Н.Андреева
("Советская Россия" 13 марта 1988 г., с. 2.)
Написать это письмо я решила после долгих раздумий. Я химик, преподаватель в Ленинградском технологическом институте имени Ленсовета. Как многие другие, являюсь куратором студенческой группы. В наши дни студенты после периода общественной апатии и интеллектуального иждивенчества постепенно начинают заряжаться энергией революционных перемен. Естественно, возникают дискуссии - о путях перестройки, ее экономических и идеологических аспектах. Гласность, открытость, исчезновение зон, запретных для критики, эмоциональный накал в массовом сознании, особенно в молодежной среде, нередко проявляются и в постановке таких проблем, которые в той или иной мере "подсказаны" западными радиоголосами или теми из наших соотечественников, кто не тверд в своих понятиях о сути социализма. О чем только не заходит разговор! О многопартийной системе, о свободе религиозной пропаганды, о выезде на жительство за рубеж, о праве на широкое обсуждение сексуальных проблем в печати, о необходимости децентрализованного руководства культурой, об отмене воинской обязанности... Особенно много споров среди студентов возникает о прошлом страны.
Конечно, нам, преподавателям, приходится отвечать на самые острые вопросы, что требует, помимо честности, еще и знаний, убежденности, культурного кругозора, серьезных размышлений, взвешенных оценок. Причем эти качества нужны всем воспитателям молодежи, а не одним лишь сотрудникам кафедр общественных наук.
Любимое место наших со студентами прогулок - парк в Петергофе. Ходим по заснеженным аллеям, любуемся знаменитыми дворцами, статуями - и спорим. Спорим! Молодые души жаждут разобраться во всех сложностях, определить свой путь в будущее. Смотрю на своих юных разгоряченных собеседников и думаю: как же важно помочь им найти истину, сформировать правильное понимание проблем общества, в котором они живут и которое им предстоит перестраивать, как определить им верное понимание давней и недавней нашей истории.
В чем опасения? Да вот простой пример: казалось бы, о Великой Отечественной войне, героизме ее участников столько написано и сказано. Но недавно в одном из студенческих общежитии нашей "Техноложки" проходила встреча с Героем Советского Союза полковником в отставке В. Ф. Молозевым. Среди прочих ему был задан и вопрос о политических репрессиях в армии. Ветеран ответил, что с репрессиями не сталкивался, что многие из тех, кто вместе с ним начинал войну, пройдя ее до конца, стали крупными военачальниками... Некоторые были разочарованы ответом. Ставшая дежурной тема репрессий гипертрофирована в восприятии части молодежи, заслоняет объективное осмысление прошлого. Примеры такого рода не единичны.
Конечно, очень радует, что даже "технари" живо интересуются теоретическими обществоведческими проблемами. Но слишком уж много появилось такого, чего я не могу принять, с чем не могу согласиться. Словотолчение о "терроризме", "политическом раболепии народа", "бескрылом социальном прозябании", "нашем духовном рабстве", "всеобщем страхе", "засилии хамов у власти"... Из этих только нитей ткется зачастую история переходного к социализму периода в нашей стране. Потому и не приходится удивляться, что например, у части студентов усиливаются нигилистические настроения, появляется идейная путаница, смещение политических ориентиров, а то и идеологическая всеядность. Иной раз приходится слышать утверждения, что пора привлечь к ответственности коммунистов, якобы "дегуманизировавших" после 1917 года жизнь страны.
На февральском Пленуме ЦК еще раз подчеркнута настоятельная необходимость того, чтобы "молодежь училась классовому видению мира, пониманию связи общечеловеческих и классовых интересов. В том числе и пониманию классовой сущности перемен, происходящих в нашей стране". Это видение истории и современности несовместимо с политическими анекдотами, низкопробными сплетнями, остросюжетными фантазиями, с которыми можно сегодня нередко встретиться.
Читаю и перечитываю нашумевшие статьи. Что, к примеру, могут дать молодежи, кроме дезориентации, откровения "о контрреволюции в СССР на рубеже 30-х годов", о "вине" Сталина за приход к власти в Германии фашизма и Гитлера? Или публичный "подсчет" числа "сталинистов" в разных поколениях и социальных группах?
Мы - ленинградцы, и потому с особым интересом смотрели недавно хороший документальный фильм о С. М. Кирове. Но текст, сопровождавший кадры, в иных местах не только расходился с кинодокументами, но и придавал им какую-то двусмысленность. Скажем, кинокадры демонстрируют взрыв энтузиазма, жизнерадостности, душевный подъем людей, строивших социализм, а дикторский текст - о репрессиях, неинформированности...
Наверное, не одной мне бросилось в глаза, что призывы партийных руководителей повернуть внимание "разоблачителей" еще и к фактам реальных достижений на разных этапах социалистического строительства, словно бы по команде, вызывают новые и новые вспышки "разоблачений". Заметное явление на этой, увы, неплодоносящей ниве - пьесы М. Шатрова. В день открытия XXVI съезда партии мне довелось быть на спектакле "Синие корни на красной траве". Помню взвинченную реакцию молодежи в эпизоде, когда секретарь Ленина пытается поливать из чайника его голову, перепутав с незаконченной глиняной скульптурной моделью. Между прочим какая-то часть молодых людей пришла с заранее подготовленными транспарантами, смысл которых сводится к тому, чтобы смешать с грязью наше прошлое и настоящее... В "Брестском мире" Ленин по воле драматурга и постановщика преклоняет перед Троцким колени. Этакое символическое воплощение авторской концепции. Дальнейшее развитие она получает в пьесе "Дальше... дальше... дальше!" Конечно, пьеса - не исторический трактат. Но ведь и в художественном произведении правда обеспечивается не чем иным, как позицией автора. Особенно, если речь идет о политическом театре.
Позиция драматурга Шатрова обстоятельно и аргументированно проанализирована в рецензиях ученых - историков, опубликованных в газетах "Правда" и "Советская Россия"[1]. Хочу высказать и свое мнение. В частности, нельзя не согласиться с тем, что Шатров существенно отходит от принятых принципов социалистического реализма. Освещая ответственнейший период в истории нашей страны, он абсолютизирует субъективный фактор общественного развития, явно игнорирует объективные законы истории, проявляющиеся в деятельности классов и масс. Роль пролетарских масс, партии большевиков низведена здесь до "фона", на котором развертываются действия безответственных политиканов.
Рецензенты, опираясь на марксистско-ленинскую методологию исследования конкретных исторических процессов, убедительно показали, что Шатров искажает историю социализма в нашей стране. Предмет неприятия - государство диктатуры пролетариата, без исторического вклада которого нам сегодня и перестраивать-то было бы нечего. Далее автор обвиняет Сталина в убийствах Троцкого и Кирова, в "блокировании" больного Ленина. Но разве мыслимо бросаться тенденциозными обвинениями по адресу исторических деятелей, не утруждая себя доказательствами...
К сожалению, рецензентам не удалось показать, что при всех своих авторских претензиях драматург не оригинален. Мне показалось, что по логике оценок и аргументов он очень близок к мотивам книги Б. Суварича, изданной в 1935 году в Париже. В пьесе Шатров вложил в уста действующих лиц то, что утверждалось противниками ленинизма относительно хода революции, роли Ленина в ней, взаимоотношений членов ЦК на различных этапах внутрипартийной борьбы... Такова суть "нового прочтения" Ленина Шатровым. Добавлю, что и автор "Детей Арбата" А. Рыбаков откровенно признал, что отдельные сюжеты заимствованы им из эмигрантских публикаций.
Еще не читая пьесы. "Дальше... дальше... дальше!" (она не была опубликована), я уже прочла хвалебные отзывы о ней в некоторых изданиях. Что бы значила такая торопливость? Потом узнаю, что спешно готовится постановка пьесы.
Вскоре после февральского Пленума в "Правде" опубликовано было письмо "По новому кругу?", подписанное восемью нашими ведущими театральными деятелями. Они предостерегают против возможных, по их мнению, задержек в постановке последней пьесы М. Шатрова. Этот вывод делается из появившихся в газетах критических оценок пьесы. Авторы письма почему-то выводят авторов критических рецензий за скобки тех, "кому дорого Отечество". Как же это сочетается с их же желанием "бурно и страстно" обсуждать проблемы нашей давней и недавней истории? Выходит, свое мнение позволительно иметь только им?[2]
В многочисленных дискуссиях, проходящих сегодня буквально по всем вопросам обществознания, меня как преподавателя вуза интересуют прежде всего те вопросы, которые непосредственно влияют на идейно-политическое воспитание молодежи, ее нравственное здоровье, ее социальный оптимизм. Беседуя со студентами, вместе с ними размышляя об острых проблемах, невольно прихожу к выводу, что у нас накопилось немало перекосов и односторонностей, которые явно нуждаются в выправлении. На некоторых из них хочу остановиться особо.
Взять вопрос о месте И. В. Сталина в истории нашей страны. Именно с его именем связана вся одержимость критических атак, которая, по моему мнению, касается не столько самой исторической личности, сколько всей сложнейшей переходной эпохи. Эпохи, связанной с беспримерным подвигом целого поколения советских людей, которые сегодня постепенно отходят от активной трудовой, политической и общественной деятельности. В формулу "культа личности" насильственно втискиваются индустриализация, коллективизация, культурная революция, которые вывели нашу страну в разряд великих мировых держав. Все это ставится под сомнение. Дело дошло до того, что от "сталинистов" (а в их число можно при желании зачислять кого угодно) стали настойчиво требовать "покаяния"... Взахлеб расхваливаются романы и фильмы, где линчуется эпоха бури и натиска, подаваемая как "трагедия народов". Иногда, правда, подобные попытки возвести на пьедестал исторический нигилизм не срабатывают. Так иной, зацелованный критикой фильм, вопреки невиданному рекламному прессингу, бывает весьма прохладно принят большинством населения. Сразу же отмечу, что ни я, ни члены моей семьи не имеем никакого отношения к Сталину, его окружению, приближенным, превозносителям. Мой отец был рабочим Ленинградского порта, мать - слесарем на Кировском заводе. Там же работал мой старший брат. Он, отец и сестра погибли в боях с гитлеровцами. Один из родственников был репрессирован и после XX съезда партии реабилитирован. Вместе со всеми советскими людьми я разделяю гнев и негодование, по поводу массовых репрессий, имевших место в 30-40-х годах по вине тогдашнего партийно-государственного руководства. Но здравый смысл решительно протестует против одноцветной окраски противоречивых событий, начавшей ныне преобладать в некоторых органах печати.
Поддерживаю партийный призыв отстоять честь и достоинство первопроходцев социализма. Думаю, что именно с этих партийно-классовых позиций мы и должны оценивать историческую роль всех руководителей партии и страны, в том числе и Сталина. В этом случае нельзя сводить дело к "придворному" аспекту или к абстрактному морализаторству со стороны лиц, далеких и от того грозового времени, и от людей, которым пришлось тогда жить и работать. Да еще так работать, что и сегодня это является для нас вдохновляющим примером.
Для меня, как и для многих людей, решающую роль в оценке Сталина играют прямые свидетельства непосредственно сталкивающихся с ним современников как по нашу, так и по ту сторону баррикады. Небезынтересны именно эти последние. Возьмем хотя бы Черчилля, который в 1919 году гордился своим личным вкладом в организацию военной интервенции 14 иностранных государств против молодой Советской Республики, а ровно через сорок лет вынужден был такими словами характеризовать Сталина - одного из своих грозных политических оппонентов:
"Он был выдающейся личностью, импонирующей нашему жестокому времени того периода, в которое протекала его жизнь. Сталин был человеком необычайной энергии, эрудиции и несгибаемой силы воли, резким, жестким, беспощадным как в деле, так и в беседе, которому даже я, воспитанный в английском парламенте, не мог ничего противопоставить... В его произведениях звучала исполинская сила. Эта сила настолько велика в Сталине, что казался он неповторимым среди руководителей всех времен и народов... Его влияние на людей неотразимо. Когда он входил в зал Ялтинской конференции, все мы, словно по команде, вставали. И странное дело - держали руки по швам. Сталин обладал глубокой, лишенной всякой паники, логической и осмысленной мудростью. Он был непревзойденным мастером находить в трудную минуту путь выхода из самого безвыходного положения... Это был человек, который своего врага уничтожал руками своих врагов, заставлял и нас, которых открыто называл империалистами, воевать против империалистов... Он принял Россию с сохой, а оставил оснащенной атомным оружием". Притворством или политической конъюнктурой не объяснишь такую оценку-признание со стороны верного стража Британской империи.
Основные моменты этой характеристики можно найти и в мемуарах де Голля, в воспоминаниях и переписке других политических деятелей Европы и Америки, которые имели дело со Сталиным как с военным союзником и классовым противником.
Значительный и серьезный материал.для размышлений по данному вопросу дают отечественные документы, которые к тому же доступны для всех желающих. Взять хотя бы двухтомник "Переписки Председателя Совета Министров СССР с президентами США и премьер-министрами Великобритании во время Великой Отечественной войны 1941 - 1945 гг.", выпущенный Политиздатом еще в 1957 году. Эти документы, право же, вызывают гордость за нашу державу, ее место, роль в бурном, изменяющемся мире. Припоминается сборник докладов, речей и приказов Сталина в годы минувшей войны, на которых воспитывалось героическое поколение" победителей фашизма. Он вполне может быть переиздан с включением документов, бывших тогда секретными, вроде драматического приказа № 227, на чем, кстати, настаивают некоторые историки [3]. Все эти документы неизвестны нашей молодежи. Особенно важны для воспитания исторического сознания мемуары полководцев Жукова, Василевского, Голованова, Штеменко, авиаконструктора Яковлева, которые знали Верховного не понаслышке.
Слов нет, время то было весьма суровым. Но и то верно, что личная скромность, доходящая до аскетизма. еще не стыдилась самой себя, что потенциальные советские миллионеры еще опасались проклевываться в тиши заштатных контор и торговых баз. К тому же мы не были столь деловыми " и прагматичными и готовили молодежь не к тонкостям потребления заработанных родителями благ, а к Труду и Обороне, не сокрушая духовны, мир молодых чуждыми шедеврами из-за "бугра" и доморощенными поделками масскультуры.
Из долгих откровенных разговоров с молодыми собеседниками выводим мы такие умозаключения, что атаки на государство диктатуры пролетариата и тогдашних лидеров нашей страны имеют не только политические, идеологические и нравственные причины, но и свою социальную подпочву. Заинтересованных в том, чтобы расширить плацдарм этих атак, немало, и не только по ту сторону наших границ. Наряду с профессиональными антикоммунистами на Западе, давно избравшими якобы демократический лозунг "антисталинизма", живут и здравствуют потомки свергнутых Октябрьской революцией классов, которые далеко не все смогли забыть материальные и социальные утраты своих предков. Сюда же следует отнести духовных наследников Дана и Мартова, других, по ведомству российского социал-демократизма, духовных последователей Троцкого или Ягоды, обиженных социализмом потомков нэпманов, басмачей и кулаков.
Всякий исторический деятель, как известно, формируется конкретными социально-экономическими и идейно-политическими условиями, которые определяюще влияют на субъективно-объективную селекцию претендентов, призванных решать те или иные общественные проблемы. Выдвинувшись на авансцену истории, такой претендент, чтобы "остаться на плаву", должен удовлетворить потребностям эпохи и ведущих социальных и политических структур, реализовать в своей деятельности объективную закономерность, неизбежно оставив "отпе
чаток" своей личности на исторических событиях. В конечном счете, к примеру, сегодня мало кого смущают личные качества Петра Великого, но все помнят, что в период его правления страна вышла на уровень великой европейской державы. Время конденсировало результат, лежащий ныне в оценке исторической личности императора Петра. И неизменные цветы на его саркофаге в соборе Петропавловской крепости олицетворяют уважение и признательность наших далеких от самодержавия современников.
Думаю, сколь ни была бы противоречива и сложна та или иная фигура советской истории, ее подлинная роль в строительстве и защите социализма рано или поздно получит свою объективную и однозначную оценку. Разумеется, однозначную не в смысле одностороннюю, обеляющую или эклектически суммирующую противоречивые явления, что позволяет с оговорочками творить любой субъективизм, "прощать или не прощать", "выбрасывать или оставлять" в истории. Однозначную - значит, прежде всего конкретно-историческую, внеконъюнктурную оценку, в которой проявится - по историческому результату! - диалектика соответствия деятельности личности основным законам развития общества. В нашей стране эти законы были связаны с решением вопроса "кто - кого?" во внутреннем и международном аспектах. Если следовать марксистско-ленинской методологии исторического исследования, то прежде всего, по словам М. С. Горбачева, надо ярко показать, как жили, как трудились, во что верили миллионы людей, как соединялись победы и неудачи, открытия и ошибки, светлое и трагическое, революционный энтузиазм масс и нарушения социалистической законности, а подчас и преступления.
Недавно одна моя студентка озадачила меня откровением, что-де классовая борьба - устаревшее понятие, как и руководящая роль пролетариата. Ладно бы такое утверждала одна она. Яростный спор, например, вызвало недавнее утверждение уважаемого академика о том, что-де нынешние отношения государств двух различных социально-экономических систем лишены классового содержания. Допускаю, что академик не счел нужным объяснить, почему он несколько десятилетий писал о прямо противоположном - о том, что мирное сосуществование есть не что иное, как форма классовой борьбы на международной арене. Выходит, теперь философ отказался от этого. Что ж, взгляды, бывает, меняются. Однако, как мне представляется, долг ведущего философа все же повелевает ему объяснить хотя бы тем, кто учился и учится по| его книгам: что, разве сегодня международный рабочий класс уже не противостоит мировому капиталу в лице своих государственных и политических органов?
В центре многих нынешних дискуссий, как мне представляется, стоит тот же вопрос - какой класс или слой общества является руководящей и мобилизующей силой перестройки? Об этом, в частности, говорилось в интервью писателя А. Проханова в нашей городской газете "Ленинградский рабочий". Проханов исходит из того, что особенность нынешнего состояния общественного сознания характеризуется наличием двух идеологических потоков, или, как он говорит, "альтернативных башен", которые с разных направлений пытаются преодолеть в нашей стране "построенный в боях социализм". Преувеличивая значение и остроту взаимного противоборства между этими "башнями", писатель тем не менее справедливо подчеркивает, что "сходятся они лишь в избиении социалистических ценностей". Но обе, как уверяют их идеологи, стоят "за перестройку".
Первый, причем наиболее полноводный идеологический поток, уже выявивший себя в ходе перестройки, претендует на модель некоего леволиберального интеллигентского социализма, якобы выразителя самого истинного и "чистого" от классовых наслоений гуманизма. Его сторонники противопоставляют пролетарскому коллективизму "самоценность личности" - с модернистскими исканиями в области культуры, богоискательскими тенденциями, технократическими идолами, проповедью "демократических" прелестей современного капитализма, заискиваниями перед его реальными и мнимыми достижениями. Его представители утверждают, что мы, дескать, построили не тот социализм и что-де только сегодня "впервые в истории сложился союз политического руководства и прогрессивной интеллигенции". В то время, когда миллионы людей на нашей планете гибнут от голода, эпидемий и военных авантюр империализма, они требуют разработки "юридического кодекса защиты прав животных", наделяют необыкновенным, сверхъестественным разумом природу и утверждают, что интеллигентность - не социальное, а биологическое качество, генетически передаваемое от родителей к детям. Объясните мне, что все это значит?
Именно сторонники "леволиберального социализма" формируют тенденцию фальсифицирования истории социализма. Они внушают нам, что в прошлом страны реальны лишь одни ошибки и преступления, замалчивая при этом величайшие достижения прошлого и настоящего. Претендуя на полноту исторической правды, они подменяют социально-политический критерий развития общества схоластикой этических категорий. Очень хочу понять, кому и зачем нужно, чтобы каждый ведущий руководитель ЦК партии и Советского правительства после оставления им своего поста был скомпрометирован, дискредитирован в связи со своими действительными и мнимыми ошибками и просчетами, допущенными при решении сложнейших проблем на историческом бездорожье? Откуда взялась у нас такая страсть к расточительству авторитета и достоинства руководителей первой в мире страны социализма?
Другая особенность воззрений "леволибералов" - явная или замаскированная космополитическая тенденция, некий безнациональный "интернационализм". Я где-то читала, что когда после революции в Петросовет к Троцкому "как к еврею" пришла делегация купцов и фабрикантов с жалобами на притеснения красногвардейцев, тот заявил, что он "не еврей, а интернационалист", чем весьма озадачил просителей.
Понятие "национального" у Троцкого означало некую неполноценность и ограниченность в сравнении с "интернациональным". И потому он подчеркивал "национальную традицию" Октября, писал о "национальном в Ленине", утверждал, что русский народ "никакого культурного наследства не получил", и т п. Мы как-то стесняемся говорить, что именно русский пролетариат, который троцкисты третировали как "отсталый и некультурный", совершил, по словам Ленина, "три русские революции", что в авангарде битв человечества с фашизмом шли славянские народы.
Конечно, сказанное не означает какого-либо умаления исторического вклада других наций и народностей. Это, как говорят сейчас, лишь обеспечивает полноту исторической правды... Когда студенты спрашивают меня, как могло случиться, что опустели тысячи деревушек Нечерноземья и Сибири, я отвечаю, что это тоже дорогая цена за Победу и послевоенное восстановление народного хозяйства, как и безвозвратные утраты массы памятников русской национальной культуры. И еще я убеждена: из умаления значимости исторического сознания проистекает пацифистское размывание оборонного и патриотического сознания, а также стремление малейшие проявления национальной гордости великороссов записывать в графу великодержавного шовинизма.
Тревожит меня и вот что: с воинствующим космополитизмом связана ныне практика "отказничества" от социализма. К сожалению, мы спохватились лишь тогда, когда его неофиты своими бесчинствами мозолят глаза перед Смольным или под стенами Кремля. Более того, нас как-то исподволь приучают видеть в названном явлении некую почти безобидную смену "местожительства", а не классовую и национальную измену лиц, большинство которых на наши же общенародные средства окончили вузы и аспирантуры. Вообще некоторые склонны смотреть на "отказничество" как на некое проявление "демократии" и "прав человека", талантам которого помешал расцвести "застойный социализм". Ну а если и там, в "свободном мире", не оценят кипучую предприимчивость и. "гениальность" и торг совестью не представит интереса для спецслужб, можно возвратиться назад...
Как известно, в зависимости от конкретной исторической роли К. Маркс и Ф. Энгельс называли целые нации на определенном этапе их истории "контрреволюционными" - подчеркиваю, не классы, не сословия, а именно нации. На фундаменте классового подхода они не стеснялись давать резкие характеристики ряду наций, в том числе русским, полякам, а также и тем национальностям, к которым принадлежали сами. Основоположники научно-пролетарского мировоззрения как бы напоминают нам, что в братском содружестве советских народов каждой нации и народности следует "беречь честь смолоду", не позволять провоцировать себя на националистические и шовинистические настроения. Национальная гордость и национальное достоинство каждого народа должны органически сливаться с интернационализмом единого социалистического общества.
Если "неолибералы" ориентируются на Запад, то другая "альтернативная башня", пользуясь выражением Проханова, "охранители и традиционалисты", стремятся "преодолеть социализм за счет движения вспять". Иначе говоря, возвратиться к общественным формам досоциалистической России. Представители этого своеобразного "крестьянского социализма" заворожены этим образом. По их мнению, сто лет назад произошла утрата нравственных ценностей, накопленных в туманной мгле столетий крестьянской общиной. "Традиционалисты" имеют несомненные заслуги в разоблачении коррупции, в справедливом решении экологических проблем, в борьбе против алкоголизма, в защите исторических памятников, в противоборстве с засильем масскультуры, которую справедливо оценивают как психоз потребительства...
Вместе с тем во взглядах идеологов "крестьянского социализма" имеет место непонимание исторического значения Октября для судеб Отчизны, односторонняя оценка коллективизации как "страшного произвола по отношению к крестьянству", некритические воззрения на религиозно-мистическую русскую философию, старые царистские концепции в отечественной исторической науке, нежелание видеть послереволюционное расслоение крестьянства, революционную роль рабочего класса.
В классовой борьбе в деревне, например, здесь нередко выпячиваются "деревенские" комиссары, которые "стреляли в спину середняков". В разбуженной революцией огромной стране были, конечно, всякие комиссары. Но основной фарватер нашей жизни все же определяли те комиссары, в которых стреляли. Именно им вырезали звезды на спинах, сжигали живьем. Расплачиваться "атакующему классу" приходилось не только жизнями комиссаров, чекистов, деревенских большевиков, комбедовцев, "двадцатитысячников", но и первых трактористов, селькоров, девчонок-учительниц, сельских комсомольцев, жизнями десятков тысяч других безвестных борцов за социализм.
Сложности воспитания молодежи усугубляются еще и тем, что в русле идей "неолибералов" и "неославянофилов" создаются неформальные организации и объединения. Случается, что верх в их руководстве берут экстремистские, настроенные на провокации элементы. В последнее время наметилась политизация этих самодеятельных организаций на основе далеко не социалистического плюрализма. Нередко лидеры этих организаций говорят о "разделении власти" на основе "парламентского режима", "свободных профсоюзов", "автономных издательств" и т. п. Все это, по моему мнению, позволяет сделать вывод, что главным и кардинальным вопросом проходящих ныне в стране дискуссий является вопрос - признавать или не признавать руководящую роль партии, рабочего класса в социалистическом строительстве, а значит, и в перестройке. Разумеется, со всеми вытекающими отсюда теоретическими и практическими выводами для политики, экономики и идеологии.
Производным от этой ключевой проблемы социально исторического миросозерцания является вопрос о роли социалистической идеологии в духовном развитии советского общества. К слову сказать, этот вопрос заостри еще в конце 1917 года К. Каутский, заявивший в одной из своих брошюр, посвященных Октябрю, что социализм отличается железной плановостью и дисциплиной в экономике и анархией в идеологии и духовной жизни. Это вы звало ликование меньшевиков, эсеров и других мелкобуржуазных идеологов, но нашло решительный отпор у Ленина и его соратников, последовательно защищавших, как тогда говорили, "командные высоты" научно-пролетарской идеологии.
Вспомним: когда В. И. Ленин столкнулся с манипуляциями популярного тогда социолога Питирима Сорокина со статистикой разводов в петроградском населении и религиозно-охранительными писаниями профессора Виппера (которые, кстати, выглядели по сравнению с ныне печатающимися у нас абсолютно невинно), то он, объясняя появление их публикаций неопытностью тогдашних работинков средств массовой информации, констатировали что "рабочий класс в России сумел завоевать власть, пользоваться ею еще не научился". В противном случае указывал Владимир Ильич, этих профессоров и писателей, которые для воспитания масс "годятся не больше чем заведомые растлители годились бы для роли надзирателей в учебных заведениях для младшего возраста", революционный пролетариат "вежливо выпроводил" бы из страны. Кстати сказать, из 164 высланных в конце 1922 года по списку ВЦИК многие потом вернулись назад и честно служили своему народу, в том числе и профессор Виппер.
Как представляется, сегодня вопрос о роли и месте социалистической идеологии принял весьма острую форму. Авторы конъюнктурных поделок под эгидой нравственного и духовного "очищения" размывают грани и критерии научной идеологии, манипулируя гласностью, насаждают внесоциалистический плюрализм, что объективно тормозит перестройку в общественном сознании. Особенно болезненно это отражается на молодежи, что, повторюсь, отчетливо ощущаем мы, преподаватели вузов, учителя школ и все те, кто занимается молодежными проблемами. Как говорил М. С. Горбачев на февральском Пленуме ЦК КПСС, "мы должны и в духовной сфере, а может быть, именно здесь в первую очередь, действовать, руководствуясь нашими, марксистско-ленинскими принципами. Принципами, товарищи, мы не должны поступаться ни под какими предлогами".
На этом стоим и будем стоять. Принципы не подарены нам, а выстраданы нами на крутых поворотах истории отечества. [4]
Примечания
[1] В своей статье "Что мы хотим увидеть в зеркале революции?" доктора исторических наук В. Горбунов и В Журавлев писали, что в пьесе Михаила Шатрова "Дальше... дальше... дальше!", посвященной партии Ленина, "не показана историческая роль этой партии как руководящей силы революции в строительстве социализма... Есть отдельные руководящие деятели партии, которые только то и делают, что совершают ошибки, ссорятся между собой, интригуют друг против друга, обвиняют друг друга. Вся позитивная деятельность авангарда трудящихся, обеспечившего всемирно-историческую победу Октябрьской революции и на фронтах гражданской войны, построение социализма и его беспримерную защиту в Великой Отечественной войне, а затем возрождение страны из руин и пепла,- все это выпало из поля зрения автора".
"Шатров настойчиво проводит мысль, - подчеркивают рецензенты,- что будто Сталин как демоническая личность сумел противостоять естественным законам и потребностям социалистического строительства, свернуть страну с магистральной исторической дороги, добиться перерождения страны, в результате чего голос Революции "становится придавленным или еле слышным". Трудно согласиться с такой трактовкой основных закономерностей общественного развития" ("Советская Россия", 28 января 1988 года).
В публикации "Неподсудна только правда" историки-профессора Г. Герасименко, О. Обичкин, Б. Попов отмечают, что в драматургии Михаила Шатрова "все строительство социализма в нашей стране представлено кабинетным спором в предельно запутанном историческом контексте, где нет ни врагов, ни союзников, ни правых, ни виноватых - есть подсудимые большевики и их судьи - белые генералы, меньшевики и эсеры". "Сознательно смешивая хронологическую логику, чтобы добиться проникновения в суть событий 70-летней давности, автор не замечает, что в этом смешении в художественную ткань пьесы прорвалась внеисторичность, ярко проявившаяся в попытке вложить в уста В. И. Ленина оценку происходящему в сегодняшние дни" ("Правда", 15 февраля 1988 года).
[2] В письме "По новому кругу?" К. Лавров, М. Ульянов, Г. Товстоногов, М. Захаров, А. Гончаров, В. Розов, А. Гельман и О. Ефремов писали: "Перестройку и гласность наша страна поистине выстрадала, поэтому любые попытки повернуть процесс вспять, какими бы высокими лозунгами они ни прикрывались, вызывают глубочайшую тревогу. Именно такую тревогу вызвала у нас критическая кампания вокруг новой пьесы М. Шатрова "Дальше... дальше... дальше!"... В отличие от некоторых историков мы полагаем, что в художественном произведении Ленин не только может, но и должен оценивать современный социализм и все, что мы делаем" ("Правда", 29 февраля 1988 года).
В редакционной статье, подводящей итог дискуссии; констатировалось: "Правда" - за бережное и самое уважительное отношение творчеству художественной интеллигенции, но и за право советской общественности публично высказывать о нем свое мнение" (Там же)
[3] С августа 1988 года Приказ Народного комиссара обороны Союза ССР № 227 от 28 июля 1942 года публикуется в советской печати. В нем, в частности, отмечается: "Враг бросает на фронт все новые силы и, не считаясь с большими для него потерями, лезет вперед, рвется вглубь Советского Союза, захватывает новые районы, опустошает и разоряет наши города и села, насилует, грабит и убивает советское население...
Ни шагу назад! Теперь таким должен быть наш главный призыв. Надо упорно, до последней капли крови защищать каждую позиции каждый метр советской территории, цепляться за каждый клочок советской земли и отстаивать его до последней возможности. Наша Родина переживает тяжелые дни. Мы должны остановить, а затем от бросить и разгромить врага, чего бы это нам ни стоило. Немцы не так сильны, как это кажется паникерам. Они напрягают последние силы. Выдержать их удар сейчас, в ближайшие несколько месяцев это значит обеспечить за нами победу".
И такая победа, как известно, пришла под Сталинградом.
[4] Статья вызвала неоднозначную реакцию в обществе и в КПСС Как пишет бывший ответственный работник ЦК партии В. Легостаев, находившийся в это время в Монголии А. Н. Яковлев "тут же решил подать Генеральному секретарю ЦК КПСС заявление об отставке". Выступая 15 марта на Секретариате ЦК Е. К. Лигачев сказал, что "в воскресенье "Советская Россия" опубликовала интересную статью Андреевой из Ленинграда. Материал не случайный. Прошу товарищей главных редакторов обратить на него внимание". 23 и 24 марта по требованию Горбачева Политбюро "отложив государственные дела, занялись Ниной Андреевой... В конечном счете Генеральный секретарь добился, что каждый из присутствовавших на заседании так или иначе, но отмежевался от положений статьи никому из них не известной Н. А. Андреевой... Подготовленная А. Н. Яковлевым статья для "Правды" под названием "Принципы перестройки, революционность мышления и действия" была напечатана 5 апреля 1988 года" (газета "День" № 16, август 1991 г., с. 3).
В этой статье, названной позднее редакционной, не были названы фамилии ни критикуемой Андреевой, ни автора-критика секретаря ЦК КПСС Яковлева. В этом блистательно исполненном разгромном идеологическом документе КПСС отмечалось, что статья "Не могу поступаться принципами" подняла вопросы серьезные и в таком ключе, который иначе как идейной платформой, манифестом антпперестроечных сил не назовешь... Пожалуй, впервые читатели в столь концентрированной форме увидели в этом "письме в редакцию" не поиск, не размышление и даже не просто выражение растерянности, сумятицы перед сложными и острыми вопросами, которые ставит жизнь, а неприятие самой идеи обновления, жесткое изложение весьма определенной позиции, позиции по существу консервативной и догматической. По сути дела два основных тезиса красной нитью пронизывают все ее содержание: зачем вся эта перестройка и не слишком ли далеко мы зашли в вопросах демократизации и гласности? Статья призывает нас сделать поправки и корректировки в вопросах перестройки, иначе якобы "власти" придется спасать социализм...
В угоду своей концепции автор обращается эа поддержкой к Черчиллю. Отметим -приведенный ею панегирик Сталину принадлежит отнюдь не Черчиллю. Нечто подобное-говорил известный английский троцкист И.Дойчер. Но в любом случае закономерен вопрос: тактично ли в оценке руководителей, видных деятелей нашей партии и государства обращаться к буржуазным источникам."
В порыве вдохновения плюрализмом секретарь ЦК КПСС не только безответственно подменил Черчилля Дойчером, но и исказил единственную цитату из критикуемой статьи Андреевой, которая им была приведена в его "документе ЦК КПСС".
