Последняя крепость цивилизации 4 страница

 

ГРЕЧЕСКОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ

 

Эта страна обширна и изобилует всякими

плодами, так что ни одна страна не

сравнится богатством с ней. Её жители

живут спокойно и счастливо.

Вениамин Тудельский.

 

В асилий I был крестьянином из Македонии, босиком пришедшим в Константинополь в поисках заработка. Он служил разным господам и прославился своей силой и удалью; ему посчастливилось на глазах императора одолеть богатыря‑болгарина, и он был приближен ко двору, став соучастником царских утех. Василий породнился со знатью и стал мастером придворных интриг – и в один прекрасный день император сделал его соправителем, а через год Василий послал воинов, чтобы убить императора. Всё это происходило в разгар восстания павликиан, и Василий пытался договориться с восставшими – но не смог; война продолжалась ещё пять лет. Василий обещал крестьянам всё, что угодно, он запретил взимание процента с долгов и уменьшил налоги. В конце концов, он одолел павликиан, но был вынужден принять многие их требования и остался в памяти поколений как защитник бедных от богатых. Правление Василия ознаменовало собой восстановление Империи: государство снова стало регулировать отношения между гражданами в целях установления справедливости. Василий вернул к жизни законы: он переиздал законы Юстиниана и снова вывесил их в церквях. Он претворил в жизнь многое из того, что пытался сделать Никифор, и создал сильную армию из одетых в кольчуги всадников‑стратиотов.

Будучи неграмотным крестьянином, Василий с почтением относился к учёным монахам и не жалел золота для возрождения греческой учености. В середине IX века под началом епископа Льва Математика в Магнавском дворце была вновь открыта высшая школа – началось возрождение древних наук и искусств. Преподаватели Магнавской школы стали собирать хранившиеся в монастырях старинные книги; знаменитый грамматик Фотий составил сборник с краткими пересказами 280 античных рукописей. За свою учёность Фотий удостоился сана патриарха, и император Василий поручил ему воспитание своего сына Льва, прозванного впоследствии Философом. Лев Философ (886‑912) и его сын Константин VII были просвещёнными государями, искавшими в древних книгах образцы мудрого управления. Они собрали огромную библиотеку и участвовали в создании обширных компиляций по законоведению, истории и агрономии. Греки снова познакомились с Платоном, Аристотелем, Евклидом и снова узнали о шарообразности Земли. При дворе снова цитировали Гомера и Еврипида и ставили античные трагедии. Впрочем, древний язык трагедий был непонятен простому народу, и театр так и не возродился; крестьяне предпочитали слушать рассказы бродячих монахов о жизни святых, об их добродетельных поступках и страданиях за веру.

Жизнь текла своим чередом, деревни становились всё более многолюдными и многочисленными, нехватка земли постепенно обострялась, голодные годы приходили всё чаще, начиналось новое Сжатие. В 928 году разразился "Великий Голод", когда крестьяне отдавали свою землю за мешок зерна; голодающие умирали на дорогах, а помещики‑динаты поспешно скупали крестьянские земли и округляли свои поместья. Император Роман I потребовал у динатов вернуть землю крестьянам, и они затаили недовольство. Заговоры деревенских господ представляли большую опасность: динаты были командирами стратиотского ополчения и имели отряды из вооружённых слуг. В 963 году знаменитый полководец Никифор Фока поднял мятеж, овладел престолом и отменил указ Романа. Чтобы придать законность своей власти, он женился на вдовствующей императрице Феофано, по словам хронистов, самой красивой и коварной женщине того времени, дочери владельца корчмы, сумевшей очаровать одного за другим трёх императоров. В 969 году Феофано помогла своему любовнику, полководцу Иоанну Цемисхию, убить Никифора и стать новым правителем. После смерти Цемисхия власть перешла к сыну Феофано Василию II (976‑1025), который возобновил конфискации земель у динатов и разгромил два мятежа военной знати.

Василий II покорил болгар и прославился победами над арабами, его правление было временем процветания и величия обновлённой Римской империи. Как в давние времена, праздновались великолепные триумфы и победоносные легионы шли за колесницей императора; на празднествах устраивались цирковые представления, и десятки колесниц мчались по ипподрому под рёв стотысячной толпы. Константинополь превратился в столицу полумира, и варвары, франки и русы, с удивлением взирали на позолоченные крыши Большого Дворца и сияющую громаду Святой Софии. В городе было полмиллиона жителей, мощёные улицы и многоэтажные дома, верхние этажи которых почти смыкались над головой. Многочисленные ремесленники выделывали золотую парчу, разноцветное стекло и украшенное чеканкой оружие – но главным предметом зависти варваров были струящиеся шёлковые ткани – одежда, которая отличала знатного от простолюдина и господина от слуги.

Когда‑то давно, во времена императора Юстиниана, монахи принесли из Китая спрятанные в посохах яйца шелкопряда – и с тех пор Константинополь стал столицей шёлка. Унаследовав от финикийцев секрет пурпурной краски, греки стали делать пурпурные шёлковые одежды, предназначенные для королей и вождей. Эти одежды вручались варварским послам на императорских приёмах в Золотой Палате: послы проходили между рычащими золотыми львами и склонялись ниц перед троном; когда они поднимали голову, то видели чудо: трон с императором без всякой опоры висел в лучах света над их головами, и откуда‑то сверху доносились громовые слова, требовавшие от варваров покорности божественному владыке.

Особа императора считалась священной. Когда на пасху царь выходил из дворца, направляясь крёстным ходом к Святой Софии, люди ложились на землю, стараясь поцеловать его пурпурные сапоги. Император олицетворял собою "живой закон", "воплощение законности и общее благо всех подданных", он неусыпно поддерживал справедливость, охранял достояние пахарей, устанавливал справедливые цены, норму прибыли и следил за соблюдением порядка с помощью тысяч сановников и писцов. На паперти Святой Софии царя встречал патриарх, глава церкви и духовный отец верующих; патриарх обнимал царя и вводил его в храм. Царство Земное, в котором царь стоял рядом с патриархом под куполом Софии, должно было служить прообразом Града Божьего, а царь был наместником Бога на земле. Вера объединяла и умиротворяла людей, она учила их любить друг друга и помогать друг другу; богатые несли свои деньги в монастыри, и монахи строили приюты для бедных, больницы и странноприимные дома. Вся жизнь людей была связана с церковью, в церкви узнавали новости, в церкви крестили, венчали и отпевали. Церковь охраняла семейный союз, запрещала развод и следила за нравственностью: пиры с гетерами были запрещены, а самих гетер время от времени постригали в монахини.

Впрочем, люди умели веселиться во все времена; православные христиане со смехом, шутками и переодеваниями праздновали Новый год – языческий праздник, называвшийся в Риме календами, а позднее на Руси – "колядами". Бродячие артисты показывали цирковые представления с канатоходцами, акробатами и дрессированными медведями; на рыночных площадях мимы разыгрывали комические сценки на тему супружеской неверности – и часто грешили всякими непристойностями. Церковь преследовала мимов, а также колдунов, знахарей и астрологов, которые подрывали веру в бога. Вольнодумство не поощрялось, а еретиков сжигали на площадях – возможно, поэтому греческая наука не продвинулась дальше Аристотеля, а писатели создавали преимущественно жития святых. Известный философ Иоанн Итал осмелился усомниться в бессмертии души, и был предан анафеме; православные патриархи не прощали малейших отступлений в вопросах веры даже главе западной церкви, римскому папе. В 1054 году давний спор о "нисхождении святого духа" привёл к разрыву между патриархом и папой; оба отца церкви предали друг друга анафеме, и это привело к разделению христианской церкви на восточную, "православную" и западную, "католическую".

Впрочем, большинство горожан Константинополя было равнодушно к философии и богословским спорам. Огромный город жил своей суетливой жизнью, в гавани толпились корабли, улицы были наполнены разноголосым гомоном торговцев, а над всем этим возвышались золотые купола Святой Софии. "Константинополь подобен сказочному городу, – писал купец Вениамин из Туделы. – Его обитатели разодеты в шитые золотом шелка и ездят на конях, подобно князьям. Эта страна обширна и изобилует всеми плодами, так что ни одна страна не сравнится богатством с нею. Её жители живут спокойно и счастливо".

 

ГИБЕЛЬ РИМСКОЙ ИМПЕРИИ

 

В дворце цезарей вьет паутину паук,

В башне Афросиаба дозор свой несёт сова…

Неизвестный персидский поэт.*

 

Э поха возрождения Римской империи была временем нового демографического цикла, начавшегося после окончания арабских завоеваний. Те, кому посчастливилось выжить, вернулись на родные пепелища и стали вновь распахивать поросшие осокой поля; постепенно восстанавливались деревни, потом снова пришло время земельного голода, появились богатые и бедные, и началось Сжатие. Старые предания о юстиниановом Граде Божьем ещё жили в народе, и первые социальные распри подтолкнули Василия I к восстановлению правления, основанного на справедливости. Василий основал Македонскую династию, правившую двести лет и защищавшую крестьян от ростовщиков и помещиков. Так же как императоры прежних времён, новые «василевсы» боролись со знатью и опирались на чиновников и солдат. Новые легионы Империи формировались из зажиточных фермеров, имевших кольчугу и лошадь; крестьяне победнее вместо службы в ополчении платили налоги.

Время шло, и демографическое давление постепенно возрастало, безземельные крестьянские сыновья уходили на заработки в города, Константинополь снова наполнился ремесленным людом, настало время возрождения городской жизни, наук и искусств. Однако Сжатие нарастало, и голодные годы приходили всё чаще, ремесло не могло дать работу всем "лишним людям", нищие бродили по дорогам и просили подаяния на улицах. В деревне не хватало земли, и обнищавшие крестьяне были не в силах платить налоги. Фермеры‑стратиоты разорялись и не могли служить в ополчении, легионы слабели; вдобавок столетия мирной жизни снова лишили греков воскресшей было воинственности. Как в давние времена, императоры стали нанимать варваров, варягов и франков; русые воины с секирами охраняли дворец василевса и первыми шли в бой – навстречу другим варварам, орды которых снова подступали к границам Империи. В середине XI века Великая Степь выплеснула из своего чрева новую Волну; конная лавина новых завоевателей, тюрок, прокатилась по равнинам Персии и хлынула через римские границы. Собрав все силы Империи, царь Роман IV выступил навстречу врагу; в августе 1071 года близ города Манцикерта произошло решающее сражение. Римская армия была разгромлена, и Тюркская Волна медленно растеклась по Малой Азии.

Катастрофа при Манцикерте и пленение императора повергли Империю в хаос; в то время, как тюрки осаждали греческие города, военная знать подняла новый мятеж. Началась гражданская война, повсюду свирепствовал голод, на улицах столицы лежали трупы умерших голодной смертью. В апреле 1081 года войска фракийских динатов штурмом овладели Константинополем и подвергли город жестокому разгрому. Победившая военная знать провозгласила императором своего вождя Алексея Комнина – основателя новой династии Комнинов. Не в силах выдержать напора победоносных тюрок, Алексей обратился с призывом о помощи к христианам Запада; этот призыв был поддержан римским папой, и сотни тысяч франков (так называли европейцев на Востоке) двинулись в "крестовый поход", чтобы не только помочь грекам, но и освободить Иерусалим.

В декабре 1096 года крестоносное ополчение подошло к Константинополю; горожане со страхом смотрели на огромное скопище воинственных варваров. Некоторые из крестоносных вождей показывали на золотые купола дворцов и предлагали соплеменникам разграбить греческую столицу. Однако на этот раз всё обошлось, крестоносцы переправились в Азию, разгромили тюрок при Дорилее и, вернув грекам малоазиатские провинции, ушли к Иерусалиму.

Империя получила передышку, и преемники Алексея Комнина использовали её, чтобы реорганизовать армию. По образцу тюрок и франков они стали давать в кормление воинам деревни с крестьянами; в императорской армии появились франкские рыцари с гербами и пышными султанами; на ипподроме устраивались рыцарские турниры, и сам император, случалось, выбивал из седла соперника под восторженные возгласы прекрасных дам. Внук Алексея Мануил I (1143‑80) прославился как храбрый рыцарь, всегда сражавшийся в самой гуще боя; он породнился с франкскими вождями и оказывал им предпочтение перед греками. Он покровительствовал итальянским купцам, которые во множестве селились в столице и, пользуясь привилегиями, забирали в свои руки греческую торговлю. Это вызывало ненависть горожан к "латинянам", после смерти Мануила в Константинополе разразилось восстание, "латинян" убивали на улицах, стоявшие в гавани итальянские корабли жгли "греческим огнём".

Эти события превратили бывших союзников во врагов, и давно утратившим воинское мужество грекам теперь приходилось полагаться лишь на свои силы. Крестоносцы, уже столетие алчно поглядывавшие на богатства Константинополя, искали лишь случая, чтобы овладеть ими – и вскоре такой случай представился. Один из претендентов на императорский престол, царевич Алексей, обратился к вождям четвёртого крестового похода с просьбой о помощи, и летом 1203 года греки увидели с городских стен тысячи парусов, почти закрывших собой море. Огромная варварская армия осадила Константинополь – как когда‑то германцы Алариха осаждали Рим. После первого же штурма греки согласились вернуть престол отцу Алексея Исааку, и война на время затихла. Однако франки потребовали столько золота, что Исааку пришлось изымать драгоценную утварь в церквях – это вызвало восстание, горожане свергли Исаака и приготовились к новой осаде. Никто не ожидал, что крестоносцы смогут взойти на стены Константинополя, устоявшие перед множеством варварских племён. Однако франки сумели найти место, где стена, шедшая вдоль залива, была ниже, чем в других местах; они прикрепили к мачтам своих кораблей сотни перекидных мостиков и неудержимым потоком хлынули на укрепления. 12 апреля 1204 года произошла одна из самых страшных катастроф в истории человечества. Столица обетованного мира была взята, разграблена и почти полностью сожжена варварами. Через восемь веков после падения Первого Рима та же участь постигла и Второй Рим. Возвращавшиеся на родину крестоносцы с гордостью показывали свою добычу: усыпанные драгоценностями кресты и чаши, шелковые одежды и чернооких пленниц. Римская Империя погибла, и тысячи беглецов пересказывали во всех концах света повесть о её гибели.

– Теперь не знаю, что и сказать, – написал греческий хронист Никита Хониат на последней странице этой повести.

 

 

***

 

Однако нам придётся сказать несколько слов о том, что происходило позже, о жизни среди развалин. Земли вокруг константинопольского пожарища достались одному из предводителей крестоносцев, Балдуину Фландрскому, который поселился в уцелевших палатах Большого Дворца и называл себя императором. Франкские рыцари поделили между собой опустошённую войнами и восстаниями страну, построили замки и поработили уцелевших крестьян. Это было время одичания и нищеты; чтобы добыть деньги, франкские "императоры" продавали свинцовую кровлю собственного дворца и, по преданию, отдали за долги итальянским банкирам великую христианскую святыню – подлинный терновый венец Господень. Но постепенно завоеватели познакомились с культурой покорённого народа; епископ Гийом де Мэрбеке перевёл на латынь Аристотеля, Гиппократа и Архимеда – и потом, в XIV веке, греческие монахи передавали драгоценные знания творцам европейского Возрождения, Петрарке и Боккаччо. Франкские рыцари постоянно воевали между собой и с сохранившимися на окраинах греческими княжествами; в 1261 году грекам удалось овладеть тем, что осталось от Константинополя, и их вождь Михаил Палеолог стал называться "римским императором". Власть этих "императоров" распространялась немногим далее полуразрушенных стен "Нового Рима", вокруг города хозяйничали болгары и тюрки. К началу XIV века тюрки создали мощное государство и в 1453 году взяли штурмом Константинополь. Султан Мехмед II въехал в завоёванный город, сошёл с коня перед храмом Святой Софии и, преклонив колена, посыпал голову землёй в знак покорности Богу. Рассказывают, что он долго бродил среди развалин Большого Дворца, тихо повторяя стихи персидского поэта:

 

Во дворце цезарей вьёт паутину паук,

В башне Афросиаба дозор свой несёт сова…

Мехмед отнял у воинов и освободил несколько знатных женщин,

Но остальные жители города были обращены в рабов.

Таков был конец Нового Рима.

 

Глава III

История варваров

 

Лишь дым остался от Галлии,

сгоревшей во всеобщем пожаре.

Ориденций.

 

ПОБЕДА ВАРВАРОВ

 

К огда‑то в незапамятные времена, когда арийские племена вырвались из Великой Степи и обрушились на окружающий мир, часть из них двинулась на запад – в Европу. Бородатые воины на боевых колесницах подчинили местных жителей и со временем перемешались с ними, образовав новый народ, потомками которого были германцы и славяне. Позже, в I тысячелетии до нашей эры, из Степи пришли новые завоеватели, народ всадников, умевших на полном скаку стрелять из лука – на востоке их звали киммерийцами, а на западе – кельтами. Кельты заняли лучшие земли Европы, оттеснив одни из сопротивлявшихся племён за Карпаты, а другие – в Ютландию и Скандинавию. Скандинавия – это был мир холодных равнин, где солнце редко показывалось из‑за облаков; здесь были дикие леса, широкие озёра и обширные луга, усыпанные валунами, когда‑то оставленными отступившим на север ледником. Чтобы расчистить от камней поле, нужны были годы тяжёлого труда, а посеянные зёрна давали лишь скудные всходы – поэтому здесь царствовал голод; местные жители охотились в лесах и пасли стада на равнине – но пастбищ не хватало для пропитания. Так же, как в Великой Степи, здесь нужно было сражаться за жизнь, и холодная Северная Равнина стала родиной нового народа воинов – германцев.

Германские роды жили в больших укреплённых усадьбах из камня и брёвен и постоянно сражались друг с другом за пастбища. Занятием мужчин была война; когда юноши подрастали, им вручали щиты и копья и отправляли в набег на враждебный род. Их одеждой были шкуры зверей и куски грубой ткани – но летом они ходили нагими и, чтобы не стеснять движений, нагишом бросались в бой. Оружием воинов были каменные топоры, копья и фрамеи – дротики, которыми можно было колоть и рубить; их бросали во врагов, а затем тянули за ремень к себе. На севере почти не было железа, поэтому мечи и шлемы имелись лишь у вождей и дружинников, которые шли в бой первыми. Лошади тоже имелись лишь у немногих, они плохо размножались в суровом северном климате, так что германцы сражались пешими. Перед боем приносили человеческие жертвы, жрецы выкрикивали заклятья, били в барабан и мазали кровью лица воинов. Прославленные богатыри‑берсерки перед битвой пили сок мухомора; они впадали в ярость и наводили на врагов ужас – но те из них, что выживали в сражениях, быстро теряли разум.

Во времена мира воины проводили время в праздности; пасти скот и возделывать землю было делом женщин и принадлежавших роду рабов. Группа родственных родов составляла племя, и все дела решались на племенной сходке, на которой выбирали вождя племени – "рига", "конунга" или "герцога". Вождь содержал дружину из лучших воинов и вместе с ней постоянно объезжал земли племени, останавливаясь в родовых усадьбах и требуя у хозяев угощение, мясо и пиво; попировав неделю‑другую, дружина отправлялась дальше. Дружинники давали вождю клятву верности, и, если конунг погибал в битве, то они искали смерти в сражении или бросались на мечи. После смерти вождей в их могилы клали их боевых коней, их жён и наложниц, а над могилами возводили курганы. Считалось, что погибшие в бою смелые воины попадают в Валгаллу, огромный небесный дворец царя богов Одина, где они пируют, ласкают небесных дев и предаются воинским забавам. Жизнь германцев проходила в войнах, и все их боги были воинами. Один, бог неба, изображался на боевом коне, в шлеме и латах; бога Циу почитали в виде обнажённого меча, а Тор, бог грома, был вооружён волшебным молотом. В своём небесном царстве боги постоянно вели войну с великанами, и, согласно древнему пророчеству, эта борьба должна была закончиться их гибелью – тогда потухнут солнце и луна, вселенная сгорит и обратится в прах, и настанут "сумерки богов".

Так же, как Великая Степь, Северная Равнина была областью высокого демографического давления, там постоянно кипели войны, и оттуда исходили волны нашествий, проникавшие далеко на юг. В конце II века до н. э. племена кимвров и тевтонов ворвались в южную Галлию и разбили пограничные римские легионы. Рим пришёл в ужас; говорили, что варвары быстротой и силой подобны огню, что они, как гиганты, срывают холмы и запруживают реки. В 101 году они прорвались через Альпы в Италию; они нагими шли сквозь снегопад, через ледники и по глубокому снегу взбирались на вершины гор. В августе 101 года на равнине близ города Верцеллы произошла одна из самых кровопролитных битв древней истории, знаменитый римский полководец Гай Марий противопоставил дикой ярости кимвров железные мечи и выучку легионов. В битве пало больше ста тысяч варваров; когда кимвры стали отступать к своему лагерю, то навстречу им вышли их жёны; они убивали бегущих и на глазах римлян вонзали в себя мечи.

Римляне сумели отразить кимвров, но на севере германцы одержали победу над кельтами и в I веке до н. э. овладели обширной страной между Дунаем и Рейном – впоследствии эта страна стала называться Германией. Во времена императора Августа римские легионы перешли Рейн и достигли Эльбы, однако в 9 году н. э. одна из римских армий была окружена и разгромлена германцами в Товтобургском лесу. После этого поражения римляне сочли за лучшее отгородиться от варваров пограничными укреплениями, вдоль Рейна и Дуная протянулись валы со смотровыми вышками, готовые к бою легионы были размещены вдоль границы. Время от времени Северная Равнина извергала новые орды варваров; они разбивались о пограничные укрепления, а те, которым удавалось прорваться, через некоторое время истреблялись резервными армиями. В III веке германское племя готов двинулось на юго‑восток, готы прошли через всю Восточную Европу и достигли Чёрного моря; они сели на коней и, породнившись с кочевниками степей, скифами и сарматами, создали могущественный племенной союз.

Между тем, приближалось время гибели Древнего Мира, в глубине Великой Степи происходили роковые события, породившие страшное нашествие гуннов. В конце IV века гунны обрушились на германские племена на востоке Европы и, подчинив одни из них, обратили другие в бегство. Спасаясь от гуннов, бесчисленные орды варваров хлынули в пределы Империи, они опрокинули пограничные укрепления и устремились на Балканы, в Италию, в Галлию. Это была катастрофа, какой ещё не видел мир. Цветущие некогда страны окутал дым пожаров, города обратились в руины, горы трупов лежали на дорогах и в развалинах домов. "Смотри, сколь внезапно смерть осенила весь мир, – писал епископ Ориденций. – С какой силой ужасы войны обрушились на народы. И холмистые лесные кущи, и высокие горы, и стремительные реки, и крепости с городами – всё оказалось под властью варваров. Одни погибли, став жертвой подлости, а другие были выданы на смерть своими согражданами. Те, кто сумел устоять перед силой, пали от голода. Несчастная мать распростёрлась вместе с детьми и мужем. Господин вместе со своими рабами сам оказался в рабстве. Многие стали кормом для собак; другие живыми сгорели в домах, охваченных пламенем. В городах и деревнях, вдоль дорог и на перекрёстках, здесь и там, – повсюду смерть, страдания, пожарища, руины и скорбь. Лишь дым остался от Галлии, сгоревшей во всеобщем пожаре".

 

ПОСЛЕ КАТАСТРОФЫ

 

Время вернулось к тиши, царившей

до сотворения человека: ни голоса

в полях, ни свиста пастуха…

Павел Дьякон.

 

Ч ерез сто лет после катастрофы, когда пожары утихли и смерть, наконец, сделала передышку, взору немногих летописцев открылся новый, непохожий на прежний мир. Европа, казалось, вернулась к началу времён. Там, где когда‑то были многолюдные селения и колосились поля, теперь простирались леса, полные диких зверей. Среди этих лесов изредка встречались маленькие деревни из бревенчатых полуземлянок; в некоторых местах люди, как в первобытную эпоху, жили в пещерах. Кое‑где виднелись развалины городов: увитые плющом обвалившиеся стены и лежащие на земле колонны, полуразрушенные акведуки. В домах вокруг заросшего травой форума иногда ещё жили люди, в разграбленной церкви священник изредка вёл службу для окрестных крестьян, крестил, отпевал и просил у Господа спасения от бед.

Страной, простиравшейся от берегов Рейна до Пиренеев правили вожди из племени франков. Франки, называвшие себя "свободными", жили на нижнем Рейне; в конце V века их вождь Хлодвиг из рода Меровингов разбил последнего римского наместника и, одержав верх в схватке с другими германскими племенами, овладел Галлией. Часть франков переселилась на берега Сены и Луары; они строили деревни из рубленых домов и заставляли захваченных в походах рабов пахать для них землю. Отличившимся дружинникам Хлодвиг дарил поместья бежавших римских аристократов вместе с уцелевшими арендаторами и рабами; у варваров не было никаких грамот, и, даря поместье, вождь протягивал дружиннику пучок соломы.

Как в прежние времена, франки предпочитали проводить время в походах; каждую весну они собирались на "мартовском поле" и решали, с кем воевать в этом году. Хлодвигу стоило немалых трудов заставить их подчиняться; однажды после разграбления церкви он хотел взять себе серебряную чашу – но один из воинов воспротивился этому и разрубил чашу секирой. Лишь через год Хлодвиг нашел случай для мести и во время смотра убил воина, заявив, что его оружие никуда не годится. Позднее он сумел под разными предлогами истребить всех своих родственников и остался единственным предводителем франков; он стал назначать своих людей на сохранившиеся с римских времен должности окружных начальников – раньше их звали комитами, а теперь – графами.

Впрочем, графы были властью для римского населения, но не для франков: франки неохотно подчинялись новым властям. Варвары не хотели знать никаких налогов и судились по старым обычаям – спорщики рубились на мечах, или по приговору сходки подвергались испытанию: держали в руках раскаленную полосу железа. Если ожоги выступали не сразу, то обвиняемого оправдывали – это называлось Суд Божий. Часто дело решалось без суда, по праву кровной мести; как в давние времена, один род мог долгие годы вести войну с другим родом, не обращая внимания на уговоры графа. Остановить вражду мог лишь выкуп, "вертгельд"; Хлодвиг поручил латинским грамотеям записать обычные нормы выкупа в случае разных преступлений; этот сборник назывался "Салическая Правда" – салии были одним из франкских племён. Согласно этой "правде" выкуп за убийство франка был втрое больше выкупа за убийство римлянина, а жизнь римлянина оценивалась, как пара коров.

Франки исповедовали право сильного и единственной силой, способной сдержать их, был Господь Бог. После одной одержанной чудом победы, Хлодвиг уверовал в могущество христианского бога и решил "вступить в его дружину", принести клятву верности. Вместе со своими воинами он принял крещение и выслушал рассказ о страданиях Христа. "Будь я тогда со своими франками, я бы отомстил за него!" – воскликнул храбрый вождь, потрясая мечом.

Вера в бога смягчила нрав варваров, они стали меньше грабить и убивать, не трогали церкви и почитали священников. Епископы стали защитниками римского населения, во время смут они укрывали в церквях местных жителей и выходили с крестом навстречу варварам. Чтобы спасти от разграбления свои поместья, уцелевшие римские аристократы отдавали их церкви и становились священниками, монастыри стали местом прибежища для образованных людей, и монахи были писцами у варварских вождей и графов. В конце VI века епископ Григорий Турский написал "Историю франков"; он с грустью признавал, что недостаточно грамотен, что путает падежи и предлоги – но теперь не сыскать по‑настоящему культурного человека. Когда старится всё на свете, писал Григорий, нечего сравнивать своё время с прошлым, себя – с прежними людьми. Знатные римляне стали подражать варварам, стали одеваться как варвары и принимать варварские имена. Последний поэт Рима, Венанций Фортунат, во время пиров сидел с краю дощатого стола и по знаку франкского вождя выкрикивал стихотворные восхваления. В те времена совершалось множество преступлений, писал Григорий, и каждый видел справедливость в своей собственной воле. Так много зла и неправды кругом, что видимое дело – близится конец мира.