Вниманию руководителей театров: любое использование данного текста или его частей возможно исключительно с письменного разрешения автора.

МИХАИЛ ПИСКУНОВ

 

 

Л И Ц О М К Л И Ц У

 

Господа антрепренеры, всем доброго времени суток! Автор этих историй – Человек Подсматривающий. Пропустив опыты чужой жизни через призму собственных взглядов и мнений, он осмелился рассказать вам небольшие истории о непостижимой простоте человеческих отношений. В каждой из них – без претензий на оригинальность сюжета – встречаются двое.

 

ОН – О тчаянный. Н епоборимый...

ОНА – О сторожная. Н езависимая. А ртистичная...

ОН – О тходчивый. Н епостоянный...

ОНА – О бворожительная. Н аходчивая. А мбициозная...

ОН – О безоруженный. Н еподкупный...

ОНА – О твергнутая. Н еукротимая. А зартная...

 

Сходятся люди под непреодолимой силой любовного тяготения и вынужденных обстоятельств. А когда вступают в свои права сильные чувства, бог весть, чем такая встреча может завершиться...

ЖЕРТВА.

 

ОН - КАЙЛ.

ОНА - ЛОРА.

 

Превосходный вид комнаты, в которой предстоит разворачиваться событиям, видимо, требует от ее обитателей подчеркнуто-изысканных манер: канапе, обтянутое тонкой нежно-розовой кожей, небольшого размера столик со столешницей в форме сердца, нестандартного размера шкафчик-бар...

Перед дверью стоит ЛОРА и не решается войти. Кажется, здесь ее не примут – слишком велика разница атмосферой комнаты и внутренним состоянием женщины. Она все же стучит, вначале робко, но с каждым разом смелее и настойчивее. Дверь открывает КАЙЛ.

 

КАЙЛ. Минута в минуту. Входи. Выпьешь чего ‑ нибудь перед ужином?

ЛОРА. Будет ужин? Я думала, что…

КАЙЛ. Что у меня на уме только одно, так?

ЛОРА. Зачем же тогда ты назначил эту встречу?

КАЙЛ. Чтобы поговорить о взаимной выгоде, дорогая моя.

 

КАЙЛ жестом приглашает ее сесть на канапе.

 

Так что ты будешь пить?

ЛОРА. (Потеряв голос.) Джин с тоником.

КАЙЛ. Расслабься. Я тебя не съем.

 

КАЙЛ ставит перед ней вынутый из бара бокал с джином. Сам располагается в кресле напротив, в руках – виски.

КАЙЛ. Ты будешь говорить? Или мне начать на правах хозяина твоего особняка?

ЛОРА. Мне все равно.

КАЙЛ. Хорошо. Тогда расскажи мне о своем парижском вояже.

ЛОРА удивлена.

 

(Спокойно.) Да, я знаю все, что происходило в твоей жизни за последние два года. Кстати, насколько мне известно, все это время у тебя никого не было.

ЛОРА. Ты шпионил за мной?

КАЙЛ. Назовем это простым интересом.

ЛОРА. Я поняла: ты думаешь, что после тебя я не смогла найти мужчину лучше!

КАЙЛ. Именно так. Или ты думаешь, я забыл все то, что ты наговорила мне тогда? Может, стоит напомнить?

ЛОРА. Признаю, что я зашла слишком далеко. Но это не дает тебе права следить за каждым моим шагом.

КАЙЛ. Сейчас у меня другие планы.

ЛОРА. Хочешь мне отомстить?

КАЙЛ. Ничуть. Прошу к столу. Ты ведь любишь дары моря!

 

ЛОРА проходит к столу. Ест равнодушно.

 

КАЙЛ. О чем ты думаешь?

ЛОРА. Чем скорее окажусь от тебя подальше, тем лучше.

КАЙЛ. У нас впереди вся ночь. Я так долго ждал этой встречи, что не хочу торопить время.

ЛОРА. Но я хочу все решить поскорее. Ты знаешь, зачем я здесь.

КАЙЛ. Давай забудем об этом, хотя бы на одну ночь. Прошу тебя!

ЛОРА. Пользуешься своим положением, чтобы меня унизить. Это не по-мужски, Кайл!

КАЙЛ. Да, неверное... Но я не в силах больше терпеть! Ты мне нужна!

ЛОРА. На одну ночь? Что с тобой, милый? Впрочем, тебе всегда в трудных случаях не хватало выдержки и терпения!

КАЙЛ. Не мучай меня, это хуже пытки раскаленным железом! (Пытаясь раздеть ее.) Что за чудовищный наряд на тебе? Если ты думала этим отпугнуть меня, то, я полагаю, твое платье — полная противоположность тому, что скрывается под ним.

ЛОРА. Ты понятия не имеешь, что под ним! Помнится, тебе так и не удалось затащить меня в постель!

КАЙЛ. Мне не нужны глаза, чтобы вспомнить то, что однажды открыли мои руки: бархат и шелк твоей кожи, грудь, которая любого мужчину сведет с ума…

 

ЛОРА вырывается из его объятий.

 

ЛОРА. Хватит! Я не хочу этого слышать!

КАЙЛ. Ты услышишь намного больше, когда закончится ночь. Думаю, ты получишь не меньшее удовольствие, чем я! Создадим себе настроение: немного виски и классиков джаза!

 

КАЙЛ включает музыку, наполняет бокалы, поднимает тост.

За приятные сны!

ЛОРА. Надеюсь, тебя будут мучить кошмары.

КАЙЛ. Я сообщу тебе утром.

 

ЛОРА выключает музыку.

 

ЛОРА. Ты хочешь, чтобы я осталась здесь до утра?

КАЙЛ. Да.

ЛОРА. А если я утром исчезну навсегда и больше в твоей жизни не появлюсь?

КАЙЛ. Тогда я стану тебя искать.

ЛОРА. Я уйду бесследно!

КАЙЛ. Тогда... Тогда придется умереть, но этого ведь не случится?

 

Увидев, как ЛОРА решительно принялась пить, КАЙЛ отнимает у нее бокал.

 

Виски не пьют залпом. Или так ты пытаешься набраться смелости?

ЛОРА. Я тебя не боюсь.

КАЙЛ. Это так. Ты боишься себя. Тебя влечет ко мне, просто нет смелости себе в этом признаться.

 

КАЙЛ останавливает попытку Лоры возразить.

Не спорь. Ты будешь говорить совсем другие слова, когда я заставлю тебя кричать от удовольствия.

ЛОРА. Я скорее отрежу себе язык!

КАЙЛ. Ты всегда была своенравна. Но я смогу тебя укротить.

 

КАЙЛ одним движением сильной руки притягивает Лору к себе.

 

Потанцуем!

 

ЛОРА и КАЙЛ танцуют. Рука Кайла, скользящая по спине Лоры.

КАЙЛ. Чудесно, правда?

 

ЛОРА и КАЙЛ танцуют. Рука Лоры, страстно обвивающая шею Кайла.

 

КАЙЛ. Пойдем.

 

Обоюдный поцелуй. Рука Кайла, расстегивающая молнию на платье Лоры. Стон. Неожиданно, справившись с дыханием, Кайл отталкивает Лору.

Прикройся чем-нибудь.

 

Руки Лоры застегивают пуговицы.

ЛОРА. Изощренная пытка: завести женщину, а затем отвергнуть ее!

КАЙЛ. Планы изменились: ты сейчас поедешь со мной. Я так решил.

ЛОРА. Думаешь, что я опять стану твоей любовницей?

КАЙЛ. Ты же хочешь спасти отца от тюрьмы!

ЛОРА. Надолго?

КАЙЛ. Мне не нужна любовница. Раньше я просил тебя стать моей женой. Сегодня я этого требую.

 

Пауза.

 

ЛОРА. Шутишь?

КАЙЛ. Серьезен, как никогда. Два долгих года я пытался выбросить тебя из головы, говоря себе, что ни одна женщина не стоит того, чтобы потерять из-за нее покой и сон. Это не помогало. Теперь у меня есть возможность отыграться. Выбор, конечно, за тобой.

ЛОРА. Это шантаж! Ты требуешь слишком много!

КАЙЛ. Не больше, чем ты. Конечно, ты можешь оставить своего отца самого решать его проблемы. Если ты согласишься, то я не только не отправлю твоего папашу за решетку, но и оставлю его в должности. Подумай над этим, Алек.

ЛОРА. Разве тебе нужна жена, которая ненавидит мужа?

КАЙЛ. Ты знаешь, что это не так. Наши чувства по-прежнему взаимны, мы сейчас проверили это. Если нет другого пути быть вместе, то мы поженимся.

ЛОРА. Значит, у меня нет выбора?

КАЙЛ. Никакого. Если ты хочешь, чтобы твой отец продолжал работать у меня, а не сидеть за решеткой.

ЛОРА. А что я скажу ему, ты подумал?

КАЙЛ. Это зависит только от тебя. Можешь рассказать ему правду.

ЛОРА. Только не это!

КАЙЛ. Тогда скажи, что сама этого хочешь. Кстати, можешь сообщить ему, что я уже предлагал тебе руку и сердце два года назад, но тогда ты была еще не готова. Все это время ты сожалела о своем решении, и вот теперь мы снова вместе.

ЛОРА. Он не поверит!

КАЙЛ. Почему нет? Думаешь, он не заметил, как мы смотрели друг на друга в первый день знакомства?

ЛОРА. (Собравшись с силами.) Хорошо. У меня два условия.

КАЙЛ. Первое?

ЛОРА. Обещай, что мой отец останется на свободе. Он сейчас настолько болен и немощен, что вряд ли выживет в тюрьме, куда хотят его определить по твоей доброй воле.

КАЙЛ. Твой папаша – негодник, развративший половину сотрудниц моей компании! В свои-то шестьдесят пять! Он обчистил меня, как заправский воришка, на двести пятьдесят тысяч!

ЛОРА. Это не так. Ты знаешь, он взял то, что принадлежит ему!

КАЙЛ. Не защищай его!

ЛОРА. Ах, ты уже забыл, как этот «воришка» подписал на твое имя все, что у него имелось: дом, в котором мы тогда жили, автомобиль последней марки, участок земли, деньги, собранные честным трудом порядочного финансиста... Отец отдал все, чтобы ты смог развернуть дело! И теперь ты смеешь винить его в воровстве?! Ты немедленно заберешь заявление и забудешь об этой гнусной истории навеки! Или навсегда потеряешь меня! Решай!

КАЙЛ. Каково второе условие?

ЛОРА. Вначале покончим с первым.

 

Пауза.

 

КАЙЛ. А ты непростая: в тебя словно бес вселился! Раньше я верил, что ты действительно меня любишь! Мог ли я когда-нибудь подумать, что ты выставишь мне условия?

ЛОРА. А я могла предположить, что из-за тебя может пострадать самый родной мне человек?

КАЙЛ. Ты изменилась.

ЛОРА. Изменилась! Но не сам ли ты меня изменил, раз от раза бросая в дурацкие положения?

КАЙЛ. Отец хорошо тебя накрутил...

ЛОРА. Он ничего не знает.

 

Молчание.

 

Молчишь?

КАЙЛ. Я хочу выждать момент, когда ты огласишь второе условие. Мое решение бесповоротно.

ЛОРА. Ты со мною жесток!

КАЙЛ. Не больше, чем ты. Мне не до компромиссов.

ЛОРА. Больше нет никаких условий: закончились! Не думала, что ты так со мной обойдешься... Отец меня предупреждал: «Будь осторожна, дочь, он еще проявит себя!». Вот, проявил, пожалуйста... Вместо пламенной любви – разговоры о взаимной выгоде, условиях, компромиссах...

КАЙЛ. В этом ты сама виновата!

ЛОРА. Знаю. И в том, что отец захотел вернуть свою часть, тоже я виновата, и в том, что полюбила тебя тогда без рассудка, всем существом, тоже я... Моя вина лишь в том, что все эти годы я была слепа и не замечала, что люблю отъявленного негодяя, который ни за какую цену не захочет быть человеком, настоящим, с широкой, доброй душой, с любящим сердцем. Я обманута своей слепотой, и теперь мне приходится расплачиваться с ней за эти иллюзии.

КАЙЛ. Не дави на меня!

ЛОРА. Считай, что я согласна на твою выгоду. Поздравь себя с выигрышем!

КАЙЛ. Отлично! Я займусь всеми необходимыми приготовлениями. Недели через три мы сыграем свадьбу и отправимся в путешествие.

ЛОРА. Ты уже все рассчитал! Ничего, что у меня здесь определенные обязательства? Работа...

КАЙЛ. Скажи, что уезжаешь. Если будут какие ‑ то денежные издержки, я все улажу.

ЛОРА. Что ж, раз ты так все продумал, полагаю, я могу идти?

КАЙЛ. Подожди, я должен кое-что объяснить. Не такой уж я плохой, каким ты меня видишь!

ЛОРА. Ты о чем?

КАЙЛ. О том, что сам знаю, что должен поступить с твоим отцом по совести.

ЛОРА. Но, к великому сожалению всех людей, ты свою совесть забыл еще в детстве!

КАЙЛ. Не язви! Мне не дают все по-хорошему устроить!

ЛОРА. О, Боги, неужели есть еще люди, которые могут тебе хоть в чем-то помешать!?

КАЙЛ. Если я заберу заявление, то в тюрьму посадят меня, и это будет лучшим подарком со стороны этого человека! Он может смилостивиться вконец и всадить невзначай пулю.

ЛОРА. Кто этот человек?

КАЙЛ. Марк.

ЛОРА. (В крайнем недоумении.) Марк???

КАЙЛ. Ты его знаешь?

ЛОРА. Имела такую глупость...

КАЙЛ. Тогда ты должна понимать, в каких ножницах я нахожусь! Для Марка, если он что затеет, преград нет!

ЛОРА. При чем тут Марк?

КАЙЛ. Деньги, которые твой отец взял из сейфа, принадлежали ему, все двести пятьдесят тысяч, до последнего цента! Но их возврата он не требует до той поры, пока дело о краже находится в производстве. Честно сказать, не понимаю, почему так нужно запереть твоего отца в тюрьму! Но если я замну эту историю, то этот кретин меня в покое не оставит, найдет серьезные причины для расправы! Я не знаю, что делать... Ты меня понимаешь, Лора?

ЛОРА. Да. Я поговорю с Марком.

КАЙЛ. Нет! Ни при каком исходе дела ты не должна вмешиваться в наши грязные делишки!

ЛОРА. Будь спокоен, я и так в них по уши!

КАЙЛ. Что ты имеешь в виду?

ЛОРА. Марк – мой муж.

 

Пауза.

 

КАЙЛ. Что?! Тебя повернуло после виски?

ЛОРА. Нет. Мы вместе не живем, но официально до сих пор не разведены.

КАЙЛ. Невероятно... И ты молчала все это время?

ЛОРА. Разве был повод говорить об этом?

КАЙЛ. Он знает, что мы встречаемся. Я вел с ним дела и частенько под абсентом мы откровенничали. Мне казалось, что Марк понимает меня, а он колко острил в ответ на мои слова о том, как Лора и Кайл безгранично друг другу преданы, я всегда не понимал причины его иронии, и только теперь... Боже, как нелегка жизнь!.. Вот почему он решил меня раздавить, вот откуда дует этот ветерок... Почему ты никогда не говорила, что замужем?

ЛОРА. И в этом я виновата?

КАЙЛ. Он попросил меня подарить фотографию, где мы целуемся на мосту, и я помню, как сильно он занервничал, стал теребить манжеты на рукавах своей сорочки, потом закурил... Вы меня обманывали все это время!

ЛОРА. Я уже говорила, что не встречалась ни разу за последние пять с половиной лет, с тех пор, как узнала тебя.

КАЙЛ. Нет, нет, нет... Ты страшный человек, Лора, я тебя боюсь! Да, боюсь! Тот, кто живет врозь с собой, опасен для окружающих!

ЛОРА. Я могу идти?

КАЙЛ. Да. Я вызову такси.

 

ЛОРА хочет уйти.

 

Подожди, кажется, у него есть сын... Только не говори, что это твой ребенок! Хотя после всего я и этому не удивлюсь.

ЛОРА. Правильно поступишь, если не удивишься. Такси не нужно.

КАЙЛ. Уходи. Вместе нам делать нечего.

ЛОРА. Что ж, уйду... До сих пор занятие всегда находилось...

 

КАЙЛ резким движением захлопывает перед ней дверь. Он в бешенстве.

 

КАЙЛ. Хочешь улизнуть? Не выйдет! Прежде чем ты выйдешь отсюда, я с тобой рассчитаюсь по личным счетам!

ЛОРА. Пусти меня! Пусти!

КАЙЛ. Нет, ты ответишь передо мною за все! Я заставлю тебя понять, что значить лишить мое сердце любви на такой долгий срок!

ЛОРА. Ты - животное, в тебе живут одни инстинкты! Овладеть, унизить, опорочить, растоптать – другого тебе не нужно!.. Не надо продолжать, Кайл, не то я наговорю со зла много лишнего и потом себе не прощу...

КАЙЛ. Говори! После этой встречи я тебе не поверю. Подлость страшнее всего на свете. Ты пыталась наступить мне на горло – ничего не вышло, я оказался крепким орешком, об который ты испортила зубки! Пришло мое время мстить и делать больно, но я из другой породы людей, чем ты: в моих правилах оставлять обидчиков в стороне, не причиняя вреда. Случится у тебя беда – первым помогу, пусть и не прощу себе этого...

ЛОРА. Ничего не хочу от тебя взамен! Но так трудно поверить, что ты другой, не такой, каким тебя нарисовала... Прости...

КАЙЛ. Теперь вот что: заявление я заберу, и Марк меня поймет. И мы оставим друг друга навсегда. Я понял, наконец, что мне не нужна жена, которая ненавидит своего мужа. Иди.

 

Долгая пауза.

 

ЛОРА. Много лет назад, накануне дня нашей несостоявшейся свадьбы, я говорила, что всегда мое сердце, моя любовь, моя жизнь будут принадлежать тебе. Повторю это и сегодня, на прощание... Ты обещал беречь меня от страданий, но не сдержал своих слов. А я сдержу, Кайл! И когда моя жизнь закончится, даже тогда ничего не изменится: я буду тебя любить! Я сдержу слово!..

 

ЗАНАВЕС.

ВОЗВРАЩЕНИЕ.

 

ОН - НИКОЛАЙ.

ОНА - ВАЛЕНТИНА.

 

Квартира Николая в одном из городов среднерусской провинции. Хозяин ждет одну женщину, но приходит другая – обычная для русских ситуация. Другую зовут Валентиной, она его бывшая супруга и мать единственного сына. Валентина приехала издалека.

 

ВАЛЕНТИНА. Привет, Колючка!

НИКОЛАЙ. Ты? Приехала?

ВАЛЕНТИНА. Ослеп, что ли? Приехала! Соскучилась по Ромке. (Зовет.) Рома!

НИКОЛАЙ. Его нет. Он ушел до вечера.

ВАЛЕНТИНА. Один?

НИКОЛАЙ. Нет, с друзьями. Хотя бы позвонила или дала телеграмму!

ВАЛЕНТИНА. Я скоропостижно.

НИКОЛАЙ. И очень не вовремя!

ВАЛЕНТИНА. Ага, сына проводил – можно и собой заняться!

НИКОЛАЙ. Не имею права?

ВАЛЕНТИНА. Конечно, имеешь, вот такое – большое, огромное, необъятное право!

НИКОЛАЙ. У меня здесь своя жизнь, Валентина! Свои дела, свои друзья...

ВАЛЕНТИНА. Свои женщины... Я все понимаю, колючка, поэтому на тебя больше не претендую. Мне нужен мой сын.

НИКОЛАЙ. Его не будет до вечера.

ВАЛЕНТИНА. Отлично! Поезд у меня завтра утром. Ты, я надеюсь, меня приютишь, хотя бы здесь, на коврике в прихожей, а больше мне ничего не нужно. Я не голодна: на пути к тебе зашла в пиццерию.

НИКОЛАЙ. Ты думаешь здесь быть до утра?

ВАЛЕНТИНА. Если Ромка придет только вечером...

НИКОЛАЙ. Прости, но это невозможно.

ВАЛЕНТИНА. Почему? А, догадалась: у тебя здесь свидание!

НИКОЛАЙ. Да. Она уже в пути. Я сниму для тебя номер в гостинице.

ВАЛЕНТИНА. Не пойдет!

НИКОЛАЙ. Почему? Я тебе обещаю, что скажу Ромке, как только он появится, где ты живешь, он к тебе примчится.

ВАЛЕНТИНА. Здесь живет мой сын, мой бывший муж, и я не вижу никакого здравого смысла ходить по гостиницам!

НИКОЛАЙ. Она сейчас придет, увидит тебя, что я ей скажу?

ВАЛЕНТИНА. А что, фантазии, как обычно, маловато? Выдай меня за свою сестру.

НИКОЛАЙ. Это ложь, а я не хочу начинать с обмана свою новую жизнь!

ВАЛЕНТИНА. Вы, что же, собираетесь расписаться?

НИКОЛАЙ. Как раз этот вопрос мы хотели сегодня обсудить.

ВАЛЕНТИНА. Так все серьезно?

НИКОЛАЙ. Это не обсуждается. Ты здесь лишняя.

ВАЛЕНТИНА. Между тем, эта квартира – моя!

НИКОЛАЙ. Имей совесть, Валентина, уйди!

ВАЛЕНТИНА. Совесть? Это ты мне говоришь? Мы прожили с тобой четверть половины века, а про совесть ты ни разу не вспомнил!

НИКОЛАЙ. Перевоспитываюсь. Как тебя еще просить?

ВАЛЕНТИНА. Я всегда была человеком с большой душой, и на этот раз тебе уступлю... Гостиница – так гостиница!

НИКОЛАЙ. Спасибо.

ВАЛЕНТИНА. Не стоит. Найду место – позвоню. Будь любезен сказать сыну, чтобы он немедленно прибыл ко мне.

НИКОЛАЙ. Ты меня спасла! Конечно, скажу!

ВАЛЕНТИНА. Пусть соберет свои вещи и приходит.

НИКОЛАЙ. А зачем вещи?

ВАЛЕНТИНА. Мы завтра уезжаем.

НИКОЛАЙ. Куда?

ВАЛЕНТИНА. Ко мне, в Москву.

НИКОЛАЙ. Подожди. Ты приехала, чтобы отнять у меня сына?

ВАЛЕНТИНА. Зачем все выставлять так грубо? Я просто увезу его с собой навсегда.

НИКОЛАЙ. А если я не соглашусь?

ВАЛЕНТИНА. Давай так: услуга за услугу. Я по твоей воле – в гостиницу, Ромка по моей воле – в Москву.

НИКОЛАЙ. Это как понимать?

ВАЛЕНТИНА. Буквально.

НИКОЛАЙ. Значит, если ты сейчас останешься здесь, то он никуда не поедет?

ВАЛЕНТИНА. Осел ты, колючка! Так и не понял, что я никому уступать не намерена, если я твердо решила его забрать, то я сделаю это!

НИКОЛАЙ. Слишком много личных местоимений.

ВАЛЕНТИНА. Без них нам, эгоисткам, только в омут.

НИКОЛАЙ. Туда сейчас лучше мне, с валуном на шее...

ВАЛЕНТИНА. Ты не дрейфь, у меня там все условия: любой институт, отдельная комната, полный холодильник – как сыр в масле!

НИКОЛАЙ. Отлично ты устроилась...

ВАЛЕНТИНА. Практичная женщина, не чета рядовому инженеру завода с зарплатой в пять тысяч деревянных!

НИКОЛАЙ. Семь. Недавно повысили.

ВАЛЕНТИНА. Один черт. Ему нужно учиться, становиться на ноги – какая здесь перспектива?

НИКОЛАЙ. Он работает у нас на заводе, думает поступать в политехнический.

ВАЛЕНТИНА. Чтобы за семь тысяч землю копать? Это не для моего сына!

НИКОЛАЙ. Рома – не только твой сын, Валентина, помни об этом.

ВАЛЕНТИНА. К несчастью, помню, но время сотрет и эту несправедливость. Через год – другой у него не будет времени на то, чтобы вспоминать, кто его настоящий отец.

НИКОЛАЙ. В Москве уже есть ненастоящий?

ВАЛЕНТИНА. Есть, но к чему это выяснять, когда мы прекрасно обходимся друг без друга?

НИКОЛАЙ. Ты не одна.

ВАЛЕНТИНА. Колючка, если у тебя есть своя женщина, то почему у меня не может быть своего мужчины?

НИКОЛАЙ. Справедливо. И я тому вполне рад.

ВАЛЕНТИНА. Я могу идти?

НИКОЛАЙ. Куда?

ВАЛЕНТИНА. В гостиницу.

НИКОЛАЙ. Конечно.

ВАЛЕНТИНА. Пока!

НИКОЛАЙ. Угу. Только вот что: я Ромке про тебя ничего не скажу.

ВАЛЕНТИНА. Э-э-э, нет!

НИКОЛАЙ. Ни слова! Я его тебе не отдам! Чем Москва лучше нашего городка? Здесь его друзья, его дела, его жизнь – куда он поедет? Ему лучше вовсе не знать, что ты приезжала!

ВАЛЕНТИНА. Никаких гостиниц, жду его здесь. Пусть приходит твоя красотка, вам не помешаю, так хоть посмотрю на свою сменщицу – интересно ведь, что за полоумная возле тебя нашла свой приют, да еще в моей квартире!

НИКОЛАЙ. Прекрати своевольничать! Она хорошая женщина, скромная, любит работать, одевается просто, без шика, и разговаривает искренне, от души – не чета. вашим московским колхозницам!

ВАЛЕНТИНА. Колешься, колешься – а зачем? Разве я против ваших отношений? просто не верится, что меня можно так быстро забыть.

НИКОЛАЙ. Как я тебя ей представлю? Как?

ВАЛЕНТИНА. Не страдай, я сама это сделаю. Скажу всю правду.

НИКОЛАЙ. И получится, что я обманывал ее целый год? Она-то думает, что моя жена умерла!

ВАЛЕНТИНА. И ты так думал. Но она вдруг воскресла. Тебя обманули.

НИКОЛАЙ. Неубедительно.

ВАЛЕНТИНА. А за целый год не сделать ей настоящего мужского предложения, по-твоему, убедительнее?

НИКОЛАЙ. Я делал. Три раза. Она обещала подумать и тянула с ответом.

ВАЛЕНТИНА. Лопух – что тут скажешь...

НИКОЛАЙ. Тихо! Слышишь шаги?

ВАЛЕНТИНА. Нет, ничего не слышу.

НИКОЛАЙ. По-моему, это она!

ВАЛЕНТИНА. Это не шаги. Это слуховые галлюцинации на почве нервного перенапряжения. Это бывает, колючка: когда кого-то ждешь или ищешь, тебе вдруг кажется, что кто-то там простучал – промелькнул. Видишь – нет никого!

 

Пауза.

 

НИКОЛАЙ. Зачем ты приехала?

ВАЛЕНТИНА. За Ромкой.

НИКОЛАЙ. Нет, вообще – зачем? Чтобы сломать мне жизнь, которая только-только начала выправляться? Перевернуть все вверх дном, чтобы ничего нельзя было найти? Почему ты не можешь оставить меня в покое? Почему нужно копаться в моей душе, ворошить прошлое, отнимать самое дорогое? Почему именно сейчас, когда ты меньше всего мне нужна, я должен ползать перед тобой на коленях, что-то прочить, о чем-то умолять, объяснять то, что уже решено два года назад? Почему?

ВАЛЕНТИНА. Твои вопросы риторические. Все списывается на твое возбуждение и на искреннее нежелание меня видеть. На твоем месте, колючка, я бы ждала ее внизу, а дождавшись, перенесла встречу в гостиницу.

НИКОЛАЙ. Не дай тебе Бог быть на моем месте. Идите все к чертям, буду вести размеренный холостой образ жизни. Живут же люди, не умирают.

ВАЛЕНТИНА. А как быть с этой скромной и работящей? Вы должны были обсудить какую-то очень важную проблему.

НИКОЛАЙ. Нет проблем! Где она? Не пришла. Нет ее – какие проблемы? Здорово!

ВАЛЕНТИНА. Не изводись. Я уверена, что она еще придет, и вы про все договоритесь. (На фотографию.) Это она?

НИКОЛАЙ. Да.

ВАЛЕНТИНА. Что-то в ней, безусловно, есть...

 

Николай яростно уничтожает фотографию.

 

НИКОЛАЙ. Нет! Нет никого, нет ничего, есть только я и Ромка, которого я никому не отдам!.. Это была единственная фотография, где мы вместе.

ВАЛЕНТИНА. Зря порвал: превосходный снимок! Она очаровательна, ты омерзителен – достойное гармоничное сочетание!

НИКОЛАЙ. Еще не устала меня оплевывать? Может, передохнешь?

ВАЛЕНТИНА. Никогда. Ненависть ко всему, что с тобой связано, - у меня в крови. Только одному удивляюсь: почему у нас общий ребенок, не подскажешь? Вот вопрос вопросов!

НИКОЛАЙ. Отнесем его к моим риторическим.

ВАЛЕНТИНА. Скучный ты, колючка! Как был нытиком, так им и остался: нет в тебе ничего большого и человеческого, тебя тревожат одни мелочи жизни! Что ж, придется опять привыкать. Я вот туфли Ромке купила, так не знаю, по размеру ли.

НИКОЛАЙ. Лапа у него большая. Нос узкий?

ВАЛЕНТИНА. Не понравятся?

НИКОЛАЙ. Наденет. Сейчас это модно... Спрячь, сделаешь ему сюрприз.

ВАЛЕНТИНА. Сюрприз?

НИКОЛАЙ. Да, у тебя это отлично выходит!

ВАЛЕНТИНА. Намекаешь на мой неожиданный приезд?

НИКОЛАЙ. Чувствую, не только в Ромке тут дело.

ВАЛЕНТИНА. В чем же еще?

НИКОЛАЙ. Плохо тебе там жить. Ты ведь всегда мечтала о красоте, и в Москву потому сорвалась от мужа и сына. Там другие ритмы, другие люди... Но жизнь не получилась – вот и все причины.

ВАЛЕНТИНА. Уколол – так уколол.

НИКОЛАЙ. Скажи, что это не так.

ВАЛЕНТИНА. Как ты умеешь догадаться?

НИКОЛАЙ. Ты не умеешь скрывать.

ВАЛЕНТИНА. Люди любят друг друга, ссорятся, расходятся, ищут, находят, волнуются, решаются на что-то, мирятся – одним словом, живут. А я – будто роза под колпаком: дом – работа – работа – дом. Все обыденно и рутинно. Иногда мне кажется, что в этой Москве нет ни одного живого человека, одни роботы: снуют туда – сюда, лицо сосредоточенно, мысли напряжены до предела – вот-вот лопнут, взорвутся! А я люблю, когда тихо, спокойно, несуетно, когда жизнь размеренно тащит тебя вперед, люблю свежий и чистый воздух, открытые пространства... Наверное, это странно и несовременно, но мне наплевать! Порою хочется совершить что-нибудь благородное: кого-нибудь спасти, сделать из робота человека, открыть перед ним провинциальные прелести – и тут же ловлю себя на мысли, что я сумасшедшая, что меня никто не поймет. Тогда – опять под колпак, это единственное, что меня спасает.

НИКОЛАЙ. Мне почему-то больно за тебя.

ВАЛЕНТИНА. Я не стала москвичкой, колючка, и никогда ее не стану. У меня провинциальный организм, черт его дери! Только здесь, где родилась, я чувствую себя по-людски, потому и приехала сюда, оставив вдалеке жизнь столичную.

НИКОЛАЙ. Ты не думаешь возвращаться?

ВАЛЕНТИНА. Куда я денусь! Дня два – три буду здесь, а потом – снова под колпак, рассматривать людей-роботов и жалеть себя.

НИКОЛАЙ. Мы с Ромкой тебя не отпустим. Кого, как не нас, нужно спасать?

ВАЛЕНТИНА. Иронизируй или нет, возврата назад не будет.

НИКОЛАЙ. Это ни к чему, мы объявим движение вперед, к новому витку нашей несложившейся жизни.

ВАЛЕНТИНА.... в которой больше нет для меня места.

НИКОЛАЙ. Место найдем.

ВАЛЕНТИНА. Рядом со скромницей и трудоголиком?

НИКОЛАЙ. Не рядом – вместо.

ВАЛЕНТИНА. Не верю.

НИКОЛАЙ. Время заставит – поверишь. Вот я до этой встречи с тобой тоже не верил, хотя временами надеялся, что ты вернешься, мы начнем сначала, и Ромка сколько раз уверял меня в этом... Признайся, и ты с этой надеждой сюда приехала.

ВАЛЕНТИНА. Я думала, что ты по-прежнему бесишься от одиночества, но оказалось, не так... Я не останусь.

НИКОЛАЙ. Тебя там ждут?

ВАЛЕНТИНА. Там совсем не умеют ждать.

НИКОЛАЙ. Тогда ты останешься здесь.

Они осторожно обнимают друг друга. Звонок в дверь.

 

ВАЛЕНТИНА. Это она!

НИКОЛАЙ. Не будем открывать.

ВАЛЕНТИНА. А если Ромка?

НИКОЛАЙ. У него свой ключ. Это она.

ВАЛЕНТИНА. Не откроем. Подождем, пока поймет, что ловить ей здесь больше нечего, и уйдет.

Скрежет ключа в замочной скважине.

ЗАНАВЕС.

НОЧНАЯ ГОСТЬЯ.

ОН - ВИКТОР.

ОНА - АЛИСИЯ.

 

Центральная комната в особняке Виктора. Ночь. В центре – окно. Его створки осторожно открываются, и появляется АЛИСИЯ, молодая девушка в черном комбинезоне и темных очках, волосы убраны под бандитски связанный платок, в руке держит пистолет. Она проходит вперед, делает шаг и с грохотом опрокидывает стойку с посудой.

 

АЛИСИЯ. Черт! Так и дело завалить недолго!

 

В ту же секунду на втором этаже загорается свет.

 

Действуй, Алисия, действуй!

 

Из пятна света показывается ВИКТОР, мужчина лет сорока, одетый в ночную пижаму, сверху накинут халат, на голове – сетка.

 

ВИКТОР. Кто здесь? Я спрашиваю, кто здесь? Не заставляйте меня включать свет и тревожить охрану!

АЛИСИЯ. Можете делать, что хотите. Я тут для того, чтобы вас убить, и меня ничто не остановит!

ВИКТОР. Кто вы такая?

АЛИСИЯ. Молитесь, я стреляю!

ВИКТОР. Подождите, мы договоримся! Что вы от меня хотите?

АЛИСИЯ. Если бы не эта чертова стойка с посудой, вас не было бы в живых! Благодарите свою домработницу за забывчивость!

ВИКТОР. У меня нет домработницы.

АЛИСИЯ. Тогда жену.

ВИКТОР. Я холост.

АЛИСИЯ. Тем лучше: вас некому будет защитить!

ВИКТОР. У меня много охраны!

АЛИСИЯ. Тройка жалких придурков ничего не сделают против одной очень решительной и сумасшедшей молодой особы!

ВИКТОР. И все же подождите стрелять. Объясните, зачем я вам понадобился? Деньги?

АЛИСИЯ. Нет.

ВИКТОР. Этот дом?

АЛИСИЯ. Не спрашивайте ничего! Я стреляю!

ВИКТОР. В темноте не промахнетесь?

 

Тишина.

 

Нервы сдают? Как понимать это молчание?

АЛИСИЯ. Включите свет.

ВИКТОР. Другой разговор.

 

Зажигаются светильники, они видят друг друга.

 

Воровством промышляете?

 

АЛИСИЯ отрицательно качает головой.

АЛИСИЯ. Меня зовут Алисия.

ВИКТОР. Из страны чудес?

АЛИСИЯ. Сказками живете вы!

ВИКТОР. Так что вы здесь делали?

АЛИСИЯ. К вашему сведению, это первая неудача в моей карьере. Как я не заметила вашей посуды! Она, наверное, вся разбилась.

ВИКТОР. Говорят, это к счастью.

АЛИСИЯ. Все равно я должна извиниться.

ВИКТОР. Принимаю. На грабителя вы не похожи!

АЛИСИЯ. Я не вор, я убийца.

ВИКТОР. Это хобби или профессия?

АЛИСИЯ. Вам есть до этого дело?

ВИКТОР. Идите в свой дом. Спокойной ночи, Алисия!

АЛИСИЯ. А если я бездомная?

ВИКТОР. Тогда – в гостиницу. К подруге. На Эйфелеву башню. Куда хотите!

АЛИСИЯ. А если я никуда не хочу?

ВИКТОР. Тогда вас выведут отсюда силой.

АЛИСИЯ. И вы посмеете меня выставить?

ВИКТОР. Это уже наглость! Расскажите, почему вы сюда забрались, пожалуйтесь на жизнь, может, тогда я пущу вас в гостевую на одну ночь за умеренную плату!

АЛИСИЯ. Жаловаться мне не на что! За посуду я извинилась! В ваш дом я пришла потому, что... вас заказали!

ВИКТОР. Вздор! Врагов у меня нет и никогда не было.

АЛИСИЯ. У каждого богатого человека есть враги.

ВИКТОР. Неужели кто-то думает, что я богач?

АЛИСИЯ. Многие это знают. В таком шикарном особняке живете, на дорогой машине раскатываете, охрану держите – разве это не признаки вашей состоятельности?.. И ни на йоту не задумываетесь, что рядом в картонных коробках спят люди, они тоже хотят есть и спать по-человечески!

ВИКТОР. На себя намекаете?

АЛИСИЯ. Нет, у меня все есть. Я за свою работу получаю хорошие деньги. Хотите знать, сколько стоит ваша жизнь?

ВИКТОР. Не хочу. Значит, вы – киллер?

АЛИСИЯ. Только дурак до сих пор этого не поймет!

ВИКТОР. И что вы намерены со мной делать?

АЛИСИЯ. Не бойтесь, ничего хорошего! Вы для меня – очередная жертва!

ВИКТОР. Надоело, я хочу спать!

АЛИСИЯ. Спокойной ночи!

ВИКТОР. Я уйду, вы подкрадетесь и выстрелите в спящего, так?

АЛИСИЯ. Вы на редкость проницательны! В первый раз вижу человека, который диктует мне план собственного убийства!

ВИКТОР. Представьте, я тоже впервые вот так, лицом к лицу, с убийцей!

АЛИСИЯ. Может, выпьем чего-нибудь за первый раз?

ВИКТОР. А что, храбрости выстрелить маловато? Пистолет ускользает из рук?

АЛИСИЯ. Я не привыкла церемониться! Коньяку! (Направляет на него пистолет.)

ВИКТОР. Тогда не тяните время: стреляйте и уходите!

 

АЛИСИЯ приготовилась стрелять и тут же сдалась.

 

АЛИСИЯ. Не могу. Вижу ваш беспомощный взгляд – и что-то холодеет внутри. Несите коньяк!

ВИКТОР. Коньяк – так коньяк: все равно ночь бессонная.

 

Алисия, снимая с головы платок, обнажает свои густые длинные волосы. Виктор послушно приносит коньяк и две рюмки. Видит Алисию.

Вы замужем?

АЛИСИЯ. Какая банальность! Виктор, вы не изобретательны!

ВИКТОР. Угадали. Часто рублю сплеча и страдаю от своей прямоты. Но все-таки?

АЛИСИЯ. Найти мужчину, который терпел бы рядом жену – убийцу...

ВИКТОР. Значит, нет.

АЛИСИЯ. В точку. Давайте выпьем за эту встречу.

ВИКТОР. Как-то по-дурному выходит... пьем за встречу, которой обязаны моим тарелкам: если бы не они, лежать мне завтра в гробу!

АЛИСИЯ. Это еще не поздно исправить!

 

Пьют.

 

ВИКТОР. А что теперь? Танцевать будем или сразу в постель?

АЛИСИЯ. Не опошляйте мои чувства!

ВИКТОР. Хм, уже есть чувства?

АЛИСИЯ. Есть. Одно. Беспощадное чувство жалости. Если бы не оно, лежать вам завтра в гробу!

ВИКТОР. Вы мне нравитесь. Ваше нахальство не имеет предела. Внутри вас, Алисия, есть мужской стержень!

АЛИСИЯ. Опять в яблочко! Меня с детства стригли под мальчика. Я прыгала по крышам домов, дралась напропалую. Родители друзей называли меня не иначе, как «гроза пятнадцатой авеню»!

ВИКТОР. А я наоборот, всю жизнь хотел быть женщиной, думая, что им приходится легче, чем мужчинам!

АЛИСИЯ. Опасаетесь трудностей? Как же вы тогда смогли разбогатеть?

ВИКТОР. Все еще надеетесь, что я богат? Не люблю плакаться, но после рюмки коньяка позволительно. Вы не того жалеете, Алисия. У меня нет денег, чтобы купить себе приличный костюм. Все, что вы видите, принадлежит моему брату. Ушлый парень, он сумел прикарманить часть государственной казны и правильно вложить деньги. Каждое лето я приезжаю сюда, к нему в гости, чтобы посмотреть, чего он добился в жизни, и упрекнуть себя в том, чего достичь не удалось. Я инженер. Мои самолеты перевозят богатых пассажиров, и ни один из них не задумывается, как живет рядовой конструктор! Ну, что теперь скажете?

АЛИСИЯ. Как зовут вашего брата?

ВИКТОР. Как и меня – Виктор. (Наливает коньяк.) Я еще вздерну. Вам?

 

Алисия утвердительно опускает голову. Пьют.

 

А теперь – откровенностью за откровенность: вы сильно разочарованы таким поворотом?

АЛИСИЯ. Я с ужасом думаю, что могла убить невинного человека!

ВИКТОР. Какая же вина за моим братом?

АЛИСИЯ. Не знаю. Я подруга его любовницы.

ВИКТОР. Мотив убийства – ревность?

АЛИСИЯ. Он подписал этот дом на ее имя, после чего лишил всякой возможности иметь деньги, та решила поскорее завладеть имуществом, чтобы сделать себе операцию.

ВИКТОР. Она безнадежно больна?

АЛИСИЯ. В Германии таких лечат, правда, за очень большие деньги. Я взялась ей помочь.

ВИКТОР. И ты не придумала ничего лучше, чем убить ее любовника?

АЛИСИЯ. Повода переходить на «ты» я пока не вижу. Спасибо за коньяк. Надеюсь, брат ничего не узнает...

ВИКТОР. Какой брат?.. Ах, да, не пророню ни слова!

АЛИСИЯ. Странный вы, инженер, имеющий в собственности «Лимузин»! Оставляю вас в одиночестве, ждите своего богатого брата. Кстати, где он пропадает?

ВИКТОР. По всей видимости, у вашей подруги!

АЛИСИЯ. Все, хватит, перестаньте водить меня за нос! Ведь никакого брата у вас нет!

ВИКТОР. Ошибаетесь, есть! А вот подруги, которой срочно нужна дорогая операция, действительно, не существует. Странно, однако, что жизнь не научила вас обманывать: потрясающе честные глаза!

АЛИСИЯ. Я выстрелю в вас и буду права! Вы наживаетесь за чужой счет и забываете, что есть справедливость! Ну, почему, почему одни должны жить в подворотнях, а другие – в особняках? Молчите? Значит, соглашаетесь с тем, что подобных вам нуворишей нужно перестрелять, чтобы всех уравнять в праве на хорошую, сладкую жизнь! Я вас ненавижу! (Наставляет пистолет.) Что, язык проглотили?

ВИКТОР. Ищу слова, чтобы ответить достойно.

АЛИСИЯ. Тут сказать нечего!

ВИКТОР. Будем на «ты». К чему этот спектакль?

АЛИСИЯ. Твоя жизнь на волоске, и я тому причиной! Как ты боишься умереть! Ведь для тебя это означает потерять все, что успел скопить, чем набил свои широкие карманы! Ты до безобразия жалок и мелочен! Мне даже не придется выстрелить, как ты сам себя погубишь!

ВИКТОР. Спрячь пистолет. Ты не умеешь стрелять.

АЛИСИЯ. Сейчас проверим! (Неожиданно приставляет пистолет к своей груди.)

 

Виктор бросается на нее. Выстрел в пол.

 

ВИКТОР. Сумасшедшая, ты могла себя убить!

АЛИСИЯ. Я уже не боюсь смерти: терять мне нечего, проиграла все, что могла, никому не нужна! Зачем ты меня спас?

ВИКТОР. Скажи, пожалуйста, кто ты на самом деле и зачем сюда забралась?

АЛИСИЯ. Не дождешься!

ВИКТОР. Тебе нужны деньги на операцию?

АЛИСИЯ. Мне уже ничего не нужно, я умираю от отчаяния при одной мысли: где и как живу! У меня ни дома, ни семьи, мне приходится брать деньги в долг, не зная, когда и чем отдам! Отойди от меня и не смей проявить хоть каплю жалости: ни в чем твоем не нуждаюсь! Дай еще выпить, для храбрости, и я тебя уничтожу!

 

АЛИСИЯ его отталкивает, шатаясь, идет к бутылке, пьет коньяк, падает на расположенный рядом диванчик, плачет. Виктор молча садится рядом.

 

ВИКТОР. Какая сумасшедшая ночь! Все, что воспитывал и лелеял в себе годами, перевернуто теперь с ног на голову! Почему я не выставил тебя сразу – сам удивляюсь! Стоило лишь вызвать охрану – и ты встретила бы рассвет за решеткой!

АЛИСИЯ. Спусти я вовремя затвор, ты бы вовсе его не встретил.

ВИКТОР. Это еще не поздно сделать.

 

АЛИСИЯ смотрит ему в глаза.

 

АЛИСИЯ. Виктор, ты ведь выполнишь мою просьбу!

ВИКТОР. Если смогу.

АЛИСИЯ. Сможешь. Нужно подписать один документ.

ВИКТОР. Для твоей подруги?

АЛИСИЯ. Я сама себе подруга. (Достает из папки бумагу.) Читать не обязательно, только подпиши.

 

Виктор медленно читает документ и откладывает его в сторону.

 

ВИКТОР. Ты считаешь меня тупицей? С какой стати я должен вдруг завещать тебе свое состояние?

АЛИСИЯ. Мне почему-то подумалось, что мы нашли общий язык.

ВИКТОР. Кто ты такая?

АЛИСИЯ. Я уже все тебе рассказала. Подпиши.

ВИКТОР. Нет, ты по определению ненормальная! Это шантаж!

АЛИСИЯ. Не подпишешь?

ВИКТОР. Ты, разумеется, почему-то уверена в обратном. Но почему ты решила грабить именно меня?

 

АЛИСИЯ достает из папки фотографию.

 

АЛИСИЯ. Твой снимок?

ВИКТОР. Как это попало к тебе в папку?

АЛИСИЯ. Я долго за тобой наблюдаю, мы не раз встречались. Помнишь женщину, пытавшуюся устроиться к тебе секретаршей? Ту, что в кожаном пиджаке, ярко-рыжие волосы? Или хозяйку машины, столкнувшейся с твоим лимузином возле «Интуриста»? Вспомни, она была в темно-синем платье с глубоким декольте и замшевых сапожках, которыми ты восторгался! Ты тогда откупился от меня букетом из двадцати пяти чайных роз! И до конца жизни я не забуду наш поцелуй в дождь, когда все люди завистливо оглядывались на вымокших до нитки влюбленных!

ВИКТОР. Но зачем, зачем ты все это делала? Ради моих денег?

АЛИСИЯ. Ты настоящий осел, если можешь так думать.

 

АЛИСИЯ собирает бумаги в папку и собирается уходить.

 

Уже поздно, поймаю такси.

ВИКТОР. Подожди!

АЛИСИЯ. Что-то еще беспокоит?

ВИКТОР. Мне всегда казалось, что я не способен любить, не создан для женщин. Понимаю: выгляжу сейчас невыносимо глупо, но почему-то мне совсем не хочется тебя отпускать.

АЛИСИЯ. Почему?

ВИКТОР. Оказалось, мы знакомы давно, но эта встреча перевернула во мне многое. Я больше не буду ничего говорить, ты все поймешь сама. Прошу только об одном: останься здесь!

АЛИСИЯ. Вы не только глупы, вы еще и наивны!

ВИКТОР. Это так. Но разве влюбленные имеют разум? Разве они когда-нибудь умели трезво смотреть на вещи?

АЛИСИЯ. А разве вы влюблены? То, что я плакала в вашу подушку, еще ничего не значит! Я запретила вам меня жалеть. Но, как видно, вы не послушались.

ВИКТОР. Это не жалость, Алисия. У меня нет сил сказать то, что я думаю.

АЛИСИЯ. Коньячку для храбрости?

ВИКТОР. Почему ты притворяешься? Хочешь казаться смелой, сильной, мужественной? На самом деле, ты совсем другая: ранимая, нежная, женственная...

АЛИСИЯ. Прекрати, иначе я выстрелю! Одна пуля еще осталась.

ВИКТОР. Хочешь, я сыграю для тебя на кларнете? После этого ты поймешь, что со мной происходит!

АЛИСИЯ. Ты еще и кларнетист!

ВИКТОР. (Достает кларнет.) Десять лет не брал в руки! Не было подходящего случая...

 

Виктор исполняет страстную, захватывающую, трогательную мелодию.

 

ВИКТОР. Я никогда не понимал, что значит любить. Оказывается, это главное. Как бесполезно мы живем! Вместо того чтобы наслаждаться каждой минутой, подаренной тебе любимым человеком, мы меняем время на деньги.

АЛИСИЯ. Не сокрушайся. От любви нет пользы. Она заставляет людей страдать.

ВИКТОР. Пусть, если эти страдания закаляют тебя! Алисия, ты даешь мне шанс начать настоящую жизнь!

АЛИСИЯ. Но не дам тебе возможности продолжить ее! (Направляет на него пистолет.) Я должна выстрелить.

ВИКТОР. Зачем? У меня во рту пересохло. Возьми все! Мне ничего не нужно, кроме тебя!

АЛИСИЯ. Думаешь купить меня этими словами? Не пройдет! Я слишком решительна и упряма, чтобы снова упасть перед тобой в слезах!

ВИКТОР. Что ж, если ты так немилосердна и глупа, что имеешь в себе силы убить любящего тебя мужчину, стреляй! Я тебе разрешаю! (Распахивает рубашку.) Подожди, я сделаю для твоей пули мишень! (Рисует на коже «яблочко».) Не промахнешься? (Становится на колени и выставляет перед ней грудь.) Целься точнее!

АЛИСИЯ. Замолчи!

ВИКТОР. Жми на курок! Скорее!

 

АЛИСИЯ спускает затвор, пуля уходит в пол. Она бросает пистолет в сторону.

 

АЛИСИЯ. Ты сволочь! Это была последняя пуля!

ВИКТОР. Сооруди для меня виселицу. Не все ли равно, каким способом исполнить приказ?

АЛИСИЯ. Нет никакого приказа. Я сама себе обещала пристрелить тебя, как только добьюсь подписи.

ВИКТОР. Почему же ты промазала?

АЛИСИЯ. Потому что я... я...

 

АЛИСИЯ бросается на него и с жаром припадает к изображенной на груди мишени. Губами – в яблочко.

ЗАНАВЕС.

ИНТИМ.

ОН - ПЕТР.

ОНА - АНТОНИНА.

 

Обстановка, отвечающая всем требованиям вечернего времени. Петр, импозантный, немолодой мужчина в дорогом шелковом халате, говорит по телефону.

 

ПЕТР. Клиент 043 с жалобой: ваша обворожительная опаздывает на полчаса! Уже? Я давно уже... Жду!

 

Петр подходит к зеркалу и прихорашивается.

 

(Напевает.) Тари-рам-пам-па-рам! Пожалуй, полный порядок!

 

Звонок в дверь. Входит большая картонная коробка. С отверстием для рук и глаз. Из-под импортного холодильника. С яркими надписями.

 

Что это??!

КОРОБКА. (Женским голосом.) Твоя лягушонка в коробчонке приехала! (Пытается танцевать.) Чух-чух-чух-чух, чух-чух-чух-чух! Ту - ту!

 

Коробка спотыкается о стул и громко падает. Из нее торчат женские ноги.

 

Бабах...

ПЕТР. Ты жива еще, моя лягушка?

 

Со стонами из коробки выползает женщина. Прихрамывает. Яркий вечерний макияж придает ей оттенок экстравагантности, а зеленое, блестящее платье в обтяжку – легкость в поведении.

 

ЖЕНЩИНА. Жаба! Я приползла тебя душить!

ПЕТР. Тьфу, напугала! Опять неймется напакостить?

ЖЕНЩИНА. Проклятый стул! Ногу разбила... Ну, здравствуй, Петрушка!

ПЕТР. Брось комедничать! Хватит, Антонина, хватит проворачивать мою душу в мясорубке! Немедленно уходи!

АНТОНИНА. Подожди, мне больно...

ПЕТР. Вранье! Ты готова шею свернуть, лишь бы здесь остаться! Но я непримирим.

АНТОНИНА. Это жестоко.

ПЕТР. Ждешь милосердия?

АНТОНИНА. Все несчастные люди его ждут.

ПЕТР. Сегодня ты его не получишь. Убирайся!

АНТОНИНА. Я не вовремя?

ПЕТР. Еще как! У меня свидание с другой женщиной!

АНТОНИНА. Вот как... Тогда тем более не уйду: хочу посмотреть на эту безмозглую скотину, которой ты намерен себя связать!

ПЕТР. Я человек свободный, и ни с кем не свяжусь.

АНТОНИНА. Тогда скотина – это ты. А ей уготована участь твоей вечной рабыни.

ПЕТР. На один час.

АНТОНИНА. Так мало?

ПЕТР. За большее платить нечем!

АНТОНИНА. Ха! Стал пользоваться услугами интимных агентств!

ПЕТР. Какое твое дело?! Ноги в руки – и шагай отсюда!

АНТОНИНА. Мое дело – самое прямое. Та, которую ты ждешь, - это я!

 

Петр оторопел, откашлялся.

 

ПЕТР. Ты?! В агентстве интима?

АНТОНИНА. Я! Я ничего не могу продать, кроме себя самой! А мне позарез нужны деньги.

 

Петр начинает истерически хохотать.

 

Идиотка! Ведь знала, куда и к кому иду! Прекрати! Тут плакать бы от жалости, рыдать от обиды! Если бы я узнала, что ты устроился мальчиком по вызову, разве б смеялась?

 

Петра душит смех.

 

Я знаю, что все бесполезно, все против меня. Позавчера хотела умереть. Меня до сих пор колотит от того, как я насыпала в чашку яд!

 

Смех опускает Петра на пол.

 

Дурак! Дурак! Дурак! Пять лет без тебя – как заводная игрушка, у которой вот-вот ослабнут пружины! Но я боролась, слышишь?

ПЕТР. Ну, кино! Заказать для интима бывшую жену – верх мужской верности! Неужели я проклят Богами, что не достоин другой женщины даже на один вечер?

АНТОНИНА. Проклят, но не Богами. Мной. За то, что не смог меня удержать.

ПЕТР. И не собираюсь! Долой!

АНТОНИНА. Как бы не так! Ты меня сам вызвал – теперь я обязана обслужить тебя по всем правилам и получить причитающийся мне гонорар!

ПЕТР. За что? Даже не притронусь к тебе, ты мне противна!

АНТОНИНА. Думаю, мы придем к общей точке. (Страстно.) Как-никак я здесь, чтобы удовлетворять!

ПЕТР. Тебя уволят.

АНТОНИНА. (Очень наивно.) Почему?

ПЕТР. Ты профнепригодна.

АНТОНИНА. Дело наживное! Навык приходит с каждым новым клиентом! Ты не первый и не последний, впереди много работы, потому давай по-быстренькому: пару раз туда-сюда – и в дамках! Начнем?

 

Антонина ставит ногу ему на колено.

 

ПЕТР. Ты в своем уме? (Сбрасывает ее ногу.)

 

Антонина обвивает руками его шею.

 

АНТОНИНА. (Сладко.) Вспомни те дни, когда мы были вместе! Сладкие воспоминания!

 

Петр вырывается из объятий.

 

ПЕТР. Тьфу! Что ты делаешь? Меня сейчас стошнит!

АНТОНИНА. Это нормальная реакция. Только не на купленном мною ковре, он денег стоит!

 

Петр быстро сворачивает ковер.

 

ПЕТР. Забирай, он мне не нужен! Это взамен гонорара за ложный вызов. Продашь – будут деньги.

АНТОНИНА. Не делай из меня базарную бабу. Я тонкая и чувствительная натура, а ты оскверняешь нашу общую память. Вспомни, как мы его выбирали. Тебе нравился зеленый цвет, мне – синий. Нашли компромисс: купили цвет морской волны. Раньше ты умел находить компромиссы.

ПЕТР. Уважал твой вкус – вот и все!

АНТОНИНА. А я тебе уступала.

 

Пауза.

 

ПЕТР. Зачем ты напялила это лягушачье платье?

АНТОНИНА. Уже снимаю!

ПЕТР. Не старайся бесплатно.

АНТОНИНА. Мне не нужно твоих денег.

ПЕТР. А почему не уходишь?

АНТОНИНА. Это известно только мне одной. Есть такая загадка про два одиночества. Встретились, а расстаться не могут. Назовите причину.

ПЕТР. И каков ответ?

АНТОНИНА. Простой и глупый: дураки они, вот и все дела...

ПЕТР. (Решительно.) Ну, вот что: раз уж ты здесь и не хочешь уйти, стань кухаркой и приготовь ужин.

АНТОНИНА. Ты так голоден, что нет сил самого себя прокормить?

ПЕТР. Не издевайся. Я ничего не ел со вчерашнего вечера, кроме водки.

АНТОНИНА. (С укором.) Не бросил!

ПЕТР. Если люди перестанут пить, кое-кто перестанет есть.

АНТОНИНА. А если люди не прекратят пить, кое-кто помрет. Получается, судьба всего человечества – в горлышке бутылки.

ПЕТР. Сегодня ты философ.

АНТОНИНА. Верно говорят: хочешь найти путь к сердцу мужчины – заворачивайся в котлетку!

 

Антонина надевает фартук, режет огурцы, колбасу, сыр, раскладывает продукты по тарелкам. Петр не смотрит за ней. Звонит телефон.

 

(В трубку.) Привет канарейкам! Пришла, в коробке... (Смотрит на Антонину.) Все получилось, ты меня знаешь... С первого раза... Еще здесь: ужин готовит!.. Ну, так я мужчина или холуй?.. Никогда не догадаешься, приходи – упадешь. Сюрприз, да еще какой! Бывай! (Оканчивает разговор.) Сейчас Ленчик притащится.

АНТОНИНА. Какой?

ПЕТР. Синицын который.

АНТОНИНА. Еще одно одиночество?

ПЕТР. Женился, поменял фамилию. Теперь он Канарейкин.

АНТОНИНА. Шило на мыло.

ПЕТР. Увидит тебя здесь – крылья обломает!

АНТОНИНА. Лопнет от ревности!

 

Петр помогает накрывать на стол.

 

ПЕТР. Ты неслыханно прозорлива.

АНТОНИНА. Ты удивительно отходчив.

ПЕТР. Ты обалденно готовишь.

АНТОНИНА. Ты порой невыносим.

ПЕТР. Тебе к лицу даже фартук.

АНТОНИНА. Ты отвратительно прилипчив.

 

Их руки встречаются.

 

Отойди, мешаешь.

ПЕТР. Не буду.

 

Петр отходит в сторону.

 

АНТОНИНА. Не обманывай себя, Петруша: уже ничего нет.

ПЕТР. Ты необоснованно жестока!

АНТОНИНА. Было время, когда я думала, что ты любишь меня по-настоящему. Потом видела твою холодность и старалась убедить себя, что ошибалась. Теперь совсем тебя забыла, и я счастлива от этого!

ПЕТР. Ты сама в это веришь?

АНТОНИНА. Да. Иначе умоляла бы тебя начать все сначала.

ПЕТР. Это невозможно. Расстояние нас изменило.

АНТОНИНА. Хорошо, что ты это понимаешь.

ПЕТР. И все-таки позволь сделать тебе предложение.

АНТОНИНА. Никаких предложений!

ПЕТР. Ты выслушай. Да, мы стали совсем другими. Но я по-прежнему помню тебя. У меня, как видишь, никого нет. (Жалобно.) Тоня, вернись!

АНТОНИНА. Ох, как мне сейчас до этого далеко!

ПЕТР. Но несколько минут назад...

АНТОНИНА. Несколько минут назад ты меня прогонял! Тебя от моих рук тошнило!

ПЕТР. Не за деньги же себя продавать!

 

Антонина ставит точку.

 

АНТОНИНА. Так, я все поняла. Ужин готов. Можешь с Птицей распивать водку. Я ушла.

ПЕТР. Куда?

АНТОНИНА. К другому!

ПЕТР. К кому?!

АНТОНИНА. У меня куча вызовов!

ПЕТР. Мое время еще не прошло... (Наступает на Антонину.)

АНТОНИНА. Не дождешься!

ПЕТР. Антонина, разреши мне время от времени звонить к тебе на работу и делать заказ!

АНТОНИНА. Ты сумасшедший! Неужели я тебе не надоела за последние десять минут?

ПЕТР. До чертиков! (Пытается поцеловать ее.)

АНТОНИНА. Не надо... Знаешь, Петруша, а я, кажется, поняла, в чем смысл жизни. Только сейчас меня осенило, как глупо мы тогда с тобой поступили! Столько времени потеряли...

ПЕТР. Положим, ты ничего не теряла, напротив, обрела новую перспективную должность...

АНТОНИНА. Кончай ехидничать!

ПЕТР. Но твоя личная жизнь как-никак устроилась благодаря такому образу жизни...

АНТОНИНА. Нет никакого образа: плыву, как придется и куда занесет. А что делать? Не дохнуть же с голоду, в конце концов!

ПЕТР. Это точно. (Достает деньги.) Чуть не забыл. Твой гонорар.

АНТОНИНА. Но я так ничего и не сделала!

ПЕТР. Возьми. За ложный вызов.

АНТОНИНА. Опять смеешься?

ПЕТР. Нет, мне сейчас не до смеха. Здесь только полторы тысячи, больше не могу...

АНТОНИНА. (С вызовом.) А у нас, как в такси: каждая десятая поездка – бесплатно!

ПЕТР. Что ж, вполне разумно... (Прячет деньги.)

АНТОНИНА. Вот почему я ненавижу мужчин! Ничтожные, жалкие души, шаг вперед – два назад! И куда только девается ваше благородство, когда оно так нужно женщине!.. Стоит только оступиться, как вы прячете глаза и воротите нос!

ПЕТР. Спокойно!

АНТОНИНА. Не перебивай! Раз уж я здесь, то выскажу тебе все...

ПЕТР. Заготовила речь?

АНТОНИНА. Я знала, куда и к кому иду!

ПЕТР. Ты можешь тут хоть наизнанку вывернуться – толка никакого! Решила быть гордой и независимой? В этом твой смысл жизни? Так иди, разгребай свою кучу!

Оба футболят коробку.

 

АНТОНИНА. Мерзавец!

ПЕТР. Вот это смело!

АНТОНИНА. Презираю тебя!

ПЕТР. Отлично презираешь!

АНТОНИНА. Дрянь!

ПЕТР. Талант, нечего сказать!

АНТОНИНА. До чего, развратник, дошел, при живой-то жене!

ПЕТР. Превосходный контрудар!

АНТОНИНА. И с ним я жила вместе!

ПЕТР. Хитроумная атака!

АНТОНИНА. Вот вам с Птицей на развод!

ПЕТР. Гол!

АНТОНИНА. Хочу, чтобы вы оба спились и подохли!

ПЕТР. Еще удар!

АНТОНИНА. Без меня!

ПЕТР. Аут! (Интимно.) Свечи погасли. Играть в полной темноте не представлялось возможным. Игроки устали. Была ничья. Победила дружба.

АНТОНИНА. Я ухожу.

ПЕТР. И все разошлись.

АНТОНИНА. Уже поздно.

ПЕТР. Детское время... Что-то Птицы долго нет...

АНТОНИНА. Обломал крылышки, голубочек!

ПЕТР. Выпьешь?

АНТОНИНА. А давай! За разбитую чашку!

ПЕТР. Отличный тост!

АНТОНИНА. Только стоя и на брудершафт!

ПЕТР. Неплохая идея.

АНТОНИНА. Ты находишь?

ПЕТР. Что-то в этом есть королевское...

Они сплетают руки, но вместо того, чтобы пить, прижимаются друг к другу. Бокалы падают и разлетаются вдребезги.

ЗАНАВЕС.

ВНИМАНИЮ РУКОВОДИТЕЛЕЙ ТЕАТРОВ: ЛЮБОЕ ИСПОЛЬЗОВАНИЕ ДАННОГО ТЕКСТА ИЛИ ЕГО ЧАСТЕЙ ВОЗМОЖНО ИСКЛЮЧИТЕЛЬНО С ПИСЬМЕННОГО РАЗРЕШЕНИЯ АВТОРА!

[email protected]

+7 (910) 734 21 15 (звонки по России)