Немецкая классическая философия

Немецкая классическая философия рассматривается в качестве самостоятельного этапа развития философии (на небольшом отрезке времени появилось четыре великих философа-немца Кант, Фихте, Шеллинг и Гегель). Характерной чертой немецкой философии была техника философствования, которую можно назвать «работой с понятием», где вся мыслительная сила направлена на умозрительное, теоретическое раскрытие сущности универсальных проблем бытия с их последующим приведением в завершенную систему, что считается классическим методом философии и поэтому философия этих четырех философов-немцев называется «немецкая классическая философия». Основными проблемами этой философии было исследование законов мышления, выявление границ человеческого познания, взаимодействие разума с действительностью и, в итоге, в качестве зерна той или иной концепции – роль Разума в структуре бытия.
Основоположником немецкой классической философии является ИММАНУИЛ КАНТ,который исходил из того, что предметом философии должно быть не изучение самих по себе вещей, природы, мира или человека, а исследование познавательной деятельности человека, выявление законов познания и установление его границ. В качествеисходного принципа своей философии Кант развёл понятие «чувственно воспринимаемый мир» с понятием «умопостигаемый мир»,определил их в качестве абсолютно не идентичных, и объявил о невозможности их соединения в акте познания.На этой принципиальной основе он следующим образом выводит структуру человеческого познания и определяет его границы:
1.Познание осуществляется на основе ощущений, получаемых от внешнего опыта, то есть, от вещей. Таким образом, существуют два основных уровня сознания – чувственное сознание, данное нам в ощущениях опыта, и умопостигаемое сознание, данное в категориях рассудка и осмысляющее полученный чувственный опыт. Однако вся проблема осложняется тем, что само чувственное познание вещи – это совсем не результат взаимодействия органов чувств с вещью, а это результат всё той же рассудочной деятельности. Таким образом, активность разума есть непосредственно то, что вообще делает возможным процесс познания уже на чувственном уровне. И, следовательно, вопрос познавательной способности человека состоит не в том, как работает рассудок во взаимодействии с чем-то внешним себе, а в том, как вообще сама по себе происходит рассудочная деятельность разума, ибо в акте познания у нас на самом деле возникает следующая ситуация: есть только чистая рассудочная деятельность сознания, относящаяся к вещи, но нет никакой прямой чувственной информации о вещи.
2. Таким образом, вещь предстает перед умом, «является» уму сразу же в категориях его умственной деятельности, и никогда в том виде, в каком она есть «в себе», то есть без своего умственно созданного образа. Познание вещи есть полностью и абсолютно односторонний акт взаимодействия разума с вещью, где действует только и только ум, а вещь остается полностью пассивной. Вещь лишь провоцирует всплеск активности разума ощущениями, которые мгновенно преобразуются в умственные категории. Насколько умопостигаемый мир рассудочных категорий соответствует чувственно воспринимаемому миру ощущений? Насколько умственные категории вообще соответствуют реальности, которую описывают?
3. Рассмотрим, из чего состоит умопостигаемый мир. Мы уже определили, что умопостигаемый мир состоит из умственных категорий, а теперь добавим, что умственные категории бывают двух родов:
– Первый род. Наглядно-воззрительные категории. Это две категории – категория времени и категория пространства. Эти категории создают для разума общую картину системно расставленных явлений окружающего мира.
– Второй род. Умственные категории непосредственно. Это вообще все остальные категории рассудка, которые формируют для разума систему отношений и логических связей явлений.
4. Если говорить о первом роде категорий, о наглядно-воззрительных категориях, то ни время, ни пространство не соответствуют ничему из реальности, что они должны описывать. Неизвестно – что там есть в реальности на самом деле, потому что «пространство» и «время», как категории, почерпнуты не из опыта реальности, а из самого ума. Любой чувственный опыт мыслим нами только при возможности различения временных моментов и пространственных мест этого опыта уже до начала самого этого опыта, то есть вне опыта, трансцендентально. Категории времени и пространства не описывают опыт, а сами формируют для человека его опыт, будучи предварительной организацией любого опыта.
Таким образом, времяи пространство есть категории сугубо субъективные, существующие в нашем разуме трансцендентально (до опыта и вне опыта), а если они существуют в разуме до опыта и вне опыта, то они существуют в нем врождённо.
5. Что же касается второго вида категорий разума, умственных категорий, то большинство из них тем более не могут быть взяты из опыта, поскольку в опыте нет таких явлений, как, скажем, «субстанция», «реальность», «достоверность», «связь», «целесообразность», «действие», «силы» и т.д. и т.п. Всё это лишь некие имена, не имеющие вещественного аналога в реальности. Это имена только этих умственных категорий и более ничего другого, поскольку ни в чём другом, кроме как в разуме не существует того, чему даны эти имена. Любая необходимость применения той или иной умственной категории проистекает не из необходимости опыта, а из необходимости правил и законов мышления. То есть это необходимость трансцендентального характера, проистекающего из врожденных свойств разума. Таким образом, не опыт формирует умственные категории, а сами умственные категории формируют опыт человека, будучи предварительно необходимой формой систематизации любого опыта.
6. Дополнительно рассмотрим умственные категории, с помощью которых мы постигаем логическую связь вещей или явлений. Какими бы не были умственные категории, описывающие логическую связь вещей и явлений, они все равно не могут быть тем же самым, что есть сами эти вещи или их логические связи. Иначе придется предъявить механизм или средство, с помощью которых полностью иноприродные нам вещи могут извне входить в нас и превращаться внутри нас в полностью соприродные нам умственные категории. Подобного механизм вообще себе даже и вообразить невозможно, поскольку это два абсолютно различных и обособленных факта бытия – природная вещь и то, как она помыслилась в разуме.
И это естественно, потому что ум не может взять вещь, и поместить её в наше сознание таковой, какова она есть на самом деле в своём материальном бытии, он всего лишь формирует для сознания какой-либо образ этой вещи. То есть вещь «является» разуму, попадает в сознание, в некоем рассудочно сформированном виде, оставаясь сама «в себе» в своём природном виде вне сознания, и разумимеет дело только с продуктами собственной деятельности, которые возникают из процессов мышления. А продуктами собственной деятельности разума являются умственные категории, которые не являются вещами. Вещи остаются «в себе», в своей природе, лишь «являясь» разуму в иной себе природе, в природе умственных категорий, никак не взаимодействуя с сознанием и никак не влияя на процессы мышления и результаты познания. Здесь мы сталкиваемся с фактом выхода разума за границы применения тех или иных умственных категорий, когда он собственную природу категорий распространяет на природу познаваемых вещей. Умственные категории, описывающие логическую связь вещей и явлений, проистекают не из опыта жизни вещей «в себе», а из законов мышления, то есть также являются врожденными, трансцендентальными схемами мышления, и так же, как и все остальные виды умственных категорий, сами формируют опыт человека, а не формируются из опыта.
7. Таким образом, знание вещей трансцендентально, то есть, формируется до самого опыта этих вещей врожденными свойствами разума описывать и организовывать любой опыт не в его сущности, а в своей собственной.
Однако в качестве гипотезы можно вообразить, что вещи каким-то образом взаимодействуют с нашим сознанием и, благодаря этому, участвуют в процессах познания. Тогда, чтобы исследовать возможность подобной концепции, мы должны начать с того, что для начала нам придется сформировать понятия двух разных типов бытия: – мы должны сформировать понятие нашего внутреннего бытия, которое содержит то самое сознание, на работу которого по этой концепции должны оказывать воздействие познаваемые вещи, – и мы должны сформировать понятие внешнего нам бытия, то есть тех самых вещей, которые будут воздействовать на наше сознание.
8. Таким образом, человеческое знание об окружающем мире является знанием трансцендентальным, то есть знанием, которое не исходит из опыта, а наоборот, само формирует опыт, то есть само производит не только его результаты, но и, самое важное – даже его исходные данные. Антиномиями являются противоречия, которые возникают у разума в ходе его рассуждений, причем каждое из них разум способен обосновать одинаково правомерно. Следовательно, мир вещей «в себе», то есть, вещей таковых, каковы они есть на самом деле, для человека не познаваем, поскольку познание вещей у человека идёт автономно от них, осуществляется само в себе и не имеет критерия на истинность вне себя.

Философия Сократа

Философский интерес Сократа к проблематике человека и человеческого познания знаменовал собой поворот античной мысли от прежней натурфилософии к человеку и к моральной философии. В молодости Сократа поразило изречение, начертанное над входом в храм Аполлона: «Познай самого себя». Этот призыв к самопознанию стал и целью его философии, и её инструментом одновременно. Общее обоснование этого принципа разворачивается у Сократа следующими положениями:

1. Человек создан для счастья, и абсолютный смысл жизни человека – быть счастливым.
2. Счастливым может быть только добродетельный человек.
3. Если счастье – это абсолютный смысл жизни, то добро, как условие счастья, как средство его достижения, является абсолютной ценностью мира.
4. Если добро – это абсолютная ценность, то и знание о добре, как главное условие обладания этой ценностью – также абсолютная ценность.
5. Таким образом, если и добро и знание по своей сути – это есть абсолютные ценности, то они абсолютно не могут быть отделены друг от друга, и, собственно говоря, они есть одно и то же. Следовательно, мы можем сказать, что добро – это знание, а знание – это добро.
6. Исходя из этого, следует сказать, что добро – это продукт правильного знания о том, что такое хорошо, а зло – это продукт незнания или неправильного знания о том, что такое хорошо. Добро – это всегда последствие какого-либо знания, а зло – это последствие незнания.
7. Однако, знание или незнание – это лишь конечный итог познания. Прежде этого итога должен быть путь познания, который проходит разум. Таким образом,
познание – это путь к знанию, а поскольку знание это добро, то познание – это путь к добру.
8. Следовательно, единственная ценность, имеющая цену сама по себе и наделяющая ценностью всё, где она присутствует – это познание. Потому что познание дает знание, знание дает добро, а добро дает счастье.
9. Но единственно возможное познание – это самопознание, потому что строение мира и природа вещей непознаваемы человеком, так как инородны ему, а сам человек однороден самому себе и, следовательно, человек может познавать только самого себя.
Следовательно, главная задача человека для достижения счастья – это познание самого себя.

Как реально практический метод познания, философия Сократа характеризуется тремя особенностями:
1. Разговорный характер. Сократ работал устно, утверждая свои философские позиции в диалогах и беседах, что имело вид дружеского диспута или разъяснительной речи.
2. Индуктивный метод определения понятий. Сократ приходил в своих умозаключениях к нужному итогу путем перехода от анализа единичных фактов, к общим положениям и к обобщающим выводам.
3. Этический рационализм. Сократ полагал, что добродетельную мораль можно рационально обосновать, и любой человек, знающий эти обоснования, примет их аргументацию разумом и станет добродетельным.
Таким образом, внешне путь логических умозаключений Сократа выглядел как поиск истины сообща со своим собеседником.

Сократ обосновывал это тем, что:
1. Сам он ничего не знает и не учит людей мудрости, а наоборот, чтобы стать мудрым, он сам расспрашивает других людей;
2. Кроме того, если мы ищем знание, то совершенно очевидно, что оно находится не в вопросах, потому что вопросы – это и есть обнаружение отсутствия того или иного знания.
3. Таким образом, вопросы только помогают «рождению» знания, но сами не являются его источником, потому что его источником являются ответы.

Метод собеседования, во время которого Сократ задавал собеседнику вопросы, помогающие рождению знания, он называл майевтикой («повивальным искусством»). Метод майевтики Сократа базируется на следующих принципах:
1. Если не вопрос, а ответ является положительным утверждением, то задача мудреца состоит в том, чтобы помочь человеку открыть истину с помощью специально поставленных вопросов. Таким образом, вопросы есть некий путь постепенного раскрытия истины.
2. Специальное логическое построение этого пути должно приводить к тому, чтобы мысль собеседника развивалась не беспорядочно, а строго в направлении все более объемного и всё более усложняющегося раскрытия истины.
3. Однако открытию новой истины всегда будет мешать даже не сложность или объемность её раскрытия, а инерция общепринятых мнений, массовая привычка людей думать о чем-то обязательно предопределенным образом, и считать это окончательной истиной.Поэтому сомнение в истинности общепринятого мнения невозможно зародить только в доводах рассудка. Здесь нужна ещё и эмоциональная встряска, для чего следует обязательно применять иронию (так называемую «иронию Сократа»), с помощью которой признанные атрибуты общественного сознания становились бы не просто логически сомнительными для собеседника, но и нелепыми, и даже смешными по своей сути.
4. Однако зародить в человеке сомнение, расшатать его убеждения, это не самоцель, а лишь первый успех. Сомнение – это лишь новый этап состояния собеседника, начиная с которого должна начаться основная атака на его мнимое знание. Для этого все дальнейшие вопросы должны окончательно и прямо раскрыть собеседнику логическую противоречивость того, в чём он уже и так засомневался, и что для него уже и так потеряло свой блеск важного авторитета.
5. После этого следует понимать, что изобличение мнимости привычного знания должно произвести беспокойство ума собеседника, которое приведет его к побуждению на поиск новой истины, чем надо воспользоваться и направить его на открытие этой истины.
6. Новую истину следует открыть ему не декларативно, навязывая как новый важный авторитет, а подвести его к ней через его внутреннюю и глубоко логическую убежденность в её достоверности.
В итоге применения этих методов Сократ прослыл тем, что вскрывал глупость там, что доселе считалось общепризнанной мудростью, находил абсурд в том, в чём ранее все видели только смысл, видел то, что большинство не замечает и т.д. В конце концов он был ложно обвинен завистниками в вольнодумстве и в развращении юношества новыми ложными идеями и богами, судим и приговорен к смерти. Смертный приговор Сократ встретил со спокойным мужеством и отказался от предоставленной ему возможности побега, ибо это означало бы опровержение всей его моральной философии.