ДИНАСТИЯ В ТРЕХ ПОКОЛЕНИЯХ
- Борис Евгеньевич, начать наше интервью мы бы хотели с традиционного вопроса – что такое для Вас семья?
- Семья – это ячейка общества. Так меня учили. И я считаю, что действительно от семьи многое зависит. Если мы говорим о благосостоянии общества, в котором живем, о сильном государстве, то надо начинать с этого кирпичика, который называется «Семья». В ней зарождаются и взаимоотношения между людьми, и взаимоотношения между поколениями, в семье мы учимся любить и ценить то, что у нас есть, приучаемся к труду.
Расскажите, пожалуйста, про Вашу династию врачей, ведь Вы не случайно стали причастны именно к этому труду? Кто был в ней первым, с кого она началась?
- Первыми, основателями династии были мои родители. Отец был урологом, профессором, главным врачом в больнице, которая сейчас называется Приволжский окружной медицинский центр, основателем кафедры урологии. Он до самого последнего времени был хирургом, оперировавшим очень хорошо. Прошел всероссийский пленум и главный уролог, к сожалению, его сейчас тоже нет в живых, академик Лопаткин Н.А. в присутствии губернатора попросил, чтобы кафедра урологии была названа именем Евгения Васильевича Шахова.
Мама у меня тоже врач. Она работала и на строительстве Горьковской ГЭС, в Педиатрическом институте, заведовала клинической лабораторией. Хотя их родители врачами не были. Я же продолжатель этой династии, и мои дети также пошли в медицину, хотя я не настаивал на этом.
А у Вас были мысли быть не врачом в такой семье, где оба родителя – медики?
- Да, были. В школе у меня неплохо получалось с математикой, физикой, мне, как настоящему мужчине, хотелось что-то делать руками, собирать. И в старших классах я решил, что пойду в политехнический институт, причем на автомобильный факультет. Мне очень нравились машины, я хотел не только уметь водить автомобиль, но и создавать новые модели. Потом увлекся химией, у меня дома были всевозможные пробирки, я что-то постоянно переливал, смешивал.
Но все же потом уже победила медицина. И вроде бы я о ней не думал, но уже очень многое умел делать – обрабатывать раны, перевязывать, накладывать шины. Т.е. от родителей я как-то исподволь учился, причем учился для того, чтобы просто, оказавшись в какой-то трудной ситуации знать, как правильно себя вести. Какая таблетка от чего – я уже знал. И даже школьные учителя мне говорили: «Да что ты думаешь, у тебя тут такая династия!»
Я посомневался, а потом все же решил, что пойду. И вы знаете, я не разочаровался. Т.е. можно было бы сказать, что любил автомобили, а пошел не туда… Нет, я медициной по-настоящему увлекся. Я вообще увлекающаяся натура.
То есть в какой-то момент вы все же поняли, что это ваше призвание? Жизнь сама призвала, притянула Вас?
- Пожалуй, Вы правы. Для этой профессии необходимо чувство призвания, сострадания, понимание, что вы нужны людям. И вы знаете, я вот иногда задумываюсь – ведь больной человек менее красив, чем здоровый сам по себе, и по своему поведению и по внешнему виду. И не обращать внимания на это и смотреть на него с желанием помочь, потому что ему плохо, вылечить – это и есть призыв.
Это чувство всегда во мне было. У меня даже в связи с ним были некоторые разочарования. Я понял, что наши врачи прекрасно умели ставить диагноз. Но вот помочь – не всегда получалось. А я должен был видеть результаты своего труда. И мне не хватало этого в разных сферах медицины. Очень трудная специальность была онкология. Ты все бьешься и бьешься, даже удаляешь эту опухоль, а там метастазы. И все же часто получаешь неутешительный результат.
И вот как-то получилось так, что я пришел в кардиологию. Причем кардиологом изначально я быть не хотел. Сейчас могу сказать честно – я стеснялся этого, но проучившись 6 лет, ничего не понял в кардиологии. Мне показалось, что это просто архитрудный предмет. Также я не хотел заниматься рентгенологией. Потому что страшно – в темной комнате, какие-то лучи. И еще мне не хотелось работать в 5-й больнице, мне там вначале не понравилось, показалось не совсем дружелюбно.
Но когда закончил обучение – оказался в 5-й больнице, клинике Б.А. Королева, оказался и год проработал в рентгеновском кабинете. А дальше – Борис Алексеевич привел меня за руку в кабинет, в который вообще нельзя было заходить, это было что-то святое. И когда я вошел, я был просто поражен обилием аппаратуры, различной техники, а я к ней всегда был неравнодушен, мне все это нравилось.
