Не ложись в кровать. Приеду через 10 минут. 1 страница

Любое копирование текста без ссылки на группу ЗАПРЕЩЕНО! Перевод осуществлен исключительно в личных целях, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено группой Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ

Переводчик Костина Светлана

 

Аннотация:

Она хотела меня. Я хотел, чтобы боль ушла...

Элла

Первый раз, когда я встретила Доминика? от его магнитической заносчивости, у меня даже перехватило дыхание. Он был всем тем, чего я никогда не ожидала встретить — падшим ангелом, великолепным Альфа-плохишом.

Но дело касалось моей работы, которая и привела меня к нему, и он врезался в меня, как товарный поезд, который я точно не ждала. Неожиданно этот настолько сложный человек-зверь стер обыденность моей ужасно скучной жизни, а взамен дал жажду азарта, опасности и знаний.

Он водил меня в места, эмоционально и сексуально удивительные, и я чрезвычайно пристрастилась к ним.

Все идеально, почти. Только существует, какая-то часть его, которую я не могу постичь. Часть, которую он держит взаперти...

Доминик

Я не искал ничего, кроме секса без обязательств. Но Элла... что-то фантастическое и неповторимое заинтриговало меня в ней. Как только наши глаза встретились, она привлекла мое внимание.

Черт побери. Я должен был просто уйти, но не мог. Она думает, что сможет исцелить мою боль и спаси меня.

Но даже ее невероятная магия не может исцелить и вывести яд. Или сможет?

 

Книга содержит реальные сексуальные сцены и нецензурные выражения, предназначена для 18+

 

1.

Дом

 

Вспомни...

Почему ты вернулся?

Амит Сингх, поэт

 

Иногда читаешь книгу или смотришь фильм, и понимаешь, что происходящий момент может изменить все. До этого момента герои могли сбежать или идти дальше по жизни, как будто ничего не произошло. Но сейчас герой или героиня стоят перед закрытой дверью, раздумывая, стоит войти ли внутрь и встретиться с неизвестным, или же просто уйти. Как-то я тоже оказался у такой двери.

Хотя в реальной жизни встречается гораздо больше таких закрытых дверей.

Если бы я не перезвонил своему бухгалтеру тем утром, или если бы я позвонил на пять минут позже, двигаясь в потоке с односторонним движением, и не имея возможности развернуться и поехать обратно, я бы никогда не наткнулся на эту дверь. Но я позвонил ему прежде, чем въехал в поток с односторонним движением, который заставил бы превратиться эту дверь в пыль.

— Привет, Дом, — бодро говорит он.

— Во сколько у тебя назначена встреча с дармоедами?

— Они уже в ресторане. Я прямо сейчас еду туда, но буду только мнут через двадцать. Надеюсь, они не начнут расспрашивать официантов или что-нибудь вынюхивать, — с напряжением в голосе отвечает он.

— В каком ресторане ты с ними встречаешься? — спрашиваю я.

— «Леди Мармеладе».

— Я буду там через пять минут. Я составлю этим пердунам компанию, пока они будут поджидать тебя, — предлагаю я.

— Нет! — вдруг орет он в трубку, я чуть ли не глохну от его крика.

— Какого хрена, Найджел! — ору я в ответ, отодвинув на расстояние телефон от уха.

Он быстро берет себя в руки.

— Извини, не хотел кричать. Умоляю тебя, не ходи туда.

— Почему нет?

— Это будет лучше для всех.

— Ты думаешь, я боюсь этих до смерти уродливых инспекторов?

— Нет, нет, конечно, я так не думаю. Я буду тебе очень благодарен, если ты не будешь вступать с ними в конфронтацию.

— Я не собираюсь вступать с ними в конфронтацию. Я просто пройдусь как бы мимо, предложив им капучино.

Я слышу на другом конце трубки тяжелый вдох.

— Дом. Благодаря моему профессиональному опыту, я бы советовал тебе не связываться с ними. Они опасны. Любое твое слово может заставить их начать капать глубже. Я же знаю, как с ними обращаться. Ты нет.

— Послушай, я уже завернул к ресторану. Скажи мне как их зовут. Я буду очень гостеприимным, обещаю.

Слышу, как он резко выдыхает.

— Мистер Роберт Хантер и мисс Элла Сэвидж.

— Женщина? — спрашиваю я с удивлением, выключая зажигание, открывая дверь и выходя на летний дождь.

— Тебе не стоит ее недооценивать. Ее фамилия полностью соответствует ее дикому характеру, — предупреждает тут же Найджел. Она — Снежная Королева, такая же красивая и такая же безжалостная. Ты однозначно не захочешь волочиться за ней.

Я смеюсь. Найджел всегда своими высказываниями вызывает у меня смех. Я владелец стриптиз клубов, которые просто забиты красивыми, жаждущими женщинами, практически лишенными одежды. Я не настолько нахожусь в отчаянном состоянии и не настолько глуп, чтобы подцепить налогового инспектора, который хочет поиметь мои яйца. Хотя, мне нравится сама идея приручить «задирающую нос корову и посадить ее в загон».

— Не путай меня с Шейном, — говорю я ему. Мой младший брат Шейн — плейбой нашей семьи.

— Послушай, единственное, что я повторяю, не рыпаться в любом случае, — по-прежнему призывает он меня с отчаянием в голосе.

Дверь черного входа ресторана открывается, и мои сотрудники праздной походкой, явно бездельничая, выходят покурить под навесом.

— Доброе утро, босс, — в один голос радостно здороваются они, я поднимаю ладонь в знак приветствия.

— Подожди, Найджел, — говорю я в трубку и поворачиваюсь к своим ребятам. — Внутри уже сидят налоговики?

Они кивают.

— Да, босс. Мария уже предложила им кофе. Они немного взбешены, что нет руководства, готового встретиться с ними. Парень отправился в туалет, последние пять минут он там и сидит, а женщина осталась в ресторане.

Я благодарю их и захожу в посудомоечную зону ресторана, от грохота машин стоит такой шум, как только добираюсь до кухни возобновляю разговор.

— Алло, Найджел, увидимся через пятнадцать минут.

— Я бы предпочел, чтобы ты не встречался с ними, Дом, — говорит он, с трудом скрывая свое беспокойство.

— Я понял, ты это уже говорил.

— Умоляю, только не раздражай их, — жалобно говорит он мне.

— Не буду.

— Хорошо. Просто помни: чем меньше ты скажешь, тем лучше. Не позволяй ей манипулировать тобой.

— Мне нечего скрывать, Найджел, — отвечаю я, отключаюсь.

По дороге киваю своему шеф-повару Себастьяно. Он стоил над куском мяса, разложенным на столе из нержавеющей стали. В правой руке у него нож, левой — поглаживает мясо, словно оно живое, желая прощупать самые сочные, самые нежные части, которые сегодня сможет предложить в виде блюда от шеф-повара. Правильно разделывать мясо — это умение и талант, такой же давний, как и сама охота.

Я прохожу мимо холодильника и столов, освещенными лампами над ними, к вращающейся двойной двери, входа в ресторан. Прежде чем войти, останавливаюсь и через круглое окно заглядываю внутрь. Почти весь ресторан окутан темнотой, освещается один стол. Я бросаю взгляд на женщину, сидящую в облаке света. Она отрывает взгляд от файла, который изучает, и я вижу ее лицо.

Бл*дь! Мать твою! Бл*дь!

В шоке и недоверие я отскакиваю от окна в двери, прислоняюсь к холодной плитке на стене. Мне не хватает воздуха, сердце сжимается и замерло, словно стальная рука сжала его мертвой хваткой, как кусок бл*дь бабла. Я задыхаюсь. Как судьба может быть такой чертовски жестокой ко мне, играя со мной в такую игру? Почему?

Глубоко во мне что-то начинает вопить.

И вдруг я стою не за дверью ресторана, а в ледяной, черной воде. Вокруг меня — кромешная тьма. Ноги все еще удерживают меня в горизонтальном состоянии, но подгибаются. Вдалеке я вижу свет от фар катера, Джейк спешит ко мне на помощь.

Я хочу закричать, но не могу.

Кожа, словно натянута на барабан, вся заиндевела. Я превратился в животное в клетке, хватающее себя за чертов хвост, заполненный ужасом своих трагедий. Краем глаза вижу, как Себастьяно заносит нож под идеальным углом, опуская на мертвое мясо, перерезая мышцы и волокна. Оно не чувствует разреза, также, как и я. Я тоже не чувствую боли.

Ах, а дверь так и стоит на месте. Я могу уйти, все в моей жизни останется прежним. Я так и останусь мертвым.

Но я заставляю себя сделать глубокий вдох, хотя все еще могу уйти. Мне даже следует уйти.

Но я остаюсь на месте на пару секунд, а затем открываю дверь и вхожу в ресторан.

И Элла Сэвидж поворачивает голову в мою сторону и совершенно без эмоций смотрит на меня.

 

 

2.

Элла

 

Первое ощущение от него — неподдельное беспокойство, словно кто-то решил погладить кошку против шерсти. Что-то совершенно бархатистое, гладкое, ставшее ершистым. Это явно совсем не правильно.

Мозг пытается обработать, что видят обрывочно глаза.

Высокий, широкоплечий с накаченным подтянутым животом, узкими бедрами. Очень высокомерный. Занимается видно не тренировками, а скорее боевыми искусствами. Боец, одним словом. Длинными шагами, крадучись он сокращает расстояние между нами, напоминая собой накрученную спираль в натяжении, именно так животное медленно подкрадывается к своей жертве.

Выйдя из полутени, свет падет на его лицо.

Волосы влажные, видно после дождя и длиннее, чем на фотографии, которую я отыскала в интернете. Завиваются маленькими колечками, опускаясь на воротник кожаной куртки. Лицо красивое, с напряженно сжатой челюстью, щетина, которая оставляет сладкий покрасневший след на внутренней стороне женского бедра. Вау! Черт, откуда взялись такие мысли? Я громко втягиваю воздух через нос. Слово, которое я надеялась больше никогда не использовать, вдруг всплывает у меня в мыслях: объезженный.

Не хорошее слово, Элла.

Совсем не хорошее слово.

От него сочится агрессия и мужское самодовольство, он останавливается перед столом, за которым я сижу и осматривает меня сверху вниз. Фактически он нависает надо мной своим ростом и шириной плеч, как бы подавляя, что я начинаю чувствовать себя неуверенно. Чем, черт возьми, до сих пор Роб занят в туалете? У меня начинает покалывать кожу. Маскируя свою неуверенность, я хладнокровно смотрю на разъяренного альфа-самца.

Верхняя часть его лица по-прежнему находится в полутени, и я не вижу цвет его глаз, но мне кажется, что они светлые, такие же зоркие и колючие, как у орла. Его подбородок наклоняется немного вниз, и я вижу его радужную оболочку.

Синяя — ярко-синего цвета.

Словно солнце, поблескивая на поверхности океана, наполнило его глаза этим цветом. Не мигая они проходится по моему лицу, задержавшись на губах, затем движется по шее и останавливаются на груди. Я в шоке от такой явно вопиющей наглости, пытаюсь вздохнуть.

Его губы цинично чуть-чуть приподнимаются, якобы в подобие улыбки, когда опадает моя грудь при выдохе.

На мне одета привычная хлопковая блузка и пиджак, застегнутый на все пуговицы, и внушительные формы проступают лишь намеком, но я сильно краснею. Его глазами поднимаются вверх на мое пунцовое лицо.

— Я полагаю, вы мисс Сэвидж? — произносит он глубоким и сексуальным голосом, от тембра которого, что-то теплое проходится у меня по позвоночнику.

Я выпрямляюсь и с трудом заставляю вернуть себе самообладание.

— А вы?

— Давайте не будем играть в игры, мисс Сэвидж. Вы точно знаете, кто я.

— Я не играю в игры, — отвечаю совершенно спокойно. — Меня учили не делать предположений.

Он не улыбается.

— За исключением одного? — его голос, как кислота.

Я пренебрежительно приподнимаю бровь.

— Прошу прощения?

— Вы оперируете исключительно предположениями, которые всегда имеют конечную цель — обмануть.

— Смотря в чем я участвую… обычно.

В его голубых глазах мелькает удивление, но голос остается прежним, спокойным.

— Если вы намекаете, что я думаю о вас, мисс Сэвидж...

Я специально нацепляю на лицо нарочито фальшивую улыбку.

— Если вы не сделали ничего плохого, то вам нечего бояться, мистер Иден.

— Я знаю, что мне нечего бояться. Думал, вы исследуете этот ресторан. Я всего лишь сотрудник компании, которому принадлежит этот ресторан.

— Всего лишь сотрудник? — повторяю я, недоверчиво.

— Просто наемный работник, — спокойно настаивает он.

Я пристально смотрю на него.

— В таком случае, вы не уполномочены дать мне необходимую информацию. Где мистер Броадстрит? У меня с ним назначена встреча.

— Найджел не смог прийти. Поверьте, когда я говорю, что могу предоставить вам необходимую информацию, то так оно и есть, — говорит он и начинает снимать кожаную куртку.

Внизу синяя рубашка — она что шелковая? Наверняка не из обычного магазина одежды. Она явно сшита на заказ и под ней видно, как сильные мышцы перекатываются вверх и вниз по его торсу и плечам. Я наблюдаю, как он вешает пиджак на спинку стула и начинает засучивать рукава. У него сильные загорелые руки, покрытые темными волосами.

У меня замирает сердце, затем пускается вскачь. Есть что-то невероятно эротичное — находится в пустом ресторане, с раздевающемся перед тобой сто процентным альфа-самцом, в приглушенном круге золотистого света. Я ловлю блуждающие мысли и сосредотачиваюсь на золотых часах на запястье. Конечно же, Ролекс. Всего лишь наемный работник, да? Мне больше нравится его называть — нечестным, лживым ублюдком.

Он опускается на стул напротив меня, оказываясь слишком близко, и запах его одеколона ударяет прямо мне в нос. У меня такое чувство, будто что-то начинает вибрировать в воздухе, словно он наполнен... черт побери... сексуальным напряжением! Это самая последняя вещь в мире, которая мне необходима. Где, черт возьми, Роб?

Чувствуя возбуждение и неловкость, я опускаю взгляд на файл, лежащий передо мной. Я — «стрелянный воробей», и нахожусь здесь, чтобы сделать свою работу. Я здесь от имени королевы и страны.

Я сопротивляюсь искушению поднять голову и взглянуть на него, и тем самым выдать причину своего дискомфорта, поэтому делаю глубокий вдох и встречаюсь глазами с Домиником Иденом.

Ох! Мой! Бог!

Самый сексуальный мужчина во всем сраном мире смотрит на меня голодными глазами. У меня открывается рот. Он тут же переводит взгляд на мои губы. Воздух вокруг нас становится наэлектризованным.

Вау! Что за...!

Я хочу, чтобы этот мужчина трахнул меня прямо на этом столе, посередине затемненного ресторана. Мурашки проносятся вдоль позвоночника, вызывая ноющую боль между ног. Сила моего желания, связанная с ним, шокирует. Выполняя эту работу, я прошла через уйму неприятностей, скрывая, и даже отрицая свою сексуальность, но она оказывается все время сидела в засаде, поджидая нужного мужчину, чтобы поднять голову.

Я чувствую себя еще более неловко, от своей реакции на него и своего непрофессионального поведения. Мне необходимо взять себя в руки. Доминик Иден даже не предполагает, какое оказывает на меня влияние. Сделав глубокий вдох, я опять поднимаю на него глаза, скорее всего так зебра смотрит в глаза Льва, прежде чем будет съедена.

В дальнем темном конце ресторана слышится, как кто-то открывает дверь и идет к нам. Я с трудом сглатываю и уговариваю сама себя, отвести от него взгляд, но Доминик Иден поднимает руку, как бы показывая большим и указательным пальцами расстояние в дюйм. Я уже давно изучаю деятельность различных ресторанов, и знаю, что означает этот жест — чашечка эспрессо.

Официантка молча поворачивает назад.

Я откашливаюсь.

— Э... когда вы думаете мистера Броадстрит присоединиться к нам?

— Через пятнадцать минут или около того, — бормочет он и вальяжно наклоняется вперед. Я ничего не могу поделать, но от этого движения, вздрагиваю, ухватившись руками за край стола, сердце скачет безумно.

В эту минуту возвращается официантка. Я смотрю на нее с благодарностью, своим появление она, хоть как-то разряжает обстановку. На ее поднос стоит маленькая чашка эспрессо, и такая же небольшая ликерная рюмка, наполненная какой-то бесцветной жидкостью. Немного алкоголя для завтрака? Вау!

Она ставит перед ним рюмку и чашку с кофе и тут же скрывается в полумраке ресторана. Он откидывается на спинку стула, полностью расслабившись, руки спокойно покоятся на столе. Ни на минуту его глаза не оставляют меня, он тянется к рюмке и опрокидывает ее одним глотком. Поставив на стол, улыбается, но улыбкой акулы.

Это улыбка напоминает слова: «выйди и прими вызов», так акула улыбается другой акуле.

Похоже, что мы играем в определенную игру среди хищников, передавая улыбку от одного другому.

Нервничая из-за моей неожиданной, странной и очень сильной реакции на него, я еще раз прочищаю горло.

— Мы... гм... начнем? — заикаясь говорю я, отчаянно желая вернуть хоть какой-то контроль над этой ситуацией. Странно, что мы так быстро поменялись ролями, словно прочитали неправильные скрипты. Он позиционирует себя тем, кого следует бояться и относиться с уважением, хотя эту роль должна играть я — силовой власти. Я — налоговый инспектор. Он же — уклоняется от уплаты налогов.

— Сделайте одолжение, — говорит он, его глаза светятся враждебным огнем.

— Знаете, мистер Иден, нам стоит сотрудничать, а не конфликтовать, чтобы разрешить эту ситуацию.

— Не конфликтовать? У вас существует дипломатический способ бросить кого-то под автобус?

— Я пришла сюда не для того, чтобы бросать вас под автобус.

— Нет? Конечно, вы здесь, исключительно, чтобы выкачать как можно больше денег из этой компании, не так ли? — с угрозой в голосе спрашивает он.

— Нет, — говорю я твердо.

— Вы хотите сказать, что я могу съесть сэндвич с дерьмом и не испачкать зубы? — грубо спрашивает он меня.

Но я не попадаюсь на его удочку, я давно уже профессионал в этом деле.

— Мы здесь находимся исключительно для того, чтобы установить, правильно ли этот ресторан платит налоги.

Он с шипением и недоверием проводит ладонями по столу.

— Вы все еще веришь в это дерьмо?

Я вздрагиваю, и за миллисекунду испытываю чувство жгучего стыда. Он совершенно прав: я нахожусь здесь, исключительно, чтобы выжать все до последней капли, имеется ввиду деньги. На самом деле, я не была бы здесь, если бы мы не поняли, что с этого заведения можно получить кругленькую сумму. И как только мы докопаемся, до чего-то не правомерного, то включится счетчик штрафов с любой суммы задолженности, чтобы оправдать нашу зарплату.

Я вспоминаю своих честных и трудолюбивых родителей. Насколько они были горды, что заплатили налоги, хотя все вокруг играли с системой. И теперь, когда они оба были пенсионерами, отец болен, мать выступает в роли его основного опекуна, их пенсии едва хватает, чтобы дожить до следующего месяца. И причина совсем не в таких, как Иден, а скорее в людях, которые действительно готовы уйти от налогов, и заплатить свою облагаемую долю. Продажные, коварные люди, которым все сходит с рук, из-за того, что у них есть дорогие адвокаты и бухгалтеры, которые придумывают всевозможные схемы неуплаты налогов.

Ну, я стала работать в Королевской налоговой таможенной службе Великобритании (HMRC, по англ. Her Majesty’s Revenue and Customs), потому поверила в правильность этой системы, что решила способствовать ей, чтобы мир стал более справедливее.

Я открыто встречаюсь с ним взглядом.

— Если выяснится, что вы заплатили все налога, мы не будем вас беспокоить.

Прежде чем он успевает ответить, открывается дверь и появляется Роб. Мы наблюдаем, как он идет через все помещение, останавливаясь в круге света, его лицо выглядит болезненным с зеленым оттенком. Я приподнимаю брови, вопросительно глядя на него. Он незаметно качает головой, как бы подавая мне знак, и поворачивается к Доминику Идену.

— Мне очень жаль. Но кажется, я подхватил желудочный грипп. Не могли бы мы перенести встречу на другой день?

— Конечно, мистер Хантер, — отвечает Иден, хотя на губах витает насмешливая улыбка.

Я собираю файлы, встаю и отодвигаюсь на несколько шагов назад, встав как бы с боку от Роба. Иден поднимается из-за стола, явно возвышаясь над Робом. Роб протягивает ему руку, но Иден делает вид, что не замечает ее, и Робу ничего не остается, как сконфузившись опуститься вниз.

— Хорошо, — говорит Роб. — Мы обязательно свяжемся с вами, чтобы назначить следующую встречу. — Он разворачивается и идет к двери.

Иден поворачивается ко мне.

Я молча киваю и быстро следую за Робом, не оглядываясь, хотя ощущаю, как Иден сверлит меня своим взглядом. Роб придерживает для меня дверь, мы оказываемся в холле. Сердце колотится. То, что произошло в этом ресторане было настолько необычно и дико, настолько отличалось от всего, что я когда-либо встречала, что сейчас даже не в состоянии трезво мыслить.

Я перевожу взгляд на Роба, как только мы выходим в холл. На его отекшем лице выступает испарина, и оно поблескивает в искусственном освещении. Должна признаться, он выглядит совсем не хреново.

— Невоспитанная дрянь, — бормочет он презрительно.

Я удивленно смотрю на него во все глаза. Роб никогда не был так груб. Видно, он совсем чувствует себя плохо… или Доминик Иден так действует ему на нервы.

— С тобой все в порядке? — с опаской спрашиваю я его.

— Нет, я чувствую себя просто ужасно, но переживу. Мне необходимо добраться, как можно скорее до дома. Ты отвезешь меня?

— Конечно, — говорю я, открывая перед ним дверь на улицу, где до сих пор идет дождь.

Роб поворачивается ко мне.

— Черт, я забыл в ресторане свой зонт. Не могла бы ты принести его?

Я смотрю на него с тревогой и с удивлением одновременно.

— Я?

— Я бы сходил сам, но не очень хорошо себя чувствую, Элла, — говорит он раздраженно.

Я продолжаю пялиться на него, поскольку мне совсем не хочется возвращаться в этот ресторан.

— Разве ты не видишь, насколько мне плохо? — спрашивает он сквозь зубы.

— Да, конечно, я схожу.

— Он за столиком. Поторопись, пожалуйста. Иначе, боюсь, снова рвану в туалет.

Не говоря ни слова, я иду назад в холл и открываю дверь в ресторан.

 

3.

Элла

 

Первое, что я вижу, это огромную напряженную спину Доминика Идена, сидящего за столом. Он сгорбился, навалившись на стол, упираясь лбом на кулак. При звуке моих шагов вскидывает голову вверх. В его глазах стоят слезы, и на лице отображается шок.

Он выглядит ужасно подавленным и изможденным!

Мне кажется, что я застала его в минуту сильного страдания, хотя для такого враждебно зашкаливающего, сексуального мужчины это кажется совершенно не возможным. Этот мужчина способен покинуть поле боя не оглядываясь, хотя крики умирающих о помощи будут все равно звучать у него в ушах.

Испытывая полнейший ужас от такого интимного момента, я начинаю лепетать всякую чушь:

— Прости, я не хотела... Роб забыл свой зонт. Я пришла..., — я замолкаю, как только его лицо меняет выражение.

Теперь оно выглядит, как и первоначально, и я не могу разобрать, что он думает. Но при ближайшем рассмотрении могу сказать, что он смотрит на меня с непреодолимой жалостью. Как будто я забрала у него что-то такое, что-то очень важное, и он молча умоляет меня вернуть это, и еще... разве такое может быть?

Мы просто встретились по «разные стороны баррикад», и я ничего у него не брала. По крайней мере, пока. Это не серьезно.

А за пределами этого безлюдного ресторана, мир продолжает жить своей жизнью: Роб раздражаясь ждет, когда я принесу ему зонт, встречу на два часа, мне придется отменить, мама собирается заняться уборкой ванной комнаты, ожидая моего звонка, во сколько я завтра планирую ее забрать, моя лучшая подруга Анна уже обнародовала свой убийственный отчет по продажам и желает рассказать мне, как все прошло.

Но несмотря на странный и вращающийся мир по ту сторону, я ничего не могу сделать, только как с изумлением смотреть на Доминика Идена. Его отчаяние трогает меня намного глубже в душе, чем хотелось бы, и та часть меня, которой я никогда не позволяю на работе поднимать голову — та часть, которая не может спокойно смотреть, когда люди жестоко обращаются с животными, подталкивает меня к нему. Я едва касаясь прохожусь подушечками пальцев по его щеке, выражая таким образом сочувствие, но почему-то от этого простого жеста, словно разряд электричества ударяет меня в руку.

Налогонеплательщик и я смотрим друг на друга, испытывая настоящий шок.

Похоже, что мы связаны на каком-то более глубинном уровне, это даже не похоже на влечение, желание или похоть. Не знаю, сколько бы я так и простояла завороженная, если бы его лицо не исказилось яростью. Он, словно ошпарившись, дергается от моих пальцев. Для меня это похоже на плевок в лицо.

Моргает, слезы пропадают, я с трудом опускаю вниз руку, выводя из ступора свои заиндевевшие мышцы. Отворачиваюсь от него, несколько раз моргаю, вспоминая зачем пришла — забрать черный зонт Роба. Начинаю оглядываться вокруг, потом вижу его у ножки стула под столом. Да, вот именно за ним я и пришла, поэтому быстро хватаю его и выпрямляюсь.

— Ну, тогда я пойду, — смутившись говорю я.

Не поднимая на него глаз, я поторапливаюсь к двери, как только дотрагиваюсь до ручки и поворачиваю, слышу:

— Вы поужинаете со мной сегодня? — его голос словно, плащ накрывает меня.

Ужин со мной?

Я глубоко вздыхаю. Боже мой! У меня, честно говоря, шок, потому что я очень хочу согласиться. Медленно поворачиваюсь:

— Простите, но я не могу. Это не уместно в данном случае, — спокойно отвечаю я ему.

— Почему?

— Вы находитесь под следствием, и я как раз и есть этот следователь. С моей стороны было бы неправильно.

— Мне казалось, что вы расследуете деятельность ресторана.

— Вы прекрасно понимаете, что это одно и тоже, — более правдиво, чем обычно, отвечаю я.

— Вам не кажется, что обо мне и о ресторане можно узнать гораздо больше за ужином, нежели вычитывать унылые отчеты вашего центрального компьютера, — его голос звучит мягко и так убедительно.

Желание прибивается к моим ногам, словно волны, когда стоишь на берегу, а они накатывают на тебя.

— Не думаю, что это будет этично, с моей стороны.

— Избавь меня от этой хрени, Элла. Они, бл*дь, дадут тебе медаль, если ты доставишь им информацию, которая сможет меня повесить?

— Послушайте, мистер Иден…

— Дом, — также мягко поправляет он.

Я прикусываю нижнюю губу и неуверенно открываю дверь. Раньше никогда я не была так смущена и не испытывала таких противоречивых чувств сама с собой. Он поднимается и идет ко мне, я тут же чувствую панику. Он останавливается от меня всего в двух шагах. Слишком близко. Настолько близко. Его лицо находится глубоко в тени, выражение лица не видно, только глаза поблескивают похотью.

Влажные завитки волос, колышущиеся у основания мощной шее, заставляют с трудом сдерживать себя, руки прямо чешутся, желая запустить пальцы ему в волосы. Я даже мысленно уже представляю, как скольжу пальцами по его волосам. Словно прочитав мои мысли, он наклоняется ближе. Его запах ударяет мне в нос, дыхание замирает. Не отрывая от него глаз, чувствую, как мое тело медленно приближается к нему. Хотя у меня нет ни единого сомнения, что он опасен для моей психики, я однозначно должна сказать ему «нет».

Я должна сказать «нет».

— Ты придешь? —соблазняющий глубокий баритон доносится из полумрака.

Я очень хочу отказать ему. Я на самом деле этого хочу, поскольку так будет правильно. С моей стороны — это будет выглядеть профессионально. Но у меня проплывает перед глазами тот его взгляд, как будто мы, заглядывая друг другу в глаза, соприкасались своими душами.

И эта приманка способна отключить весь мой иррациональный ум, такого я не испытывала никогда. Мой нос наполнен его запахом, и все находится за пределами слов и объяснений.

Я что же готова согласиться на этот безрассудный путь, потому что он так убийственно красив? Или из-за того, что казалась свидетельницей, чего не стоило мне было видеть? Или из-за своей профессиональной гордости, которая создает определенные проблемы в моей жизни, а он — шанс, выпадающий один раз, если вам вообще повезет?

Не знаю, что это такое, но я чувствую с ним себя какой-то железкой, которую природная сила совершенно беспомощно притягивает к гигантскому магниту. Я никогда ничего подобного не испытывала, хотя между нами еще ничего и не произошло, но мне совершенно понятно, что предстоящую неделю я буду думать об этом мужчине. Либо сожалея, что поддалась на его уговоры и поужинала с ним, либо сожалея, что не протянула руку и не согласилась поужинать с ним, хотя очень этого хотела. Оказывается, очень трудно сказать «нет» кому-то, когда все твое тело говорит иначе.

У меня вылетают слова:

— Хорошо.

— Отлично, — бормочет он, и я вздрагиваю, услышав в его голосе нотки раздражения. Ему видно самому не нравится, что он испытывает такую жажду ко мне! От этого он чувствует себя неуютно.

— Я заеду за тобой в семь? — тихо предлагает он.

Я киваю.

— Куда? — спрашивает он.

— Латимер Проспект, 7.

— Дай мне свой телефон, — командует он.

Я колеблюсь пару секунд, потому что каждая клетка моего мозга, которые я так усердно тренировала много лет, чтобы стать независимой, сильной, не принимать и не реагировать ни на какое адское дерьмо, сопротивляется, но каждая нетренированная, раскованная, данная природой клетка моего тела кричит чертовое «да».