Чжурчжэни. Начало II тысячелетия н.э. в истории народов Дальнего Востока
ознаменовалось выходом на политическую арену тунгусоязычных чжурчжэней.
Чжурчжэнями, начиная с Х века называли племена, проживающие на территории
северной Маньчжурии и на опустевших после завоевания бохайских землях. До середины
IХ века чжурчжэньские племена жили вперемежку с оставшимся бохайским населением.
Во второй половине ХI века усиливается процесс объединения этих племен вокруг
чжурчжэньского племени Ваньян. Причиной объединения явились не только рост
численности населения и развития экономики, но и необходимость борьбы с киданями.
Падение иноземного ига и провозглашение Золотой империи чжурчжэней (по-
китайски – Цзинь) произошло в 1115 г. в годы правления вождя Агуды, принявшего
титул императора.
В течение последующих 10 лет чжурчжэни окончательно разбили киданей и
захватили их земли. Затем в результате многолетних войн был покорен и обложен
податями весь северный Китай. В период своего расцвета Чжурчжэньская империя
занимала всю Маньчжурию, южную часть Дальнего Востока России, часть северного
Китая и северной Кореи.
Государственный и общественный строй. Общественная структура
многонационального государства была сложной. Во главе стоял император и его
многочисленные родственники. Они были крупнейшими собственниками, им
принадлежали высшие государственные посты. Далее шла чжурчжэньская аристократия.
Ее представители обладали значительным богатством, служили опорой государства. Ниже
находились племенные вожди. Простые чжурчжэни составляли костяк армии –
земледельцы, скотоводы, охотники, ремесленники.
Общественная структура многонационального чжурчжэньского государства была
сложной. Необходимо отметить, что в период своего расцвета 87% населения страны
составляли китайцы, только 10% непосредственно чжурчжэни и лишь 3% другие народы.
Страна делилась на 19 губерний, которые возглавлялись своего рода генерал –
губернаторами. Как и в бохайском государстве, у чжурчжэней было 5 столиц и много
других городов, в том числе на территории Приморья.
Отличительной особенностью чжурчжэньской системы администрации,
обусловленной полиэтничным составом страны была отдельная система управления для
чжурчжэней и для управления китайцами.
Однако с усилением внутренних связей в 30-х гг. ХII века эта двойная
административная система была преобразована в единый для всех народов империи
многоступенчатый государственный аппарат. Его основу составляли шесть министерств:
общественных работ, юстиции, финансов, церемоний, чинов военных дел. Стоит
отметить, что все высшие должности в правительстве были заняты чжурчжэнями. Вместе
с тем, большинство чиновников были китайцами.
Кроме того, чжурчжэни имели многочисленную, хорошо обученную и
вооруженную армию. Дополнительно для поддержания порядка на завоеванных
территориях были созданы особые военные поселения из чжурчжэней.
Хозяйство чжурчжэней. Говоря о хозяйстве чжурчжэней необходимо отметить,
что у собственно чжурчжэньских племен не было единого хозяйственного уклада.
Основным видом хозяйствования у чжурчжэней было земледелие. Они выращивали
просо, пшеницу, бобовые культуры.
Землю пахали на быках, используя железный плуг с лемехом, а также применяли
мотыги и лопаты, пользовались ступами и ручными мельницами. Чжурчжэни Приморья
занимались скотоводством – разводили крупный рогатый скот и лошадей. Охота же в их
хозяйстве не имела большого значения. Важно отметить, что чжурчжэни унаследовали от
бохайцев многое из созданной ими материальной культуры. Они стали обладателями
огромного технико-экономического потенциала. Например, большого размаха в период
существования империи чжурчжэней достигало производство и обработка цветных
металлов.
На высоком уровне у чжурчжэней было и гончарное дело. Мастерами применялась
совершенная для этого времени технология изготовления сосудов. Так, при формировании
использовали шаблоны, дающие четкие профили элементов формы и декора, применялось
лощение поверхности. Для нанесения орнамента на посуду применялись штампы -
печатки, накатные цилиндры. Все это позволили чжурчжэням перейти от
индивидуального производства к производству на широкий рынок.
Развивалось и кожевенное производство, которое включало уже ряд процессов и
операций. Ученые, сравнивая современные процессы и операции кожевенного
производства с находками эпохи чжурчжэней, находят в них много общего.
У чжурчжэней существовало и деревообрабатывающее производство, причем на
высоком уровне. Об этом говорят находки довольно специализированного инструмента на
территории Приморья. Например, на чжурчжэньских городищах часто встречаются
различные обломки полотен пил, предназначенных как для поперечной, так и для
продольной распиловки дерева.
Известно также, что чжурчжэньские мастера занимались изготовлением
боеприпасов, а именно пороховых снарядов. Например, первые свидетельства об огневых
снарядах связаны с историей именно чжурчжэней. Одной из самых интересных находок в
этой области является пороховой снаряд с Ананьевского городища. Размеры длины
отлитого изделия равняется “…16-17 см, диаметр в средней части около 9 см, толщина
стенок 0,5 – 1,1 см”.
Чжурчжэни жили в наземных деревянных домах с лежанкой – каном.
Такая система отопления жилища появилась у населения Приморья и Восточной
Маньчжурии еще на рубеже новой эры и сохранялась у малочисленных народов Дальнего
Востока вплоть до начала ХХ века. Так, самый простой по планировке, но наиболее
встречающийся кан был односекционным, и сооружался он вдоль какой-нибудь одной
боковой стены жилища.
В некоторых жилищах встречаются также небольшие плавильные горны, каменные
подпятники от гончарного станка, каменные жернова ручных мельниц и обширные
хозяйственные ямы со следами встроенных внутри их деревянных ларей с
запирающимися на замок крышками. В этих ларях хранилось зерно и другие продукты
питания. Кроме того, к жилищу, как правило, примыкал небольшой хозяйственный двор с
различного рода постройками и сооружениями, которые все вместе составляли
своеобразный хозяйственно-производственный комплекс -типа усадьбы.
Культура чжурчжэней. Особого внимания заслуживает культура чжурчжэней.
Уже спустя 4 года после образования Золотой империи чжурчжэни создали свою
слоговую письменность, более отвечавшую нормам их языка, чем китайские иероглифы.
Эта письменность получила известность под названием “большое письмо” чжурчжэней и
содержала около 3 000 знаков. Наличие собственной письменности является, как известно,
одним из важнейших показателей высокого социально-экономического и культурного
уровня создавшего его народа.
Даже среди простых ремесленников у чжурчжэней было немало грамотных людей, о чем
свидетельствуют многочисленные находки различных изделий, в том числе и
керамических, помеченных личными клеймами мастеров в виде знаков чжурчжэнского
“большого письма”, которыми, по всей вероятности, записаны их имена.
У чжурчжэней была своя литература и поэзия, широкое развитие получили
различные отрасли науки. Как явствует из письменных источников, чжурчжэньские
песни, танцы и музыка пользовались известностью среди китайцев.
О развитии декоративно-изобразительного искусства говорят бронзовые зеркала,
на тыльной стороне которых с большим реализмом исполнены барельефные изображения
цветов, рыб, животных, а также рисунки на бытовые и мифологические темы.
На территории Приморья обнаружено свыше десяти разновидностей
чжурчжэньских зеркал, характеризующихся большим разнообразием сюжетов и высокой
техникой исполнения имеющихся на их тыльной стороне рисунков. Особый интерес
вызывают бронзовые скульптурки духов предков.
Культ предков занимал заметное место в религиозных воззрениях чжурчжэней, в
связи с чем, отливая из бронзы фигурку в честь предка, они стремились придать ей
портретное сходство.
Заметных успехов достигли чжурчжэни в области монументальной скульптуры и
дворцово–храмовой архитектуры. Об этом можно судить по обнаруженным в
окрестностях г. Уссурийска каменным изваяниям людей, тигров и баранов.
Большинство чжурчжэней, как и бохайцы исповедовали шаманизм, а знать и
чиновничество – буддизм. Исследователи, анализируя источники, отмечают наличие
элементов анимизма и магии в традиционных верованиях чжурчжэней, причем особое
место в этих верованиях занимают различные культы. Чжурчжэни одухотворяли
различные явления природы, связывая их исключительно с деятельностью тех или иных
духов.
О распространении буддизма у чжурчжэней говорят как письменные источники,
так и материалы археологических раскопок. Так, на Николаевском городище выявлены
остатки буддийского монастыря, на Ананьевском, Шайгинском и Чугуевском городищах
найдены бронзовые статуэтки Будды.
Археологические памятники эпохи чжурчжэней. На территории Приморья
находилась цзиньская губерния Сюйпинь (Субинь) с центром в районе современного г.
Уссурийска. Она включала в себя три городища, укрепленные высокими валами. Два из
них (Южно-Уссурийское и Западно-Уссурийское) находились на равнине, в черте
современного города и в настоящее время разрушены. Третье (Краснояровское городище),
имеющее наибольшую протяженность городских стен, занимает высокий отрог горного
плато на правом берегу р. Раздольная, в трех километрах к югу от Уссурийска. На
территории Уссурийска, между двумя городищами находились также и могилы знатных
чжурчжэней. Перед ними ставились каменные статуи полководцев и чиновников, тигров и
баранов, а также посвященные умершим каменные стелы на пьедесталах в виде каменных
черепов.
Кроме того, на территории Приморья имелось большое число других городов
(Николаевское, Чугуевское, Стеклянухинское и др. городища). Иногда чжурчжэни
поселялись на месте старых бохайских городов, при этом они надстраивали городские
стены, сооружали на них оборонительные башни и усиливали защитные сооружения
городских ворот.
Уникальным памятником культуры чжурчжэней на территории Приморья является
Шайгинское городище. Городище находится примерно в 70 км к северу от г. Находка и
нескольких км к югу от с. Сергеевка Партизанского района и расположено на одном из
южных острогов Сихотэ-Алиня. Южная сторона этого отрога круто обрывается к долине
р. Ратной (бывшей р. Шайги) – левого притока р. Партизанской (бывшей р. Сучан), а
западная – к долине р. Партизанской. Юго-западная оконечность отрога прорезана
глубоким распадком, по дну которого протекает ручей Батарейный, питаемый
многочисленными ключами. С западной, северной и восточной сторон этот распадок
окружен высокой грядой сопки, по гребню которой проходит сооруженный из земли и
камня оборонительный вал.
Высота оборонительного вала в зависимости от крутизны склона сопки с внешней
стороны городища, а следовательно, от ее доступности для осаждающего противника,
колеблется от 0,5 до 5 м. Шайгинское городище имело трое ворот, через которые
осуществлялся проезд на территорию городища и выезд из него. Главные ворота
находились в средней части северной линии оборонительной стены. Внешний склон
сопки, обращенный к долине р. Партизанской, довольно пологий и легко преодолимый
как для пеших воинов, так и для конницы, в связи с чем, вал в этом месте достигает
наибольшей высоты. Кроме того, примерно в 30 м по обе стороны от ворот в валу были
сооружены две башни, откуда можно было обстреливать из лука ближайшие подступы к
воротам.
Вся территория Шайгинского городища системой внутренних валов, улиц,
естественных оврагов и распадков делилась на кварталы. Население каждого квартала в
зависимости от профессионально-производственной деятельности принадлежало к
определенному социальному сословию.
Находка на городище серебряной пайцзы (верительной бирки) тысячника, текст
которой выгравирован на чжурчжэньском языке, позволяет заключить, что здесь когда- то
Находилось не менее 1000 жилищ, то есть хозяйственных дворов (к настоящему времени
раскопками вскрыты остатки 278 жилищ).
Этот факт, наряду с другими данными (наличие большого числа ремесленных
мастерских, крупных складских зданий под черепичной крышей, разветвленной сети
улиц, кварталов, редута, где размещалась ставка военного коменданта, нескольких
огороженных земляными валами, так называемых “внутренних”, или “запретных” городов
и т.п.), свидетельствуют о том, что это был сравнительно крупный город с
многотысячным населением.
Все раскопанные жилища были наземными, каркасно-столбовой конструкции, с
отопительной системой типа кан. Размеры жилищ, их интерьер целиком зависели от числа
членов семьи и их социального статуса. Наиболее крупные жилища имели площадь 50 и
более квадратных метров.
Жители Шайгинского городища занимались различными видами ремесел и
земледелием, выращивая, судя по многочисленными находкам, пшеницу, ячмень, гречиху,
сою, просо, чумизу, гаолян. Наряду с этим они занимались разведением крупного рогатого
скота, коневодством и свиноводством, а также охотой, рыбной ловлей и таежными
промыслами, в том числе собирательством дикоросов.
В ХII веке на территории Центральной Азии обитали кочевые племена монголов.
К концу ХII века одному из монгольских ханов Чингис-хану удалось объединить
все монгольские племена в единую империю.
В начале ХIII века на съезде монгольской знати Чингис – хана объявили Великим
ханом всех монголов. Через некоторое время он начинает завоевательные походы против
соседних стран.
В его поле зрения попадает и империя чжурчжэней. Многочисленные походы
монголов завершились падением Золотой империи в 1234 г. В период, когда Золотая
империя Чжурчжэней переживала глубокий внутренний кризис, от нее отделились
несколько территорий. Так в 1215 г. в Приморье возникает государство Восточное Ся,
просуществовавшее лишь 19 лет. Монгольское завоевание в 1233 году положило конец
существованию Восточного Ся.
Походы Чингис – хана и его полководцев принесли смерть и разрушения на многие
государства. Были разгромлены Китай, страны Средней Азии, в заброшенный край
превратилась территория чжурчжэньской империи.
Приамурье в средние века
Государство Мэнгу. На территории Приамурья в IX – XII вв. протекали сложные
социальные и этнические процессы, приведшие к созданию здесь могущественного и
обширного государства Мэнгу, в состав которого были включены не только
монголоязычные шивэйцы, тунгусоязычные мохэсцы и уйгуры, но и палеозиатские
гилемы. Последние с древнейших времен проживали в низовьях Амура и впервые
упоминались в письменных источниках в качестве восточных соседей чжурчжэней.
IX – XII вв. население Приамурья обладало весьма своеобразной культурой, во
многом отличавшейся от культуры чжурчжэней Приморья. Это объясняется не только
природно-климатическими особенностями, и соответствующим им хозяйственным
укладом, но и совершенно отличным от Приморья этническим составом населения.
Согласно данным письменных источников, бассейн Верхнего и Среднего Амура до устья
р. Сунгари в VI – X вв. был заселен монголоязычными в своей основе племенами шивэй,
тогда как к востоку от р. Сунгари, в том числе и на территории современного Приморья,
жили тунгусоязычные племена мохэ. Племена шивэй в этническом отношении были
неоднородны. Отдельные группы шивэйцев представляли собой смесь монголоязычных с
тюрко и тунгоязычными племенами.
Государство Мэнгу успешно противостояло на протяжении длительного времени
попыткам чжурчжэней распространить свое влияние на районы Приамурья. В ходе войны
чжурчжэней с Мэнгу в 1135-1147 гг. чжурчжэни вынуждены признать существование на
севере своих границ государства Мэнгу, подписав с ним мирный договор.
Из-за отсутствия в письменных источниках каких-либо достоверных сведений о
населении Приамурья эпохи средневековья, имевшие здесь исторические процессы
поддаются реконструкциям, прежде всего на основании археологических исследований. В
настоящее время на территории Приамурья известны три разновидности археологических
памятников средневековья, это: городища (Джаринское, Болоньское, Васильевское),
поселения, грунтовые и курганные могильники.
Говоря о городищах Приамурья, нужно отметить, что по сравнению с
чжурчжэньскими городищами Приморья, расположенными чаще всего на вершинах сопок
и имеющими сложную систему оборонительных сооружений, приамурские отличаются
небольшими размерами и простотой фортификации.
Городища и поселения Приамурья исследованы еще очень недостаточно. Более
всего сведений имеется о могильниках. Обычно места для них выбирались сухие и
незатопляемые, чаще всего небольшие песочные возвышенности. По характеру
погребального обряда все погребения разделяются на три типа: трупоположения,
вторичные захоронения и трупосожжения.
Особенности могильных сооружений, количество могильного инвентаря позволяют
утверждать о наличии социальной дифференциации, разложении родового строя народов
Приамурья.
Значительное место в могильном инвентаре занимают керамика, изделия из железа
(ножи, топоры, наконечники стрел), а также украшения из бронзы, серебра и золота.
Материальная культура народов Приамурья. Глубокое изучение материальной
культуры народов Приамурья позволяет утверждать об ошибочности отождествления
некоторыми исследователями населения Амура с чжурчжэнями.
Рассматривая исторические факты возникновения, расцвета и падения
средневековых государств на территории Дальнего Востока, необходимо подвести
некоторые общие итоги. В первую очередь – возникновение и падение государств Бохай,
Золотой империи чжурчжэней и Мэнгу имели, во многом общие причины, сводившиеся,
прежде всего к социально-экономическим факторам и, самое главное, к факторам
внешнеполитическим, которые наиболее специфичны для того периода времени.
Идентичен и сам процесс формирования государств (который характерен для
большинства государств в целом) – от племен к общеплеменным союзам и
государственным образованиям.
Несмотря на некоторые отличия в государственном и общественном строе,
материальной и духовной культуре, между рассматриваемыми государствами
наблюдалась преемственность во всех вышеперечисленных составляющих любого
государственного и общественного организма.
Наибольшего расцвета юг Дальнего Востока, вплоть до активного освоения этих
территорий русскими людьми в XVII веке, достиг в период существования средневековых
государств Бохай и Золотой империи чжурчжэней. Эти государства были своего рода
синтезом культур, как проживавших на данной территории этносов, а также более
цивилизованных народов, например, таких как китайский. Именно это во многом
определило их уникальность и неповторимость. Памятники, оставленные этими
государствами, позволяют специалистам увидеть неповторимые черты, как в
материальной, так и в духовной культуре, разглядеть напластования культурных традиций
различных народов дальневосточного региона.
Вопрос.
ИВАН МОСКВИТИН.
Предположительно, выходец из-под Москвы. В 1626 году значился рядовым пеших казаков в Томске.
В 1635-38 в составе казачьего отряда атамана Д. Е. Копылова в чине, предположительно, десятника пеших казаков перешёл из Томска в Якутск. На реке Алдан 28 июля 1638 года атаман Копылов основал Бутальский острожек. Отсюда весной 1639 года атаман Копылов отправил к Охотскому (Ламскому) морю отряд в составе 20 томских и 19 красноярских служилых людей под командой Москвитина. Отряд Москвитина спустился по Алдану до реки Маи и по Мае вверх шли семь недель, от Маи до волока малой речкой шли шесть дней, волоком шли один день и вышли на реку Улью, по Улье шли вниз стругом восемь суток, затем сделав лодью до моря плыли пять суток. На устье поставили зимовье с острожком.
Основной целью похода, помимо «приискания новых неясачных землиц» и сбора пушнины, был поиск реки Чиркола, где, по слухам, находилась гора Чиркол, содержащая, якобы, серебряную руду. По опросам эвенов составили «роспись» побережья моря до устья реки Тауй, услышали и о реке Амур.
В апреле 1640 года казаки совершили плавание вдоль материкового побережья на юг, предположительно до входа в Амурский лиман. По пути наблюдали Шантарские острова.
В 1645 году Москвитин совместно с Копыловым сделал доклад томскому воеводе князю О. И. Щербатому о снаряжении казачьей экспедиции на реку Амур (план не был реализован в связи с походом В. Д. Пояркова).
Вскоре командирован в Москву, где власти в 1646 году впервые узнали о походе Москвитина к Охотскому морю. В июле 1647 года возвратился в Томск в чине атамана пеших казаков.
Географические данные, собранные Москвитиным, использовал К. Иванов при составлении первой карты Дальнего Востока (март 1642 года).
Дальнейшая судьба Москвитина неизвестна.
ПОЯРКОВ.
Из русских первым побывал в Даурии казак Максим Перфильев, ходивший туда в 1636 году, вероятно, на разведку. Он составил карту, которой пользовались вплоть до XIX века. После Перфильева Даурию посетил «промышленный человек» Аверкиев. Он достиг пункта слияния Шилки и Аргуни, где, собственно, и начинается Амур. Он был пойман местными жителями и отведен к их «князькам». Очевидно, он чем-то угодил им. Его не казнили, а, напротив, отпустили, не причинив никакого вреда, даже обменяли его бисер на соболиные шкурки. Аверкиев еще больше умножил слухи о богатствах Даурии.
За дело освоения земель дауров взялся первый якутский воевода Петр Головин. Он решил отправить в Даурию военную экспедицию. В июле 1643 года Головин послал на Шилкар 133 казака с пушкой под начальством «письменного головы» Василия Даниловича Пояркова, выделив судовой инструмент, много парусины, боеприпасов, пищалей, а также медных котлов и тазов, сукна и бисера — для подарков местным жителям.
Поярков потому времени был образованным человеком. Выходец из северных губерний Европейской России, он дослужился на сибирской службе до должности письменного головы — чиновника для особых поручений при воеводе. К отряду присоединилось полтора десятка добровольцев-промышленников («охочих людей»). В качестве переводчика был выбран Семен Петров Чистой.
Пояркову был дан ряд заданий: описать реки и народы, живущие на них, их занятия, выяснить природные богатства края и представить «чертеж и роспись дороги своей и волоку, к Зие и Шилке реке, и падучим в них рекам и угодьям». Был составлен маршрут похода и даны некоторые сведения о реках и народе, живущем на Амуре, а также твердый наказ Пояркову, чтобы люди его отряда не трогали и не обижали местное население.
Поярков двинулся в Даурию таким путем: поднялся по Алдану и рекам его бассейна — Учуру и Гонаму. Судоходство по Гонаму возможно лишь на 200 километров от устья, дальше начинаются пороги. Людям Пояркова приходилось перетаскивать суда на себе, волоком. И это приходилось делать более 40 раз. Тем временем наступила осень, и река стала. До водораздела между Леной и Амуром было еще очень далеко. Поярков решил оставить часть людей зимовать здесь, возле судов, а сам налегке с отрядом в 90 человек пошел зимником на нартах. Через Становой хребет он вышел к верховьям реки Зеи. Здесь они наконец-то попали в страну «пашенных людей», в Даурию. Дауры были миролюбивый и работящий народ. По берегам Зеи встречались селения с просторными деревянными домами, окна были затянуты промасленной бумагой. У них имелись большие запасы хлеба, много скота, домашней птицы. Носили дауры одежду из шелковой и хлопчатобумажной ткани, что тоже говорило о достатке. Шелк и ситец они получали из Китая в обмен на пушнину. Пушниной же платили дань и маньчжурам, которые постепенно прибирали к рукам этот благодатный край.
Поярков сразу же потребовал от дауров, чтобы отныне они платили дань русскому царю. А чтобы подкрепить свои слова действием, захватил аманатами (заложниками) несколько знатных людей. Судя по всему, Поярков был человеком довольно жестким и решительным. Аманатов он посадил на цепь, бил плетьми. Выведал у них все и о Даурии, и о соседних Маньчжурии и Китае. Он решил остаться зимовать на Зее и начал строить острог.
В середине зимы хлеб был уже на исходе. В окрестных селениях все запасы давно были захвачены и съедены, а до теплого времени еще далеко. Оставленные с припасами суда на Гонаме должны были прийти не скоро. Начался голод. Казаки стали примешивать к муке кору деревьев, питались кореньями и падалью, часто болели. Начался мор.
Тогда окрестные дауры, которые все это время скрывались в лесах, осмелели и организовали несколько нападений на острог. Но Поярков был умелым военачальником. Напавших дауров перебили, их трупы валялись на снегу перед острогом. Голод крепчал, тогда казаки стали поедать эти трупы. Еще немного—и они начали бы есть друг друга. Но наконец весной пришли суда с припасами. У Пояркова теперь оставалось менее 100 человек, но он все же решил двигаться дальше, вниз по Зее. Плыть пришлось через сравнительно густонаселенные районы (окраина Зейско-Бурейской равнины), но местные жители, наслышавшись о жестких порядках Пояркова, не допускали русских высаживаться на берег. В них тотчас же летели тучи стрел.
Наконец отряд вышел к Амуру и продолжил плавание вниз по реке до устья Сунгари. Здесь уже начинались земли совершенно другого народа — «пашенных» дючеров, родственных маньчжурам.
Дючеры жили в поселках (по 70—80 домов в каждом), окруженных тучными хлебными полями. Чтобы разведать обстановку, Поярков послал вперед группу казаков. Дючеры внезапно напали на них и почти всех перебили. Только двоим израненным казакам удалось вернуться к отряду. Войско Пояркова еще более сократилось, насчитывало теперь семь десятков человек. Но и тогда он не отказался от того, чтобы продолжить плавание вниз по Амуру.
Через несколько дней пути показались шалаши гольдов (нанайцев). Селения здесь были крупные, по сто юрт в каждом. Этот народ почти не знал земледелия, да и скотоводство у них было развито слабо. Гольды в основном ловили рыбу, ею и питались. Даже из кожи крупной рыбы шили себе одежду, а потом раскрашивали ее. Поярков называл их «рыбным народом». Гольдов казаки не тронули — брать здесь было нечего, поплыли дальше.
Через две недели пути на берегах нижнего Амура Поярков увидел летние жилища на сваях и встретил новый «народец». Это были гиляки (нивхи). Тоже рыболовы, как и гольды, но еще более отсталые и бедные. Они ездили на собаках. У некоторых гиляков казаки видели до сотни собак и больше. Рыбачили они в маленьких берестяных лодках и выплывали на них даже в открытое море. Еще через две недели Поярков достиг устья Амура. Время было позднее, сентябрь, и путешественник остался здесь на вторую зимовку. По соседству в землянках жили и гиляки. Вначале все шло мирно. Казаки покупали у гиляков рыбу и дрова, а Поярков собирал сведения об острове Сахалин, богатом пушниной, где живут «волосатые люди» (айны). Он узнал также, что из устья Амура можно попасть и в южные теплые моря. В своем донесении Головину Поярков написал: «Только тем еще морским путем никто (из русских) не ходил в Китай». Так впервые было получено представление о существовании пролива (Татарского), отделяющего Сахалин от материка. Но откроют пролив и нанесут его на карту лишь через 200 лет.
В конце зимы казакам опять пришлось терпеть голод. Вновь стали поедать коренья, кору, питаться падалью. Перед отправлением в поход Поярков совершил набег на гиляков, захватил аманатов и собрал дань соболями. В конце мая 1645 года, когда устье Амура освободилось ото льда, Поярков со своими казаками вышел в Амурский лиман.
Итоги экспедиций
Выйдя в Амурский лиман, Поярков не рискнул идти на юг, а повернул на север. С бортов был виден берег Сахалина, где жили «волосатые люди» (айны), но их Поярков решил не трогать. Морское плавание на утлых речных лодках — дощаниках — продолжалось три месяца. Экспедиция двигалась сначала вдоль материкового берега Сахалинского залива, а затем вышла в Охотское море. Мореходы обходили «всякою губу», почему и шли так долго, открыв, по крайней мере, залив Академии. Разразившийся шторм отбросил их к какому-то острову — скорее всего, к одному из группы Шантарских. К счастью, все обошлось благополучно, и в начале сентября Поярков вошел в устье реки Ульи. Здесь казаки встретили уже знакомый им «народец» — эвенков (тунгусов). Поярков по своей привычке захватил аманатов, обложил эвенков данью и остался тут на третью зимовку. Ранней весной 1646 года отряд двинулся на нартах вверх по Улье и, перевалив невысокий водораздел, вышел к реке Мае, принадлежащей уже к бассейну Лены. А затем по Алдану и Лене Поярков вернулся в середине июня 1646 года в Якутск. В пути погибло 80 человек, большей частью от голода. Вернулись обратно 52 путешественника. Во время этой трехлетней экспедиции Поярков проделал около 8 тысяч километров. Он прошел новым путем от Лены на Амур, открыв реки Учур, Гонам, Зею, Амурско-Зейское плато и Зейско-Бурейскую равнину. От устья Зеи он первым спустился по Амуру до моря, проследив около 2 тысяч километров его течения. Поярков открыл Амурский лиман, Сахалинский залив и собрал некоторые сведения о самом острове Сахалин. К его заслугам принадлежит то, что он первым совершил исторически вполне доказанное плавание вдоль юго-западных берегов Охотского моря. Поярков собрал также очень ценные сведения о народах, живущих по Амуру, — даурах, дючерах, нанайцах, нивхах. Вернувшись, он стал настойчиво убеждать якутского воеводу Головина присоединить «амурские страны к Руси». Несмотря на всю свою жесткость, это был человек, мыслящий по-государственному. Он мог много раз повернуть назад, но прошел свой путь до конца.
Е. ХАБАРОВ
Покорение Приамурья
В 1641 году возле устья р. Киренги Хабаровым была построена мельница. Спустя непродолжительное время Хабаров начал испытывать давление воеводы Петра Головина, который требовал увеличения объёма урожая, который Хабаров отдавал ему по уговору. Позже Головин забрал всё имущество Хабарова и посадил его в Якутский острог, из которого тот вышел только в 1645 году[2].
В 1648 году на смену Петру Головину пришёл воевода Дмитрий Андреевич Францбеков. Хабаров обратился к нему с прошением о направлении отряда в даурские земли, Францбеков ответил согласием. Он распорядился отправить отряд казаков под командованием Хабарова, кроме того — выдать военное снаряжение и оружие в кредит, а также выдал участникам похода деньги под проценты[2].
В 1649—1653 гг. Хабаров с отрядом отправляется из Якутска в поход по Амуру от впадения в него реки Урки до низовий. Отряд Хабарова одержал многочисленные победы над местными даурскими и дючерскими князьями, захватив много пленных и скота.[3] Результатом этого похода является принятие коренным приамурским населением русского подданства[2]. В этом походе Хабаров составил «Чертёж реке Амуру», который явился первой европейской схематической картой Приамурья. Так, в августе 1651 г., казаки Хабарова подошли к устью реки Зеи, затем к устью Буреи, покоряя новые племена. После зимовки в Ачанском острожке, на который весной напал большой манчжурский отряд, Хабаров двинулся весной по Амуру, так как с его немногочисленным отрядом дальше овладевать Приамурьем было невозможно. Выше устья Сунгари в июне 1652 г. Хабаров встретил на Амуре русскую вспомогательную партию, но, узнав, что маньчжуры собрали против него шеститысячную армию, продолжил путь вверх по реке[2].
Бунт. Усмирение
В апреле 1652 года при входе в Хинганское ущелье Хабаров встретил отряд казаков под предводительством якутского служилого Третьяка Чечигина, которые возвращались из Якутска с порохом, свинцом и вспомогательным отрядом[2].
Оказалось, что Чечигин выслал вперёд основного своего отряда небольшой разведывательный отряд во главе с Иваном Нагибой, который должен был обнаружить отряд Хабарова, но Нагиба с Хабаровым не встретился. Казаки хотели плыть вниз для поисков пропавших товарищей, но Хабаров воспротивился их желанию и продолжал свой путь вверх по Амуру. Это обстоятельство возбудило неудовольствие среди казаков и 1 августа 1652 года в полку Хабарова произошел раскол: 136 человек под предводительством Стеньки Полякова и других поплыли назад. Они явились в гиляцкую землю, в которой начали действовать очень удачно. Хабаров не смирился с бунтом и поплыл вслед за бунтовщиками, появившись 30 сентября того же года у выстроенного бунтовщиками острога. Хабаров приказал строить зимовку в непосредственной близости от острога казаков Полякова, а далее велел построить роскаты для пушек и начать стрелять по острогу. Отвечать на огонь засевшие в остроге казаки Полякова не решились, и Хабаров начал приготовления к его штурму. Однако, когда казаки Полякова увидели, что 12 их товарищей, пойманных за пределами острога, были забиты палками насмерть, они решили сдаться сами. Не веря Хабарову на слово, поляковцы заключили с ним письменный договор, в котором он обязался не убивать и не грабить их, а также «государевых ясачных аманатов не терять». Тем не менее, четверых руководителей мятежных казаков, в том числе и Полякова, Хабаров «посадил в железа», а остальных велел бить батогами «и от ево, Ярофеевых, побой и мук умирало много».[4] 7 февраля 1653 г. захваченный острог был по приказу Хабарова сломан и сожжен «кузнецам на уголье и на дрова».
В августе 1653 года на Амур прибыл московский дворянин Дмитрий Иванович Зиновьев с царским указом приготовить все необходимое для войска, которое предполагалось отправить в Даурию под начальством князя И. Лобанова-Ростовского, и «всю даурскую землю досмотреть и его, Хабарова, ведать». Недовольные Хабаровым казаки и служилые люди подали Зиновьеву челобитную на Ерофея Хабарова, обвиняя его в том, что он посылал ложные донесения в Якутск и много приукрашивал в своих рассказах о Даурии и Маньчжурии, чтобы побудить правительство на завоевание этих земель. Помимо этого выяснилось, что Хабаров был весьма недоброжелательно настроен по отношению к местным племенам и народностям, которые разбегались от него, в результате чего плодородная земля не возделывалась и ясак с племён не мог быть снят. Также Зиновьеву было сообщено о жёстком отношении Хабарова к казакам собственного отряда.[5] Окончательную ясность в существо происшедших на Амуре по вине Хабарова событий внесла «Известная челобитная Стеньки Полякова с товарищи», поданная царскому посланнику 6 сентября. Итогом наскоро проведенного Зиновьевым следствия было отстранение Хабарова от управления казачьим отрядом, его арест и дальнейшая переправка в Москву. Всё его имущество было конфисковано и описано. Приказным человеком на Амуре вместо Хабарова Зиновьев назначил Онуфрия Степанова Кузнеца.[4]
В декабре 1654 года Зиновьев и Хабаров прибыли в Москву, где началось подробное разбирательство действий Хабарова. По итогам этого разбирательства руководители «бунта» против Хабарова были полностью оправданы. Хабаров же подал жалобу на Зиновьева, и началось новое разбирательство, которое завершилось осенью 1655 года в пользу Хабарова.
ОТКРЫТИЕ ЧУКОТКИ
В XVI веке под ударами московских войск пали Казанское и Астраханское ханства, и для России открылся Великий торговый путь в Среднюю Азию, Зауралье и Сибирь. Через Урал на восток шли купеческие караваны и казачьи отряды. Московское государство становилось многонациональной могущественной державой.
Отряды казачьих служилых людей и промышленников забирались все глубже в Сибирь, во вновь занятых местах возводились деревянные остроги, которые становились военно-административными центрами. Вошедшие в состав Русского государства сибирские народы платили царю ясак — натуральную дань — пушниной.
Аборигены Крайнего Северо-Востока Азии столкнулись с русскими отрядами в первой половине XVII века. Первое упоминание о чукчах как о более многочисленной народности относится к 1641-1642 гг.. На реке Алазея они оказали сопротивление ясачным сборщикам, о чем казаки сообщили в своей челобитной. Это было первым для русских известием о неведомой дотоле народности.
В 1644 году казак Михайло Стадухин вышел на Колыму и основал здесь Нижнеколымское зимовье. Он дал более подробные сведения о чукчах: «…А по той-де реке Чюхче живут… чухчи… А у тех-де чухчей соболя нет, потому что живут на тундре у моря».
Начались новые поиски дальних земель к востоку от Колымы. «Сыскан и сведан» западный край «Чукотской землицы» был с моря.
Летом 1647 г. якутский казак Семен Дежнев и приказчик московского купца холмогорец Федот Попов, организовав товарищество из служилых и промышленных людей, вышли в плавание на кочах для розыска новых земель и народов. Но мореходов постигла неудача: утлые суденышки были остановлены морскими льдами. В 1648 г. они вновь отправились в путь и дошли морем до «Онадырь реки», лишившись более половины товарищей.
В 1649 г. Дежнев в верхнем течении р. Анадырь основал зимовье, на месте которого в 1652 г. был построен Анадырский острог. Попытки заставить чукчей платить ясак предпринимались неоднократно, однако без особого успеха: ясак, собранный Дежневым за 10 лет, был незначительным. Промышленных людей привлекала в основном моржовая кость, когда же обитатели моржовых лежбищ были практически выбиты, те начали покидать Анадырский острог. Положение русских на Анадыре становилось все более тяжелым: они сами обеспечивали себя продуктами питания, жалования не получали и терпели нужду в самом необходимом.
Неоднократно поднимался вопрос о закрытии Анадырского острога. Однако в конце XVII в. он вновь приобрел большое стратегическое значение как отправной пункт многих экспедиций. С открытием Камчатки Анадырский острог стал опорным, ему подчинялись все новые остроги и зимовья. Между тем путешествие из Анадырского острога на Камчатку было сложным и беспокойным, чукчи совершали частые набеги, и правительство вынуждено было искать новые пути на богатый соболями Камчатский полуостров.
Открытие морского пути на Камчатку изменило функции Анадырского острога: лишившись значения центра Чукотско-Камчатского края, он остался единственным форпостом Русского государства на Северо-востоке, наиболее близким к Большой земле Америке.
Богатства Камчатки изменили отношение правителей Русского государства к освоению Северо-Востока Азии. В 1725 г. Петр I издал указ о снаряжении Первой Камчатской экспедиции, руководство которой было возложено на Витуса Беринга. Одновременно с целью «замирения» чукотских войн и окончательного объясачивания была предпринята военная экспедиция под командой майора Афанасия Шестакова. Корабль потерпел крушение, отряд был разгромлен чукчами, а сам Шестаков убит. В 1731 г. команду принял подчиненный Шестакова Дмитрий Павлуцкий. В сопровождении коряков и юкагиров казаки добрались через реки Анадырь и Белая до Ледовитого океана и вернулись, разгромив отряд чукчей. После похода Павлуцкого часть чукчей стала платить ясак, но отношения чукчей с соседями — коряками и юкагирами еще более обострились.
Обеспокоенный судьбой ясачных коряков и юкагиров Сенат дал предписание майору Павлуцкому привести чукчей в русское подданство. Однако организованные для покорения чукчей походы оказались безрезультатными. В 1747 г. отряд воеводы был разбит чукчами, сам Павлуцкий бежал к острогу, но был настигнут на сопке, называемой ныне Майорская, и убит.
Убедившись на опыте экспедиций Шестакова и Павлуцкого в необходимости мира с чукчами, царское правительство с начала 50-х годов XVIII в. меняет свою политику на Чукотке. Отныне «чукоч и прочих иноземцев» велено «призывать в подданство ласкою». Прибывший в Анадырский острог новый начальник секунд-майор Шмалев подкупами и угрозами применения военной силы установил добрососедские отношения с чукчами и заключил с ними в 1778 г. официальный мирный договор.
В том же году в Беринговом проливе появились английские корабли экспедиции Д. Кука, дошедших до мыса Северный (ныне мыс Шмидта) и вновь открывших бухту Провидения. По указу императрицы Екатерины II, обеспокоенной возможными притязаниями иностранцев на дальневосточные территории, была организована экспедиция Биллингса-Сарычева, впервые составившая карту внутренних районов Чукотки и исследовавшая Алеутские острова. В 1821-1825 гг. экспедиция Ф. Врангеля и Ф. Матюшкина обследовала побережье Восточно-Сибирского моря и бассейны рек Колыма, Большой и Малый Анюй. Врангель узнал от чукчей об острове, названном впоследствии его именем.
ОТКРЫТИЕ КАМЧАТКИ
Влади́мир Васи́льевич Атла́сов (по некоторым документам Отласов; около 1661/1664, Великий Устюг — 1711, Нижнекамчатск) — русский землепроходец, сибирский казак.
Александр Пушкин назвал Владимира Атласова «Камчатским Ермаком», а Степан Крашенинников — «обретателем Камчатки»[1]. Однако первыми российскими исследователями Камчатки были экспедиции Л. С. Мороско — И. О. Голыгина в 1695—1696 годах.
Владимир Атласов родился в Великом Устюге, службу по сбору ясака начал в 1682 году на реках Алдан и Уда[3]. В 1695 году, дослужившись до пятидесятника, был назначен приказчиком Анадырского острога. Разведав через посланного им казака Луку Морозко о Камчатке. Атласов, весной 1697 с отрядом из 120 человек (60 казаков и 60 юкагиров) предпринял поход на юг от Анадырского острога, через Корякский хребет. Достигнув Камчатки, отряд Атласова разъединился. Лука Морозко со своими людьми отправился исследовать восточное побережье Камчатки, а Владимир Атласов отправился исследовать западный берег полуострова. Затем отряды снова объединились и их дальнейший маршрут пролег по центральной части Камчатки. В ходе похода были захвачены четыре корякских острожка, поставлен на реке Кануч памятный крест и на реке Камчатке заложен Верхнекамчатский острог. Маршрут экспедиции закончился на южной оконечности полуострова, где из устья реки Нынгичу (Голыгиной) Атласов имел возможность наблюдать неизвестные ранее острова. Вернувшись затем в Верхнекамчатский острог и оставив там своих людей, Атласов отправился в Анадырь, а затем в Якутск, в который вернулся в 1700.
В Якутске Атласов систематизировал собранные в ходе похода материалы, написав подробные «скаски», где сообщил о рельефе, климате, флоре и фауне, населении полуострова и близлежащих островах «через кои путь лежит в зело чудное Нифонское царство». К «скаскам» прилагалась и первая карта Камчатки. В 1701 воевода отправил Атласова с отчетом о походе в Москву. В числе прочего он привез с собой потерпевшего кораблекрушение на Камчатке пленного «индейца» по имени Денбей (Дембей), который оказался японцем из города Осака и который именовался «Апонского государства татарин именем Денбей» в бумагах Приказа артиллерии, где он стал служить переводчиком.[4] В 1706 году Атласов вновь отправлен приказчиком на Камчатку со служилыми людьми и двумя пушками, причём ему дано было полномочие казнить инородцев смертью, а подчинённых своих наказывать «не токмо батогами, но и кнутом». И он усердно воспользовался на Камчатке этими полномочиями, восстановив против себя и население, и своих подчинённых. Ему едва удалось спастись от взбунтовавшейся его команды, бежать в Нижнекамчатск, где он был зарезан в 1711 году, по свидетельству одних, или скоропостижно скончался, по удостоверению других. Его преемником был Данило Анцыферов.
ОТКРЫТИЕ КУРИЛЬСКИХ О-В
Европейцы открыли Курилы в 1643 году, когда на них побывал голландский мореход Де Фриз. Но еще за тридцать лет до него на южных островах уже высаживались японцы, исследовавшие и пытавшиеся обжить Шикотан и Кунашир.
Однако в 1711 году с Камчатки прибыли на острова русские казаки во главе с Данилой Анциферовым и Иваном Козыревским. Они привели местных айнов «под государеву руку» и обложили податью-ясаком. С тех пор острова вошли в состав России и почти три века (за исключением сорока лет между русско-японской войной 1904—1905 годов и Второй мировой войной) являются нашим восточным форпостом
Вопрос.
