх, находясь в храме и восседая на епископском троне, ничего не возразил своему единомышленнику, но продолжил вместе с ним совершение Божественной литургии. Далее святой Кирилл добавляет: «Итак, вот мы анафематствованы тогда, когда он [Несторий] был предстоятелем, если не сказать, что анафематствованы прямо им. Ведь тот [Дорофей] и не мог бы произнести в церкви ничего противного его образу мыслей. Таким образом, не только на нас и на других епископов Вселенской Церкви, еще живых, но и на наших отцов, отшедших к Богу, произнесена анафема. Так что же бы удержало и нас написать вопреки их словам и сказать: тот, кто говорит, что Мария не есть Богородица, анафема? Однако этого я до сих пор не сделал для того, чтобы не сказал кто-нибудь, что на него произнес анафему епископ Александрии, или Египетский собор» (Свт. Кирилл Александрийский. Послание к обвинявшим его в своих письмах за то, что он, узнав о распространении нечестивого учения Нестория, не умолчал о нем // Деяния Вселенских соборов. Т. 1. Казань. С. 150-151 [Ер. VIII (VI). РО 77, 60С]).

 

Итак, как поступает святой отец? Он пишет к другим патриархам и даже к Римскому папе Целестину с целью получить от всех единодушное решение. Вот что он пишет в Рим: «Признаюсь, что я соборною грамотою хотел довести до твоего сведения, что мы не можем входить в общение с тем, кто так говорит и мыслит, но этого я не сделал. Рассудив, что поскользнувшимся надобно подать руку для поддержания их и упавших надобно поднять, как своих братьев, я в своих письмах к нему советовал отстать от такого нечестивого учения, но от этого мы не получили никакой пользы... Но мы не хотим открыто прервать наше общение с ним, не сделав наперед сношения с твоим благочестием. Поэтому, благоволи письменно изложить свое мнение о том, должно ли нам еще иметь общение с ним или прямо объявить, чтобы никто не входил в общение с ним, когда он остается с таким образом мыслей и так учит. Суждение твоего благочестия об этом деле надобно будет письменно передать также благочестивейшим и боголюбивейшим епископам Македонии и всем прочим пастырям восточных Церквей. Согласно желанию их, мы дадим им опору и оружие, чтобы стоять всем им единодушно и единомысленно и подвизаться за правую веру, против которой открылась брань» (Свт. Кирилл Александрийский. Послание к Келестину, епископу Римскому // Восточные отцы и учители Церкви V века. Антология. М., 2000. С. 38, 39-40 [Ер. XI (IX). РС 77, 81 А, 84С-85А]).

 

Ты слышишь, дорогой отец Феодорит? Патриархи, соборы, сонм епископов Македонии – и даже они не решаются действовать одни! Они спрашивают мнение других Поместных Церквей! А вы?... Вы, простые иереи или же монахи... отлучаете Поместную Церковь (Элладскую) из-за того, что она провела календарную реформу или же потому, что она не осудила патриарха...

 

Но вернемся к истории. Римский папа отвечает: «Пусть Несторию будет дано какое-то, весьма непродолжительное, время, и, если он сам не осудит своей ереси, тогда следует осудить его».(Речь идет о периоде церковной жизни до раскола 1050 года. – д.В.Б.) После всего этого святой Кирилл шлет уже от имени всех вышеупомянутое третье свое послание к ересиарху, угрожая последнему полным осуждением... В целом дело Нестория святой Кирилл вел с такой рассудительностью и с таким терпением, что, в конце концов, должен был оправдываться (наверняка, и в те времена он терпел упреки от везде и всегда существующих твоих товарищей – сверхревнителей) за допущенное им промедление с окончательным осуждением Нестория: «Впрочем, никто да не обвиняет нас в медлительности (т. е. в опоздании)», говорит он к клиру и народу Константинополя. «Ибо мы не были безпечны,... но подражали опытным врачам, которые болезненные припадки в телах не тотчас исторгают приложением железа и огня, но в начале ослабляют мягкими лекарствами, ожидая времени, приличного для сечений.» (Свт. Кирилл Александрийский. Послание к клиру и народу константинопольскому // Деяния Вселенских Соборов. Т. 1. Казань, 1910. С. 200 [Ер. XVIII (XVI). РО 77, 124С-125А]).

 

И я вновь спрошу: ты слышишь, отец Феодорит? Кто же истинно определит «подобающее время для отделения»? Конечно же, ни ты, ни я, но вся сущая по вселенной Православная Христова Церковь, если мы признаем, что она существует...

 

в) Поражает христианское благородство послания. В нем приводятся слова двух патриархов и двух соборов (потому что, как мы видели, святой Кирилл «свидетельствует этим третьим посланием» «вместе со святым собором... под председательством епископа Целестина»). Говорит не какой-то пресвитер по имени Епифаний, ни какой-то монах по имени Феодорит. И что же?! Он постоянно обращается к ересиарху: «твое благочестие»! И в других своих посланиях святой Кирилл неизменно обращается к еретику Несторию так: «твое благочестие» и «твое боголюбие»!

 

г) Вышерассмотренное послание действительно дает тебе основание со смирением призывать пастырей Церкви подражать примеру святого Кирилла, чтобы затем всем вместе, положив предел терпению, с угрозой призвать к возвращению отклонившегося патриарха, в случае же упорства последнего, осудить его. Однако у тебя нет никакого права возвышать себя до уровня собора и осуждать патриарха. Ты не хочешь поминать патриарха? Поступить так ты можешь на основании 15-го правила Двукратного собора. Но никто не дает тебе никакого права отделяться от той Поместной Церкви, к которой ты принадлежишь. Конечно, другое дело, если ты считаешь, что вся Элладская Церковь впала в прелесть. Но до сих пор ты не осмеливался делать таких заявлений...

 

Если мы считаем, что наши епископы не являются предателями, но просто терпят, поступая по икономии, то тогда и мы обязаны не отходить от них. Конечно, со своей стороны мы можем всячески выражать свои протесты и прилагать все свои усилия для того, чтобы побудить их от икономии обратиться к акривии. Но ни в коем случае нам не следует ни подменять собой православных епископов и... отлучать патриарха, ни отделяться от архиереев из-за проявленного ими из соображений икономии снисхождения.

 

Что же касается епископа, совершающего внутри Церкви свое архиерейское служение, пусть даже он и впал в ересь, его Таинства – действительны до тех пор, пока он не будет осужден соборным решением. Хиротонии православных клириков, совершенные еретичествующими, но действующими внутри Церкви епископами, никогда не ставились под сомнение Церковью. В качестве примера я приведу два случая: святой Кирилл Иерусалимский был рукоположен во епископы арианским митрополитом Кесарии Акакием, который тогда еще пребывал внутри Церкви. Святой Анатолий был поставлен в патриархи Константинопольские монофизитским Александрийским патриархом Диоскором, до снятия с последнего сана и отлучения его от Церкви на IV Вселенском Соборе.

 

Важно помнить о том, что каждый раз, когда епископов или патриархов, проповедующих еретические учения, призывали для суда над ними на святые соборы, то призывали по церковному чину как действительных епископов или патриархов! И только лишенные сана, они лишались «благодати архиерейства», «патриаршего или епископского достоинства». То есть до самого последнего момента Церковь признавала их действительными архиереями!

 

«Неужели Несторий все время до того, как его предали анафеме, был в Церкви?» – спрашивает, как бы заранее торжествуя свою победу, А. К.

 

Да, дорогой А. К., был! То есть он действительно был архиереем Христовой Церкви. Если не для Вас, то для святого Кирилла, для собора Александрийской Церкви, и даже для III Вселенского Собора, он был таковым! Читали ли Вы когда-нибудь три известных письма святого Кирилла к Несторию, посланных ему уже после того, как он провозгласил свою ересь? Видите, как святой Кирилл приветствует Нестория, уже еретика?

 

Первое письмо: «Благочестивейшему и боголюбивейшему епископу и сослужителю Несторию, Кирилл епископ, о Господе радоваться». Второе письмо: «Благочестивейшему и боголюбивейшему сослужителю Несторию, Кирилл, о Господе радоваться». Третье письмо: «Благочестивейшему и богочестивейшему сослужителю Несторию, Кирилл и Собор, сошедшийся в Александрии из египетской префектуры, о Господе радоваться». Какие доказательства Вам еще нужны? Собранный в Эфесе под председательством святого Кирилла III Вселенский Собор, чтобы пригласить ересиарха явиться на суд, послал группу, состоящую именно из епископов (чтобы тем самым почтить епископское достоинство Нестория). Но последний отказался прийти, и тогда Собор, признав его учение ересью, заочно вынес ему приговор. «Премного скорбя (говорят отцы Собора в своем осудительном приговоре) о таковом его помрачении, мы приняли решение: хулимый от него Господь наш Иисус Христос объявил через настоящий Святейший Собор Нестория чуждым епископского достоинства и всего относящегося к священству». Вы слышите, А. К.?

 

Итак, был или нет Несторий действительным архиереем до своего осуждения III Вселенским собором? А. К. утверждает как догмат, что принародно проповедующий ересь епископ становится, единственно лишь вследствие этого своего поступка, чуждым архиерейства и неспособным преподавать благодать.
Безошибочное определение III Вселенского собора громогласно заявляет, что не по чему иному, но только вследствие соборного осуждения, и только поэтому, Несторий стал «чуждым епископского достоинства»! Также и безошибочное постановление VII Вселенского собора гласит, что не что иное, как именно решение III Эфесского Вселенского собора извергло Нестория из Церкви: «...как прежде постановил собор в Эфесе, и нечестивого Нестория и иже с ним, как вводящих два Лица, изверг из Церкви». Вот что говорят нам Вселенские соборы.

 

 

ОТХОД ОБЩИНЫ СТАРЦА ИОСИФА ИСИХАСТА ОТ ЗИЛОТОВ-СТАРОСТИЛЬНИКОВ.

Старец Ефрем Филофейский

 

ВВЕДЕНИЕ К ВОСПОМИНАНИЯМ СТАРЦА ЕФРЕМА ОБ ОТХОДЕ СТАРЦА ИОСИФА ОТ ЗИЛОТСТВА

 

Восемнадцатого января 1923 года греческое правительство по политическим причинам — для более тесной интегра­ции с европейскими государствами — приняло решение о переходе Греции на новый календарь, принятый в Западной Европе.

 

Конечно, Церковь могла продолжать жить по старому бого­служебному календарю. Однако Константинопольский Патриархат окружным посланием от 3 февраля 1923 года предложил Поместным Церквам также перейти на новый календарь. Вследствие этого Греческая Церковь 10 марта 1924 года решила привести церковный календарь в соответствие с гражданским, оставив при этом в не­прикосновенности пасхалию. Это решение встретило многочислен­ные протесты верующих и вызвало церковный раскол, который не уврачеван до сих пор.

 

Когда эта беда потрясла Церковь, афонские монастыри преиму­щественно сохранили единство с ней, продолжая следовать при этом старому стилю. Но большинство монахов в скитах Святой Горы стали зилотами — так называли себя те ревнители благочестия, которые не согласились с решением Архиерейского Собора Греческой Церкви и отделились от нее. Старец Иосиф вместе со своей общиной присоединился к зилотам. Конечно, Старца подвигла на это ревность о сохранении святоотеческого Предания, но, в отличие от многих афонских собратьев, он был свободен от фанатизма и поэтому остал­ся открытым действию Промысла Божия.

 

В течение одиннадцати лет у греческих старостильников не было епископов. А без епископа нет Церкви. Однако в 1935 году митрополит Флоринский Хризостом отделился от епископата Греческой Церкви и присоединился к старостильникам. Его примеру последовали Герман Димитриадский и Хризостом Закинфский. Эти три епископа совершили хиротонию еще четырех епископов, среди которых был и монах Матфей Карпафакис из скита Святого Василия, сосед Стар­ца Иосифа. Заразительная ревность и красноречие монаха Матфея увлекли не только множество афонских подвижников, но и немало мирских людей по всей Греции.

 

До 1937 года между старостильниками горячо обсуждался вопрос: как относиться к новостильникам, следует их считать расколь­никами или нет? К тому времени они все еще не определились с от­ветом на него. Хризостом Флоринский понимал, что большинство верующих склоняется к старому стилю. Следовательно, можно было надеяться, что и Греческая Церковь вернется к нему, если зилоты бу­дут занимать разумную позицию сдержанного протеста, не перехо­дя в крайности. Поэтому он в своем окружном послании заявил, что Церковью-матерью для старостильников является Греческая Церковь и что от нее они черпают благодать, занимая при этом позицию про­теста против ошибочного решения о календаре.

 

Но когда он, таким образом, официально заявил, что таинства у новостильников действительны, старостильники сразу раздели­лись на два враждующих лагеря: на умеренных, последовавших за Хризостомом Флоринским, и на крайних, последовавших за Мат­феем Карпафакисом, который утверждал, что таинства Церкви, перешедшей на новый стиль, недействительны.

 

Многие зилоты и на Святой Горе, и за ее пределами предавали Хризостома Флоринского анафемам и проклятиям. Старец Иосиф со своей общиной также написал ему послание, в котором, обвиняя его в признании таинств у новостильников, утверждал, что сам Хризостом ничем от них не отличается.

 

Однажды иеромонах скита Святого Василия отец Варфоломей, принадлежавший к флоринитам, посетил Старца Иосифа, чтобы обсудить с ним вопросы движения старостильников. Но Старец не хотел разговаривать об этом. Он сказал: «Оставь это, иначе мы дойдем до обидных слов и только расстроимся». Отец Василий, од­нако, продолжал настаивать и принялся защищать свои взгляды. Тогда и Старец разнервничался и в резких словах высказался против флоринитов.

 

Позже, оставшись один в своей келлии и попытавшись успокоить­ся, он почувствовал, что как будто лишился части благодати и ему стало труднее сражаться с бесами. Он старался молиться и, когда наконец успокоился, лег спать. Тогда Бог показал ему сон, о котором Старец рассказал так: «Я очутился на обломке скалы, отколовшем­ся от Афонской горы. Его окружало море, и волны норовили его полно­стью скрыть. Я недоумевал: как я оказался в таком опасном месте? Объятый ужасом, я понял, что, поскольку скала отделилась от горы и предалась волнам, вскоре она погрузится в пучину и я утону, ведь вол­ны начали уже перехлестывать через нее. Совсем рядом я видел огром­ную Афонскую гору, о которую разбивались все волны. И я подумал, что как только расстояние между мною и горой уменьшится, я перепрыгну туда, и тогда мне уже ничто не будет угрожать. Так при первом пред­ставившемся случае я перепрыгнул на твердую почву горы. И правда, вскоре тот маленький обломок скалы погрузился в море, а я с облегчени­ем воскликнул: "Слава Тебе, Боже — и проснулся».

 

Старец Иосиф понял значение сна и начал сомневаться в правоте зилотов. А отец Ефрем Катунакский, когда молился об этом, получил извещение, услышав громкий глас: «В лице Флоринского епископа ты отверг всю Церковь». Из всего этого они поняли, что дела обстоят не так, как о них говорят люди, и что таинства у новостильников действительны.

 

Тогда они решили в письме попросить прощения у Хризостома Флоринского. Старец написал письмо, и все в его общи­не вместе с отцом Ефремом Катунакским под ним подписались.

 

При этом один известный зилот, отец Антоний Калаидзис, который дол­жен был отвезти это письмо и вручить Флоринскому митрополиту, предложил сделать в конце приписку: «Мы видим в Вас с Вашей паст­вой Православную Церковь». Все подписали и это и отдали письмо Калаидзису. Хризостом ответил, что простил их.

 

О том, что было после отправки этого письма, рассказал отец Ефрем Катунакский: «Был вечер вторника, когда ко мне пришли по­мыслы осуждения Старца. Я вспомнил то письмо, которое мы написа­ли Флоринскому митрополиту, и подумал, что не согласен со Старцем. То есть я сказал в своем помысле: "Мы подписями заверили Хризостома в своей лояльности, но ведь завтра обстоятельства могут сложиться так, что мы присоединимся к монастырям и станем поминать Вселен­ского Патриарха (как впоследствии и произошло). Тогда, справедливо­сти ради, мы должны будем отозвать свое письмо Хризостому. Мы не должны были так писать, надо было сказать только: Владыко, про­стите нас, мы ошиблись — и ничего более”.

 

В субботу я пошел к Старцу служить литургию. Старец, как только меня увидел, сказал:

 

— Отец, что-то в твоей душе отделяет тебя от меня. Не от­деляйся от своего Старца, не отделяйся от меня!¹

 

Со вторника до субботы я успел забыть об этих помыслах.

 

— Старче, я не помню ни одного помысла, который отделял бы меня от тебя.

 

— Лишь только я тебя увидел, моя душа сразу почувствовала, что какой-то твой помысл отделяет тебя от меня.

 

— Старче, я ничего такого не помню.

 

— Вспомни, — сказал Старец. — Перебери в своей памяти все, о чем ты недавно думал.

 

Я отслужил литургию. Утром после трапезы я поднимался по тропинке от Малой Анны к себе. И, поднимаясь, старался вспом­нить обо всем, что занимало меня в последние дни. Наконец вспомнил о помысле, который неким образом отделял меня от Старца. Я вер­нулся назад и со слезами попросил прощения у Старца Иосифа. Так у нас все восстановилось».

 

* * *

 

Старец оставался умеренным зилотом до 1950 года. 13 (26) марта 1950 года было выпущено новое окружное послание, подписанное Хризостомом Флоринским и еще тремя старостильными еписко­пами. Я его прочитал Старцу, сам он отказался его читать, при том что все еще считался зилотом. В послании, кроме прочего, заявлялось: «Таинства новостильной Греческой Церкви недействи­тельны! Миро у нас свое собственное. Официальная Греческая Церковь — раскольническая. Все, чему мы учили по этому вопросу устно и письменно ранее, недействительно». То есть все сказанное ими раньше: что наша Церковь имеет благодать, что они являются, так сказать, Церковью-дочерью и строго следуют канонам, чтобы побудить Церковь-мать вернуться к старому стилю — все это от­менялось и вместо этого по данному вопросу предлагалось новое учение. Когда я это читал, скажу вам откровенно, у меня мурашки побежали по коже. Мне казалось, что тот, кто писал это послание и возглавлял их собор, — палач.

 

Была ночь. Старец только что закончил молитву, когда я пришел к нему, рассказал о послании и прочитал его.

 

— Старче, вот что говорится в окружном послании.

 

— Хватит! Уходим от них! — сказал Старец. — Они окон­чательно заблудились. Не может это быть истиной Божией. Мы должны присоединиться к монастырям. Но сначала мы помолимся и посмотрим, что скажет нам Бог. Итак, отцы, за молитву! Да от­кроет нам Бог, как быть, чтобы не совершить ошибки. Что нам Бог откроет, то мы и сделаем.

 

Старец и все мы приступили к посту и молитве, молитве и по­сту. Мы постились три дня, не ели ничего, только воду пили.

 

Через три дня Старец затворился на всю ночь в своей келлии и предался слезной просительной молитве, а мы снаружи ожида­ли, что он нам изречет. Мы ждали его выхода из каливы, как ев­реи — спуска Моисея с Синайской горы. До этой молитвы Старец не принимал окончательного решения. После молитвы ему было видение. Он вышел к нам и сказал:

 

— Елицы вернии! Извещение таково: мы присоединяемся к монастырям. Такова истина. Зилоты — в прелести!

 

Он говорил так, несмотря на то что сам до тех пор был зилотом. Все мы до тех пор были зилотами: старец Арсений, отец Афана­сий, я, отец Иосиф Младший, отец Ефрем, зилот из зилотов, и отец Никифор-крикун. Но поскольку Старец Иосиф никогда не был фа­натиком и никогда не следовал чему-либо по страсти, он видел, что открывшееся ему — православно.

 

— Старче, что ты видел?

 

— Сейчас я вам этого не скажу. Но это верное извещение. Сто процентов. Вопрос закрыт. Мы присоединяемся к монастырям.

 

Вскочил отец Афанасий:

 

— Я не буду поминать Патриарха! Он еретик!

 

Отец Арсений подошел сзади к Старцу и сказал:

 

— Старче, многие прельстились, и даже великие святые прель­щались.

 

— Отец Арсений, вот эта дорога ведет туда, а эта — сюда. Вы­бирай любую: или подчиняйся, или уходи. Иначе не получится. Я поступлю, как сказал.

 

— Старче, мне тяжело на это решиться.

 

— Отец Арсений, это как дважды два. Собирайся и уходи.

 

Мы все остолбенели. Как только отец Арсений это услышал, он сразу сказал Старцу:

 

— Прости! Прости!

 

А отец Афанасий принялся возражать:

 

— Но ведь...

 

— Ты, отец Афанасий, бери свою торбу и ступай в Лавру. И ска­жи им, что мы подчиняемся монастырю и Патриархии. Потом вы все пойдете и запишетесь в официальный список. Давай! Закончим с этим. Вы возьмете удостоверение, и мы станем монастырскими. Таков путь Божий. Старостильники сошли с этого пути. Ты только посмотри: осуждают таинства как не имеющие благодати! И всех отправляют в ад!

 

Ведь тогда старостильники начали говорить, что все несоглас­ные с ними попадут в ад.

 

Итак, отец Афанасий пошел со своей торбой в Лавру. По доро­ге его мучили помыслы. Он думал: «Неужели Старец прав? Оши­бается он или не ошибается?» Утомившись, отец Афанасий присел отдохнуть и заснул. А во сне увидел нечто и через это убедился в правоте Старца. Он сразу возвратился назад и с жаром сказал:

 

— Старче, я с тобой и слушаюсь тебя! Все, что ты мне скажешь, я сделаю. Я согласен поминать Патриарха. Я увидел, что такова воля Божия.

 

Что же он увидел? Я тогда был мал и не расспросил его об этом. Мы действительно пошли в Лавру, выписали себе удостоверения. Мы все урегулировали, и после этого нам было очень хорошо.

 

Но многие зилоты соблазнились тем, что Старец изменил свою позицию, и принялись его ругать. Старец Никифор, по своему обыкновению, кричал, но Старец Иосиф не отступал ни на шаг. Даже отец Ефрем Катунакский сказал:

 

— Старче, будь осторожен, ведь святые отцы говорили, что в последние дни прельстятся даже избранные.

 

— Отец, если не хочешь служить, уходи! Ступай к своему Старцу.

 

Старец не слушал никого, потому что имел в