Англичане предлагают поставить у них «Бесов» Достоевского. Прислали сценарий некоего Michael David’а. Он даже уже разбит на кадры. Я еще не прочел его, но, наверное, сценарий плохой: чует мое сердце. А потом — как это? В Англии, с английскими актерами делать Достоевского? Не согласен.
Итальянцы предлагают (я уже писал об этом): Родари и «Иосифа Прекрасного».
Немцы из ФРГ предлагают «Доктора Фаустуса» — гос. телевидение совместно с киностудией в Берлине. (Кажется, с ней должен будет быть связан С. А. Гамбаров.) Два варианта фильма — для TV и для кинопроката. Через 3 недели в Москву приедет кто-то из их TV для переговоров. По-моему, это лучший вариант. Может быть, плюнуть на все и заключить контракт с немцами?
Июня
На днях получил ответ на имя Шкловского и мое из Прокуратуры Украинской ССР. Вот это письмо:
«тт. Тарковскому А. А.,
Шкловскому В. Б.
г. Москва, киностудия „Мосфильм“
Ваше письмо по делу Параджанова С. И., адресованное в ЦК КП Украины, рассмотрено в Прокуратуре УССР.
За совершение преступлений, предусмотренных ст. 122 ч. I и II, ст. 211 УК УССР, Параджанов осужден Киевским областным судом к 5 годам лишения свободы. Параджанов ранее судим за аналогичное преступление. Свою вину по настоящему делу он признал частично. Кроме того, его вина подтверждается показаниями многочисленных свидетелей.
Оснований для принесения протеста не имеется.
Государственный советник юстиции III класса М. САМАЕВ
24 мая 1974 г., г. Киев, 20–21.У МЛ»
Июня
Нынче ночью приснился сон: будто я умер, но вижу, вернее чувствую, что происходит вокруг меня. Чувствую, что рядом Лара, кто-то из друзей. Чувствую, что бессилен, неволен и способен лишь быть свидетелем своей смерти, своего трупа. А главное, — что испытываю в этом сне давно уже забытое, давно не возникавшее чувство, — что это не сон, а явь. Чувство это настолько сильно, что поднимается в душе волна грусти, жалости к самому себе, и возникает странное отношение к своей жизни, будто эстетическое чувство. Когда сам себе сочувствуешь так, будто твое горе — чужое, что ты сам со стороны на него смотришь и оцениваешь, что ты за пределами своей высшей жизни. Как будто моя прошлая жизнь — жизнь ребенка, лишенного опыта, беззащитного. Время перестает существовать, страх. Ощущение бессмертия. Мне виделось место (сверху, откуда-то с потолка), где устанавливают постамент для гроба. Людей, суетящихся по поводу моей смерти. А потом я воскрес, но никто не удивился. Все пошли в баню, но меня туда не пустили — не было билета. Я соврал, что я банщик, но у меня не оказалось удостоверения. Но это уже был просто сон, и я знал, что это сон. Этот сон о смерти уже второй раз. И каждый раз чувство исключительной свободы и ненужности защиты. Что бы это значило?
Интервью Бергмана в «Playboy», где он считает меня лучшим режиссером современности.
Как двигаются дела с картиной, буду писать в рабочем дневнике, не здесь.
Июня
Не писал.
Июля
Будто бы болен Тито Калатозов. Господи, пронеси! Я даже имени болезни не произношу.
Июля
Вчера Ермаш не принял «Зеркало» и на обсуждении говорил такую чушь, что продемонстрировал самое явное непонимание и неприятие фильма. А чего ожидать от них другого? Устал. Надо найти возможность заработать какие-то деньги, чтобы уехать в деревню и жить там.
Июля
Ну, снова начинается свистопляска со сдачей картины. В четверг Ермаш картины не принял: все ему непонятно («Сделайте понятно»), какие-то куски ему не нравятся («Выбросьте! Зачем они?») и т. д. Скандал был нелепый и странный. Словно Ермаш или играл какую-то плохо отрепетированную роль, или демонстрировал «принципиальность» и «суровость». В любом случае он выглядел диковато — как самодур и весьма недалекий человек. Мелковат он, конечно, для роли председателя Госкино.
Т. Г. Огородникова предложила мне написать 2–3 экранизации для телевидения. Хочу предложить ей «Обломова», «Жизнь Клима Самгина» и «Очерки бурсы» Помяловского. Надо поговорить с ней об этом, если удастся — заключить договор и уехать в деревню.
Правда, что будет с «Зеркалом»? Короче говоря, все усложняется.
Август 1974
Августа
Выработал план действий:
1. Написать письмо Ермашу, в котором отказаться делать поправки и выяснить его позицию на мою дальнейшую судьбу в смысле работы (к 6–7 августа).
2. Написать письмо Сизову, чтобы поставить его в известность о содержании этого письма (Ермашу).
3. 5-го, в понедельник, перезаписать (во вторую смену) оставшиеся 6 и 7 части.
4. Договориться с Т[амарой] Г[еоргиевной] об экранизации для телевидения. (Если удастся.)
5. Во вторник организовать просмотр для того, чтобы заручиться каким-нибудь мнением:
Сурков, Кондрашов (свой), Симонов (сволочь, кажется), Шостакович (если сможет: болен), Смоктуновский, Карасик, Чухрай (?) и проч. Продумать с Феликсом, кого пригласить из писателей, художников и поэтов.
6. Может быть, удастся записать мнения этих людей с тем, чтобы они могли подписаться под ними. И в дальнейшем показать это Ермашу.
7. Если картина все-таки не выйдет или Ермаш к тому же сделает меня безработным, писать письмо Брежневу.
8. Если и оно не поможет, просить через Госкино выехать на два года за границу, чтобы найти возможность поставить там фильм, не компрометируя себя в идейном смысле.
Августа
Кажется, все идет под откос. Звонил Андрюша Смирнов, его картину «кладут на полку». Кроме того, Ермаш будто бы положил на полку картину Юры Ильенко, два фильма на «Ленфильме», видимо, будет плохо с Климовым, закрыл фильм Храбровицкого (?!). Если это правда, то Романов — ангел по сравнению с Ермашом, и что из этого выйдет, одному Богу известно.
Одна надежда в смысле заработка на Тамару Георгиевну, одного сценария на двоих мало.
На то, что дадут квартиру, уже никакой надежды не осталось, как я жалею, что «из уважения» к Сизову не обменялся с помощью студии на квартиру у Сретенского бульвара! Уж и не знаю, как жить дальше…
Пока, во всяком случае, буду ждать, когда «Зеркало» будет «положено на полку». Но, так или иначе, надо готовиться к новым испытаниям. Надо узнать, нельзя ли вернуться к Сретенскому обмену.
Августа
«Когда автор оставляет кисть, произведение начинает жить своей собственной жизнью, и своим путем приходит к читателю. Будет ли оно жить или умрет — это уже зависит не от писателя, а от читателя. Автор здесь бессилен».
(Кавабата, эссе «Существование и открытие красоты»)
«Прекрасное рождается само в соответствующий момент… Важно почувствовать этот момент…»
(Кагами Сико, 1665–1731 гг.
Продолжает мысль Мукай Корай, 1651–1704 гг.)
Августа
Вчера был у Сизова. Говорил со мной как-то странно, без нажима. Разрешил печать копии к 28 августа. Кажется, с квартирой хорошо. Сизов распорядился оформлять для нас две квартиры на «Мосфильме». Говорил (правда, разговор начал я) о дальнейшей работе. Об «Идиоте» — что, мол, вполне реально, и о какой-то совместной советско-французской постановке, которую затевает французская компартия. Но это из области «прожектов».
С четверга до понедельника был в Мясном. Замечательно там до изумления. И дом будет прекрасный. Шабанов, кажется, отдает свой списанный газик за 120 (!) рублей. Хорошо бы очень, так как без машины там делать нечего. Этой осенью надо закончить дом и посадить сад и деревья у дома.
Может быть, удастся заключить договор на сценарий для «Таллинфильма». Они, кажется, очень хотят.
Сентябрь 1974
Сентября
28 августа Сизов принял картину, сказав при этом, что помогать при сдаче в Комитет мне не будет, т. к. он сам против и Логопеда, и Висящей (вслед за Ермашом, конечно). Ермаш будет лишь сегодня-после отпуска, Павлёнок до сих пор не подписал акта о сдаче, вернее, о приеме картины: сначала он был заготовлен без поправок к картине, и Павлёнок его не подписал, вернул обратно и велел писать заключение с поправками.
Приехал из Рима Анджело и рассказал, что в Италии фильм наш «Солярис» провалился из-за того, что без моего согласия был перемонтирован и сокращен на 30 или более минут. Я намерен или дать интервью московскому корреспонденту «Униты», или написать открытое письмо главному редактору «Униты». И может быть, подам в суд на Euro International Film (прокатная фирма, директор которой Ланца — Lanza). Редактировала и сокращала фильм Дача Мараини — гражданская жена Моравиа.
Андрей и Лариса в Ленинграде
Фирма в Риме Gold Film хочет предложить мне снять «Иосифа».
«Доктор Фаустус» на телевидении ФРГ оттягивается до обсуждения редактурой их студии.
В Таллине хотят, чтобы я написал им сценарий. Что-нибудь из немцев. Т. Манн? Гофман? Думали ли они насчет Женевской конвенции?
Сентября
До сих пор неясна ближайшая судьба «Зеркала». Ермаш не мычит и не телится, боится, выжидает. Он уже (по глупости и из страха перед начальством) показал картину Демичеву, которому она будто бы не понравилась (что совершенно естественно), и что он будто бы сомневался в возможности для фильма какого бы то ни было успеха. Господи! Ну, что может понимать Демичев в искусстве?
Сегодня Ермаш пригласил Евгения Даниловича Суркова посмотреть «Зеркало». Как видно, для совета. А не продаст ли меня Евгений Данилович? Сегодня вечером все прояснится в этом смысле. Завтра показываю картину Дмитрию Дмитриевичу Шостаковичу, Нилину и кое-кому еще.
Прочел «Пер Гюнта» Ибсена. Грандиозно.
Днем: Один из сценариев, который я хочу предложить Таллину, — «Пер Гюнт».
Сентября
Коля Шишлин разговаривал с Ермашом. Весьма неутешительные вести. Он не хочет ни выпускать «Зеркало», ни давать мне снимать «Идиота».
Лариса вчера купила на Преображенке кресла и буфет для деревни:
кресла 15 р.
буфет 65 р.
перевозка 20 р.
Сентября
Лара купила:
кровать красного дерева 110 р.
и стол 65 р.
перевозка 25 р.
итого: 200 р.
Октябрь 1974
Октября
Мы все собираемся уезжать в деревню.
Лариса купила еще кучу мебели, требующей починки, конечно.
1. Две резные кровати (груша) односпальные 20 р.
2. 7 стульев 18 р.
3. Сервантик маленький резной (дуб) 16 р.
4. Умывальник мраморный 10 р.
5. Шкаф бельевой зеркальный 35 р.
6. Стол дубовый резной 10 р.
7. Тумбочка к кровати 5 р.
8. Полка 5 р.
9. Столик круглый резной 20 р.
10. Карнизы 6 р.
11. 2 полки книжные 2 р.
Зеркало 37 р.
Шкаф зерк. (красное дерево) 65 р. (+20 р. перевозка)
3 стула резных дубовых 90 р. (+ 7 р. перевозка)
2 стула и 2 кресла 8 р. (+ 10 р. перевозка)
Список необходимых покупок для деревни:
1. Карнизы или палки для занавесок на 11 окон.
2. Жалюзи на окна (12 шт. без террасы).
3. Удлинители — 2.
4. Люстра для коридора и для детской — 2 шт. + 1 для кухни.
5. Настольные лампы — 2 для первой и 1 для детской.
6. Телевизор с антенной (Феликс).
7. Карниз для штор — Тамара Георг[иевна].
8. Холст для штор — 57 метров по 1 м 30 см — покрасить.
9. Бахрома.
10. Щенок (овчарка).
11. Пишущая машинка.
12. Бумага писчая. Копирка.
13. Книги — Достоевский, о Достоевском. Гофман.
14. Афиша «Рублева».
15. Тяпе — книги и «самосвал».
16. Дорожка.
17. Паласы.
18. 2 керосиновые лампы.
19. 2 односпальных матраса.
20. Покрывала для 3 кроватей.
21. Олифа — 40 л.
22. Кафель.
23. Одеяла.
Мартиролог II
Заголовок претенциозный и лживый, но пусть останется, как память о моем ничтожестве — неистребимом и суетном)
Начата 18 декабря 1974 года
Декабрь 1974
Декабря
Начал новую тетрадь (первую, неоконченную, оставил в деревне. Там ее и буду кончать, а эту оставлю для Москвы). Дела, как всегда, не блестящи. Что касается фильма:
Студия дала ему вторую категорию. Прокат не печатает никаких копий; видимо, тиража не будет. Состоялось обсуждение в Комитете, где все кляли меня на чем свет стоит. Хотели (в защиту) выступить Арнштам и Карасик, но им не дали слова. «Идиота» делать Ермаш мне не дает. Посмотрим.
Месяц провел в Мясном. Не прочел ни строчки. Пилил и колол дрова, чинил с Родиным М. И. электропроводку, сделанную чрезвычайно халтурно. Тяпа очень вырос, и я скучаю сейчас о нем. В доме холодно. Летом его надо будет утеплять (потолок в кухне, м. б., паровое отопление, сухие дрова).
С сегодняшнего дня работаем с Сашей М[ишариным] над сценарием для Хамраева, от которого ни слуху ни духу. Хотим за 10 дней написать все 65–70 страниц.
Получаем с Ларисой две квартиры на «Мосфильме». Ждем ордера, все документы уже сданы.
Я весь в долгах. Надежда на таллинские договоры (5 января) и просмотры «Зеркала» через Бюро пропаганды.
Декабря
Премьера в Доме кино прошла с большим успехом. На следующий день было много звонков даже незнакомых лиц. Вчера получил письмо от Л. Аннинского, где он чрезвычайно высоко ставит фильм:
«Многоуважаемый Андрей Арсеньевич,
Разрешите мне поделиться с Вами впечатлениями о „Зеркале“, которое я посмотрел только что.
Эта Ваша работа потрясла меня. Как человек одного с Вами поколения, я нахожу разительные совпадения в тех реалиях, которые воплотили для Вас и для меня духовные ценности, но даже если бы и не это, — все равно: это Ваше свидетельство становится для меня в один ряд с самыми важными акциями современного искусства. Мне близко Ваше ощущение всего того ужаса, крови, потерянности, которые сформировали нас. Близко и другое: чувство, что невозможно, нельзя, надо было бы улучшить, отменить, изменить все это. Ваше горькое смирение близко мне. Ваша боль и Ваша надежда.
Хочу коснуться еще одного вопроса. Я слышал, будто работу Вашу сильно порицали и дали ей какую-то там неважную категорию. Я думаю, что Вас это мало задевает. Ибо суть Вашей работы во все эти категории не укладывается и не обязана укладываться. Но если (я допускаю это) подобные неприятности на Вас все-таки действуют и если моя моральная поддержка хоть немного укрепит Вас, — то позволю себе признание, в принципе непозволительное: я считаю Вас одним из самых интересных художников теперешнего мирового экрана и чувствую в Вашем искусстве и в Вашем духовном опыте глубочайшую необходимость.
Желаю Вам сил. Искренне Ваш,
Л. Аннинский. 21.XII.74.»
(Меня это не слишком радует, т. к. в свое время Аннинский восторгался «Войной и миром» Бондарчука.)
Мария Ивановна Вишнякова, мать Андрея, Андрей и художник Николай Двигубский на съемках Зеркала, Тучково
Ч. Айтматов смотрел картину оба сеанса подряд и заявил, что это гениально. В общем эффект премьеры очень сильный. Все поздравляют. Прошел слух, что в «Искусстве кино» будет опубликована ругань на комитетской коллегии в адрес «Зеркала». От Суркова можно ждать чего угодно.
Мария Ивановна с Андрюшей и Мариной. Хутор Горчакова, Тучково, 1935 г.
Собираюсь написать письмо Ермашу, где буду требовать запуска с одним из следующих названий:
1. «Идиот».
2. «Смерть Ивана Ильича».
3. О Достоевском.
И м. б., 4-ое — «Пикник на обочине».
Декабря
Кстати, об Аннинском: говорят, что за статью в «Комсомольской правде», где он ругает фильм Кончаловского, Аннинскому Ермашом была запрещена книга, которая вот-вот должна была идти в набор.
Айтматов собирается писать о «Зеркале», которое ему чрезвычайно понравилось.
Мишарин запил и пьет уже третий день. Это в ситуации, при которой мы должны сдавать 30-го сценарий. Работать с ним я больше не буду. Себе дороже.
20-го после премьеры подходил ко мне Алеша Гастев поздравить. Сказал, что «это на грани гениальности…» Он очень строгий критик и за все предыдущие фильмы меня ругал.
Декабря
Е. Н. Опочинин в «Беседах о Достоевском» приписывает ему слова:
«Вот, говорят, творчество должно отражать жизнь и прочее. Все это вздор: писатель (поэт) сам создает жизнь, да еще такую, какой в полном объеме до него и не было».
(«Звенья», №VI, Academia, 1936).
На этом пленуме «по драматургии» (?!), наверное, речь Айтматова привела к тому, что участники его требовали просмотра «Зеркала». Начальство, дрогнув, разрешило (?!). Успех был полный. Вплоть до того, что вечером (вчера) позвонили Т. Макарова и Герасимов и страшно хвалили картину, что произошло впервые за все мои годы работы в кино. Что бы это значило?
Вчера страшно рассорился с Багратом и Ларисой. Любит она сплетни чрезвычайно и верит им. Не от ума это, конечно.
Сейчас пишем с Сашей «Сардора». Надо успеть к 30-му.
Вот открытка от Сережи Параджанова, которую мне привезла в деревню Лариса:
«Андрей Первозванный!
Фильм Баграта мне очень понравился. Армяне — безразличны. Армян волнует футбол. Два кадра из „Зеркала“ — мне достаточно, чтобы понять остальное. Есть ли цвет? „Солярис“ я см[отрел] черн[о-]белый. Не хочу цвета!
Сожалею, что не свиделись в Тбилиси на вечере печали Тамеза! С понятием „изоляция“ я свыкаюсь, как космонавт с пространством. Истина моего положения и окружения — патология — уголовная. Это строгий режим! „Гранитный карьер“. Не видел „Калину красную“ — думаю, что это арабески на тему. Мир, в который я играл — мир фей, поэтов, сказочников и царей Киевской Руси, — смешон рядом с юношей с десятью судимостями, татуированными 90 % кожи на теле, жаргоном и патологией.
Что я делаю: сперва строил, потом штопал мешки, сейчас я прачка! В спину мне поют: „Вор никогда не станет прачкой“ и т. д. Рекомендуют писать помиловку. Зачем. Я посажен не для милования. Я не мог представить, что 14 обвинений, представленных мне на Украине, заменит статья Ж…дел!!! (извини).
Как я мог не принять приглашения на обед тогда, а охмелел на пирушке у Григоровича и обидел Вас с Ларисой. Когда увижу Ларису — подарю ей диадему за сына. Ей — Ларисе (не Кадочниковой) — вероятно, тяжело быть женой гения.
Андрей, не пиши — может измениться адрес! Этап!»
Верно ли, что я стремлюсь к «Идиоту»? Не превратится ли экранизация в иллюстрацию моих принципов, которые будут неорганичными на фоне структуры самого романа? Может быть (даже при помощи классики) «Смерть Ивана Ильича», требующая самого серьезного «переписывания» и перелопачивания, более приспособлена для меня? Там все надо воскрешать, пережив наново. Это существенно.
Конечно, «О Достоевском» наиболее целесообразный замысел для меня, хотя он тоже страдает нехорошим, конструктивистским умыслом. Я имею в виду т. н. пласты — настоящее, бывшее идеальное и их соединения.
Совершенно гармонической формой для меня сейчас мог бы быть фильм по Стругацким: непрерываемое, подробное действие, но уравненное с религиозным действом, чисто идеалистическое то есть полутрансцендентальное, абсурдное, абсолютное. («Моллой» С. Беккета.) Схема жизни человека, стремящегося (действенно) понять смысл жизни. И самому сыграть Не рухну ли я под тяжестью двух аспектов? Ах, интересно!
1. 2 актера.
2. Единство места.
3. Единство действия.
4. Можно проследить за природой от часа к часу (как темнеет или светлеет).
(Взять «Моллоя» для Стругацких.)
Декабря
Саше звонила Крымова (критик). Она и Эфрос считают «Зеркало» гениальным.
На с. 130: Андрей Тарковский на съемках «Зеркала», Тучково
Января Мясное
Эту тетрадь буду кончать здесь, в Мясном. А для Москвы я завел уже следующую — чтобы не возить туда-сюда. Встречали Новый год здесь по-домашнему. Здесь хорошо. Летом кое-что доделаем и, уже наученные зимним опытом, намереваемся встретить следующую зиму во всеоружии:
1. Сделать люки в крыше на террасу и на кухню.
2. Утеплить кухню.
3. Утеплить и оштукатурить дом снаружи (кухню).
4. Завести собаку (нем[ецкую] овчарку).
5. Сделать забор вокруг дома и изгородь внизу.
6. Посадить деревья.
7. Провести воду.
Это план-минимум. Максимум:
8. Сделать ванную комнату.
9. Плиту газовую.
10. Комнату (с печью) для гостей.
11. Построить комнату на втором этаже — мансарду.
После праздников, числа 8–9 вернусь в Москву — надо устроить просмотр на студии для прессы. Нужно попросить Шкловского и Золотусского написать что-нибудь в газеты (письма обоим с Ларисой).
Тяпа очень нервный. (А что бы с ним было в Москве?) Анна Семеновна очень устает. Надо срочно искать женщину, которая бы жила здесь и всех обслуживала.
Января
А что если вместо юноши в «Пикнике» — женщина?
Января
Написал письмо Ермашу, в котором прошу его немедленно решать вопрос о моей дальнейшей работе. Я имел в виду одно из двух. «Идиот» или фильм о Достоевском. Скорее всего, он откажет, тогда я напишу ему еще одно письмо с заявками (параллельно со Студией) на «Смерть Ивана Ильича» и «Пикник». Только надо будет утрясти вопрос со Стругацкими.
Сегодня пурга. За ночь, должно быть, все заметет. Завтра Рождество.
Января
Чем-то мое желание делать «Пикник» похоже на состояние перед «Солярисом». Уже теперь я могу понять причину. Это чувство связано с возможностью легально коснуться трансцендентного. Причем, речь идет не о так называемом «экспериментальном» кино, а о нормальном традиционном, развивавшемся эволюционно. В «Солярисе» эта проблема решена не была. Там с трудом удалось организовать сюжет и поставить несколько вопросов.
Мне же хочется гремучего сплава — эмоционального, замешанного на простых и полноценных чувствах рассказа о себе, — с тенденцией поднять несколько философско-этических вопросов, связанных со смыслом жизни.
Успех «Зеркала» меня лишний раз убедил в правильности догадки, которую я связывал с проблемой важности личного эмоционального опыта при рассказе с экрана. Может быть, кино самое личное искусство, самое интимное. Только интимная авторская правда в кино сложится для зрителя в убедительный аргумент при восприятии.
Февраля Москва
Эти два месяца много ездил. Был в Тбилиси, где была премьера и несколько общественных просмотров, которые прошли с большим успехом. Меня прекрасно принимали братья Шенгелая, их друзья, Гизо. Много пили, правда.
Затем с Ларисой ездил в Ленинград (премьера, с успехом) и в Эстонию. Там тоже успех и много выпивки. Был у Ярвета. В Ленинграде был у директора Пушкинского драматического театра Киселева (14 февраля). Они хотят, чтобы я поставил «Гамлета» (с Солоницыным, которого берут в штат своего театра). Может быть, придется нанимать Офелию. В Таллине заключил договор на «Гофманиану» (срок 1 августа).
Сегодня и вчера занимался «Идиотом».
Я был у Ермаша, который, кажется, сдался. Он начал с того, чтобы я поставил фильм о Ленине. Я сказал, пожалуйста, при условии отсутствия всяких контрольных комиссий из ЦК и М[арксизма]-Л[енинизма]. Он сказал, что это невозможно. Тогда я ответил, что все окончится грандиозным скандалом, в результате которого попадет всем, и ему, Ермашу, в первую голову. Он молча согласился и, кажется, решил в эту минуту разрешить «Идиота». О тираже «Зеркала» ничего не известно.
Сегодня приезжает (уже приехал) г-н Бесси. Вечером я должен буду звонить по этому поводу Познеру.
Март 1975
Марта
Ермаш наотрез отказался (несмотря на слово, которое он в прошлом году дал Бесси) дать на Каннский фестиваль «Зеркало», не мотивируя свой отказ никак. Бесси в ярости. Ермаш уговаривал Бесси взять и Бондарчука, и Быкова, и Плисецкую. Бесси после каждого просмотра бесился, но… Беда в том, что Бесси сказал, что гарантирует «Зеркалу» Главный приз. А именно это и ужасно для нашего начальства: они же всячески стараются унизить меня и фильм.
Андрей на строительстве дома в Мясном
Об «Идиоте» пока ничего.
Был у Сизова и задал ему ряд вопросов:
— Почему Ермаш, несмотря на обещания — и Бесси, и на Коллегии Комитета (при обсуждении «Зеркала») — не дал «Зеркало» в Канн?
— Почему от меня скрывают приглашения на постановку зарубежных фирм?
— Почему организуется «обсуждение» «Зеркала» в Комитете с такой тщательностью?
(Узнав, что оно будет опубликовано в «Искусстве кино», Хуциев побежал в редакцию с целью изъять свое выступление на Коллегии. Молодец! В Таллине Хуциев, узнав, что скоро я приеду, постарался как можно скорее исчезнуть.)
— Почему Наумов — больной, бросил болезнь, съемки и помчался в Комитет (в Москву)? Ругать «Зеркало»?
— Почему «Зеркалу» дали вторую категорию?
— Почему у «Зеркала» нет тиража? (73 копии)
— Почему считается позором опубликовывать в прессе мои победы на фестивалях?
— Почему «Солярис» не получил Государственную премию, хотя прошел все инстанции почти единогласно?
Сизов стал чего-то бубнить и пытался ответить на кое-какие вопросы, как будто меня интересуют ответы. В разговоре сказал. «Нам не нужна эта картина („Идиот“)! Может быть, Вам снять ее на какой-нибудь другой студии?» Я ответил: «А может быть, мне вообще уйти с „Мосфильма“?» Сизов что-то пробурчал компромиссное.
Надо что-то делать с Каннами. «Пробить» «Зеркало». Бесси уехал, пообещав скандал и не взяв ни одной советской картины. Он хотел «Зеркало», которое все там ждут, ибо Ермаш обещал его твердо. Вот сволочь трусливая! То, что, получив приз, «Зеркалом» можно будет выгодно торговать и получать для страны валюту — для Ермаша не имеет никакого значения. Главное — кресло и жопа. А интересы страны — побоку!
Во вторник, наверное, поеду в деревню, к Тяпе, а числа 15-го — в Ленинград, в Александринку.
Марта Мясное
На девять дней приехал в деревню. Здесь несколько дней туман и тепло — градуса три тепла. Снег садится, тает, на крыше его почти не осталось. Тяпа безобразничает, он вырос — очень смешной и весь в веснушках.
Остался месяц до настоящей весны. Если весна будет дружная, будет сильный паводок.
Марта Москва
Ну, кажется, с «Гамлетом» в Александринке все рухнуло. Л[ариса] Солоницына в разговоре по телефону с Киселевым, который она вела от лица М. Чугуновой, говорит, что Киселев сказал, что возникло «мощное сопротивление» идее взять в театр Солоницына. И он хочет оттянуть нашу встречу в начало апреля, тогда как ужасно торопился начинать работу над «Гамлетом» и обещал взять Толю в штат театра. Это дело рук Горбачева, насколько я понимаю. Надо поговорить с М. Захаровым — не возродится ли идея с «Гамлетом» у него в театре.
Приехал из деревни 19-го. Тяпа вырос. Такая лапушка! Ужасный шалун — просто стихийное бедствие. Мне пришлось даже несколько раз отшлепать.
В деревне необходимо за лето:
1. Вода
2. Дрова
3. Сарай
4. Баня
