Поллианна отправляется на прогулку 2 страница

Ее ожидало чудесное приключение. Высокий мужчина в синей форме сразу заметил ее и тут же жестом подозвал к себе. Он даже направился ей навстречу. А затем по широкой дорожке, с обеих сторон которой пыхтели остановившиеся автомобили и фыркали нетерпеливые кони, она благополучно перешла на другую сторону улицы. Это приключение вызвало у нее самые восхитительные ощущения, столь восхитительные, что через минуту она направилась обратно. Еще дважды с небольшими промежутками она прошла по этой удивительной дорожке, которая возникала словно по волшебству, стоило лишь высокому мужчине поднять руку. Но, переведя ее в очередной раз через улицу, мужчина озадаченно нахмурился и спросил:

— Послушай-ка, девочка, не ты ли переходила минуту назад? И еще раз перед тем?

— Да, сэр, — сияя улыбкой, ответила Поллианна. — Я переходила четыре раза!

— Ну и ну! — Полицейский был готов вскипеть, но Поллианна безмятежно продолжала:

— И каждый раз я получала все большее удовольствие!

— О-о-о, вот… вот как? — беспомощно пробормотал мужчина, а затем, уже решительнее, выпалил: — Так что же, ты думаешь, что я стою здесь только для того, чтобы… чтобы водить тебя туда и обратно?

— Ах, нет, сэр, — заулыбалась Поллианна; на щеках ее появились ямочки. — Конечно же вы стоите здесь не только для меня. Есть и другие люди. Я знаю, кто вы. Вы полицейский. У нас, там, где я живу в доме миссис Кэрью, тоже есть один — только он из тех, что ходят по тротуару, понимаете? Раньше я думала, что вы солдаты — из-за ваших золотых пуговиц и синих фуражек, но теперь я знаю, что вы полицейские. Но я думаю, что все-таки вы тоже вроде солдата, потому что вы такой храбрый — всегда стоите здесь, прямо среди всех этих автомобилей и экипажей и помогаете людям переходить через улицу.

— Хо-хо-хо! — Высокий мужчина покраснел как школьник и, закинув голову назад, разразился сердечным смехом: — Хо-хо-хо! Как будто… — Но он не договорил и быстро поднял руку, а в следующий момент уже переводил через улицу испуганную маленькую старушку. А если шагал он при этом чуть более величественной поступью и выпятил грудь чуть сильнее, чем прежде, то было это совсем неосознанно и лишь потому, что с другой стороны улицы за ним внимательно и восхищенно следили глаза маленькой девочки. Минуту спустя, с важностью сделав знак рукой полным нетерпения шоферам и возницам, что они могут продолжать движение, он возвратился к Поллианне.

— Это было великолепно! — воскликнула она с сияющими глазами. — Было так приятно смотреть, как вы это делали — ну прямо как дети Израиля, пересекающие Чермное море! Вы словно удерживаете морские волны, чтобы люди могли пройти посуху! И как вам, должно быть, все время радостно оттого, что вы можете такое делать! Прежде я думала, что больше всего радости приносит работа доктора, но теперь мне кажется, что быть полицейским еще приятнее: это так замечательно — помогать тем, кто боится, и… — Но еще раз смущенно рассмеявшись, высокий мужчина в синей форме вернулся на своей пост посередине улицы, а Поллианна осталась на тротуаре в одиночестве. Еще минуту она продолжала наблюдать за поражающим воображение «Чермным морем», а затем отвернулась, бросив через плечо последний, полный сожаления взгляд.

«Пожалуй, лучше вернуться домой, — подумала она. — Наверное, уже пора обедать».

Поллианна решительно двинулась в обратный путь и, только постояв в растерянности на нескольких перекрестках и дважды нечаянно повернув не в ту сторону, осознала, что «вернуться домой» не так просто, как ей казалось сначала. А очутившись возле большого здания, которого — она была в этом уверена — никогда не видела прежде, Поллианна поняла, что совсем заблудилась. Она шла теперь по узкой улице, грязной, плохо вымощенной. По обеим сторонам тянулись ряды закопченных серых домов, да кое-где попадались невзрачные магазинчики. Кругом было множество бойко тараторящих мужчин и женщин — Поллианна не могла разобрать ни слова из их речи. Вдобавок невозможно было не заметить, что все эти люди смотрят на нее с любопытством, словно зная, что она здесь чужая. Она уже несколько раз спрашивала дорогу, но напрасно. Никто не знал, где живет миссис Кэрью, а последние двое из тех, к кому она обратилась, ответили жестами и потоком непонятных слов. По размышлении Поллианна решила, что это, должно быть, датский язык — что-то вроде того языка, на котором говорили Хаггерманы, единственная иностранная семья, жившая в Белдингсвилле.

Все дальше и дальше, минуя одну улицу за другой, брела усталая Поллианна. Ей было страшно. К тому же она проголодалась, у нее болели ноги, а глаза все время затуманивались слезами, которые она упорно старалась удержать. И в довершение бед начинало смеркаться.

— Ничего, ведь зато, — выдавила она, обращаясь к себе самой, — потом я буду радоваться тому, что потерялась, потому что будет так хорошо, когда я найдусь. И я могу радоваться этому уже сейчас! — Наконец, очутившись на шумном перекрестке двух более широких улиц, она в отчаянии остановилась. На этот раз слезы хлынули из глаз, и Поллианне, у которой не было с собой носового платка, пришлось вытирать их тыльной стороной рук.

— Эй, девчушка! Чего ревешь? — послышался добрый голос. — Что стряслось?

Поллианна, обрадованно вскрикнув, обернулась и оказалась лицом к лицу с невысоким мальчуганом, державшим под мышкой кипу газет.

— Ах, как я рада! — воскликнула она. — Мне так хотелось встретить кого-нибудь, кто говорит не по-датски.

Мальчик усмехнулся:

— Какой там датский! Бьюсь об заклад, ты говоришь о тарабарщине этих итальяшек.

Поллианна слегка нахмурилась.

— Во всяком случае, это… это был не английский, — сказала она неуверенно, — и никто не мог мне ответить, когда я задавала какой-нибудь вопрос. Но, может быть, ты мне ответишь. Ты не знаешь, где живет миссис Кэрью?

— Спроси полегче!

— Что-о? — переспросила Поллианна, еще более неуверенно.

Мальчуган снова усмехнулся:

— Не по моей части, говорю… Похоже, что с этой леди я незнаком.

— Неужели же никто ее не знает? — с мольбой в голосе воскликнула Поллианна. — Понимаешь, я вышла погулять и заблудилась… все иду и иду и никак не могу найти дом… А уже пора ужинать и темнеет. Я хочу домой! Я должна вернуться домой!

— Фу-ты, ну-ты! Только об этом мне и беспокоиться!

— И миссис Кэрью, наверное, тоже беспокоится, — вздохнула Поллианна.

— Ну ты даешь! — неожиданно фыркнул мальчик. — Ладно, слушай! Ты знаешь хоть название улицы, которая тебе нужна?

— Нет… как-то… вроде… авеню, — пав духом, пробормотала Поллианна.

— Авенью-ю, вот даже как! Не без шика! Дело идет на лад. А номер дома? Можешь мне сказать? Ну, почеши в затылке!

— Почесать… в затылке? — Поллианна недоуменно приподняла брови и неуверенно поднесла руку к волосам.

Мальчик бросил на нее презрительный взгляд:

— Нечего из себя корчить! Не совсем же ты чокнутая? Неужели не знаешь номер дома, который тебе нужен?

— Н-нет… помню только, что там есть цифра семь, — с робкой надеждой ответила Поллианна.

— Ну только послушайте ее! — с негодованием выпалил мальчуган. — Там есть цифра семь! И она хочет, чтобы я узнал этот дом, когда его увижу!

— Ах, я сама узнала бы дом, если бы увидела его, — горячо откликнулась Поллианна. — И улицу тоже узнала бы… там такой чудесный длинный сквер. Он идет вдоль всей улицы, прямо посередине.

На этот раз озадаченно нахмурился мальчик.

— Сквер? — переспросил он. — Посередине улицы?

— Да, деревья, трава, а посередине дорожка и скамьи и…

Но мальчик прервал ее радостным возгласом:

— Вот оно что! Коммонуэлс-авеню, точно! Вот где ты живешь! Вот где собака зарыта!

— О, ты уверен, что это та самая улица? Название звучит похоже… Только не знаю, что ты хочешь сказать о собаке… Там нет никаких собак, и я не думаю, что кому-нибудь позволили бы…

— При чем тут собаки! — отозвался мальчик насмешливо. — Голову даю на отсечение, что знаю, где ты живешь! Я почти каждый день отвожу туда, в парк, сэра Джеймса. И тебя сумею отвести. Только постой здесь, пока я распродам все газеты. А потом — айда, и на месте, глазом моргнуть не успеешь!

— И ты вправду… отведешь меня домой? — спросила Поллианна, все еще не совсем уверенно.

— Как пить дать! Если только ты узнаешь дом.

— Конечно, я узнаю дом, но только я не знаю, почему нужно дать пить, — начала было как всегда скрупулезно точная в своих ответах Поллианна, — и если… — Но мальчик бросил на нее еще один презрительный взгляд и устремился в самую гущу толпы. В следующее мгновение Поллианна услышала его пронзительные возгласы:

— Газеты! Газеты! «Геральд», «Глоуб»… Газету, сэр?

Облегченно вздохнув, Поллианна отступила на несколько шагов под какую-то арку и приготовилась ждать. Она чувствовала, что очень устала, но была счастлива. Несмотря на некоторые загадочные аспекты всего этого дела, она полностью доверяла мальчику и не сомневалась, что он сумеет доставить ее домой.

— Он очень милый, и мне он нравится, — сказала она себе, следя взглядом за проворной фигуркой, мелькающей в толпе. — Но говорит он как-то смешно. Все слова английские, но кажется, что некоторые из них никак не связаны со всем остальным, что он говорит… И все-таки я рада, что он нашел меня, — заключила она, вздохнув с довольным видом. Вскоре мальчик вернулся. В руках у него уже ничего не было.

— Все наверх! Отчаливаем! — закричал он шутливо. — Берем курс на авеню! Был бы я при деньжатах, отвез бы тебя со всей помпой, но, так как грошей у меня кот наплакал, придется нам топать на своих двоих.

Почти всю дорогу шли в молчании. Поллианна впервые в жизни чувствовала, что слишком утомлена и не в состоянии говорить ни о чем, даже о дамах из благотворительного комитета; мальчик же был поглощен тем, что выбирал кратчайшую дорогу. Когда они дошли до городского парка, Поллианна радостно воскликнула:

— Ну, теперь я почти дома! Я помню это место. Я сегодня здесь гуляла, и отсюда совсем недалеко до дома миссис Кэрью.

— Порядок! Дело в шляпе! Что я говорил? — торжествовал мальчуган. — Сейчас прямиком на авеню, а там уж твое дело узнать дом.

— Конечно же я его узнаю! — заявила Поллианна с ликованием и уверенностью человека, ступившего после долгих скитаний на знакомую почву. Было уже довольно темно, когда Поллианна и ее спутник поднялись по широким ступеням к дверям дома миссис Кэрью. Мальчик нажал кнопку звонка, дверь открылась, и Поллианна увидела перед собой не только Мэри, но и миссис Кэрью, Бриджет и Дженни. Все четыре женщины были бледны как полотно, в глазах застыл ужас.

— Поллианна, где ты была?! — воскликнула миссис Кэрью, бросаясь к ней.

— Я… я просто пошла погулять, — начала Поллианна, — и заблудилась, а этот мальчик..

— Где ты нашел ее? — властным тоном обратилась миссис Кэрью к спасителю Поллианны, который в этот момент с явным восхищением взирал на чудеса, представшие перед ним в ярко освещенном холле. — Мальчик, где ты нашел ее? — повторила она резко. Мальчик смело встретил ее взгляд; затем в глазах его засветилось что-то похожее на лукавый огонек, хотя его голос, когда он заговорил, был сама серьезность.

— Я нашел ее на Боудойнской площади, но думаю, что она шла с Норд-Энда, да только не могла разобрать ни слова из того, что говорили ей эти итальяшки, так что. думаю, она была им не очень рада, мэм.

— Норд-Энд… такой ребенок… одна! Поллианна! — миссис Кэрью содрогнулась при этой мысли.

— Ах нет, миссис Кэрью, что вы, — защищалась Поллианна, — там было полно народу! Ведь правда? — обратилась она за подтверждением к мальчику, но тот с озорной усмешкой исчез за дверью. В следующие полчаса Поллианна узнала много нового. Она узнала, что хорошие девочки не отправляются в одиночестве на дальние прогулки по незнакомым городам, не сидят на скамьях в парках и не разговаривают с чужими людьми. Она также узнала, что только «истинным чудом» ей удалось добраться в тот вечер домой и избежать множества очень неприятных последствий своего легкомыслия. Она узнала, что Бостон не Белдингсвилл и что она не должна питать никаких иллюзий на этот счет.

— Но, миссис Кэрью, — наконец в отчаянии возразила Поллианна. — Я уже здесь и не потерялась навсегда. И наверное, я должна этому радоваться, вместо того чтобы все время думать о том неприятном, что могло случиться.

— Да-да, детка, наверное, ты права, — вздохнула миссис Кэрью. — Но ты очень напугала меня, и я хочу быть совершенно уверена, что впредь ты никогда, никогда не сделаешь ничего подобного… А теперь, пойдем, дорогая, я думаю, ты очень проголодалась.

В тот вечер, оказавшись наконец в постели и уже засыпая, Поллианна пробормотала, обращаясь к себе самой:

— Но больше всего я жалею, что не спросила у этого мальчика, ни как его зовут, ни где он живет. И теперь я не могу даже поблагодарить его!

 

Глава 7

НОВОЕ ЗНАКОМСТВО

 

После этой опасной прогулки Поллианна оказалась под бдительным надзором: лишь в школу и обратно она ходила одна, в остальных случаях ей не разрешалось покидать дом иначе как в сопровождении Мэри или самой миссис Кэрью. Впрочем, у Поллианны эти новые порядки не вызвали никакой досады — она любила и миссис Кэрью, и Мэри и всегда была рада их обществу. Они в свою очередь, по крайней мере в первые недели, не скупясь уделяли ей свое время и внимание. Миссис Кэрью, испытывая ужас при одной мысли о том, что могло случиться с Поллианной, и чувствуя облегчение от того, что ничего страшного все же не произошло, прилагала теперь все усилия к тому, чтобы развлечь девочку. В результате вместе с миссис Кэрью Поллианна побывала на концертах и дневных спектаклях, в публичной библиотеке и музее изящных искусств, а в обществе Мэри совершила ряд чудесных прогулок по Бостону и посетила здание законодательного собрания штата и церковь Олд-Саут.

Как ни любила Поллианна ездить в автомобиле, трамваи понравились ей гораздо больше, о чем и узнала однажды, к своему большому удивлению, миссис Кэрью.

— Мы поедем на трамвае? — оживленно спросила Поллианна накануне очередной прогулки.

— Нет. Перкинс отвезет нас в автомобиле, — ответила миссис Кэрью и, заметив явное разочарование на лице девочки, с удивлением добавила: — Мне казалось, что тебе нравится ездить в автомобиле!

— О, конечно же нравится, — поспешила заверить ее Поллианна, — и я совсем не против, ведь я знаю, что это дешевле, чем на трамвае…

— Дешевле, чем на трамвае! — в изумлении перебила ее миссис Кэрью.

— Ну да, вы же знаете, что в трамвае нужно платить — по пять центов с человека, а в автомобиле не нужно платить ничего, потому что он ваш, — пояснила Поллианна, широко раскрывая глаза. — Конечно, я очень люблю ездить в автомобиле, — торопливо продолжила она, прежде чем миссис Кэрью успела заговорить. — Только в трамвае гораздо больше людей, а за ними так интересно наблюдать! Вы не согласны?

— Нет, Поллианна, не скажу, чтобы я была с этим согласна, — сухо отозвалась миссис Кэрью и отвернулась.

Не прошло и двух дней, как миссис Кэрью узнала еще кое-что о Поллианне и трамваях — на этот раз от Мэри.

— Удивительное дело, мэм, — горячо говорила та, отвечая на какой-то вопрос, заданный хозяйкой, — удивительное дело, как мисс Поллианна умеет любого человека к себе привлечь. И ей для этого даже ничего делать не нужно. Она просто… просто кажется счастливой. Да, я думаю, в этом все дело. Я сама видела, как она входит в трамвай, полный раздраженных теснотой мужчин и женщин и хнычущих ребятишек, а через пять минут этот трамвай не узнать. Взрослые уже не хмурятся, а дети забыли, почему ревели. Иногда мисс Поллианна просто скажет мне что-нибудь, а пассажиры услышат… Или ответит «спасибо», когда кто-нибудь настойчиво предлагает нам свое место, всегда находится кто-нибудь, кто хочет уступить нам место… Или улыбнется ребенку или собачке. Все собаки машут хвостом при виде ее, а все детишки, и совсем маленькие, и постарше, улыбаются и тянут к ней ручки… Попал трамвай в уличный затор — это веселая шутка, сели мы не в тот трамвай — смешнее быть не может. И так во всем. Просто невозможно ворчать и сердиться, оказавшись рядом с мисс Поллианной, даже если трамвай переполнен, а ее вы видите в первый раз.

— Хм, вполне вероятно, — пробормотала миссис Кэрью, отворачиваясь.

 

Октябрь в тот год оказался необыкновенно теплым. Стояла прекрасная погода, чудесные дни приходили и проходили, и вскоре стало совершенно очевидно, что сопровождать повсюду неутомимую Поллианну — задача, требующая слишком много времени и терпения, и хотя этим первым миссис Кэрью располагала, второго у нее не было совсем, так же как не было и готовности позволить Мэри тратить так много времени (о ее терпении речь не шла) на исполнение всех фантазий и прихотей Поллианны. Но о том, чтобы держать ребенка в доме в такие великолепные осенние дни, разумеется, тоже не могло быть и речи. А потому — прошло совсем немного времени, и Поллианна снова оказалась в том же «прекрасном большом саду» — Бостонском городском парке — и к тому же одна. Однако, хотя внешне казалось, что она все так же свободна, как и прежде, на самом деле ее окружала высокая стена разнообразных правил и ограничений: ей не разрешалось говорить с незнакомыми взрослыми и играть с чужими детьми, ни при каких обстоятельствах она не должна была покидать пределы парка, если только речь не шла о возвращении домой. Более того, Мэри, которая приводила ее в парк, обязана была прежде чем оставить там девочку убедиться, что та знает дорогу домой, а именно — не забыла, где Коммонуэлс-авеню пересекает идущую от парка Армингтон-стрит. А как только часы на башне близлежащей церкви пробьют половину пятого, Поллианна должна была немедленно отправляться домой. Теперь Поллианна часто бывала в парке. Иногда она ходила туда с кем-либо из одноклассниц, но чаще одна. Прогулки доставляли ей большое удовольствие, даже несмотря на довольно тягостные и досадные ограничения и запреты, установленные для нее миссис Кэрью. Поллианне не разрешалось говорить с людьми, но все же она могла наблюдать за ними, а поговорить можно было с белками, голубями и воробьями, охотно прибегавшими и прилетавшими, чтобы получить орешки и зернышки, которые она вскоре стала брать с собой всякий раз, когда отправлялась в парк.

Во время этих прогулок Поллианна часто искала взглядом своих новых друзей — тех, с кем познакомилась в тот день, когда впервые оказалась в парке: мужчину, который был так рад, что у него «есть глаза, руки и ноги», и красивую девушку, которая отвергла общество симпатичного молодого человека. Но Поллианна так ни разу и не встретила их. Зато она часто видела мальчика в кресле на колесиках и очень жалела, что не может заговорить с ним. Он тоже кормил белок и птиц, и они так привыкли к нему, что голуби порой садились прямо на его плечи или голову, а белки деловито рылись в его карманах в поисках орехов. Но, наблюдая за мальчиком издали, Поллианна всегда отмечала одно странное обстоятельство: ему явно доставляло огромное удовольствие кормить своих маленьких друзей, но приносимое им угощение всякий раз исчезало в мгновение ока, и хотя вид у него при этом был не менее разочарованный, чем у белки, тщетно искавшей чего-нибудь съестного в его опустевших уже карманах, он тем не менее даже не пытался поправить дело, захватив побольше еды на следующий день — что казалось Поллианне в высшей степени недальновидным.

Когда мальчик не играл с птицами и белками, он читал — постоянно читал. В кресле рядом с ним обычно лежали две или три потрепанные книжки, а иногда и пара иллюстрированных журналов. Мальчика почти всегда можно было обнаружить в одной и той же аллее, и Поллианна не переставала удивляться, как он оказывается там. Но наконец, в один незабываемый день ей удалось раскрыть этот секрет.

В тот день занятий в школе не было, и Поллианна отправилась в парк с самого утра. Прошло совсем немного времени, и она увидела, как незнакомца везет в кресле по одной из дорожек парка другой мальчик, курносый и рыжеволосый. Бросив внимательный взгляд на лицо этого мальчика, Поллианна тут же кинулась к нему с радостным возгласом:

— Ах, это ты… ты!.. Я знаю тебя… только не знаю, как тебя зовут. Это ты нашел меня, когда я заблудилась! Помнишь? Как я рада, что снова тебя встретила! Я так хотела тебя поблагодарить!

— Вот так так! Да это же та потерявшаяся шикарная малышка с авенью-ю! — усмехнулся мальчик. — Удивительное дело! Что, опять заблудилась?

— Нет-нет! — заверила Поллианна, пританцовывая на цыпочках в порыве неудержимой радости. — Теперь я уже не потеряюсь — мне не разрешают никуда уходить отсюда. И разговаривать с незнакомыми тоже. Но с тобой-то можно — ведь я тебя знаю! И с ним тоже можно, если, конечно, ты нас друг другу представишь, — заключила она, бросив лучезарный взгляд на мальчика в кресле и сделав выжидательную паузу.

Рыжеватый паренек негромко рассмеялся и похлопал своего спутника в кресле по полечу.

— Слыхал, а? Прямо шик и блеск, а? Ну, вот погоди, сейчас я тебя представлю-ю! — И он встал в эффектную позу. — Мадам, позвольте представить вам моего друга — сэра Джеймса, лорда переулка Мерфи и…

Но мальчик в кресле перебил его.

— Оставь ты эти глупости, Джерри! — воскликнул он раздраженно, а затем с пылающими щеками обернулся к Поллианне: — Я видел, как ты кормишь белок и птиц — у тебе всегда столько еды для них!.. Я думаю, что тебе тоже больше всех нравится сэр Ланселот. Ну и, конечно, леди Ровена… но как она вчера обошлась с Гиневрой, а? Стянула у нее угощение прямо из-под носа! — Поллианна растерянно заморгала и наморщила лоб, переводя взгляд с одного мальчика на другого в явном недоумении. Джерри опять рассмеялся, а затем поставил кресло на обычное место. Уходя, бросил Поллианне через плечо:

— Слушай, детка, хочу тебя просветить насчет кой-чего. Этот парень не пьяный и не спятил. Ясно? Он просто понадавал таких вот имен этим своим юным друзьям, — и Джерри широким жестом указал на спешащие к ним со всех сторон меховые и пернатые создания. — И это даже не людские имена. Он взял их из книжек. Соображаешь? И он скорее всех их накормит, чем сам поест. Никакого сладу с ним нет!.. Ну, пока, сэр Джеймс, — добавил он, состроив гримасу. — Встряхнись — и смотри, чтоб не жравши не сидел! До скорого! — и Джерри ушел. Поллианна все еще растерянно моргала и хмурилась, когда мальчик в кресле обернулся к ней с улыбкой.

— Не обращай внимания. Уж такая у него манера. Он, Джерри, за меня — в огонь и воду, но любит подразнить. А где ты с ним познакомилась? Он даже не сказал мне, как тебя зовут.

— Я Поллианна Уиттиер. Я заблудилась однажды, а он отвёл меня домой, — ответила Поллианна, все еще несколько ошеломленная.

— Понятно. Это на него похоже, — кивнул мальчик. — Разве не привозит он меня сюда каждый день?

Поллианна взглянул на него с сочувствием,

— Вы совсем не можете ходить, сэр… Джеймс?

Мальчик весело засмеялся.

— Сэр Джеймс, вот еще! Просто одна из причуд Джерри. Никакой я не «сэр».

Вид у Поллианны был явно разочарованный.

— Не «сэр»? И не лорд, как он сказал?

— Конечно нет.

— А я-то думала, вы лорд… как маленький лорд Фаунтлерой, понимаете? — сказала Поллианна. — И…

Но мальчик с жаром перебил ее:

— Так, значит, ты читала про маленького лорда Фаунтлероя? А про сэра Ланселота, святой Грааль, короля Артура, рыцарей «Круглого стола»? А про леди Ровену и Айвенго? И про всех остальных?

Поллианна неуверенно покачала головой.

— Ну, всех я, наверное, не знаю, — призналась она. — И они все… из книжек? — Мальчик кивнул.

— У меня они с собой… некоторые из них, — ответил он. — Я люблю их перечитывать. И каждый раз нахожу в них что-нибудь новое. Да и потом, других-то у меня все равно нет. Эти — отцовские… Ах ты, маленький мошенник, сейчас же перестань! — со смехом воскликнул он, обращаясь к белке с пушистым хвостом, которая, вскочив к нему на колени, принялась обнюхивать карманы его брюк.

— Ну и ну! Думаю, лучше их сразу покормить, а то они нас самих съедят! Это сэр Ланселот; он всегда прибегает первым.

Мальчик достал небольшую картонную коробку и открыл ее с осторожностью, помня о многочисленных быстрых маленьких глазках, следящих за каждым его движением. Вокруг него слышался теперь шелест крыльев, воркование голубей, дерзкое чириканье воробьев. Сэр Ланселот, бдительный и нетерпеливый, замер, сидя на ручке кресла. А его менее храбрый пушистый приятель, присев на задние лапки, остановился в нескольких шагах от кресла. Третья белка фыркала и верещала, сидя на нижней ветке соседнего дерева.

Мальчик вынул из коробки несколько орехов, маленькую булочку и пончик, на который взглянул с вожделением, и нерешительно спросил Поллианну:

— А ты… что-нибудь принесла?

— Целую кучу всего… вот, здесь, — и Поллианна похлопала по принесенному с собой бумажному пакету.

— Тогда я, пожалуй, сегодня сам его съем. — Мальчик со вздохом облегчения положил пончик обратно в коробку.

Смысл его слов совершенно ускользнул от Поллианны. Она просто запустила пальцы в свой пакет, и веселый пир начался.

Это был чудесный час. Пожалуй, он был самым чудесным в жизни Поллианны, так как впервые она встретила того, кто мог говорить быстрее и дольше, чем она сама. Этот необычный мальчик располагал неисчерпаемым запасом восхитительных историй о храбрых рыцарях и прекрасных дамах, о турнирах и битвах. И более того, он рассказывал так ярко и живо, что Поллианне казалось, она собственными глазами видит и поразительные подвиги, и рыцарей в латах, и прекрасных дам с распущенными волосами в украшенных драгоценностями платьях, хотя на самом деле она смотрела всего лишь на стайку перепархивающих с места на место птичек и нескольких рыжих белок, резвящихся на большой залитой солнцем поляне.

Дамы из благотворительного комитета были забыты. Даже «игра в радость» не приходила на ум.

Поллианна, с раскрасневшимися щеками и сверкающими глазами, путешествовала по золотым векам, где проводником ее был влюбленный в рыцарские романы мальчик, пытавшийся — хоть она и не знала об этом — в этот короткий час дружеского общения с родственной душой вознаградить себя за бесчисленные мрачные дни одиночества и тоски.

Лишь когда часы на церкви пробили полдень и Поллианне пришлось поспешить домой, она вспомнила, что даже не знает, как зовут мальчика.

— Знаю только, что не «сэр Джеймс», — вздохнула она, хмурясь от досады. — Но ничего. Спрошу у него завтра.

 

Глава 8

ДЖЕЙМИ

 

Наступило «завтра», но Поллианне не удалось увидеть своего нового знакомого. Шел дождь, и она не смогла пойти в парк. И на следующий день тоже было дождливо. Даже на третий день Поллианна не увиделась с ним, так как хотя было тепло и солнечно, а она отправилась в парк раньше обычного и ждала очень долго, он так и не появился. Но на четвертый день он был, наконец, на своем обычном месте, и Поллианна бросилась к нему с радостным возгласом.

— Ах, как я рада, как я рада, что ты здесь! Но где ты был? Вчера я не нашла тебя в парке.

— Пришлось остаться дома. У меня были сильные боли, — объяснил мальчик. Он был очень бледен.

— Боли! И часто болит? — с запинкой пробормотала Поллианна, которая была теперь само сочувствие.

— Да, всегда, — кивнул мальчик, бодро и сухо констатируя факт. — Обычно я могу выносить эту боль и бываю здесь несмотря на нее, но иногда мне слишком уж плохо, как вчера… Тогда не могу…

— Но как ты выносишь это… эту боль… всегда? — почти задохнулась Поллианна.

— Приходится выносить. Нужно принимать вещи такими, какие они есть. Что пользы раздумывать о том, какими они могли бы быть? К тому же, чем сильнее боль сегодня, тем приятнее будет, когда завтра она отступит.

— Я знаю. Это совсем как в иг… — начала было Поллианна, но мальчик перебил ее.

— А на этот раз ты много еды для них принесла? — спросил он встревоженно. — Хорошо, если принесла. Понимаешь, я сегодня совсем ничего не смог им дать. У Джерри утром не было ни цента лишнего, и мы не могли купить орехов, а в коробке не оказалось почти ничего даже и для меня самого.

Поллианна было потрясена.

— Ты хочешь сказать… что тебе самому не хватило еды?

— Точно! — улыбнулся мальчик. — Но это пустяки. Не первый раз… и не последний. Я привык… Смотри-ка! Вот и сэр Ланселот.

Полианна, однако, не могла думать о белках в этот момент.

— И дома больше ничего не было?

— Нет; дома еда никогда не лежит, — засмеялся мальчик. — Мамуся ходит на поденную работу — моет лестницы, стирает… ну, там ее и покормят. Джерри тоже так — перехватит кусок, где удастся, и только утром и вечером ест с нами… если, конечно, найдется что поесть.

Поллианна, казалось, было потрясена еще глубже:

— Но что же вы делаете, когда у вас ничего нет?

— Ходим голодные, разумеется.

— Но я никогда не слышала о людях, которым совсем ничего есть, — с трудом вымолвила Поллианна. — Конечно, и мы с папой были бедные: нам приходилось есть бобы и рыбные тефтели, когда нам хотелось индейки. Но хоть какая-то еда у нас все-таки всегда была. Почему вы не обратитесь к людям — ко всем этим людям, которые живут здесь, во всех этих домах?

— Какой смысл?

— Как какой? Они дадут вам что-нибудь!

Мальчик снова засмеялся; на этот раз смех его прозвучал как-то странно.

— Ошибаешься. Ничего из этого не выйдет. Не слыхал, чтобы кто-то угощал ростбифом и глазированным тортом всякого, кто его об этом попросит. А к тому же, если не побудешь иногда голодным, так не узнаешь, как вкусны могут быть картошка и молоко, да и немного найдешь такого, что можно записать в Веселую Книгу.