Теория металлического дирижабля. Общество любителей естествознания

Одной из главных проблем, занимавших Циолковского почти со времени приезда в Боровск, была теория аэростатов. Вскоре к нему пришло осознание, что это именно та задача, которой стоит уделить наибольшее внимание:

Циолковский разработал аэростат собственной конструкции, результатом чего стало объёмистое сочинение «Теория и опыт аэростата, имеющего в горизонтальном направлении удлинённую форму» (1885—1886). В нём было дано научно-техническое обоснование создания совершенно новой и оригинальной конструкции дирижабля с тонкой металлической оболочкой. Циолковский привёл чертежи общих видов аэростата и некоторых важных узлов его конструкции. Основные особенности разработанного Циолковским дирижабля:

· Объём оболочки был переменным, что позволило сохранять постоянную подъёмную силу при различной высоте полёта и температуре атмосферного воздуха, окружающего дирижабль. Эта возможность достигалась за счёт гофрированных боковин и особой стягивающей системы.

· Циолковский ушёл от применения взрывоопасного водорода, его дирижабль наполнялся горячим воздухом. Высоту подъёма дирижабля можно было регулировать с помощью отдельно разработанной системы подогрева. Воздух нагревался путём пропускания по змеевикам отработанных газов моторов.

· Тонкая металлическая оболочка также была гофрированной, что позволяло увеличить её прочность и устойчивость. Волны гофра располагались перпендикулярно оси дирижабля.

Во время работы над этой рукописью Циолковского посетил П. М. Голубицкий, уже известный к тому времени изобретатель в области телефонии. Он предложил Циолковскому поехать с ним в Москву, представиться знаменитой Софье Ковалевской, приехавшей ненадолго из Стокгольма. Однако Циолковский, по собственному признанию, не решился принять предложение: «Моё убожество и происходящая от этого дикость помешали мне в этом. Я не поехал. Может быть, это к лучшему».

Отказавшись от поездки к Голубицкому, Циолковский воспользовался другим его предложением — написал письмо в Москву, профессору Московского университета А. Г. Столетову, в котором рассказал о своём дирижабле. Вскоре пришло ответное письмо с предложением выступить в московском Политехническом музее на заседании Физического отделения Общества любителей естествознания.

В апреле 1887 года Циолковский приехал в Москву и после продолжительных поисков нашёл здание музея. Его доклад был озаглавлен «О возможности постройки металлического аэростата, способного изменять свой объём и даже складываться в плоскость». Читать сам доклад не пришлось, только объяснить основные положения. Слушатели отнеслись к докладчику благожелательно, принципиальных возражений не было, было задано несколько несложных вопросов. После завершения доклада поступило предложение помочь Циолковскому устроиться в Москве, но реальной помощи в этом не последовало. По совету Столетова Константин Эдуардович передал рукопись доклада Н. Е. Жуковскому.

В своих воспоминаниях Циолковский упоминает также о своём знакомстве во время этой поездки с известным педагогом А. Ф. Малининым, автором учебников по математике: «Его учебники я считал превосходными и очень ему обязан». Говорили о воздухоплавании, Циолковскому не удалось убедить Малинина в реальности создания управляемого дирижабля. После возвращения из Москвы последовал длительный перерыв в его работе над дирижаблем, связанный с болезнью, переездами, восстановлением хозяйства и научных материалов, погибших при пожаре и наводнении.

В 1889 году Циолковский продолжил работу над своим дирижаблем. Расценив неудачу в Обществе любителей естествознания как следствие недостаточной проработки первой своей рукописи об аэростате, Циолковский пишет новую статью «О возможности построения металлического аэростата» (1890) и вместе с бумажной моделью своего дирижабля посылает её в Петербург Д. И. Менделееву. Менделеев по просьбе Циолковского передал все материалы в Императорское Русское техническое общество (ИРТО), В. И. Срезневскому. Циолковский просил деятелей науки «пособить по мере возможности морально и нравственно», а также выделить средства на создание металлической модели аэростата — 300 рублей. 23 октября 1890 года на заседании VII отдела ИРТО просьба Циолковского была рассмотрена. Заключение давал военный инженер Е. С. Фёдоров — убеждённый сторонник летательных аппаратов тяжелее воздуха. Второй оппонент, начальник первой «кадровой команды военных аэронавтов» А. М. Кованько, как и большинство остальных слушателей, также отрицал целесообразность аппаратов, подобных предложенному. На этом заседании ИРТО постановило:

Несмотря на отказ в поддержке, Циолковский отправил благодарственное письмо в ИРТО. Небольшим утешением стало сообщение в «Калужских губернских ведомостях», а затем и в некоторых других газетах: «Новостях дня», «Петербургской газете», «Русском инвалиде» о докладе Циолковского. В этих статьях отдавалось должное оригинальности идеи и конструкции аэростата, а также подтверждалась правильность проделанных вычислений. Циолковский на собственные средства делает небольшие модели оболочек аэростата (30х50 см) из гофрированного металла и проволочные модели каркаса (30х15 см), чтобы доказать, в том числе и себе, возможность использования металла.

В 1891 году Циолковский предпринял ещё одну, последнюю, попытку защитить свой дирижабль в глазах научного сообщества. Он написал большую работу «Аэростат металлический управляемый», в которой учёл замечания и пожелания Жуковского, и 16 октября послал её, на этот раз в Москву,А. Г. Столетову. Результата снова не было.

Тогда Константин Эдуардович обратился за помощью к знакомым и на собранные средства заказал издание книги в московской типографии М. Г. Волчанинова. Одним из жертвователей стал школьный друг Константина Эдуардовича, известный археолог А. А. Спицын, гостивший в это время у Циолковских и проводивший исследования древних стоянок человека в районе Свято-Пафнутьева Боровского монастыря и на устье реки Истермы. Изданием книги занимался друг Циолковского, преподаватель Боровского училища С. Е. Чертков. Книга вышла уже после перевода Циолковского в Калугу в двух выпусках: первый — в 1892 году; второй — в 1893.

 

 

2. Научная и изобретательская деятельность в области воздухоплавания

Циолковский вошел в историю мировой и отечест­венной науки как ученый и изобретатель, работавший над тремя большими проблемами: цельнометаллическим дирижаблем, теорией хорошо обтекаемого аэроплана и ракетой для межпланетных сообщений. Он — признанный основоположник современной космонавтики.

Труды по аэростатам (дирижаблям) выполнены в основном в 1885—1892 гг. Чем дирижабль Циолковского принципиально отличался от предшествующих конструк­ций? Во-первых, тем, что был цельнометаллическим, чем обеспечивалась значительная прочность аппарата. Во-вторых, благодаря гофрированной оболочке аэростат мог менять свой объем и, следовательно, поддерживать посто­янную подъемную силу на разных высотах при различной температуре окружающего воздуха. Изменение объема аэростата обеспечивала особая стягивающая система. Наконец, предусматривался подогрев наполнителя обо­лочки теплом отработанных газов двигателя, что также позволяло влиять на величину подъемной силы в нуж­ном направлении.

Несмотря на поддержку А. Г. Столетова и Д. И. Мен­делеева, сотрудники воздухоплавательного отдела Рус­ского технического общества, от которых зависела судьба изобретения, отвергли проект Циолковского, считая, что аэростат всегда будет лишь игрушкой воздушных тече­ний. Циолковский писал Столетову: «Многоуважаемый Александр Григорьевич! Моя вера в великое будущее металлических управляемых аэростатов все увеличива­ется и теперь достигла высокой степени. Что мне делать и как убедить людей, что «овчинка выделки стоит»? О своих выгодах я не забочусь, лишь бы дело поставить на истинную дорогу».

Ратуя за создание дирижаблей, Циолковский писал: «Самый удобный путь — воздушный. Он кратчайший, не замерзает, не требует ремонта, наиболее безопасен, су­ществует для всей суши и всех морей».

Циолковский был скромным, стеснительным челове­ком. Об этом говорит, например, такой эпизод. Когда ученый жил в Боровске, к местному уездному началь­нику — известному изобретателю в области телефонии П. М. Голубицкому приехала не менее известная Софья Васильевна Ковалевская, которая пожелала увидеться с Циолковским, но тот уклонился от встречи.

Застенчивость и глухота мешали ученому выступать с публичными лекциями и докладами. Поэтому вся его просветительская, пропагандистская деятельность выра­жалась в написании статей, брошюр и книг. Причем делал он это ярко, образно. Вот, например, как художест­венно изображает ученый преимущества полета на уп­равляемом аэростате, пытаясь привлечь внимание общест­венности к новому виду транспорта.

«Вот аэронавт (дирижабль — В. Л.) останавливается близ города... Выходят пассажиры, садятся на трамвай, катят домой. Из города едут им навстречу отправляю­щиеся в воздушное путешествие. Покупают билеты по десять копеек за сто километров. Спешат занять места поближе к окнам, чтобы насладиться картиной с высоты птичьего полета... Садятся, раскладывают багаж, знако­мятся, восхваляют изобретение. Но вот пробил послед­ний звонок, все замолчали и устремили взоры в про­зрачные окна; заколебался аэронавт, незаметно подни­мается...

Задрожала машина, задрожали слегка окна и каюта.

Вдали тянутся голубые ленты рек; сверкают, как волшебные, отдаленные города и селения. Закрытые голубо­ватой дымкой, они полны таинственной прелести.

В каюте дирижабля всегда отличная погода: желае­мая температура, совершенно чистый, без пыли воздух, свет, комфорт, простор; ни влажно, ни сухо, все удобства относительно гигиены, питания, отдыха и развлечения. Если вы летите в страшную жару... жары для вас не существует: поднятие на один, на два километра пони­жает температуру вполне достаточно... Холода полярных стран нет... каюту всегда можно нагреть и перегреть благодаря могучим двигателям, выбрасывающим обыкно­венно массу тепла прямо в атмосферу.

Один пассажир рассказывает, как он страдал от морской качки и клял пароход и волны... Другой пассажир повествует про морскую бурю, как все валилось, билось и ломалось...

В это время аэронавт дрогнул, гондола стала коле­баться и дрожать; собеседники взгомошились; послы­шались иронические возгласы: «Вот тебе и хваленый аэронавт!»

Между тем управитель воздушного корабля распо­рядился вывести его из опасной зоны. Его опустили в 5 минут, и аэронавт по-прежнему поплыл плавно, как будто стоял на месте...

Иногда спокойный слой с равномерным течением на­ходится выше, и тогда аэронавт поднимают.

— Вот преимущества дирижабля! — восклицали с разных сторон путешественники,— была буря и нет ее, исчезла. А куда уйти от волнения пароходу? Ни кверху, ни книзу он устремиться не может...

Виднеется вдали цель путешествия: родной город...! И еще несколько минут — и аэронавт опускается у самого города... Легкий пружинистый толчок, и он крепко при­вязан к земле. Смотрят на часы... 400 километров про­летели в 3 часа... Неохотно оставляют люди свое уют­ное помещение; осталось жгучее желание продолжать воздушный путь. Но ведь он теперь так доступен! Еще полетаем...»

Циолковский указывал также на преимущества пере­возки грузов дирижаблями. Он писал о дешевизне такого вида транспорта, об удобстве перевозки легко портя­щихся продуктов, так как аэронавт может двигаться на такой высоте, на которой они лучше всего сохра­няются. Но все старания ученого заинтересовать общест­венность и представителей официальной науки своим проектом управляемого аэростата были безуспешны. Большинство не принимало всерьез изобретательство провинциального учителя. Именно поэтому первый рус­ский дирижабль «Учебный» появился только в 1908 г. (В 1912 г. Россия уже имела 13 управляемых аэро­статов.) А первые успешные полеты дирижабля состоя­лись во Франции в 1899 г. и в Германии в 1900 г. (Про­ект Ф. Цеппелина помечен 1895 г.— пятью годами позже предложения Циолковского.)

Триумфальное шествие идеи воздухоплавания с по­мощью аппаратов тяжелее воздуха подвигнуло Циол­ковского заняться этой проблемой. В 1891 г. он написал работу «К вопросу о летании посредством крыльев», которую послал Н. Е. Жуковскому. В своем отзыве «отец русской авиации» отмечал: «Сочинение г. Циолковского производит приятное впечатление, так как автор, поль­зуясь малыми средствами анализа и дешевыми экспе­риментами, пришел по большей части к верным резуль­татам.

Хотя большинство этих результатов уже известно, но тем не менее оригинальные методы исследования, рас­суждения и остроумные опыты автора не лишены инте­реса и, во всяком случае, характеризуют его как талант­ливого исследователя... Рассуждения автора применитель­но к летанию птиц и насекомых верны и вполне совпадают с современными воззрениями на этот предмет».

В 1894 г. Циолковский пишет новую работу — «Аэро­план или птицеподобная (авиационная) летательная машина». В этом исследовании ученый впервые дал аэро­динамический расчет самолета и предложил конструктив­ную схему, которая на 15—20 лет предвосхитила техническую мысль изобретателей других стран. Именно по; этому пути пошло развитие самолетостроения. В аэро­плане Циолковского было крыло с утолщенной передней кромкой, фюзеляж обтекаемой формы, колесное шасси и даже гироскопический автопилот с электрическим приво­дом на руль высоты.

Чтобы поставить свои теоретические расчеты на прочный фундамент эксперимента, Циолковский строит «воздуходувку» (1897). Это было первое сооружение по­добного рода в России. Аэродинамическая труба Жуков­ского появилась на пять лет позже. Если Николая Его­ровича Жуковского называют «отцом русской авиации», то Константина Эдуардовича Циолковского можно смело именовать «дедушкой русской аэродинамики».

 

3. Научная и изобретательская деятельность в области космонавтики

 

Основной вклад Циолковский внес в космонавтику. Реактивное движение и ракеты были известны давно. Они применялись для фейерверков, в военном деле, для переброски троса с одного корабля на другой, в кито­бойном промысле и т. п. Циолковский первым научно обосновал возможность межпланетных сообщений с по­мощью ракет, реактивного движения.

Первые мысли об использовании принципа реактив­ной отдачи для космических полетов появились у Циол­ковского еще в 1883 г. В 1903 г. в статье «Исследо­вание мировых пространств реактивными приборами» уче­ный дал математически строгую теорию полета ракеты с учетом изменения ее массы во время движения и за­ложил основы теории жидкостного реактивного двигателя, а также элементов его конструкции. Публикации на ана­логичную тему появились во Франции спустя 10 лет, в Америке — 16 и в Германии — 20 лет.

В дальнейшем Циолковский успешно работал над многими проблемами, связанными с межпланетными сооб­щениями. Он предложил создавать составные ракеты или ракетные поезда для достижения ими космических скоростей. Составная ракета представляла собой конст­рукцию из нескольких ракет, поставленных одна за дру­гой. Сначала работает последняя ракета. Разогнав «по­езд» до определенной скорости и выработав горючее, она отделяется, и в действие включается вторая ступень, затем — третья и т. д., а цели достигает одна головная ракета. Именно по такой схеме осуществляются косми­ческие полеты в настоящее время.

Другая идея заключалась в параллельном соединении ряда ракет. Циолковский назвал такую конструк­цию «эскадрильей ракет». В этом случае все ракеты работают одновременно до выработки половины топлива. Затем крайние ракеты переливают горючее и окислитель к остальные ракеты, отделяются, и «эскадрилья» летит дальше. Цели достигает также одна центральная ракета.

Циолковский первым решил задачу о движении косми­ческого корабля в поле тяготения Земли и вычислил необходимые запасы горючего для преодоления силы при­тяжения. Он рассмотрел также влияние атмосферы на полет ракеты, возможность управления ею с помощью рулей, установленных на пути газов, выходящих из сопла, способ охлаждения стенок камеры сгорания компонен­тами топлива, различные топливные пары (например, спирт и жидкий кислород), создание искусственного спут­ника Земли и ряд других вопросов, в частности, пред­сказал, что будет ощущать космонавт в состоянии неве­сомости.

«Мы, отправившись в путь, будем испытывать весьма странные, совсем чудесные, неожиданные ощущения...

Подан знак; началось взрывание, сопровождаемое оглушительным шумом. Ракета дрогнула и тронулась в путь. Мы чувствуем, что страшно отяжелели. Четыре пуда моего веса превратились в 40 пудов... Тяжесть в ра­кете, по-видимому, увеличилась в 10 раз. Об этом нам бы возвестили: пружинные весы или динамометр (фунт зо­лота, подвешенный на их крюк, превратился в 10 фунтов), ускоренные качания маятника (в 3 с лишком раза более частые), более быстрое падение тел, уменьшение величины капель (диаметр их уменьшается в 10 раз), утяжеление всех вещей и много других явлений...

Испытываемая нами адская тяжесть будет продол­жаться 113 секунд, или около 2 минут, пока не окончится взрывание и его шум. Затем, когда наступит мертвая тишина, тяжесть так же моментально исчезает, как и появилась... Тяжесть не только ослабла, она испарилась без следов; мы не испытываем даже земного тяготения, к которому привыкли как к воздуху...

Сила земного тяготения действует одинаково на раке­ту и на находящиеся в ней тела. Поэтому нет разницы и движении ракеты и помещенных в ней тел. Их уносит один и тот же поток, одна и та же сила, и для ракеты как бы нет тяжести.

В этом мы убеждаемся по признакам. Все не при крепленные к ракете предметы сошли со своих мест и висят в воздухе, ни к чему не прикасаясь; а если они и касаются, то не производят давления друг на друга или на опору. Сами мы также не касаемся пола и прини­маем любое положение и направление: стоим и на полу, и на потолке, и на стене; стоим перпендикулярно и наклон­но; плаваем в середине ракеты, как рыбы, но без усилий, и ни к чему не касаясь; ни один предмет не давит на другой, если их не прижимать друг к другу.

Вода не льется из графина, маятник не качается и висит боком. Громадная масса, привешенная на крючок пружинных весов, не производит натяжения пружины, и они всегда показывают нуль. Рычажные весы тоже оказываются бесполезны: коромысло принимает всякое положение, безразлично и независимо от равенства или неравенства грузов на чашках... Нельзя обычными, зем­ными способами определить массу.

Масло, вытряхнутое из бутылки с некоторым тру­дом (так как мешало давление или упругость воздуха, которым мы дышим в ракете), принимает форму колеблю­щегося шара; через несколько минут колебание прекра­щается, и мы имеем превосходной точности жидкий шар; разбиваем его на части — получаем группу из меньших шаров разной величины...

Выпущенный осторожно из рук предмет не падает, а толкнутый — двигается прямолинейно и равномерно, пока не ударится о стенку или не наткнется на какую-нибудь вещь, чтобы снова прийти в движение, хотя с мень­шей скоростью... Он в то же время вращается, как детский волчок... Трудно толкнуть тело, не сообщив ему вра­щения.

Нам хорошо, легко, как на нежнейшей перине, но кровь немного приливает в голову; для полнокровных вредно.

Все так тихо, хорошо, покойно. Открываем наруж­ные ставни всех окон и смотрим через толстые стекла...

По мере удаления от поверхности Земли и поднятия в высоту... земной шар, в этом ли виде или в виде серпа или чаши, как будто уменьшается, между тем как мы обозреваем (абсолютно) все большую и большую часть его поверхности...

Верха и низа в ракете собственно нет, потому что нет относительной тяжести, и оставленное без опоры тело ни к какой стенке не стремится, но субъективные ощущения верха и низа все-таки остаются. Мы чувствуем перх и низ, только места их сменяются с переменою направления нашего тела в пространстве. В стороне, где наша голова, мы видим верх, где ноги — низ. Так, если мы обращаемся головой к нашей планете, она нам представляется в высоте; обращаясь к ней ногами, мы погружаем ее в бездну, потому что она кажется нам внизу. Картина грандиозная и на первый раз страшная; потом привыкнешь и на самом деле теряешь понятие о верхе и низе».

После своего исторического триумфального космичес­кого полета Ю. А. Гагарин заявил на первой пресс-конференции журналистам: «Я просто поражаюсь, как правильно мог предвидеть наш замечательный ученый все то, с чем только что мне довелось встретиться, что при­шлось испытать на себе! Многие, очень многие его пред­положения оказались совершенно правильными. Вчераш­ний полет наглядно убедил меня в этом».

А что увидят оставшиеся на Земле? Вот как Циол­ковский описывает старт космической ракеты.

«Наблюдавшие нас с Земли приятели увидели, как ракета загудела и, сорвавшись с своего места, полетела кверху, подобно падающему камню, только в противо­положную сторону и в 10 раз энергичнее... Через пол­минуты она уже на высоте 40 километров, но мы продол­жаем ее свободно видеть невооруженными глазами, пото­му что, благодаря все возрастающей быстроте движения, она нагрелась добела (как аэролит), и ее предохрани­тельная тугоплавкая и неокисляющаяся оболочка светит, как звезда. Более минуты продолжался этот звездонос­ный полет; затем все понемногу исчезает, потому что, выйдя из атмосферы, ракета уже не трется о воздух, охлаждается и понемногу гаснет. Теперь ее можно ра­зыскать только с помощью телескопа».

Каждый из нас неоднократно наблюдал запуск косми­ческой ракеты, глядя на экран телевизора или в кино­театре, и может подтвердить, что все именно так и проис­ходит.

Как пришла Циолковскому мысль использовать раке­ту для межпланетных полетов? Что заставило ученого заняться космонавтикой? Какие причины подвигли его на этот труд?

Сам Циолковский так отвечал на первый вопрос в пре­дисловии ко второй части своего труда «Исследование мировых пространств реактивными приборами» (1911); «Долго на ракету я смотрел, как и все: с точки зрения увеселений и маленьких применений. Не помню хорошо, как мне пришло в голову сделать вычисления, относя­щиеся к ракете.

Мне кажется, первые семена мысли заронены были известным фантазером Жюлем Верном; он пробудил рабо­ту моего мозга в известном направлении. Явились жела­ния; за желаниями возникла деятельность ума. Конечно, она ни к чему бы не повела, если бы не встретила помощи со стороны науки...

Для чего надо овладевать космическим простран­ством? Там много энергии (солнечной) и различных нужных людям материалов...

Перенаселение человечества на Земле вынуждает так­же к борьбе с тяжестью и использованию небесного простора и его богатств».

О целях своей деятельности Циолковский писал: «Основной мотив моей жизни — сделать что-нибудь полез­ное для людей, не прожить даром жизни, продвинуть человечество хоть немного вперед. Вот почему я инте­ресовался тем, что не давало мне ни хлеба, ни силы. Но я надеюсь, что мои работы — может быть, скоро, а может быть, и в отдаленном будущем,— дадут общест­ву горы хлеба и бездну могущества».

 

 

4. Просветительская и популяризаторская деятельность

 

В Циолковском жило непреодолимое желание поде­литься своими открытиями, своими знаниями как можно с большим числом людей. Это заставляло его писать научно-популярные и научно-фантастические книги. Он говорил: «Горю стремлением внушить всем людям разум­ные и бодрящие мысли». Циолковский знал, что «спе­циальные труды читаются немногими, общедоступные же — миллионами». Поэтому свои специальные работы он тоже старался писать просто, с минимальным исполь­зованием математического аппарата. Он отмечал: «Эле­ментарное изложение некоторых моих трудов составляет особенное их достоинство».

Все его научно-популярные произведения очень ярко и доходчиво написаны. В одной работе, посвященной искусству Циолковского как популяризатора, утвержда­лось, что он даже употреблял в формулах вместо латин­ских букв русские, чтобы сделать свои брошюры более понятными читателям. Конечно, это преувеличение. Циолковский был вынужден писать формулы русскими литерами, так как в провинциальной калужской типо­графии не было латинского шрифта.

Циолковский был прекрасным, умелым популяриза­тором. И это отчетливо видно по тем отрывкам из его произведений, которые были приведены. Вот еще не­сколько примеров, подтверждающих высказанную мысль.

В одной из своих первых научно-популярных работ «Грезы о Земле и небе» (1895) он в следующих словах описывает размеры Земли: «Если идти непрерывно, день и ночь, и «по морю, яко по суху», со скоростью 4/2 ки­лометра в час, то через год такого беспрепятственного и неустанного шествия мы обойдем весь земной шар по большому его кругу.

Если употребить только по одной секунде на осмотр каждого квадратного километра Земли, то на осмотр всей ее поверхности потребуется 16 лет...

Если предположить, что Земля разложена на кубы и что на осмотр каждого кубического километра ее доста­точно одной секунды, то на осмотр всей массы Земли, снаружи и внутри, нужно 32 000 лет».

В книге «Грезы о Земле и небе» Циолковский впервые высказал идею о возможности создания искусственных спутников Земли. Он писал: «Воображаемый спутник Земли, вроде Луны, но произвольно близкий к нашей планете, лишь вне пределов ее атмосферы, значит верст 300 от земной поверхности, представит, при очень малой массе, пример среды, свободной от силы тяжести».

Можно ли на Земле создать невесомость и ощутить ее воздействие на человека? Циолковский так отвечает на поставленный вопрос: «Представим себе большой, хо­рошо освещенный резервуар с прозрачной водой. Чело­век, средняя плотность которого равна плотности воды, будучи погружен в нее, теряет тяжесть, действие которой уравновешивается обратным действием воды. Надевши особые очки, можно видеть в воде так же хорошо, как в воздухе, если слой воды невелик и чист. Можно также приспособить и аппарат для свободного дыхания. Но все-таки иллюзия будет далеко и далеко не полная. Правда, человек будет находиться в равновесии во вся­ком месте жидкости... но сопротивление воды так гро­мадно, что сообщенное телу движение почти моментально теряется... Так как такое положение в воде совершенно безвредно, то надо думать, что отсутствие тяжести и произвольно долгое время будет переноситься человеком без дурных последствий».

Мы знаем, что сейчас один из способов подготовки космонавтов к встрече с невесомостью — их тренировка в специальном бассейне, куда помещают даже целые станции.

Циолковскому принадлежат изобретения и открытия не только в области космонавтики или дирижаблестрое­ния. Он, например, предсказывал появление транспорта на воздушной подушке. Ученый писал: чтобы получить большую скорость, «колеса негодны. Нужен особый глад­кий путь. Под поезд накачивается воздух, так что трение сильно ослабляется: поезд с плоским основанием скользит по воздушному слою».

5. Отношение к ученому в разные годы

 

До 1917 г. у Циолковского была трудная жизнь не­признанного гения. Он писал: «Тяжело работать в оди­ночку многие годы при неблагоприятных условиях и не видеть ниоткуда просвета и содействия»,

Отношение к ученому резко изменилось после Вели­кой Октябрьской социалистической революции. Его имя стало известно широким массам трудящихся, его работы беспрепятственно издавались, ему была назначена по­жизненная пенсия, он был окружен всеобщим внима­нием. «Я почувствовал любовь народных масс»,— писал Циолковский.

Он был избран членом многих научно-исследователь­ских организаций и учреждений: Социалистической академии общественных наук (1918), Русского общества любителей мироведения в Петрограде (1919), Южного астрономического общества (1927), Комиссии по научно­му воздухоплаванию (1928), Союза Осоавиахима (1932), почетным профессором Академии воздушного флота (1924).

В 1932 г. в торжественной обстановке отмечалось 75-летие К. Э. Циолковского. В Калугу приехали многие ученые и известные общественные деятели, среди них — вождь немецких коммунистов Эрнст Тельман. В ряду приветственных посланий были телеграммы от известного ученого и изобретателя, одного из пионеров ракеткой техники Ф. А. Цандера и начальника Группы изучения реактивного движения (ГИРДа) С. П. Королева.

На заседании была зачитана речь, подготовленная Циолковским специально к торжественному дню, кото­рая также может служить примером популяризации. В ней говорилось:

«Брошенный вверх камень возвращается назад. Им не попадешь в звезду, не закинешь его на небо. Даже артил­лерийский снаряд большой величины и хорошей формы, имеющий начальную скорость в 2 км, поднимается не выше 200 км. Он долетит до пределов атмосферы, но далеко не достанет до Луны и других небесных тел.

Однако расчеты показывают, что всякий предмет, кото­рому мы в силах сообщить секундную скорость в 11 верст (в 6 раз больше предельной практической скорости воен­ного снаряда), удалится навсегда от Земли. Он одолеет вполне ее притяжение, будет блуждать в пределах пла­нетной системы, пока не столкнется с каким-нибудь телом. Может столкнуться и с Землей. Он бы совсем улетел от нее, если бы не притяжение Солнца...

Секундная скорость в 17 верст уже одолеет и притя­жение Солнца. Тело, брошенное с такою скоростью, бу­дет скитаться среди иных солнц и иных планетных систем. Оно не выйдет только из Млечного пути или из нашей группы солнц.

Значит, сообщение с кебом, со всем миллиардом солнц Млечного пути, с сотнями миллиардов их планет обусловливается получением секундной скорости, кото­рая в 8 или 10 раз более скорости самых мощных наших военных снарядов».

Далее в сообщении говорилось о путях достижения такой скорости.

«В настоящий момент наиболее доступный для этой цели прибор — это реактивный снаряд, подобный большой ракете. Он запасает в себе жидкий кислород и жидкое горючее, вроде нефти. Вещества эти подаются в карбю­ратор, где соединяются и дают ряд взрывов. Отдача или реакция, как от ружья, заставляет двигаться такую ракету. Но для получения космических скоростей тре­буется огромное количество горючего и кислорода. По крайней мере в 5—10 раз больше, чем весит вся ракета с пассажирами и приборами. Теоретически это возможно, но на практике...»

Затем речь шла о принципиальной схеме космичес­кого корабля, его устройстве, его преимуществах перед другими видами транспорта и о технических сложностях его создания.

«Нужно сознаться, что безмерны трудности получе­ния космических скоростей и полета за атмосферу. Но что этого можно достигнуть,— в этом нельзя сомневаться: все данные науки за это. Вопрос только во времени. Оно может очень сократиться, когда получит широкое распространение мнение о важности заатмосферных путе­шествий и уверенность в их осуществлении. Тогда не будет недостатка в средствах и силах, и мы достигнем успеха скорее».

Когда это случится? Циолковский не мог дать ответ на данный вопрос. Ведь только через год после юбилея, в августе 1933 г. в небо взлетела первая советская жидкостная ракета ГИРД-09. Поэтому он сказал так: «Я твердо верю в осуществимость космических путешест­вий и заселение солнечных просторов. Но я никогда не решусь сказать, когда это будет».

В связи с 75-летием со дня рождения и за заслуги перед страной К. Э. Циолковский был награжден орде­ном Трудового Красного Знамени.

Незадолго до смерти в статье «Только ли фантазия» (Комсомольская правда, 1935 г., 23 июля) он писал: «Чем больше я работал, тем больше находил разные трудности и препятствия. До последнего времени я пред­полагал, что нужны сотни лет для осуществления поле­тов с астрономической скоростью (8—17 километров в секунду). Это подтверждалось теми слабыми результа­тами, которые получены у нас и за границей. Но непре­рывная работа в последнее время поколебала эти мои пессимистические взгляды: найдены приемы, которые дадут изумительные результаты уже через десятки лет».

И он оказался прав. Ровно через 100 лет после его рождения, всего через 22 года после его смерти, взлетел первый искусственный спутник Земли, а еще через четыре года совершил первый космический полет человек пла­неты Земля — гражданин Страны Советов Ю. А. Гагарин.

К Циолковскому приезжали ученые, инженеры, жур­налисты. Они обсуждали с ним разные проблемы, зада­вали вопросы, спрашивали его мнение о различных явле­ниях науки и жизни, в частности об отношении к науч­ной фантастике.

«Фантастические рассказы на темы межпланетных рей­сов несут новую мысль в массы,— ответил ученый.— Кто этим занимается, тот делает полезное дело: вызы­вает интерес, побуждает к деятельности мозг, рождает сочувствующих и будущих работников великих наме­рений».

 

Заключение

 

Циолковский был разносторонним человеком. Он за­нимался не только вопросами завоевания атмосферы, стратосферы и межпланетного пространства. В числе его трудов — работы по астрономии, астрофизике, матема­тике, биологии, философии. Среди них: «Тяготение как источник мировой энергии», «Образование Земли и сол­нечной системы», «Механика животного организма» (она получила положительный отзыв И. М. Сеченова), «Тео­рия газов», в которой он изложил основы кинетической теории газов (Циолковский не знал, что эта теория созда­на до него Л. Больцманом). Сам ученый позже (в 1928 г.) так оценивал эту сторону своей деятельности: «Я многое открыл, что было уже открыто ранее меня. Значение таких работ я признаю только для самого себя, так как они давали мне уверенность в моих силах... Сначала я делал открытия давно известные, потом — не так давно, а затем и совсем новые».

17 сентября 1935 г. К. Э. Циолковскому исполни­лось 78 лет. А через день его не стало.

В некрологе газета «Правда» писала: «...когда-нибудь наши потомки овладеют космическими пространствами, они будут высоко чтить Циолковского, потому что он первый дал научно обоснованную гипотезу межпланет­ных путешествий».

К. Э. Циолковский похоронен в Калуге. На его памят­нике выбиты принадлежащие ему слова: «Человечество не останется вечно на земле, но в погоне за светом и пространством, сначала робко проникнет за пределы атмосферы, а затем завоюет себе все околосолнечное пространство».

Он твердо верил, что «невозможное сегодня станет возможным завтра».

 

Список использованных источников

 

1. Астрономы России и знаменательные даты. Циолковский Константин Эдуардович Режим доступа: http://www.astrogalaxy.ru/720.html

2. Вячеслав Бучарский «Притяжение космоса». Режим доступа: http://bucharsky.ru/books/1/6/

3. Государственный музей истории космонавтики имени К.Э. Циолковского. Режим доступа: http://www.gmik.ru/branches.html

4. Кириллин В.А. Страницы истории науки и техники. М.: Наука, 1989.

5. Константин Эдуардович Циолковский. Режим доступа: http://www.pro-borovsk.ru/Abitante/Cohort/Tsyolkovski.aspx

6. Константин Эдуардович Циолковский. Звездный мечтатель Режим доступа: http://www.chaltlib.ru/articles/resurs/jubilei_goda/god_rossijjskojj_kosmonavtik/konstantin_eduardovich_tsiolkovskijj

7. Ученые и конструкторы Константин Эдуардович Циолковский. Режим доступа: http://www.walkinspace.ru/index/0-1013