Глава 9. Не пытайтесь повторить это дома 4 страница

Я взял все это с собой той ночью, когда вдруг решил присоединиться к Дугу и Стивену в Аризоне. В то время она представляла собой цельную картинку: Аризона была великолепным местом, чтобы начать пересматривать свои привычки. Я сказал Меган, что у меня есть кое-какие дела с группой и что я вернусь через четыре дня. Я заказал билет на самолет, вызвал лимузин и позвонил наркодилеру, чтобы сообщить, что я знаю, кто работает по дороге в аэропорт. Я все просчитал: я затарился кокаином и героином, упаковал все ампулы Buprinex, чтобы провести отличные продолжительные выходные на гольф-курорте.

Я не сообщил ни Дугу, ни Стивену, что прилетаю, поэтому когда приземлился там ночью, был полностью предоставлен самому себе. Вокруг города почти ничего не происходило, но мне было все равно.

«Эй, долго нам еще ехать?» - спросил я у водителя лимузина.

«Около 45 минут, сэр», - ответил он.

«Хорошо. Слушай, ты можешь остановиться где-нибудь, чтобы взять столовые приборы?» - спросил я. – «Я взял с собой немного еды, и сейчас очень хочу есть».

Мы ехали еще около 20 минут и остановились у Denny’s (www.dennys.com; сеть ресторанов быстрого общественного питания – прим. Nusha). Он вышел и принес мне нож и вилку, завернутые в салфетку. «Великолепно», - подумал я.

«Эй», - сказал я. – «Слушай, мы можем еще где-нибудь остановиться? Мне нужен полный набор столовых приборов».

Еще через 15 минут мы снова остановились и в этот раз мне принесли ложку. Я немедленно поднял перегородку между водителем и мной, вытащил свои наркотики и начал готовить свою порцию.

Я вмазался и расслабился, пока мы ехали в отель. Ландшафт Аризоны, местами покрытый мелким кустарником, внезапно стал выглядеть более приветливым, а тонированное стекло сделало его более роскошным.

Когда мы приехали на курорт, the Venetian (один из богатейших курортных комплексов Америки – прим. Nusha), мне выделили одноместный номер. Он не походил на те номера, к которым я привык, потому что само заведение не выглядело как отель: это была композиция бунгало вдоль великолепно подстриженного газона для гольфа…прямо как в гостинице, в которой Дуг поселил меня на Гавайях, чтобы подумать обо всем. Мой номер был великолепен: вокруг кровати висели легкие белые занавески, еще там находился камин в стиле необожженной глины, и ванная с огражденным стеклом душем – прямо как в высококлассном спа. Он был настолько расслабляющим, что я мог думать, что нет лучше терапии для успокоения моей души, чем употребление кокаина и наркомании ночи напролет.

Я тут же забыл, что то, что я взял с собой, было рассчитано на четыре дня – я вел себя так, будто бы у меня был повод для праздника. Уже через час я употребил героин. Это общая проблема для наркоманов: когда ты под кайфом, ты находишься в умиротворенном состоянии, все прекрасно и спокойно, и вот тут-то ты и начинаешь строить планы; ты считаешь, сколько дури тебе еще необходимо. Потом ты начинаешь вводить дозу, и все меняется. Ты переоцениваешь все, чем занимаешься; ты находишь причины, почему ты можешь и должен сделать это прямо сейчас. А когда ты сделаешь это, ты найдешь причину, зачем ты должен оставить все так, как есть, потому что тебе больше ничего не хочется.

Ты делаешь все эти сумасшедшие, идиотские вещи, потому что когда оно приходит, в первый день, когда ты пробуешь героин, время, когда ты попробовал и полюбил его, когда твоя система еще чиста и естественна, тогда наступает самый лучший кайф за все время употребления наркотиков. Ты проводишь остаток карьеры в попытках еще раз испытать тот самый кайф, но это невозможно, поэтому ты решаешь, что если будешь и дальше сидеть на наркоте, то сможешь вернуться к тому самому моменту. Ты испытываешь разные способы употребления наркотиков, но ты гонишься за приведением. Тебе необходимо получать кайф, чтобы чувствовать себя нормально: ты не хочешь чувствовать себя плохо, колешься, чтобы почувствовать облегчение. Но когда у тебя уже несчетное количество этого дерьма, ты все равно пытаешься словить свой первый кайф – и перед тем, как ты поймешь это, однажды ночью ты употребишь все, что рассчитывал употребить за четыре дня. Твое тщательное планирование катится ко всем чертям.

Не было причин прекращать вечеринку, и, как я понял, у меня имелось бессчетное количество кокаина, чтобы вернуться к уколам. Не важно, насколько педантично ты обращаешься со смэком, он, как правило, хорошо идет перед кокаином. А когда ты начинаешь по-настоящему колоть кокаин, галлюцинации становятся настолько реалистичными, что ты уже больше не можешь говорить себе, что ты всего лишь под кайфом, и это твой разум выкидывает всякие штучки. Это похоже на отравление, но с абсолютно противоположным положением. Оно пугающее и реалистичное, но вместе с тем в целом не психоделическое. В моем случае было насилие и ужас. В прошлом я наслаждался этим элементом наркотиков, но сейчас я в завязке.

В ту ночь я колол кокаин только ради самого процесса. Я уже говорил, насколько люблю, когда игла проходит через мою кожу, проникает в вену, и я чувствую, как наркотик растекается по всему телу и поглощает его. Мне все еще нравился ритуал; приготовление, фильтрование и отключка вызывали не меньшее наслаждение, чем сам кайф. Я несколько часов был полностью занят всеми этими делами.

А потом начали происходить странные вещи. Я начал бой с тенями монстров, которых я видел на другой стороне занавесок, окаймлявших огромную, королевского размера кровать. Я прыгал и раскачивался, как будто бы занимался в спортзале. Этот бой с тенью продолжался всю ночь до восхода солнца, когда все тени исчезли и моя активность сошла на нет. Я как-то сразу вышел из транса и решил, что должен найти Дуга и Стивена.

Первым делом я решил принять душ, чтобы немного взбодриться. Но перед этим я сделал последнюю кокаиновую инъекцию. Я чувствовал себя великолепно, когда стоял под дорогим душем, выполненным в стиле дождя. Пока я находился под прекрасной струей горячей воды, меня начали одолевать кокаиновые галлюцинации, причем они беспокоили меня еще больше, чем в ту ночь или когда-либо до этого: весь дневной свет проходил сквозь слуховое окно, но я видел длинные тени, появляющиеся в углах. Они подкрадывались о мне по полу, залезали по душу и принимали очертания теневых монстров, с которыми я дрался раньше. Они были справа от меня, в стеклянной двери, а я не собирался позволять им захватить меня, поэтому со всей силы ударил их, разбив стекло на маленькие осколки, разлетевшиеся по всему полу. А я стоял там с порезанной рукой, под водой, парализованный, напоминающий параноика, и осматривал ванную в поисках остальных врагов. И вот тут-то появились мои маленькие приятели.

Для меня они выглядели как герои «Хищника» («Predator»), но меньшего размера и они светились серо-голубым светом; они были жилистыми и мускулистыми, с такими же головами, украшенными дредами, похожими на каучук. Обычно они были милыми, добродушно настроенными, но эта галлюцинация стала зловещей. Я видел, как они собираются в дверном проеме, там была целая армия, вооруженная автоматами и каким-то оружием, похожим на гарпун.

Я жутко испугался; я побежал прямо по стеклу, рассыпанном на полу; и закрыл раздвижную стеклянную дверь ванной. Кровь начала образовывать лужицу подо мной, стекая по моим ногам, но я ничего не чувствовал. Я в ужасе увидел, что Хищники просовывают свои конечности между дверью и дверным проемом и уже начали отодвигать ее. Я навалился всем своим весом на нее, чтобы удержать ее закрытой, но это не помогло; они победили, а я, потеряв равновесие, рухнул на осколки стекла.

Я решил спасаться бегством: я разбил раздвижную стеклянную дверь, порезавшись и забрызгав кровью обломки, валявшиеся по всей комнате. Когда я выбежал из бунгало, яркий солнечный свет, шокирующая зелень травы и цвета неба оказались слишком сильными, все было слишком ярко и резало глаза. Все происходящее в моем номере было довольно реалистичным, поэтому в таком состоянии я оказался не готов вот так внезапно выйти из-за задернутых занавесок на яркий солнечный свет.

Я просто выбежал… голый и истекающий кровью, на дорожку, прочь от армии Хищников, которых я видел на своих плечах каждый раз, когда оборачивался назад. Мне необходимо было сделать передышку, поэтому я воспользовался открытой дверью другого бунгало. Я спрятался за дверью, потом за креслом, но Хищники начали заполнять всю комнату. Там находилась горничная; она заправляла кровать и начала кричать, когда увидела меня. Она закричала громче, когда я попытался использовать ее в качестве живого щита, чтобы защититься от маленьких охотников, идущих по моему следу.

Я снова спасался бегством; я бежал на максимальной скорости через весь парк со светящейся армией, висящей у меня на пятках; цвета и окружавшая меня обстановка тоже добавила остроты моему слабоумию. Я понял это позади главного клуба и забежал в заднюю дверь и попал на кухню; все повара и их помощники пришли в ужас, поэтому я выбежал оттуда и попал в вестибюль. Там повсюду были гости и их вещи, и помню, что схватил сзади хорошо одетого бизнесмена, стоящего там вместе со своим багажом, и я начал использовать его в качестве живого щита. Казалось, он был не против, и я поверил, что он может задержать Хищников на безопасном расстоянии, но я заблуждался. Они уже добрались до меня и начали залезать по моим ногам, готовя свои маленькие пушки. Бизнесмен не хотел иметь со мной ничего общего; он высвободился из моих рук, поэтому я заперся в кладовке где-то недалеко от кухни. Когда собралась толпа, я снова выбежал наружу, увидев лишь темноту и убежище в сарае, где я прятался за газонокосилкой до тех пор, пока галлюцинации не пропали.

К тому моменту я был готов к общению; приехала полиция и вместе с толпой зевак они нашли меня в моем тайнике. Я больше не видел Хищников, но когда я давал показания полицейским, то очень запутанно объяснил, что они гнались за мной по всему полю, пытаясь убить меня. Я все еще был под кайфом, поэтому рассказывал историю не упоминая о собственном состоянии. Все, что находилось вокруг меня, продолжало быть очень странным, даже когда Стивен пробился сквозь толпу и протянул мне треники. Полицейские привели меня в мой номер и обнаружили полную сумку шприцов, но без наркотиков; но с тех пор, как мне выписали Buprinex (от которого невозможно получить кайф), я получил право хранить шприцы, поэтому все выглядело вполне законно.

Но полиция Аризоны не купилась на это: они оставили меня в одной комнате, а сами вышли в другую, чтобы обсудить между собой, что со мной делать. Я продолжал утверждать, что все, что я им сказал, происходило на самом деле, но это не помогло реабилитировать меня в их глазах. Они смотрели на меня с выражением типа: «Да, да, конечно, все так и было». Они задержали меня, когда обнаружили остатки кокаина в ложке, валявшейся на полу. Но тут пришел Дуг; он позвонил Дэнни Зелиско (Danny Zelisko), влиятельнейшему промоутеру в Фениксе, который отмазал меня от тюрьмы. Дуг и Дэнни вывели меня оттуда в одном ботинке, потому что вторая нога очень сильно распухла и не влезала в обувь. Они посадили меня на частный рейс и отправили подальше от того места. Если бы не помощь Дэнни, мне бы светил серьезный тюремный срок. Еще раз благодарю тебя!

 

Когда я вернулся в Л. А., меня встретили и тайком поселили в Sunset Marquis. Мое спидболльное ралли по полю для гольфа очень изнурило меня, поэтому я сразу же лег спать.

Я проснулся, потому что Дафф стоял над кроватью. «Эй, чувак…ты уже проснулся?»

«Да», - ответил я, пытаясь сообразить, где нахожусь.

«Оденься, я буду ждать тебя в соседней комнате», - сказал он. «Я должен поговорить с тобой кое о чем».

«Ладно, круто».

Я пришел в гостиную, где все стулья были заняты: мои менеджеры, моя мама, мои коллеги по группе (кроме Иззи и Эксла) – в стороне от моего наркодилера, в общем, все, кого я знал, были там. Это было официальное вмешательство. Я все еще соображал, где нахожусь, но тут же подумал, что присутствие Стивена несколько забавно, ведь ему тоже, как и мне, нужна была реабилитация, возможно, даже в большей степени. Я уставился на него в раздумьях. Лицемер. Каждый из присутствующих что-то думал обо мне. Не зна, что именно, но определенно что-то думал. Ну и само собой, у каждого было что сказать.

Мой телохранитель Эрл сказал: «Слэш, в Чикаго ты был полон сил и энергии. В Чикаго ты был таким сильным. Я не могу видеть тебя в таком слабом состоянии, как сейчас».

Моя мама была ошеломлена. Большую часть времени она просидела молча.

Алан Найвен как всегда был высокопарен.

«Слэш, тебе придется пройти реабилитацию», - сказал он. «Обо сем уже договорились».

Все они говорили, что любят меня и да благословит Господь их сердца; я уверен, что они на самом деле это чувствовали, но находиться в таком противостоянии было также тяжело, как упустить какую-нибудь деталь в переводе. Я был полностью загнан в угол, поэтому мои обычные фразочки о том, что все идет хорошо, не срабатывали. Я попал по полной, меня признали виновным без суда и я уже ничего не мог сделать. Как и у всех в подобной ситуации, моя ложь неприятно превратилась в тему для обсуждения.

Я никогда не обвинял в этом свою маму, я даже ни секунды не думал, что это была ее идея; но она выглядела такой смущенной, как будто бы в тот день я именно так и думал. Остальные были, как я потом понял, коварными придурками. Однако, если я хотел и дальше работать в группе, мне пришлось поехать в клинику в Таксоне (Tucson) под названием Sierra Tucson, поэтому я впервые согласился на реабилитацию.

Суть реабилитации в том, что ты должен хотеть очиститься. Когда ты этого хочешь, она великолепно работает – но когда ты этого не хочешь, она может очистить твое тело, но ни за что не изменит твоего сознания. Так и получилось со мной в первый раз: я прошел лечение в очень охраняемой стерильной обстановке, но это была дорога в ад, потому что я собирался принять некоторые аспекты жизни очистившегося общества, и это была вторая фаза реабилитации.

Но перед этим я вел себя как и все законченные наркоманы: я сказал всем окружающим, что согласен с ними и готов пройти по придуманному ими плану, но только после того, как проведу последнюю ночь в своей собственной кровати, а утром буду готов к очищению. Они согласились, потому что мои проделки входили в их план.

Я вернулся к себе домой, вытащил заначку, принял дозу и развлекался с Меган – которая вообще не ожидала такого поворота событий. Я сказал ей, что на какое-то время уеду по делам группы, а утром проснулся очень рано, снова принял дозу, и сел в лимузин с Дугом, чтобы поехать в Таксон. Это место находилось посреди пустыни: там не было ни магазинов, ни жилых домов, ни стрип-клубов… никаких признаков цивилизации на протяжении многих миль. Это был некий малюсенький оазис трезвости.

Меня поместили в двухкомнатную палату, но за все время моего пребывания там соседа так и не поселили, и это было замечательно. Первые три или четыре дня прошли просто ужасно, поэтому они стали давать мне не такие сильнодействующие препараты. Я никогда им не противился, ведь все были настроены доброжелательно, к тому же имелись преимущества: я мог есть что угодно или громко храпеть больше, чем час или два.

После нескольких дней, когда пот, беспокойство и неизбежный дискомфорт прошли, я стал лучше себя чувствовать в собственной шкуре и даже мог встать с кровати и немного пройтись вокруг нее. Это было все, что я мог делать; я еще не был готов к взаимодействию с людьми. Но в тот момент, когда я показывался из своей палаты, было решено пригласить меня на сеанс групповой терапии. И это не обсуждалось – то, что я мог ходить, еще не означало, что я хотел общаться. Я настолько старался избегать других людей, что ждал, пока окончательно проголодаюсь, чтобы отправиться на поиски пищи, ведь они означали встречу с прохожими в кафетерии.

Позже я узнал, что обо мне договорились неделей ранее; там я встретил одну знакомую личность: Стива Кларка (Steve Clark), оригинального гитариста Def Leppard. Стив находился там из-за наркотиков, но это и не удивительно в подобных заведениях, когда ты окружен их методами, они найдут бессчетное количество других «зависимостей», которые мучают тебя. С этой точки зрения, секс или что-нибудь еще могут расцениваться, если смотреть в перспективе, как зависимость, управляющая твоей жизнью. В случае со Стивом, я слышал, они отметили его как сексуально зависимого и дали строгое указание: «Никаких контактов с женщинами» после того, как он более чем один раз прерывал свое лечение разговором с девушкой. Он не выполнил этого, и быстренько сбежал оттуда. Два года спустя Стив скончался от передозировки наркотиков.

Если я не находился в своей палате в Сьерра Таксон, то проводил большую часть свободного времени сидя на массивном столе рядом с огромной пепельницей посередине. Я прилагал все усилия, чтобы избежать разговоров с другими пациентами. Когда мне не удавалось от них смыстья, наши диалоги были похожи на этот:

Какой-нибудь прохожий садился рядом и начинал курить.

«Эй, из-за чего ты здесь?» - спрашивал он меня.

«Героин».

Обычно значение этого слова понимали еще один или два пациента, находящиеся на небольшом расстоянии от меня, и начинали ужасно передергиваться и корчиться.

У большинства людей, которых я встретил там, было много зависимостей, а сами они были довольно закомплексованными личностями, поэтому ко всем им я относился весьма предвзято. Они были странной коллекцией людей всех образов жизни; прямо как в «Пролетая над гнездом кукушки» (“One flew over the Cuckoo’s Nest”), и, как и герой Джека Николсона (Jack Nicholson), я решил просто послать их всех к черту. Я находился под впечатлением от того, что я знал, что делал, когда сидел на наркотиках, неважно, какой бы наркотик ни был, но те люди, казалось, не осознают, что делают в данный момент и понятия не имеют, как попали в эту клинику.

Еще через три или четыре дня я решил: «Да пошло оно все…» Меня тошнило от всех уровней реабилитации, от подбадривающих сеансов групповой терапии до всякого бреда, исходившего от друзей, которых я встретил, пока курил, которые хотели оказаться снаружи, чтобы вместе затариться наркотиками, когда выйдут отсюда через несколько недель.

Когда это произошло, я был не готов сдаваться в любом случае, форме или виде. Я находился посреди пустыни, там было чертовски жарко и я не видел смысла проводить там еще 22 дня. Я сказал старшей медсестре, что мне нужна срочная выписка, и она сделал все, что могла, чтобы остановить меня. Сам основатель клиники пришел уговаривать меня остаться.

Он относился к типу ковбоев Новой Волны, которые могут существовать только на Юго-Западе: он носил широкополую ковбойскую шляпу, множество украшений из бирюзы и ковбойские сапоги; и протяжно рассказывал о своем вкладе в трезвость. Он командовал всеми и настаивал на том, что я не начну заниматься настоящей работой. Он был прав, но мне было наплевать – меня ни капли не интересовал его способ очищения.

«Слушай», - сказал я, взбесившись. «Ты не сможешь оставить меня здесь, чувак. Ты не сможешь. Итак, дай мне телефон и мои вещи, потому что я уезжаю. Я уезжаю немедленно».

«Ты совершаешь большую ошибку», - ответил он. – «Останься. Ты слаб, подумай об этом. Хотя бы приди ко мне на прием».

«Я никуда с тобой не пойду», - сказал я. – «Этого не будет. Спасибо тебе за помощь. Но катись к черту, я ухожу».

Я заказал длиннющий лимузин, чтобы уехать в аэропорт, но владелец клиники продолжал уговаривать меня остаться вплоть до того, пока я не сел в автомобиль. Я опустил окно и посмотрел ему прямо в глаза.

«Я не могу остановить тебя, но ты совершаешь большую ошибку», - сказал он.

«До встречи».

Через несколько миль я увидел магазин спиртного.

«Поехали туда быстрее», - сказал я водителю.

Я купил литр «Столичной». Открыл и упал в обморок от запаха. Моя злость росла с каждым глотком по дороге в аэропорт. Я был обижен тем, что мое окружение как в нелепом цирке думало, что отправляя меня на лечение, знают, как контролировать меня лучше, чем я сам. Это было грубо. Не представляю, что думал в тот день водитель моего лимузина: он забрал меня из реабилитационной клиники и наблюдал, как за час в меня влилось пол-литра водки.

В аэропорту пока я ждал свой рейс, я позвонил известному торговцу героином, который еще со старшей школы был другом Марка Мансфилда и Мэтта Касселя (Matt Cassel). Я договорился с ним о встрече, когда прилечу. Я знал, что первое употребление героина после лечения будет самым лучшим, поэтому я настаивал на том, чтобы он был высшего качества. После того, как я вмазался, я вернулся домой, словил кайф, а потом позвонил своему менеджеру, Дугу Голдштайну.

«Алло».

«Привет, Дуг, это Слэш», - сказал я. «Я вернуууууулся!» - И повесил трубку.

 

Я вновь жил с Меган, и все шло замечательно. Еще я начал пить в одиночестве после того, как она ложилась спать. Она понятия не имела, что я уезжал или находился на реабилитации. Дело в том, что лечение было принудительным, я отказался от очищения… что ж, я знал, что мне придется это сделать. Я не хотел возвращаться к героину, но я не хотел очищаться по чужим правилам.

Я запланировал для нас с Меган поездку на Гавайи, причем я взял с собой дозу на всякий случай, после которой я начал очищаться по своим правилам. Мы заказали виллу на Кауай (Kauai, один из Гавайских островов – прим. Nusha), и в момент, когда мы приехали туда, я начал процесс лечения. У меня была лихорадка, озноб, стресс, и вообще я чувствовал себя ужасно. Я сказал Меган, что простудился, и она поверила мне; она даже обрадовалась, потому что могла одна ходить по магазинам и осматривать достопримечательности.

Я не ожидал, что эта очистка окажется настолько плохой, потому что думал, что самое худшее осталось в Таксоне. Что ж… это было нелегко. Я надеялся, что смогу напиться, но не смог, все было противно на вкус и на ощупь. Симптомы были скорее исключением, чем правилом: появилась жажда, желудок мучили спазмы; я мало потел, появилась тревожность, мурашки составляли довольно неприглядную компанию. Я не мог смотреть телевизор, не мог расслабиться, не мог есть, не мог спать. Уверен, большую часть времени Меган провела не со мной.

Достаточно сказать, что я был очень плох. Я пробыл в таком состоянии неделю или около того, пока мы с Меган болели на Кауай. Дело в том, что это была самая серьезная попытка с тех пор, как наркотики стали смыслом моей жизни, и каждый раз, когда я очищался, я никогда не считал необходимым обращаться к медицине, чтобы облегчить процесс. Обычно получение стопки рецептов от своего врача выглядело большим геморроем; казалось, уже за день до моего обращения существовала куча планов по этому поводу. Кроме того, мне всегда приходится идти по сложному пути, поэтому я внезапно принимал решение об отказе от наркотиков.

Через неделю я уже мог ходить по окрестностям и окончательно начал чувствовать себя лучше. Я понял, что еще не был в лесах, и мы с Меган начали строить планы относительно того, чем обычно занимаются туристы на Гавайях. В это же время у меня появилась гениальная мысль позвонить своему дилеру и попросить его прислать мне немного смэка.

Вообще-то это был очень идиотский план, ведь уже прошел через половину лечения и мог бы завершить ее, если бы продержался еще несколько дней. Но я отказался от нее; тупо и просто. В любом случае, дилер мог прислать только очень ограниченное количество наркотика, не больше, чем маленькая посылка. Возвращаясь к этому, должен сказать, что это было определенно идиотское решение.

Дилер, о котором идет речь, был самым успешным из тех ребят, которые продавали мне героин, и он решил, что мое желание должно быть удовлетворено очень качественно; он отправил наркотики почтой первого класса, шансы быть пойманными сводились к нулю.

Я согласился с ним, и сразу кое-что вспомнил: Марк, чувак из Faster Pussycat, человек, которого мы обмотали клейкой лентой и отправили в вестибюль на лифте, недавно был арестован за то, что кто-то прислал ему наркотики по почте. Какого черта я думал?

На следующее утро я, как и положено наркоману, находился в приподнятом настроении, предчувствуя приближение наркотиков. Я все еще переживал из-за того, что меня могут арестовать в момент их получения. Я все утро взвешивал за и против, пока не зазвонил телефон.

«Добрый день, сэр, это рецепшен; вам пришла посылка».

«Что?» - спросил я. – «Мне прислали посылку? Я не жду никаких посылок».

«Да, сэр, Вам пришла посылка с материка. Уверена, ее отправили из Л. А., Калифорнии».

Я решил принять все меры предосторожности; я спустился на первый этаж на служебном лифте. Это позволило мне оказаться в потайном углу, откуда мне открывалась просто снайперская перспектива. Никто не выглядел подозрительно, но я сомневался в нескольких странных типах – они могли быть полицейскими.

Я был уверен, что кем бы они ни были, но я был одет невзрачно. Я подошел к рецепшену со стороны служебного лифта, и сразу начал разговор, прищурив один глаз.

«Знаете, мне позвонили и сообщили, что кто-то прислал мне посылку», - сказал я девушке на рецепшене, стараясь-выглядеть-невинно-ведь-она-могла-что-то-знать-об-этом. «Это довольно забавно, потому что я ничего не жду». Я улыбнулся. Я больше делал, чем думал.

Она достала посылку, которая оказалась конвертом, битком набитым CD-дисками, внутри которых спрятали дозу. Когда она положила его рядом со мной, меня пробила дрожь; я смотрел на него, но не дотрагивался до него.

«Вот ваша посылка, сэр».

«Это она?» - спросил я. «Это так странно, я ничего не жду», - я огляделся вокруг, мои глаза осматривали углы в поисках копов или федералов, приехавших убить меня. «Это так необычно, я очень удивлен. Меня не предупредили о том, что пришлют сюда что-нибудь».

«Что ж, эту посылку доставили сюда сегодня утром, сэр». Она странно посмотрела на меня и протянула ручку. «Распишитесь вот тут, пожалуйста».

Я посмотрел на листок бумаги, лежавший между нами. Я понял, что если за моими действиями следят представители закона любого уровня, то это будет мой конец, и как только я подпишу эту бумагу, они получат то, чего хотели. Я слишком явно оглянулся вокруг. Я посмотрел сначала на девушку, потом на бумагу. Я ничего не делал, пока не настал подходящий момент. Тогда я решил: «К черту все это»; расписался в бланке, поблагодарил девушку, украдкой пробрался к служебному лифту и вернулся в свой номер.

В тот момент Меган где-то шаталась, но когда она вернулась, я уже был под кайфом, я был счастлив и остаток нашего путешествия прошел великолепно. Скажите мне, чтобы вы сделали, но тот отпуск изменился на 180 градусов, когда я получил свое лекарство. Мы с Меган начали заниматься всякой ерундой, мы ходили по магазинам; я взял Джип напрокат м мы объездили все достопримечательности.

С Гавайев мы с Меган полетели в Чикаго, чтобы провести День Благодарения с ее мамой, с которой я встретился впервые. Смэк кончился еще в отеле на Гавайях, и пока мы добирались до Чикаго у меня началась типичная для наркоманов ломка. Я знал нескольких людей в Чикаго, поэтому в первую же ночь встретился с одним из них в Smart Bar. Этот чувак был одним из рабочих, которые устанавливали наше репетиционное оборудование; у него не было героина, зато водились тонны кокаина, поэтому он поделился со мной. Когда я вернулся в дом мамы Меган, я начал колоть его, чтобы прийти в форму.

Меган не догадывалась, но могу сказать, что ее мама подозревала, что со мной что-то не так, но не уверен, что она знала наверняка, чем именно это было. В тот отпуск было неудобно заниматься своими делами под одеялом, потому что она и ее мама жили в довольно маленьком помещении. Их спальни разделял здоровенный шкаф, поэтому если раздвинуть дверцы с обеих сторон, то можно пройти из одной комнаты в другую. Ночью, когда я, после того, как Меган засыпала, смотрел телевизор и колол кокаин, я начал отодвигать таинственную перегородку. Так продолжалось несколько ночей. Не знаю, о чем я думал; я колол кокаин в ее двуспальной кровати между Меган и стеной. Это было нелепо.

Когда наступил День Благодарения, я принял душ и был готов к встрече с семьей и друзьями – когда я спускался по лестнице, я заметил, что героин вышел из моего организма – это не поддается логическому объяснению; я могу объяснить данный факт лишь тем, что кокаин оказал какое-то необъяснимое влияние на меня. Все время, пока я находился там, я был не в себе, а тот обед на День Благодарения стал одним из самых неловких праздничных приемов, на каких я только бывал, но он дал мне несколько моментов. Мы напились и немного развлеклись, а потом мы с Меган вернулись в Л. А., и с того момента я был чист – никаких наркотиков и очень ограниченное количество выпивки.

Но до того, как я это понял, на пороге стояло Рождество, и Меган начала планировать экстравагантную вечеринку: она решила кое-что украсить, купила все, что нужно для фондю и пригласила всех наших друзей в ее зимнюю сказку. Это была самая странная авантюра, в которую я был втянут за довольно длительный промежуток времени, и, честно, меня от нее тошнило. За день до вечеринки она пришла домой с кучей ненужного барахла, которое она накупила на 400$ в магазине, для украшения дома. Настал момент для разрыва.

Я смотрел, как она украшает дом, думая: «А ведь я даже не знаю, кто ты, черт возьми». Мы провели Рождественскую вечеринку, пригласили всех друзей, и как только они ушли, я сообщил Меган, что ей придется уйти. Это было некруто, зато откровенно; я разозлился на нее за походы по магазинам, но это был лишь предлог: наши отношения с нею стали скучными, сошли на нет, мне было необходимо, чтобы она освободила помещение как можно скорее. Меня не интересовало, как она это сделает, просто этому надо было положить конец. Немедленно прекратить. Все прошло очень ужасно: я посмотрел ей в глаза и сказал: «Уходи». И она ушла… ее подруга Кэрен, которая терпеть меня не могла, забрала ее.