Пролог
Рассудил я за благо, чтобы столь необычные и, пожалуй, неслыханные и невиданные происшествия стали известны многим и не были сокрыты в гробнице забвения, ибо может случиться, что, прочтя о них, кто-нибудь найдет здесь нечто приятное для себя, и даже тех, кто не станет в них особенно вдумываться, они позабавят. Что собственно и сделал.
Рассказ 1
Ласаро- главный герой, от лица которого ведется повествование. Рассказывает о своем детстве. Родился на берегу реки, поэтому Ласаро с Тормеса. Отец пойман на воровстве зерна, послан погонщиком мулов к дворянину, с ним и погиб. Мать стала жить с мавром Саидом и стряпать и работать у командора (с мавром в его доме и познакомилась). В доме появляется еда, жизнь переходит в спокойное и вполне счастливое русло. Потом мавр тоже пойман на воровстве.
С незадачливого моего отчима спустили шкуру, а моей матери влепили обычную сотню плетей, а сверх того воспретили появляться в доме упомянутого командора и принимать у себя злосчастного Саида.
Чтобы не накликать горшей беды, бедная мать моя скрепя сердце подчинилась приговору и — от греха подальше — нанялась в услужение к приезжим в гостиницу Солана. В это время в гостинице остановился один слепец; решив, что я гожусь ему в поводыри, он выпросил меня у матери, и та уступила, \...\ и просит хорошо обращаться с сиротою и заботиться обо мне. Слепец обещал, — он, мол, берет меня к себе не как слугу, а как родного сына.
Слепой скуп. Напряженные отношения, рукоприкладство. Ласарильо его объедал. Таскал хлеб и тайком выпивал вино самыми изощренными методами (сначала тянул через соломинку, потом проделал на две кувшина дырку, замазал воском, он садился у коленей слепца, ковырял дырку, вино текло прямо в рот). Когда слепец замечал, следовали побои и ругань, потом лечил его. Как-то раз Ласарильо заменил колбасу на репу, за что сильно получил. + случай с виноградом. Ел горстями, хотя оба должны были есть по 2 виноградины за 1 раз. В итоге, Ласарильо надоело. Был сильный дождь, Ласарильо вызвался найти безопасную переправу через реку. Чем все кончилось:
Я поставил его прямо перед столбом и, прыгнув, спрятался за столб, точно за мной гнался бык.
— А ну, прыгайте как можно дальше, — крикнул я, — а иначе попадете в воду!
Едва успел я произнести эти слова, как бедный мой слепец помотал головой, словно козел, отошел на шаг назад, чтобы подальше прыгнуть, а затем стремительно бросился вперед, стукнулся головой о столб, и тотчас же упал навзничь, полумертвый, с разбитою головою.
— Как же ты колбасу-то разнюхал, а столба не сумел? Так тебе и надо, — сказал я и, завидев множество народу, спешившего ему на помощь, бегом пустился из городских ворот…
Рассказ 2
Устроился к священнику. Священник скупердяй, все хранит в сундуке, даже еду. Пересчитывает луковицы, которые висят на чердаке. Ласарильо помирает с голоду, но украсть не может, ибо слишком велик риск. Много раз замышлял я бросить этого жадного человека, но по двум причинам оставлял эту мысль: во-первых, по недоверию к моим ногам и из страха перед их слабостью, которая являлась следствием голодовки, а во-вторых, я рассуждал так: «Было у меня два хозяина. Первый морил меня голодом; когда же я ушел от него, то попал к другому, и этот довел меня до могилы. И вот, если я расстанусь и с этим да попаду к еще худшему, мне останется только помереть». Но вдруг счастье! И вот, находясь в такой крайности, от которой избави Бог всякого истинного христианина, не зная, как выйти из этого положения, однажды, когда злосчастный и скаредный хозяин мой ушел из дому, заприметил я у наших дверей какого-то медника, который показался мне ангелом, посланным в таком обличье с небес на землю. Он спросил, нет ли у нас какой починки.
Ласарильо получает ключ от сундука. По ночам ворует хлеб. Священник заподозрил- стал вести учет хлеба. Провал. Тогда Ласарильо кромсает сундук и говорит, что это все мыши. Священник верит. Заколачивает сундук- Ласарильо вновь долбит его. Так и продолжается.
Я боялся, как бы рачительный мой хозяин не обнаружил ключ, который я держал под сенником, и в конце концов решил, что надежнее будет на ночь класть его в рот.
И вот, как я уже сказал, теперь я каждую ночь прятал ключ к себе в рот и спал спокойно, уже не боясь, что мой колдун-хозяин отыщет его. Но \...\: однажды ночью, когда я спал, спрятав ключ во рту, дыхание мое выходило через отверстие пустого внутри ключа с весьма отчетливым предательским свистом. Напуганный хозяин мой решил, что шипит змея, да это и впрямь было похоже.
Заметил с ключом- чуть не прибил. Отомстил за все. И выгнал куда подальше.
Рассказ 3
Устроился к бедному дворянину и жалел его. Даже сам кормил его (приходилось выпрашивать еду и собирать милостыню).
«Он беден, — решил я, — а ведь никто не может дать того, чего сам не имеет». Поганый выжига-поп и скупой слепец, которые морили меня голодом, хотя Господь и одарил их (одного за то, что ему целовали руки, а другого за длинный язык), вызывали во мне ненависть, этот же — сострадание.
И вот, когда я находился в таком положении и вел вышеописанный образ жизни, злой судьбе моей, как будто еще недостаточно меня преследовавшей, захотелось даже и это позорное и многотрудное житие сделать недолгим. А именно: так как этот год оказался неурожайным, то городские власти решили, чтобы все пришлые бедняки покинули город, а кто ослушается, тех будут-де наказывать плетьми. Спустя несколько дней я увидел, что во исполнение этого указа целую толпу нищих гонят плетьми по улице. Это навело на меня такой страх, что я уже не осмеливался просить милостыню.
Жизнь Ласаро и дворянина довольно однообразна. Затем у дворянина появляется реал, на который он приказывает купить еду, ибо намерен немедля прогулять его. Ласаро идет за едой, как вдруг видит похоронную процессию.
— Супруг и господин мой! — причитала она. — Куда тебя уносят? В печальный и злосчастный дом, в дом мрачный и тесный, в дом, где никогда не пьют и не едят!
Когда я услыхал это, небо показалось мне с овчинку, и я подумал: «О, я несчастный! Мертвеца этого тащат в наш дом».
Ласаро испугался и побежал к хозяину. Тот посмеялся, успокоил его, процессия прошла мимо, Ласаро снова вышел из дому. Ласаро и дворянин поели, и только тогда последний рассказал, что у него, оказывается, есть и имение, и голубятня, только сейчас все в состоянии запустения, а уехал он из Старой Кастилии, потому что не снял шляпу перед богатым соседом, что в его понимании есть неуважение. Далее следует разговор о том, как нужно приветствовать знатных господ. Оказывается, приветствовать словами «да храни вас господь» невежливо.
Так сетовал на свою превратную фортуну мой хозяин, повествуя мне о своей доблестной персоне.
В это время появились в дверях какой-то мужчина и старуха. Мужчина стал требовать с моего хозяина плату за дом, а старуха — за кровать. Стали они насчитывать, и вышло, что за два месяца надо заплатить столько денег, сколько он и за год не наберет. Хозяин не растерялся: он ответил им, что пойдет на рынок разменять деньги, а они-де пусть придут попозже. Сам он ушел и не вернулся, так что когда они действительно пришли попозже, то было уже слишком поздно. Я сказал им, что он еще не приходил.
Из весьма дурной ситуации Ласарильо спасли соседки. Ибо он и правда не знал, куда уехал хозяин.
Свидетель Бог, отныне, встречаясь с кем-нибудь вроде него, такого же обличья и с такой же спесью, я испытывал жалость при одной мысли, что он терпит то же, что претерпевал мой хозяин, которому, несмотря на его бедность, я служил охотнее, чем кому-либо другому. Немного не по душе мне была, однако, его кичливость: мне казалось, что при такой нищете ему следует быть скромнее.
Рассказ 4 (рассказ приведен полностью)
Как Ласаро устроился у монаха ордена Милости и что с ним случилось
Пришлось мне искать четвертого хозяина, и таковым оказался один монах ордена Милости, к которому послали меня упомянутые мною соседки. Они называли его своим родственником. Ярый враг монастырской службы и монастырской пищи, любитель погулять на стороне, заниматься светскими делами и шляться по гостям, он, думается мне, изнашивал больше башмаков, чем весь монастырь, вместе взятый. От него-то я в первый раз в моей жизни и получил башмаки. Башмаки не выдержали больше недели, но и я не мог больше выдержать его беготни, и по этой причине, а также по некоторым другим, о коих не стоит упоминать, я с ним распрощался.
Рассказ 5
Как Ласаро устроимся у продавца папских грамот и что с ним случилось
Пятым моим хозяином судьбе угодно было сделать продавца папских грамот, самого развязного, бесстыжего и ловкого торгаша, которого я когда-либо видел, не надеюсь увидеть в будущем и не думаю, что еще кто-нибудь увидит, ибо он был мастер придумывать разные способы, приемы и весьма ловкие штуки, чтобы сбывать свой товар.
Говорил в зависимости от человека либо на латыни, либо на испанском. Буллы плохо продавались. Что он сделал?
Разыграли комедию с альгвасилом. Альгвасил прилюдно обзывает продавца вором и мошенником, тот божится, что никогда никого не обманывал, говорит, что пусть лжец понесет наказание.
Едва окончил свое моление благочестивый мой хозяин, как ноги у злобного альгвасила подкосились, и он с таким грохотом повалился на землю, что загудела вся церковь. Он стонал, извергая изо рта пену, корчился, строил гримасы, колотил руками и ногами и катался по полу.
В церкви поднялся столь великий шум и все так громко кричали, что ничего нельзя было разобрать. Иные пребывали в страхе и трепете, иные восклицали: «Спаси его, Господи!», иные: «Так ему и надо, в другой раз пусть не лжесвидетельствует!»
Торгаш берет буллу, кладет ее на лоб альгвасилу- альгвасил внезапно исцелен. Народ в шоке, продано 12 000 булл, все хорошо, развод удался.
Всего пробыл я у этого пятого моего хозяина около четырех месяцев и изрядно потрудился, он же недурно меня кормил за счет священников и других духовных особ там, где ему случалось проповедовать.
Рассказ 6 (рассказ приведен целиком)
Как Ласаро устроился у капеллана и что с ним случилось
После этого нанялся я растирать краски к одному мастеру, расписывавшему бубны, и тоже натерпелся всяких бед.
К тому времени я уже подрос, и как-то раз, когда я зашел в собор, некий капеллан взял меня к себе в услужение. В мое ведение поступили осел, четыре кувшина, кнут, и начал я продавать воду по городу. Это была первая ступенька той лестницы, которая должна была привести меня к счастливой жизни, то есть к сытной пище. Каждый день отдавал я моему хозяину тридцать вырученных мараведи, а в субботу работал на себя, остальные же дни недели удерживал в свою пользу все, что мне удавалось выручить сверх тридцати мараведи.
Дела мои шли хорошо, и через четыре года на свои немалые сбережения я сумел уже вполне прилично одеться в подержанное платье. Купил я себе старый бумазейный камзол, поеденный молью казакин с расшитыми и прорезанными рукавами, залатанный плащ и отменную старую шпагу из Куэльяра. И вот, одевшись как подобает порядочному человеку, я тотчас же объявил моему хозяину, что он может забирать своего осла, ибо этим ремеслом я решил больше не заниматься.
Рассказ 7
Распрощавшись с капелланом, устроился я на службу к одному альгвасилу. Прожить мне у него пришлось очень недолго, ибо служба эта показалась мне опасной, особенно после того, как однажды ночью меня и моего хозяина заставили спасаться от камней и палок беглые преступники. Хозяину моему, кажется, досталось, но меня они не достигли. На другой же день я отказался от подобного занятия.Когда же я стал размышлять, какой образ жизни обеспечит мне спокойную и безбедную старость, то Господь надоумил меня и наставил на верный путь. Я и поныне занимаю все ту же должность, служу Богу и вашей милости, и на обязанности моей лежит объявлять о винах, которые продаются у нас в городе, о торгах с молотка и об утерянных вещах. Кроме того, я сопровождаю тех, кто подвергается наказанию по суду, и во всеуслышание объявляю об их преступлениях. Одним словом, говоря попросту, — я городской глашатай.
Настоятель храма Спасителя- друг. Ласарильо женился. И жена дружит с настоятелем (кажется, во всех смыслах). Но все рады и счастливы. Все хорошо.
Важные моменты из примечаний, о которых необходимо упомянуть:
«Прошу вашу милость...» — В этом обращении, неоднократно возникающем в ходе повествования, а также в тексте «Пролога», раскрывается важнейшая композиционная особенность книги, которая является, по сути дела, развернутым объяснительным письмом, адресованным Ласаро некоему важному духовному лицу — «вашей милости». Это духовное лицо, «слугой и другом» которого является покровитель Ласаро — настоятель храма Спасителя, по всей видимости, требует от Ласаро, чтобы тот разъяснил ему некий скандальный «казус. Суть же «казуса», как следует из содержания седьмой, заключительной главы повести, сводится к тому, что архиепископ и городской глашатай Ласаро живут дом к дому, а жена глашатая ходит к архиепископу «убирать покои и готовить обед». Для объяснения этой ситуации Ласаро и собирается рассказать его милости о всех своих злоключениях. Таким образом, уже в «Прологе» повести содержится ее развязка, или же вся повесть как бы является «производным» от запечатленной в самом ее конце ситуации. «Пролог» «Ласарильо» одновременно служит и его эпилогом.
«...зовут меня Ласаро с Тормеса...» — Имя героя повести имеет двойное значение, поскольку ассоциируется сразу с двумя евангельскими персонажами — голодным Лазарем, умирающим у дверей богача (Евангелие от Луки, 7), и с мертвым Лазарем, воскрешенным Иисусом Христом. Каждое из этих значений имени Ласаро непосредственно связано с центральными темами и мотивами повести.
«Произошел я на свет на реке Тормесе...» — В описании рождения Ласаро, а также в прозвании «с Тормеса» пародируются эпизоды рыцарских романов, повествующие о таинственном, зачастую связанном с водной стихией, происхождении их героев. Пародия «Ласарильо», видимо, прежде всего обращена против самого знаменитого испанского рыцарского романа — «Амадиса Гэльского», герой которого прозывался Юноша Моря.
Эпизод с похищением хлебцев из сундука священника представляет собой, по мнению некоторых критиков (Э.Пайпер, Ст.Хилмен и др.), развернутую пародию на один из важнейших католических обрядов — таинство причастия (евхаристию). В этом эпизоде обещанное верующему «спасение» через причащение к таинствам святой веры приравнено к весьма натуралистической ситуации: «причащаясь» к содержимому сундука, Ласарильо спасается от реальной голодной смерти. «Сундук», проникнуть в который стремится Ласарильо, чтобы добыть священные хлебцы — «облатки», раздаваемые священником при причастии и символизирующие «плоть Христову», — это профанированный образ ковчега со святыми дарами. Причаститься таинству веры можно лишь благодаря чуду, и такое «чудо» свершается, когда Ласарильо является «медник» — ангел, посланный «в таком обличье с небес на землю». И тогда Ласарильо, проникнув в сундук, зрит «в образе хлебов... лик Господень», а сундук превращается для него в «хлебный рай», в котором мальчик — алтарный служка хозяйничает, как некогда «змий» в библейском раю, — недаром Ласарильо называет себя «врагом рода человеческого», а хозяин сундука — священник тщетно пытается изловить «змею», крадущую у него хлебы. Эпизод завершается «изгнанием» Ласарильо из «рая», «смертью и возвращением к жизни — переходом к новому хозяину.
С.Еремина. «Жизнь Ласарильо с Тормеса»
Когда была написана повесть?
Ответить на вопрос можно только исходя из ссылок, приведенных в тексте. Таких ссылок в книге всего две.
Во-первых, это одна из заключительных фраз повести, гласящая: «Все это случилось в тот самый год, когда победоносный наш император вступил; в славный город Толедо и созвал кортесы». Во-вторых, в первом рассказе речь идет об отце Ласарильо, павшем «за веру в походе на Джербу». Но оба указания страдают известной неопределенностью. «Победоносный император» — Карл V, правивший Испанией с 1517 по 1556 год, — дважды собирал в Толедо кортесы — совещательную палату представителей знати, духовенства и городов: в 1525 и в 1538 годах. О каких кортесах говорится в повести? Если о первых, то следует сделать вывод, что повесть написана где-то в 20-х годах XVI века, если о вторых, то время ее создания 40-е годы. И походов на Джербу — остров, расположенный в заливе Габес у побережья Туниса и населенный берберийцами, также было два: один состоялся в 1510 году, другой — в 1520-м; первый был для испанцев весьма неудачным, второй завершился их победой. Поэтому и этот намек на временной отрезок, в котором протекает действие повести, мало что дает для уточнения заключительной фразы.
Кто автор?
Текст анонимен не случайно.
Во-первых, это способствует сближению с жанров фольклора, что побуждает читателя самостоятельно создавать образ героя, уже утвердившегося в народном сознании (на основании поговорок, присказок и так далее).
Во – вторых, анонимность повести может быть расценена и как демонстративный жест пожелавшего скрыть свое имя писателя, как одна из сторон его глубоко оригинального творческого замысла, сводящегося к тому, чтобы заставить героя самого рассказывать о своей жизни, что было совершенно неизвестным приемом в повествовательном искусстве XVI века.
Первые попытки раскрыть тайну имени автора «Ласарильо» относятся к началу XVII века.
Предполагаемые авторы: Хуан де Ортега- глава ордена Святого Иеремии (по версии Хосе Сигуэнса), Диего Уртадо де Мендоса- известный писатель-гуманист, поэт, дипломат (эта версия надолго укрепилась), Лопе де Руэда, Себастиан де Ороско, Хуан де Вальдес. Ни одну из этих гипотез нельзя считать доказанной. Единственное, что можно сказать достоверно об авторе «Ласарильо», — то, что он принадлежал к группе религиозных вольнодумцев, появившихся в Испании в первой половине XVI века, людей, увлекавшихся религиозными и социальными вопросами, читавших Эразма Роттердамского и весьма скептически относившихся к господствующим церковным догмам. «Ласарильо», по сути дела, являет собой развернутое пародийное отрицание понятия «чести» — краеугольного камня официальной идеологии, а для автора его не существует представления о «святости» и «неприкосновенности» Священного Писания (текст повести полон пародийными аллюзиями на те или иные места из Библии).
Организация текста
Целый ряд критиков полагают, что и разделение повести на главы-рассказы, и развернутые названия глав, и даже порядок расположения отдельных глав внутри повествования принадлежат не автору «Ласарильо», а его добровольным «редакторам» и издателям. Потому что другого пути для объяснения диспропорции в объеме разных глав повести нет. Налицо развернутый характер первого, второго, третьего, пятого и седьмого рассказов и сжатость и схематизм четвертого и шестого.
Темы и мотивы, особенности повествования и связь с фольклорной традицией
Несмотря на все вышесказанное, повесть в целом не оставляет впечатления композиционного хаоса. И немаловажную роль в организации целостного текста играют сквозные темы и перекликающиеся мотивы, такие, как тема «голода», объединяющая три первых рассказа, как мотив исцеляющего Ласарильо «вина», который проходит через всю книгу, как тема «смерти — воскрешения» Ласарильо. Все эти темы связаны со специфической символикой и образностью, во многом ускользающими от взгляда современного читателя, способного, скорее, уловить социально-критический аспект повествования. Для читателя же XVI века образ Ласарильо еще многим напоминал сакральный образ умирающего и воскресающего героя. Жизнь Ласарильо у трех первых хозяев — цепь «смертей» и «воскрешений», приводящих к тому, что в Ласарильо окончательно умирает наивно-природное восприятие мира и рождается Ласаро, готовый принять окружающую лицемерную реальность и жить как «добрые люди».
В еще большей степени, структурное единство повести обуславливает принятая автором форма повествования от первого лица, позволяющая ему изобразить мир в перспективе мировосприятия героя-повествователя, с одной стороны, и героя — действующего лица, с другой, сохранив при этом свою особую точку зрения на описываемые события.
Из фольклорной традиции автор «Ласарильо» заимствовал не только отдельные образы и мотивы — прежде всего образы слепца и мальчика-поводыря, известных как персонажи одного французского фарса XIII века. Возможно, сюжет фарса проник в Испанию с бродячими кукольными театрами или через иллюстрации: на полях одной рукописи XIV века было обнаружено изображение слепца и мальчика, причем в ситуациях, целиком совпадающих с отдельными эпизодами «Ласарильо», — мальчик, пьющий через соломинку вино из кувшина, который прижимает к себе слепец, мальчик, проделывающий дырку в бурдюке.
С. Пискунова «Жизнь Ласарильо с Тормеса»
Эта анонимная повесть стала прообразом плутовского романа, так в XIX в. был переименован жанр, распространенный в испанской литературе конца XVI — первой половины XVII в. и известный под названием «пикарески» (от исп. picaro — плут, прихлебатель, пройдоха). Анонимный автор повести был, по всей видимости, выходцем из церковных кругов, о чем свидетельствует его свободное обращение с библейскими образами и мотивами, которые не раз обыгрываются и пародируются в повести.
О повествовании
Ласарильо с Тормеса- главный герой плутовской повести. Сам тип авторского повествования здесь предсказывает его устойчивый характер в жанре пикарески, где всегда рассказчик говорит о себе, выступает и как действующее лицо, а повесть о его жизни стилизуется то под послание, то под дневник, то под мемуары или путевые заметки. Нередко повествование принимает пародийный характер относительно традиционных жанров исповеди, ораторской речи или церковной проповеди.
О главном герое
Уже само происхождение героя, на котором в пикареске делается особый акцент, сразу ставит его в положение партии. Наглядный пример тому — рано лишившийся отца, Л., сын мельника-вора и женщины, ставшей после гибели мужа прачкой и сожительницей негра-коновала. Наибольшее сходство с пикаро- плутом Л. обретает лишь в конце своего жизненного пути (соответственно — в роли автора письма к «Вашей милости»), когда он ведет внешне благополучное существование, купленное ценой полного бесчестия (в чем сам он ничуть не отдает себе отчета), поскольку его занятие — городской глашатай, вкупе с обязанностью выступать помощником палача — было самым презираемым в Испании, а его семейное «счастье» зиждется на покровительстве священника, женившего Л. на своей наложнице (объяснить эту щекотливую ситуацию и пытается герой-повествователь в письме к «Вашей милости»). Таким образом, Л. здесь — особое социально-асоциальное существо, человек, прибившийся к «добрым людям» и тем не менее оставшийся изгоем. Простодушие, искренность, самооправдательная исповедальность послания Л. «Вашей милости» неизменно окрашены авторским ироническим отношением к герою и к его рассказу. Вместе с тем Л. как действующее лицо повести, как мальчик-поводырь слепца и слуга других господ, как Ласарильо значительно привлекательнее. В своих поступках он движим чувством голода, инстинктом самосохранения.
О связи с Библией
Мотив «голода», от которого ищет спасения мальчик (Ласаро — исп. вариант Лазаря, персонажа Нового Завета, умирающего от голода у дверей богача, — Лк, VII), объединяет первые три главки «рассказа» из семи, составляющих повесть. Движимый не только голодом, но и состраданием к ближнему, наделенный смирением, позволяющим ему с легкостью просить милостыню, но еще не выродившимся в утрату собственного достоинства, остроумный и наблюдательный, простодушный Л. — сама Природа, судящая людей и современные церковные установления с позиций естественных потребностей, здравого смысла. Как сама Природа, Л. в каждом из эпизодов-главок повести умирает и возрождается, подобно еще одному евангельскому Лазарю, умершему и воскресшему по слову Божию, а также подобно всякому умирающему и воскресающему герою-божеству. Непосредственным прообразом повести не случайно является сюжетно завязанный на ритуале инициации «Золотой осел» Апулея, из которого анонимный автор «Ласарильо» заимствовал не только многие сюжетные мотивы (например, службы у разных хозяев, голода, побоев, временной смерти и воскрешения), но и форму повествования от первого лица.
Мотив вина
С темой воскрешения героя связан еще один характерно карнавальный мотив повести — мотив вина, к которому А испытывает особое влечение со времени своей службы поводырем слепца и которое не раз, по словам последнего, «даровало» Л. жизнь. Вокруг мотива вина выстраивается и центральный эпизод первого рассказа — эпизод с кражей вина из кувшина слепца, в донышке которого Л. проделывает дырку, высасывая вино через соломинку, пока хозяин прикрывает горлышко кувшина рукой. Этот эпизод автор «Ласарильо» заимствовал из старинного французского фарса.
Особенности отдельных рассказов
В третий рассказ повести вкрадывается некое в целом для пикарески чуждое, сострадательное начало: голодный Л. жалеет своего голодного хозяина и сам просит для него милостыню.
Четвертый рассказ знаменует поворот в эволюции образа Ласарильо и его истории к «благополучному» финалу. Точка этого поворота — переход Л. на службу к монаху Ордена милости, а затем к продавцу папских грамот — булл, дающих купившему отпущение грехов (постановление Рима, вызывавшее наибольшее негодование у истинно верующих), и к другим священнослужителям, каждый из которых так или иначе попирает и христианские заветы, и законы церкви. Нелицеприятное повествование Л. о развратной жизни и проделках его хозяев, направленных против паствы, не может заслонить того факта, что его благополучие куплено ценой приобщения к их образу жизни. История Л. — своего рода первый в европейской литературе «роман антивоспитания», а ее герой предвосхищает не только персонажей — пикаро, но, может, еще в большей степени — характерный для европейской литературы нового времени тип героя-приспособленца к обстоятельствам и среде обитания.
