Вопрос 10
Теория социального обмена.
Теория социального обмена – направление в современной социологии, рассматривающее обмен различными социальными благами (в широком смысле слова) как фундаментальную основу общественных отношений, на которой вырастают различные структурные образования (власть, статус и др.). Ее яркими представителями являются Джордж Хоманс и Питер Блау. Дж.Хоманс провозгласил лозунг: “Вернуть человека в социологию”. Согласно его взглядам, социология явилась результатом естественного развития психологии. Существенным элементом этого направления стала теория социального поведения, которое интерпретировалось как обмен. Сущность данной теории состоит в том, что люди взаимодействуют друг с другом на основе своего опыта, взвешивая возможные вознаграждения и затраты. Поведение человека обусловлено тем, вознаграждались ли его поступки в прошлом. Такой подход к объяснению социального взаимодействия еще называют бихевиористским.
Исходным положением теории социального обмена П.Блау является то, что людям необходимы многообразные виды вознаграждений, получить которые они могут только взаимодействуя с другими людьми. Люди, пишет Блау, вступают в социальные отношения, поскольку ожидают, что будут вознаграждены, и продолжают эти отношения потому, что получают то, к чему стремятся. Вознаграждением в процессе социального взаимодействия могут быть социальное одобрение, уважение, статус, а также практическая помощь.
Вопрос 40
Социальная модернизация, социальная трансформация
МОДЕРНИЗАЦИЯ СОЦИАЛЬНАЯ — совокупность экономических, демографических, психологических и политических изменений, претерпеваемых обществом традиционного типа в процессе его трансформации в общество современного типа. Различение этих двух типов обществ (появившееся в кон. 19 в. в работах таких социологов, как Г. Спенсер и Ф. Теннис) наиболее последовательно введено и обосновано французским социологом Э.Дюркгеймом в работе “О разделении общественного труда”. Критерий, избранный Дюркгеймом, — тип социальной связи, обозначенный им термином “солидарность”. Для обществ традиционных характерна “механическая” солидарность или “солидарность по сходствам”, что предполагает построение общества путем простого суммирования однородных исходных социальных ячеек — “кланов”. Общество современное строится принципиально иначе, поскольку ему присуща “органическая солидарность”, превращающая его в системную целостность, где каждый элемент выполняет собственную неповторимую функцию. Процесс разделения функций (разделение общественного труда) сообщает современному обществу внутреннюю динамику, которой принципиально лишено общество традиционное.
Теоретическое наследие классиков социологии по вопросу модернизации нашло свое применение и переосмысление в 50—60-х гг. 20 в. в эпоху деколонизации и появления новых государств. Постколониальному миру Азии, Африки, а также Латинской Америки американскими социологами была предложена “теория” (точнее — набор теорий) социальной модернизации как стратегия ликвидации “недоразвитости” путем трансформации традиционного общества в современное. При этом тип современного общества был универсализирован и выведен за пределы западного исторического контекста, а сама социальная модернизация уже не отождествлялась исключительно с рационализацией. Центральная посылка этой теории такова: постколониальный мир должен модернизироваться по образцам Запада лишь потому, что сам Запад на несколько столетий раньше проделал этот же путь под действием неумолимой исторической необходимости. Попытка Я. Вайнсберга предложить подход, ограничивающий применение термина “социальная модернизация” только постколониальным миром, а для описания западного опыта с кон. 18 в. и для Латинской Америки предложить термины “ремодернизация” и “демодернизация”, последователей не нашла.
Основной акцент социальной модернизации был сделан на индустриализацию экономики, в ходе которой происходит радикальное преобразование всех социальных структур традиционного, т. е. аграрного, общества. Предполагалось, что развитие индустриального производства должно вызвать спрос на научное знание и новые технологии, вызвать переток сельского населения в города и развитие городов, принципиально изменить статус традиционной (объединяющей несколько поколений) крестьянской семьи и постепенно вытеснить ее семьей нуклеарной, высвобождающей индивида и задающей новую мотивацию его деятельности. Индустриализация — лишь один аспект социальной модернизации, но он “столь могуществен по своим последствиям, что изменяет недееспособные социальные институты и обычаи с помощью создания новых ролей и способов социального действия, основанных на использовании машины”. Переход от традиционализма к современности осмысливается как: индивидуализация (базовой социальной единицей во все большей степени становится индивид, а не группа); дифференциация (передача отдельных функций, ранее принадлежавших “семье”, специализированным институтам социальным); и формализация (подход к социальным институтам как действующим на основе абстрактных и универсальных законов и правил, предполагающий доминирующую позицию науки и экспертов). Чем глубже изменения традиционного общества по этим параметрам, тем более оно обретает способность использовать инновации не разрушаясь. В конечном счете социальная модернизация понималась как альтернатива социалистическому решению триединой проблемы т. н. третьего мира — проблемы искоренения голода, болезней и неграмотности.
Именно относительная нерешенность этой проблемы, выражающаяся в абсолютном отставании по параметрам социально-экономического благополучия третьего мира от развитых (западных) стран (после исчезновения альтернативного “второго мира” — “социалистического лагеря” — укореняется противопоставление “богатого” Севера и “бедного” Юга), привела к тому, что теория социальной модернизации оказалась дискредитированной как в западном научном сообществе, так и в странах, которым она адресовалась как стратегия развития. Однако само понятие современного общества или современности продолжает оставаться одним из центральных во многих социально-философских и социологических теориях. При этом можно выделить два основных подхода. Один состоит в том, чтобы определить современность не через привязку к конкретному пространственно-временному континууму, а через основной признак. Так поступил Д. Аптер, утверждавший: “Быть современным — значит воспринимать жизнь как выбор, как предпочтение одного другому, как альтернативность”.
Другой подход нацелен на описание институциональной структуры современности и наиболее полно представлен Гидденсом, который выделил четыре основных института: 1) капитализм (накопление капитала на конкурентных рынках труда и товаров); 2) индустриализм; 3) вооруженные силы (контроль над средствами насилия в контексте индустриализации войны); 4) национальное государство.
Социальная трансформация
Проблему социальной трансформации можно рассматривать одним из аспектов проблемы развития общества, формирование в нем образов и смысла будущего. Действительно, сегодня категория «социальное развитие» включает в себя специфику социального воспроизводства, конструирование и проектирование, общение, формирование социальной нормативности, контекст социальных ожиданий, символизацию, организацию и ряд других сторон жизни общества. Среди этих компонентов социальная трансформация выступает как онтологическая характеристика развития общества, включающая в себя прежде всего сложные взаимоотношения его субъектной и объектной сфер. Социальная трансформация в этом плане - как бы проект направленности развития общества. Она открывает то пространство различий, которые затем «заполняются» в процессе развития, обеспечивая связь единого и многого, традиций и новаций, человека и мира. Именно поэтому социальная трансформация создает сам «нерв» развития, его импульс, поскольку открывает ситуацию направленности, неустойчивости общества. Развитие идет поэтому не столько в направлении «прогресса» или поступательности, но как разработка средств и форм преодоления различий, «разновременности» существования субъекта и организационно-предметной среды. Эта разновременность постоянно снимается процессом практики, включающим связь поколений, распредмечивание и опредмечивание в деятельности. Но она снова создается благодаря тому, что субъект трансцендирует, выходит за рамки бытия объектно-предметной, организационной среды. В этом отношении социальная трансформация - это необходимая «корректировка» взаимоотношений между человеком и общественной средой, ее инфраструктурой. Но многое зависит от того, происходит ли социальная трансформация чисто стихийно, либо она направляется в необходимое русло на базе учета социальных и личностных потребностей, тенденций самого общества. Современная неолиберальная «картина мира», в которой рынок представлен как основа регулирования всех общественных процессов, неадекватна реальности, поскольку, во-первых, сохраняет принцип неопределенности будущего как основу демократичности общества - открытость рыночной системы - это возможность конкуренции, стремления к улучшению качества продукции и др. Но в обществе гораздо больше структурных связей, которые задают направленность общественных изменений и тем самым обеспечивают лучшее управление ими, чем это предполагает рыночная идеология. Во-вторых, неадекватность этого мировосприятия в том, что оно опирается лишь на действия индивидов. Но в современном обществе именно надличностная социальная среда, имеющая субъектный статус, выступает «агентом» и проводником наиболее важных общественных процессов. Индивиды сегодня слишком многое не улавливают, а потому их горизонт не выходит за рамки простого потребительства, а интересы направлены на сохранение устойчивости и предсказуемости среды. Индивиды не могут «отвечать» за состояние общественной системы, поскольку они не выступают как выражение всеобщего. В этом отношении концепция социально-субъектной трансформации как бы «выравнивает» действие различных факторов в жизни общества. С данной позиции техника и технологии, системно-организационные процессы не выступают как самостоятельные силы общественных изменений, но заданы более глубинными сторонами и детерминантами, к числу которых, бесспорно, относится и субъектно-реализуемые трансформации. Они объективны, поскольку выражают не «проект» сознания, не волю и решимость масс действовать так-то, но саму специфику бытия субъекта, который постоянно выходит за рамки сложившихся общественных отношений, а потому и подготавливает условия их смены. Проведенное исследование включило различные аспекты социальной трансформации: онтологические, методологически-гносеологические, культурно-смысловые. Раскрыто место этой категории в современной литературе. Показана роль социальной трансформации в содержании категории «общественное развитие». Исследованы концепции социальной трансформации с позиций синегретики и др. Все это позволяет сделать вывод, что трансформация является наиболее глубинным уровнем социальных изменений, а потому охватывает в системно-диалектической плоскости все основные компоненты, так или иначе связанные с развитием общества. Но социально-субъектная трансформация выстраивает соотношения этих компонентов, позволяя выделить и общий механизм развития общества. Здесь основным источником изменений выступают не столько изменение потребностей людей, сколько в целом специфика бытия социальных субъектов, детерминирующая внутреннюю неизбежность, необходимость социальных трансформаций.Поэтому именно на уровне онтологии оказывается возможным прояснить ряд аспектов общественного развития, которые оставались не полностью раскрытыми в контексте собственно социальной диалектики. Это касается прежде всего обоснования причинного статуса самого проектирования, которое рассматривается не как установка сознания, а как выбор направления такого будущего, в котором могут укладываться условия для согласования субъектной и объектной сторон в обществе. Как показало исследование, такая детерминация определяет формы изменения театра, появления в нем новых стилей, художественных методов и др. Театр оказывается проводником такой детерминации. Однако не трудно предположить, что и другие формы культуры, как и социальные институты, сферы жизни общества исторически изменяются под воздействием социально выраженного проектирования, за которым стоит специфика бытия субъектов. Столь же важным оказывается процесс трансформации для выявления характеристик субъекта, творчества, особенностей социальных пространства и времени и т.д. Это значит, что методологический потенциал категорий «социальный субъект» и «социальная трансформация» оказывается, как нам кажется, значительным, и пока недостаточно раскрытым. Это позволяет сделать вывод о том, что интерес к этой проблеме в отечественной социальной философии будет возрастать.
