Часть 1 дивный остров счастливых людей 3 страница

 

Но вернемся к гиперборейским Эридану и Родану. Представляется более чем вероятным, что в названии второй реки (притока) соединились два индоевропейских корня «род + дан». Впрочем, и в первом названии, помимо знакомого «дан», видится еще и «ирий» – славяно-русский «рай», вполне соответствующий исконному смыслу самой Гипербореи как Страны счастья (или Островов Блаженных). Гиперборейские реки Эридан и Родан подробно описываются в классической поэме Аполлония Родосского «Аргонавтика», посвященной знаменитому плаванию героев Древней Эллады за золотым руном. В этой поэме (как, впрочем, и в Гомеровой «Одиссее») соединены несколько пластов информации, и наиболее архаичные знания перемешиваются с современными (для эллинистического периода, разумеется). В результате получается совершенно невообразимая география, когда корабль «Арго», плывущий в Колхиду по Ионическому, Эгейскому, Мраморному и Черному морям, вдруг оказывается в царстве полярной ночи. Аполлоний Родосский, понятия не имевший о действительной северной географии, бесхитростно излагает смутные знания, доставшиеся от предшественников:

 

После герои вошли в глубокие воды Родана,
Что в Эридан впадает; сливаясь в узкой теснине,
Воды обеих рек шумят, клокоча. А начало
В безднах берет он земли, где
Ночи врата и жилище.
Взяв оттуда исток, он стремит к берегам Океана...

 

Но это было под конец. А перед тем аргонавты проследовали по бурным водам Эридана, где, согласно мифологическим представлениям, когда-то упал Фаэтон, не справившийся с управлением колесницей бога Солнца Гелиоса (рациональное зерно мифа – воспоминание о какой-то космической катастрофе). Итак, вновь предоставим слово Аполлонию Родосскому:

 

...«Арго» между тем, вперед поспешая
На парусах, вошел в Эридана далекого воды.
Некогда в грудь пораженный стрелами блестящих перунов,
Полусгорев, Фаэтон с колесницы низвергнулся Солнца
В бухту глубокую там, где река изливается. Тяжкий
Дым и доныне вздымается здесь от пылающей раны,
И ни единой невмочь, легковейные крылья расправив,
Птице перелететь через эти воды, – любая
Падает в пламя, едва пролетит полпути. Гелиады
Высятся стройно вокруг – в тополя обращенные девы,
Бедные жалобный стон издают постоянно, и наземь
С их ресниц янтаря ниспадают блестящие капли.
Капли эти порой на песке высыхают под солнцем,
Но едва только хлынут прибоем на берег волны
Темной бухты, гонимы дыханием шумного ветра, –
Сразу тогда в Эридан увлекаются все эти капли
Пенной волной... А кельты рассказ такой добавляют:
То Аполлона-де, сына Лето, уносятся слезы
В водовороте волны, что во множестве раньше он пролил,
К гипербореям когда удалился, к священному роду,
Светлое небо забыв...

 

Ну вот, мы снова и вернулись к Аполлону, устремившемуся на своей технически загадочной колеснице в страну летающих гиперборейцев. На это косвенно намекает и название главной реки Гипербореи – Эридан. Оно происходит от имени богини раздора Эриды, дочери Никты (Ночи – быть может, даже и полярной), сестры, сподвижницы и спутницы бога войны Ареса (Марса). Эрида знаменита тем, что, подбросив трем богиням – Гере, Афине и Афродите – свое знаменитое «яблоко раздора» с коварной надписью «Прекраснейшей!», перессорила трех женщин-богинь, что стало поводом для начала Троянской войны. И вот эта Эрида, так или иначе связанная с Гипербореей, подобно Аполлону и Артемиде Гиперборейским, также была летающим существом.

Множество стилизованных бронзовых изображений птицелюдей было найдено в разных местах Прикамского региона и Приполярного Урала. Это образцы так называемого Пермского звериного стиля. Почему-то их принято именовать «чудскими древностями» и односторонне привязывать к финно-угорской культуре: раз последними по времени аборигенами здесь являются коми, ханты, манси и другие народы, значит, именно им и принадлежат обнаруженные археологами предметы и изделия. Однако истоки финно-угорских, самодийских, индоевропейских и всех других народов следует искать в северной Гиперборее с единым языком и культурой. Именно в эту гиперборейскую древность уходят и корни «пермского стиля» с его крылатыми птицелюдьми, распространенными, впрочем, по всему земному шару – вплоть до Южной Америки и острова Пасхи.

Описания «механизма» полетов во множестве сохранились в памяти северных народов в виде устойчивых фольклорных образов, передаваемых из поколения в поколение. В саамских преданиях такой полет описывался очень просто: разжигался костер из стружек, накрывался мокрой рогожей, на рогожку мог садиться всяк желающий, и его жаром поднимало на небеса аж до самого Господа Бога. Одним словом, саамский ковер-самолет. Рассказы о таких полетах лопарей записал в начале века М.М.Пришвин со слов всю жизнь прожившего среди них русского сказителя.

 

В «Калевале», где, как мы помним, многие события развертываются на родине саамов в Лапландии-Сариоле, описывается полет на орле старца-богатыря Вяйнямёйнена к далеким северным землям (практически теми же словами рассказывается о полете на «самолетном деревянном орле» русских героев в северное Подсолнечное царство):

 

Богатырь из волн поднялся,
На крыло к орлу уселся,
У хвоста, у самой кости.
Вот несет орел небесный
Вяйнямёйнена седого,
Он несет его по ветру,
По пути ветров весенних,
К дальним Севера границам,
К той суровой Сариоле...

 

Безусловно, нельзя не вспомнить и кульминационный эпизод «Калевалы», в котором рассказывается о решающем морском сражении между главными героями карело-финского эпоса с противостоящим им народом Похъёлы (Сариолы) за обладание волшебной мельницей Сампо. Действие происходит посреди моря-океана. Испробовав все боевые средства против сынов страны Калевы и потерпев неудачу, владычица Похъёлы – ведьма Лоухи – оборачивается гигантской птицей – «летучим кораблем». Вот как это выглядело в передаче народных сказителей:

 

Сто мужей на крылья сели,
Тысяча на хвост уселась,
Села сотня меченосцев,
Тысяча стрелков отважных.
Распустила Лоухи крылья,
Поднялась орлом на воздух.

 

Имеются и более конкретные технические описания подобных летательных аппаратов. И содержатся они, как бы это парадоксально ни показалось на первый взгляд, в преданиях об Атлантиде, которые сохранились в секретных архивах розенкрейцеров, иллюминатов и масонов. В наполеоновские времена (то есть приблизительно на стыке XVIII и XIX вв.) эти сведения стали достоянием более широких слоев публики, постепенно просачиваясь в открытую печать, а затем ими основательно завладели теософы и антропософы.

Не следует думать, что упомянутые легенды – сплошь мистическая выдумка и чепуха. Наоборот. Если Платон, суммируя все известные к тому времени сообщения об Атлантиде, опирался в основном на устную традицию, то в секретных архивах тайных орденов наверняка сохранились подлинные документы. К таковым относятся, видимо, и карты эпохи Александра Македонского, которыми пользовался Колумб, а также отец и сын Меркаторы.

 

Сказанное относится и к сведениям о летательной технике древности, традиционно связываемой с Атлантидой. Однако, как известно, судьба Атлантиды неотделима от судьбы Гипербореи: их постигла одинаковая участь, а по мнению некоторых античных авторов (например, Аполлодора), они попросту тождественны. Именно на масонско-теософские сведения о высокой технической развитости Северной цивилизации ориентировался и А.В.Барченко, задумывая свои экспедиции и на священное саамское Сейдозеро в Русской Лапландии, и в другие сакральные места. Возможно, он видел и сами документы.

 

Так или иначе, но сообщения о высокоразвитой летательной технике древности (здесь уже безразлично, идет ли речь об атлантах или гиперборейцах) подверглись взыскательной научно-технической экспертизе со стороны серьезных ученых. Один из видных специалистов и пионеров в области воздухоплавания, авиации и космонавтики профессор Николай Алексеевич Рынин (1877–1942) издал в 1928–1932 гг. уникальный девятитомник «Межпланетные сообщения», где собрал все доступные к тому времени сведения по истории и предыстории вопроса, включая древние и средневековые легенды и гипотезы писателей-фантастов. Он-то и попытался дать беспристрастную оценку техническим достижениям древних гиперборейских и атлантских авиаторов.

По теософическим данным, первобытные летательные аппараты строились либо из легкого металла, либо из специально обработанного дерева. Древние «летучие корабли» были разных типов и вместимости. Они могли перевозить по воздуху от 5 до 100 человек (последняя цифра в точности соответствует данным «Калевалы»). Между прочим, беспримерный компендиум Рынина, посвященный мифологическим и научно-фантастическим полетам над Землей и за ее пределами, начинается с «Калевалы», с подъема Лоухи к Солнцу и Месяцу и их похищения.

 

Древние корабли летали ночью и днем, в темноте светились. В качестве движущей силы использовалась субатомная энергия громадной мощности. Первобытный самолет состоял из центрального корпуса, боковых крыльев, килей и рулей. Сзади имелось два подвижных сопла, из них вырывались потоки огненной субстанции. Короче, принцип движения летательного аппарата был ракетным. Кроме того, под дном корабля находилось еще восемь сопел, с их помощью обеспечивался вертикальный взлет корабля. Реактивные аэропланы управлялись в полете автоматически, навигация осуществлялась при помощи визир-компасов. Скорость полета достигала 200 километров в час [вообще-то это не так уж и много. – В. Д. ]. Летали аппараты на высоте 300–400 м [тоже, прямо скажем, не слишком высоко; зато напоминает современную крылатую ракету. – В. Д. ]. Горы не перелетали, а облетали. После гибели Атлантиды (по утверждениям теософов, это произошло в 9564 г. до н.э.) часть ее уцелевших жителей перелетела на таких кораблях в другие страны и на другие континенты.

Что еще можно добавить о научных достижениях гиперборейцев? Предположения могут быть самые невероятные, если вспомнить, что, по свидетельству Элиана (2; 26) (сам он ссылается на авторитет Аристотеля), один из столпов и основоположников европейской да и всей мировой науки – Пифагор – был гиперборейцем и носил соответствующее прозвище. Значит, и уровень гиперборейской науки был никак не ниже. Пифагоровых знаний.

 

Дополнительным доводом в пользу вышесказанного о летательной технике далекого прошлого может послужить еще один факт, продолжающий «крылатую тематику». Археологов не перестает удивлять обилие так называемых «крылатых предметов», постоянно встречающихся в эскимосских могильниках и относящихся к самым отдаленным временам истории Арктики. (Между прочим, по эскимосским преданиям, прародители этого народа когда-то прилетели на Север на железных птицах.) Сделанные из моржового клыка распростертые крылья из эскимосских могильников, не вписывающиеся ни в какие каноны, сами собой наводят на мысль о древних летательных приспособлениях.

 

Впоследствии крылатые символы, передаваясь из поколения в поколение, распространились по всему свету и закрепились практически во всех древних культурах: египетской, ассирийской, хеттской, персидской, ацтекской, майя и так – до Полинезии. Ныне парящие крылья как архетип (подсознательная память о заре человечества) стали эмблемой российской авиации и космонавтики.

 

Исключительно важно понять саму философию Золотого века, процветающего в Гиперборее, дабы спроецировать ее на современные реалии – изменившийся ландшафт и, возможно, сохранившиеся памятники. При этом, безусловно, приходится учитывать множество помех на пути такого правильного понимания. Во-первых, значительная удаленность эпохи Золотого века по времени. Во-вторых, природные (включая смещение земной оси, повлекшее за собой «всемирный потоп») и климатические катаклизмы, уничтожившие большую часть материальных следов рассматриваемой цивилизации. В-третьих, возможное отсутствие в принципе подобных следов, ибо, как уже говорилось, по свидетельству античных авторов, гиперборейская цивилизация могла быть «перьевой» (сохранность подобного материала – впрочем, так же, как и деревянных изделий – более чем ограничена). Наконец, в-четвертых, субъективное неприятие консервативно настроенных ученых самой концепции Золотого века, ее привязки к Гиперборее и активное противодействие любым исследованиям, проводимым в данном направлении.

Природа человеческого существа, его эгоистичность и непредсказуемое поведение, казалось бы, оставляет мало шансов для создания гармонических отношений в масштабах всего общества или целой формации. И все же такое почти что неправдоподобное состояние – не утопия, а реальность, существовавшая, правда, в далеком прошлом. Чтобы превратить идеал в реальность будущего (для настоящего это более чем мало вероятно), необходимо учесть опыт предков и прапредков, попытаться создать хотя бы приблизительную гармоническую модель общественного устройства, позволяющего правильно построить и организовать воспитание, регулировать страсти, эгоистические побуждения, уравновешивать интересы полов и поколений.

 

Против фактов устоять трудно. Логика неумолимо приводит к неизбежному, хотя и парадоксальному, выводу: Золотой век – он же Древнекаменный. Просто необходимо внести коррективы в бытующие представления об этом. Горные массивы и равнины Русского Севера – немые свидетели древнейшей истории России, хранящие немало тайн, относящихся к той неимоверно далекой эпохе. Время не исчезает бесследно. Буквально на всем оно оставляет следы памяти. Нужно только научиться читать великую книгу Хроноса.

 

Испокон веков русский народ, мечтая о лучшей жизни, устремлял свой взор на Север. Именно здесь находилась, по мнению многих русских книжников, проповедников и просто мечтателей, та счастливая и благословенная страна, которую можно сравнить разве что с земным раем. Именно о нем – северном рае – в известном памятнике XIV в. «Послании Василия Новгородского ко владыке Тверскому Феодору о земном рае» рассказывается (две лодки из Новгорода долго носило ветром по Студеному морю, пока не прибило к высокой горе):

 

«И видеша на горе той... свет бысть в месте том самосиянен, яко не мощи человеку исповедати; и пребыша долго на месте том, а солнце не видеша, но свет бысть многочастный, светлуяся паче солнца, а на горах тех ликования много слышахут, и веселия гласы вещающа».

 

Кормчий велел одному из спутников взобраться по мачте на скалу (высокий берег?), что тот и проделал и, увидев нечто необыкновенное наверху, с радостным возгласом исчез за каменным гребнем. То же произошло и со вторым посыльным. Тогда привязали третьего веревкой за ногу и стащили вниз после того, как он обозрел сияние за береговым кряжем. К несчастью, третий моряк оказался мертвым, и новгородцы в страхе и панике спешно покинули загадочный остров.

 

Однако и более приближенные к нашему времени события дают пищу для продолжения темы Золотого века и привязки ее к Русскому Северу. Речь идет о знаменитой старообрядческой северорусской легенде о счастливой стране Беловодье, которую традиция изначально помещала в районе (акватории) Ледовитого океана. Уже в полуапокрифическом «Мазуринском летописце» указывается, что легендарные русские князья Словен и Рус, правившие задолго до Рюрика, «обладали северными землями по всему Поморью: <...> и до реки великой Оби, и до устья Беловодной воды, и эта вода бела, как молоко...» «Молочный оттенок» в древнерусских записях имело все, что относилось к Ледовитому океану, который и сам нередко именовался Молочным.

 

Известно старинное устное предание о том, что еще во времена Владимира Стольнокиевского, аккурат перед самым принятием христианства, явился к князю молодой русский монах по имени Сергий, который принял постриг в афонском монастыре. Он поведал будущему крестителю Руси об обители вечной красоты и истины – Беловодье, что расположено на краю света. Путь туда долог и опасен, но тех, кто достигнет заветной цели, ждет блаженство и счастье. Князь Владимир с полной серьезностью отнесся к рассказу: выделил отряд дружинников и велел монаху Сергию добраться до Беловодья, чтобы установить дипломатические контакты с тамошними правителями. К сожалению, дождаться возвращения этой экспедиции назад в Киев Владимиру суждено не было. Князь умер, а отец Сергий вернулся домой лишь спустя 49 лет. Он нашел то, что искал, но привезенные сведения и даже точный маршрут сделались тайным преданием. Так и передавалась эта легенда из уст в уста, пока не стала достоянием того человека, который, оказавшись в эмиграции, опубликовал ее в Америке в конце сороковых годов нынешнего века.

 

В наиболее древних версиях письменных старообрядческих беловодских преданий (а всего известно не менее 10 списков в 3-х редакциях) также говорится о Ледовитом океане:

 

«Такоже и россияне во время изменения церковного чина Никоном – патриархом московским – и древнего благочестия бежали из Соловецкой обители и прочих мест Российского государства немалое число. Отправились по Ледовитому морю на кораблях всякого звания людей, а другие и сухопутным путем и оттого наполнилися те места».

 

Здесь уже речь идет о потомках тех обитателей счастливой страны, сведения о которой распространялись на протяжении многих веков. В другой рукописи приводятся более конкретные сведения о жителях (колонистах) Беловодья:

 

«[Поселенцы] живут в глубине окияна-моря, место называемое Беловодие, и Озеров много и семьдесят островов. Острова есть по 600 верст и между их горы. <...> А проход их был от Зосима и Савватия соловецких кораблями через Ледское море».

 

Впоследствии представления о местонахождении Беловодья изменились. Русские странники, жаждавшие найти Страну счастья, искали ее и в Китае, и в Монголии, и в Тибете, и в «Опоньском (Японском) государстве». Но мечты об идеале оставались прежними:

 

«В тамошних местах тяжбы и воровства и прочих противных закону не бывает. Светского суда не имеют; управляют народы и всех людей духовные власти. Там древа равны с высочайшими древами. <...> И всякие земные плоды бывают; родится виноград и сорочинское пшено. <...> У них злата и сребра несть числа, драгоценного камния и бисера драгого весьма много».

 

В конечном счете местонахождение Беловодья совместилось с наиболее вероятным местонахождением Шамбалы – еще одним символическим коррелятом Золотого века (о чем речь еще подробно пойдет ниже). Именно так виделась недосягаемая Страна счастья алтайским староверам. На их указания при определении маршрута своего путешествия ориентировался и Николай Рерих. (Недаром изданный и несколько беллетризированный дневник его так и называется «Алтай – Гималаи»):

 

«В далеких странах, за великими озерами, за горами высокими, там находится священное место, где процветает справедливость. Там живет Высшее знание и Высшая мудрость на спасение всего будущего человечества. Зовется это место Беловодье.

 

<...> Трудный путь, но коли не затеряться, то придешь к соленым озерам. Самое опасное это место. Много людей уже погибло в них. Но коли выберешь правильное время, то удастся тебе пройти эти болота. И дойдешь ты до гор Богогорше, а от них пойдет еще труднее дорога. Коли осилишь ее, придешь в Кокуши. А затем возьми путь через самый Ергор, к самой снежной стране, а за самыми высокими горами будет священная долина. Там оно и есть, самое Беловодье. Коли душа твоя готова достичь это место через все погибельные опасности, тогда примут тебя жители Беловодья. А коли найдут они тебя годным, может быть, даже позволят тебе с ними остаться, Но это редко случается.

 

Много народу шло в Беловодье. Наши деды – Атаманов и Артамонов – тоже ходили. Пропадали три года и дошли до святого места. Только не было им позволено остаться там, и пришлось вернуться, Много чудес они говорили об этом месте. А еще больше чудес не позволено им было сказать».

 

Через это «не позволено им было сказать» прошли многие русские люди – искавшие и нашедшие. На Севере и на Юге. На Западе и на Востоке. Среди них был и сам Николай Рерих, который написал несколько впечатляющих полотен на тему Шамбалы. «Шамбала» – санскритская вокализация названия загадочной страны. По-тибетски оно произносится с одним дополнительным звуком в середине слова – «Шамбхала». Однако последнее написание используется только в специальной литературе.

 

Шамбала одновременно – и высший символ, и высшая реальность. Как символ она олицетворяет духовное могущество и процветание древней северной прародины, Страны счастья и благоденствия, которую европейская традиция отождествляет с Гипербореей. Многие искали таинственную страну. Среди упорных искателей и знаменитый наш путешественник Николай Михайлович Пржевальский (1839–1888). Причем он откровенно придерживался северной версии, сближая Шамбалу в первую очередь со Страной счастья. Среди собственноручных записей Пржевальского сохранилась и такая: «...Очень интересная легенда касается Шамбалы – острова, расположенного на краю Северного моря [курсив мой. – В. Д. ]. Там множество золота, а пшеница достигает удивительной высоты. В этой стране неизвестна бедность; действительно, молоко и мед текут в этой стране».

 

А вот как объяснял Николаю Рериху северную, восходящую к Полярной горе Меру, символику Шамбалы, с одной стороны, и ее земную конкретику, с другой, один из тибетских лам:

 

«Великая Шамбала находится далеко за океаном. Это могущественное небесное владение. Она не имеет ничего общего с нашей землей. Как и зачем вы, земные люди, интересуетесь ею? Лишь в некоторых местах, на Крайнем Севере [курсив мой. – В.Д. ], вы можете различить сияющие лучи Шамбалы. <...> Мы знаем рассказы одного бурятского ламы, как его сопровождали через очень узкий тайный проход. Мы знаем, как другой посетитель видел караван горцев, везущих соль с озер, расположенных на самой границе Шамбалы. Более того, мы сами видели белый пограничный столб, один из трех постов Шамбалы. Поэтому не говори мне только о небесной Шамбале, но говори и о земной; потому что ты, так же, как и я, знаешь, что земная Шамбала связана с небесной. И именно в этом месте объединяются два мира».

 

Судя по всему, сам Николай Константинович, а также его жена и вдохновительница Елена Ивановна как никто приблизились к разгадке древней тайны Шамбалы. Но, связанные обетом молчания, поведать об этом они смогли лишь в символической и иносказательной форме. Шамбала – это не только обитель света и сакральное место на недоступной для непосвященных карте. Шамбала – это еще и философия, причем непосредственно вытекающая из великого учения Востока Калачакры.

 

По преданию, это учение было передано царю Шамбалы самим Буддой. В соответствии с философской доктриной Калачакры все в мире – от Вселенной до человека – развивается циклично. Все рано или поздно повторяется, и если когда-то на смену матриархата пришел патриархат, то нынче они, похоже, вновь сменяют друг друга. И действуют тут не какие-то абстрактные социологические схемы, а глубинные космические закономерности: мужское и женское начала коренятся в самой структуре природы и социума, обусловливая циклические процессы и смену одних явлений другими.

В знаменитом буддийском трактате «Калачакра-тантра» излагается концепция неразрывного единства макро- и микрокосма – Вселенной и Человека. Человек – это малая Вселенная, способная, однако, оказывать воздействие и на большую. Это совершается как в творческом и боговдохновенном, так и в любовном экстазе. Существует известная визуализация данного акта, олицетворяющая соитие женского и мужского начал или же соответствующих ипостасей бесконечного времени. На рисунке, существующем во множестве вариантов, двадцатичетырехрукий мужчина страстно обнимает свою восьмирукую партнершу; при этом в каждой руке заключен конкретный предмет с совершенно определенным смыслом.

 

Истоки этого учения или хотя бы какие-нибудь следы, приводящие к данным истокам, пытался отыскать на Севере, в центре Русской Лапландии, А.В. Барченко (подробно о нем речь пойдет ниже). Как и Рерих, он представлял древнюю духовную традицию в виде единой и неразрывной цепи, начало которой – на Севере, а конец – в Тибете и Гималаях. Калачакра (санскр. «колесо времени»), по-тибетски – «дюнхор»; философский и эзотерический смысл тот же самый. Судьбу и будущность именно данной доктрины обсуждал с известнейшим бурятским этнографом Гонбочжабом Цэбековичем Цыбиковым (1873–1930), первым россиянином, еще в начале века проникшим в Тибет под видом ламы-паломника. Переписка Барченко с Цыбиковым чудом сохранилась в Государственном архиве Улан-Удэ.

 

Из письма А.В.Барченко профессору Г.Ц.Цыбикову 24 марта 1927 г.

 

«<...> Глубокое раздумье привело меня к убеждению, что в марксизме человечество имеет начало именно такого мирового движения, которое должно привести человечество к тому великому столкновению цивилизаций, которое выражено в древнейших преданиях всех народов восточных. У ламаистов – в легенде о Шамбалийской войне. У мусульман – в легенде о приходе махди из Джамбулая. У христиан и иудеев – в легенде пророка Иезекииля о великой последней войне между Севером и народом праведных, собранном из всех народов, живущих на вершине земли - каковое описание явно отвечает той же Шамбале.

 

Это убеждение мое нашло себе подтверждение, когда я встретился с русскими, тайно хранившими в Костромской губернии Традицию «дюнхор». [В оригинале слово написано по-тибетски. – В.Д. ] Эти люди значительно старше меня по возрасту и, насколько я могу оценить, более меня компетентные в самой Универсальной науке и в оценке современного международного положения. Выйдя из костромских лесов в форме простых юродивых (нищих), якобы безвредных помешанных, они проникли в Москву и отыскали меня. <...> Посланный от этих людей под видом сумасшедшего произносил на площадях проповеди, которых никто не понимал, и привлекал внимание людей странным костюмом и идеограммами, которые он с собой носил. Этого посланного – крестьянина Михаила Круглова – несколько раз арестовывали, сажали в ГПУ, в сумасшедшие дома. Наконец пришли к заключению, что он не помешанный, но безвредный. Отпустили его на волю и больше не преследуют. В конце концов, с его идеограммами случайно встретился в Москве и я, который мог читать и понимать их значение.

Таким образом, установилась связь моя с русскими, владеющими русской ветвью Традиции «дюнхор». Когда я, опираясь лишь на общий совет одного южного монгола, <...> решился самостоятельно открыть перед наиболее глубокими идейными и бескорыстными государственными деятелями большевизма [имеются в виду прежде всего Ф.Э.Дзержинский и Г.В.Чичерин. – В.Д. ] тайну «дюнхор», то при первой же моей попытке в этом направлении меня поддержали совершенно неизвестные мне до того времени хранители древнейшей русской ветви Традиции «дюнхор». Они постепенно углубляли мои знания, расширяли мой кругозор. А в нынешнем г. <...> формально приняли меня в свою среду <...>».

 

Опять возникает таинственная линия: Россия – Тибет – Гималаи. Основная же цель обстоятельного обращения Барченко к Цыбикову – объединение духовных усилий всех носителей изначальной традиции и древнего Универсального знания. В качестве первого шага для этого Барченко предлагал организовать на территории России встречу представителей русского, бурятского, калмыцкого, монгольского, китайского, тибетского, уйгурского и ряда других народов, прежде всего из тогда еще единой Британской Индии, а также Афганистана. К сожалению, замысел остался не осуществленным: в 1930 г. умер Цыбиков, а Барченко перешел на работу в НКВД, где до самого своего ареста возглавлял сверхсекретную лабораторию, связанную с изучением воздействия физических полей на психику людей. После его расстрела в недрах службы безопасности навсегда исчезла двухтомная работа Барченко по методике воздействия объемного энергополя на создание человека, написанная в тюремной камере.

 

Кроме того, в процитированном выше отрывке содержатся совершенно поразительные факты! Барченко (и не он один – существовало целое сообщество хранителей древнего знания) имел, читал и понимал древнейшие тексты, написанные «идеографическим» письмом. Более того, похоже, что сохранились фотографии данных текстов. Быть может, они и есть тот заветный ключик, который отомкнет двери в такие тайники седой старины, о каких еще вчера даже не смело мечтать самое необузданное воображение. Не менее удивительно, что одна из общин хранителей древнего Универсального знания преспокойно жила в глухих лесах Костромской губернии. Кто же они такие? Что с ними стало? И главное, осталось ли что-нибудь от них?

* * *

Но в письме Барченко к Цыбикову говорится еще о великой Шамбалийской войне. Начиная с 1924 г. одна за другой в печати стали появляться работы известной французской путешественницы и исследовательницы культуры Востока Александры Давид-Ноэль. Она вернулась из захватывающей поездки в Тибет, где ей удалось встретиться с самим Далай-ламой. Впечатления о почти что невероятном путешествии и воистину фантастических встречах смелая француженка изложила в знаменитой книге «Мистики и маги Тибета», неоднократно издававшейся, в том числе и на русском языке.