Композиционные особенности формирования городов в зависимости от гидрогеологических условий.

Основные признаки и формы влияния природных условий на структуру и композицию городского плана

Естественно развиваясь, город занимает легко осваиваемые территории, избегая лесов, болот и крутых склонов. В речной долине или горном ущелье его план приобретает форму ленты, а на равнине — форму пятна, расплывающегося вдоль дорог. Ландшафтная структура города должна соответствовать его проектному размеру и численности населения. Малый город композиционно воспринимается как единое целое в окружении природы, средний — как равновесие природы и городской территории, а крупный — как отдельные вставки природы в урбанизированную среду.

Основные приемы композиционного включения природного ландшафта в структуру городского плана можно свести к следующим трем формам:

А — открытое пространство примыкает к городскому центру, образуя внутренний зеленый массив, но не разделяет территорию города на отдельные части;

Б — открытое пространство не составляет единой зоны, а вкраплено в селитебную территорию отдельными клиньями зелени, связанными с пригородной зоной;

В — отдельные открытые пространства включают в себя реки, овраги, крутые склоны, к которым примыкают школы, спортивные площадки и места отдыха.

Композиция города определяется особенностями ландшафта, такими как холмы, водоемы, растительность, а также использованием уникальных мест, силуэтных линий горизонта, видовых точек местности.

Характер такой архитектурно-ландшафтной композиции может варьировать между двумя крайними выражениям:

А — «активный», если выразительность характерных мест ландшафта усиливается архитектурными средствами, застройкой;

Б — «пассивный», если сохраняется природное своеобразие отдельных элементов ландшафта свободных от застройки, в естественной их неприкосновенности (табл. 27).

Основные приемы композиционного включения ландшафта в структуру городского плана можно проследить по проектам послевоенных английских новых городов 1940—1960-х годов. Их общим существенным недостатком была экстенсивность застройки при низкой плотности населения. П. Аберкромби и его последователи стремились проектировать новые «города-сады» расчлененными на мелкие соседства-микрорайоны с частым чередованием застроенных и открытых пространств.

Реализация таких проектов в натуре обнаружила два основных просчета:

А — расстояния от центра города до его периферийных районов оказались слишком велики для пешеходов;

Б — размельченная сеть местных центров обслуживания не могла обеспечить полное удовлетворение спроса потребителей, а потому стала коммерчески невыгодной для предпринимателей.

В качестве альтернативы «города-сада» в дипломных проектах группы лондонских студентов была предложена идея «города в саду» — с интенсивно застроенной территорией, единственным укрупненным городским общественно-торговым центром и короткими пешеходными путями, ведущими в окружающую природную среду (табл. 28).

Расчлененность городских территорий, удлиняющую пешеходные пути, можно преодолеть и в сложных условиях пересеченной местности. Примером может служить проект «Города моторов», разработанный Винером и Сертом в 1943 году как промышленный спутник Рио-де-Жа- нейро. Здесь авторы включили в композицию поросшие лесом крутые холмы, оставленные нетронутыми, а на плоской равнине между ними разместили компактный город, контрастирующий прямоугольной планировкой и лаконичными архитектурными формами с плавными линиями силуэта окружающей местности (табл. 29).

В 1950-е годы, составляя фор-проект подмосковного Зеленограда, П.В. Помазанов и др. подчинили планировочную композицию будущего города окружающему ландшафту, сохраняя лесные массивы и, одновременно, не нарушая компактности застройки. Примером экологического равновесия города и природы могут служить композиция жилого района на лесной окраине Ижевска по проекту Ю. Дьяконова и Ю. Курбатова, а также район Лаздинай в Вильнюсе по проекту В. Бредикиса и В. Чеканаускаса в 1970-е годы.

Разнообразие композиционных решений в одной и той же ландшафтной ситуации бывает богато представлено в конкурсах и учебных проектах. В качестве примера можно привести совершенно разную планировочную трактовку города в студенческих дипломных проектах, выполнявшихся одновременно под руководством таких мастеров-градострои- телей как В.В. Кратюк и Т.И. Макарычев. Оба проекта своей оценкой «отлично» показывают правомерность как расчлененной, так и компактной композиции городского плана (табл. 30).

Ландшафтно-композиционные особенности планировки и застройки населенных мест малой и средней величины

Главным достоинством небольших поселений и городов является их пространственное единство с окружающим ландшафтом, повсеместная доступность естественной природной среды. В самых малых городах и поселках композиция плана строится вокруг единственного общественного центра, в более крупных — подцентры общественного обслуживания становятся дополнительными композиционными акцентами. Архитектурная выразительность центра в малых поселениях усиливается удачным использованием ландшафта: включением зеленых массивов, акваторий и повышенных точек рельефа местности.

В качестве характерных примеров ландшафтно-планировочной композиции поселков можно привести конкурсные проекты пригородных новых жилых поселений около Парижа, выполненные Ж. Лесуа, П. Ро, Жоми и др. Здесь при максимально компактном решении застройки достигается минимальное расстояние от жилища до общественного центра и озелененного открытого пространства.

Показателен в этом отношении и проект села, разработанный Борисовым, который представляет собой цельную композицию, где застройка размещается вокруг пруда и парка. Проезды же, предназначенные для хозяйственных нужд и прогона скота, скрыты за приусадебными участками.

Привлекает своей ясностью и вместе с тем непринужденностью композиция нового небольшого городка близ Аахена, предложенная Э. Кю- ном. Здесь водоем на запруженном ручье, клиновидный в плане, проникает от лесопаркового массива до общественного центра. Разнообразная по высоте застройка создает выразительный силуэт и акцентирует под- центры жилых групп. Пешеходам уделено особое внимание — на всем пути от центра до выхода в лес им нигде не приходится пересекать проезжую дорогу. Разветвляющиеся в плане местные проезды не замыкаются в петли, оставаясь тупиковыми, а единственный перекресток с автостоянками скрыт под пешеходной платформой городского центра (табл. 31).

При компоновке плана малого города целесообразно совмещать открытые пространства и зеленые насаждения с пешеходными путями. Озелененная прогулочная полоса может непрерывным кольцом пронизывать смежные районы, как, например, в Эрувиль-Сен-Клер, пригороде Кана, по конкурсному проекту П. Эйне, М. Биаса и др.

Растительность можно группировать как в Академгородке под Новосибирском, где пешеходная аллея, проложенная вдоль девятиэтажных домов-башен, вливается в центральный бульвар.

Научный городок Де Бюр-Орсе, к югу от Парижа, аналогичен новосибирскому по своему функциональному назначению и величине, но отличается от него по композиции. В его проекте, разработанном Р. Каме- ло и Ф. Прийо, центральный зеленый массив образуется благодаря соединению трех внутриквартальных садов. В северной части города жилая застройка примыкает к бровке откоса, возвышаясь над местностью. В южных кварталах, где рельеф территории ровный, придомовые зеленые насаждения переходят в пригородные рощи и поля, а застройка приближена непосредственно к городскому центру. Сюда же стекаются тщательно прорисованные «ручейки» пешеходных путей.

Композиционным ядром города Харлоу, по проекту Ф. Гибберда, должен был стать обширный, вытянутый вдоль низины небольшой речки парк, который соединялся бы с окружающим его городом пешеходными аллеями. Однако, при осуществлении в натуре, этот парк нарушил пространственную целостность города, не объединив его, а разбив на четыре изолированных района, воспринимаемых как отдельные поселения. Поэтому в процессе реализации проекта автор ввел в композицию города несколько высоких зданий-ориентиров по границам центрального парка. Эти здания позволили зрительно воспринимать парк как единое центральное пространство города, отмеченное архитектурными доминантами в рамках прилегающей застройки (табл. 32).

Композиционные особенности формирования городов в зависимости от гидрогеологических условий.

Геологические и гидрологические условия оказывают двоякое влияние на проектирование города — функциональное и инженерное:

~ первое — это наличие полезных ископаемых и запасов воды;

- второе — строительные характеристики грунтов и уровня подземных вод.

Минеральные ресурсы имеют градообразующее значение, но могут стать и технической помехой при планировке и застройке городской территории.

Прочность грунта оказывает прямое влияние на приемы композиции городского плана, на конфигурацию и высоту зданий. Если, например, скальный грунт Манхэттена в Нью-Йорке способствовал возведению «небоскребов», то грунты средней прочности без каких-либо инженерных осложнений допускают лишь невысокую застройку Самые слабые грунты — над подземными выработками и вечной мерзлотой, при заболоченности, периодической затопляемости, а также насыпные — требуют искусственных оснований. При слабых грунтах становятся невыгодными низкие здания, занимающие большие площади, так как они вызывают значительные затраты на инженерную подготовку территории и устройство сложных искусственных оснований.

Размещение жилых и общественных зданий непосредственно над действующими разработками ископаемых недопустимо, так как грозит просадкой грунта. Поэтому, например, Г. Бейнз, А. Харгрейве и др. в проекте английского города Питерли создали планировочный рисунок наземных открытых пространств, буквально повторяющий план действующих подземных штреков. На остальной территории очередность застройки назначалась в строгой последовательности за выработкой угля под соответствующими участками города и укреплением под ними отработанных пустот.

В современной теории и практике градостроительного проектирования широко распространен прием создания искусственных территорий путем «намыва» грунта со дна водоемов. Еще в средние века голландцы на месте моря создавали свои «польдеры», огораживая их дамбами. Таким способом в 1960-е годы Я. Ван-ден-Брук и Я. Бакема предлагали застроить бухту Пампус около Амстердама, создав цепочку искусственных островов, изрезанных каналами.

Наращивание новых территорий за счет болот и прудов традиционно для Санкт-Петербурга начиная с XVIII века и до современной застройки Васильевского острова.

Примером сложной композиции города с применением водозащитных дамб, дренажных каналов и искусственных акваторий может служить предложенный Д. Лавджоем проект планировки и застройки «Water City» — «Водного города» на болоте в устье Темзы близ Лондона (табл. 33).

Особую композиционную остроту приобретает сооружение искусственных островов в проектах развития городских центров. Примерами таких архитектурно-планировочных решений могут служить конкурсные проекты 1960—1970-х годов. Из них следует выделить композицию нового центра пригорода Сан-Джулиано между Местре и Венецией, предложенную Д. Кварони, М. Басетти и другими в виде кругов правильной формы для застройки внутреннего водоема и искусственного острова.

Не менее интересны конкурсные проекты центра Оулу, где контрастное сочетание свободной и регулярной береговой линии открывает большие композиционные возможности, которые использовали финские архитекторы М. и М. Яатинены, Э. Пасанен и К. Вартола. Они противопоставили жесткие прямоугольные формы искусственного острова, или полуострова, мягким естественным контурам берега. Аналогичная композиция, но более крупного масштаба, была предложена И.А. Королевым и др. в конкурсном проекте архитектурного развития центра Баку 1970 года.

Сложные гидрологические условия существовали и при разработке конкурсных проектов городов авторским коллективом Московского архитектурного института в 1960—1970-е годы. Это композиция многоэтажной застройки высокой плотности в Калининграде между двумя рукавами реки Преголи с использованием старых крепостных рвов для дренажа и осушения заболоченной территории, а также предложение по застройке левого берега Даугавы в Риге, где предусматривалась частичная засыпка избыточной акватории, а ядром композиции становился круглый в плане водоем, обрамленный высокими зданиями нового общественного центра. Их сложный силуэт должен был контрастировать с широкой гладью реки и архитектурными вертикалями Старой Риги (табл. 34).

Водная поверхность — столь привлекательный ландшафтный компонент городской среды, что редкий градостроительный конкурс обходится без проектов, предлагающих акваторию в качестве ядра пространственной композиции.

И. Асихара считает воду обязательным, подвижным или статичным элементом архитектурной композиции внешнего пространства:

«Вода не играет существенной роли в суровом климате, но в умеренных широтах вода является важным фактором для создания внешнего архитектурного пространства. Использование воды возможно двух видов: как спокойная и как текущая водные системы. Спокойная вода может дать пространству неописуемую глубину, отражая предметы, а иллюминация ночью поможет еще больше увеличить эстетический эффект такого отражения. Текущая вода представляет собой струи и фонтаны: на низком уровне она очень полезна для обозначения пространственных границ и, в то же время, она создает зрительную непрерывность пространства. Устройство шлюзов в нескольких местах помогает убыстрить движение воды. Воду можно эффективно использовать в качестве барьера перед местами, куда людям следует ограничить доступ»[1].

Важное композиционное значение водоема в городе заключается в том, что его открытая плоскость позволяет обозревать одновременно панораму всего берега. В малых и средних городах, если расстояние не превышает пределов видимости, достаточно крупная акватория может стать ядром композиции всего проектируемого плана. Так, например, система водоемов в Канберре, по проекту У. Гриффина, своими регулярно округлыми формами усиливает выразительность полицентричной композиции планировки города (табл. 35).

Центральная городская акватория создает чувство простора, обеспечивает необходимую открытую дистанцию для фронтального зрительного восприятия главных архитектурных доминант в композиции города.

В этом смысле заслуживают внимания проекты широкого водного зеркала перед московским Кремлем, неоднократно предлагавшиеся на архитектурных конкурсах. На конкурсе 1932 года в двух проектах,

В.В. Бабурова и Г. Майера, намечалось расширение Москва-реки на месте сложившейся застройки и бывшей Болотной площади между двумя мостами — от Кремлевской набережной до Водоотводного канала. Подобные же предложения последовали и через тридцать с лишним лет в проектах Л.Н. Павлова, Г.А. Симонова и Б.Г. Бархина на архитектурном конкурсе по реконструкции московского центра.

В 1959 году на международном архитектурном конкурсе предлагались две новые акватории и для центра Берлина, чтобы обеспечить беспрепятственное обозрение с флангов исторических и новых сооружений на берегу Шпрее.

Водная поверхность помогает зрительно выявить многоплановую объемно-пространственную композицию городского центра — как, например, в конкурсном проекте центра Харькова, разработанном авторским коллективом Московского архитектурного института. Здесь, при обозрении с южного берега запруженной реки, первым планом воспринимался бы торговый центр — низкий, сложный по структуре, расположенный непосредственно над водой, а за ним — вторым планом — вертикали зданий общественного и административного центров на холме (табл. 36).

Водное пространство в сочетании с береговой линией может служить как бы выдвинутой вперед авансценой, необходимой для некоторого удаления зрителя при восприятии широко развернутой панорамы. Таков, например, ступенчатый «амфитеатр» парковых водоемов городского центра Душанбе в конкурсном проекте авторского коллектива Московского архитектурного института. Здесь пешеходные аллеи предполагалось направить по насыпным дамбам вдоль воды среди зелени и павильонной застройки. Каскадное размещение акваторий по склону позволяло бы, при разнице отметок 20—25 м, охватывать взглядом весь парк и панораму центра города из любой точки.

[1] Перевод Я.В. Косицкого: Y. Ashihara. «Exterior Design in Architecture». — N.Y., 1970 (p. 113).