Болен. У Паскаля:
«Человек — это мыслящий тростник».
ХВ.
Май 1981
Мая
Мне стало известно (от Тонино), что Норману и Казати в ответ на просьбу дать визы, дабы встретиться со мной, ответили, что я до 20 мая буду за границей. (Звонила Лора.) Сегодня я говорил со Шкаликовым, который сказал, что завтра до полудня Костиков будет у себя. (Я сказал, что мне необходимо с ними встретиться.)
Хочу начать перевод со словарем «А course in miracles».
Какая безмерная гордыня и ослепление эти наши Принципы! Эта наша точка зрения на вещи, о которых мы понятия не имеем, на знания, о сотой части которых мы и не подозреваем, о Вере, о Любви, о Надежде… Мы много говорим об этом, как нам кажется, но на самом деле подразумеваем каждый раз что-то иное. Мы не тверды в контексте, в целом, в системе, в общем, в Едином. Мы выхватываем из контекста слово, понятие, состояние души и болтаем по этому поводу без умолку. Наш так называемый мыслительный процесс всего-навсего психотерапия… чтобы не сойти с ума, чтобы сохранить иллюзию завоеванного права на душевное равновесие. Как мы ничтожны!
Мая
Был у Аркадия Стругацкого. Решили бросить «Ведьму». А. говорит, что плохо себя чувствует, что ложится в какой-то кардиологический институт, где ему «конечно не разрешат работать». Жалко мне его; но и он вот уже четыре месяца морочит мне голову. Плохо себя чувствует, но пьет и еще хочет добиться толка в работе. Не будет толка, конечно.
Плохо себя почувствовал. Снова «струя», словно смотрю на все сквозь струю льющейся воды. И головная боль. Спазм? Это у меня уже несколько раз так было.
«Ведьму» буду писать сам.
NB. «Ведьма»: Калягин должен быть бедный, оборванный, небритый, жалкий и счастливый (никто не понимает почему).
Марина отдала мне две бабушкины иконки, кот. вешают на шею. Боже… Какая у меня бабушка!
Мая
Перечел и понял, что не написал «была» в последней фразе. Но тут же пришла в голову мысль, что это не описка.
Была в Москве София. Я ее видел сегодня. Странная она какая-то. Т[ем] н[е] м[енее] говорили о возможном приглашении меня с семьей. Я ей объяснил, что если приглашение будет от Бергмана, то меня не выпустят с Ларисой и Андрюшей. В Стокгольме прошел слух, что я хотел остаться в Швеции, но она (София) помешала мне сделать это каким-то образом.
В Москву приехал Ясь Гавронский. Завтра увидимся. Странно: я почти не верю, что может состояться альянс с РАИ.
И все-таки я люблю Италию. Мне там бывает легко. В Англии же и Швеции я чувствовал себя хуже. Несмотря на стокгольмских друзей.
Мая
Вчера сговорился (в принципе) с Колей Двигубским насчет участия в «Ностальгии». Он делает ремонт и недорого. Обещал сосватать мне своих рабочих. В четырехкомнатной квартире он за две тысячи рублей делает серьезный ремонт.
Звонила Лора. У Тонино вышла новая книга — «Глядящие на луну». Надо кончать перевод «Ностальгии».
Завтра еду на выступление в Дубну, где мне платят 200 рублей.
Встречался я тут с Юрой Клименко. Он собирается работать с Гией Данелией. У них несчастье — его сын попался с наркотиками в Ленинграде. <…> Гия был в больнице и, желая покончить собой, принял сильную дозу снотворного. Его вылечили, но он совершенно разрушен. Бедный Гия!
Мая
Сегодня был на открытии IV съезда кинематографистов и слушал доклад Кулиджанова, который назвал меня элитарным режиссером и сожалел о том, что (фигурально выражаясь) я, обладая талантом, не делаю картин, какие делает Матвеев. В общем — донос. Может быть, выступить и объяснить им кое-что? Я расстроен. Болит сердце.
Мая
На съезде слова мне не дали, несмотря на то, что получили его отнюдь не те, кто стоял за ним в очереди.
Мая
Сегодня был Толя Солоницын. Выглядит он неплохо, только дыхание тяжелое. И тонкие руки.
Из Правления меня не вывели.
Звонил Титкин из Стокгольма — вот наглец — не надо ли чего? Я рассказал ему, какие сплетни встретили меня в Москве. Он сказал, что понятия не имеет, кто их автор и вообще в чем тут дело.
Звонила Ирина. Просила встретиться для разговора об Арсении и его будущего поступления в институт.
Дал Сурковой прессу и четыре статьи, не имеющих копий, для перевода.
Мая
«…Тайны философии имеют много общего с фантастическими вымыслами поэзии…»
(Монтень. «Опыты»)
«…Наше бодрствование более слепо, чем сон. Наша мудрость менее мудра, чем безумие. Наши фантазии стоят больше, чем наши рассуждения…»
(Там же)
Мая
Сегодня позвонила Лора, и Тонино сообщил, что во взаимоотношениях РАИ и «Gaumont» конфликт. (Почему, якобы, РАИ должен запустить Тарковского, а не итальянцев. Что-то странное, в общем.) Завтра, в пятницу, будет заседание (еще одно!) и все решится (еще раз?).
Тонино будет звонить. К сожалению, заботливая подруга Лора уезжает с приглашенной Инной Коноваловой и не сможет позвонить. <…>
Если лопнет с РАИ, надо запускаться в Москве и ждать приглашения в Стокгольм.
Июнь 1981
Июня
В пятницу должен был позвонить Тонино о результате решающего заседания, но звонка не было. То ли не состоялось заседание, то ли все рухнуло и Тонино не решается сообщить мне об этом.
Вот что сказал Кулиджанов обо мне на съезде, несмотря на то, что «Сталкер» был признан «Комс. правдой» кассовой картиной:
«Есть еще один фильм, который с известным допуском можно было бы отнести к научно-фантастическим. Я имею в виду фильм „Сталкер“. Это полное иносказаний, сложной символики, трудное для восприятия произведение, тем не менее со всей очевидностью подтверждает чрезвычайную одаренность его автора — Андрея Тарковского. Это талант, и не скрою, досадно, что он работает, что называется, на „элитарную“ публику.
Какой радостью было бы для всех нас увидеть новый фильм Тарковского, трактующий важные проблемы современности или истории, волнующий миллионы людей и доступный им». (?!)
(Из доклада Кулиджанова на съезде кинематографистов)
Звонил Тонино. Говорил, что в кино дьявольски трудно, но что все в порядке. А до этого из РАИ звонили Ясю и сказали, что Норман приезжает 9 июня.
Ксюша говорит, что мне были приглашения (с женой) на все фестивали в Белграде. А мне об этом даже не говорили.
Июня
«…Наши чувства обманываются и лгут, принимая то, что кажется, за то, что есть, так как они не знают, что есть. Но в таком случае, что же действительно существует? То, что вечно, то есть то, что никогда не возникало и никогда не будет иметь конца, то, что не претерпевает никаких изменений во времени. Ибо время — вещь подвижная…»
(Монтень. «Опыты»)
Да! Сегодня звонила София. 12-го будет звонить еще раз, и я скажу, как с Италией.
«Спасти человека против (его) воли — все равно, что совершить убийство».
(Гораций)
Июня
«Мгновенная смерть — есть высшее счастье человеческой жизни».
(Плиний)
«… Вещь сама по себе не постыдная неизбежно становится постыдной, когда ее прославляет толпа».
(Цицерон)
Пожалуй, я маньяк от свободы. Я физически страдаю от отсутствия свободы. Свобода — это возможность уважать в себе и других чувство достоинства.
Июня
Сегодня было опять что-то вроде спазма в голове и опять в глазах что-то дрожало (в правом глазу) и снова болит голова. Свобода. Свобода!
Мне почему-то кажется, что А. Стругацкий не случайно расторг со мной рабочее содружество. Ему показалось, видимо, что общение со мной им чем-то угрожает. Никогда не забуду, как он примчался ко мне выяснить денежные свои (наши) дела, когда узнал, что у меня инфаркт.
Июня
Звонил отец. Он в Москве, и завтра я и Тяпа пойдем к нему в гости.
У него так же, как и у меня (вернее, наоборот), бывают эти головные спазмы с нарушением зрения. Значит, все это наследственность?
Июня
<…> Денег ни копейки. Нарымов (конечно, по договоренности с Госкино) перенес приезд Нормана Моццато с 9-го на 21-е. Мне они ничего не сказали, а в «Совинфильме» валяли дурака и делали вид, что все в порядке.
— А зачем Вам говорить, — сказал Павлов.
Звонил Тонино. Сказал, что 21-го у меня обед с Тосканом дю Плантье. Он хочет предложить мне «Бориса Годунова» a là Losey «Дон Жуан». Я соглашусь, а потом сделаю апокалиптического «Гамлета».
«Книга мира» («Le livre de la paix») Бернарда Бенсона — какая-то бредовая и глупая книга. Совершенно непонятно, почему она: 1) популярна и почему 2) ее надо экранизировать. Ничего не понимаю. Очень странно. М. б., это провокация идей борьбы за мир? Это возможно. То есть то, о чем я говорил с Биби А[ндерсон] в Стокгольме.
Июня
На днях сговорился с Нехорошевым насчет того, что если я напишу «Ведьму», то студия сможет купить ее, и мы тем самым не разрушим контракт на Достоевского. Видел Сизова. Он за контракт с итальянцами. Говорит, что мне надо помириться с Ермашом. (Я с ним не ссорился.)
Звонил Тонино. Подтвердил (уже через Лору), что Норман приезжает 21-го, Тоскан дю Плантье тоже. Он хочет «Бориса Годунова» (проект, видимо, должен быть рассчитан на три года). Надо согласиться для того, чтобы не поломать «Ностальгию». Тоскан сказал, что с «Ност.» все в порядке.
Звонила София. Скоро приезжает и привезет лекарства для А[н-ны] С[еменовны]. Я сказал ей о необходимости приглашения. В Стокгольме до сих пор в газетах полемика по поводу «Сталкера».
Я переживаю полосу кризиса, катастрофы, депрессии и проч.
<…>
Июня
Вчера был у Алика Т. Видел журналиста из ФРГ, который спросил меня: «Верно ли то, что руководство не хочет выпускать меня с сыном в Италию» и т. д. Хочет говорить с Ермашом. Тут же видел номер машины 13–13. Познакомился с Сашей Mарконом, лечащим руками.
Видимо, у Лары сотрясение мозга. Господи!
Приехал Араик. Хочет помочь перевезти на дачу А. С. с Андрюшкой. Араик рассказал, что в июле все будет дорожать: автомобили, бензин, золото, с Нового года — строительные материалы. Как жить, одному Богу известно. Все это возможно лишь в России. Произвол.
