Часть 3. Криминальная психология

 

Введение

 

 

На протяжении ряда лет мне приходилось участвовать в психолого-психиатрической экспертизе различных происшествий и преступлений, и от некоторых из них сохранились копии материалов уголовных дел и мои записи о встречах с подозреваемыми и подсудимыми, следователями, адвокатами, судьями и прокурорами. Надеюсь, что эти официальные (и не очень) заключения экспертов, постановления следователей, консультации с адвокатами и личные заметки позволят мне достаточно последовательно восстановить эти, в основном — уже давние, события и предоставить читателю печальные, иногда трагические и одновременно поучительные истории. Это новый для меня опыт, и пока не знаю — насколько он будет удачным. Естественно, что имена, время и место действия мной были изменены.

Повторю еще раз сказанное в «Предисловии» — это уже не является рассказом о конкретной аналитической ситуации, изложенной от лица психотерапевта. В данном случае мной предпринимается попытка литературной реконструкции событий, в расследовании которых мне приходилось участвовать в качестве эксперта. Поэтому даже автор говорит здесь совсем другим языком.

 

Опасные связи

 

 

Майор Лакин

Было около 16 часов нетипично жаркого даже для этого южного города июньского понедельника, когда майор Лакин подъехал к офису своего бывшего сослуживца, а с некоторых пор — компаньона, с которым они не так давно организовали не слишком прибыльный, но вполне законный бизнес. Правда, для майора не все в этом деле было законным. Жить на денежное довольствие старшего офицера с женой учительницей, даже не имея детей, было сложно, а участвовать в какой бы то ни было коммерческой деятельности — офицерам было запрещено. Поэтому весь бизнес числился на Вадиме, который три года назад снял погоны, но в одиночку ему было не справиться, и Алексей Лакин без особых сомнений согласился стать его внештатным заместителем и главным менеджером. Так делали многие — жить-то на что-то надо.

Было еще одно обстоятельство, которое оправдывало в общем-то вполне приличного боевого офицера и законопослушного гражданина. После девяти лет брака у них все еще ничего не получалось с детьми, и год назад они приняли решение об экстракорпоральном оплодотворении. Но это требовало или попадания в государственную программу, или солидной оплаты для проведения всей процедуры за собственный счет в порядке очереди. Впрочем, как сказал главный врач клиники, — ив том, и в другом случае деньги, и немалые, все равно потребуются.

Вадим запаздывал, и Алексей вышел покурить рядом со своим внедорожником, точнее — не своим, а предоставленным фирмой для деловых поездок и доставки товаров заказчикам. Июнь выдался жарким, а на ремонт кондиционера неплохой, но уже семилетней иномарки у фирмы средств пока не было.

Девчонка опять была здесь. Она сидела на той же скамейке с вставленными в уши клипсами от какого-то допотопного плейера и раскачивалась в такт только ей слышной музыке. Они уже встречались несколько раз и даже познакомились. Началось с того, что она попросила закурить, а когда ей (по малолетству) было отказано, выклянчила сникерс. Несмотря на свои — на вид — 12–13 лет, держалась она уверенно и просьбы излагала «изыскано»: «А не согласится ли солидный мужчина угостить сникерсом девочку из бедной семьи?».

Узнав его имя, она тут же сообщила, что будет звать его Лешей — ей «так больше нравится», и она со всеми предпочитает быть на «ты». В другой раз она попросилась погреться в машине и послушать музыку. Накрапывал дождь, и Алексей не смог ей отказать, но после несколько навязчивых расспросов: «Чем занимается? Женат ли? Много ли зарабатывает?» — вышел из машины, оставив ее наслаждаться тяжелым роком, на который она настроила приемник, и теперь он убедительно демонстрировал окружающим мощность японской стереосистемы. Выйдя из машины, Алексей, правда, подумал: «Не сперла бы чего», — но никаких ценностей в машине и даже в «бардачке» не было, и он спокойно покурил минут пятнадцать под балконом соседнего дома, ожидая, пока выйдет его друг. Вернувшись к машине, он застал свою юную знакомую лежащей на заднем сиденье с дымящейся сигаретой и уже почти пустой бутылкой пива, извлеченной из заднего кармана его водительского сиденья. При этом одна нога девочки была переброшена на место водителя, а второй она упиралась в потолок. Ее короткая юбка была где-то на уровне талии и никак не скрывала детское белье, а частично и все остальное, что под ним находилось. Несколько секунд Алексей рассматривал эту живописную картинку, и лишь когда Олеся игриво поинтересовалась: «Нравится?», — скомандовал: «Ну-ка, убирайся отсюда!». Надевая туфли, перед тем как выйти из машины, она как бы между делом сообщила, что у нее «есть еще один друг, и он обещал подарить ей новый плейер или мобильник, но он ей не нравится, а вот Леша — нравится».

Сегодня она снова была здесь. Девчонка ему не нравилась. Ни своим поведением, ни внешним видом она не пробуждала какой-либо симпатии. Конечно, было жалко смотреть на ее убогую одежду и явно заношенное белье, но что-то было в ее детской порочности такое, что притягивало, хотя Алексей и не сильно задумывался над тем— что именно? Сегодня она была не одна, а с подружкой, примерно того же возраста, но девочка была более ухоженная и явно из семьи с другим уровнем достатка — такая еще не сформировавшаяся розовощекая толстушка. Уши обеих были закрыты клипсами плейера, но при этом «старая знакомая» что-то все время говорила, а вторая — кивала в ответ и иногда что-то отвечала. Как им удавалось слышать друг друга, было непонятно. Увидев, что он вышел из машины, девчонки не спеша двинулись к нему. Глядя на пританцовывающую походку двух нимфеток, Алексей подумал: «И у нас уже могли бы быть такие…, — и тут же оборвал эту мысль, — не дай Бог, такие».

— Привет, Леша, это моя подруга Наташка…

Алексей только успел сказать «привет», как зазвонил телефон. Вадим сообщил, что задержится на час-полтора, и попросил пока съездить в городской парк и забрать деньги у владельца аттракционов за уже выполненные работы: «Свои надо отбирать сразу», — добавил Вадим, и отключил телефон. Неплатежи были делом обычным, и возразить на это было нечего. Алексей перезвонил, пару раз переспросил— как зовут должника и где его искать в парке, и уже открыл дверцу, когда услышал:

— Ты в парк? Возьми бедных девочек, просто прокатиться, тыщу лет там не была. Ну что тебе стоит? Все равно ты же туда-сюда…

Оказывается, несмотря на заткнутые уши, она все слышала. Алексей подумал секунду-другую, и скомандовал: «Прыгайте». Олеська тут же, прямо через дверцу водителя, влетела на переднее сиденье и уже оттуда махнула рукой Наташке: «Твое место сзади!». Та послушно, с легким пыхтением, села.

На перекрестке Заречной и Комсомольской им пришлось остановиться— какой- то пьяный молоковоз умудрился въехать в бок ржавому «жигуленку», никто не пострадал, но все еще что-то выясняли хмурые гаишники, и движение было перекрыто. На обочине стояло несколько прохожих, которые эмоционально обсуждали «молочные реки», струящиеся из пробитой цистерны. Алексей вышел из машины, постоял — покурил, перешел через дорогу, купил пачку сигарет и залпом выпил банку холодной колы.

Он вернулся к машине и снова закурил, прикидывая— сколько им придется здесь «прокукарекать». Объехать это место было нельзя, точнее — конечно можно, но «крюк» был не меньше 15 километров. Передняя дверь приоткрылась, и он услышал тот же манерный и слегка визгливый голос: «Сам попил, а принести умирающим от жары девочкам не подумал?». Алексей вытащил из кармана стошку: «Сходи сама, все равно стоим». Через минуту Олеська вернулась с какими-то двумя запотевшими ярко раскрашенными металлическими банками — для себя и Наташки — и снова устроилась на переднем сиденье, сообщив Алексею: «Сдачи не будет». Только когда они отъехали, а пустая банка Олеськи была брошена на коврик под ногами, Алексей понял, что это был какой-то коктейль с водкой. На Олеську это вроде не особенно подействовало, а вот Наташку явно развезло на жаре — она побледнела, взгляд у нее был мутный, и ее бросало из стороны в сторону на каждом повороте. Алексей остановил машину, вышел и — на всякий случай — пристегнул ее ремнем безопасности на заднем сиденье. «Как бы всю машину не заблевала», — думал он, периодически оглядываясь на свою вторую пассажирку.

Олеська заметила, что он оглядывается, но истолковала это по-своему: «A-а, значит, ты предпочитаешь толстеньких? Но с ней у тебя ничего не обломится, ее мать каждый день проверяет— не хуже гинеколога, а если что — ее прибьет, а тебя посадит. Так что, если трахаться, то только со мной. Со мной можно. Но только за плейер, или за мобилу». Алексей ничего не ответил, они как раз подъехали. Он выключил двигатель, приоткрыл окна, чтобы не задохнулись, взял ключи и заблокировал двери: «Я быстро, сидите здесь!». Через 15 минут они уже ехали в обратную сторону.

 

Капитан Жилов

Александр Жилов был нормальный мент. Ему нравилось это слово, и именно так он говорил о себе: «Я — нормальный мент, взяток не беру, блядей не крышую, криминал не люблю». Еще в юности, впервые увидев на экране Глеба Жеглова, он твердо решил— «только в УгРо» и, в отличие от многих, — исполнил свою мечту. В прошлом году он стал капитаном, а это было уже солидное звание (не какой-то там «старлей»). Некоторые ходили капитанами до старости, а другие получали это звание только перед увольнением по выслуге лет, но в отделе их всегда вспоминали как вечных «старлеев» (капитанами они были только в своих пенсионных удостоверениях). А Жилову было всего двадцать восемь, и останавливаться на этом он не собирался.

В юности ему не раз приходила мысль о том, чтобы сменить имя на Глеб, и тогда, если подкорректировать ударение в фамилии, он был бы не Александр Жилов, а Глеб Жилов. Но, помня, как его наставлял отец («мы мужики жилистые, потому и фамилия у нас такая — Жиловы»), решил, что фамилия у него не такая уж плохая, не то что у начальника их отделения подполковника Мухокрыла, а сделать ее славной — это уже зависит от него, а значит, — вопрос времени. Надо только честно служить, что он и делал. Его уже хорошо знали в отделе и даже в городском управлении как надежного сотрудника, даже несмотря на то, что особенно громких дел ему пока не попадалось. А какой следак не мечтает, что однажды ему удастся раскрыть какое-то преступление века, поймать десятилетие скрывавшегося маньяка или крупного вора типа Горбатого или Фокса из «Места встречи…». Правда, таких сейчас почти не водилось— воровской мир сильно обмельчал, и даже те, что ходили «в законе», когда он сталкивался с ними в допросной, на поверку оказывались какой-то уголовной вшивотой, и ни журналистов, ни телевизионщиков они не интересовали. Короче, с громкими делами Александру пока не везло.

А сегодня день начался хорошо. Жилова давно удивляло, почему это в Питере или в Екатеринбурге и даже в каких-то заштатных «мухосрансках» педофилов ловят целыми пачками, и почти каждый день по всем каналам показывают интервью следаков, а у них в этом плане — полная тишина. И вдруг такая пруха! Конечно, майор- десантник— это не депутат. С депутатом было бы круче. Но все равно, это уже кое- что… Кавалер орденов и медалей, участник боевых действий, был ранен, даже представлялся к званию Героя России — и вдруг педофил. Это тебе не какой-то бомжара, преступления которых уже давно никого не интересовали…

Перед ним лежали заявления от двух законных представителей двух несовершеннолетних. По поводу одной из заявительниц он сомневался— эту можно купить. Она за этим и пришла — припугнет, поклянчит денег, а потом заберет заявление и откажется. Зато вторая точно пойдет до конца. И он сел писать представление на арест…

 

За сутки до этого

 

 

Наташа Кузина

Наташке таки стало плохо, но уже дома. Ее не просто стошнило от водочного коктейля — два часа ее выворачивало наизнанку. Мать сразу уловила запах алкоголя и вначале отходила ее веником, но потом почувствовала, что дело плохо, и вызвала скорую. Пожилая фельдшерица покачала головой, пошамкала губами, но капельницу поставила и денег взяла по- божески. А когда дочь протрезвела, состоялся первый допрос с пристрастием — с мокрой тряпкой в руке, которая сменила веник. Обколотая и еще не до конца протрезвевшая Наташка отвечала как на исповеди.

— С кем пила, сучка?

— С Олеськой и дядькой каким-то.

— Я тебе говорила, чтобы я тебя вообще не видела рядом с этой блядью? — продолжала допрос мать, размахивая зажатой в руке тряпкой.

— Говорила…

— Что за мужик?

— Не знаю, Леша какой-то. Мы с ним на машине катались…

— На какой еще машине?

— На его машине.

— Какая машина, марка какая, номер помнишь?

— Нет, Олеська знает.

— Откуда водку взяли?

— Мужик этот денег дал и послал Олеську купить.

— А ты зачем пила?

— Жарко было, а она холодная.

— Потом что было? Куда ездили?

— В парк, к аттракционам.

— Он к тебе приставал? Было что-то?

— Нет, я вообще сзади сидела…

— А с Олеськой он что делал?

— Я не знаю.

— Что же он просто с вами сидел, поил водкой и ничего не говорил? Отвечай, сучка!

— Они с Олеськой что-то про трахаться говорили, я плохо слышала, музыка играла.

— Так что — они там трахались? Прямо при тебе?

— Нет, она что-то сказала, что мать убьет или в милицию заявит…

— А ты, дура, почему не убежала?

— Да я просто сидела, я ж пристегнутая была, он меня пристегнул.

— А ты что, отстегнуться не могла?

— Я не знаю как, пробовала. Но он же меня не трогал.

— Почему не убежала — я спрашиваю?

— Так он нас запер в машине.

— А людей почему не позвала?

— Так там и не было никого, аттракционы в понедельник не работают.

— Что потом было?

— А потом он нас отвез назад. Вот и все.

— Точно все рассказала?

— Все.

— Ладно, лежи пока. Я к Олеськиной матери схожу.

 

Олеся Куракина

Олеська спала. После прогулки с Лешей ее где-то угостили еще пивом, и разбудить ее было не просто. В ход уже пошел не веник, а отцовский ремень, но соображать от этого яснее Олеська не стала. Правда, в процессе перекрестного допроса двух разъяренных матерей она подтвердила все факты: да, катались; да, давал деньги; да, пили алкогольный коктейль; да, говорили про трахаться; да, запирал в машине. А когда мать, охаживая маленькую пьянчужку ремнем, в сотый раз спросила: «Так было что-то, шалава ты беспутная?», — Олеська возьми и ляпни, чтобы отвязались: «Ничего не было. Просто член свой показывал». Как ни странно, после этого от нее отстали, и обе женщины ушли на кухню, обсудить, что делать дальше… В милицию решили пойти завтра утром…

 

Капитан Жилов

 

 

Капитан отложил все дела, аккуратно разгладил лежавшие на столе заявления от матерей потерпевших и начал писать «Постановление о привлечении в качестве обвиняемого». Нет нужды приводить весь этот документ в полном объеме, поэтому процитирую только главное так, как это излагалось следователем.

«…В июне 2012 года у Лакина А. А. возник преступный умысел на совершение развратных действий в отношении малолетних лиц. Реализуя свой преступный умысел, Лакин А. А. возле офиса фирмы «Техсервис»», расположенного в доме № 33 по ул. Брянской города Н., заманил в свою машину марки «Тойота», регистрационный номер…, двух малолетних — Кузину Н. А., 1999 г. р. и Куракину О. В., 1999 г. р., и предложил им покататься. Введенные в заблуждение относительно действительных намерений Лакина А. А., Кузина Н. А. и Куракина О. В., в силу своего малолетнего возраста и доверительного отношения к взрослому, согласились с предложением Лакина А. А. После этого, продолжая реализовывать свой преступный умысел, направленный на удовлетворение своей половой страсти, Лакин А. А. купил малолетним Кузиной Н. А. и Куракиной О.В. спиртосодержащие коктейли, отвез их в малолюдное место в парковой зоне рядом с городскими аттракционами, где припарковал свой автомобиль. Примерно в течение часа Лакин А. А. насильно удерживал малолетних Кузину Н. А. и Куракину О. В. в своей машине, не позволяя выйти. В процессе поездки и остановки, используя малолюдные места, действуя умышленно и реализуя свои заранее спланированные преступные намерения, направленные на удовлетворение своей половой страсти и сознавая, что своими действиями он наносит малолетним Кузиной Н. А. и Куракиной О. В. глубокую психическую травму, но пренебрегая этим, понимая сексуальный характер и общественную опасность своих действий, которые могут оказать развращающее влияние на упомянутых малолетних, на их нравственное и физическое развитие, вел с сидевшей на переднем сидении рядом с водительским местом малолетней Куракиной О. В. непристойные разговоры, пытаясь склонить малолетнюю Куракину О. В. к половым отношениям, и демонстрировал ей свой половой член, что подтверждает находившаяся на заднем сидении автомобиля малолетняя Кузина Н. А….».

Когда основной текст был закончен, капитан немного передохнул и, заглянув для надежности в Уголовный кодекс, дописал заключение: «…чем Лакин А. А. совершил развратные действия без применения насилия, совершенные лицом, достигшим восемнадцатилетнего возраста, в отношении двух лиц, достигших двенадцатилетнего возраста, но не достигших четырнадцатилетнего возраста, то есть — преступление, предусмотренное ч. 3 ст. 135 УК РФ (в ред. от 29.02.2012 № 14-ФЗ, от 05.06.2012 № 54-ФЗ)».

Потом был арест, объяснения подозреваемого, несколько заключений психологических судебных экспертиз по малолетней Куракиной О. В., судебно-медицинская экспертиза, психолого-психиатрическая экспертиза и судебно-лингвистическая экспертиза подозреваемого… В одной из психологических экспертиз по Куракиной О. В. деликатно указывалось на ее склонность к промискуитетному поведению, а в другой, судебно-медицинской, — было официально подтверждено, что она девственница. Но это противоречие никакого значения не имело. Даже если бы адвокату удалось доказать, что Олеська — малолетняя проститутка, никаких смягчающих обстоятельств это не предполагало — ей только двенадцать лет, и закон со всей строгостью охранял ее сексуальную неприкосновенность.

По результатам психолого-психиатрической экспертизы обвиняемого было признано, что хотя у Лакина А. А. после участия в боевых действиях и в результате полученных ранений имеются отдельные признаки посттравматического стрессового синдрома, но свои действия он осознавать мог и невменяемым на момент инкриминируемых ему действий не являлся.

Общественный резонанс был большим, и дело было приказано завершить как можно быстрее.

Судья Галина Нефедьева, которая недавно развелась с алкоголиком-прапорщиком, не испытывала особой симпатии к майору, но и не жаждала крови всех, кто носил или носит погоны. Выкуривая уже пятую сигарету в судейской, Галина размышляла, как постановить? Если бы этот «член» показали всем сразу и в людном месте, сошло бы за хулиганство. А так — все получалось по части 3 статьи 135 УК РФ, пункт 2: развратное действие, «совершенное в отношении лица, заведомо не достигшего четырнадцатилетнего возраста, наказывается лишением свободы на срок от трех до шести лет…». Вины майор не признал, поэтому учитывая внимание прессы, дать три — было нельзя, а шесть, как просил прокурор — многовато. Судья закурила еще одну и приняла решение: «Насилия этот придурок не совершал, а детки могли и наклепать…». В конечном итоге получилось четыре.

Когда мне предоставили материалы дела, мной была предпринята попытка — нет, не помочь майору, а обеспечить более качественный подход к следствию, к сбору объективных данных и сопоставлению показаний пострадавших, а также к анализу доказательств стороны обвинения и просчетам защиты, но они не были приняты к рассмотрению.

В итоге эта история описана мной так, как она сложилась в моем восприятии на основании изучения материалов дела и непосредственных контактов с некоторыми из его участников. У меня нет уверенности, что все было именно так, как излагает майор, впрочем, как и в том варианте, который описывает следователь. Но даже если майор, теперь уже бывший, ни в чем не виноват, мне, конечно, жаль его, но за глупость тоже нужно платить.

 

 

Информация об авторе

 

 

Решетников Михаил Михайлович (род. 1950) — ректор Восточно-Европейского Института Психоанализа, доктор психологических наук, кандидат медицинских наук, профессор, Заслуженный деятель науки РФ.

Паст-президент Европейской Конфедерации Психоаналитической Психотерапии (ЕКПП, Вена, Австрия) и действующий президент Российского национального отделения ЕКПП (Санкт-Петербург); председатель Общероссийского совета по психотерапии и консультированию (Москва), член Всемирного совета по психотерапии (Вена, Австрия); член Президиума Российского психологического общества (Москва); член Международной неправительственной организации «Мост между восточной и западной психиатрией» (Рим, Италия).

Член Совета ректоров вузов Санкт-Петербурга; член ученых советов Философского и Психологического факультетов Санкт-Петербургского государственного университета и Ученого совета Института экстренной и радиационной медицины МЧС (Санкт- Петербург); член Экспертного совета МЧС (Москва); член УМО по психологии при Московском государственном университете. Член редакционных коллегий ряда российских и зарубежных изданий по психологии, психотерапии и психиатрии.

 

Основные работы автора

 

 

Решетников М. М. Современная российская ментальность. — М.: Российские вести, 1996. — 84 с.

Решетников М. М. Элементарный психоанализ. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2003. — 152 с.

Решетников М. М. Психодинамика и психотерапия депрессий. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2003. — 328 с.

Психология и психопатология терроризма. Гуманитарные стратегии антитеррора. // Сб. статей под ред. проф. М. М. Решетникова. СПб.: Восточно- Европейский Институт Психоанализа, 2004. — 352 с.

Психоанализ депрессий. // Сб. статей под ред. проф. М. М. Решетникова. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2005. —154 с.

Решетников М. М. Психическая травма. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2006. — 334 с.

Решетников М. М. Психическое расстройство. Лекции — СПб.: Восточно- Европейский Институт Психоанализа, 2008. —272 с.

Психоанализ депрессий. // Сб. статей под ред. проф. М. М. Решетникова. — Изд. 2-е, исправленное и дополненное. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2008. — 174 с.

Решетников М. М. Трудности и типичные ошибки начала терапии. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2009. — 256 с.

Решетников М. М. Психология войны. От локальной до ядерной. Прогнозирование состояния, поведения и деятельности людей. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2011. — 496 с. Институт Психоанализа»

 

[1]Фрейд З. Собрание сочинений в 26 томах. Т. 5. Фобические расстройства. Маленький Ганс. Дора. СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2012. — С. 173

 

[2]Томэ Г., Кэхеле X. Современный психоанализ: исследования. Случай Амалии Икс. — СПб.: Восточно-Европейский Институт Психоанализа, 2001.

 

[3]Томэ Г., Кэхеле X. Современный психоанализ. В 2-х тт. — Т. 1. Теория. — Т. 2. Практика. — М.: Прогресс-Литера — Яхтсмен, 1996.

 

[4]Томэ Г., Кэхеле X. Современный психоанализ. В 2-х тт. — Т. 2. Практика. — М.: Прогресс-Литера — Яхтсмен, 1996. —С. 7.

 

[5]Пациентка плачет, и я просто передаю ей салфетку, демонстрируя, что принимаю и ее рассказ, и ее плач.

 

[6]Пациентка еще не раз обращалась к теме канцерофобии, называя в качестве ее причин то одну, то другую ситуацию. Даже в процессе этой сессии были упомянуты две причины — падение с брусьев и смерть деда.

 

[7]Мне все еще неизвестно — что это за симптом? — М. Р.

 

[8]Позднее пациентка уточнила — не переехали, а когда родители разъехались.

 

[9]Выдающийся русский психоаналитик Сабина Николаевна Шпильрейн проходила анализ у Карла Юнга и влюбилась в него. Их связь длилась несколько лет. Истории этой терапевтической ошибки посвящены десятки публикаций, а также фильм «Опасный метод».

 

[10]Пациентке снится не просто порошок, а порошок, который — не мать. Это могло бы быть затем интерпретировано как «мать рассыпалась в прах», и хотя пациентка все еще «дышит» этим прахом, но не лежа (как это было обычно с матерью), а стоя, преодолевая свою зависимость от матери— ее личность как бы начала вставать в полный рост.