Лекция 9. Феноменологическая социология и этнометодология.

Методология – учение о методе, то есть совокупность теоретических положений о том, какова природа научного знания, как устроена научная теория и как она развивается, о том, как строятся гипотезы и происходят их эмпирические подтверждения, как надо концептуализировать и операционализировать понятия, строить выборочную совокупность, делать логический анализ данных и т.д. Лекция 9. Феноменологическая социология и этнометодология.

Сериков А. Е. Социология: Курс лекций. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2003. - стр. 54-60

О снователь философской феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859–1938) не был социологом. Его интересовала проблема формирования смысла, проблема сознания и критериев истинного знания. «Феномен» понимается Э. Гуссерлем не просто как явление, за которым скрыта некоторая сущность, но как сама непосредственно воспринимаемая сущность, как нечто самоочевидное. Феномены следует отличать как от эмпирических данных внешнего мира, так и от эмпирических данных нашей психики. Эмпирические знания основаны на предпосылках науки и здравого смысла. Феномен – то, что наблюдается и описывается, но по поводу чего ученый воздерживается высказывать необоснованные суждения. Феномены открываются «чистому» сознанию, освобожденному от любых предпосылок здравого смысла, от принимаемых на веру научных или религиозных постулатов, от любых условностей самого воспринимающего субъекта. Все эти предпосылки «выносятся за скобки», «подвешиваются», в чем и заключается философский метод феноменологической редукции. Феноменологи «выносят за скобки» все, что обусловлено материальными, психическими и социальными процессами. И в первую очередь ставят под сомнение истины здравого смысла.

Феноменологическое изучение мира начинается с вынесения за скобки утверждений о том, что мир существует либо не существует, что он объективен и един для всех существ и т. д. Феноменологическая социология с позиций «чистого» сознания описывает остающийся за скобками жизненный мир. Жизненный мир – это мир, к которому мы принадлежим в нашей естественной дофилософской установке. Естественная установка – это наивная точка зрения практически действующих индивидов, в рамках которой существование природного и социального мира не подвергается сомнению, просто принимается на веру. Феноменологическая социология так же как и феноменологическая философия воздерживается от естественной установки, но при этом пытается ее изучить и понять, какую роль эта установка играет в повседневном конструировании социального мира.

Основатель феноменологической социологии – Альфред Щюц (1899–1959) опирается на идеи Э. Гуссерля, М. Вебера и американского философа и психолога У. Джеймса. Его основные работы – «Смысловое строение социального мира» (1932), «Собрание статей» (1962–1966), «Структуры жизненного мира» (1972). А. Щюц пишет, что существует множество миров человеческого опыта – миры сновидений, душевных болезней, игр и фантазий, научных теорий, религиозной веры, искусства. Он называет их конечными областями значений. Повседневность – это лишь одна из таких «сфер реальности», отличающаяся особыми характеристиками. Повседневность характеризуется бодрствующим напряженным вниманием к жизни, воздержанием от всякого сомнения в существовании мира и в том, что он мог бы быть иным, чем представляется бодрствующему и действующему индивиду. Повседневность – это сфера опыта, который индивид разделяет с другими людьми. Повседневность – интерсубъективный жизненный мир, который изначально воспринимается индивидом как существующий объективно и как общий для него и других.

Однако, в рамках феноменологии правомерным считается вопрос о том, почему мы воспринимаем мир как единый и объективно существующий? Ведь каждому очевидно лишь то, что он живет в том мире, который непосредственно наблюдает. Каждый человек живет в своем собственном социальном мире, потому что придает собственные значения окружающим вещам, людям и их действиям. Мы замечаем, выбираем из потока чувственных ощущений лишь то, что для нас значимо, для чего в нашем языке уже существуют слова, что укладывается в некоторую существующую в нашем сознании типологию. Какие-то вещи и существа в окружающем нас мире воспринимаются нами лишь как носители типических характеристик, но иногда нас интересуют их уникальные индивидуальные черты – в зависимости от их значения и ситуации. Социальный мир индивида – это некоторое смысловое пространство, которое формируется его социальными действиями. В этом мире существует не только сам индивид, но и другие люди, с которыми соотносятся его социальные действия. Но это социальное пространство централизовано, это его пространство, которое он конструирует, а не универсальное пространство, в которое он помещен. От смысла действий индивида, от его целей, зависит типизация восприятия других людей, их перемещение к центру или горизонту его пространства.

А. Щюц вводит понятия биографически детерминированной ситуации и системы релевантностей («релевантный» – уместный, относящийся к делу, имеющий значение в данном контексте). При этом А. Щюц опирается на концепцию определения ситуации У. Томаса. Определение ситуации человеком биографически детерминировано, т. е. имеет свою историю, связано со всем предществующим опытом человека. Как таковое оно уникально, дано этому человеку и никому другому. Биографически детерминированная ситуация предполагает определенные возможности будущей практической или теоретической деятельности, ее цель. Эта цель как раз и определяет элементы, которые являются релевантными по отношению к ней. Система релевантностей в свою очередь определяет элементы, которые составят основу обобщающей типизации, и черты этих элементов, которые станут характерно типичными или, наоборот, уникальными и индивидуальными.

Совокупность критериев, с помощью которых личность организует чувственный опыт в значимый мир, называется значимым контекстом. У каждого человека свой значимый контекст, на основе которого формируется собственное представление о социальном мире. Но тем не менее основные типизации, как и слова родного языка, мы усваиваем в результате первичной социализации. В частности, мы усваиваем два само собой разумеющихся (в рамках естественной установки) правила социальной жизни, позволяющих преодолеть различия индивидуальных перспектив и воспринимать мир как единый: 1) правило взаимозаменяемости точек зрения (я и любой другой человек верим, что будем одинаково воспринимать наш общий мир, если мы поменяемся местами так, чтобы мое «здесь» превратилось в его, а его «здесь», которое для меня сейчас «там» – в мое); 2) правило совпадения систем релевантностей (я и любой другой человек принимаем на веру тот факт, что несмотря на уникальность наших биографических ситуаций, различие используемых нами систем критериев значимости несущественно с точки зрения наличных целей). Эти, как их называет А. Щюц, идеализации ведут к формированию такого индивидуального знания об объектах и их характеристиках, которое выступает как знание каждого человека. Оно представляется объективным и анонимным, т.е. отделенным и независимым от индивидуальных определений ситуации.

Лекция 9. Феноменологическая социология и этнометодология.

Сериков А. Е. Социология: Курс лекций. Самара: Самарская гуманитарная академия, 2003. - стр. 54-60

О снователь философской феноменологии Эдмунд Гуссерль (1859–1938) не был социологом. Его интересовала проблема формирования смысла, проблема сознания и критериев истинного знания. «Феномен» понимается Э. Гуссерлем не просто как явление, за которым скрыта некоторая сущность, но как сама непосредственно воспринимаемая сущность, как нечто самоочевидное. Феномены следует отличать как от эмпирических данных внешнего мира, так и от эмпирических данных нашей психики. Эмпирические знания основаны на предпосылках науки и здравого смысла. Феномен – то, что наблюдается и описывается, но по поводу чего ученый воздерживается высказывать необоснованные суждения. Феномены открываются «чистому» сознанию, освобожденному от любых предпосылок здравого смысла, от принимаемых на веру научных или религиозных постулатов, от любых условностей самого воспринимающего субъекта. Все эти предпосылки «выносятся за скобки», «подвешиваются», в чем и заключается философский метод феноменологической редукции. Феноменологи «выносят за скобки» все, что обусловлено материальными, психическими и социальными процессами. И в первую очередь ставят под сомнение истины здравого смысла.

Феноменологическое изучение мира начинается с вынесения за скобки утверждений о том, что мир существует либо не существует, что он объективен и един для всех существ и т. д. Феноменологическая социология с позиций «чистого» сознания описывает остающийся за скобками жизненный мир. Жизненный мир – это мир, к которому мы принадлежим в нашей естественной дофилософской установке. Естественная установка – это наивная точка зрения практически действующих индивидов, в рамках которой существование природного и социального мира не подвергается сомнению, просто принимается на веру. Феноменологическая социология так же как и феноменологическая философия воздерживается от естественной установки, но при этом пытается ее изучить и понять, какую роль эта установка играет в повседневном конструировании социального мира.

Основатель феноменологической социологии – Альфред Щюц (1899–1959) опирается на идеи Э. Гуссерля, М. Вебера и американского философа и психолога У. Джеймса. Его основные работы – «Смысловое строение социального мира» (1932), «Собрание статей» (1962–1966), «Структуры жизненного мира» (1972). А. Щюц пишет, что существует множество миров человеческого опыта – миры сновидений, душевных болезней, игр и фантазий, научных теорий, религиозной веры, искусства. Он называет их конечными областями значений. Повседневность – это лишь одна из таких «сфер реальности», отличающаяся особыми характеристиками. Повседневность характеризуется бодрствующим напряженным вниманием к жизни, воздержанием от всякого сомнения в существовании мира и в том, что он мог бы быть иным, чем представляется бодрствующему и действующему индивиду. Повседневность – это сфера опыта, который индивид разделяет с другими людьми. Повседневность – интерсубъективный жизненный мир, который изначально воспринимается индивидом как существующий объективно и как общий для него и других.

Однако, в рамках феноменологии правомерным считается вопрос о том, почему мы воспринимаем мир как единый и объективно существующий? Ведь каждому очевидно лишь то, что он живет в том мире, который непосредственно наблюдает. Каждый человек живет в своем собственном социальном мире, потому что придает собственные значения окружающим вещам, людям и их действиям. Мы замечаем, выбираем из потока чувственных ощущений лишь то, что для нас значимо, для чего в нашем языке уже существуют слова, что укладывается в некоторую существующую в нашем сознании типологию. Какие-то вещи и существа в окружающем нас мире воспринимаются нами лишь как носители типических характеристик, но иногда нас интересуют их уникальные индивидуальные черты – в зависимости от их значения и ситуации. Социальный мир индивида – это некоторое смысловое пространство, которое формируется его социальными действиями. В этом мире существует не только сам индивид, но и другие люди, с которыми соотносятся его социальные действия. Но это социальное пространство централизовано, это его пространство, которое он конструирует, а не универсальное пространство, в которое он помещен. От смысла действий индивида, от его целей, зависит типизация восприятия других людей, их перемещение к центру или горизонту его пространства.

А. Щюц вводит понятия биографически детерминированной ситуации и системы релевантностей («релевантный» – уместный, относящийся к делу, имеющий значение в данном контексте). При этом А. Щюц опирается на концепцию определения ситуации У. Томаса. Определение ситуации человеком биографически детерминировано, т. е. имеет свою историю, связано со всем предществующим опытом человека. Как таковое оно уникально, дано этому человеку и никому другому. Биографически детерминированная ситуация предполагает определенные возможности будущей практической или теоретической деятельности, ее цель. Эта цель как раз и определяет элементы, которые являются релевантными по отношению к ней. Система релевантностей в свою очередь определяет элементы, которые составят основу обобщающей типизации, и черты этих элементов, которые станут характерно типичными или, наоборот, уникальными и индивидуальными.

Совокупность критериев, с помощью которых личность организует чувственный опыт в значимый мир, называется значимым контекстом. У каждого человека свой значимый контекст, на основе которого формируется собственное представление о социальном мире. Но тем не менее основные типизации, как и слова родного языка, мы усваиваем в результате первичной социализации. В частности, мы усваиваем два само собой разумеющихся (в рамках естественной установки) правила социальной жизни, позволяющих преодолеть различия индивидуальных перспектив и воспринимать мир как единый: 1) правило взаимозаменяемости точек зрения (я и любой другой человек верим, что будем одинаково воспринимать наш общий мир, если мы поменяемся местами так, чтобы мое «здесь» превратилось в его, а его «здесь», которое для меня сейчас «там» – в мое); 2) правило совпадения систем релевантностей (я и любой другой человек принимаем на веру тот факт, что несмотря на уникальность наших биографических ситуаций, различие используемых нами систем критериев значимости несущественно с точки зрения наличных целей). Эти, как их называет А. Щюц, идеализации ведут к формированию такого индивидуального знания об объектах и их характеристиках, которое выступает как знание каждого человека. Оно представляется объективным и анонимным, т.е. отделенным и независимым от индивидуальных определений ситуации.

8 ВОПРОС 4 СЕМИНАРА!
Ведущие французские социологи 1960-х - 1990-х годов, к которым относятся П. Бурдьё, А. Турен, Р. Будон и М. Крозье, создали ряд оригинальных и достойных занять свою нишу в истории мировой социологической теории концепций, в центре которых стоят фундаментальные и актуальные вопросы социологической науки.
Вместе с тем, нельзя не отметить того, что изучение французской социологии последней трети XX века являет собой относительно новый этап в развитии отечественной теории и истории социологии. Это, впрочем, касается всей французской социологии постдюркгеймовского периода. Основной трудностью при исследовании теоретического наследия крупнейших социологов современной Франции можно считать тот факт, что французская социальная мысль последних десятилетий несистематично и явно недостаточно представлена на русском языке. Недостаток целостных переводных изданий трудов современных французских авторов приводит, в частности, к тому, что основная масса учебной литературы по истории и теории социологии лишена даже упоминаний о вкладе современной французской социологии в мировое научное наследие.
Как представляется, обращение к теориям крупнейших французских социологов современности должно способствовать более глубокому усвоению их идей российской социологией, что должно стать одним из шагов на пути интеграции отечественной социологической науки в мировую социологию. Актуальность данного исследования определяется, таким образом, необходимостью глубокого и последовательного изучения научного наследия ведущих теоретиков Франции конца XX века, что является одним из условий создания теоретико-методологического фундамента российской социологии.
Степень научной разработанности проблемы. Первые публикации, посвященные французской социологии постдюркгеймовского периода, появились у нас в 1970-е годы в форме критики с позиций социально-философской доктрины марксизма. К ним необходимо отнести труд М.Н. Грецкого, посвященный проблемам французского структурализма2, а также работы А.Б. Гофмана и Е.К. Краснухиной, имеющие предметом социологическую концепцию Ж. Гурвича. Вместе с тем, вследствие переориентации отечественной социологии в сторону конкретных социологических исследований в 1970-е и в первой половине 1980-х гг., теоретические разработки западных ученых, в том числе французских, не стали достоянием широкой социологической общественности в нашей стране.
Во второй половине 80-х и в начале 90-х гг. происходит первое обращение к идеям ведущих французских социологов 1960-1980-х годов. Начальные сведения, касающиеся их идей, были представлены в изданиях справочного характера, среди которых необходимо отметить «Справочное пособие по истории немарксистской западной социологии» (М., 1986) и справочник «Современная западная социология» (М., 1990).
В последнее десятилетие интерес российской аудитории к французской социологической мысли неуклонно растёт, и современная французская социология начинает постепенно входить в широкий научный обиход. Как представляется, этому в немалой мере способствует тот факт, что в последнее десятилетие набирает силу процесс расширения научных контактов между российскими и французскими социологами.