Что ждёт деструктивные культы в России?

 

 

17 ноября 2016 года в Совете Федерации прошел круглый стол на тему «Повышение уровня законодательной защиты от мошеннических действий деструктивных сект», на котором обсуждалась актуальная для современной России проблема.

 

Заместитель председателя Комитета Совета Федерации по конституционному законодательству и государственному строительству Елена Мизулина в своем твиттере охарактеризовала процесс подготовки следующим образом: «К обсуждению приглашены ведущие эксперты-сектоведы. Проблема, действительно, становится все более серьезной и получает небывалый размах».

 

Не секрет, что уже само название круглого стола было провокационным: термин «секта» и «деструктивная» секта не содержаться в российском законодательстве. Однако, как выяснилось, Елена Мизулина выбрала этот термин специально, чтобы обособить ту группу специфических явлений, которые в обществе давно называют «деструктивными сектами», которым сектоведы дали определение, но официальная наука и религиоведение также, как и законодательство, пока не может охарактеризовать более формализовано. «Становится необходимым прописать в законодательстве понятие, описывающее деструктивные секты, поскольку сегодня его в законодательстве нет» - отметила Мизулина, и уточнила, что важно понимать, как квалифицировать сам феномен, а не обязательно называть его «сектой».

 

С вступительным докладом выступил Александр Дворкин, член Экспертного совета по проведению государственной религиоведческой экспертизы при Министерстве юстиции Российской Федерации, Президентобщественных организаций«Российская ассоциация центров изучения религий и сект» (РАЦИРС) и «Центр религиоведческих исследований во имя священномученика Иринея Лионского» (ЦРИ). Его общая характеристика деструктивных и тоталитарных сект продолжала общую линию его публикаций, и строго говоря, не была оригинальной. Особо было подчеркнуто, что, с его точки зрения «основные цели руководителей деструктивных сект - это деньги и власть, но если выбирать между ними, то на первое место, все-таки, можно поставить власть». Также очередной раз Дворкин указал, что деструктивность протекает на четырех уровнях: разрушения на уровне личности, разрушение семьи, вред для общества и государства.

 

Отдельно сектовед пояснил, что проблемой для эффективной борьбы с радикальными организациями, позволяющими себе правонарушения на религиозной почве, являются «так называемые религиоведы», которые провозглашают себя аксиологически нейтральными, но в то же время не скрывают своих сектозащитных функций: «Факты получения финансовой выгоды этих религиоведов от покровительства ими религиозных организаций доказать легко. Достаточно посмотреть историю их выездов за границу на мероприятия за счет религиозных организаций, или публикации сборников их конференций, финансирование сектозащитных изданий и т.д.», - отметил Александр Дворкин.

 

Делая выводы, он обозначил, что его рекомендации по пакету изменений в законы России включают, прежде всего, четкое законодательное определение статуса традиционных религий, чтобы исключить множественные разночтения и интерпретации, а также разделение религиозной и нерелигиозной деструктивной секты. В ряде случаев, отметил он, имеет место ситуация, когда религиозная организация порождает странные формы деятельности, не имеющие отношения к религии, и их надо пресекать, даже если речь идет о традиционных религиях. Кроме того, с его точки зрения, нужно разделить меру уголовной ответственности за преступления, совершенные под влиянием лидера секты, т.к. зачастую выполнить волю гуру для людей более значимо, нежели не нарушить закон государства. То, что гуру осознает вред, на который он толкает людей, делает его ответственным за отданный приказ.

 

Еще одна тема, обсуждаемая после выступления Дворкина, – это вопрос членства людей в организации. Проблема религиозных организаций в том, что зачастую они пытаются сохранить свое честное имя, изгоняя тех, кто «попался» на противоправных действиях, причем нередко это делается задним числом. Сегодня, действительно, имеются случаи, когда кто-то из членов религиозной группы совершает преступление, и, естественно, что община не может нести за это ответственность. Но также известно обратное, когда за определенными религиями в мировой практике фиксируют одни и те же «факты деструктивности», что показывает: это не случайность, а характер вероучения!

 

Присутствовавшие в качестве пострадавших от деятельности сект известная эстрадная певица Лолита Милявская и супруга солиста группы «Иванушки» Лола Андреева, также выступили на мероприятии, рассказав про свои истории. Лолита рассказала о ситуации с мужем, который попал в Московский тренинговый центр, после чего его психика совершенно изменилась, а Андреева о своем опыте пребывания в похожем сообществе и выходе оттуда.

 

Слово для выступления предоставили и религиоведам. Заведующая кафедрой религиоведения Казанского федерального университета Лариса Астахова, известная по судебным процессам о ликвидации Саентологической церкви Москвы и развернутой против нее за это травли, в своем выступлении отметила, что современная система правоприменения законодательства требует поправок, которые позволят более эффективно разработать механизм его реализации. Например, необходимо конкретизировать различие и законодательно определить институт судебной религиоведческой экспертизы, которая не идентична государственной религиоведческой экспертизе. «Возможно, - отметила она, - нужно выделить как подвид теологическую экспертизу, для того, чтобы можно было бы урегулировать внутрирелигиозные вопросы традиционных религий». Кроме того, Министерство юстиции РФ, по ее мнению, не может постоянно осуществлять надзор за религиозными организациями, за трансформацией или развитием их вероучения. В результате фактически эти функции приняли на себя силовые структуры, которые в силу профессионального менталитета и порой отсутствия специализированной религиоведческой подготовки у сотрудников, понимают контроль в форме устранения и запрещения, что вызывает в обществе конфликт недопонимания. Ее предложения касались качественного изменения процедуры религиоведческой экспертизы, поскольку именно она является связующим звеном между следствием и окончанием дела в суде, доказывающим религиозную специфику.

 

Еще в начале своего выступления Лариса Астахова уточнила у Александра Дворкина, распространяются ли его воззрения на религиоведение вообще, т.к. это бы объяснило столь небольшое число религиоведов, приглашенных на мероприятие. На что Дворкин ответил, что речь шла о «так называемых» религиоведах, т.е. тех, кто в целях личной борьбы за рынок экспертиз и в угоду религиозным организациям, очевидно за деньги, устраивает травлю на тех, кто участвует в судебных процессах, – экспертов, свидетелей, судей и т.д. Эти религиоведы имеют целую сеть контактов и информационных порталов, помогают друг другу в удалении «нежелательного элемента» из сообщества, и даже зачастую подключают через личные связи представителей других религий, путем откровенного подлога и искажений данных (например, в ситуации с травлей Ларисы Астаховой сейчас осуществляется явно саентологическая провокация с использованием исламских СМИ: в частности, на сайте мусульманского информационного агентства «Islam News» вышло несколько публикаций, где Астаховой ставится в вину, что в учебной программе одной из преподаваемых дисциплин в список дополнительной для чтения литературы включена знаменитая книга Александра Дворкина «Сектоведение»; возмущение со стороны какой-то части мусульманской общественности удивительно, если учитывать, что саентология явно не является дружественной и духовной близкой религией для ислама и не способствует его распространению).

 

Далее о деструктивности с точки зрения психиатрии (не путать с психологией, на которую сейчас имеется явная мода) рассказал директор Центра психиатрии и наркологии им. В.П. Сербского Министерства здравоохранения России, доктор медицинских наук, профессор, вице-президент Российского общества психиатров Зураб Кекелидзе. Он просил внимательно отнестись к формулировкам и привлечь к этому специалистов-ученых, т.к. только в этом случае закон будет работать. Он пояснил, что научное понимание психиатром деструктивности будет отличаться от того, как деструктивность будет понимать юрист, но в суде должно быть полное единодушие. Соглашаясь с Ларисой Астаховой, Кекелидзе подчеркнул, что именно на нечеткостях определений могут играть недобросовестные специалисты, и это, к сожалению, имеет место быть и в медицине.

 

Эту же тему, применительно к статьям Уголовного кодекса РФ, продолжил психиатр-нарколог, кандидат медицинских наук, председатель регионального отделения Общероссийской общественной организации «Матери против наркотиков» в Краснодарском крае Николай Каклюгин. Он показал, что точка зрения, согласно которой есть закон, и все деструктивные явления определяются по соответствующим статьям, и не нужно делать поправку на их религиозных характер, на практике не реализуется. Религиозный статус для некоторых деструктивных организаций есть броня, которая не дает даже войти в организацию, чтобы изучить и выявить факт преступления внутри религиозной общины. Последователи деструктивных сект реже пишут заявления в правоохранительные органы, почитают лидера общины за учителя и гуру и боятся навредить ему, даже если страдают от его подчиненных. Он предложил серию поправок, которые передал лично Елене Мизулиной.

 

Однако заместитель директора Департамента по делам некоммерческих организаций Министерства юстиции России Анна Котова предложила не увлекаться идеей создания нового законопроекта, изучив сначала все внесенные поправки за последние 3 года. Собравшиеся попросили Минюст в ее лице учитывать и прогнозы на вводимые поправки, т.к. зачастую они усложняют деятельность правоохранительных органов, но эффективно не работают. Интересные обзоры примеров применения статьи 239 Уголовного кодекса РФ («Создание некоммерческой организации, посягающей на личность и права граждан») дали другие участники круглого стола, практик в области религиоведческой экспертизы Игорь Иванишко и преподаватель Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета Татьяна Карпачева, показавшие сложности реализации статьи 239 УК РФ, в первую очередь, в регионах. Они передали Мизулиной факты нарушений законодательства со стороны религиозных организаций, которые проигнорировали правоохранительные структуры, с целью составления депутатского запроса.

 

Старший прокурор Генпрокуратуры России Жанна Николаева отметила, что по статье 239 УК РФ нельзя привлечь эзотериков, «целителей», различных самозваных «народных знахарей», хотя наносимый ими вред весьма велик. Она отметила, что с 2012 года законопроект об экспертной деятельности проходит все этапы согласования, что происходит долго и трудно, в котором предполагается стандартизация методик и создание единого реестра экспертов с сертификацией, в том числе религиоведов. В целом, Николаева скептически оценивает перспективы принятия поправок по деструктивным сектам, сопоставляя его с работой по закону о судебной экспертной деятельности. В то же время, Лариса Астахова в комментариях отметила, что судебную религиоведческую экспертизу, в отличии от государственной, формализовать полностью практически невозможно, так как методики постоянно корректируются, вместе с изменяющейся общественной реальностью.

 

Были озвучены и другие проблемы, связанные с деструктивной деятельностью религиозных и псевдорелигиозных организаций.

 

В итоге обсуждений был принят проект рекомендаций круглого стола, который будет озвучен в прессе. «Главное, - отметила Елена Мизулина в конце обсуждения, – это то, что все это делается в интересах нашей Родины».