SC — Сидней (Новая Шотландия) — Англия 14 страница

 

Однако пагубными оказались не только эти изменения оперативного плана; сам по себе этот план, изданный 18 декабря 1940 г. в качестве директивы фюрера № 21 («план Барбаросса»), далеко не учитывал всех возможностей, которые вытекали из обстановки. Масса русских войск должна была быть уничтожена в ходе смелых операций, отход боеспособных частей в глубь обширного русского пространства надлежало предотвратить, центром тяжести сделать северную половину этого пространства, разделенного надвое Припятскими болотами. Армейские группы «Центр» и «Север» должны были рассеять войска противника в Белоруссии и Прибалтике, занять затем Ленинград и Кронштадт, а в дальнейшем действовать в направлении Москвы, чтобы захватить вместе с этим городом важнейший железнодорожный узел, не говоря уже о психологическом воздействии падения столицы. Задачей наступавшей южнее Припятских болот армейской группы «Юг» было уничтожение противостоящего противника, а затем занятие важного в промышленном отношении Донецкого бассейна. Военно-воздушные силы должны были ликвидировать вражеские войска и оказывать поддержку наземным войскам в районе центра тяжести их действий, что относилось прежде всего к армейским группам «Центр» и «Юг»; вместе с тем в их задачу входило недопущение налетов на собственную территорию и продолжение авиационного наступления на Англию.

 

Относительно военно-морского флота в директиве говорилось:

 

«Центром тяжести операций военно-морского флота также и на время Восточного похода определенно остаются действия против Англии.

 

По отношению к Советскому Союзу военно-морской флот выполняет следующую задачу: охрана собственного побережья и недопущение прорыва вражеских военно-морских сил из Балтийского моря. Поскольку по достижении германскими войсками Ленинграда русский Балтийский флот лишится [189] последней базы и окажется в безнадежном положении, крупных морских операций до этого следует избегать. После ликвидации русского флота встанет задача полного восстановления сообщения по Балтийскому морю, включая снабжение северного крыла армии, которое необходимо будет обезопасить (траление мин!)».

 

Почему преимущества морского транспорта не были использованы для пользы самого наступления? В бедной грунтовыми и железными дорогами России война более чем где-либо должна была стать транспортной проблемой. Было известно: горючего не хватает, автоперевозки на большие расстояния неэкономичны; подвижной состав железных дорог за предвоенные годы почти не увеличивался; перешивка железнодорожных линий на немецкую ширину колеи должна занять много времени; не говоря уже обо всех этих трудностях, следовало ожидать и разрушения мостов и путей..

 

Быстрые, смелые операции! От границы Восточной Пруссии до Ленинграда было по прямой целых 800 км, до Москвы — 1000, от Ленинграда до Москвы — 600. Почему же при таких условиях отказались от магистрали с такой большой пропускной способностью, как та, которая через Любек, Штеттин и Кенигсберг вела прямо на Ревель (Таллин) и Ленинград? Из-за русского Балтийского флота? На бумаге последний выглядел довольно внушительно, состоя из:

 

2 линкоров (1911 г.), модернизированных, 23000 т, двенадцать 30,5-см орудий;

 

3 крейсеров (два из них были вооружены девятью 18-см орудиями каждый);

 

47 эсминцев и миноносцев;

 

96 подводных лодок и многочисленных малых судов.

 

Никто из офицеров флота, сражавшихся в 1914 — 1917 гг. против русских, не питал особого уважения к этому флоту. Правда, русские хорошо стреляли, а очутившись в тяжелом положении, экипажи мужественно сражались до конца. Однако как в. русско-японской войне, так и в 1914 — 1917 гг. им не хватало способности быстро оценивать и использовать столь быстро меняющуюся на море оперативную и тактическую обстановку. Советская система воспитания не была приспособлена к тому, чтобы устранить именно этот недостаток. Если в первую мировую войну небольшие отряды устаревших, плохо вооруженных судов действовали, можно сказать, перед самым носом русского флота, то теперь много раз [190] испытанные в бою немецкие соединения не имели оснований особенно бояться советского военно-морского флота{56}. Морская и воздушная война на Средиземном море и безрезультатные действия итальянских подводных лодок, начиная с июня 1940 г., достаточно ясно показали, как мало значат голые цифры и как много знания и вера в свои силы.

 

Центр тяжести — в борьбе против Англии? В принципе это было, конечно, справедливо; однако коль скоро военно-морской флот оказался целиком поставленным на службу Норвежской экспедиции, было бы только последовательно, если бы теперь он предоставил возможно более крупные силы и сделал все от него зависящее, чтобы привести к победному концу предприятие, провал которого поставил бы под вопрос все успехи, достигнутые до этого момента. Правда, при появлении директивы «Барбаросса» действия надводных кораблей находились еще в разгаре. Однако и при посредстве легких сил и десантных судов можно было, при условии достаточной поддержки с воздуха, предпринять смелые действия. Финны были нашими союзниками, и, значит, все южное побережье Финляндии могло стать исходным плацдармом. В качестве объектов внезапных набегов напрашивались острова Балтийского моря, Ревель (Таллин) и, разумеется, сам русский флот. После гибели «Бисмарка» можно было пустить в действие и надводные корабли, причем это не оказало бы большого влияния на войну против Англии{57}. [191]

 

Предоставив надводному флоту и вспомогательным крейсерам все средства, в каких они нуждались, можно было выделить достаточно сил, чтобы с самого начала действовать агрессивно в Рижском и Финском заливах.

 

Несмотря на все, что произошло между 18 декабря 1940 г. (дата рассылки директивы № 21) и 22 июня 1941 г. — днем фактического нападения на Советский Союз, «план Барбаросса» остался неизменным. Совершенно так же, как и в 1914 г., армия поставила себе оперативную цель, достигнуть которой можно было лишь ценой крайнего напряжения всех сил для наступления. Однако армия не подумала о том, чтобы облегчить выполнение своей трудной задачи путем использования моря и военно-морского флота. Со своей стороны флот при составлении планов оставался на оборонительной позиции, •ибо иначе оценивал обстановку; верховное командование не нашло в этом противоречии ничего дурного и сохранило его.

 

Наступление

 

Балтийское море.

 

В Балтийском море действовали следующие германские силы:

 

28 торпедных катеров (частично учебных);

 

5 подводных лодок (учебных);

 

10 минных заградителей;

 

3 флотилии современных тральщиков;

 

5 флотилий паровых рыболовных траулеров (тральщиков-искателей и сторожевиков);

 

2 флотилии тральщиков (100-т мотоботы);

 

3 прерывателя магнитных минных заграждений;

 

2 тральщика с мотоботами на борту.

 

Кроме того, со стороны финнов:

 

2 броненосца береговой обороны;

 

6 торпедных катеров;

 

5 подводных лодок и несколько тральщиков и сторожевиков.

 

В начале войны немцы поставили мощные минные заграждения в западной части Финского залива, от Восточной Пруссии до Эланда (напрямик через Балтийское море), и даже для защиты такого незначительного порта, как Кольберг, расположенного к тому же в глубоком тылу. Русские были захвачены совершенно врасплох и вели себя чрезвычайно осторожно. Несколько их эсминцев и миноносцев [192] стали все же жертвами торпедных катеров и мин. Ни один надводный корабль не предпринял ни малейшей попытки выйти на просторы Балтийского моря. Несколько подводных лодок показались там, но ничего не достигли, хотя после того как 12 июля 1941 г. немцы восстановили свое судоходство в полном объеме, недостатка в объектах не было.

 

Либава (Лиепая) перешла в руки немцев 29 июня 1941 г., причем отличился штурмовой отряд моряков, Рига — 3 июля. Однако в начале июля продвижение на территории прибалтийских государств остановилось у Пернау (Пярну). Возникли первые трудности со снабжением. По требованию армейских инстанций, в Ригу была налажена доставка грузов по морю, причем порядочное количество малых судов курсировало на виду у Советов, находившихся на Эзеле (о. Сарема). Русские военно-морские и военно-воздушные силы предпринимали лишь незначительные атаки, причем легко вооруженные и тихоходные корабли охранения всякий раз отбивали эти атаки либо вводили противника в заблуждение. Даже и русское минное оружие стояло на более низком уровне, чем в годы первой мировой войны, но со временем стало более эффективным, так как у Советов хватило времени для минирования мелководных районов. Со своей стороны, немцы и финны поставили сильные, эффективные заграждения у Юминды — к востоку от Ревеля (Таллина). Когда в конце августа Советам пришлось очистить Ревель, они потеряли при эвакуации не менее 12 военных кораблей и 35 торговых судов.

 

Ревель пал 29 августа 1941 г.; в середине сентября началось завоевание с суши островов Балтики — Моона, Эзеля и Даго{58}. С помощью понтонов, инженерных войск и десантных судов военно-морского флота армейские части переправились через Моонзунд{59}, как через реку, при поддержке многочисленных кораблей охранения, предоставленных флотом. В то же время к Эзелю и Даго подошли небольшие отряды кораблей: два легких крейсера с охранением — с запада, тральщики — с юга, финны — с севера; они предприняли ложную попытку десанта. Советы приняли эту демонстрацию абсолютно всерьез и подтянули свою полевую [193 — Схема 7] [194] артиллерию к будто бы угрожаемым пунктам. Они утверждали, что потопили 27 кораблей перечисленных ими типов, а потом еще дважды сообщали о потоплении «большого числа» кораблей. На самом деле немцы понесли одну-единственную потерю — паровой рыболовный траулер, превращенный в тральщик и погибший от снарядов и мин; кроме того, ночью, при возвращении в базу, погиб финский броненосец береговой обороны «Ильмаринен», который подорвался на минах. К середине октября острова перешли в руки немцев.

 

Несмотря на пассивность русского флота, Гитлера преследовала навязчивая идея (выраженная уже в директиве № 21); она состояла в том, что крупные советские корабли попытаются пробиться в шведские порты. Он приказал не допустить этого любыми средствами. В соответствии с данным приказом, 20 сентября, когда армия Рейнгардта достигла уже предместий Ленинграда, РВМ распорядилось сформировать «Балтийский флот» и направить его в Аландское море. Он состоял из «Тирпица», «Шеера», двух легких крейсеров, трех эсминцев, одной флотилии торпедных катеров и минных заградителей. Два легких крейсера с торпедными катерами, находившиеся в Либаве, были готовы к выходу в море. Несколько дней спустя советские линкоры, равно как и крейсера, были обнаружены в поврежденном состоянии в Ленинграде — Кронштадте; после этого «Балтийский флот» был расформирован. Усилия русских сосредоточились на том, чтобы закончить до ледостава в начале декабря эвакуацию их крупной базы Ханко в юго-западном углу Финляндии. Им удалось этого достигнуть, понеся тяжелые потери от мин; подорвавшийся на минах 10000-т транспорт «Иосиф Сталин» попал в руки немцев, имея на борту несколько тысяч трупов и живых людей.

 

Кампания на Балтийском море закончилась без взятия Кронштадта и полной ликвидации советского флота. В последующие годы это привело к большому напряжению немецких сил. На море русские держались так же, как в прежних войнах: не очень агрессивно, тактически неумело, в обороне — упорно, с артиллерийской точки зрения — хорошо. Из 25 малых военных кораблей, которые потеряла Германия в Балтийском море, только один сторожевик был потоплен русским торпедным катером и один тральщик — авиабомбой. 3 тральщика были уничтожены в Хельсинки диверсией, остальные же 20 наскочили на мины, в том числе [195 — Схема 8] [196] 3 тральщика — на немецкие и 3 заградителя — на шведские. Эти цифры показывают, что при условии немедленного энергичного наступления с моря и с воздуха русский Балтийский флот можно было очень быстро ликвидировать, понеся лишь незначительные потери.

 

Арктика

 

На других театрах войны в России германское оружие также не одержало решающих побед. В Арктике целью наступления была крупная военная база и порт в Мурманске и Полярном. Местность являлась настолько непроходимой, что горным войскам удалось преодолеть всего половину расстояния до этих пунктов, составлявшего 80 км. Это предприятие было задумано как чисто сухопутная операция, но влияние моря очень скоро дало себя почувствовать. Уже через несколько недель генерал-полковник Дитль высказал опасение за свой примыкавший к морю левый фланг. Слабые германские военно-морские силы в составе пяти эсминцев и нескольких соединений тральщиков и сторожевых кораблей не могли оборонять этот фланг. У них и без того хватало дела по линии охраны собственных морских коммуникаций. Русские располагали примерно 14 эсминцами и миноносцами и более чем 20 подводными лодками, а кроме того, некоторым количеством торпедных катеров, тральщиков и сторожевых кораблей. Их надводные корабли держались очень пассивно: один эсминец и несколько сторожевиков были внезапно атакованы в районе восточное Мурманска германскими эсминцами, которыми командовал капитан 1 ранга Шульце-Гинрихс. Подводные лодки вели себя агрессивнее и действовали искуснее, чем в Балтийском море. С середины июля до конца октября они по крайней мере 40 раз атаковали немецкие суда и потопили 7 пароходов и одного охотника за подводными лодками (паровой рыболовный траулер). Ныне известно, что часть этих успехов надо отнести на счет английских подводных лодок, действовавших из Мурманска. Во всяком случае, охранение немецких конвоев пришлось усилить, поскольку стало поддерживаться оживленное сообщение с Петсамо — финляндским портом в тылу Лапландского фронта. В 1942 г. тоннаж судов, прошедших в составе конвоев от Нордкапа в Петсамо и обратно, достиг почти 6 млн. брт; ведение войны в этой пустынной местности полностью зависело от возможности продолжать морские перевозки. [197 — Схема 9] [198]

Черное море

 

Понятно, что оперативные планы, составленные для армейской группы «Юг», рассматривали море только как разграничительную линию. Германских военно-морских сил здесь не было, флот союзной Румынии намного уступал русскому Черноморскому, не говоря уже о том, что, несмотря на добрую волю и усилия группы германских инструкторов, уровень подготовки румынских военно-морских сил так и не достиг уровня современного флота.

 

	Русские	Румыны
Линкоры		—
Крейсера		—
Эсминцы
Подводные лодки	Минимум 50
Торпедные катера и т.д.	Многочисленны	Немногочисленны

 

Главной военно-морской базой у русских был Севастополь, у румын единственной такой базой была Констанца.

 

Центр тяжести операций армейской группы «Юг» лежал на северном участке ее фронта при направлении главного удара Люблин — Киев. Русские медленно отходили и очистили Бессарабию до Одессы, которую следовавшие за ними румыны осадили, но смогли взять только в середине октября, поскольку она снабжалась и поддерживалась с моря. У румын было много хлопот с русской морской пехотой, высаженной в тылу их войск, стоявших восточное города.

 

Вскоре после начала войны советские эсминцы с больших дистанций но метко обстреляли нефтехранилища и поезда с боеприпасами в Констанце, причинив тут некоторый ущерб. Когда береговые батареи стали отвечать, русские корабли отошли, причем один из них наскочил на заграждение и затонул. Это была единственная настоящая морская операция в Черном море. Русский взгляд на флот как на вспомогательное оружие армии проявился здесь с особенной четкостью. Когда в ходе дальнейшего продвижения немцев был осажден Севастополь, крупные корабли поддерживали гарнизон крепости, доставляя туда воинские грузы и подкрепления и обстреливая немецкие позиции.

 

В декабре 1941 и январе 1942 г. Советы произвели десанты в Керчи, Феодосии, Евпатории и Балаклаве — всякий раз ночью, большей частью при сильном холоде и ветре, не [199] считаясь с потерями среди десантников. При этом крупные корабли и здесь держались днем очень далеко от берега, так что операция, имевшая целью снять осаду с Севастополя, привела лишь к отвоеванию Керченского полуострова. Однако этого оказалось достаточным, чтобы сковать очень значительные германские силы, и штурм Севастополя пришлось отложить на полгода. Пока этот опорный пункт оставался в руках русских, невозможно было использовать водный путь для снабжения сначала достигшего Ростова, а затем отошедшего на р. Миус южного крыла немцев. Большее внимание правому крылу, с быстрым взятием Одессы и последующим штурмом Севастополя, намного улучшило бы снабжение армейской группы «Юг». [200]

 

 

Глава 11 я. Первые последствия континентального решения

 

Контрудар в Средиземном море

 

Сразу же после завершения Критской экспедиции основная часть германских военно-воздушных сил была переброшена с Средиземного моря на исходные позиции для похода в Россию. В численном отношении итальянский флот и военно-воздушные силы (около 4000 машин; 3300 в начале войны, 5300 осенью 1942 г.) были вполне способны поддержать действия армии в Северной Африке, обеспечить снабжение ее, вести борьбу против Мальты и при наличии благоприятных условий выступить против британского флота с шансами на успех. Базы на островах Родос, Крит, Сицилия и Сардиния фланкировали на протяжении 1000 морских миль путь, по которому должны были следовать британские конвои.

 

Однако на практике все выглядело иначе; флот и военно-воздушные силы еще не достигли взаимодействия, организация их не была улучшена. Необходимость в самолетах-торпедоносцах была, правда, признана, однако в район военных действий прибыло мало машин и торпед. А главное, не была использована возможность вернуть флоту у Крита ту веру в себя, которую он потерял у Матапана.

 

Великобритания, которая продолжала владеть опорами моста Гибралтар — Мальта — Египет, очень быстро использовала ослабление оказываемого на нее давления, чтобы устранить всякую опасность для Египта и Ближнего Востока, сделать Мальту сначала обороноспособной, а потом и боеспособной и препятствовать подвозу из Италии в Северную Африку.

 

С Итальянской Восточной Африкой было уже покончено. Начиная с января 1941 г. в нее вступили с трех сторон войска Empire, которые быстро подавили слабое сопротивление. [201]

 

Перед сдачей Массауа (в начале апреля 1941 г.) крейсер колониальной службы «Эритрея», 2 вспомогательных крейсера и 3 теплохода ушли в Японию, 4 подводные лодки — в Бордо. 1 вспомогательный крейсер был настигнут английским крейсером «Линдер», остальные достигли места назначения. 5 эсминцев предприняли отчаянную попытку набега на Порт-Судан, однако еще в 30 морских милях от цели своих действий были выведены из строя воздушными налетами и пошли или были пущены ко дну своими командами; так же поступили и команды 19 торговых судов (108000 брт) в гавани Массауа.

 

Уже 1 июня 1941 г. британские и деголлевские вооруженные силы атаковали из Палестины и с моря французскую подмандатную область Сирию. Французы под командованием генерала Денца упорно оборонялись, при этом произошло два морских боя между эсминцами, в ходе которых обе стороны понесли потери. Правительство Виши попыталось послать в Сирию подкрепления, но Англия господствовала на море, и в Сирию прибыло только несколько самолетов. Германия и Италия даже не пытались прийти тут на помощь. После четырехнедельных боев Денцу пришлось капитулировать; военные корабли отправились в турецкий порт Александретта, где были интернированы. Ось потеряла еще одну позицию в предполье.

 

Усилия англичан, направленные на восстановление боеспособности их сильно потрепанного Средиземноморского флота, были облегчены данным Рузвельтом разрешением использовать верфи США также и для ремонта боевых кораблей; кроме того, он известил Черчилля о своем намерении поручить американскому флоту охранение конвоев от американского побережья до 26 градуса западной долготы, то есть почти до самой Исландии. 7 июля 1941 г. американские военно-морские и военно-воздушные силы и морская Пехота приняли «оборону» Исландии от англичан, у которых в результате освободились значительные силы. Это привело к тому, что в том же месяце с Запада на Восток через Средиземное море были посланы подкрепления.

 

Июльский конвой. 23 и 24 июля конвой из 7 пароходов прошел под прикрытием «Force H» морское пространство к югу от Сицилии, а также Сицилийский пролив, неоднократно подвергаясь днем атакам авиации, а ночью — торпедных катеров. 1 эсминец был потоплен, в крейсер «Манчестер» попала торпеда, и он вернулся в Гибралтар, 1 пароход был поврежден, однако вместе с другими добрался до Мальты. [202]

 

В ходе той же операции из Мальты вышел и без потерь достиг места назначения конвой в составе семи судов без груза.

 

Сентябрьский конвой. 27 и 28 сентября проследовал следующий конвой в составе 9 больших транспортов — опять-таки под прикрытием «Force H», состоявшей из линкоров «Родней», «Нельсон» и «Принс оф Уэлс», авианосца «Арк Ройал», 4 крейсеров и 20 эсминцев. Попытка перед выходом из Гибралтара атаковать эти корабли малыми боевыми средствами (тихоходные торпеды с экипажем из двух человек) успеха не имела, так как эти средства не могли двигаться против ветра и волн с такой скоростью, чтобы проникнуть до рассвета на внутренний рейд, где стояли крупные боевые корабли. Поэтому они прикрепили свои разрывные заряды к стоявшим на внешнем рейде танкеру и двум пароходам, которые пошли ко дну или получили тяжелые повреждения. Аналогичная попытка, предпринятая в июле против Мальты преимущественно при помощи брандеров, закончилась полным провалом.

 

Оба современных линкора «Витторио Венето» и «Литторио» были снова приведены в боевую готовность и вместе с крейсерами и эсминцами вышли в море, чтобы атаковать конвой, имея на борту командующего флотом адмирала Якино. В результате сильных воздушных атак, с которых начался бой, в «Нельсон» попала торпеда, и его скорость хода упала до 18 узлов. Однако он остался в составе соединения. У итальянцев истребители не применялись для охраны боевой группы с воздуха, а донесения воздушной разведки были неполны и противоречивы, так что Якино никогда не мог составить себе ясного представления об обстановке. Он дважды собирался атаковать и всякий раз отворачивал, так и не увидев противника, ибо считал себя не в состоянии выполнить приказ «Супермарины», дозволявший вступать в бой только располагая решающим превосходством в силах и в пределах дальности полета собственных истребителей. Поскольку итальянские летчики имели приказ нападать только на крупные боевые корабли, во время дневного боя транспорты не пострадали. Однако ночью «Импириал Стар» (17000 брт), в который попала торпеда с итальянского катера, лишился руля и винта, и его пришлось затопить из-за невозможности буксировать такое большое судно. Остальные восемь прибыли на Мальту; доставленные ими войска и оружие значительно усилили боевые возможности острова. [203 — Схема 10] [204]

 

Наличие этой военно-морской и авиационной базы становилось все более заметным и все более неприятным для транспортов, направляющихся в Африку. Значительной части наиболее приспособленных для таких перевозок торговых судов — среднего тоннажа и сравнительно ходких — уже не существовало. Теперь итальянцы попытались наладить доставку войск и грузов быстроходными пароходами, представлявшими собой хорошие мишени. В мае у самых Сиракуз затонул «Конте Россо» (18000 брт), в который попало несколько торпед, выпущенных подводной лодкой, в августе такая же судьба постигла у Триполи «Эсперию» (11 400 брт), в сентябре погибли «Нептуния» и «Оцеания» (по 20 000 брт). Это стоило жизни 5000 людей. В том же месяце 3 бомбардировщика уничтожили «Ориани» на пути в Бенгази. Цифра ежемесячных потерь, составившая в среднем около 50000 брт, поднялась в сентябре до 92000 брт. Снабжение Африканской армии было совершенно неудовлетворительным, тогда как ее противник получил по морскому пути вокруг Африки столько грузов, что смог подготовиться к наступлению.

 

Уничтожение итальянского конвоя. Попытка провести в Африку конвой с сильным охранением до начала британского наступления полностью провалилась. Переведенная в начале ноября 1941 г. на Мальту «Force H» в составе 2 тяжелых крейсеров и 4 эсминцев 9 ноября 1941 г. в светлую лунную ночь за 7 минут подожгла все 7 пароходов и 2 эсминца из состава конвоя, охраняемого 2 тяжелыми крейсерами и 10 эсминцами, и удалилась, не понеся никакого ущерба, прежде чем крейсера решились ее атаковать.

 

Недостаток горючего и боеприпасов очень затруднил Роммелю отражение начавшегося 19 ноября наступления. Предпринятая 2 ноября попытка доставить ему необходимое посредством хорошо охраняемого конвоя в составе 4 теплоходов также не удалась. Ночью тяжелый крейсер «Триест» был торпедирован подводной лодкой, а легкий крейсер «Абруцци» — самолетом; после этого «Супермарина» отозвала конвой. Нужда заставила перевозить бензин на крейсерах, эсминцах и подводных лодках, что было делом опасным и нерациональным, ибо боевой корабль не имеет трюма, стоявшие же в проходах и на палубе канистры значительно снижали боеспособность, а в бою представляли собой страшную опасность. 200 кубометров бензина, которые мог взять [205] легкий крейсер, не хватало даже на один день боевых действий.

 

Катастрофа с двумя легкими крейсерами. Вечером 12 декабря 1941 г. легкие крейсера «Барбиано» и «Гюиссано» вышли из Палермо в Триполи, держа курс на мыс Бон (Тунис). Вскоре после полудня воздушная разведка обнаружила близ побережья Алжира 4 державших курс на восток вражеских эсминца, которые, явно собирались со своей стороны также обойти минные заграждения в районе мыса Бон, а затем идти на Мальту. Донесение об этом, очевидно, было получено «Супермариной» с опозданием. Там сначала успокаивали себя тем, что крейсера пройдут мимо мыса Бон за час до противника. В дальнейшем выяснилось, очевидно, также с опозданием, что они прибыли туда на 40 минут позже, чем было предусмотрено. Проходя мимо мыса Бон, крейсера получили радиограмму, содержание которой осталось неизвестным. Они повернули назад и оказались прямо перед трубами торпедных аппаратов находившихся непосредственно за ними эсминцев. В оба крейсера попали торпеды, они тут же загорелись и пошли ко дну; при этом итальянцы понесли большие потери.

 

Подводная война с мая по ноябрь 1941 г.

 

Во время своего первого перемещения на запад{60} подводные лодки прошли в марте — апреле 1941 г. свыше 600 миль и достигли района юго-западнее Исландии; в дальнейшем они вернулись ко входу в Северный пролив. Однако там настолько усилилось наблюдение, что с этого момента КПЛ стал, в поисках конвоев, обыскивать группами подводных лодок обширное пространство, примерно ограниченное линией Ирландия — Исландия — южная оконечность Гренландии — Ньюфаундленд — Азорские острова — западное побережье Испании. Количество подводных лодок, предназначенных для участия в боевых действиях, теперь все возрастало, однако из числа находившихся в океане (в мае их было 24, в ноябре стало 38) несколько штук всегда выделялись для района Западной Африки и некоторое количество — для выполнения специальных заданий РВМ. Остальных же было [206] совершенно недостаточно, чтобы охватить весь район операций в Северной Атлантике и наносить удары вражескому судоходству более или менее наверняка.

 

Англичане теперь использовали пространство более искусно, чем прежде, меняя пути конвоев и избегая замеченных или предполагаемых групп подводных лодок. В то же время непрерывно возрастало количество кораблей охранения. Вступали в строй вновь построенные единицы, США помогли предоставлением мореходных судов морской пограничной охраны (Coast Guard). В целом конвои к этому времени охранялись настолько хорошо, что одиночной подводной лодке только при особо благоприятных обстоятельствах удавалось прорваться к торговым судам и атаковать их. Росли и достижения британских военно-воздушных сил. Правда, продолжала еще существовать «дыра в Атлантике» — полоса шириной в несколько сот морских миль (средняя линия этой полосы шла приблизительно от Гренландии в направлении Азорских островов), которую не могли патрулировать даже и новые самолеты с большим радиусом действия — ни с Ньюфаундленда на Западе, ни с Исландии и из Северной Ирландии. В качестве первой попытки перебросить мост через эту полосу отдельные торговые суда были снабжены катапультой с самолетом. Самолеты, выстреливаемые в воздух катапультами, должны были в первую очередь отгонять немецких дальних разведчиков, но могли также посредством глубинных бомб и пулеметов, по крайней мере, заставить погрузиться всплывшую подводную лодку. Даже и это означало для подводной лодки большую потерю времени. Снова вернуться на борт судна такой самолет не мог. Он должен был садиться «в поток» [т.е. на воду] поблизости от какого-либо судна, которое и принимало к себе на борт летчика — по крайней мере, в большинстве случаев{61}.