Прошлое и будущее масонского Ордена

 

«Сперва то, что естественно; затем то, что духовно».

 

ПРОШЛОЕ

Поиск начала — будь то начало нации, или религии, или какого-нибудь общественного института, или даже мира и самой жизни — всегда был и остается делом заведомо обреченным, ибо ничто никогда не «начинается» само по себе, но всегда имеет место переход в новое состояние чего-то, что уже существовало раньше, только в другом состоянии. Вы можете, если вам угодно, называть этот момент качественного изменения «началом», но при достаточно внимательном изучении неизбежно станет ясным, что это начало есть ни что иное, как следствие, проистекающее из каких-либо предшествующих причин. Сама жизнь начинается задолго до своего физического рождения, так как последнее означает лишь вхождение жизни в физический мир, начало ее физического проявления. То же самое можно сказать и о рождении общественных институтов: все они являются логическим следствием и материализацией того, что существовало ранее в текучем, аморфном состоянии. И масонство не является исключением из этого правила, чем и объясняется традиция, согласно которой эта школа имеет божественное происхождение, и, следовательно, она такая же древняя, как и само человечество, хотя и принимала в разное время разные формы.

Современное теоретическое масонство возникло в начале XVIII столетия, точнее говоря, в 1717 году появилось то, что развилось со временем в Уставы английских масонов, существующие по сей день. Однако масонство существовало и до этого, причем в двух формах: экзотерической — в виде гильдий свободных каменщиков, и эзотерической — в виде разного рода тайных сообществ мистиков и оккультистов, не имевших ничего общего с деятельностью каменщиков-практиков, но нередко использовавших профессиональную терминологию строителей для создания своей собственной символики.

Современное масонство представляет собою смесь обеих форм; его установления, требования, ритуалы и наставительные лекции включают в себя элементы, заимствованные из обоих указанных источников. Например, древнее наставление, передаваемое в настоящее время каждому претенденту на вступление в Орден, — явный образец заимствований из ритуалов и правил практического масонства. Это — типичное поучение, каковое и должно давать каждому юноше, изъявившему желание приобрести статус подмастерья, дабы обучаться секретам мастерства, в полной мере приняв на себя обязанности взрослого человека и гражданина. Это — обычное увещевание быть порядочным человеком, достойным гражданином, заслуживающим уважения ремесленником и членом цехового Братства; бояться Бога, почитать короля, любить свою страну и помнить о необходимости самообразования и самосовершенствования. И ни единого слова о каком-либо трансцендентном знании или мудрости, ни малейшего намека на знакомство с какими-то реалиями мистического или оккультного характера.

Однако в церемониальных ритуалах — в особенности тех, что приняты на третьей ступени, а также в «традиционной истории» и наставительных лекциях, — мы находим, наряду с заимствованиями из традиций практического масонства, сведения глубоко эзотерического и мистического свойства, которые не следует соотносить с профессиональным опытом ремесленника, работающего с обыкновенным камнем и кирпичом, поскольку они определенно не связаны ни с практическою деятельностью, ни с материальным миром вообще.

Сей эзотерический элемент заимствован, разумеется, не из опыта цеховых объединений вольных каменщиков-практиков, но из учений символического, или мистического масонства, объединенного в особые — менее заметные и менее массовые — организации.

Эти организации являлись частью непрерывного потока герметической традиции и практики, восходящей еще к дохристианским временам, к цивилизации Древнего Египта, а также к раввинам-мистикам и древним каббалистам — хранителям тайных и ревностно оберегаемых знаний о Космосе и жизни человека, знаний, получивших лишь частичное и к тому же иносказательное, изложенное опять-таки при помощи строительной символической терминологии, отображение в еврейских священных писаниях. Само строительство и дальнейшая судьба храма Соломона (независимо от того, существовал ли такой храм как реальное историческое сооружение, или нет), о котором говорится в Ветхом Завете, представляет собою ни что иное, как мистическое, иносказательное описание великого процесса строительства человеческой души — неважно, об индивидуальном или о коллективном строительстве идет речь. И даже тогда, когда ход еврейской истории, сопровождавшийся постепенным расширением и преобразованием мистической традиции, подвел ее к качественно новому, христианскому этапу, символическая терминология не перестала существовать и не вышла из употребления. Как сами Евангелия, так и Послания и Апокалипсис изобилуют масонской символикой и намеками на духовное строительство. Именно в Новом Завете человеческая душа открыто объявляется истинным Храмом, тогда как храм исторический (или квази-исторический) предлагается рассматривать лишь как ее зримый и осязаемый символ. Упоминается также и Главный Камень — сделавшийся главою угла, хотя и отвергнутый некоторыми строителями, то есть тот самый камень, на основе которого будет объединено со временем всё человеческое общество, коему предстоит составить единый вселенский Храм. Сам святой Иоанн как «возлюбленный ученик», или самый возвышенный из числа посвященных христианского Мастера, был назначен, согласно эзотерической традиции, старшим смотрителем, коему было поручено и доверено (как и каждому первому смотрителю в наших символических ложах) поддерживать порядок на Западе, а после того как истечет срок его жизни во плоти — оккультно надзирать с небес за исполнением и развитием закона Христова в западном мире. В силу этого святой Иоанн по сей день считается святым покровителем масонства, и неслучайно посвященные ему в дантовском «Раю» строки написаны в типично розенкрейцеровском ключе:

«Он, с Пеликаном нашим возлежа,
К его груди приник; и с выси крестной
Приял великий долг, ему служа...»*

__________
* Поэтический фрагмент приводится в переводе с итальянского В. П. Гайдука, цит. по кн.: М. Морамарко. «Масонство в прошлом и настоящем», М., 1990. — Прим. ред.

А один из его известных учеников — святой Игнатий, о котором говорили, будто его, хотя он был тогда еще ребенком, Господь взял на руки и поставил в кругу учеников своих, назвав примером готовности человека к постижению Царствия Небесного, — истолковывает суть религии, опираясь на чисто масонскую терминологию: «Коль скоро вы — камни, заранее приготовленные Богом-Отцом для возведения Храма, и суждено вам быть вознесенными ввысь силою рабочего орудия Иисуса Христа, которое есть Крест, и послужит вам для того веревкою Дух Святый, то пусть будет вам вместо подъемного ворота вера ваша, а путь к Богу укажет вам любовь. И станете тогда попутчиками Божиими, храмами духовными, несущими с собою свою Божественную искру, свое святилище, Христа вашего и всё, что для вас свято, и будете украшены с ног до головы заповедями Христовыми»*.

__________
* Игнатий, Послание к ефесянам.

Используемая Игнатием (замученным в Риме в 107 году) ярко выраженная масонская символика как нельзя лучше подтверждает традицию, согласно которой наугольник, уровень и отвес, находящиеся ныне в ведении Мастера Ложи и двух ее смотрителей, первоначально ассоциировались с епископом, священником и дьяконом, совершавшими Богослужения у тайных алтарей преследуемого христианства. Будучи сложенными вместе, эти три орудия составляли крест, который верующие, в случае угрозы со стороны светских властей, всегда могли быстро разобрать, снова превратив в обычные строительные инструменты.

Самой популярной религиозной книгой эпохи раннего христианства был «Пастырь Гермы» — собрание учений, видений и сравнений, облеченных в аллегорическую масонскую терминологию и призванных передать в завуалированной форме (что следует из самого названия) герметические, или эзотерические наставления некоего «Пастыря» — так называли (и до сих пор продолжают называть в соответствии с языком канонического писания) посвященных в мистерии иерофантов и Учителей-адептов.

С тех пор как произошло событие, ставшее общеизвестным как Воплощение Христа, практически все мистические строители, духовные алхимики, розенкрейцеры и прочие школы тайного Гнозиса, воспринявшие оное в качестве центрального, поворотного момента в духовной эволюции человечества и кульминационной точки всех прежних мистических систем, признают себя одним великим Братством приверженцев Божественных мистерий, пребывающим под незримою, но действенной опекой Иисуса Христа — «Плотника» (Тектона), главенствующего надо всеми великими Мастерами, и двух его посвященных — великого (святого Иоанна Богослова) и малого (святого Иоанна Крестителя), исполняющих те же функции, что и верховные смотрители Ложи, из которых один тоже считается старшим, а другой — младшим. С ними связываются также дни зимнего и летнего солнцестояния (время наименьшего ежегодного склонения и, напротив, наивысшего меридионального подъема Солнца), которые принято считать праздничными днями, наиболее благоприятными для духовного общения между Великой Верховной Ложей и малыми Ложами внизу.

На всём протяжении человеческой истории можно проследить многократные попытки сравнения души человека с камнем, сопровождаемые рекомендациями относительно того, каким образом можно придать этому грубому камню совершенную форму. С камня начинается духовное восхождение патриарха Иакова. Дервишам Аравийской пустыни вручают после посвящения кубический камень, помазанный кровью. Главною защитой и святыней для каждого мусульманина служит кубический камень Кааба. Найден камень, классифицируемый как Lapis exilis и Lapis ex Coelis, который, как говорят, всегда падает с неба, откуда он изгоняется в наш внешний мир. Примером несогласия с буквальной, материалистической трактовкой символического камня может служить знаменитое восклицание Корнелия Агриппы: «Transmutemini! Transmutemini in viventes lapides!» — «Да превратитесь вы в живые камни!» Благодаря таким просвещенным мистикам как, например, духовные алхимики, мы располагаем сейчас целою сокровищницей малопонятных знаний о «философском камне», так как во все века существования христианства, помимо массовой, элементарной религии и официальной церковной деятельности, продолжался более возвышенный, эзотерический, сложный и углубленный поиск мистического масонства, равно как и связанная с ним работа строителей-каменщиков, коими были аббаты, монахи и просто миряне, действовавшие самостоятельно или в больших и малых сообществах, но всегда в обстановке строжайшей секретности.

У меня нет возможности подробно изложить здесь историю этого движения в Англии, но некоторые ее моменты все-таки заслуживают упоминания, поскольку доказывают тот факт, что, несмотря на строительную терминологию, изначальной задачей масонства была именно мистическая религия, связанная с арканами человеческой души; что масонство всегда было интеллектуальной и духовной наукой, пропагандирующей индивидуальное посвящение и возвышение всего человечества через деятельность этих индивидуальных посвященных.

В Уставах английских масонов от 1784 года, например, содержится меморандум «О мистерии масонской», предположительно написанный в начале XV века самим королем Генрихом VI, — скорее для личного пользования, нежели для государственных нужд, коль скоро он сам, как говорят, был принят в масонское Братство. Если перевести этот королевский меморандум со средневекового языка на современный, то суть его заключается в следующем: масонство есть духовная наука; возникла она на Востоке (как в мистическом, так и в географическом смысле), а к более молодым человеческим расам Запада попала благодаря путешествиям финикийцев (неправильно названных «венецианцами»); ее развитию в значительной степени содействовал Пифагор (весьма забавно то, что его имя в тексте меморандума переделано в английское — «Питер Говер»), который, после того как сам принял посвящение, основал великую школу в Кротоне, где преподавал сию науку. Масонская наука включает в себя знание скрытых сил природы и власть над ними, благодаря чему опытный масон может совершать действия, которые человеку непосвященному покажутся чудом; овладение этой наукой приходит через наставления, их практическое применение и безмолвие; приобщать к масонскому знанию следует только людей достойных, достаточно сильных и благородных, ибо злоупотребление этими знаниями и обретаемыми благодаря им способностями оборачивается злом как для самого отступника, так и для окружающих; масонам ведомо и подвластно искусство алхимического превращения; у них есть свой универсальный символический язык, благодаря которому члены Братства могут общаться между собою, невзирая на национальные и расовые различия; им знакомо «искусство становиться добрыми и совершенными», освободившись от страха и надежды, смущающих непросветленные умы и насаждаемых массовой религией; но не все масоны понимают смысл того, что познают, и не все становятся совершенными, ибо многим не хватает для этого сил, но еще большему их числу недостает искреннего желания прилагать самоотверженные усилия к обретению подлинной мудрости.

Подлинность королевского меморандума в свое время оспаривалась, хотя prima facie в этом нет никаких сомнений. Однако действительно ли он написан Генрихом VI или же нет, его содержание (в пределах занимаемого им объема) в точности передает суть масонства.

Невозможно не заметить, что в истории Англии и Европы со времени появления на свет этого меморандума начинает проявляться некая внутренняя сторона, совершенно не исследуемая (да и не осознаваемая) академическими историками. За бесконечным маршем внешних событий невозможно не почувствовать тесно связанное с ними (или даже направляющее их) незримое присутствие разума, качественно превосходящего обычный человеческий — разума посвященных, которые действительно обладают всеми способностями, перечисленными в меморандуме Генриха VI. Жизнь и литературное наследие таких людей, как Парацельс, аббат Тритхайм, Василий Валентин, Якоб Бёме, Георг Йохан Гихтель, Томас Воган и Элиас Эшмол (не говоря уже о других), зримо свидетельствуют о наличии сильного незримого энергетического потока, о котором до сих пор ничего не написано и вряд ли будет написано в обозримом будущем. Но если мы искренне желаем увековечить тайную масонскую науку, нам необходимо иметь в виду, что это течение действительно существует, и не упускать из виду его пусть примитивные и в значительной мере выхолощенные публичные проявления в современном теоретическом масонстве.

Религиозная Реформация XV столетия была первым значительным эпизодом широкомасштабного революционного движения в интеллектуальной, общественной и политической жизни Запада — движения, о завершении которого пока еще рано говорить. Кажется, что какой-то дальновидный и просветленный разум решил (на фоне нарастающей бездуховности и материализма тех времен и всё более очевидного краха официальной массовой религии) воскресить в упрощенной форме древний мистический Гнозис и привлечь к нему внимание хотя бы небольшой части общества. Данное утверждение невозможно подтвердить строго научными аргументами, и потому оно адресовано прежде всего тем, кто уже имеет хоть какое-то представление о внутреннем часовом механизме, контролирующем видимый циферблат исторических событий. Но как бы то ни было, к 1600 году и далее мы уже имеем первые едва заметные признаки движения, развившегося в конце концов в обширное масонское Братство наших дней, истинные возможности которого до сих пор не определены.

Первый зафиксированный прием масона-теоретика в Ложу масонов-практиков имел место в Эдинбурге в 1600 году. После этого практические Ложи стали приходить в упадок и вымирать, так что уже к 1620 году в Лондоне практическое масонство оказалось полностью вытесненным масонством теоретическим; представители первого уже не работали в гильдиях, но лишь старались сохранить свой прежний, традиционный образ действий. Первое известное посвящение масона-теоретика, состоявшееся на английской земле, относится к 1641 году, и произошло оно в Ньюкасле; вторым было посвящение Элиаса Эшмола, который в то время уже изучал тайную науку, в 1646 году в Уоррингтоне. Число членов Ордена неуклонно росло, хотя поначалу этот процесс протекал очень медленно по причине неспокойной политической обстановки. Хартия Королевского Общества, составленная в 1663 году д-ром (впоследствии сэром) Кристофером Реном, явно высказывается не в пользу упрощенной экзотерической науки, каковою она является сейчас, но пропагандирует науку более оккультного характера, изучение которой, как уже говорилось выше, как раз и является основной задачей масонства. Это можно заключить хотя бы по тому, что в преамбуле к данному документу говорится о частных собраниях, которые проводились некоторыми членами Братства с целью выявления «скрытых причин вещей» ради блага всех людей.

В 1717 году четыре старые лондонские Ложи объединились, чтобы составить новое, более крупное сообщество. Так возникла первая Великая Ложа и появилось на свет современное масонство. Это произошло в таверне под названием «Под яблоней» на Линкольнс-Инн-Филдс.

В 1721 году д-ру Андерсону было доверено написать текст Уставов для новой организации. О состоянии Ордена в те годы можно судить по сообщению известного собирателя древностей д-ра Стьюкли, который писал: «Я был первым человеком, принятым в Орден франкмасонов за последние несколько лет. Нам с трудом удалось собрать достаточно членов для проведения церемонии. Но как только они собрались, церемония началась и, благодаря не слишком осмысленному усердию ее участников, продолжалась до полного изнеможения».

Но когда допуск в Орден стал открытым для всех и каждого без каких-либо существенных ограничений, это привело к известным злоупотреблениям. В 1724 году один из Братьев выступил на страницах массового журнала с протестом, заявив, что «политика проституции, проводимая в последнее время нашим Орденом, является в некотором смысле предательством по отношению к нему. Недалекие умы виноторговцев, буфетчиков, парикмахеров, ткачей и прочих, принятых в ряды франкмасонов, не только выставляют наш Орден на посмешище, но и подвергают его большой опасности». В том же году «для бедных Братьев» был учрежден первый благотворительный фонд, развившийся с тех пор в целую сеть связанных с Орденом благотворительных учреждений.

За последующие с тех пор полстолетия численность Ордена выросла настолько, что встал вопрос о создании центральной штаб-квартиры. И вот, майским днем 1775 года, с соблюдением множества церемоний был заложен краеугольный камень того, что является ныне лондонским Дворцом франкмасонов. Несмотря на то, что в Орден были допущены люди, плохо подготовленные к восприятию масонской науки, вследствие чего уровень понимания сей науки становился год от года все более низким, элементы ее первоначальной трактовки все-таки сохранялись, что следует из описания некоторых ритуалов, коими сопровождалось это знаменательное событие. Так, например, в краеугольный камень была вмонтирована пластина, призванная увековечить акт начала строительства: на ней, помимо описания самого события, начертаны имена тогдашнего Великого Мастера, его помощника и Верховных смотрителей; далее следует утверждение небесного происхождения масонства — «descendit e coelo»; и завершает текст таблички написанный по-гречески афоризм Солона: «Познай себя». Во время религиозной службы, проводившейся по случаю закладки камня, исполнялась торжественная песнь, восхваляющая Великого Архитектора:

«Кто силой таинства, сошедшего с небес,
Расти позволил душам человеков...»

А в специально сочиненной по случаю торжества оде о новой Aula Latomorum говорилось:

«Здесь истинная вера познается, Афинская мораль преподается
И то великое Хирамово преданье,
Как хаос был преобразован в мирозданье».

Уже из одних только этих отрывочных примеров ясно, что, по крайней мере, для некоторых ведущих его представителей масонство по-прежнему оставалось тайною наукой строительства собственной души, и что великая центральная легенда и миф, входящие в традиционную историю, изучаемую на третьей ступени, не связаны ни с каким периодом и ни с какими событиями земной истории, но повествуют о космических событиях метафизического и мистического характера. И опять же, во введении к Уставу 1784 года ясно сказано, что практическую работу строителей следует рассматривать только как прелюдию к деятельности теоретического масонства; что история практического масонства не так важна, поскольку, когда теоретическое масонство оформилось как особое сообщество, наука перестала нуждаться в таком подспорье, как практическое строительство; и что теоретическая масонская деятельность носит индивидуальный мистический характер, поскольку подобна возведению пирамиды, «стремящейся достичь вершины совершенства, всегда укрытой слоем облаков от нескромных взглядов вынужденной оставаться внизу разношерстной толпы».

Когда строительство Дворца франкмасонов закончилось (это случилось 23 мая 1776 года), он был, опять-таки с соблюдением всех церемоний, торжественно посвящен служению трем целям: во-первых — масонству, во-вторых — добродетели и в-третьих — вселенскому милосердию и благотворительности. И последняя из трех названных целей в последующие голы явно заняла доминирующее положение (во всяком случае, по отношению к первой). Орден превратился в огромную благотворительную организацию, оказывающую материальное вспомоществование своим нуждающимся членам и их родственникам, и с этой задачей великолепно справляется, что служит предметом вполне заслуженной гордости для многих добрых Братьев, которые ничего более не знают и не желают знать о масонстве и его изначальном и подлинном предназначении — быть школою духовной науки — и потому рассматривают свое членство в масонском Ордене только как престижный атрибут общественной жизни и поддерживают свои контакты с ним, руководствуясь исключительно филантропическими мотивами.

Из всего вышесказанного можно заключить, что хотя до 1717 года состав Братства и был до крайности пестрым, понимание сути масонства оставалось гораздо более возвышенным, нежели в последующие времена, когда Орден приобрел официальный статус и вырос до своих нынешних огромных размеров. Ведь последующие масоны, какими бы ни были их добродетели и заслуги в иных сферах деятельности, не могут называться мистиками — ни теоретическими, ни практическими, коль скоро они уже не осознавали того, что масонство есть прежде всего наука, требующая самого серьезного изучения. В отличие от своих предшественников, они не могли со всею убежденностью сказать о себе:

«С нами масонское Слово и второе зрение».

Ибо о приобщении к жизни духа и его непременных следствиях — развитии феноменальных способностей и появлении внутреннего зрения — они даже не помышляли. Один из самых образованных и осведомленных в этом вопросе авторов (та самая дама, перу которой принадлежит книга «Поучительное исследование герметических мистерий») подтверждал, что «внешняя форма (или нынешняя практика) масонства была бы слишком абсурдной, чтобы сохранять ее и далее, если бы не содержащиеся в ней до сих пор скрытые указания на подлинное предназначение мистерий. Но если истинные посвященные действительно помогали друг другу мудрым наставлением, то нынешние масоны лишь слепо подражают им, утратив тот магический ключ, что открывает врата герметического сада. Им нужны ключевые слова, но отыскать их можно только в субъективной, внутренней жизни, от которой масоны так же далеки, как и те орудия, которыми они пользуются. Но настоящие орудия можно обрести лишь по мере погружения в ту же субъективную жизнь: они сами встретятся вам на пути — одно за другим, как только их наличие станет необходимым условием вашего дальнейшего продвижения». Еще один, не менее ученый автор, у которого были к тому же все основания быть поборником интересов Ордена, — ныне покойный Брат Джон Яркер — был вынужден признать в 1872 году в своих безусловно талантливых и в высшей степени поучительных «Записках о научных и религиозных мистериях» («Notes on the Scientific and Religious Mysteries»), что «при своем нынешнем образе управления масонский Орден стремительно превращается в настоящий рай для bon vivant — щедрого лицемера, который, позабыв наставления святого Павла, украшает свою грудь «камнем милосердия» (и, сделав это благоразумное пожертвование, считает себя вправе облачиться в пурпур, позволяющий ему диктовать свое мнение другим — более ученым и морально возвышенным, но менее состоятельным Братьям), для любителя показной масонской мишуры и т. д. Ни одно другое сообщество не является по сути своей таким же полезным и таким же способным к сверхчеловеческой деятельности, как масонский Орден. Но, делая то, что он делает сейчас, Орден едва ли выделяется в лучшую сторону на общем фоне. Никто уже не ставит перед собою великих целей, и лишь очень немногие делают что-то действительно хорошее. Так пусть же реформация будет скорой и всеобъемлющей!»

Об этих вещах не слишком приятно рассказывать, и я не стал бы делать этого, не будь у меня благой цели и конструктивных мотивов. Ведь напомнить все эти прискорбные факты необходимо не только потому, что далее речь пойдет о гораздо более обнадеживающих перспективах, но и потому еще, что мои оптимистические прогнозы как раз и основываются на том, что это, на первый взгляд, досадное отступление от первоначальной цели масонства и необоснованная «материализация» последнего являются неизбежной и необходимой прелюдией к духовному расцвету, который в положенное время даст о себе знать и уже проявляет первые признаки своего скорого начала.

Таким образом, в приведенных мною выше наблюдениях нет ни укоризны, ни упрека. Эту тему я мог бы развивать до бесконечности, если бы это хоть в какой-то мере служило преследуемой мною благой цели; но для каждого, кто достаточно близко знаком с деятельностью Ордена, всего того, что я уже сказал, будет вполне достаточно, чтобы согласиться с истинностью приводимых мною фактов и убедиться в справедливости сделанных мною замечаний. Невозможно отрицать тот факт, что по причине незнания истинных принципов масонства Орден заметно деградировал и включил в свои ряды немало членов, которые ни по интеллекту своему, ни по темпераменту, ни по устремлениям не годятся на роль прилежных учеников, способных по достоинству оценить сии принципы. В сегодняшней газете, к примеру, я прочел объявление, в котором некий букмекер с ипподрома называет себя человеком «прямым, как наугольник», и на основании этой самохарактеристики предлагает свои услуги в качестве посредника всем желающим сделать ставку. Хорошо известно, что у многих торговых домов ныне вошло в моду обращать внимание своих партнеров и клиентов на то, что некоторые их ведущие сотрудники — члены Ордена, что должно содействовать респектабельности фирмы. В самом Ордене продвижение на руководящие посты стало напрямую зависеть от общественного положения и степени участия в благотворительности. За денежные вклады, отмеченные в подписных листах, теперь принято раздавать почести и даже ордена. Любой титулованной особе — от мэра до принца — достаточно пробыть масоном всего лишь несколько месяцев, чтобы оказаться затем на каком-нибудь ключевом посту в структуре Ордена, даже если эта особа не имеет никаких заслуг на собственно масонском поприще и ничуть не преуспела в изучении масонской науки. Важнейшие идеи и учения Ордена остаются невостребованными, церемонии исполняются формально и для большинства Братьев являются не более чем малозначительной прелюдией к неизменно следующим за ними празднествам и бесконечным торжественным речам. Абсолютное незнание масонской истины создает благоприятную почву, на которой пышным цветом расцветает чванство, ибо представления многих членов Братства о моральном величии и масонской добродетели явно ограничиваются стремлением занять в Ордене какой-нибудь высокий пост и украсить свою персону как можно большим количеством пурпура и драгоценных камней.

Всё это результат досадного недопонимания. Но имеются, конечно же, и положительные моменты. Сердце английского масонства остается по-прежнему чистым, даже если голова его поглупела и никак не может разобраться в происходящем, а руки делают далеко не всё, на что они в действительности способны.

Итак, я уже поведал о самом худшем, что могло быть сказано о методах современного масонства; и, как видите, все перечисленные мною недостатки можно отнести на счет вполне понятной и простительной человеческой слабости, тщеславия и низкопоклонства, «успехи» которых можно объяснить искажением и забвением масонских принципов, неспособностью понять, что от нас требуется на самом деле. Конечно, меж колосьями пшеницы проросло много плевел, но ведь и пшеница по-прежнему продолжает расти; и то, что они растут сейчас вместе на одном поле, свидетельствует лишь о плодородии почвы и о животворной силе масонского принципа, который, подобно солнечному свету, одинаково щедро дарит свое тепло всему, что произрастает на его земле — будь то пшеница или плевелы.

Но всё же таких, кто, вступив в Орден, не ощутил, пусть даже смутно и мимолетно, что масонство способно открыть для него новое видение мира и приблизить его к казавшимся ранее недостижимыми идеалам, кто не почувствовал, что за внешней формой скрывается нечто неизмеримо большее, нежели всё, что ему до сих пор было известно, — таких, я уверен, совсем немного. Скажу больше — в глубине сердца каждого человека можно услышать отзвук конечной истины и уловить желание (временами переходящее в страсть) увидеть ее, пусть даже в завуалированной форме церемониального великолепия и восторга. Как объяснил бы это Платон, человек хранит подсознательные воспоминания об истине и славе, которые некогда были ему известны и которые он должен в один прекрасный день познать снова. И цель масонского ритуала и Ордена в целом (равно как и всех посвятительных систем прошлого) состоит как раз в том, чтобы помочь человеку воскресить эти воспоминания. Довольно часто можно видеть, как один и тот же человек, отвергая символические ритуалы в церкви, с упоением и любовью предается им в своей Ложе, как будто протестантское воздержание от богатого символизма и сакраментализма в религиозной сфере не дает ему достаточной пищи для зрения, слуха и ума, оставляя его духовно голодным и не предоставляя достаточного простора воображению, хотя оно, вне всяких сомнений, является эффективным средством приближения к духовным истинам. Неудивительно поэтому, что для многих Братьев масонство становится, как они сами это признают, настоящей религией или, во всяком случае, немаловажным фактором, вызывающим в их душах пусть всё еще неясный, но ощутимый отклик. Для них двери Ложи поистине становятся (как это было сказано однажды об ограде алтаря) «тем тонким барьером, что отделяет мир чувств от мира духа».

 

БУДУЩЕЕ

Сам факт, что, несмотря на несовершенное истолкование смысла и предназначения масонства, Орден не только не прекратил своего существования, но продолжает воздействовать на воображение и умы всё большего числа людей, служит наилучшим подтверждением того, что в основе масонского учения лежит скрытый, но вполне реальный несокрушимый жизненный принцип, неизменно влияющий, в большей или меньшей степени, на всех своих приверженцев, никого из них не оставляя равнодушным. Свет пронизывает тьму, хотя она и не замечает этого. Современный Каменщик, в отличие от своих предшественников, еще не открыл для себя «масонское Слово»; но всё же это Слово незримо присутствует во всей масонской системе, и каждый из Братьев может слышать его пусть даже слабый отзвук и откликаться на него. Для большинства это потерянное Слово, но оно терпеливо ждет своего часа, и день ото дня всё больше людей стремятся заново найти его.

Сей жизненный принцип был передан Ордену теми вещими, дальновидными и сокрытыми ныне умами, которые, как уже говорилось выше, явились около трех столетий назад изобретателями и вдохновителями (если не прямыми основателями) Ордена как организации, призванной сохранить, хотя бы в самой элементарной форме, древнюю Тайную Доктрину в течение всего периода тьмы и разрушения, вплоть до наступления такого времени, когда эта Доктрина и посвященные ей некогда мистерии смогут снова открыто преподаваться достаточно большому числу готовых к их восприятию людей.

Присутствие в масонской системе и масонских текстах сего древнего тайного учения можно проследить в трех направлениях. Во-первых, в самой схеме разделения Ордена на три традиционные ступени духовного совершенствования, состоящие в подчинении и очищении тела и чувственной природы, установлении контроля над мыслями, самопознании и просветлении разума и, наконец, в полном отказе от собственной воли и искоренении всякого ощущения личности, что должно привести к воссоединению с Божественною Волей, не знающей ни ограниченности, ни разделенности. Во-вторых, в мифах о построении храма Соломона и о смерти Хирама, ибо они являются аллегориями и иллюстрируют не исторические, но метафизические истины первостепенной важности. И, в-третьих, во всё тех же церемониальных текстах и наставительных лекциях, поскольку они содержат в себе множество фрагментов из общего для всех посвятительных систем Востока и Запада эзотерического учения. Однако эти фрагменты облечены в иносказательную форму и потому, теряясь в потоке обычных моральных наставлений, ускользают от внимания недостаточно подготовленных для их восприятия Братьев, открываясь лишь тем, кто уже смог самостоятельно приблизиться к ним. Примеры этого эзотерического учения и его подлинного значения приведены во второй части данной книги — «Свет на Пути».

Принято считать (и нет сомнения в том, что именно так оно и было), что тексты нынешних ритуалов и наставительных лекций составил в 1717 году или вскоре после этого д-р Андерсон, при содействии некоторых своих коллег, чьи имена для нас сейчас не очень важны*.

__________
* Масонство Королевской Арки было привнесено в Англию в 1778 году еврейским Братом Мозесом Майклом Хейесом.

Не столь важно и то, в какой степени стремление составителей придать оккультному знанию, коим они обладали, иносказательную и завуалированную форму было осознанным. Ведь вполне могло быть и так, что собственных знаний у них было сравнительно немного, но при этом кто-то незримо помогал им увековечить великие истины, о существовании коих они сами даже не подозревали. Эта тема была самым подробным и обстоятельным образом рассмотрена в весьма полезной для каждого масонского ученика книге «Очерки мистицизма» («Studies in Mysticism»), написанной Братом А. Э. Уэйтом, который пришел к выводу, что составители масонских текстов часто сами не ведали, что творили, и писали, как бы руководствуясь слепым, но безошибочным инстинктом, «позволившим даже глупым и старым ученым мужам прошлого частично разглядеть сквозь свои темные и зашоренные очки истинную сущность масонства и, даже не осознавая этого, спрятать среди пустопорожних разговоров настоящий ключ к святилищу».

И похоже, что этот вердикт вполне справедлив, поскольку ни Андерсон, ни его коллеги, насколько можно судить по дошедшим до нас сведениям, не были сколь-нибудь сведущими или способными эзотеристами. Однако, как бы то ни было, бесспорным остается тот факт, что вся наша система составлена и разработана таким образом, чтобы стать настоящим универсальным руководством в науке посвящения, воспроизводящим важнейшие черты всех когда-либо существовавших и доныне существующих систем ускоренного совершенствования человека.

В этом и заключается секрет силы, жизнеспособности и притягательности масонской системы, ее неуловимое обаяние, пленяющее умы, достаточно чувствительные для того, чтобы ощутить его, но пока еще неспособные вникнуть в его суть и понять, что же их так влечет. Но скрытое в масонской системе возвышенное учение всё ещё можно выявить и разъяснить, и в этом кроется надежда Ордена на постепенное самосовершенствование и исполнение изначально возложенной на него высокой миссии.

После всех приведенных выше пояснений мы можем наконец перейти непосредственно к тому, ради чего было сделано это пространное предисловие. Прежде чем истинный дух и внутреннее содержание масонства получат признание, достаточное для того, чтобы превратить Орден в реальную духовную силу общества (на что мы надеемся и во что мы верим), необходимо создать сильную, могучую и действенную физическую организацию, которая смогла бы стать носителем, вместилищем этого духа, пригодным для его проявления. Учитывая важность преследуемой нами цели, не приходится удивляться тому, что период становления нашей организации и формирования ее физической структуры длится уже более двух столетий и что материал, из которого она создается, пока еще далек от совершенства. А учитывая грандиозность раскрывающейся перед нами перспективы, мы можем позволить себе снисходительно и философски отнестись ко всем прискорбным случаям отступления не только от духа, но даже и от буквы истинного масонства, ибо мы знаем, что справиться с ними — в наших силах. Мы готовы даже временно примириться с тем, что многие члены Ордена сейчас мало что смыслят в эзотерических истинах масонства или же не готовы к их восприятию; что энергии Ордена отклонились от своего основного русла и почти полностью переключились на вспомогательные направления — социальное благоустройство и благотворительную помощь; и что многие высокие посты в нем заняты не адептами и не знатоками духовной науки, способными делиться мудростью и наставлениями с нижестоящими ступенями (что им недвусмысленно предписывает делать символизм нашей великой иерархической системы), но «великими королями, герцогами и лордами» и прочими титулованными особами, не проявляющими никаких признаков обладания тайною мудростью и назначенными на свои почетные должности (к которым они, надо признать, вполне добросовестно относятся и в административном плане неплохо их исполняют) исключительно ради повышения общественного престижа Братства или, как говорится в одном тошнотворном стишке, «чтоб наши таинства они благословили».

Развитие любого крупного института — будь то нация, церковь или система мистерий — продолжительный и медленный процесс, который всегда начинается с малого и, казалось бы, при самых бесперспективных обстоятельствах. Лишь со временем, в результате беспрестанного отбора, изменений и очищений, из первоначального материала может сублимироваться нечто действительно величественное и продуктивное. Поясняя сказанное при помощи аналогии, можно заметить, что и храм Соломона тоже строился не один год и при его строительстве использовались самые различные материалы и труд множества непохожих друг на друга рабочих. И только тогда, когда работа была завершена, а храм — торжественно освящен как святилище, достойное Шекины, Божественное Присутствие снизошло на него, заполняя своим Светом и превращая его в истинную обитель духа.

То же самое можно сказать и о масонском Ордене. Как физический носитель и материальная организация он уже вполне сформировался и имеет детально продуманную и разумно контролируемую структуру, о которой, вероятно, даже мечтать не смели наши предшественники. И поэтому он уже может надеяться на скорое просветление. Свет должен воссиять внутри самого Ордена, подобно тому, как Божественное Присутствие изнутри озарило символический храм. Орден ждет освобождения и проявления своего внутреннего сознания, до сих пор дремлющего под спудом внешних элементов, имеющих на самом деле лишь иллюзорную ценность (или даже вовсе никакой). Но глубинная и истинная природа масонства откроется Братьям только в том случае, если они сами будут искренне стремиться к этому, если они проникнутся страстным желанием понять и постичь; и когда это произойдет, для них уже не будет возврата к прежним взглядам и методам. Люди, пребывавшие в темноте, увидят проблески великого Света и тогда уже смогут сами осознанно приближаться к нему и указывать другим этот истинный путь. Так, одна за другою смогут духовно возродиться все разбросанные по свету организации Ордена, дабы исполнить ту высокую миссию, ради которой и было создано три столетия назад наше Братство. Придет время, когда Орден станет настоящими вратами, ведущими человечество к величественным и грандиозным духовным свершениям.

Грядущие перемены должны прийти не сверху, не от руководства и высших чинов Ордена, не из Великой Ложи или провинциальных Великих Лож, но из самых глубин какой-нибудь рядовой, частной Ложи. Ибо первичные Ложи и есть основа масонского Ордена, а его высшие чины на нынешнем этапе — всего лишь их представители, исполняющие административные или почетные должности. Но придет время, когда эти иерархи тоже поймут собственное символическое значение и снизойдут в Ложи простых Каменщиков уже не как ораторы, произносящие торжественные речи, но как истинные носители масонской мудрости, миссионеры-наставники и выразители масонской истины. И всё же началом преобразований должна стать именно периферийная Ложа. Одна из Лож, городских или окружных, строя свою масонскую деятельность на принципах, изложенных в этой книге, должна сыграть роль «закваски», распространяющей свое благотворное влияние на соседние Ложи и далее. Не исключено, разумеется, что на первых порах эти нововведения натолкнутся на сопротивление и насмешки со стороны тех, кто вполне удовлетворен прежними методами работы и еще не готов к восприятию более возвышенных целей, ибо «народы» с более приземленным мировоззрением всегда «восстают» против любого отклонения от привычного образа жизни и любого новшества, ставящего под сомнение их мудрость. Подобное противодействие следует принимать терпеливо и беззлобно, зная, что шумные протесты вскоре утихнут перед лицом спокойной и непреклонной приверженности принципам. Более того, в условиях неуклонного повышения масонских стандартов постепенно сама собою разрешится проблема допуска в масонские Ложи морально и интеллектуально не подготовленных к этому людей.

Не следует думать, что в этой книге я хотя бы косвенно призываю своих Братьев к прекращению или радикальному изменению текущей масонской деятельности или же к отрицанию установившихся традиций и авторитета нынешнего руководства Ордена, поскольку ныне существующие формы деятельности как нельзя лучше приспособлены к нынешнему состоянию Братства. Таким образом, если речь идет о чем-то большем, нежели просто исправление мелких, частных недостатков, то радикальное реформаторство оказывается сопряженным с опасностью потревожить древние вехи, установленные с гораздо более мудрым расчетом, нежели это нам кажется сейчас. Даже при нынешнем положении вещей та поспешность, с которою обычно производятся церемонии, зачастую рассматриваемые всего лишь как предписываемая традицией эксцентричная формальность, чревата опасностью сокращения и упрощения положенных ритуалов, что может привести к забвению и утрате некоторых важных и ценных фрагментов оккультной истины. К сожалению, сейчас эта тенденция начинает проявляться даже на официальном уровне.

И всё же некоторая гибкость в вопросах ритуала может оказаться вполне уместной и даже желательной в тех случаях, когда речь идет о восхождении на очередную ступень. Ведь когда ритуал производится формально, чисто механически, то и результат часто оказывается только механическим, тогда как смысл церемонии ускользает или искажается до неузнаваемости. А потому не будет ничего плохого в том, чтобы предварять и сопровождать официальный ритуал собственными словами объяснения и ободрения, ибо этим достигается б`ольшая эффективность обряда: он приобретает более личный, сокровенный характер, пробуждая в посвящаемом чувство воссоединения с живою истиной и с Братством, для которого сия истина — не просто некая абстракция, но очевидная и неоспоримая реальность. Более того, в целях создания оптимальной обстановки и благоприятных для проведения церемонии условий, перед появлением кандидата председателю следует напомнить всем собравшимся Братьям, что им предстоит участвовать в очень важном и торжественном действе, которое потребует от них предельной концентрации мысли и воли, дабы церемониальный процесс смог трансформироваться в духовный (и не только в посвящаемом, но и в них самих). Также и ритуальную подготовку кандидата перед его появлением в Ложе следует воспринимать не просто как некую несущественную формальность, но относиться к ней со всею серьезностью, как к священнодействию. Важность этого акта следует довести до сведения не только самого кандидата, но и всех без исключения участников ритуала. Все Братья должны понять, что в масонском церемониале нет ни одной бесполезной или малозначительной детали; и чем больше они будут прилагать усилий к тому, чтобы вникнуть в смысл даже самых простых и, на первый взгляд, совершенно незначительных подробностей ритуала, тем более очевидной будет для них эта истина.

Помимо вышесказанного, есть еще много других вещей, которые стоило бы упомянуть в этой книге.

Прежде всего, это унификация ритуалов с целью достижения единообразия в деятельности и обучении в масштабах всего Ордена, хотя, разумеется, некоторая (весьма ограниченная) ревизия тоже должна иметь место.

Стандартизированный официальный ритуал принесет всему Братству очевидную пользу и несомненно получит всеобщее признание, даже если не навязывать его всем локальным Ложам, но предоставить им право самостоятельно решать, придерживаться ли прежних методов работы или скорректировать их. К тому же все новые Ложи, образованные по завершении предлагаемой стандартизации, разумеется, будут следовать официальной линии, в силу чего, рано или поздно, реальная унификация непременно будет достигнута. Нынешние расхождения в работе различных Лож невелики и потому легко преодолимы; следовательно, создание единой основы для деятельности всего Ордена — задача вполне разрешимая. Некоторые Ложи имеют в своем арсенале методы, не применяемые прочими, чем и объясняется стремление первых во что бы то ни стало сохранить свои традиции, ценные уже хотя бы в силу своей самобытности. Так, например, многие Ложи не пользуются пятью традиционными знаками третьей ступени и даже не знают, что их должно быть пять, так как всегда обходились всего лишь тремя, упуская два остальных, несмотря на их несомненную важность. И напротив, некоторые Ложи сохраняют в своем ритуале многие заимствования из практического масонства, ныне уже почти повсеместно вышедшие из употребления, так как они не имеют никакого отношения к учению теоретического масонства и поэтому необязательны. Примером подобных заимствований из практической традиции может служить «Древнее наставление», передаваемое признанному подмастерью при вступлении в Ложу; очевидно, что теперь его вполне можно заменить другим, более соответствующим современным реалиям и более созвучным идеалам теоретического масонства, а то и вовсе обойтись без него. Ведь это наставление, предназначенное для юношей, вступающих в Братство Каменщиков-практиков, вряд ли уместно для людей, уже давно исполняющих свои гражданские, семейные и деловые обязанности и потому ищущих знания исключительно мистического характера. Абсурдно и нелепо советовать уже немолодому, умудренному опытом человеку прилежно исполнять свои элементарные гражданские обязанности или же выражать надежду на то, что новообращенный, даже если это высокопоставленный церковный иерарх, «сможет стать достойным человеком»!

Ревизия ныне существующих ритуалов — задача, конечно же, весьма деликатная. При ее решении нельзя полагаться на одну лишь интуицию или капризы и неквалифицированные суждения кого-либо из Братьев. Здесь необходимо мудрое руководство тех, кто хорошо разбирается в науке посвящений; в противном случае Орден может потерять гораздо больше, чем приобретет, и добрые всходы будут по ошибке вырваны с корнем и отброшены прочь вместе с сорняками. В качестве примера поучений, требующих ревизии и даже исключения, я мог бы привести один фрагмент, предписывающий кандидату проявлять милосердие и оказывать помощь тем, кто в ней нуждается, «если он в состоянии сделать это без ущерба для себя и своих близких». Данная оговорка, безусловно, противоречит самому духу «милосердия». Финансовая помощь — еще не милосердие, но лишь одна из возможных форм его практического проявления, ибо милосердие предполагает мудрое, но безоговорочное бескорыстие и самопожертвование, не ограниченное никакими расчетами. Возводить вокруг этой наивысшей добродетели какие-либо словесные ограничения — значит искажать саму идею масонского великодушия; любые оговорки в данном случае могут вызвать даже у совершенно чуждого масонству человека лишь недоумение и неприятие.

Перейдем теперь к следующей проблеме — празднествам. Выше уже говорилось о том, что традиционная практика отдохновения после работы и непринужденного общения друг с другом не только полезна, но и имеет определенную эзотерическую ценность. Разумеется, с чисто формальной точки зрения эту практику нельзя называть ни собственно масонской, ни официальной (разве что квази-официальной); но она очень важна уже тем, что укрепляет дух Братства и предоставляет возможность для обсуждения тех вопросов масонского учения, которые не рассматриваются в данное время в Ложе. А ведь у совместных празднеств есть и более высокий, символический аспект, ибо они олицетворяют необходимую после трудов стадию отдыха и восстановления сил, кои мы черпаем из общения с людьми, с которыми нас объединяет одно общее дело. Эта стадия отдохновения предписана нам самим мировым законом как в этой жизни, так и после нее.

Таким образом, польза (или, напротив, бесполезность) совместных празднеств во многом определяется правильным (или же неправильным) пониманием их значения. Если воспринимать их как естественное продолжение формальной деятельности Ложи, то они могут принести огромную пользу; если же, напротив, празднества рассматриваются как возможность устроить под вывеской Братства фривольную пирушку, не имеющую на деле никакого отношения к подлинному масонству, то ни о какой пользе здесь не может быть и речи, так как подобное времяпрепровождение умаляет возвышенность масонской работы и заведомо нейтрализует ее возможные положительные результаты. Экзаменом на искренность и преданность масона в связи с этим может служить один простой вопрос, ответ на который каждый Брат должен дать себе сам: «Насколько велик и продолжителен был бы мой интерес к масонству, если бы практика совместных празднеств не существовала вовсе и вся масонская деятельность ограничивалась исключительно формальной работой в Ложе?» Этим вопросом вполне уместно будет завершить рассмотрение вопроса о празднествах, предоставив моим собратьям по Ордену самостоятельно продолжить размышления на данную тему.

Нельзя обойти вниманием и другой вопрос, который уже давно не дает покоя Великой Ложе и обещает в обозримом будущем стать еще более злободневным, а именно «женский вопрос». Я отнюдь не собираюсь давать руководству Ордена какие-либо конкретные рекомендации, но лишь попытаюсь вкратце обрисовать ситуацию для уведомления рядовых членов Братства, не слишком хорошо с нею знакомых.

Начну с того, что Великая Ложа прежде всего является хранителем унаследованной ею системы, которую она обязана поддерживать и развивать в соответствии с предписанными ей принципами. Причем эти принципы даже Великая Ложа не может изменять по собственному желанию, но только по просьбе и с общего согласия тех, чьи интересы она призвана проводить в жизнь. Великая Ложа не имеет права принимать в ряды Ордена женщин; к тому же Братья в основной своей массе отнюдь не настаивают на каком-либо реформировании данного пункта масонского Устава. В самом деле, тот факт, что женщины могут занимать те же ступени, что и высшие посвященные Ордена, большинству Братьев до сих пор неизвестен.

Признает ли Великая Ложа те общества, которые, объявляя себя масонскими, принимают в свои ряды представителей обоих полов, — это уже другой вопрос, разрешение которого зависит от того, насколько правильной или неправильной будет признана проводимая этими обществами линия; смогут ли эти общества представить достаточные доказательства своей ортодоксальности и легитимности; не появились ли они на свет вследствие предательства или отступничества некоторых членов Ордена. Однако рассмотрение всех этих вопросов не входит в планы автора, который к тому же не располагает достаточной информацией для каких-либо веских суждений на сей счет. Единственный вывод, который я сделал для самого себя, и единственный совет, который я могу дать другим, заключается в том, что наиболее разумным решением было бы придерживаться существующих установлений, исходящих от нынешнего, надлежащим образом сформированного руководства. Орден всегда был «мужским домом» и должен оставаться таковым до тех пор, пока обстоятельства (которые еще не сложились и вряд ли сложатся в обозримом будущем) со всею очевидностью не позволят нам изменить существующее положение вещей. Вполне возможно, что сейчас «мужчины» хозяйничают в своем «доме» далеко не самым лучшим образом и что именно в этом кроется одна из причин появления множества неортодоксальных обществ. Вполне возможно и то (и данное предположение, увы, не беспочвенно), что в некоторых из них масонство практикуется с гораздо большей аккуратностью и пониманием его истинного значения, а также с большим почтением к его правилам и установлениям, нежели в самом Ордене. Но все же мы связаны обязательствами с нашим масонским Братством и должны трудиться для его блага, не забывая о том, что, порвав с ним, мы тем самым не принесем никакой пользы ни ему, ни самим себе.

Если же меня спросят, доступна ли вообще женщинам масонская или какая бы то ни было иная форма посвящения, то на этот вопрос я могу ответить столь же утвердительно, насколько отрицательно я отношусь к немедленному допуску женщин в ряды Ордена и к перспективе скорейшего установления официальных контактов между нашим Братством и иными несанкционированными обществами (поскольку в ныне существующих условиях подобные контакты могут иметь пагубные последствия для обеих сторон). Хотя сейчас повсеместно утверждается равноправие полов как в светской, так и в религиозной сфере (дополняемое к тому же тенденцией к достижению реального равенства ответственности и возможностей), масонство пока что не может рассматриваться ни как религиозная, ни как светская общественная организация, поскольку большинство членов Ордена считают свое членство в нем всего лишь атрибутом роскоши, необязательным, но занимательным приложением к своей повседневной общественной жизни и деятельности. И пока статус масонства не поднимется, пока мнение о нем как об обыкновенном моральном кодексе не сменится более глубоким пониманием его сути, которая, как я уже говорил, заключается в достижении личной святости, пока ментальное и духовное восприятие не возвысится настолько, что сможет надежно нейтрализовать эмоциональную слабость и исключить возможность морального падения, масонству предпочтительнее будет оставаться «мужским домом», даже если сей дом, по словам пророка, возведен на «незамешенном растворе», которому явно не хватает благотворного женского начала.

Человеческая душа изначально не имеет пола, но все-таки именно женской половине человечества почему-то приписывают обостренную интуицию и способность ощущать истину. По этой причине в древние времена женщинам разрешали участвовать в элевсинских мистериях; для них был разработан особый ритуал, а в процессии фесмофорий они несли по улице, возложив себе на головы, книги Священного Закона — красноречивую символическую дань и свидетельство удивительной способности женского разума интуитивно улавливать высший смысл этого Закона. Именно женщине — загадочной Диотиме из Мегары — изумленный Сократ был обязан своим наивысшим посвящением в последнюю мистерию — мистерию любви, о которой он с таким благоговением и трогательным красноречием повествует в записанном Платоном «Пире». Но тут же нарочитым контрастом выступает и диаметрально противоположный тип женщины — вздорная и безмозглая Ксантиппа, на которой Сократ был женат. Однако были еще Эгерия, Аспасия, Ипатия и другие известные и неизвестные истории женщины, а образ иерофантессы Беатриче выписан рукою Данте как идеал «вечной женственности», которую заслуженно боготворил Гёте и которая вечно присутствует в человеческом обществе, побуждая мужской интеллект продвигаться всё выше и вперед. Нет нужды подробно говорить о том, какую огромную работу по изложению и толкованию мистической философии и религии проделали женщины — жившие в прошлом и наши современницы; либо объяснять, какие бездонные кладези истинно масонской мудрости заключают в себе «Разоблаченная Изида», «Тайная Доктрина», «Поучительное исследование герметических мистерий» и другие труды, написанные женщинами, уровень образованности и просветленности которых мог бы позволить им встать в один ряд с наивысшими иерархами нашего Ордена.

Таким образом, «женский вопрос» пока лучше оставить открытым. Тем более что никто и ничто не может воспрепятствовать человеку, какого бы пола он ни был, коль скоро он твердо решил стать истинным строителем духа, искать собственного братского союза с этим духом. Ведь в этом случае официальным сотрудничеством с Орденом (каким бы плодотворным оно ни обещало оказаться, если бы было разрешено) вполне можно пренебречь, ибо труд подвижников не ограничен никакими формальными рамками. Уверен, что эти люди сами смогут понять и оценить мудрость и целесообразность всех временно и вынужденно установленных ограничений. И если всё же придет такое время, когда существующие ныне препоны будут устранены, то только благодаря тому, что сам Орден устранит их, осознав наконец в полной мере свое предназначение, и лишь после того, как Великой Ложе буцет указано изменить существующие законы властью еще более высокой — Великою Верховной Ложей.

Перейдем теперь от рассмотрения текущих проблем масонского движения к описанию его возможного будущего, к перспективе, которая открывается перед ним, учитывая его нынешнее состояние.

Эту перспективу наилучшим образом характеризуют слова, приведенные в качестве эпиграфа к настоящей главе: «Сперва то, что естественно; затем то, что духовно». За каких-нибудь три столетия Орден развился из небольшого сообщества в огромную разветвленную организацию. И нет ничего удивительного в том, что эта организация до сих пор проявляет чисто материалистические качества: естественную человеческую слабость, неопытность, даже безответственность и свойственную юности узость мировоззрения. Не совсем верное понимание собственной цели никогда не препятствовало и не препятствует неизменно благим намерениям Ордена. И если для множества людей, неспособных понять его истинное предназначение, он стал нетрадиционным способом развлечься и подчеркнуть собственную оригинальность, то одновременно с этим он все-таки смог стать истинным проводником, указавшим путь к Свету многим блуждавшим в темноте душам, равнодушным к мирскому тщеславию и потому разглядевшим за внешней стороною масонской деятельности истинную науку и усвоившим ее. А некоторые из этих душ смогли продвинуться еще дальше: в безмолвии они прошествовали сквозь врата Ордена туда, где усвоение духовной науки продолжается уже иными, более совершенными методами. Система священства отнюдь не пострадала из-за того, что ее приверженцы иногда заблуждались. И подобно тому, как в лоне церкви периодически появлялись святые, несмотря на не всегда располагавшую к святости окружающую обстановку, так и среди членов Ордена время от времени появляются такие, кто смог достичь Света, несмотря на окружающую темноту, в которой продолжают пребывать остальные Братья.

Но теперь наступает время перемен. И очень важно, что их зачинателем является не высшее руководство Ордена, которое, хотя и заботится по мере своих сил о благе и процветании всего Братства, все-таки не может переступить через барьер своего консерватизма и приверженности прежнему, уже ставшему традиционным способу ведения дел; но рядовые Братья — молодое поколение масонов, свежая кровь, текущая ныне по жилам масонского Ордена. Разумеется, это новое движение не имеет ничего общего с нелояльностью. Просто теперь настало время, когда Братья начинают требовать от масонства хлеба жизни — их все меньше интересуют церемонии и древние обряды, коль скоро их смысл все равно остается непонятным; они ждут от своих лидеров и наставников не беспрерывного повторения одних и тех же, благозвучных, но бесполезных, речей; им необходимо наставление, способное указать дорогу к истинному масонскому Свету и Мудрости.

Будущее масонского Ордена нельзя рассматривать отдельно от сопутствующих реалий общественной жизни, ибо Орден является неотъемлемой частью общества и подвержен его влиянию; вернее сказать, — они взаимно влияют друг на друга. На состоянии Ордена отражается, в частности, постепенный упадок традиционных церквей, способствующий, во-первых, численному росту Братства, а во-вторых, повышению интереса к скрытым в масонском учении духовным истинам. Религия не может умереть, ибо религиозный инстинкт вечен, и «церковь» всё равно будет существовать в какой бы то ни было форме, по мере сил исполняя свою духовную миссию. Но сейчас явно необходима новая, дополнительная форма священства, и масонство в состоянии ее создать. Идет процесс перегруппировки и перераспределения энергии, который может помочь нам осознать, что масонство действительно переживало до сих пор стадию становления, необходимо предшествовавшую его превращению в мощный психологический феномен, в новый вид массового сознания — на сей раз подлинно масонского. Придет время, и это масонское сознание станет таким же мощным фактором, как и церковное сознание эпохи Средневековья, и такою же моральной силой, как и дельфийские мистерии на протяжении семнадцати столетий своего величия.

Когда это время придет, мистерии как наука жизни и искусство жить так, чтобы быть достойным жизни сверхъестественной, будут восстановлены. На протяжении довольно долгого времени развитие человеческого мировоззрения и ход истории человеческого общества (включая сюда и эволюцию церкви) неумолимо удаляли нас от некогда преподававшейся и практиковавшейся традиции возрождения к сей сверхъестественной жизни. Но то, что было раньше, в соответствии с законом циклического возвращения, должно повториться снова, причем на более высоком, нежели прежде, уровне развития. И произойдет это вовсе не потому, что христианская церковь никогда не была подлинной служительницей мистерий (во всяком случае, та ее часть, которая не отвергает подлинных сакраментальных signa и признает за человеком возможность отыскать путь к постижению мистерий), но потому лишь, что христианская экклесия деградировала с течением времени до состояния, аналогичного тому, в котором оказались дохристианские посвятительные системы с наступлением новой эры. А это, в свою очередь, произошло из-за того, что люди оказались неспособными понять истинный смысл мистерий в тех формах, в каких они им до сих пор предлагались; а уж причины сего непонимания слишком сложны и неоднозначны, чтобы я мог позволить себе их подробное рассмотрение в этой книге. Что же касается Евангелия, то, оставив на время вопрос об его историчности, можно сказать, что оно являет собою последовательную драму посвящения, предназначенную для каждого, кто имеет глаза, чтобы видеть, — драму, написанную на все времена и переданную для всеобщего ознакомления и изучения. Ведь то, что раньше было доступно лишь немногим, ибо передавалось лишь в свято оберегаемом уединении мистических школ, стало очевидным, явным и общедоступным благодаря рождению во плоти Великого Примера. Иными словами, Евангелие является настоящим учебником посвящений, предназначенным для всех и каждого, в зависимости от индивидуальной способности правильно понимать его содержание. Разумеется, далеко не все области знания нашли отражение в Евангелии, ибо многое предназначено для более кофиденциального изучения. Периодический цикл церковного года с его праздниками и постами и символическими временами года, указующими на этапы эволюции и инволюции сознания души, служит подлинной картой, на которой проложен маршрут, ведущий к посвящению, коим руководит сам Великий Иерофант и Великий Пример науки духовного возрождения. А распятие, изображенное над алтарем, символизирует, хотя и в иной форме, сам процесс посвящения и те превращения, которые происходят в это время с телом и разумом посвящаемого; в масонстве эта метаморфоза изображена в виде перехода на новую, более высокую ступень.

Истина незыблема, но ее временные выражения и проявления подвержены воздействию времени; всё, что когда-либо было рождено, должно рано или поздно умереть. И когда ныне известная форма мистерий будет искажена, или забыта, или ее носитель и служитель исчерпает свои возможности, терпеливое Божественное Провидение предложит новую, способную взять факел истины из слабеющих рук своей предшественницы, дабы нести его дальше. Таким образом, истина «следует путями многими, ибо один добрый обычай может прельстить весь мир». Масонская система была с