Глава 7. Встреча с Бархликом. 5 страница

– Красивая страна?

– Любая страна – красивая.

– Если не живёшь в ней, а так, проездом проходишь, – вставил Бахт.

– Может и так… Горы, выжженные солнцем, а в них полным полно самоцветов – смарагды, гранаты, рубины. Рек, правда, немного, но вода в них даже летом такая холодная, что кажется, сердце замёрзнет в груди. Самая крупная из них – В е шруд, она течёт с севера на юг и впадает в наше море. Она судоходна, но хатизцы кораблей не строят. Народ добродушный, простой и очень гостеприимный. Пусть даже ты чужестранец, принимают как родного. Девушки местные красивые, как луна, волос у них чёрный, словно воронье крыло. Но полюбоваться ими вряд ли чужаку удастся, прячут они свои лица за платками, только глаза и увидишь. Глазищи же карие, на калёный миндаль–орех похожие. Да… Но встречаются и синие-синие, как весеннее небо. Это редкость. Таких девушек задорого отдают.

– Куда отдают? – не понял Царра.

– Замуж. Куда ж ещё?

– За деньги?

– Ну да. Обычаи в тех краях такие. За жену калым платишь – выкуп её родне.

– Интересно…

– И удобною, – хмыкнул Дзван. – У нас тоже такой обычай есть. Мой отец вот, к примеру, с соседом договорился за его дочь. Так этот скряга такую цену заломил!

– Сколько?

– Э... Не важно. Я лучше о Хатизе расскажу.

– Это намного интереснее будет, чем сухельпортские расценки на невест, – усмехнулся Бахт.

Дзван прыснул и, успокоившись, продолжил:

– Чеканка там чудесная и камни в горах добывают драгоценные. За ними приходят купцы со всего света. Даже самоцветы в королевском венце Варга – из похх а рских рудников.

– Про камни ты уже говорил, – улыбнулся Царра.

– А ты ещё послушай, – засмеялся купец. – Камнями они так же рукояти мечей и ножны украшают. Да и как не украшать, когда оружие местные мастера делают такое, что равного ему нет в целом мире – от Похх а ра до крайних пределов Вестланда!

С этими словами Дзван вынул из ножен свой меч и, положив на локоть, показал собеседнику. Изогнутый клинок с односторонней заточкой на внешнем крае был покрыт тонкой искусной чеканкой, образующей замысловатый узор. Взяв оружие за лезвие, купец рукоятью вперёд протянул его Царре. Тот взял меч и осторожно провёл ладонью по клинку. Было слышно, как тихо запела сталь, почувствовав тепло руки.

– Им можно рассечь воина в полном доспехе от макушки до самого седла, и, клянусь Небом, на лезвии не будет даже зазубрины, – гордо сказал Дзван, наблюдая, с каким интересом попутчик разглядывает узоры на гарде и елмани. – Много сил и труда требует изготовление этого оружия. Луна успевает родиться, вырасти и растаять, пока мастер выкует клинок.

– Да ты что? – удивлённо хмыкнул Царра.

– Кузнец приступает к работе в первое новолуние после весеннего солнцестояния. Он сначала свивает косы из железных «волос», добытых в разных рудниках, и, несколько сотен раз переплетая, сковывает их воедино. Когда настаёт время следующей луны, выбирают крепкого быка и закалывают его раскаленным добела клинком. После того, как меч остывает, его вынимают из груди и, воздев к молодому месяцу, дают ему имя. Мой зовётся Хунр е з.

– Прекрасное оружие, – сказал Царра, возвращая его хозяину.

– Прекрасное, – с довольной улыбкой тот вложил клинок в ножны, и нежно погладил поблескивающее гранями рубинов яблоко. – Дорого я дал за него. Полсотни золотых монет.

– Разве это дорого, – весело засмеялся Бахт.

– Полсотни – это немало, – возразил, не поняв его смеха, купец.

– Да, нет. Пятьдесят золотых – бесспорно большие деньги. Но только там, где речь заходит о мече, уважаемый Дзван, цену не меряют деньгами.

– Я – не воин. Мне такие тонкости неведомы.

– Ну, ладно, не сердись, – примирительно улыбнулся Бахт. – Ты – прав. Каждый ценит вещи своей мерой.

 

 

Глава 6. Каменные Ворота.

Караван торопился на север, стараясь успеть до затяжных дождей или раннего снега. Погода пока что благоприятствовала пути. Сухой день, прохладный и чуточку хмурый, провожал путников. Облака свалянной шерстью разлетелись по небу, изредка позволяя солнцу пробиться сквозь них и вскользь осветить землю, что накинула на озябшие плечи шелестящее одеяло из сухой травы. Подчиняясь извечной смене времён, осень готовилась уступить свои права зиме. И в здешнем воздухе, ближе к северу, чувствовалось скорое приближение белой хозяйки, которая спешила дать отдых усталой земле, шесть тёплых месяцев поившей и кормившей всё живое.

Гряда пологих гор, что прятались в туманной дымке впереди, незаметно приблизилась. Равнина сменилась поначалу едва заметным, а после всё более растущим, подъемом. Тракт, подобно чёрной змее, принялся виться меж замшелых валунов, касаясь правым боком берега маленькой речушки, с шумом спешащей вниз.

Кони в упряжках начали натужно храпеть. Чтобы не утруждать их, возницы спрыгнули с козел и пошли рядом с ними. Весь день обоз поднимался в гору, не останавливаясь ни на миг, и к заходу солнца перед ним предстало тесное ущелье. Оно было настолько узкое, что две подводы едва бы разминулись, попадись они навстречу друг другу. В этом месте отвесные стены резко взлетали в небо, крепко зажимая дорогу.

– Мы сегодня на ночлег будем становиться? – устав от наклонной местности больше Хиска, поинтересовался Царра. Этот вопрос он никому не адресовал, просто подумал вслух, видя, как уверенно спустились на тракт осенние сумерки, а караван продолжал движение.

– За перевалом должно быть плато, – ответил его товарищ. – Наверное, там остановимся. Я прав, Дзван?

– Да. За Каменными Воротами будет стоянка, – тихо ответил купец.

– Чего это ты шепчешь? – улыбнулся Бахт.

– Горы не любят шума, – очень серьёзно ответил русобородый.

– Разве это горы? – усмехнулся Царра, вспомнив Спину Дракона.

Дзван хотел ответить, но в этот миг вдали завыли волки. Молчание, сопровождавшее караван на подъёме, треснуло, как стеклянный стакан, в который плеснули кипятку на морозе. Кони в обозе испуганно захрапели. Стараясь освободиться от груза, они попытались вырвать из рук возниц натянутые вожжи, и последним пришлось приложить немалые усилия, чтобы их удержать. Русобородый чуть было не упал, когда его конь заржал и встал на дыбы.

– Смотри! – крикнул Бахт, указывая своему другу назад.

Тот обернулся и увидел вдали жёлтые огоньки глаз, мигающие в опустившейся на землю густой мгле. Чёрные тени прыгали меж камней, быстро приближаясь.

– Волки, – выдохнул Царра.

– Волки, – кивнул Бахт.

– Волки!!! – крикнул Дзван каравану.

Порождая волну встревоженного гула, его голос пролетел над головами, которые в едином порыве обернулись назад. В ответ по обозу разнеслись сухие распоряжения Ларшода.

– Все в ущелье! Скорее! Охранники с арбалетами и рогатинами к последнему возу! Торопитесь же! И огня! Огня дайте! Больше света!

Страшная суматоха поднялась среди людей, её криво осветили огни вспыхнувших факелов, искажая и без того исковерканные страхом лица. Возницы защёлкали кнутами, подгоняя перепуганных лошадей, с которыми они едва справлялись, и вся вереница так быстро, как могла, скрылась в спасительных скалах Каменных Ворот.

В хвосте каравана появились десять человек – шестеро с копьями наперевес, а сразу же за ними – четверо с горящими факелами в одной руке и взведёнными арбалетами в другой. Они пропустили обоз и пошли за ним, часто и тревожно озираясь.

Не сговариваясь, Царра и Бахт обнажили мечи. Увидев это, Дзван тоже вынул из ножен свой Хунрез, и три клинка тревожно мерцали, отбрасывая блики пляшущего пламени на стены ущелья.

Волки завыли громче. Их глухое рычание послышалось совсем близко. Они стремительно приближались.

Караван успел пройти половину пути по ущелью, когда стая настигла его. Торжествующий звериный рык прокатился по Каменным Воротам, многократно отражаясь от скал. Кони в ужасе заметались. Возницы еле удерживали их. Замыкающий отряд обернулся и выставил навстречу волкам рогатины. Вторая линия бросила факелы во тьму перед собой и приготовилась стрелять. На какой-то миг повисла тишина, и Царра услышал, как бьётся его собственное сердце.

«Где же вы? – подумал он, нервно сжимая ставшую вдруг скользкой рукоять меча. На лицах окружающих его людей застыло невыносимое напряжение. Все вглядывались в сумерки, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь и избавиться тем самым от страха.

Длилось это недолго. Освещённые мерцающим факельным светом на рогатины бросились волки, огромные, раза в два больше обычных, с чёрными грудью и загривком. Они, словно бестелесные тени, внезапно вынырнули из тьмы, Царра даже вздрогнул от неожиданности, а Хиск, взбрыкнув, повернулся грудью к стае, своим ржанием ещё больше всполошив караванных лошадей.

Так всегда бывает, вроде ждёшь чего-то, готов всем телом, а приходит то, чего так ждал и всё одно теряешься поначалу. Вот и арбалетчики, увидев оскалившиеся волчьи морды, с испугу выстрелили навскидку, толком не целясь. Стрелы коротко вжикнули в морозном воздухе, и ушли в темноту. Один из тех, что стоял с рогатиной в первой линии, стараясь увернуться от волчьих клыков, попал на линию стрельбы. Тяжёлая длиною в локоть стрела, увенчанная четырёхгранным калёным наконечником вскользь задела его шею и застряла в волчьем загривке. Парень выпустил из рук копьё и рухнул на колени, зажимая разорванную яремную жилу. Раненый волк метнулся к бреши в строю, не обращая внимания на торчащую из загривка стрелу, будто это и не стрела вовсе, а лишь глупая пчела запуталась в шерсти. Хиск заржал и, вздыбив, отбросил зверя назад, проломив ему череп подкованным Ведуном копытом.

Волки отскочили, но, мгновенно перегруппировавшись, снова пошли на строй рогатин, теперь уже разделившись на две стаи. Рыча, они пошли с флангов вдоль стен ущелья, яростно бросаясь на людей. Охранники рогатинами отогнали их и с надеждой озирались на своих товарищей с арбалетами. Те уже перезарядились и приготовились стрелять, но Дзван остановил их, перекрикивая визг и рык разъярённых ранами волков:

– Середину! Держите середину!

Он не знал почему, но поведение стаи настораживало. Оно казалось ему не то что необычным, а, вообще, ни в какие ворота не лезло. Будто не звериная стая атаковала, а хорошо обученный ратный отряд. Но объяснять, что, да почему, было некогда. Купец проворно соскочил с коня, плашмя ударив его клинком, отпустил к каравану и встал в строй арбалетчиков. В растерянности те смотрели на него, а он с поднятым над головой мечом впился взглядом во тьму, сам превратившись в натянутый лук.

Царра и Бахт тоже спрыгнули на землю, отогнав коней от места схватки, но в отличие от гнедого Дзвана, их верные спутники остались чуть поодаль, храпя от волнения.

Молодой купец недолго всматривался в ночь. Едва в свете факелов показались тени, как Хунрез с коротким свистом рассёк осенний воздух, и крик русобородого пронзил шум схватки:

– В середину стаи! Стреляй!

Стрелы сорвались с лож арбалетов и по самое оперение вошли в грудные клетки, пасти и шеи четырёх матёрых волков, которые прыгнули прямиком на ослабленный боковыми атаками центр строя копейщиков. Страшный визг пронёсся по ущелью. Волки катались по земле, подвывая и скуля от боли.

– Строй! Строй держать!– кричал Дзван, сам удивляясь своему командному голосу. – Арбалеты заряжай!

В это время огромный волк воспользовался уступом на стене ущелья и, оттолкнувшись от него, перепрыгнул строй копейщиков. Он приземлился прямиком на арбалетчиков, ещё в полёте прокусив одному из них горло и когтями разодрав другому живот. Один из копейщиков обернулся и вонзил в бок зверю рогатину, но и сам стал жертвой волчьих клыков, подставив незащищённую спину стае. Волки почуяли, что их берет, и насели на дыру в строе. Копейщики растерялись, а оставшиеся в живых арбалетчики бросили оружие и хотели убежать прочь, но звери окончательно прорвали строй и сцепились с людьми, образовав вопящий и рычащий болью живой клубок.

Рубя мечом, Царра бросился на помощь охранникам. Бахт весело присвистнул и сцепился с двумя матёрыми волками. Казалось, что он забавлялся с ними, а вот его товарищу было не до шуток – на его глазах звери разодрали одного из охранников, поскользнувшегося на залитых дымящейся кровью камнях. Его Царра спасти не смог, слишком быстро всё произошло. Но зато ему удалось выручить другого поверженного на землю, пополам разрубив нависшего над ним волка.

– Поднимайся, если цел! – крикнул он спасённому, который остолбенело сидел рядом с дёргающимся в конвульсиях зверем. Выйдя из оцепенения, парень схватил свою рогатину и бросился помогать остальным.

Краем глаза Царра заметил, как Дзван, подхватив оброненный факел, побежал вглубь ущелья.

«Неужто струсил? – мелькнула мысль. – Не может быть».

Но купец, не оглядываясь, бежал к своей подводе, которая не далеко ушла.

«Ну, и ладно! – криво ухмыльнулся Царра.

Он сосредоточился на бое и не видел, как купец пинком согнал возницу с козел и, срезав хомуты и подпругу, отпустил обезумевших от страха лошадей. Затем он перерезал веревки, крепившие громоздящийся на подводе товар, и всё, что было, с грохотом свалилось на землю. Одним ударом русобородый разрубил большой дубовый бочонок. Железный обруч разошёлся, как воск, доски треснули, и из дыры на землю хлынула маслянистая жидкость. Бросая в растекающуюся лужу факел, он крикнул своим товарищам.

– Скорее сюда!

Все сразу смекнули, что к чему и, помогая друг другу отбиваться от наседающей стаи, отошли за стремительно разгорающуюся баррикаду. Последним отступил Бахт, перелетев сквозь огонь. Попытавшийся догнать его волк не рассчитал сил и вскочил со всего маху в пламя. Завизжав, как человек, зверь живым факелом заметался по ущелью и катался по земле, пока не захлёбнулся болью.

– Здорово придумано, дружище, – одобрительно сказал Бахт и, переводя дух, добавил со смехом. – Только, кажется мне, что ты теперь разорился.

– Уж это точно, – купец кисло улыбнулся и, прикрываясь рукавом от жара, что расползался от набиравшего силу пламени, добавил. – Точнее некуда.

– А ты мог бы хоть припасы наши оставить? – весело продолжил Бахт. Дзван только засмеялся в ответ, хоть и было ему не до смеха.

– Уходить надо, – сказал им Царра.

– Надо, – согласился его товарищ. Он повернулся к тяжело дышавшим копейщикам и поторопил их:

– Давайте, ребята, ходу отсюда.

Из десяти человек отправленных Ларшодом в хвосте каравана, семеро осталось лежать по ту сторону огненного заграждения. Живыми вышли только двое копейщиков и вынесенный ими арбалетчик с откушенной по локоть левой рукой. Его спас Бахт, отбив у волков, которые сейчас разъярённо выли за стеной из жёлтого пламени, не имея возможности добраться до своей добычи.

– Пошлите, друзья, – позвал всех Дзван, окровавленным мечом сделав указующий знак в сторону растворившегося во тьме обоза. – Нам надо спешить, пока горит огонь.

Вымотанные схваткой люди пошли догонять караван. Их провожали злое рычание стаи и треск горящего товара. Одна из бочек взорвалась, синим шаром распоров тьму ночного ущелья.

– Что ты там вёз? – поинтересовался Царра, оглянувшись на огненные ручьи, стекавшие со скал.

– Свечной воск, масло для светильников и перегонное вино, – спокойно ответил ему купец. Он, похоже, уже не жалел о потерянном товаре. Даже незнакомый с торговлей Царра подивился такой щедрости.

– А это бочонок с перегонным вином рванул, – русобородый махнул рукой в сторону огня струящегося по стенам ущелья. – Душа винограда. Его делают в Бр е нвине.

– Где это? – спросил Царра.

– Если идти на юг, в трёх неделях пути от твоих родных гор, – пояснил Дзван и, прервав свои пояснения, подхватил споткнувшегося копейщика. Он перенял у него истекавшего кровью арбалетчика.

– Эй, в караване! – крикнул он вдогонку еле различимым во тьме возам. – У нас раненый!

Из глубины ущелья прибежали двое – караванный лекарь и его помощник. Всучив ближайшему копейщику принесённый с собою факел, врач принялся извлекать из своей сумки всё необходимое для облегчения страданий раненного. Последнего уложили на расстеленный плащ. Ножом разжав сцепленные от боли зубы, лекарь залил в рот раненному содержимое одной из стеклянных бутылочек. Тот судорожно сглотнул и стал стонать тише, побелевшими губами шепча невнятные молитвы и искоса глядя, как тонким кожаным ремешком помощник лекаря перетягивает обрубок его руки.

– Потерпи, потерпи немного, – говорил ему врач. – Сейчас будет полегче.

И, повернувшись к стоявшим вокруг зрителям, попросил:

– Помогите донести до телеги.

Бахт и Царра вместе с копейщиками взялись за края плаща и понесли раненного к подводе Зияда, которая поджидала их, немного отстав от обоза. Погрузив несчастного на освобождённое для него место, друзья подозвали своих скакунов.

– Уходить быстрее надо, – вновь напомнил Дзван.

Он поймал своего коня за узду и прыгнул в седло. Гнедого он сдерживал с трудом. Тот рвал натянутую узду и пятился боком, с ужасом косясь в сторону, откуда долетали волчьи визг и рычание. Наездник тщетно пытался его успокоить, поглаживая по шее.

– Огонь – лишь временная отсрочка. Он рано или поздно погаснет, и волки до нас доберутся, – сказал купец. – Уходить надо.

– Так мы и уходим, – улыбнулся уже сидящий в седле Бахт и подмигнул своему товарищу, который тоже взобрался на спину Хиска.

Трое всадников рысью догнали обоз, и пошли в его хвосте у телеги с арбалетчиком, который забылся сном после снадобий лекаря.

– Ещё один нищий появится на улицах Крунеберга, – пробормотал Дзван, глядя на бледное лицо раненного.

– О ком это ты? – удивился Царра, но купец его не услышал, погрузившись в свои думы.

– О ком это он? – не унимался он, повернувшись за ответом к другу.

– Да о нём, – кивнул тот в сторону подводы и, видя, что его спутник всё никак не может взять в толк, пояснил. – Парень руки лишился и не нужен теперь никому.

– Почему?

– Потому что не бывает одноруких арбалетчиков.

Как же всё порой бывает просто. Вряд ли возникнут вопросы после такого ответа.

Дальше шли молча. Вскоре показался выход из Каменных Ворот. Повинуясь знаку Ларшода, обоз остановился. Зияд пришпорил своего коня и поспешил в голову каравана.

– Чего стали? – спросил его возница сам себя, вытянув шею и пытаясь разглядеть, что твориться впереди, после поднял глаза на Дзвана и спросил уже его. – Чего стали то?

– Решают, как быть, – не глядя на вопрошающего, ответил купец. – Сейчас на равнину выйдем, а позади нас стая волков. Огонь, поди, уже догорает. Скоро погаснет совсем, и хвостатые нас догонят. Вот и думают, как быть. Кого ещё оставить.

Не успел русобородый закончить свою речь, как по каравану прокатилось непонятное возбуждение. Глухо загудели голоса, словно по зимующему улею кулаком постучали.

– Королевские ратники! Ратники! – пронеслось вдруг по обозу, и телеги двинулись к выходу из ущелья.

– Королевские ратники! – радостно выдохнул возница и хлестнул вожжами своих лошадей. Дзван тоже пришпорил гнедого, не желая пропустить этой встречи.

Караван вышел из ущелья на ровное плато. С него вниз вилась дорога, к местности, поросшей густым лесом. Его прозвали Двуденным за то, что он тянулся аккурат на два дня пути от Каменных Ворот до широкой Северной равнины.

На выходе из ущелья стоял конный отряд в полсотни копий. Горели факелы, играя своим светом на воронёных кольчугах. Люди сидели в сёдлах, а кони под ними были в мыле. По всему видно было, что они только что с марша. Их командир, в островерхом шлеме, украшенном султаном из белого конского волоса, отделился от отряда и выехал навстречу обозу. Смуглое лицо его, оттенённое заплетённой в косичку седоватой бородой, было бесстрастно. Всадник привстал в стременах и поднял руку, требуя от каравана остановиться.

– Кто вы, люди? – громко крикнул он.

К нему подъехал Ларшод и, приложив руку к сердцу, поприветствовал ратников поклоном головы.

– Мы сухельпортские купцы, – ответил он. – Идём в Норгард. Я – Ларшод. Караванщик. А как твоё имя, уважаемый?

– Турз а й. Сотник пограничной гвардии Короны, – объявил всадник. – Мы прибыли из Стенгорда с разведкой.

Он подъехал ближе к седобородому. В его чуть раскосых глазах виднелся тревожный блеск, хоть на лице не было и тени волнения.

– Позволь спросить, почтенный. Что это за зарево мы видели в глубине теснины?

– Это горит один из наших возов. Его подожгли, чтобы отогнать волков.

– Каких волков? – заинтересовался Турз а й. – Что это за звери, что надо жечь целый воз, спасаясь от них?

– Обычные волки, – пожал плечами караванщик. – Только слишком много.

– Да не обычные они! – выкрикнул Дзван, подъезжая к беседующим. – Совсем необычные.

– Когда же ты научишься не вмешиваться в разговор старших? – недовольно поморщился седобородый.

Молодой купец не ответил ему, а сообщил командиру всадников:

– Странные это волки. Крупнее обычных. Размером где-то с человека, серые, с чёрными загривками и грудью. И действуют слаженно, как будто люди, а не звери.

– Как люди, говоришь, – задумчиво погладил бороду сотник.

– Да. Как люди.

– Похоже, что наши, – взволнованно крикнул Турзай своим людям и, повернувшись к Дзвану, сообщил. – Мы за этой стаей уже неделю гоняемся. Два дня назад потеряли их след, весь Двуденный Лес перекопытили, а они, вишь, по ту сторону Каменных Ворот гуляют. Ну, спасибо тебе.

Затем он лёгким поклоном попрощался с караванщиком и сказал:

– Идите вниз, там, у подножия наш лагерь. Мой сын Джанг остался в нём за главного. Передадите от меня наказ принять вас. Переночуете в нашем стане, а мы наведаемся к серым!

Турзай привстал в стременах и зычно прокричал:

– В колонну по двое! Копья вперёд! По ущелью галопом! Марш!

Обтекая караван, его отряд звякающей стальной рекой влился в Каменные Ворота. Из теснины донёсся голос командира:

– Строй держать!

И всадники пропали во тьме. Вереница возов начала спешно спускаться с нагорья. Дурацкий страх, что волчья стая их нагонит, несмотря на то, что между ними было полсотни копий, не давал людям покоя и подгонял к спасительному лагерю королевских ратников. К полуночи обоз добрался к цели и, передав наказ Турзая, стал под спасительную защиту конной сотни.

Долго ещё не могли угомониться люди, только раскупоренный бочонок крепкого вина помог им забыться сном. Перенервничав, они даже не захотели готовить ужин, захмелев на голодный желудок. Но поступили так не все.

– Поесть бы не мешало, – вздохнул Дзван, подсаживаясь к огню, разведённому от принесённого Царрой факела.

Поджав ноги и обхватив колени руками, он сидел у костра на скатанном одеяле. В таких же позах застыли и его спутники. В пустых животах урчало от голода, только кони довольно уминали найденный лежащим без присмотра овёс.

– Тебе спасибо, – засмеялся Бахт.

– Вот тебе и благодарность, – с улыбкой кивнув на него, сказал купец Царре.

– У меня же остались кое-какие припасы, – спохватился тот. Он порылся в дорожной сумке и достал из неё куски сушёного мяса, завёрнутые ещё Ведуном в начале его пути.

– Живём, друзья, – обрадовано вскочил на ноги Бахт.

Царра поделил еду поровну, и, сидя кругом у потрескивающего огня, они молча утоляли голод. Завернувшись в дорожные плащи, товарищи передавали друг другу флягу с вином, что осталась у Дзвана.

– А завтра что будем есть? – спросил задумчиво купец, повертев перед глазами последний кусочек оленьего мяса.

– Утром купим припасов у ратников, – успокоил его Бахт. – Деньги есть.

– Как же ты купишь, когда у них, как и у купцов, всё рассчитано? – хмыкнул русобородый. – К тому же, кто продаст казённый харч?

В этот момент к ним подошли те двое копейщиков, вместе с которыми они стояли против волков.

– Чего надо? – спросил их Дзван.

– Ты ведь теперь наш командир, – пояснили они своё появление. Купец спорить не стал и пригласил их к огню. С собой в дорожных мешках охранники принесли и еду, высыпав её на расстеленный плащ.

– Это уже что-то, – довольно улыбнулся русобородый, разорвав пополам кольцо копчёной колбасы. Он с наслаждением понюхал места разломов и протянул своим товарищам.

– Теперь можно жить.

Вместе они поели, как следует, допив остатки вина. И, совершенно измотанные пережитым страхом, вскоре заснули. Их даже не сильно тревожил крики раненого, которому лекарь и его помощник прижигали рану раскалённым прутом.

Утром, едва забрезжил рассвет, ратный стан пробудился от шума, поднятого караульными на постах. Звонкий голос медной трубы поднял всех на ноги. На глазах встревоженных людей в лагерь въехал отряд. Всадники еле держались в седле. Они были хмуры и с ног до головы забрызганы чёрной кровью. На многих белели повязки с проступающими алыми пятнами. Позади отряда, связанные поводьями и хвостами, бежало с десяток коней, чьи седоки были перекинуты через сёдла. У живых на коленях лежали свежие волчьи шкуры. Они молча свалили их на землю к ногам командира, который вышел им навстречу.

– Где отец? – бесцветным голосом спросил тот.

– Мы раздавили их, Джанг, смяли и растоптали копытами наших коней, – начал рассказывать один из воинов. – Оставшиеся в живых звери убежали. Когда мы спешились и принялись сдирать шкуры, они вновь напали. Мы бились пешими и многих потеряли.

– Где отец? – снова спросил сын Турзая, словно и не слышал слов ратника.

– Когда мы отбились от стаи, он с тремя воинами погнался за её вожаком. Мы долго ждали его, но командир не возвращался. Тогда мы пошли искать его, дошли до того края Каменных Ворот, но его и след простыл. Нашли только заколотого копьём волка… и это, – ратник протянул шлем с белым султаном.

Джанг взял его в руки, задумчиво разглядывая серебряный узор на передней части, попытался соскрести запёкшуюся в чеканке кровь и, ни слова не проронив, ушёл в свою палатку.

Караван засобирался в дорогу, а королевские гвардейцы начали рыть яму, чтобы похоронить погибших товарищей. Джанг, который вступил теперь в должность сотника, принялся пить вино, тяжело хмелея. Его никто не тревожил, позволяя напиться своим горем досыта. Или просто боялись попасть под пьяную и тяжёлую руку.

Попрощавшись с ратниками, караванный люд построил телеги в походный порядок. За то время, пока все ждали команды к отправлению, Бахт успел разыскать интенданта и убедить его продать немного съестных припасов. Сияя довольной улыбкой, он принёс друзьям мешочек крупы, десять фунтов вяленого мяса и полную сумку ржаных сухарей.

– А ты говоришь, никто не продаст, – привязывая принесённые мешки к седлу, подначил он Дзвана.

– Я не знал, что в войске купцы тоже служат, – улыбнулся тот.

– Их кругом полно, только поискать надо.

– В путь, друзья! В дорогу! – пролетел по обозу клич Ларшода.

Защёлкали кнуты и по извилистому тракту вереница возов начала сползать с нагорья на равнину, поросшую вековым лесом. Трое попутчиков снова ехали бок о бок в хвосте каравана, только уже без телеги. Лошадей Дзван оставил ратникам, а его возница пересел на козлы к своему приятелю. Перед этим он крепко повздорил с русобородым, когда узнал, что тому теперь нечем ему заплатить.

– Буду знать, как наниматься к вашему семейству! – кричал он, отбегая от бывшего хозяина.

– Радуйся, что живой остался, – раздражённо процедил тот, положив руку на рукоять меча.

– Надо было плату наперёд брать, – уже издали продолжал кричать возница.

Он походил на трусливую базарную собаку, которая видит палку, но не в силах прекратить лаять.

– Что ж ты теперь делать будешь? – спросил Бахт у купца, на скулах которого ходили желваки. – Твой товар-то сгорел весь.

– А ничего делать и не надо, – ответил тот с натянутой улыбкой. – В Норгард пока, а там посмотрим.

– Твои соотечественники помогут хоть?

– Не смеши меня, – от души рассмеялся купец. – Торговый люд на то и торговый, что кошель вместо сердца носит.

– Но ты же подводу свою сжёг, спасая всех, – удивился Царра. – Они тебе благодарны должны быть.

– Я тебе так скажу, друг мой, – вдруг очень серьёзно молвил Дзван. – Не жди от людей благодарности. Никогда.

– Почему же ты тогда так поступил?

– Свою подводу сжёг? Да уж не потому, что хотел других спасти, а потому, что не простил бы себе того, что не спас.

– И всего-то?

– И всего… Воз товара – мелочь по сравнению с будущими сожалениями. И благодарности тут людской ждать – дело глупое!

– Да, уж, – протянул задумчиво Бахт. – Дела.

– Ага, дела, – согласился русобородый и добавил с усмешкой. – Теперь конец. Домой никак нельзя.

– С чего это вдруг? – в один голос удивились его спутники.

– Я денег занял у соседа, – усмехнулся Дзван. – Отец мой женить меня хотел на дочке друга своего старого. Да я вам рассказывал. Раз жениться – хлопот невпроворот. Тут и дом надо справить, и хозяйство завести, и выкуп опять же за невесту заплатить, а денег у нас не так чтоб и густо. Семья наша хоть и уважаемая, но скажем прямо небогатая. После того, как мы с отцом в Хатиз удачно съездили, как-то не получалось у нас наторговать навар хороший. Куда ни поедем, чем не торговали, а всё получалось только так выторговать, чтоб только не побираться. А тут старая помолвка. Отцовский приятель тоже хоть и товарищ старый, но интерес свой поиметь хочет. Вот и задумался я, где деньги то брать?

– Вопрос тот ещё, – усмехнулся Бахт.