Рас­сказ о том, как ба­буш­ка бы­ла па­рово­зом

 

- Мио пер­вая, Мио пер­вая! - раз­да­ет­ся го­лос око­ло ве­ран­ды, оги­ба­ющей ба­буш­кин дом. И опять то­пот ног.

- Ма­на вто­рая!

- Неп­равда, вто­рая Нао. Нао вто­рая!

- Что за спор? - выг­ля­нула ба­буш­ка.

Ма­на, Мио и Нао сов­сем за­пыха­лись от бе­га, толь­ко и твер­дят: "Жар­ко, жар­ко!"

- Пе­реп­равля­лись че­рез реч­ку, про­бира­лись сквозь за­рос­ли, - го­ворит Мио, по­вер­нув к ба­буш­ке раз­го­рячен­ное ли­цо.

Мио млад­ше Ма­ны на год и учит­ся в чет­вёртом клас­се, но она до­воль­но рос­лая де­воч­ка.

- И вы то­же бе­жали что есть мо­чи? - спра­шива­ет ба­буш­ка, пос­мотрев на прим­чавших­ся поз­же Юю и Та­куя. - Да­вай­те-ка в дом, от­дохни­те. Ма­ма Ма­ны при­вез­ла вам хо­лод­ный яч­менный чай и оси­бори (Влаж­ное по­лотен­це для об­ти­рания рук и ли­ца. - Пер.). Кто хо­чет умыть­ся?

Все, тол­ка­ясь, ста­ли про­ходить с ве­ран­ды в гос­ти­ную.

- Юю, ты, я ви­жу, стал сов­сем боль­шим маль­чи­ком. А за­горел-то как! Сов­сем чёр­ный, как ма­лень­кий па­рово­зик!

Чем-то ей ужас­но пон­ра­вил­ся ма­лень­кий Юю. За ним сто­ял ху­дой бе­лоли­цый Та­куя. По­хоже, вся тол­па ре­бяти­шек рас­ше­вели­ла в ней же­лание рас­ска­зать что-ни­будь не­обык­но­вен­ное.

- Та­куя сто­ит вплот­ную за Юю. По­это­му он бу­дет пас­са­жир­ским ва­гоном. Еще, по­жалуй, ну­жен гру­зовой ва­гон с ба­гажом. Кто им бу­дет? - из­да­лека на­чала ба­буш­ка.

Од­но оси­бори она да­ла Юю, а дру­гим на­чала об­ти­рать ли­цо Та­куя от лба до под­бо­род­ка. По­том ска­зала ему:

- На-ка, луч­ше сам это сде­лай.

В это вре­мя где-то раз­да­лась трель со­ловья. Вслед за ней пос­лы­шал­ся го­лос ку­куш­ки.

- Со­ловей по­ёт, а это ку­куш­ка. - Усев­шись в крес­ло, ба­буш­ка на­пев­но про­гово­рила: - Ку-ку, ку-ку, ку-ку... Дей­стви­тель­но, вспо­минаю.

- Что, ба­буш­ка? - спро­сил вы­тира­ющий ли­цо Юю, при­от­крыв один глаз.

- Ког­да-то дав­ным-дав­но, - не­тороп­ли­во про­дол­жа­ла она, - я бе­гала це­лый день по по­лям. Пел со­ловей, кри­чала ку­куш­ка, ко­лыха­лась тра­ва, цве­ли ро­зы. Бе­рёзы на вет­ру ше­лес­те­ли, а тан­цу­ющие де­ревья из­ги­бали вет­ви, как ба­лери­ны свои гиб­кие ру­ки. Я бе­жала, бе­жала и очень гром­ко свис­те­ла!

- Не­уже­ли, ба­буш­ка? - Об­те­рев ли­цо, Юю оше­лом­лённо смот­рел на неё.

- Да, от де­рев­ни до го­рода я до­бега­ла за два ча­са! Пих­то­вая ро­ща бы­ла та­кой гус­той, что да­же днём бы­ло тем­но и вид­невше­еся на­до мной не­бо ка­залось уз­кой реч­кой.

Ох, пом­ню - бе­гу, мне жар­ко, из тра­вы вдруг выс­ка­кива­ет по­левой за­яц, про­бега­ет ли­са, бы­вало, с ней вмес­те - оча­рова­тель­ные ли­сята. На­роч­но сбав­ляю ско­рость, жду их и по­том бе­гу на­пере­гон­ки. Чух-чух-чух-чух, - раз­ве это не здо­рово? Пос­те­пен­но на­бираю ско­рость.

- Это по­хоже на иг­ру в по­езд. Чух-чух-чух-чух! - зас­ме­ялась Нао. Пря­мо-та­ки ло­комо­тив! Да, чёр­ный, блес­тя­щий. От его гуд­ка воз­дух дро­жит. Па­ровоз бе­жит, с трес­ком сжи­га­ет уголь, вы­дыха­ет со свис­том пар. Дым ва­лит, и я ду­маю, доб­рая по­лови­на об­ла­ков на не­бе сде­лана из это­го ды­ма.

- Всё вер­но, - ба­буш­ка мед­ленно об­ве­ла взгля­дом ли­ца де­тей и ска­зала так, буд­то рас­кры­вала страш­ную тай­ну: - Да, ва­ша ба­буш­ка дав­ным-дав­но бы­ла... пос­ле это­го, сде­лав па­узу, до­кон­чи­ла, - па­рово­зом!

- Что?! - На мгно­вение все оне­мели, а за­тем на­чали гром­ко сме­ять­ся: Ба­буш­ка бы­ла па­рово­зом, бы­ла па­рово­зом, ха, ха, ха!

- Ах, - ба­буш­ка чуть сму­тилась. - Нет, я бы­ла ма­лень­ким па­рово­зом, ез­ди­ла по по­левой же­лез­но­дорож­ной вет­ке и во­зила уголь из де­рев­ни в не­боль­шой го­родок. О, эти ста­рин­ные вре­мена! Ва­гоны, ко­торые я та­щила за со­бой, бы­ли то­же ма­лень­ки­ми. А же­лез­но­дорож­ное по­лот­но бы­ло уз­ким, это бы­ла ко­рот­кая од­но­колей­ка. Од­на­ко это был хо­тя и ма­лень­кий, но нас­то­ящий по­езд. Пол­ная энер­гии, я тя­нула за со­бой ва­гоны: чух-чух-чух, пых-пых! Вы­пус­кая клу­бы ды­ма, я про­бега­ла че­рез лес, бе­жала по рав­ни­не. Мне это нра­вилось. Я при­носи­ла поль­зу.

- И у те­бя, на­вер­ное, был ма­шинист? - спро­сил Та­куя.

- Да, был ма­шинист и по­мощ­ник - уче­ник ма­шинис­та. Оба бы­ли мо­лоды­ми, вер­нее по­мощ­ник во­об­ще был крас­но­щёким маль­чи­ком. Он ки­дал уголь в топ­ку. Уголь пог­ру­жен, по­сад­ка за­кон­че­на, пас­са­жиры рас­се­лись по мес­там. "По­езд от­прав­ля­ет­ся!" - раз­да­ёт­ся го­лос де­жур­но­го. Я по­кидаю де­ревен­скую же­лез­но­дорож­ную стан­цию. Смот­ри­тель бь­ёт в стан­ци­он­ный ко­локол и ждёт, по­ка я про­еду. За­видев ме­ня, маль­чиш­ки всег­да ма­хали мне ру­ками. Ма­лень­кая де­ревень­ка кон­ча­ет­ся, а даль­ше лес, по­ля... Пых-пых-пых. Пых-пых-пых. Чух-чух! Рель­сы про­реза­ют лес и тя­нут­ся до го­рода на бе­регу мо­ря. Ког­да бе­жишь, ка­жет­ся, что по­вер­хность зем­ли мяг­ко ко­лышет­ся.

И Та­куя, и Юю, рас­ка­чива­ясь взад и впе­ред, пов­то­ряли: "Чух-чух-чух. Пых-пых".

Не­ожи­дан­но ба­буш­ка ска­зала:

- Пшшш... Я бе­гу сре­ди цве­тущих роз, пе­реп­равля­юсь че­рез ма­лень­кую реч­ку, и, ког­да въ­ез­жаю в бе­рёзо­вую ро­щу, впе­реди по­казы­ва­ет­ся оди­ноко сто­ящий на от­ши­бе до­мик. Здесь я сбав­ляю ско­рость. Не­пода­лёку сто­ят жен­щи­на в со­ломен­ной шля­пе и ма­лень­кая де­воч­ка. За­видев ме­ня, они бе­гут - в мою сто­рону. Прик­ре­пив фу­роси­ки дзу­цуми (свер­ток, за­вер­ну­тый в цвет­ной пла­ток. - Пер.) на ко­нец пал­ки, про­тяги­ва­ют его.

"Бра­тиш­ка!" - кри­чит де­воч­ка.

"По­рядок! - уче­ник пой­мал узе­лок. - Ма­ма, спа­сибо. И те­бе, Юки, то­же".

- До­гадал­ся! - вос­клик­нул Та­куя. - Это бы­ли ма­ма и млад­шая сес­трён­ка по­мощ­ни­ка ма­шинис­та, и они пе­реда­ли ему зав­трак.

- Во­об­ще-то ле­том бы­ло хо­рошо, но зи­мы бы­ли тя­жёлы­ми. Ду­ет ве­тер, идёт снег. Кру­гом толь­ко бе­лая рав­ни­на. Уже не­лег­ко раз­гля­деть, где на­ходишь­ся. Всё те­ло дро­жит мел­кой дрожью и бо­лит. Но го­рящий уголь при­да­ёт си­лы, и я бе­гу.

Ес­ли, не сби­ва­ясь, нас­той­чи­во бе­жать всё вре­мя пря­мо по рель­сам, бе­зоши­боч­но до­берёшь­ся до го­рода. И ма­шинист то­же дол­жен му­жес­твен­но сто­ять, не зак­ры­вая глаз на про­низы­ва­ющем вет­ру, в ко­тором сме­шались дым, са­жа и снег. А уг­ля рас­хо­ду­ет­ся в два ра­за боль­ше, чем ле­том.

Ког­да бу­шу­ет ме­тель, впе­реди ни­чего не вид­но. И ес­ли на­валит мно­го сне­га, ока­зыва­ешь­ся в ту­пике. Н-да, боль­ше и ша­га не сде­ла­ешь. Я ос­та­нав­ли­ва­юсь, и ма­шинист с уче­ником, спрыг­нув на зем­лю, раз­гре­ба­ют снег ло­пата­ми. Пас­са­жиры то­же по­мога­ют, и я на­конец тро­га­юсь с мес­та. Ведь ес­ли не дос­та­вишь уголь, ос­та­новит­ся за­вод, не бу­дет топ­ли­ва для до­маш­них пе­чей. Зам­рёт жизнь го­рода. Де­ти бу­дут мёр­знуть. На­до, на­до под­на­тужить­ся!

Соб­рав все си­лы, прод­ви­га­юсь впе­рёд. В за­вален­ный по са­мые кры­ши сне­гом го­род я при­бываю с опоз­да­ни­ем на це­лый час, но все ра­ды, все го­ворят: "Спа­сибо!"

- Ба­буш­ка, ох ты и ста­ралась! - ска­зал Юю.

- Да. По­жалуй­ста, по­дай­те мне яч­менный чай. - Нао, на­лив в ста­кан чаю, пе­реда­ла его ба­буш­ке. - Спа­сибо. У ме­ня дей­стви­тель­но пе­ресох­ло в гор­ле.

Мур­лы­кая что-то, ба­буш­ка пи­ла чай.

- Да, так вот... Сно­ва нас­ту­пало ле­то, а за ним осень. Ско­ро пе­релёт­ные пти­цы дол­жны бы­ли ле­теть на юг. Ря­дом с при­мор­ским го­род­ком на озе­ре жи­ли ле­беди. Бе­лые и чёр­ные ле­беди и ди­кие ут­ки. Ког­да они уле­тали, я про­вожа­ла их про­щаль­ным гуд­ком: "Ту-ту!"

Так-так. Вспо­минаю...

В хо­лод­ной вы­сокой тра­ве сто­яла де­воч­ка и ма­хала крас­ной тряп­кой. Что там слу­чилось? Мед­ленно-мед­ленно я ос­та­нав­ли­ва­юсь.

"В чём де­ло?" - спро­сил уче­ник, вы­сунув­шись из по­ез­да. Это бы­ла его млад­шая сес­тра. Он не мог на неё сер­дить­ся, но сде­лал стро­гое ли­цо.

"Бра­тец, по­моги!" - На ру­ках она дер­жа­ла бе­лос­нежно­го ле­бедя. Он хло­пал крыль­ями и ни­как не мог взле­теть. На­вер­ное, был ра­нен.

Ос­та­новить по та­кому слу­чаю по­езд! Но ма­шинист не рас­сердил­ся. Он спрыг­нул с па­рово­за и взял ле­бедя.

"На­вер­но, сло­мано кры­ло. Хо­рошо, от­ве­зём в го­род. Ря­дом со стан­ци­ей есть че­ловек, ко­торый раз­би­ра­ет­ся в пти­цах".

Так мы по­вез­ли ле­бедя ле­чить­ся...

А на об­ратном пу­ти, ког­да про­ез­жа­ли ми­мо до­ма уче­ника, опять уви­дели его сес­трён­ку. Она гром­ко кри­чала: "Дя­день­ка, дя­день­ка ма­шинист, спа­сибо за ле­бедя!"

В по­лучен­ном на сле­ду­ющий день зав­тра­ке был и свёр­то к для ма­шинис­та. Кро­ме все­го про­чего там бы­ла да­же бан­ка брус­ни­ки с са­харом, ко­торую соб­ра­ла де­воч­ка.

Прош­ло нес­коль­ко дней, и, ког­да опять про­ез­жа­ли ми­мо до­мика, ма­шинист, от­теснив уче­ника, вы­сунул­ся на­ружу и прок­ри­чал: "Эй, те­бе по­дарок от ле­бедя! Он поп­ра­вил­ся и уле­тел на юг. Пе­реда­вал те­бе при­вет и бес­по­ко­ил­ся, не прос­ту­дилась ли ты".

Ма­шинист бро­сил де­воч­ке что-то за­вёр­ну­тое в бу­магу.

На сле­ду­ющий день сто­яла прек­расная яс­ная по­года. Го­ры уже свер­ка­ли снеж­ной бе­лиз­ной, в те­ни де­ревь­ев по­явил­ся тон­кий ле­док.

В этот день пло­ды япон­ской ря­бины але­ли яр­че, чем обыч­но, и де­воч­ка сме­ялась, по­вязав лен­ту на ко­рот­ко ос­три­жен­ные во­лосы.

"Смот­ри­те, смот­ри­те! Дя­день­ка, бра­тец, смот­ри­те! - Де­воч­ка бе­жала, и лен­та раз­ве­валась в во­лосах. - Лен­та от ле­бедя!"

Мо­жет, и в са­мом де­ле ле­бедь ку­пил эту лен­ту и поп­ро­сил пе­редать её де­воч­ке?

Опус­тив ру­ки на ко­лени, ба­буш­ка лу­каво пос­мотре­ла на де­тей.

- Ба­буш­ка, что-то не­понят­но. Ведь ле­бедь, на­вер­ное, не мо­жет ку­пить лен­ту, - ска­зала Нао.

- По­чему же? Ес­ли ба­буш­ка мог­ла быть па­рово­зом, то ле­бедь уж на­вер­ня­ка мог ку­пить лен­ту, - сме­ясь, от­ве­тила ба­буш­ка.

- Пос­лу­шай, ба­буш­ка, а ты уже боль­ше не бу­дешь по­ез­дом? - спро­сил Та­куя.

- По­чему ты об этом спра­шива­ешь?

Нем­но­го ро­бея, Та­куя от­ве­тил:

- Я хо­чу про­катить­ся на ба­буш­ки­ном по­ез­де.

- Я, я бу­ду ма­шинис­том. А Та­куя, раз он ма­лень­кий, бу­дет уче­ником, - сра­зу же зак­ри­чал Юю.

- Я бу­ду пас­са­жир­кой, - ска­зала че­тырёх­летняя Ка­на.

- Мы то­же по­едем, - ска­зали Нао и Мио с опа­сени­ем: а вдруг они опоз­да­ют?

- А я бу­ду ле­бедем и бу­ду ле­теть ря­дом! - до­бави­ла Ма­на.

- Ба­буш­ка, стань опять па­рово­зом! - про­сили все.

Тол­кая взад и впе­рёд стул, на ко­тором си­дел Та­куя, Юю про­гово­рил:

- Чух-чух-чух-чух. Пых-пых. Ба­буш­кин по­езд идёт.