Сказка про плохих и хороших поэтов

Довольно часто поэты жалуются, что поэзия никому не нужна, что её не печатают. Тем более, она не приносит денег. Жалобы бывают самые разные — прямые, в завуалированной форме, откровенное недовольство или тонкие намёки. В общем, по всякому. Условно жалобы поэтов можно поделить на следующие группы:
— общая жалоба: «Стихи никто не издаёт. Стихи никому сейчас не нужны».
— частная жалоба: «Мои стихи никто не издаёт. Мои стихи никому не нужны».
— пристрастная жалоба: «Они не понимают мои стихи. Они дураки. Никто не понимает. Буду писать в стол, для себя».
— страстная жалоба: «Я — гений. Мне об этом сказал Главный Дядя в Союзе Литераторов, мой муж/мама/брат/коллега и Сам Великий Василий Пупкин. Поэтому я абсолютна/тен и все, кому не нравятся мои стихи, — сами говно».
— лживая жалоба: «Я пишу только для себя. Я могу вообще никому стихи не показывать!»

На эти жалобы довольно просто ответить. Потому что все они высосаны из пальца. И жалуются таким образом не поэты, а бездари и бумагомаратели.
Почему стихи никто не издаёт? Здесь «частная жалоба» отвечает довольно правдиво сама на себя. Не издают не стихи. Не издают Ваши стихи. Бездарные плохие стихи. Я частенько бываю на всяческих литературных семинарах и собраниях, на поэтических вечерах. 90% того, что я там слышу — это полное дерьмо.
Впрочем, так было всегда. Кого мы помним из великих? Пушкина, Лермонтова, Тютчева, к примеру. Вообще, из пушкинских времён мы помним от силы 50-60 поэтов. Это хорошие поэты. А в России тогда насчитывалось не менее 3000 поэтов-рукоблудов. Мы этих имён не помним и не знаем. Какой процент хороших поэтов? 1,5% — мизер! Точно то же и сейчас. Поэтому отчаиваться не стоит. Хорошие поэты есть, просто они тонут в потоках бездарей. Единственное, что может различить их и расставить точки над «i» — это время. И оно рассудит, кого будут помнить через 200 лет, а кого — нет.
Плохо то, что плохие поэты гораздо более уверены в своих способностях, чем хорошие. Из моих личных знакомых, к примеру, прекрасная поэтесса Юлия Б. постоянно перечитывает свои стихи, ищет в них какие-то ошибки и боится читать их со сцены, потому что уверена в их недостатках, а дрянной поэт Василий П. горд своими омерзительными «шедеврами» на все сто процентов и никогда не изменит в них ни слова.
Конечно, есть и исключения из этого правила. Есть поэты, которым дано свыше столько, что им ничего уже не нужно. Это гении. Я знаю нескольких: чтобы их пересчитать, хватит пальцев одной руки.

Когда какой-нибудь бездарь читает свои великие творения, а ты ему вместо восхваления говоришь: «Слабенько, сэр. Вот тут всё хромает, а смысла вовсе ни капли, надо бы поправить вот это...», он обижается до ужаса. «Ты просто не понимаешь!» — вопит он. Я, простите, всё понимаю. Когда мне указывают на мои поэтические ошибки, я их: а) могу оправдать (чаще); б) исправляю. Наш же герой вообще не видит никаких ошибок. Он уверен в том, что «тебе – уже» — это прекрасная рифма, потому что на конце «е», и хрен ему объяснишь обратное. И никогда такой поэт не исправится. Будет постить свои творения в блогах и удивляться, почему у него френдов всего 5 человек, и то все его однокурсники.

Самое лживое утверждение, которое может сказать поэт — это, мол, я пишу только для себя, мне неважно мнение других, я могу всё писать в стол. Это чушь собачья. Если ты пишешь в стол — так никому не читай! Вообще никому не говори, что пишешь! Моя знакомая А.Б. ездит на фестивали, читает стихи в конкурсе, а когда её критикуют, говорит, что всё равно это не для людей писано, а просто для себя. Так не езди! Не показывай. Если человек хоть одному своему другу читает стихотворение — оно уже для кого-то. Ему уже важно мнение, пусть даже этого единственного друга. Вот Эмили Дикинсон за всю жизнь ни одного стихотворения даже маме не показала, всё в сундук прятала. А писала много, после её смерти нашли 2000 стихотворений. Теперь она — классик американской поэзии. Вот она не лгала. А если вам прочитали стихотворение, а потом заявили, что это только для себя, это херня. Это — для вас.

А ещё поэты не любят править свои стихи. «Да-а, понимаю, тяжело от сердца оторвать, своё, родное» — говаривали Климович и Скосырев однажды. А надо. Надо отрывать к чертям. Если ты не Изюбрь, то с первого раза шедевр не получится. Вы черновики Пушкина видели? Там каждая строка перечёркнута по 10 раз, да ещё страниц несколько переписано по 2-3 раза. А мы, блин, не Пушкины. Поэт, если он что-то написал, обязан перечитать своё творение через некоторое время, убедиться, что оно говенно и заменить там половину содержания. И получится, даст Бог, конфетка. Из сердца прёт смысл, а вот форма прёт из головы. Поэтому форму нужно шлифовать. Одна дурная литераторша из Гродно мне читала совершенно дебильный стих про Бен Ладена. Я сказал, что стих плохой с точки зрения техники, на уровне «ботинки — полуботинки». Она мне начала доказывать, что стихи — это что-то божественное, их править — грех. Я её к чёрту послал, чего спорить. Вот поэтому вас и не печатают, уважаемые поэты-от-бога.

А ещё пошла мода калякать верлибры. Не писать — а именно калякать. Каждый бесталанный виршеписец уверен, что уж хороший верлибр-то он напишет. Хороший верлибр написать в 100 раз труднее, чем рифмованное размерное стихотворение! За слогом и рифмой мы можем скрыть любые огрехи смысла, любой бред. А в верлибре не должно быть ничего лишнего, ни одного слова. А херовых верлибристов в поэтической среде чуть ли не 60% от всех поэтов. И в основном женщины. И спрашиваешь такую: а вы с рифмой работаете? А она: «А зачем? Я не считаю рифму нужной! Она меня ограничивает! Она не даёт пространства моему полёту фантазии!». Угу. Жопа — друг человека. Полёт фантазии. Да не может писать верлибры человек, не умеющий работать с рифмой! Рифма и слог — это основа, камни преткновения. Вы думаете, Малевич только чёрные и красные квадраты рисовал? А вы его реалистические портреты видели? Да всякие там Никасы Софроновы обкакаются так написать!
Посему. Научитесь писать стихи. А потом уже выбирайте форму. Хоть верлибры, хоть муссадасы, хоть визуальную поэзию.

Почему-то поэты думают, что поэзии не нужно учиться и не нужно в ней практиковаться. Шульговский, великий человек, в 1914 году писал, что архитекторов по 10 лет учат дома строить, а ткачей по 5 лет ковры ткать. А что, поэзия проще? Ей типа учиться не надо, написал и офигел? Надо. Кстати, шикарным способом овладеть виртуозной техникой является комбинаторика. Человек, могущий написать складный пословный абецедарий или акростих, или ропалический стих — уже ничего не боится.

Странно, но бездарные поэты неплохо читают свои стихи. Потому что я часто слышу, как какой-нибудь сказочный идиот оправдывает никчемность своих стихов тем, что «их на бумажке читать нельзя, их я должен декламировать». Это бред. Поэзия — изначально литературный жанр. Не песенно-музыкальный. Она изначально должна доходить до сознания читателя с листа. Исполнение поэзии — это важно, но всё же вторично.
Хорошие поэты редко хорошо читают свои стихи. Это всегда — и Бродский, и Рождественский, и Евтушенко читали/ют стихи плохо. Бродский вообще ужасно читал. Читать стихи нужно не в себя. Их нужно изливать в зал, нужно чеканить слова, нужно играть подобно актёру, громко и ясно, ведь даже шёпот с театральной сцены слышат последние ряды, не так ли? Реально я знаю опять же 3-4 поэтов хорошего уровня, умеющих читать свои стихи для зала, а не в одно место.

Короче, далее следует хвала. Из классиков следует читать всё. Следует читать Беллу Ахмадуллину, Анну Ахматову, Константина Бальмонта, Александра Блока, Иосифа Бродского, Валерия Брюсова, Ивана Бунина, Николая Гумилёва, Гаврилу Державина, Евгения Евтушенко, Сергея Есенина, Николая Заболоцкого, Георгия Иванова, Алексея Кольцова, Ивана Крылова, Михаила Лермонтова, Аполлона Майкова, Осипа Мандельштама, Самуила Маршака, Владимира Маяковского, Николая Некрасова, Александра Пушкина, Роберта Рождественского, Николая Рубцова, Кондратия Рылеева, Михаила Светлова, Игоря Северянина, Фёдора Сологуба, Александра Твардовского, Фёдора Тютчева, Афанасия Фета, Марину Цветаеву, Корнея Чуковского, Георгия Шенгели.
Комбинаторику тоже нужно читать, безусловно. Того же Валерия Брюсова, и Велимира Хлебникова, Дмитрия Авалиани, Глеба Седельникова, Бориса Гринберга, Ивана Рукавишникова.
Читайте современных поэтов — Владимира Вишневского, Игоря Губермана, того же Григория Остера. Вы думаете, «Вредные советы» – это прикол? Это шикарные белые стихи (серьёзные стихи у него тоже прекрасные). Или Андрея Белянина, Владимира Высоцкого, Александра Галича, Вилли Мельникова, Константина Арбенина, Дмитрия Растаева. Александра Баля, Олега Медведева, Ольгу Чикину и Михаила Щербакова слушайте.
Да и в Живом Журнале немало людей, у которых есть что почитать и чему поучиться. Это Аля Кудряшева, Вера Полозкова, Александр Габриэль и другие. Рекомендуемый мной список поэтов-блоггеров вы можете прочитать в моей статье «Рекомендуемые поэты».

Известное настенное четверостишие Игоря Губермана принимает в последнее время угрожающе верное пророческое значение.

Писать на стенках туалета,
Увы, друзья — немудрено.
Среди говна вы все — поэты.
Среди поэтов — все говно.

Дай Бог, чтобы было иначе.

БЕСЕДЫ О ПЛАГИАТЕ

Иногда я слышу или читаю о себе: «ой, это похоже на Бутусова (Медведева, Щербакова, Кудряшеву, Полозкову, Бродского, Чикину, Бардина, нужное подчеркнуть)». Да, впрочем, я и сам порой подмечаю в произведениях — музыкальных или стихотворных — других поэтов или бардов мотивы известных мне произведений. И тоже делаю подобного рода наблюдения или замечания.
Но на самом-то деле всё это чушь. Это совсем не плохо, если стихотворение или песня на что-то похожи. Гораздо хуже, если они ни на что не похожи.
Есть такая абсолютно кретинская точка зрения: чтобы быть оригинальным, не нужно никого слушать и читать — тогда тебя даже не потянет на плагиат. И тогда ты будешь уникален в своём роде. Возникает некая дилемма — хочется ли быть оригинальным говном (так как «поэты-в-себе», ничего, кроме себя, не читающие, ничего, кроме говна, и написать не могут, простите), либо немножко вторичным, но всё-таки заслуживающим внимания. Мне кажется — второе.
Дело в том, что если у вас получится писать в стиле Бродского (не дотягивая до него, конечно, это неоспоримо), или в стиле Медведева (тоже — почти), или в стиле Щербакова (почти), по меньшей мере, если вы к этому стремитесь, то изначально плагиатные вещи со временем перерастут во что-то ваше, оригинальное, собственное. Аллюзии с тем или иным известным автором отойдут в прошлое. Техника, позаимствованная изначально, изменится, но качество её не упадёт. Все мы на чём-то учимся. Ребёнок сначала копирует непонятные значки, а потом сам пишет буквы. Любой художник сначала рисует с натуры или перерисовывает с другой картины, а потом уже может позволить себе искать сюжеты в собственной голове. Так и поэт — чтобы научиться писать своё, нужно уметь подражать. Главное, не завязнуть в подражании.
Если брать конкретно меня, то за последнее время я научился писать «в строчку». До недавнего времени я даже не представлял себе, что так можно писать. Но, открыв такой метод, я помучился, и — стало получаться. Это не значит, что я бросаю писать в столбик. Это значит, что я научился приёму, которым раньше пользоваться не умел. И в случае необходимости я смогу так написать (господибожемой, видели бы вы, что из себя представлял первый опыт — такая чушь!).
Кому я подражал в написании стихов и песен — мне не стыдно перечислить. Это не обязательно мои любимые поэты/авторы. Просто это люди, оказавшие на меня влияние. Олег Медведев (более всего, вероятно), Иосиф Бродский, Марина Цветаева, Егор Летов, Илья Кормильцев, Вячеслав Бутусов, Михаил Щербаков, Маргарита Пушкина, Аля Кудряшева, Вера Полозкова, Александр Щербина, Николай Гумилёв, группа «Красные звёзды», Ольга Чикина, Вилли Мельников, Анастасия Винокурова, Сергей Калугин и кто-то ещё, не буду мучительно вспоминать.
Посему: плагиатьте на здоровье! Это не просто можно. Это нужно. Только не слишком заигрывайтесь с этим: можно случайно забыть о том, что изначальная цель невольного плагиата — это самосовершенствование.

СКАЗКА О РАЗВЯЗКЕ

В этой статье я не стал приводить примеры стихотворений прямо в тексте, так как их слишком много как по количеству, так и по объёму. Тем не менее, статья снабжена множеством ссылок, по которым нужно обращаться, чтобы ознакомиться с соответствующими примерами.

На самом-то деле, в стихотворении стопроцентно действует тот же закон, что и в прозаическом произведении: завязка, кульминация, развязка. Если поэт думает, что стихотворение — это описательная забава, он очень сильно заблуждается. Концовка должна быть... Впрочем, можно сказать, что «концовка никому и ничего не должна». Но нет: должна. И поэзия должна.
Итак, концовка должна логически завершать стихотворение. Оборванность концовки оставляет у читателя ощущение незавершённости и уничижает впечатление от стихотворного произведения. Он не всегда — ударная, не всегда в ней присутствует какой-то трагический облом или мораль. Но окружность должна быть доведена до конца. В строке должна стоять точка.
Мне нередко присылают на рецензию стихи. Я их всегда с удовольствием рецензирую — дословно, построчно. Многие самодовольные и при этом малоталантливые поэты (если не сказать бездарные) пишут стихи, не имеющие никакой ценности хотя бы по той причине, что в их произведениях просто нет никакой линии. Как писал Леонид Каганов в своей шедевральной статье «Вредные советы поэтам», «Hикогда не вносите в стихотворение сюжет — пишите просто как натюрморт, никакого действия не должно происходить. Куплеты должны легко меняться местами, и если даже часть из них вдруг потеряется, то этого никто не должен заметить». Самым страшным является то, что в стёбе Каганова есть огромная доля правды: так и пишут. Пишут натюрморт. А если даже есть какое-то подобие линии, то она завершается жопой. То есть дыркой, в которую проваливается читатель.
Вообще, я очень рекомендую всем, кто ещё не читал, почитать «Вредные советы поэтам» от Каганова. Это одна из лучших статей, написанных о поэзии за последние три десятка лет.
Но вернусь к теме. В качестве примеров я буду приводить только ЖЖ-поэтов, рекомендованных вот здесь. Чтобы не отклоняться от избранной линии.
Пример мастерских сюжетных линий и развязок в частности — это, конечно, неоднократно поминаемая Аля Кудряшева.
Первый вариант. Вот в этом или в этом стихотворении у Изюбря сюжет приходит к кольцу, завершаясь тем же, чем и начинается. Это, кстати, классный приём, пусть и не очень сложный. Закольцованность сюжета используется часто в музыке, когда начальная тема повторяется в финале. Искусство поэта — привести к началу так, чтобы это не было банальным повтором, но приходило само, логически. Стильный вариант закольцованного окончания можно встретить у Кристины Эбауэр вот здесь.
Другой вариант — это ударная концовка, которая подытоживает всё стихотворение. От таких концовок — мурашки по коже. Например, вот здесь, здесь, здесь, здесь и — в наибольшей степени — здесь. Сделать подобную концовку чуть сложнее, чем закольцевать, но зато это более эффектный вариант, который встречается чаще. У Изюбря большинство стихотворений написаны именно с таким окончанием. В общем-то, можно привести немало примеров и из Веры Полозковой. Например, тут, тут (даже мат — к месту) или тут, и, конечно, тут. С другой стороны, у Верочки немало проходных стихотворений, что обусловлено, верно, плодовитостью. Впрочем, даже проходные — сделаны очень даже замечательно. Наиважнейшую роль ударное окончание играет, безусловно, в маленьких стихах, гариках, четверостишиях. У Веры Полозковой, например, это, это или это, а у Натальи Моисеевой — вот это. Найти такие вещи можно и в полупрозе-полупоэзии Кирилла Левича — здесь. Примеры из себя любимого — «Письмо», «В ожидании», «Эйр Америка», «Волчица» или даже из старого – «Питеру».
Третий вариант — это...даже не знаю, как это охарактеризовать. Просто как будто всё стихотворение — о другом. Читаешь, а в конце понимаешь, о чём читал. Кстати, в прозе такое наблюдается в блестящем романе Марины и Сергея Дяченко «Варан». У Изюбря это можно поймать вот тут.
В любом случае — количество вариаций не ограничено ничем. Я рассудил и разложил по полочкам исключительно со своей колокольни. Поэтому не стоит «подгонять» свои стихи под какую-то определённую раскладку концовки — как получится. Главное — чтобы развязка была.
Но хватит об хорошем. Маленький абзац про плохое вставить всё-таки надо. Обидно, когда изначально довольно сильное стихотворение испорчено никакой концовкой, натянутой, можно сказать. Не в обиду будет сказано, но такое впечатление произвело на меня, например, вот это и это (хотя оно очень даже замечательное) стихотворения Анны Маркиной, вот это Натальи Моисеевой или это Кристины Эбауэр.
С моей точки зрения, когда пишешь стихотворение, нужно отталкиваться от концовки. То есть начал, прёт тебя, пишется как на духу, но при этом нужно уже думать, к чему идёт этот поток сознания. Потому что частенько получается, что он приводит в никуда, в пустоту, и приходится вымучивать концовку, во много раз более слабую, чем она могла бы быть.
На этом я заканчиваю. В этой статье нет развязки. Да, собственно, она и не нужна.

UPD: Если ссылки на чьи-либо стихотворения не работают (к примеру, из-за удаления ЖЖ автора), для ознакомления с ними в контексте данной статьи необходимо скачать раздел «Дополнительные статьи о стихосложении» в формате Word. В этом документе стихи приведены целиком непосредственно в тексте статьи.