Степень разработанности темы

В разработке темы автор опирался на отечественных исследователей, которые изучали проблему страдания в наследии Н.А. Бердяева (В. Топоров, В. Смирнов, В. Свинцов, В. Сапов, С. Кравец, А. Ермичев, А. Новиков, А. Бородин), проблемы социальной философии и философской антропологии (В. Сажин, А. Панков, А. Силин, В. Додонов, Б. Любимов, И. Раскин, В. Могильницкий и др.).

За последние годы многие философы - Р.Г.Апресян, М.В. Бабалаева, В.С. Барулин, В.Д. Губин, П.С. Гуревич, Я.В. Парусимова, В.А. Подорога, В.М. Розин и другие - обратились к анализу целого спектра человеческих экзистенциалов.

Н.А. Бердяеву принадлежит чрезвычайно продуктивная попытка связать данное эмоциональное состояние человека, которое порождается трудностями, превышающими его физические, душевные и духовные возможности, с развернутой философско-антропологической концепцией.

Страдание как неизменный феномен человеческой жизни оказалось в сфере внимания философов с давних времен. Классики философской мысли - Аристотель, Платон, Эпикур, Сенека - внесли весомый вклад в толкование этого аспекта человеческого бытия. По мнению Аристотеля, ужас и сожаление – важнейшие аффекты, которые при трагическом катарсисе смягчаются или вообще устраняются. Страдание рождает трагическую личность, незаслуженно попадающую в положение несчастных. Страх ощущается зрителем, пострадавший равен или подобен ему самому, потому что он сам может столкнуться с подобным несчастьем. Как трагические аффекты страдание и страх связаны с понятием «удовольствие»? Античные философы не ставили вопрос о правомерности страдания. Предполагалось, что оно обусловлено роком, не испытывающим интереса к конкретной личности. Мойра выступает мифологическим образом судьбы. Она же определяет функции среди богов и людей, организует порядок всего сущего. Поэтому ее познание обусловливает одну из основных добродетелей человека – добродетель знания. Оно-то и становится неотъемлемой частью человеческого счастья.

Идея судьбы в той или иной ее форме оказалась присущей античному сознанию на протяжении всей истории античного мира. И здесь дело не в том, что, раз возникнув, эта идея продолжала существовать просто в силу преемственности в духовной жизни античного общества. Дело скорее в том, что глубинные истоки, которые питали ее генезис в период разложения общинно-родовой формации, с возникновением античного рабовладения отнюдь не иссякли. Они только претерпели определенные изменения, в соответствии с которыми изменились и представления о судьбе как Дике, Ананке, Тюхе и т.д., но их существеннейшая основа сохранилась.1

В работе И.В. Сидоренко «Антропология счастья»2 отмечается, что Россия, занимающая среднемировой уровень по индексу развития человеческого потенциала, находится на2耀редпоследнем месте по уровню счастья. Во-первых, сомнительно, что счастье можно измерить «уровнями». Во-вторых, вряд ли счастье россиян зависит от теоретической проработанности проблемы. В-третьих, как показывают многочисленные исследования, счастье не тождественно материальным благам.

Когда был проведен опрос в разных странах мира, то оказалось, что ощущение счастья более распространено в тех из них, где недостаточно высок уровень потребления. И напротив, так называемые развитые народы чаще демонстрировали печаль, меланхолию и неудовлетворенность своим положением. Об этом, в частности, хорошо писал А. Де Токвиль в работе «Демократия в Америке»1. Известны, например, «шведский синдром» (наибольшее количество самоубийств в наиболее благополучной стране Швеции) и жизнерадостность непальцев, жителей беднейшей страны.

Тема духовности даёт возможность приблизиться к пониманию и обретению человеком самого себя, иначе увидеть знакомый ему мир, - отмечает в своей кандидатской диссертации «Страдание как философская категория» Я.Н. Парусимова.2Она показывает, что духовность можно рассматривать как результат приобщения личности к общечеловеческим ценностям, духовной культуре. Можно посмотреть на духовность и как на способность к переживанию духовных состояний. Способность к состраданию, к переживанию открывает новые творческие потенции и организует духовную жизнь. Ведь подлинная духовность в действиях человека определяется его способностями страдать и сострадать. В связи с этим, по мнению Я.Н. Парусимовой, возникает необходимость выработать онтологические, гносеологические, аксиологические и методологические принципы анализа страдания, поскольку до настоящего времени отсутствует целостное осмысление данной философской категории.

М.В. Бабалаева3 в обосновании философского смысла страдания обратилась к наследию В. Франкла. В ее работе дана характеристика страдания как экзистенциальной составляющей жизни. Страдание в ее диссертации получило оценку благородного нравственного состояния устремленности к самосовершенствованию, к взращиванию высоких личностных качеств. Внутренние терзания, согласно данному исследованию, вызывают плодотворное духовное и мыслительное напряжение, уберегают человека от апатии и духовной стагнации. На основе работ В. Франкла М.В. Бабалаева раскрыла глубинный катарсический эффект страдания, который обнаруживается в предельных ситуациях на грани бытия и смерти.

Цель диссертационного исследования состоит в том, чтобы раскрыть концептуальный смысл страдания в философском творчестве Н.А. Бердяева.

Задачи исследования заключаютсяв том, чтобы:

- показать место философского толкования страдания в трудах Н.А. Бердяева и в истории мировой философской мысли;

- выявить неразрывную связь между пониманием страдания в творчестве Н.А. Бердяева и других русских философов;

- реконструировать образ человека в персоналистической философии Н.А. Бердяева;

- обозначить вклад Н.А. Бердяева в современную философскую антропологию;

- обнаружить общие тенденции, способные дать возможность для дальнейшего раскрытия и анализа феномена страдания.

 

Объектом исследования является философское постижение страдания как феномена.

 

Предметом исследования служит разностороннее рассмотрение этого феномена в трудах Н.А. Бердяева.

 

В качестве методологической основы исследования выступает философско-антропологический метод, посредством которого раскрывается противоречивая природа страдания. Исходя из комплексного подхода к исследованию категории страдания, автор учитывал результаты, полученные в истории философии, особенно в экзистенциализме и персоналистической традиции Н.А. Бердяева. В диссертации использовался ряд методологических принципов и подходов - в частности, сущностный, структурно-содержательный, гносеологический, социокультурный, системно-функциональный и другие. В качестве конкретных методологических средств социально-философского анализа в работе применялись принципы целостности, историзма и философско-антропологической детерминации.

 

Научная новизна диссертации заключается в том, что автор:

 

- впервые в отечественной философии анализирует тему страдания в философском наследии Н.А. Бердяева;

- раскрывает место этого истолкования в историко-философском контексте, обосновывая идею о том, что никто из европейских философов не ставил проблему страдания в связь с целостным учением о человеке. Эта заслуга принадлежит Н.А. Бердяеву;

- выявляет специфику этой концепции страдания, которая обнаруживается в том, что у русского философа нет абсолютной демаркации между страданием и гедонизмом. Н.А. Бердяев показывает, что страдание может стать источником «гедонизма наизнанку». Ни удовольствие, ни страдание не являются целью жизни;

- критически оценивает позицию Н.А. Бердяева, связанную с чисто религиозной трактовкой страдания, не выявляющую в полной мере катарсическую сущность данного феномена;

- обосновывает идею о том, что страдание выступает в качестве важнейшего аспекта духовного бытия человека;

- доказывает особую связь страдания, как выражения трагического опыта человечества.

Положения, выносимые на защиту:

Выделяя основные темы, волновавшие Н.А. Бердяева при осмыслении страдания, автор выносит на защиту выводы, которые сложились в ходе критической переработки идей русского философа.

 

1. Согласно Бердяеву, нельзя организовать человеческое счастье, нельзя рационально-технически победить тяготеющий над человеком рок, трагические противоречия жизни, смерти, уничтожить тайну. Вся проблематика человека, стоящего над вечностью, перед конфликтом личности с миром объективным, отчуждается во внешнюю сферу устроения социальной жизни. Во избежание недоразумений нужно сказать: несчастья и страдания человека, связанные с чудовищным социальным неравенством, с горькой нуждой и рабством человека, могут и должны быть преодолены и устранены.

2. Согласно Бердяеву, страдание – это глубинное антропологическое состояние человека. В отличие от счастья, страдание постоянно преследует человека, принуждая его к преодолению препятствий, жизненных неудач. В страдании происходит радикальное преображение человека. Переживая страдания, человек способен обнаружить величие духа. Анализируется философская традиция, посвященная истолкованию страдания.

3. Как показывает Бердяев, страдание выступает противовесом наслаждения, радости, удовлетворения, комфорта, счастья и блаженства. Лики страдания многообразны – от обычный повседневной боли, до тонких духовных состояний, инициированных несовершенством человеческой природы, вероломными ударами судьбы. Страдания могут носить кратковременный характер: было мучительно больно, но удалось справиться с обидой, несправедливостью, депрессией. Но порой мучения оказываются продолжительными, окрашивают едва ли не всю жизнь. Человек страдает и не видит конца этим терзаниям. Но и здесь есть развилка. Один борется за удачу безнадежного дела, другой впадает в ступор. Такой человек как можно глубже уходит в свои страдания, и они окрашивают повседневность и весь мир человека, все аспекты его бытия. В этом случае человек способен уйти в одиночество или, наоборот, предъявить свои мучения всеми миру, потребовать от него сочувствия, настроить его на свой тоскливый камертон.

4. По мнению Бердяева, фиксация на страданиях может разрывать социальные связи, разъединять людей, поскольку большая часть из них не склонна выражать сочувствие. Страдания, если рассматривать их в логическом завершении, близки к смерти. Тот, кто мучается, теряет вкус к жизни, поневоле ждет освобождения от страданий даже через смерть. Страдания – путеводная нить в небытие. Но они же связаны с жизнью глубинными нитями. А.С. Пушкин сказал: «Я жить хочу, чтоб мыслить и страдать…». Невозможно прожить жизнь без мучений и терзаний. Ее полнокровие ощущается именно в минуты скорби, страдания. Они органично входят в существо жизни.

5. Формы страданий бесконечно разнообразны, начиная с очищающей печали – «печаль моя светла» - и кончая ощущением трагической безысходности жизни. И все-таки едва ли не все философы приходили к убеждению, что страдание – это норма жизни, естественное состояние души, неотъемлемая грань человеческой жизни. В диссертации подчеркивается, что в ряде жизненных ситуаций страдание выражает внутренний мир человека, спектр эмоциональных переживаний.

6. Бердяев убедительно показывал, что сколь бы ни были болезненны страдания, они играют положительную роль в нашей жизни. Тот, кто страдал, обогатил свой внутренний мир. Наслаждение и радость оттеняются страданием. Без него и удовольствие было бы неполным, неглубоким. Победа слаще после поражений, любовь – после ожиданий и разочарований. Страдания оказываются важнейшим ориентиром нашей жизни и выстроенных нами человеческих отношений.