Международный аэропорт Сан-Франциско

Глава 1

Малуа. Самоа

Наши дни

Две минуты.

Взрывчатка заложена под задней верандой дома. Заряд установлен.

Агент Арт Бенкман скользнул за зеленую изгородь, окружавшую дом и бассейн. Оставалось только немного подождать.

На этот раз никакой ошибки. Еще одной оплошности начальство не потерпит. Оно ясно дало понять: Блэк должен быть уничтожен. Слишком уж многое известно этому монстру.

Час назад Пол Блэк вошел в дом. Арт Бенкман видел это собственными глазами. Время выбрано отлично. Кроме этой твари в доме находится только одна женщина, прислуга, занимающая заднюю спальню бунгало. Свет в ее окне погас два часа назад. Сейчас она наверняка уже спит.

Что ж, спокойной ночи.

И прощай!

После такого взрыва живых не останется. Об этом он позаботился.

Одна минута.

Пламя от взрыва наверняка взметнется до верхушек качающихся над крышей пальм.

– Я таки достал тебя, Блэк, – прошептал агент Бенкман. – Гори в…

Боль.

Он повернулся и увидел того, кто вонзил ему в спину острый как бритва узкий кинжал.

Блэк? Пол Блэк? Но как? Откуда? Он должен быть в доме.

Но нет, он здесь. Бенкман видел перед собой знакомое смуглое лицо. Лицо дьявола…

– Кто тебя послал? – спросил Блэк. – Кто сказал тебе, что я здесь?

Он уже обшарил карманы Бенкмана и вытащил бумажник и письмо, полученное два дня назад по электронной почте. Пробежав сообщение глазами, Блэк усмехнулся.

– Коротко и ясно. И ты, как и положено хорошему агенту, слепо выполняешь приказ, да? Нет, нет, можешь не отвечать. Ты мне теперь не нужен.

– Я должен убить… – прохрипел Бенкман, – должен…

– Умереть, – закончил Блэк и без видимых усилий, словно ребенка, поднял агента на руки и понес к дому. – Это все, что ты должен. Как насчет кремации, не возражаешь?

– Нет! – Бенкман забился в панике, превозмогая боль. – Не оставляй меня здесь. Сейчас все…

– Взорвется? – Блэк бросил его на пол в большой комнате. – Примерно через сорок секунд. – Он посмотрел на Бенкмана сверху. – Почему бы тебе не попытаться выбраться из дому через стеклянную дверь, а? На террасу. Успеешь – может быть, выживешь. – Блэк повернулся и вышел из дома.

Мерзавец.

Бенкман перевернулся и на четвереньках пополз к стеклянной двери.

Как же больно!

Кровь толчками выливалась из раны.

Силы уходили.

Он слабел… умирал…

Нет, не все еще кончено. Он успеет. Доползет до двери… выберется из этого треклятого дома…

Медленно… слишком медленно…

Вот и стеклянная дверь. Теперь надо выбраться на веранду. Он уже почти перевалился через порожек…

И увидел Блэка. Тот стоял у садовой ограды и наблюдал за ним. С улыбкой.

Потом поднял руку и постучал по часам.

Слишком поздно, понял Бенкман. Не успеть. Время вышло.

– Не оставляй меня здесь! – выкрикнул он из последних сил. – Вытащи…

Дом взлетел на воздух, и Бенкмана поглотил ад.

 

– Вот отчет, сэр. Позвонить в Атланту и передать ей?

Винейбл хмуро взглянул на отчет, который положил перед ним агент Дэвид Харли. Похоже, с этим расследованием еще придется помучиться. И зачем только он во все это ввязался?

Ответ Винейбл знал сам. Они оба – Джо Квинн и Ева Дункан – ему нравились и к тому же не раз помогали ЦРУ в трудных ситуациях. Когда Кэтрин Линг попросила его, пользуясь служебным положением, подергать за кой-какие ниточки и получить отчет по делу о смерти Бонни, дочери Евы, он подумал, что сможет вернуть должок.

Теперь от прежней уверенности почти ничего не осталось. Все касавшееся смерти дочери Ева воспринимала с особой чувствительностью.

– Что-то не так? – озабоченно спросил агент Харли. – Я работал с тремя источниками. Все проверено. Да и Кэтрин Линг обычно очень аккуратна.

«Харли, конечно, и сам подошел к делу с полной ответственностью, – подумал Винейбл. – Новичок, но работает с желанием, добросовестно».

– Нет, уверен, вы все проверили и перепроверили. – Он пожал плечами. Харли встречался с Кэтрин Линг только раз, но она буквально сразила его. Впрочем, не его одного. Большинство мужчин реагировали на Кэтрин подобным же образом. Она была не только одним из лучших агентов ЦРУ, но еще и потрясающей красавицей, наполовину европейкой и наполовину азиаткой, одной из самых роскошных и экзотичных женщин, которых только видел Винейбл. – Кэтрин, конечно, точна и аккуратна, но это не значит, что она не может, сама того не сознавая, спровоцировать взрыв. В поисках информации она идет напролом и останавливаться не намерена.

– Ева Дункан… – осторожно произнес Харли и взглянул на отчет. – Я о ней слышал. И фотографии видел. Черепа, кости и все такое. Что-то вроде судебного антрополога, да?

– Я бы посоветовал вам относиться к ней с бóльшим уважением. Не что-то вроде. Ева Дункан – судебный антрополог в полном смысле этого понятия. На мой взгляд, лучший в мире судебный антрополог. Все полицейские управления страны мечтают привлечь ее к работе по тем делам, в которых фигурировали скелетные останки. Человек, полностью преданный профессии.

– Ну, не совсем полностью, – улыбнулся Харли. – Я прочитал отчет. Она уже несколько лет живет с любовником, полицейским детективом Джо Квинном. Так что в личной жизни мисс Дункан определенно предпочитает живое теплое тело этим самым скелетным останкам.

– Квинн – хороший парень, – сказал Винейбл. – Надежный. Чертовски крут. Бывший «морской котик». Так что относитесь к ним с уважением, чтобы жалеть потом не пришлось. Вместе они с тех самых пор, как дочь Евы похитил серийный убийца. Девочке было семь лет, и Еву это несчастье совершенно подкосило.

– Понимаю. Такое может сломать кого угодно. Девочку убили?

– Почти наверняка да. Хотя тело так и не нашли, а убийцу не арестовали. Собственно, поэтому Ева и решила выучиться на судебного антрополога. Чтобы возвращать домой других пропавших детей. Но за убийцей Бонни она продолжает охотиться все эти годы.

– У меня жена беременная, должна вот-вот родить сына. Даже не представляю, что бы я делал, случись такое с ним.

– Вы бы его искали. Как Ева Дункан. Как Джо Квинн.

– А вы-то сами, агент Винейбл? У вас есть дети?

Винейбл покачал головой.

– Я разведен. Детей нет. У меня работа, и семья бы только мешала. – Он постучал пальцем по отчету. – И пример Евы Дункан лишний раз убеждает меня в том, что так и должно быть. Поиски убийцы дочери стали для нее навязчивой идеей, которой подчинено все остальное. Вот и я тоже… – Винейбл негромко выругался. – Кэтрин Линг следовало бы держаться от этого подальше, но она ведь думает, что может исправить все беды мира, если только как следует постарается.

– Может, она и права, – заметил Харли. – Кэтрин Линг – женщина очень умная.

– Здесь все? Или будет еще какая-то информация?

Харли покачал головой.

– Вы просили меня проверить только эти источники.

Вообще-то проверить источники просила Кэтрин Линг, а она точно знала, чего хочет. Он предложил ей подождать результатов, прежде чем отправляться к Еве Дункан, но вовсе не был уверен, что Кэтрин приняла совет. Она всегда поступала по-своему, как говорится, маршировала под свой барабан, и в данном случае горела желанием поскорее перейти от слов к делу. Такой уж у нее стиль – смело вперед, и будь что будет.

Такого же метода решения проблемы придерживалась и Ева Дункан. Пожалуй, именно поэтому эти две женщины и сдружились так крепко.

– Если хотите, я позвоню агенту Линг и передам информацию по отчету, – с готовностью предложил Харли. – Буду только рад.

– Нисколько не сомневаюсь, – проворчал Винейбл. – Но я, пожалуй, справлюсь и сам. В этом деле прямого ответа от Кэтрин ждать не стоит.

– По-моему, тут все ясно.

– Вот как? – Хорошо бы, конечно, разрешить Харли связаться с Кэтрин – пусть бы поспрашивала его сама. Если парень думает, что она тут же станет его новым лучшим другом, то ему грозит большое разочарование. Кэтрин потребует абсолютной точности, проверит каждую мелочь и засыплет беднягу градом вопросов. Она редко сходилась с кем-то так близко, как с Евой, и ради подруги не даст спуску никому. – Нет, я поговорю с ней сам.

Харли немного расстроился, но ничего не сказал и вышел из кабинета.

Ну что ж, Кэтрин. Винейбл снял трубку. Вот тебе бомба. Намерения у тебя, может быть, и самые лучшие, но чем все обернется, никто предугадать не в силах. Остается только надеяться, что вас с Евой взрывная волна не накроет.

 

С Евой что-то не так.

Стоя у барбекю, на берегу озера, Джо Квинн как бы невзначай бросил взгляд в сторону веранды. Ева, еще минуту назад сидевшая на качелях, теперь стояла перед Кэтрин Линг, и поза ее выдавала явное напряжение.

Какого черта?

А может, он ошибается. Солнце клонилось к горизонту, и уже изрядно стемнело. Может, ему просто мерещится. Кэтрин Линг давняя и надежная подруга Евы и расстраивать ее умышленно не стала бы.

Но нет же, он не ошибся.

Джо прожил с Евой немало лет и научился различать все нюансы ее настроения, замечать малейшие перемены в интонации, в позах и жестах. Что бы ни говорила Кэтрин, Еву это определенно обеспокоило. Пожалуй, стоит подойти и…

Зазвонил сотовый. Джо взглянул на дисплей.

Винейбл. ЦРУ.

Перебросить на голосовую почту и перезвонить попозже? Но ведь и Кэтрин Линг тоже из ЦРУ. Пожалуй, лучше ответить, а не бросаться сломя голову защищать Еву.

Он нажал кнопку приема:

– Что вы хотите, Винейбл?

– Кэтрин Линг у вас? Звоню – не отвечает.

– Здесь. С полудня. Может, она не хочет с вами разговаривать. Вы же не всегда посылаете ее с приятными поручениями. Может, ей просто захотелось немного отдохнуть.

– Отдохнуть? Кому? Кэтрин? – язвительно спросил Винейбл. – Я предложил ей взять отпуск после командировки в Россию, но нет, она сразу же ушла с головой в это расследование, да еще и меня за собой потащила.

– Какое расследование?

– Ну, это даже и не расследование. Так, прояснение некоторых обстоятельств. Передайте Кэтрин, чтобы обязательно позвонила мне. Скажите, что отчет у меня.

– Так в чем все-таки дело?

– Спросите у Кэтрин. Мне предложено не распространяться. Можно подумать, это она мною командует. – Винейбл повесил трубку.

Джо снова посмотрел на веранду. Солнце скрылось, стемнело, а свет никто не включил. Он лишь различил силуэты двух стоящих у перил женщин. Но то, чего Джо не видел, он вполне ясно ощущал. Тонкая эмоциональная настройка позволяла ему чувствовать окружающее Еву неспокойное, тревожное поле.

«Спросите у Кэтрин».

Он, конечно, спросит. Хотя бы потому, что происходящее на веранде сильно ему не нравится. Джо чувствовал себя так, словно его умышленно и бесцеремонно исключили из разговора.

Он шагнул было к крыльцу и тут же остановился.

А может ли он сейчас что-то предпринять? Да, инстинкт защитника толкает туда, но Еве такое вмешательство вряд ли понравится. Человек она независимый. Да и Кэтрин никакой угрозы не представляет. Они ведь подруги.

С другой стороны, порой обстоятельства складываются так, что беду может нести и друг.

Нет, только не Кэтрин. Ей он доверяет.

Джо медленно повернулся и направился к барбекю.

Успокойся. Не теряй головы. Рано или поздно Ева сама скажет, что происходит.

Держи себя в руках. Пока можешь.

 

– Но ты ведь можешь уехать и завтра утром? – спросила Ева.

– Не хочу причинять вам лишнее беспокойство. Ты и без того много для меня сделала. – Кэтрин посмотрела на стоящего у берега Джо Квинна. – Мы только тем и занимались, что обсуждали мои проблемы. Давай поговорим о вас с Джо. Между вами все в порядке?

– А почему ты спрашиваешь?

– Просто показалось, что он сегодня немного не в себе. – Она не сводила глаз с Джо. – Тебе крупно повезло. Такой парень…

– Да, Джо необыкновенный. Знаю, ты считаешь его особенным. Сама говорила.

– Говорила. Я всегда была откровенна с тобой. – Кэтрин повернулась лицом к подруге: – И всегда буду. Но меня опасаться не нужно. Я тебе не враг.

– Могла бы им стать, если бы захотела. Ты на редкость привлекательная женщина, Кэтрин. И мужчин притягиваешь, как магнит. – Ева посмотрела гостье в глаза. – Но в конечном итоге, как ни крути, угроза может исходить только от Джо. Только он способен сделать мне больно.

– Я никогда не сделаю тебе больно! – со страстью заговорила Кэтрин. – И такой подруги, как ты, у меня никогда не было. Поначалу меня заботило только то, что ты можешь сделать для меня, но потом многое изменилось. Я… я сблизилась с тобой.

– А я с тобой, – улыбнулась Ева. – Так что не кори себя.

– Я не хочу делать тебе больно.

Улыбка померкла.

– Мы говорим о Джо?

– Нет. Да. В некотором смысле…

– Говори. Ходить вокруг да около – не твой стиль.

Кэтрин снова посмотрела на Джо.

– Ты закончила реконструкцию по Синди?

Реконструкцией Синди Ева занялась несколько недель назад, перед тем как по просьбе Кэтрин отправилась в Россию. Поездка выдалась нелегкая, и Кэтрин немало ей помогла.

– Конечно. Примерно через неделю после возвращения из России. Это было совсем нетрудно. – Она улыбнулась. – Тем более что друзья провели всю подготовительную работу.

– Милая была девчушка?

– Да.

– Как твоя Бонни?

По лицу Евы скользнула легкая тень. У Синди не было ничего общего с Бонни.

– Почему ты вспомнила Бонни?

– Потому что ты одержима ею, а Джо ревнует. Дело не в самой Бонни, а в твоих чувствах к ней. Ты как будто отодвигаешь его в тень, а он ведь не святой, и это задевает. Разве не так?

Ева ответила не сразу.

– Так, но я не хочу обсуждать это даже с тобой.

– А вот мне приходится обсуждать это с тобой. Думаешь, я хочу? Я даже собиралась отказаться, отойти в сторону и забыть. Но не смогла.

Ева нахмурилась:

– О чем ты говоришь?

– Вы с Джо – большая проблема, и у меня нет желания усложнять ее еще больше.

– А ты можешь?

– Легко. – Кэтрин криво усмехнулась. – У меня это хорошо получается. Я, можно сказать, эксперт по этой части. Если постараюсь, могу даже небо обрушить на землю.

Ева медленно поднялась с качелей и подошла к подруге.

– Рассказывай.

Кэтрин отвела глаза.

– Помнишь, я упомянула как-то, что верну должок? Я была так благодарна и хотела дать тебе то, чего ты желала больше всего на свете.

Ева раздраженно взглянула на нее. Как она ни старалась, ей так и не удалось убедить Кэтрин в том, что между подругами не может быть счетов. Кэтрин обратилась к ней с просьбой сделать возрастную прогрессию ее сына, Люка, похищенного девять лет назад в возрасте двух лет. В результате Ева оказалась втянутой в поиски Люка, кульминацией которых стала погоня за похитителем в России и спасение мальчика.

– А я велела тебе забыть и не думать об этом.

– Это не в моем стиле. – Кэтрин помолчала. – Твое самое большое желание – вернуть домой Бонни. Для этого тебе нужно найти ее убийцу. По возвращении из Гонконга у меня появилось свободное время, чтобы сосредоточиться на проблеме. Я попыталась взглянуть на это преступление с объективной точки зрения. А потом начала копать. Задействовала все возможные контакты, привлекла к делу свою информационную команду, обратилась за помощью к Винейблу. Мы даже подключили АНБ^[1].

У Евы сдавило грудь. «Только не позволяй себе надеяться». Поиски Бонни продолжались слишком долго, чтобы Кэтрин, едва подключившись к ним, совершила чудо.

– Когда Бонни похитили, Джо работал в ФБР. Мы привлекали не только местные силы.

– Но в то время доступна была не вся информация.

– Знаю. Мой друг, Монтальво, недавно передал список из трех новых подозреваемых. Двоих пришлось вычеркнуть, но по одному проверка еще не закончилась. Пол Блэк. Тебе это имя не встречалось?

– Встречалось.

Ева впилась в подругу глазами.

– Но?..

– Но меня больше заинтересовал кое-кто еще.

– Кто?

– У него была возможность. Не исключено, был и мотив. – Кэтрин заговорила быстро, короткими, рублеными фразами. – В преступлениях такого рода прослеживаются определенные факторы.

– Черт! Почему ты всегда такая уклончивая?

– Джо. Ты очень осторожна во всем, что его касается. Его задевает твоя одержимость Бонни. Он жутко тебя ревнует. – Кэтрин сжала перекладину перил. – Это единственное, что может отдалить его от тебя. Да что там, развести вас.

– Кэтрин…

– Ладно. – Она вздохнула. – С того самого момента, как вы встретились, Джо считает, что ты принадлежишь исключительно ему. Вас спасло только то, что ему как-то удалось смириться с твоей одержимостью Бонни. Утратить ощущение безопасности было бы катастрофой.

– Он и не утратит.

– Нет? Ты рассудительная и сдержанная. Ты очень хорошо себя контролируешь, но ведь так было не всегда. Однажды ты уже теряла голову из-за мужчины. И тогда совсем себя не контролировала.

Только теперь Ева поняла, куда клонит подруга. Но это невозможно. Этого просто не могло быть.

– Кэтрин, кто убил мою Бонни? – охрипшим вдруг голосом спросила она.

– Я не сказала, что уверена в этом…

Еву уже трясло.

– Скажи. Назови имя.

– Тебе нужно имя? – Кэтрин перевела дыхание. – Имя, которое ты не сочла нужным внести в свидетельство о рождении. Это отец Бонни. Джон Галло.

 

Хотя Ева и ждала этого, имя все равно прозвучало громом среди ясного неба. У нее перехватило дыхание. Пересохло во рту.

– Нет… – с трудом выдавила она. – Не может быть. Ты не понимаешь… Это неправда.

Но если Кэтрин пришла к такому выводу, то, может быть…

И все же нет. Невозможно.

– Послушай, я бы не стала просто так вбрасывать это имя…

– Нет! – Мысли разбегались. Нужно уйти. Побыть одной. Ева повернулась, наткнулась на сетчатую дверь. – Ты ошибаешься. Сильно ошибаешься. Это не… – Она захлопнула дверь и прислонилась к ней, устремив в темноту невидящий взгляд.

Кэтрин назвала ее рассудительной и сдержанной. И куда теперь подевались рассудительность и сдержанность? Она снова ощущала себя такой же растерянной и беззащитной, как и тогда, шестнадцатилетней девчонкой, только-только родившей Бонни. Злой на весь свет, дерзкой, вспыльчивой.

Джон Галло.

Слова Кэтрин как будто отбросили ее в далекое прошлое.

К Джону Галло.

Глава 2

Жилой квартал Пибоди

Атланта, Джорджия

– Мне надо немного денег. – В голосе Сандры Дункан прозвучали мягкие, просительные нотки. – У тебя ведь была вчера получка, да? Десять баксов, не больше. – Она взъерошила свои коротко подстриженные рыжие волосы. – Не искать же работу с некрашеными волосами. Я должна выглядеть на все сто.

Мать опять под кайфом, с отчаянием поняла Ева. Взгляд плывет, движения замедленные и нескоординированные. Деньги, которые она клянчит, пойдут, скорее всего, на крэк или марихуану. Но ей-то что делать? Сандра не работала уже четыре месяца, а деньги были нужны позарез. Они уже просрочили с оплатой за квартиру, а того, что Ева получала в забегаловке Мака, где подрабатывала вечерами, едва хватало на самое необходимое.

– Мама, я могу дать только пять. И почему бы тебе не сходить в «Школу красоты» в Колледж-парке? Там все делают дешевле.

– Сколько раз повторять одно и то же: называй меня Сандрой, – перебила ее мать. – Все вокруг говорят, что я слишком молода, чтобы иметь шестнадцатилетнюю дочь. Мне самой едва за тридцать. – Она наклонилась и потрепала Еву по щеке. – Я родила тебя в пятнадцать. Могла бы и аборт сделать, но решила сохранить ребеночка. Тебя. А ведь было нелегко. Так что, дорогуша, за тобой должок. Десятку?

Сандра всегда, когда чего-то хотела, напоминала дочери о том, сколь многим та обязана ей. Еву это раздражало. Раньше обижало и задевало, но потом она поняла, что мать прибегает к этому аргументу только для того, чтобы выпросить что-то, а ее якобы большая жертва объясняется лишь тем, что про аборт она вспомнила тогда, когда предпринимать что-то было уже поздно. Ева достала кошелек и вытащила купюру.

– Ладно, вот десятка. Но завтра я хочу увидеть тебя красивой и с новой прической.

– Думаешь, я красивая? – Сандра взглянула на себя в зеркало. – Раньше ты никогда этого не говорила. – Она пригладила растрепанные кудряшки. – Ты хоть и некрасивая, но волосы у тебя мои. Все говорят, что они у меня особенные. Поэтому их и нужно держать в порядке. – Сандра прихватила сумочку и направилась к двери. – Знаешь, я думаю, что менеджер в кафешке Мака дал бы тебе работу и на полный день, если б ты только попросила получше.

С таким предложением Сандра выступала не впервые, легко забывая то, чего не хотела помнить.

– Я не стану ни о чем его просить. Мне еще нужно закончить школу. И мистер Кимбл уже пообещал оставить меня на работе, когда я поступлю в колледж.

– В колледж? – искренне удивилась Сандра. – Дорогуша, такие, как мы, в колледж не поступают. И тебе будет гораздо легче жить, если ты выбросишь из головы эту дурацкую мысль.

– Легче? Вот как? – Ева попыталась потушить вспыхнувшую злость, но та уже вырвалась на волю. – Ты порхаешь с работы на работу, и тебе при этом легко живется? Ты счастлива тем, что нюхаешь кокс, и думаешь, что именно так все и должно быть, да? – Ева оглядела тесную, запущенную квартирку. Она старалась поддерживать здесь чистоту и порядок, но все вокруг было такое старое, обветшалое, унылое. – Тебе нравится здесь жить? Да? А вот мне не нравится. Я хочу выбраться отсюда и постоянно об этом думаю.

Сандра с недоумением посмотрела на дочь.

– Ох, да не будь ты такой противной! Ну, покурил человек «травку», понюхал кокса – что в этом плохого? Я же только изредка, не как те наркоманы, что шатаются по Пичтри-стрит.

– Изредка? И когда же в последний раз? Вчера?

– С какой это стати? – Сандра открыла дверь. – Ты слишком серьезно ко всему относишься. Злишься попусту. Каждый раз, как меня видишь, будто с цепи срываешься. Только читаешь да работаешь. У тебя даже дружка нет. Знаешь, иногда я тебя не понимаю. – Она вышла и хлопнула дверью.

Если бы иногда, подумала Ева. Мать никогда ее не понимала и даже раньше, когда она была еще ребенком, смотрела на дочь, как на диковинку, существо с другой планеты.

Впрочем, сколько помнила Ева, Сандра и впрямь жила в ином мире, где правили марихуана, крэк, кокс и ЛСД.

«Не думай об этом, – сказала она себе. – Что бы ты ни говорила, слушать Сандра не станет. А у тебя и своих проблем хватает. Матери ты уже не поможешь, так что подумай о себе». Ева выросла на улице и житейскую мудрость приобретала там, а потому и секретов в борьбе за выживание для нее не было.

Она взглянула на часы – почти шесть. Пора собираться на работу, а то ведь и опоздать недолго. Рассчитывала сделать геометрию, но из-за Сандры так и не успела. Мать постоянно отвлекала. Ева закрыла учебник и сунула в полотняную сумку. Может, удастся выкроить минутку во время перерыва.

Она заперла дверь и сбежала по бетонным ступенькам, что вели к центральному входу. В нос ударил неприятный запах гнили. На третьей лестничной площадке кто-то оставил пакет с отбросами, не удосужившись спуститься еще на два пролета и выйти к мусорным бакам. Неужели это так трудно?

«Не смотри, – приказала себе Ева. – Ни на мусор, ни на ободранные металлические перила, ни на обезображенные уродливыми рисунками серые стены». Если у себя в квартире она еще старалась поддерживать чистоту и порядок, то здесь, в подъезде, сделать ничего не могла, а потому старалась просто не обращать внимания на грязь и вонь.

Ева толкнула обшарпанную дубовую дверь и, увидев двух идущих к подъезду старушек, придержала ее для них. Потом выскочила и перевела дыхание.

Свежий воздух. Солнце. И гнилостный запах ощущался здесь не так сильно.

– Привет! Торопишься? – окликнула ее Роза Деспрандо, сидевшая на зеленой скамеечке со своим годовалым малышом. На улице она проводила едва ли не все время – ребенок часто плакал, и отец Розы гнал ее из дому.

– Немного. – Им обеим было по шестнадцать, и они учились в одном классе, пока Роза не забеременела и не бросила школу. Еве она всегда нравилась – немного медлительная, но зато добрая, отзывчивая, улыбчивая. В окружавшем Еву мире такие люди встречались нечасто. Наверно, именно добродушие и отзывчивость и подвели Розу. В школе она была легкой добычей для парней и постоянно из-за этого страдала. Закончилось тем, что бедняжка забеременела и теперь нянчилась со своим ненаглядным Мануэлем, которого любила больше всего на свете.

Ева остановилась около скамейки, наклонилась, погладила малыша по темным курчавым волосикам.

– Ну что, красавчик? – шепнула она. – Как дела?

Мануэль пролепетал что-то, хлопая длинными ресничками. Ева как-то сказала Розе, что такие ресницы прекрасно подошли бы для рекламы туши. Пухленький, розовощекий малыш. Просто чудо.

– Похоже, у него все в порядке, – усмехнулась Ева. – Спать, наверно, не дает, да? У него ведь зубки режутся?

– Да, но это не важно. – Роза поправила на сыне маечку с эмблемой бейсбольной команды «Брейвз». – Он того стоит. Посмотри, правда здорово выглядит в твоей маечке? Скажи спасибо, Мануэль.

– Пустяки. Она и обошлась мне всего-то в пятьдесят центов.

– Главное, что ему идет. Настоящий бейсболист. Я стараюсь научить его говорить «спасибо». Вчера получилось.

Мануэль заулыбался Еве:

– Мама…

– Он всех так называет, – объяснила Роза. – Даже папу.

– Ничего, скоро разберется. – Ева чмокнула малыша в лобик и открыла калитку. – Пока.

Роза кивнула.

– А я твою маму видела. Так хорошо выглядела.

– Сандра всегда хорошо выглядит. – Она шагнула на тротуар – до автобусной остановки было четыре квартала.

– Ева!

– Что? – Она оглянулась через плечо.

– Ты там поосторожней. – Роза указала взглядом в конец улицы. – Я видела сегодня Рика Лазаро и Фрэнка Мартинелли. Рик… он был такой буйный. Думаю, подсел на что-то крепко.

– Не беспокойся. Ты сама держись от них подальше.

– Мне они ничего не сделают, разве что обзываться будут. – Роза прижала к груди сына. – Я-то стерплю, но мне не нравится, что они про Мануэля гадости говорят. А ведь он ничего плохого не сделал. Это я во всем виновата.

– Ни в чем ты не виновата, – сказала Ева, хотя и понимала, что Роза, конечно, виновата. Виновата тем, что доверчива, что родилась в мире, где первыми жертвами становятся простодушные и слабые. – Просто так случилось. И все еще наладится. Ты заботишься о Мануэле, ты занимаешься. Вот сдашь тест по программе средней школы, получишь диплом, найдешь хорошую работу…

Роза покачала головой:

– Я не такая умная, как ты.

– Особо умным быть и необязательно. Главное – желание. Послушай, Роза, мы не должны быть такими же, как наши родители, жить только сегодняшним днем, совершать те же ошибки, что и они. Мы должны выбраться из этой дыры. – Ева никак не могла понять, почему другие этого не хотят. У нее желание вырваться в другой мир давно превратилось в страсть. Впрочем, спорить с Розой сейчас, доказывать что-то было некогда. – Не забывай заглядывать в ту книжку, что я тебе дала. Поговорим потом, ладно? Пока.

Прибавив шагу, она с опаской заглянула в темный проулок, откуда частенько совершали вылазки местные подонки.

На этот раз ей повезло.

Похоже, Рик Лазаро и его дружки ушли искать удачи в другое место, и ей…

Крик.

Роза.

Ева обернулась.

Господи!

Рик Лазаро, Фрэнк Мартинелли и еще двое парней уже стояли перед домом.

Рик отобрал ребенка у матери и держал его высоко над головой, а Роза отчаянно прыгала вокруг, пытаясь дотянуться до сына. Фрэнк Мартинелли смеялся.

– Брось его, Рик. Он же считает себя бейсболистом, пусть поиграет.

– Нет! – вскрикнула Роза, но было уже поздно – малыш взлетел в воздух.

Ева в ужасе замерла.

Время как будто замедлило ход: Мануэль кувыркался в воздухе, сучил пухленькими ножками… Роза обернулась и вытянула руки… Дружки Рика тупо ухмылялись.

– Не бойся, я его поймаю. – Фрэнк шагнул вперед, поднял руки, но в последний момент отступил, и малыш упал на землю.

Чтоб им!..

Ева бросилась к дому.

Роза, заливаясь слезами, рвалась к ребенку, но Рик держал ее за руки.

Мануэль лежал на земле молча и неподвижно.

– Отпусти ее! – Ева толкнула Рика Лазаро и тут же врезала ему кулаком в пах.

Подонок взвыл от боли, отшатнулся и упал.

– Унеси Мануэля в дом! – крикнула Ева Розе и прыгнула на Рика, понимая, что долго его не удержит. Рик был большой и сильный, и глаза у него, как и говорила Роза, были бешеные. С грязными, спутанными волосами цвета соломы, в которых мелькали розовые пряди, он напоминал чудаковатого персонажа из какого-то мультфильма. Вот только смеяться, глядя на него, совсем не хотелось. Удивительно, что в таком состоянии, наглотавшись какой-то дряни, он еще чувствовал боль.

Роза уже схватила малыша и взбежала по ступенькам.

Хорошо.

А теперь пора и самой уносить ноги.

Поздно.

Фрэнк Мартинелли схватил Еву сзади за волосы и рванул к себе.

Рик ударил ее в живот и швырнул на землю.

– Дрянь! Ты куда суешься? – Он наклонился и ткнул Еву кулаком в скулу. – Сюда, парни! Повеселимся.

Боль.

Тьма.

Не поддаваться.

Только не дать этим ублюдкам изнасиловать себя.

Ева тряхнула головой и, изловчившись, укусила Фрэнка за руку. Он взвизгнул и разжал пальцы. Она изо всей силы боднула Лазаро в грудь, перекатилась на бок, подтянула сумку, вскочила и метнулась к дому.

Дорогу преградили двое дружков Рика, с ухмылками наблюдавших за происходящим.

– Держите ее! – крикнул Лазаро. – Не пускайте в дом. Фрэнк, последи за улицей. Сейчас она у меня повизжит! Я ее… – Он не договорил, захрипел. – Что за…

Ева оглянулась. Какой-то незнакомец, высокий брюнет, возникнув за спиной у Рика, нейтрализовал негодника захватом, а потом и отправил в нокаут коротким рубленым ударом ребром ладони по шее.

Лазаро сполз на землю, а незнакомец повернулся к Фрэнку Мартинелли.

– Ну же, смелей, – негромко сказал он. – Я еще не размялся.

Замешкавшись на секунду, Фрэнк выхватил складной нож и сделал выпад, но в следующее мгновение незнакомец одним движением развернул его и заломил руку за спину.

Крик боли.

Ева услышала, как что-то хрустнуло.

Стоявшие перед ней парни расступились, словно Красное море перед Моисеем, и поспешно ретировались, оставив приятелей корчиться на земле.

Мартинелли, жалобно постанывая, попытался отползти в сторону улицы, а вот Лазаро лежал мешком и не издавал ни звука.

– Ты убил его? – прошептала Ева. – Если да, то уходи. Быстрее. Люди здесь такие, что помочь не выйдут, но в полицию позвонят обязательно. Копы разбираться не станут, заберут всех.

– Знаю. Но он живой. У меня нет желания ломать свою жизнь из-за такого подонка. – Незнакомец, только что сваливший Лазаро и Мартинелли, шагнул к ней. – Ты в порядке?

Голова кружилась. Ева еще не пришла в себя.

– Да.

Он был моложе, чем показалось на первый взгляд. Не больше двадцати. Высокий, крепкого сложения. Пожалуй, лет восемнадцати-девятнадцати. Кожа смуглая, волосы темные, глаза тоже. Губы полные, на подбородке ямочка. Лицо довольно экзотичное. Голубой с белым пиджак, джинсы, черная футболка.

– Ты кто? Раньше я тебя здесь не видела.

– Джон Галло. Мой дядя недавно переехал сюда. Живет в паре кварталов отсюда. – Он поднял руку, коснулся ее щеки. – Синяк будет.

Ева инстинктивно отпрянула, и он опустил руку.

А она с удивлением поймала себя на том, что не имеет ничего против его прикосновения. Но что…

– Ничего, обойдусь. – Шок прошел, и Ева вдруг вспомнила о Розе и малыше. Мануэль лежал так пугающе неподвижно… – А вот насчет ребенка я не уверена. – Она повернулась и шагнула к ступенькам. – Ты видел, что они с ним сделали?

– Я все видел. – Джон Галло последовал за ней. – Может, его просто оглушило…

– Да. Но ведь дети такие слабенькие. Мануэль мог запросто что-нибудь сломать. – Ей стало не по себе от одной лишь этой мысли.

Ублюдки!

Роза сидела на лестнице и, прижав сына к груди, раскачивалась взад-вперед.

– Он не приходит в себя. – По щекам ее катились слезы. – Он умер…

– Ш-ш-ш… – Ева посмотрела на малыша. Он был бледен, и длинные черные реснички лежали на мертвенно-серых щечках. Она наклонилась к его губам. – По-моему, он дышит.

– Правда? – Лицо Розы прояснилось. – А я не смогла определить.

– Перестань его качать. Я где-то читала, что раненого лучше не двигать с места. – Но может, уже поздно? Может, он повредил что-то? – Я спущусь к телефону и вызову «Скорую».

– Не надо, я сам. – Джон Галло сбежал по ступенькам на площадку первого этажа, снял трубку платного телефона и бросил монетку в монетоприемник. – Хочу убедиться, что вам помогут, а потом уйду. Не горю желанием объясняться без крайней на то необходимости. Скорее всего, малыша отвезут в больницу Грейди. Ты поедешь с ней?

– Пожалуйста, Ева, – умоляюще прошептала Роза.

Но ведь ей нужно на работу. За прогул могут и уволить. Ева посмотрела на Розу и… кивнула. Что ж, если мистер Кимбл прогонит, придется найти другую работу.

– Да, поеду. А что еще остается?

Джон Галло улыбнулся.

– Вот и я оказался в таком же положении, когда увидел, что они делают с тобой. Иногда человек просто поступает так, как считает нужным.

Значит, он посчитал нужным сломать руку Мартинелли и чуть не убить Лазаро?

А вместе с тем спасти ее от изнасилования и, может быть, смерти.

– Спасибо, – смущенно пробормотала Ева. Конечно, она понимала, что должна быть благодарной этому парню, но в ее жизни слишком редко случалось так, чтобы кто-то приходил ей на помощь. – Но ты мог бы и не вмешиваться. Я бы как-то выпуталась. Придумала бы что-нибудь.

– Нисколько не сомневаюсь. Черт, может, ты и впрямь обошлась бы без меня. – Он начал набирать номер. – Именно в этом я и убеждал себя, пока смотрел, как ты с ними расправляешься. Не впутывайся, говорил я себе. Это не твое дело. С ней ничего не случится, а ты вполне можешь загреметь в больницу или за решетку. – Он посмотрел на Еву, и их взгляды встретились. – Не помогло. Пришлось ввязаться.

С другого конца линии ответил оператор, и Джон Галло заговорил в трубку.

Ева смотрела на него и не могла оторвать глаз. Но почему? Что в нем такого особенного? Парень как парень. Да, симпатичный и немного… немного не похожий на других, но это ведь не важно.

Почему ее притягивает к нему?

 

Больница Грейди

Три часа спустя

– Они сказали, что с Мануэлем все будет хорошо. – С улыбкой во все лицо Роза спешила по коридору к комнате ожидания, где оставила Еву. – Всего лишь ушиб, может, сотрясение или что-то еще. Он поправится.

– Отлично. Когда разрешат забрать Мануэля домой?

– Когда придет мой папа. Со мной его не отпустят. Они сказали, что хотят поговорить с моим отцом. – Роза нахмурилась. – Представляю, как папа разозлится. Он все время говорит, что я могу оставить ребенка, только если малыш не будет мешать. – Она покачала головой. – Эти доктора задавали такие чудные вопросы. Трясла ли я Мануэля. Бросала ли его на кровать, когда злилась из-за того, что он плачет.

– Ты рассказала им про Лазаро и остальных?

Роза кивнула.

– Да. Но когда приехала «Скорая», ни Рика, ни других там уже не было. А полицейские сказали, что никто из соседей ничего не видел.

«Конечно, не видели, – с горечью подумала Ева. – Никому же не хочется наживать себе врагов в лице Лазаро и его дружков».

– Ну, твой папа ведь расскажет им, как хорошо ты обращаешься с сыном.

– Его почти никогда не бывает дома. Все время на работе. Может, скажет, что ничего не знает. – Роза нервно облизала губы. – Вообще-то он не хочет, чтобы я оставила Мануэля. Отец не любит детей. Они слишком часто плачут. Но все изменится, когда он подрастет.

«Да, изменится, но только при условии, что Розе разрешат оставить сына», – подумала Ева. Чинуши из департамента по делам семьи и детей нередко забирали ребенка при малейшем подозрении на жестокое обращение с ним. Впрочем, они так же быстро возвращали его, когда власти урезали бюджет ведомства.

Но ведь Роза ничем такого отношения не заслужила. Она хорошая мать и сына любит.

– Поговори с отцом, как только он придет. Расскажи, что случилось.

Роза неуверенно кивнула.

– Рассказать-то расскажу, но у меня же нет никаких доказательств. Они мне просто не поверят. Скажут, что я все сочинила.

– Тогда сошлись на меня. Пусть поговорят со мной.

– Ты – моя подруга. – Роза помолчала. – И лет тебе столько же, сколько мне. Тебе тоже не поверят.

Верно. Ей самой всего шестнадцать, а если будет проверка, они узнают, что ее мать употребляет наркотики. И, конечно, к ней отнесутся соответственно.

– Тогда мы попробуем убедить их как-то иначе. Я сама обойду весь дом и поговорю с жильцами. Кто-нибудь обязательно скажет полицейским правду.

– Поговоришь? Правда? – Роза расцвела, словно цветок под солнечным лучом. – Ты поможешь мне оставить Мануэля?

Не зная, что ответить, Ева беспомощно смотрела на подругу. Такой простой вопрос, да только не все так просто в мире трущоб, где они родились и выросли. Иногда попытка помочь приводила к обратному результату.

– Я обещаю, что Мануэля у тебя не заберут. А если все же заберут, мы его вернем.

Роза торопливо обняла ее и отстранилась.

– Мне надо возвращаться. Оставаться в палате с Мануэлем разрешено только в присутствии медсестры, но я могу смотреть на него через окошечко.

Роза побежала по коридору. Ева проводила ее взглядом. Чего они боятся? Что она задушит своего ребенка? Но ведь ясно же, что Роза обожает сына. Мир свихнулся.

– Привет! – Ева повернулась – от лифта к ней шел Джон Галло. – Как малыш?

– С ним все хорошо, – коротко ответила она. – И это просто чудо. Они ведь запросто могли убить его.

– Ты выглядишь усталой. – Он повернул к автоматам. – Кофе? Или, может, колу?

Ева кивнула.

– Кофе. Черный. – Она опустилась на стул. – И я не устала. А ты что здесь делаешь?

– Зацепило. Постоянно думаю о малыше. – Он протянул ей пластиковый стаканчик, а себе взял банку колы. – Не представляю, как можно пить черный кофе. Для меня он все равно что смола.

– Когда я была маленькой, мама дома готовила только кофе.

– Ну, теперь-то ты далеко не маленькая.

– Мне шестнадцать.

– Чего я и боялся. Надеялся, ты немного постарше. – Он сел рядом. – Слышал, Роза называла тебя Евой. Ева… а дальше?

– Ева Дункан. – Она сделала глоток. Кофе был крепкий и противный на вкус. Какая разница. Главное, что горячий. – А какое тебе дело до того, сколько мне лет? Хочешь позаигрывать?

– Нет. Когда захочу, ты сразу поймешь. – Он поднес к губам банку. – Просто интересно. Ты еще в школу ходишь?

– Заканчиваю в следующем году. А ты?

– Я свой курс завершил год назад. Покатался по стране с приятелями. Немного оторвались. Вроде как дали прощальный салют.

– Пойдешь в армию?

Он кивнул.

– Родители умерли, денег на колледж нет. Я так прикинул, что армия – самый лучший для меня шанс чему-то научиться и малость выдвинуться. По крайней мере, не самый плохой вариант. – Он помолчал. – И в ту ловушку, что задушила моих стариков, я уже точно не попаду. Работа с минимальной зарплатой, дети, которых никто не хотел. Ты, наверно, думаешь, что ваш район плохой, да? Я сюда из Милуоки приехал, а место, где жил, называлось Брикс. Там каждые два месяца кого-нибудь убивали, а полиция никогда не совалась туда без подкрепления.

– Это там ты научился… Ты сломал Фрэнку Мартинелли руку.

Джон пожал плечами.

– Несколько приемов самообороны освоил, пока жил в Бриксе, а всему остальному меня научил дядя Тед. Он служил рейнджером в армии. Из-за него я и приехал сюда. У дяди проблемы со спиной, а в Атланте лучшие специалисты по этой части.

– Приемов самообороны? – Ева вскинула брови. – По-моему, к самообороне это не имело никакого отношения. Ты не дал им ни шанса.

Джон улыбнулся.

– Если б я не начал первым, защищаться пришлось бы мне. Самооборона или нет – это с какой стороны посмотреть. – Улыбка поблекла и растаяла. – А еще они сильно меня разозлили. То, что они с тобой делали…

– Мне это тоже не очень нравилось. – Ева откинулась на спинку стула. – Я даже испугалась.

– Но тем не менее не отступила.

– Они обижали ребенка. – Она потерла шею. – Слабых обижать нельзя. Нет ни у кого такого права. Большинство из нас может за себя постоять, как-то защититься, но когда обижают детей, животных или…

– Шея болит?

– Немного. Этот ублюдок рванул меня за волосы.

– Могу помочь. – Он отставил банку и поднялся. – Наклонись чуть-чуть вперед.

Ева настороженно посмотрела на него:

– Что?

– Не бойся, больно не будет. – Джон зашел ей за спину и положил ладони на затылок. – Этому меня тоже дядя научил. Однажды мне крепко досталось, а он помог. Тут все дело в больших пальцах… – Его пальцы уже мяли ей шею. – Расслабься.

Расслабиться не получалось. От его прикосновений горела кожа, и жар растекался волнами по всему телу. Мышцы живота напряглись, груди…

Да что же такое с ней происходит?

Впрочем, ответ Ева знала. Знала, потому что росла в реальном мире. Просто раньше с ней ничего такого не случалось.

– Ты не расслабилась, – негромко сказал он.

– Нет. – Но и останавливать его не хотелось. – Знаешь… ты вовсе не помогаешь мне.

– Да и себе тоже. – Его пальцы продолжали мять, давить, растирать. – Но и удержаться не могу. Мне так хочется прикасаться к тебе… даже если больно. – Джон шумно выдохнул и опустил руки. – Не думал, что такое случится. И не хотел. Хотя… Нет, черт возьми, хотел. Хотел трогать тебя, хотел… С самой первой секунды, как увидел тебя на ступеньках. – Он со вздохом опустился на стул. – Извини. Не знал, что ты…

Не знал, что она так отзовется на его прикосновение? Она и сама этого не знала. Желание не пришло, оно обрушилось, ударило молнией. Опалило, растопило, выжгло все прочее. И ему невозможно было противиться. Ева не хотела этого, не ждала и теперь инстинктивно пыталась не думать о том, что оно означает.

– Все в порядке. Я не… Ничего ведь и не случилось.

– Не случилось? Черта с два. – Джон Галло отвел глаза. – Я пытаюсь разобраться, в чем дело… решить, как быть дальше. Послушай. Я, конечно, не святой, но на каждую встречную не бросаюсь. А вот сегодня… такой сумасшедший вечер. Обычно я в чужие заварушки не вмешиваюсь, но сегодня не удержался. Не мог смотреть, как они над тобой издеваются. И от тебя не мог глаз отвести.

А она не могла отвести глаз от него. Как ни старалась смотреть в сторону, взгляд все равно тянулся к нему. Вот и сейчас Ева видела только его руку, лежащую на подлокотнике.

Коротко подстриженные ногти. Чистые. Длинные и сильные пальцы, только что массировавшие ей шею. Она все еще ощущала их на своей коже.

Грудь вдруг сдавило, сердце застучало часто-часто.

Он посмотрел на нее.

– А, черт! – Щеки у него горели, темные глаза сузились, взгляд остановился сначала на ее горле, потом медленно спустился ниже, на грудь.

Ева понимала, что должна остановить это все, и отчаянно пыталась зацепиться за что-то и вырваться из обволакивавшей ее паутины чувственности.

Роза. Из-за нее они здесь. Нужно переключиться на Розу.

Она оторвала от него глаза.

– Роза боится, что у нее могут отобрать ребенка.

– Я не хочу говорить о Розе. – Джон произнес это негромко, но так, что у нее по спине пробежала дрожь. Раньше она и не подозревала, что дрожь бывает не только от холода, но и от жара. – Хочешь переменить тему, да? Ладно, постараюсь не думать о тебе, хоть это и нелегко. – Он провел ладонью по густым темным волосам. – Что ты сказала? Ах да! Но почему они хотят забрать у Розы ребенка?

– Думают, что она могла ударить или уронить Мануэля. Но это полная чепуха. Роза любит малыша.

Джон кивнул:

– Это даже я заметил.

– Вот только никто из соседей про Лазаро и его шайку полиции не рассказал. А от них, когда «Скорая» приехала, уже и следа не осталось. Мне тоже не поверят – несовершеннолетняя. – Ева сердито фыркнула. – Пока тридцать не стукнет, никто тебя и слушать не станет.

– А ты еще только за половинку перевалила. – Джон поморщился. – Да, положение незавидное.

– Мне пора. – Она торопливо допила кофе. – Обещала Розе, что обойду соседей и постараюсь уговорить кого-нибудь рассказать, что там случилось и что они видели.

– Ты и вправду хочешь ей помочь?

– Конечно. Чем только могу.

– Тогда, если соседи запуганы и не желают ссориться с этим Лазаро, найди того, с кем можно договориться за косячок. Думаю, это не так уж трудно. Здесь в половине квартир есть наркоманы.

– Я наркотиками не занимаюсь, – отрезала Ева.

– Ух ты! – Он прищурился: – Задел за живое, а?

Она не ответила.

– А ты?

Джон покачал головой.

– Но если бы речь шла о том, что пара косяков поможет твоей подруге оставить ребенка, я бы сделал как надо и глазом не моргнул. Мы живем в дерьмовом мире, и оставаться чистеньким не всегда получается.

– Я не боюсь замараться, но с наркотиками связываться не стану.

– Как скажешь. – Он пожал плечами и, помолчав, добавил: – Но только имей в виду – я не такой, как ты. Врать не стану. Я не из тех, кого называют «хорошими парнями». Чтобы выжить и получить, что мне нужно, я готов на многое. – Он снова помолчал. – Мне доверяться небезопасно.

Ева смотрела на него и ничего не могла с собой поделать. Джон Галло говорил правду – она видела это по его глазам.

– Неважно. Я и не собираюсь тебе доверять. – Усилием воли ей удалось оторвать от него взгляд. – Ты для меня никто.

Он ухмыльнулся:

– Врушка. Искренность требует взаимности. Но, может быть, я слишком многого прошу. Тебе трудно об этом говорить, да? Знаешь, ты казалась мне такой крутой, и вдруг – сюрприз. – Джон наклонился, протянул руку и убрал ей за ухо прядку волос. – У тебя сколько парней было?

Пальцы были теплые, и ее сердце, словно отзываясь на прикосновение, застучало сильнее.

– Будь оно проклято, – пробормотал Джон Галло.

Она почувствовала, как полыхнуло лицо.

– Я не желаю об этом говорить. И вообще, тебя это не касается. – Ева качнула головой и поспешно поднялась. – Мне надо возвращаться домой, пока соседи не легли спать.

– У меня машина, подвезу.

– Нет. – Она покачала головой. – Я не поеду с тобой. Не хочу. Это плохая идея.

Он медленно встал.

– Может, ты и права. Может, и плохая. Но это меня не остановит. Повторяю, я не самый хороший парень. – Его глаза блеснули. – Какого черта! Не я буду первым, так кто-то другой. Не знаю, что со мной случилось, но я не отстану от тебя, пока мы оба не выпьем это до дна.

«Пока не выпьем это до дна». У нее уже шла кругом голова, и ее это испугало.

– А теперь ты послушай меня, – зло заговорила Ева. – Ты рассказывал тут о своих планах. О том, что собираешься делать со своей жизнью. Отлично. Выбрал дорожку – катись. Но я ничьей игрушкой быть не намерена. Думаешь, я не хочу выбраться из этих трущоб? Думаешь, я не хочу чего-то достигнуть? Я работаю с двенадцати лет, и меня уже ничто здесь не задержит. – Она повернулась и зашагала по коридору к лифтам. – Ни мать, ни ты, ни кто-либо другой.

– Я и не собираюсь тебе мешать. Наоборот, помогу улететь. – Ева уже шагнула в лифт, когда он добавил: – Мы оба улетим. Может, недолго удержимся, но воспарим к самым небесам.

Джон Галло был последним, что видела Ева, прежде чем створки кабины сошлись и лифт двинулся вниз.

Он стоял, слегка расставив ноги, и линялые джинсы плотно облегали крепкие, рельефные бедра. Высокий, сильный, но не крупный, а изящный и… поджарый. Сексуальный, энергичный, гибкий, он напоминал боевую машину, всегда готовую к действию.

Она смотрела на него, и жар пульсировал в ее крови, а створки кабинки лифта все не закрывались и не закрывались.

И даже когда они все же сомкнулись, он как будто остался с ней. Остался против ее желания. Еву это озадачило. Нет, она много знала про секс. Там, где она жила, секс был повсюду. Она видела его на улице, во дворах, на лестничных клетках. Она слышала его в соседней комнате, когда Сандра приводила домой кого-то из своих «бойфрендов». Секс был тем, что притягивало парней к Розе. Тем, из-за чего она осталась с ребенком. Но Еву он до сих пор не трогал. Она его не понимала.

И поняла только теперь. У него появилось имя.

Джон Галло.

Глава 3

– Ничего я не видела, – нахмурилась миссис Смайт. – Так и полицейским сказала. Оставьте меня в покое. – С этими словами она захлопнула перед Евой дверь.

Ева устало вздохнула. Миссис Смайт была девятой. Двое жильцов пребывали в таком состоянии, что даже не поняли, о чем их спрашивают. Другие либо боялись говорить о Лазаро, либо демонстрировали откровенное равнодушие к судьбе бедной Розы. И, разумеется, никому не нравилось, что их беспокоят в столь позднее время.

Но и ждать Ева не могла – к утру в больнице уже могли принять решение о передаче малыша на попечение департамента. Забрать Мануэля нужно было раньше.

Она повернулась, твердя себе, что отчаиваться нельзя, что есть еще другие квартиры и другие люди и кого-то из них, возможно, удастся убедить дать правдивые показания. Чтобы спасти Розу и ребенка требовался один-единственный свидетель, один-единственный смельчак.

– Ева!

Она обернулась и увидела торопливо поднимающуюся по лестнице Розу. Лицо подруги сияло от счастья. На руках у нее мирно посапывал Мануэль.

– Тебе разрешили забрать его? – обрадовалась Ева. – Замечательно. Это твой папа убедил их в том, что ты прекрасная мамочка?

Роза покачала головой:

– Нет. Он только подписал документ о выписке и сразу ушел. – Прижимая малыша к груди, она нежно поглаживала его шелковистые волосики. – Просто я молилась, и Господь, должно быть, услышал меня.

– Значит, врачи передумали?

– После звонка из полиции им ничего другого и не оставалось. – Ее карие глаза лучились от счастья. – Они не могли больше держать у себя моего сыночка.

– После звонка из полиции? – удивилась Ева и недоверчиво покачала головой. – Подожди-ка. Почему полицейские звонили в больницу?

– Потому что Господь ответил на мои молитвы.

– Как?

– Рик Лазаро пришел в полицейский участок на Третьей улице и признался, что это он бросил малыша на землю.

– Что? Не может быть! Рик никогда бы ничего такого не сделал.

– Знаю, – легко согласилась Роза. – Поэтому я и думаю, что это Господь заставил его признаться.

– Не хотелось бы подрывать твою веру в Бога, но мне кажется, тут должно быть какое-то другое объяснение. Вряд ли Господь стал бы вмешиваться…

– Но ведь никакого другого объяснения у тебя нет, так? – Роза добродушно улыбнулась. – Господь любит моего Мануэля и знает, что ему будет хорошо со мной.

Что тут возразишь? Объяснить случившееся как-то иначе Ева действительно не могла, а Розу оно вполне устраивало.

– Мануэля нельзя не любить, – тихо сказала Ева. – Что ж, я рада, что Бог решил вмешаться. Надеюсь, Он позаботится о том, чтобы Рик Лазаро отправился за решетку на ближайшие лет двадцать.

Роза рассмеялась и шагнула на ступеньку.

– Я буду молиться. Может, так и случится. Господь слышит меня.

Она поднялась по лестнице к своей квартире. Хлопнула дверь. Оставшись одна, Ева устало опустилась на нижнюю ступеньку. Время позднее. Еще нужно принять душ и немного поспать, а утром снова собираться в школу.

Какой страшный и удивительный вечер! Но, к счастью, закончилось все совсем не так плохо, как началось. Мануэль останется с Розой, и, может быть, когда-нибудь, если Бог будет и дальше милостив к ней, ее отец смягчится и примет внука.

«Господь ответил на мои молитвы…»

Может быть, и ответил, но каким образом? Рик Лазаро – завзятый наркоман, и сегодня он был не в самом лучшем расположении духа. Даже если допустить, что действие той дури, на которую он так основательно подсел, закончилось, в полицию его пришлось бы тащить на веревке. Сам, по доброй воле, Рик никогда бы туда не пошел. Понятно же, что после случившегося просто так его уже не отпустят. Ночь без наркотика для Рика кошмар. И раз уж он все-таки явился с повинной, значит, на свободе его ждало что-то пострашнее камеры и «ломки». Но что?

«Я не самый хороший парень.

Чтобы выжить и получить, что мне нужно, я готов на многое.

Ты действительно хочешь ей помочь?»

Джон Галло?

С Риком он обошелся жестоко. И справился за считаные секунды.

Что же такое он пустил в ход, к какому средству убеждения прибег, чтобы заставить Лазаро пойти в полицейский участок и признаться в содеянном?

И сделал бы это, если б она не сказала, что хочет помочь Розе и готова ради этого на все?

А если ее подозрения верны, то не получается ли, что теперь они связаны общей темной тайной?

Впрочем, скорее всего, это только ее догадки, и Джон Галло не имеет к случившемуся никакого отношения.

Ева с усилием поднялась и устало потащилась наверх. Принимать душ уже не хотелось. Пожалуй, лучше сразу же завалиться спать. Сандры дома, скорее всего, нет. Большую часть времени мать проводила обычно у каких-то «друзей», а домой приходила пару раз в неделю.

Впрочем, сразу лечь спать не получится – ведь задание по геометрии так и осталось невыполненным. Казалось бы, лишь только утром она забросила книжки в сумку и отправилась на занятия, а сколько всего произошло за этот день! Нет, уроки надо сделать.

Да и спать почему-то не хотелось. Не лежать же в постели с открытыми глазами, уставившись в потолок. Лежать и думать о Розе и ее малыше.

Впрочем, о Розе ли? Скорее, мысли повернут к Джону Галло, и тогда она будет вспоминать, что почувствовала, когда он дотронулся до нее… вспоминать его самого возле лифта, перед тем как закрылась дверь кабины…

 

В закусочную Мака, где работала Ева, Джон Галло вошел, когда часы показывали без пяти одиннадцать.

– Привет! – Он остановился у стойки. – Заканчиваешь через пять минут?

Ева напряглась, но постаралась взять себя в руки и с деланым равнодушием пожала плечами.

– Через пятнадцать. Надо еще приготовиться к завтрашнему дню. – Она вытерла стойку салфеткой. – А ты что здесь делаешь?

– Похоже, дождь собирается, вот и подумал, что мог бы подбросить тебя домой.

– Я и на автобусе могу доехать.

– Знаю, что можешь. – Он улыбнулся: – А еще знаю, что ты хочешь. Вопрос в том, что сделаешь. Зачем ехать на автобусе, если нам по пути?

Действительно, зачем? Вот только хочется ли ей садиться к нему в машину?

– Не сахарная, не растаю.

Джон усмехнулся:

– Что не сахарная, это точно. Поэтому ты мне и понравилась. Ты просто искры высекаешь. Как сцепилась с Лазаро… – Он вдруг посерьезнел: – Тебе нужно какое-то оружие. Так просто ты с ним не справишься.

– Может, стоит взять несколько уроков у твоего дяди?

– Отличная мысль. Да и я кое-чему мог бы научить. – Джон помолчал, потом покачал головой: – Нет, у нас бы вряд ли что-то получилось. Слишком уж тесный физический контакт. Мне бы, наверно, было не до урока.

Да и ей бы, пожалуй, тоже. И почему у них все разговоры ведут к одному? Нет, нельзя ехать с ним домой.

Он внимательно посмотрел на нее:

– Попробуй. Рискни. Без твоего согласия я ничего не сделаю. Поговорим… – Пауза. – Может быть. Я так стараюсь убедить тебя, что меня не стоит опасаться… Честным быть нелегко.

Нет, ничего у него не получится. Она понимала, что Джон Галло опасен. И даже не столько он сам, сколько ее собственные чувства.

– Тебе лучше уйти. Мне еще нужно закончить смену.

Он помолчал, потом кивнул:

– Ладно. Буду ждать на улице. Моя машина через дорогу. Старенький, битый «шеви». Смотрится не очень, но бегает. – Не дожидаясь ответа, Джон повернулся и шагнул к двери. – И от дождя защищает.

Дверь за ним закрылась прежде, чем Ева успела что-то сказать.

Несколько секунд она молча смотрела перед собой, сжимая влажную салфетку.

– Это еще кто такой? – Тереза Мэддел вышла из кухни и, подойдя к окну, бросила взгляд на переходившего улицу Джона Галло. – Горячий парень. Смотри, не обожгись. – Она насмешливо подула на пальцы. – Тебе с таким не совладать. Лучше оставь его мне.

Ева подумала, что Терезе такой тоже не по зубам. Всего лишь поговорили пару минут, а она уже не знает, что делать и как быть.

– Зовут Джон Галло. – Ева начала наполнять солью солонки. – Бери, пожалуйста.

– И возьму, – наполовину в шутку, наполовину всерьез пообещала Тереза. – Такие красавчики не каждый день попадаются. Познакомь нас, когда придет в следующий раз. – Она отвернулась от окна. – А все остальное я сделаю сама.

Да уж, Тереза даст ему все, что только нужно, а потом попросит добавки. Ей уже почти двадцать, и ее рассказы нередко бывали полны натуралистических деталей. Перед глазами вдруг встала яркая картинка: голая Тереза и над ней Джон Галло… оба движутся в едином ритме… быстрее… быстрее…

И вот уже девушка под ним не Тереза, а… она сама. Мышцы живота невольно сжались… он проникал все глубже и глубже…

Ева выдохнула.

Не думать…

Сексуальный… настоящая боевая машина. Всегда готов.

Именно таким он показался ей в больнице.

Соль просыпалась на стойку. Руки дрожали.

Глупо. Не такая уж она слабая. Это просто безумное физическое влечение. Она может держать это под контролем.

То же самое было, наверно, и с Терезой. И она не смогла удержаться. А если так, то не лучше ли последовать ее девизу: не отказывай себе в удовольствии!

Но ведь она не Тереза и знает, что секса без последствий не бывает, и рано или поздно ты почувствуешь их на себе. Посмотри хотя бы на свою мать. Или на Розу. Нет, она не попадет в ту же ловушку.

Не настолько она слаба.

 

Когда Ева вышла из закусочной, шел дождь.

На другой стороне улицы стоял «Шевроле». Тот самый.

Она остановилась.

Джон Галло вышел из машины и приглашающим жестом открыл дверцу:

– Давай же! Скорее.

Его лицо блестело от дождя, намокшая рубашка прилипла к телу, но он, казалось, ничего не чувствовал.

– Быстрее, – добавил он с улыбкой. – Я не могу ждать вечно.

Она тоже не могла. И уже бежала через улицу.

– Ты просто дурак. – Ева забралась в машину. – Посмотри на себя. Промок до нитки. – Она откинулась на спинку сиденья. – А теперь заводи и вези меня домой.

– Не такой уж и дурак. – Джон быстро сел за руль и повернул ключ зажигания. – Нужно же было как-то подтолкнуть тебя к нужному решению. – Он бросил на нее косой взгляд. – И я тоже не растаю. По крайней мере, не от этого.

– Надо было оставить тебя мокнуть под дождем. В следующий раз так и сделаю. Или пришлю к тебе Терезу. Мы работаем вместе. Она не прочь с тобой познакомиться.

– Не интересуюсь. – Джон улыбнулся: – И под дождем ты меня не оставила бы.

– Это еще почему?

– Я мог бы заржаветь. Ты не стала бы так рисковать. Тебе понравится, как я…

– Перестань. – Ева глубоко вдохнула. Выдохнула. – Ты сказал, что мы можем поговорить. А это не разговор. Это игра, и я в нее играть не умею.

– Я умею. И ни о чем другом думать сейчас не могу. – Он смотрел перед собой на скользящие по стеклу «дворники». – Ладно. Поговорим. Как Мануэль?

– С ним все хорошо. Как будто ничего и не случилось. – Ева помолчала. – А что ты сделал с Риком Лазаро?

– Кто сказал, что я что-то сделал?

– Что ты сделал?

Джон покачал головой.

– Тебе лучше не знать. Пришлось потрудиться, чтобы он понял, как полезно бывает покаяться.

– Зачем ты так с ним?

– Мне было легче решить проблему, чем тебе. А ты сама сказала, что хочешь помочь Розе.

– Какая разница, сказала или не сказала?

– Разница большая. Я тебе хотел угодить.

– Почему?

– А ты сама как думаешь? Потому что хотел, чтобы и ты угодила мне. Как говорится, ожидал дохода от инвестиций.

– Думал, если сделаешь что-то для Розы, я лягу под тебя?

Он вздохнул:

– Ну, если ты хочешь вот так, напрямик…

– Да, хочу. Не терплю тех, кто ходит вокруг да около. И я не посылала тебя разбираться с Лазаро. Хотя и могла бы, если бы считала, что это поможет. Его давно пора было проучить.

– Верно.

– Но расплачиваться с тобой передком не собираюсь. Ерунда какая-то.

– Не ерунда, если рассматривать это как взаиморасчет. Я просто надеялся подтолкнуть тебя в желательном направлении. – Он вскинул бровь: – Получилось?

– Нет.

– Что ж, придется попробовать еще. – Они уже добрались до места, и Джон остановился у тротуара напротив ее дома. – Это только начало.

Дождь стучал по крыше, усиливая ощущение интимности.

Именно этой интимности Ева старалась избежать, а теперь вдруг оказалось, что старания были напрасны.

– Спасибо, что подвез. – Она потянулась к ручке дверцы. – Спокойной ночи.

– Дождь не перестал. Посиди еще немножко.

– Хочу лечь пораньше. Завтра в школу.

– Что, мама волнуется за доченьку?

– Нет.

– Ты так напряглась, когда я упомянул про наркотики. Приняла на свой счет? Мать наркоманка, да?

Ева уклонилась от прямого ответа.

– Я ненавижу то, что они делают с человеком.

Джон кивнул:

– Понятно. Значит, наркоманка. Мне они тоже не нравятся. Мой дядя принимал их по назначению врача и стал другим человеком. По тебе это сильно бьет?

– Хочешь знать, распускает ли она руки? Нет, с ней ничего такого не бывает. Ей надо, чтобы все было красиво, мило, и она смотрит на мир через дымку крэка. Даже не замечает, что на самом деле мир вокруг рушится, рассыпается.

– Невеселая у тебя жизнь.

– Я справляюсь! – резко отозвалась Ева. – Так что жалость оставь при себе – мне она не нужна.

– А я тебя и не жалею, – улыбнулся он. – У меня есть цель, а жалость бы только помешала получить, что нужно.

– Почему? – спросила Ева, глядя не на Джона, а перед собой. – Почему ты выбрал меня? Я не какая-нибудь роскошная красавица. Даже не особенно симпатичная.

– Не особенно, – уже без улыбки согласился он. – Слишком худая и на кинозвезду совсем не похожа. Но я смотрю на тебя и не могу оторваться. Знаешь, что я подумал, когда в первый раз рассмотрел тебя по-настоящему? Ты сидела тогда на ступеньках и как будто светилась. Ты была занята только Розой и ее малышом. Такая… живая… такая естественная… Ты была… как огонь. И волосы отливали скорее красноватым, чем каштановым. Я даже подумал, что обожгу пальцы, если дотронусь до тебя. – Джон помолчал, потом тихо добавил: – Мне так хочется обжечься.

Ева и сама уже чувствовала этот жар, разгоравшийся с каж