Тема родины – основная в творчестве каждого поэта. Однако в стихах русских поэтов эта тема приобретала особый характер: любовь к Родине была «странной». Впервые такое определение использовал Михаил Юрьевич Лермонтов в своем стихотворении «Родина»: Люблю Отчизну я, но странною любовью… Он объяснял эту странность тем, что такая любовь у русского человека развивается, скорее, вопреки чему-то, нежели из-за чего-то. В творчестве поэта ХХ века Александра Блока эта традиция в полной мере воплотилась в его стихотворении «Россия» из цикла «Родина». Правда, самое начало произведения вызывает ассоциацию с поэмой Николая Васильевича Гоголя «Мертвые души», точнее, со знаменитым лирическим отступлением про «Русь-тройку», которая мчится куда-то вдаль и не дает ответа куда. Очевидно, поэтому блоковская «Россия» начинается со слова «опять»: Опять, как в годы золотые, Три стертых треплются шлеи,
И вязнут спицы росписные В расхлябанные колеи…
Именно образ мчащейся гоголевской тройки возникает перед мысленным взором читателя. И вслед за этим он слышит пронзительное признание в любви к «нищей России» с ее «серыми избами». Конечно, в невольно возникает вопрос: за что же любить нищую страну, которая ничего взамен не может дать? В первой публикации Блок давал ответ на этот вопрос, ведь в стихотворении содержалось больше строф, и в них говорилось об ископаемых богатствах России: Россия, нищая Россия, Обетованный край твой щедр!
Конечно, намного легче любить страну за ее богатство. Но любовь героя рождена совсем не этим. Он принимает ее и в нищете, и в унижении. Для лирического героя это «как слезы первые любви», а значит, раздумывать, за что любить Россию, он и не пытается. Кстати, у Блока в соответствии с орфографией того времени - «как слезы первыя любви», что означает «как слезы первой любви». Так поэт подчеркнул, что любовь к родине является первой и самой главной для каждого русского человека. Следующая строка «И крест свой бережно несу» обращает читателя к еще одной традиции русской литературы – ассоциации с подвигом Иисуса Христа. Нести на себе свой крест означало, что человек не волен выбирать себе судьбу, а должен проживать ту, что определена свыше. Кому суждено родиться в России, значит, и жизнь его должна быть связана с этой страной. Традиционно образ родины ассоциируется с образом матери, поэтому и принято говорить «Родина-мать». Однако символисты, следуя идее философа Владимира Соловьева о Вечной Женственности, создали совершенно новый образ – Родины-жены. Жена, как известно, не рукавица: с руки не сбросишь. Поэтому у Блока Россия – Вечная Жена, и признание в любви, горькой и неизбежной, звучит совершенно искренно. Герой нисколько не рисуется: он действительно любит свою Родину-жену такой, какая она есть. В то же время предчувствие трагической судьбы своей страны прозвучало в таких пророческих строках: Какому хочешь чародею Отдай разбойную красу!
В них можно наблюдать чисто блоковское чудо преображения образа женщины в образ родины, и наоборот. Его Россия – красавица, но уже не спящая, как в стихотворении «Русь». Ее красота – «разбойная», непокорная. Поэтому даже во власти «чародея» она не пропадет, «не сгинет». Только «забота затуманит» ее «прекрасные черты». Эти прекрасные черты проступают особенно ясно в последних строчках, когда вновь возникает образ русской женщины с ее строгим старообрядческим ликом: «Да плат узорный до бровей». Такое сдержанное описание русской красоты – тоже своеобразная традиция, ведь вплоть до начала XXI века не принято было подчеркивать физическую красоту, и уж тем более никогда не шла речь о сексуальности, без которой сейчас не обходится ни одно представление красавицы.
В конце вновь звучит мотив пути, дороги, устремленной в будущее. Вера в светлое будущее очень традиционна для русского человека, поэтому «и невозможное возможно». Однако звенящая «тоской острожной глухая песня ямщика» возвращает к «разбойной красе» России и напоминает о начале «высоких и мятежных дней», приближение которых пророчески было предсказано в цикле «На поле Куликовом» поэтом, осознающим ответственность за судьбу Родины.
