Серебро за око, серебро за зуб

Хетты умели сражаться, но, по меркам того времени, были людьми мягкими и избегали жестокости. «У хеттов, — подчеркивал Оливер Герни, — полностью отсутствовала страсть к пыткам и жестокости, которая так явно проглядывает в победных анналах ассирийских царей». Побеждая врага, они не попирали его; покоряя, не истребляли; подчиняя, не уничтожали. Да, они правили твердой рукой, но действовали очень дипломатично. Они делали все для того, чтобы жители завоеванных земель уважали своих новых правителей, повиновались им из любви, а не из страха, как то было в Ассирийской державе.

Судя по всему, хетты очень остро чувствовали справедливость. Их законы довольно гуманны. Почти за любое преступление виновные караются натуральным или денежным штрафом. Так, убийца мог отделаться тем, что хоронил убитого за свой счет и отдавал его родным четырех людей— своих рабов или домочадцев. Смертная казнь фактически находилась в Хеттской державе под запретом. Лишь царь вправе был приговорить кого-либо к смерти.

К сожалению, нам неизвестен полный свод хеттских законов — такой, как «Законы Хаммурапи» или «Кодекс Юстиниана». Мы лишь располагаем двумя таблицами, содержащими по сто законов каждая, и знаем немного о том, как применялись эти законы.

На взгляд дилетантов, сборники законов — книги, совершенно скучные и однообразные. Их применяют по необходимости и выборочно, подбирая к тому или иному инциденту наиболее подходящий закон. Главное, что требуется от сборника законов, — это строгая упорядоченность. Однако хеттские законы в том виде, в каком мы их знаем, менее всего похожи на строгую систему. Они носят казуальный характер и не охватывают всех сторон общественной жизни. Вторая таблица вообще производит впечатление беспорядочной выписки каких-то установлений, и ее содержание лишено всякой логики. Вряд ли это законодательство писал юрист.

Так, часть второй таблицы занимает перечень цен на продукты и расценок за выполнение определенных работ, что очень необычно для законодательства. Вот примеры подобных статей:

«Цена ткани хуппусант — 1 сикль (8,4 грамма.—Авт.) серебра. Цена тонкой ткани — 30 сиклей серебра. Цена голубой шерстяной ткани — 20 сиклей серебра… Цена тонкой одежды — 3 сикля серебра… Цена 1 циппадани (100 кубических сантиметров) растительного масла — 2 сикля серебра, 1 циппадани сала — 1 сикль серебра, 1 циппадани сливочного масла — 1 сикль серебра, 1 циппадани меда — 1 сикль серебра» (здесьидалеепер.В.В.Иванова).

«Если кузнец сделает медный желоб весом в 1/2 мины (505 граммов. — Авт.), то его плата составляет 1 1/2? меры зерна. Если он сделает топор весом в 2 мины, то его плата составляет 1 меру полбы». А если он сделает скобу? Закон молчит.

Разве может закон диктовать единые тарифы и расценки для различных районов страны и на все времена? В условиях древнего общества соблюдение подобного закона немыслимо. Историки предполагают, что эти законы лишь устанавливали «ценовой максимум».

Возможно, полагают некоторые исследователи, эти таблицы представляют собой не законодательство, а лишь «проект пересмотра отдельных хеттских законов». Хетты, отмечал Оливер Герни, «без колебаний вносили в законы реформы»; их право «было развивающимся институтом». Составитель (или составители) этих таблиц в одних случаях, очевидно, был не согласен с принятыми прежде наказаниями. Поэтому в тексте законов порой появляется ссылка на то, каким было прежде наказание за этот проступок, например: «Если кто-нибудь украдет тяжелую повозку со всеми принадлежностями, то прежде обычно давали 1 сикль серебра. Теперь же он должен дать? сиклей серебра». «Если свободный человек совершит кражу в доме, то он должен отдать вещи в целости и сохранности. Прежде за воровство обычно давали 1 мину серебра. Теперь же он должен дать 12 сиклей серебра».

«Если кто-нибудь украдет 2 улья или 3 улья, то прежде его виновного отдавали на съедение пчелам. Теперь же он должен дать 6 сиклей серебра».

Иногда наказание, выносимое прежде человеку, заменяли теперь наказанием животного — своего рода «козла отпущения». Вот подобный пример: «Если кто-нибудь посеет семя на засеянное поле, то его шея должна быть положена под плуг… Человек должен умереть, и быки должны умереть. И тот, кто прежде первым засеял поле, должен взять его. Прежде делали так. Теперь же человек заменяется 1 овцой, и 2 овцы заменяют быков. Он должен дать 30 хлебов и 3 кувшина пива… И тот, кто прежде первым засеял поле, должен снять с него урожай».

Возможно, что автор таблиц считал нужным вообще исключить некоторые законы из прежнего законодательства и добросовестно их выписал. Вот почему эти таблицы содержат упоминания о каких-то незначительных, а то и невероятных проступках. Судите сами: «Если кто-нибудь бросит овцу волку, ее хозяин должен взять мясо, а он сам должен взять себе шкуру овцы».

«Если собака сожрет свиное сало и хозяин сала найдет ее, он ее может убить и достать сало из ее желудка».

«Если кто-нибудь украдет во время ссоры дверь, то он должен возместить все, что пропадет в доме».

«Если мужчина совершит грех с лошадью или мулом, наказания быть не должно».

В то же время многие важнейшие правовые статьи вообще отсутствуют. Так, здесь мало законов, посвященных семейным отношениям; в частности, никак не регулируются вопросы наследства и усыновления. Нет законов, относящихся к заключению договоров. Практически не рассмотрены вопросы брачного права.

Можно полагать, что брак в стране хеттов был моногамным. Лишь цари могли по восточной традиции содержать гарем. По различным документам восстановлены и другие брачные обычаи хеттов; они схожи с вавилонскими. Вначале заключалась помолвка, причем девица могла ее разорвать, вернув жениху подарок. Во время женитьбы семья невесты снова получала подарок от жениха, а невеста — приданое от своего отца. По смерти жены ее приданое наследовал муж в том случае, если она жила в его доме; если же она оставалась в родительском доме, наследство, вероятно, получали дети.

Всего этого нет в известных нам хеттских законах. Возможно, причина подобных пробелов в том, что автор этих законов занимается лишь реформированием отдельных разделов права, которые, на его взгляд, требуют улучшения или переработки.

Подобные рассуждения наводят на мысль о том, что у хеттов существовал определенный кодекс, текст которого пока не найден, хотя копии уже известных нам законов обнаруживаются. В развалинах Богазкея найдено много фрагментов глиняных табличек с законами.

Возможно, полагают некоторые исследователи, у хеттов все-таки никогда не было полного свода законов. Зато, по примеру некоторых других древних народов, хетты выставляли в храмах и на рыночных площадях таблицы с некоторыми законами, чтобы каждый мог прочитать их, — и именно эти таблицы попадаются археологам.

Если же у хеттов существовал свой кодекс законов, то возникает вопрос: «Когда он появился?» Может быть, хетты жили по этим законам еще до того, как переселились в Малую Азию, и они представляют собой древнейший образец индоевропейского права?

Впрочем, даже располагая лишь отдельными выписками из хеттских законов, мы можем рассуждать о том, каким было хеттское законодательство. А оно было поразительно современным. Вот, например, ни в одном из законодательств древнего Востока не уделяется внимание умышленным убийствам. Ведь человека, совершившего убийство, карают — по праву кровной мести — родственники убитого.

Между тем в уже известном нам «Указе Телепину» тоже упоминается кровная месть, но здесь уже появляется выбор: «Закон крови таков. Кто совершит кровное преступление, то, что ни скажет «хозяин крови» (то есть ближайший родственник. — Авт.), то и будет. Если он скажет: «Пусть он умрет», то он умрет, но если он скажет: «Пусть он заплатит за содеянное», тот заплатит за содеянное. Но к царю обращаться не должно».

В найденных же табличках законов (а они относятся тоже к XVI веку до нашей эры, когда правил Телепину) говорится уже не о кровной мести, а о возмещении ущерба, причем наказание ставится в зависимость от того, было ли убийство намеренным или же нет. В первом случае цена убийства выше: «Если кто-нибудь убьет во время ссоры мужчину или женщину, то он должен сам доставить труп; 4 человека он должен дать взамен, мужчин или женщин соответственно, и в дом его их он должен отправить». Во втором случае наказание таково: «Если кто-нибудь ударит свободного мужчину или несвободную женщину, и если тот та умрет, причем рука его неумышленно совершит зло, то он должен сам доставить труп; 2 человека он должен дать взамен, и в дом его их должен отправить».

Хетты были первыми, кто стал подобным образом разграничивать убийства. По всей видимости, под людьми, доставленными в дом убитого, имеются в виду рабы, которым придется заменять погибшего работника, а вовсе не люди, приносимые в жертву при погребении. Ведь при похоронах убитого раба не могли совершать никаких жертвоприношений, однако закон также требовал дать человека взамен убитого раба.

В свою очередь, убийство по неосторожности, похоже, не выделяется в отдельную категорию преступлений. Вот пример одного из хеттских законов: «Если свободный человек подожжет дом, то он должен снова построить дом. Он непременно должен возместить за то, что пропадет в доме, будь то человек, крупный рогатый скот или овцы». Для автора закона данный случай представляет собой «поджог», а не покушение на убийство находившегося в доме человека, который считается «случайно пострадавшим».

Хеттский законодатель (или реформатор хеттских законов), возможно, им был царь Телепину, реформировавший систему престолонаследия в стране, — подчеркнем еще раз, человек гуманный. Ему не нравятся жестокие, бесчестящие людей наказания, например, вырывание ноздрей и ушей. Сохранился документ, в котором царь увещевает судей, как подобает им судить. Им нужно «делать то, что законно» и «правосудие вершить мягко».

Среди хеттов возобладала идея исправления допущенного злодеяния и покаяния человека, содеявшего зло. Вот еще некоторые выписки из хеттских законов: «Если кто-нибудь убьет хеттского торговца, то он должен дать 100 мин серебра, и в дом его их должен отправить».

«Если человек, мужчина или женщина, умрет насильственной смертью в другом селении, то тот, на чьей земле он умрет, должен отрезать 100 гипессаров от своего поля, и он наследник должен получить их» (гипессар = 176,4 квадратного метра — Авт.).

«Если кто-нибудь откусит нос рабу или рабыне, то он должен дать три сикля серебра, и в дом его их должен отправить».

«Если кто-нибудь ударит собаку пастуха и она издохнет, то он должен дать 20 сиклей серебра. И их в дом его он должен отправить».

Разумеется, милосердие не бывает без границ. В том же документе сказано: «Если кто-нибудь выступит против царя, его дом будет разрушен». Хеттские документы, хоть и редко, допускают применение смертной казни. Так, в некоторых случаях наказывают колдовство: «Если свободный человек убьет змею и произнесет при этом имя другого человека, то он должен дать одну мину серебра. Но если он виновный — раб, то он должен умереть». Смертью наказывается и кража культовых предметов: «Если кто-нибудь украдет бронзовое копье в воротах дворца, то он должен умереть». Так же сурово наказывали за противление властям: «Если кто-нибудь воспротивится решению сановника, то ему должны отрезать голову».

Вообще же хеттские законы меньше всего напоминают законы мести. В уголовном законодательстве хеттов нет места привычному на древнем Востоке принципу: «Око за око, зуб за зуб» (Лев. 24, 20). В хеттской редакции этот принцип выглядит более прозаично: «Если кто-нибудь ослепит свободного человека или выбьет ему зуб, то прежде обычно давали одну мину серебра, теперь же он должен дать 20 сиклей, и в дом их он должен отправить».

Хеттские законы, скорее, возмещают ущерб от содеянного — ущерб, который приходится исчислять в минах и сиклях серебра. Самому преступнику предлагается восстановить справедливость, отдав определенное количество денег или какие-либо предметы пострадавшему или его семье. Хетты стремятся восстановить порядок, а не покарать за его нарушение. Их законы — рациональны и рассудительны; эти законы удерживают людей от слепой ярости, от расправы с преступником. Разумеется, эти законы прощают людей, допустивших расправу в состоянии аффекта, то бишь в порыве гнева, но удерживают судей от повторения той же ошибки. Так, мужчина вправе убить жену и соблазнителя, застигнутых им, но, если он приведет их на суд, «царь может даровать им жизнь».

Судебные разбирательства, насколько нам известно, ведутся тщательно. Мы располагаем протоколами судебных разбирательств, проводившихся при дворе хеттского царя. В эти протоколы вносились признания свидетелей; на их основе и принимались решения. Свидетелей опрашивали с необычайной педантичностью, расследуя случившееся пункт за пунктом. Для нас в подобных методах допроса нет ничего удивительного, однако на древнем Востоке такой способ вынесения приговора был в диковинку. Библейская история царя Соломона дает хорошее представление о методах восточного судопроизводства. Подобно Соломону, судьи полагались на мудрость Божию. Хетты же предпочитали наитию долгий, утомительный расспрос.

Любопытно, что похищение человека наказывалось ими строже, чем убийство. «Если в городе Хаттусе какой-нибудь человек страны Хатти украдет человека страны Лувия, то прежде обычно давали 12 человек, теперь же он должен дать 6 человек, и в дом его их он должен отправить». Объясняя этот парадокс, можно предположить, что в то время похищение людей было широко распространенным способом добычи себе работников. Рассматривая подобные преступления, судьи оценивали, кто был преступником и кто — потерпевшим, свободный человек или раб, а также, откуда родом был человек — из страны Лувия или из страны Хатти — и где совершено преступление. Разумеется, что в своей стране хотелось бы большей безопасности, чем в чужой.

Хеттское право не знает деления людей на классы; их разделяют лишь на свободных и несвободных, причем за преступления, совершаемые против последних, наказание бывает в среднем в два раза меньше, чем за такие же преступления, совершаемые против свободных людей.

Отношения между господином и его рабами носят, скорее, патриархальный характер. Хетты не видят ничего унизительного, называя себя «рабами бога» и даже считают, что люди относятся к своим рабам лучше, чем боги к ним (подобное сетование встречается, например, в «Молитве Мурсили»). Даже наказывая раба, хетты считают, что наказание должно быть «соразмерным» проступку. Разве понятна была эта мысль ассирийцам? Те готовы были мстить любым врагам — и истреблять их. Что уж говорить о рабах?!

В любом случае права рабов в хеттском обществе определенным образом уважались. Так, рабы могли жениться на свободных женщинах, и это не понижало социальный статус последних. Женщины оставались свободными— за исключением двух случаев: «Если надсмотрщик или пастух убежит со свободной женщиной и не даст за нее брачного выкупа, то она должна стать рабыней на третий год». Непонятно, правда, почему две эти профессии — надсмотрщика и пастуха — считаются такими унизительными для человека, что низводят его спутницу жизни до рабского состояния.

При внимательном рассмотрении очевидна и схожесть некоторых хеттских законов с древневосточными. Вернемся, например, к упомянутому закону: «Око за око, зуб за зуб». Мы уже говорили, что хетты отказываются от этого принципа, распространенного на древнем Востоке и увековеченного не только Библией, но и законами вавилонского царя Хаммурапи (ок. 1792—1750 гг. до н.э.), например: «Если человек выколол глаз сыну человека, то должны выколоть ему глаз».

«Если он переломил кость человеку, то должны переломить ему кость».

«Если человек выбил зуб человеку, равному ему, то должны ему выбить зуб» (пер.Л.А.Липина).

Однако нам известны также более древние месопотамские законодательства, например законы Ур-Намму (ок. 2112—2094 гг. до н.э.), приписываемые основателю третьей династии Ура. Согласно им, за преступление не мстят, а требуют возмещения его ущерба, например: «Если человек другому человеку оружием? конечность повредил, он уплатит десять сиклей серебра».

«Если человек другому человеку сломал орудием кость, он уплатит одну мину серебра».

«Если зубы ему он выбил, он уплатит два сикля серебра» (пер.В.А.Якобсона).

Почему хеттские законы ближе древнейшим законам Месопотамии, а не законам Хаммурапи? Возможно, хетты переняли эти законы вместе с клинописью около 2000 года до нашей эры, то есть во время правления третьей династии Ура.

2. Империя? Царство? Соединенные Штаты Азии?

Завоевательная политика хеттов также решительно отличалась от традиционной для того времени практики. Чаще всего хетты стремились присоединить соседние страны не военным путем, а дипломатическим. Они аннексировали их, заключая договоры с их элитой. Ева Канцик-Киршбаум называет политику царей Новохеттского царства, начиная с Суппилулиумы I, «просто гениальной». Подобная аннексия «требовала минимальных затрат, а значит, была экономически очень выгодным делом».

Так, были поглощены,— как правило, мирным путем,— ряд мелких государств, лежавших к югу от Анатолии: Каркемиш, Тар-хунтасса, Алалах, Угарит и Хальпа.

Миролюбием проникнуты хеттские хроники. Если ассирийский царь Саргон II посвящает целую стелу (430 клинописных строк) резне, учиненной им во время похода в Урарту, то хеттские авторы почти не интересуются подобными «подвигами». Так, в надписи, оставленной во время правления царя Мурсили II, восемнадцать строк посвящены предыстории его войны с царем каскеев Пиххунией и лишь пять строк — походу в страну каскеев и итогу этой войны.

Как подчеркивает немецкий исследователь Франк Штарке, «хетты отмечали, прежде всего, какими средствами царь и его приближенные пытались уладить назревавший конфликт, какие переговоры вели с противной стороной и почему мирное решение не заладилось и дело дошло до войны». Для начала хеттский царь посылал противнику письмо с требованием выдать перебежчиков. Если тот отказывался от полюбовного решения спора, то его извещали, что разрешить дело может лишь война, а значит, в дело вмешиваются боги, хранящие их державы. Хеттский царь предупреждал своего противника: «Боги станут на мою сторону и решат дело в мою пользу». Подобным образом цари хеттов вели себя даже в конфликтах с мелкими племенными вождями.

А итогом разразившейся войны не могла быть резня. Хеттские правители— в отличие от пришедших им на смену ассирийцев— не требовали с покоренных земель непомерной дани. Чаще всего они не покушались даже на суверенитет захваченных ими стран. Договор предусматривал, что заключивший его царек по-прежнему оставался у власти. Передача власти законным наследникам гарантировалась. Если вассал был предан Хеттской державе, ему дозволялось участвовать в управлении ею. Он был допущен хеттским царем к принятию важнейших решений, получая, так сказать, «совещательный голос». Разумеется, он отправлял хеттскому царю дань — рабов, золото, различные продукты, ведь тогда это было естественным правом победителя, но в остальном с ним обходились как с «братом», делали все, чтобы его страна не восстала. Аннексированная территория теряла право лишь на проведение независимой внешней политики, да и то не всегда.

Из сохранившихся документов известно, что некоторые из таких территорий, например Хальпа, продолжали поддерживать оживленную торговлю с ярым противником хеттов — Ассирией. Лишь когда между двумя державами разгорелась война, хеттский царь наложил запрет на торговлю с Ассирией, которому должна была подчиниться и Хальпа. Впрочем, прием иностранных посольств категорически запрещался.

Таким образом, Хеттское царство было устроено по… федеративному принципу, столь популярному в наше время. Его можно назвать (как мы уже это делали не раз) «Хеттской федерацией». Подобная «воля к децентрализации», как выразился Франк Штар-ке, была абсолютно внове для древнего Востока. Хеттская держава в некотором смысле была не царством, не империей, а «Соединенными Штатами Азии».

Сложная система договорных отношений со своими соседями позволила хеттам создать вокруг своих границ сеть «буферных государств», что давало возможность контролировать всю Переднюю Азию. Под влиянием хеттского царя оказались регионы, лежавшие далеко от Хаттусы. В то же время управление ими не требовало особых экономических затрат.

Данный военно-политический блок просуществовал более ста лет и выдержал серьезнейшую проверку— войну с египтянами. Ассирия и Египет пытались переманить на свою сторону сирийских союзников хеттов — но без особых успехов. «Братские» отношения с хеттами казались местным правителям выгоднее полной покорности перед каким-либо деспотом или же независимости, которую никто из них не мог отстоять.

Эти «верноподданнические настроения»— заслуга самих хеттов. Они очень серьезно относились к любым договорам, заключенным с соседями. Если договор будет нарушен, страшно не то, что обиженный царь может начать войну — в этом как раз угрозы часто не было! — а страшно то, что боги, перед ликом которых клялись, могут отвернуться от бесчестного правителя и тогда на страну обрушатся беды. Когда небесный порядок нарушен и боги оскорблены, тогда вершится страшное: «Сын убивает отца, брат губит брата, и истребляет себя всякая плоть и кровь». В моровой болезни, разразившейся у себя в стране, царь Мурсили II видит кару богов, ниспосланную за то, что его отец нарушил союзнический договор.

Тексты договоров хетты почитают как святыню. Их высекают на табличках, отлитых из драгоценных металлов — серебра, золота, железа, скрепляют оттиском царской печати и хранят в храмах. В случае утраты таблички спешно готовят ей замену. В дворцовых архивах хранят копии договоров на глиняных табличках— именно они и сохранились до наших дней.

Для хеттских договоров характерно наличие преамбулы — короткого, внятно изложенного резюме событий, которые предшествовали заключению договора. Ничего подобного мы не встречаем в договорах того времени, которые заключали между собой правители других стран. Эта преамбула выдает рациональный подход хеттов к происходившим событиям, острое чувство истории, присущее им.

Заключая договор с иноземным правителем, хетты хорошо представляют себе, с кем имеют дело и что можно ждать от этой страны и этого человека. Порой хеттский царь заключает повторный договор с правителем, нарушившим прежний договор, предавшим его, вместо того чтобы пройти по стране врага огнем и мечом, как это сделал бы другой восточный царь. Нет, хетты дают возможность отступникам загладить свою вину, и чаще всего те не обманывают их в следующий раз. Естественно, что вся эта история предательств тоже поминается в преамбуле в назидание неверному царьку. Там же упомянуты услуги, оказанные вассалу в прошлом. Сам договор трижды в год зачитывают, чтобы святость изреченных слов истребила всякий помысел о нарушении клятвы. Один из таких предателей, царь Киццуватны, перебежавший к Митанни, должен был ежегодно являться в Хаттусу, чтобы засвидетельствовать свое почтение.

Древнейший известный нам договор хетты заключили именно с царем Испутахсу из Киццуватны. С хеттской стороны этот договор подписал знаменитый реформатор — царь Телепину.

Особенно часто заключал договоры с союзниками царь Суппи-лулиума I — с царством Хайаса (Ацци), лежавшим к северо-востоку от Хеттской державы, с Киццуватной в Киликии и Амурру в Сирии. Именно при нем вдоль границ Хеттского царства появились «буферные государства», защищавшие его от нападения со стороны Ассирии, Вавилона и Египта.

Впрочем, царь Суппилулиума I не вполне доверял своим новым союзникам. Стремясь обезопасить себя на случай их мятежа он основал в Сирии два вице-царства, управлять которыми назначил своих сыновей. Их столицами стали крепость Каркемиш на Евфрате и город Хальпа.

Эти реформы позволили хеттам окончательно укрепиться в Сирии. После падения их царства именно Сирия приняла бежавших с севера хеттов, и в течение нескольких веков здесь существовали осколки Хеттской державы.

3. Когда «президент» подчинился «Верховному совету»

Особенно примечательно, что правитель аннексированной территории— «новой федеральной земли»— заключал договор не с хеттским царем, а со «страной хеттов». Очевидно, чтоухеттов, опять же впервые в истории, возобладала идея верховенства государства над фигурой конкретного правителя. Царь не правит страной, а служит ей — таков очевидный смысл этого юридического оборота.

После сказанного уже не вызывает удивления, что первая известная нам конституция также появилась в стране хеттов. Именно этим словом — «конституция» — можно назвать указ царя Телепину, реформировавший систему передачи власти в стране, детально описавший действующие органы управления и четко разграничивший их полномочия. Сделано это было для того, чтобы избежать братоубийственной вражды среди хеттов, прежде ослаблявшей их.

«Теперь кровопролитие стало обычным в царской семье… Теперь боги и люди объявили: «Смотри же! В Хаттусе кровопролитие стало обычным». Теперь я, Телепину, созвал тулию в Хаттусе. С настоящего времени никто не сделает вреда члену (царской) семьи и не ударит его кинжалом».

Тогда на смену прежним распрям пришло время единения, что во многом подготовило скорый расцвет Хеттской державы. Разделение власти было таким:

а) царь, чья фигура стала символом единения страны;

б) тулия (совет старейшин), куда входили братья и сыновья царя; они исполняли обязанности министров, были советниками царя, командовали армией;

в) панкус (собрание воинов). Его историю достаточно убедительно воссоздал российский хеттолог В.В. Иванов. Первоначально панкус представлял собой лишь собрание членов рода, но постепенно состав его расширился. В период Древнего царства (1650—1500 гг. до н.э.) в это собрание входили как высшие сановники (родственники и свойственники царя), так и воины.

Власть в стране хеттов принадлежала всему царскому роду, а не одному лишь монарху. Члены панкуса занимали ключевые посты в управлении страной. Царь был primus inter pares, первым среди равных— среди собрания воинов. Именно на заседаниях панкуса решались основные вопросы управления страной. «Правители присоединенных федеральных земель, — отмечает Франк Штарке, — были равноправными членами этого собрания».

Если прибегнуть к современной терминологии, то панкус был своего рода «Верховным советом», впрочем, избранным отнюдь не на демократической основе. Царь являлся своего рода «пожизненным президентом Хеттской державы». Члены панкуса несли ответственность за надлежащее исполнение своих обязанностей. Они, как и высшие должностные лица государства, как и сам царь, могли быть осуждены «Верховным советом» и отставлены от должности «за служебное несоответствие». Таким образом, панкус был еще и своего рода древнейшим «конституционным судом». В случае чьих-либо провинностей, например, преступных речей или прегрешений перед божеством, царь испрашивал мнение панкуса, прежде чем судить преступника. Это же собрание решало в спорном случае вопросы престолонаследия. Царь предлагал на обсуждение панкуса возможную кандидатуру преемника, и не всегда собрание соглашалось с мнением царя.

Панкус напоминал германский тинг. Подобный институт был в то время совершенно неизвестен на древнем Востоке. «По сравнению с соседними восточными странами,— писал Иоганн Леман,— подобный совет выглядел прямо-таки демократическим органом».

Разграничение полномочий, предложенное царем Телепину, успешно прошло проверку временем и сохранялось в Хеттской державе в течение последующих трехсот лет — вплоть до ее падения. Однако вопрос о функциях панкуса в период Нового царства (1400—1200 гг. до н.э.) остается открытым. Приведем мнение советского хеттолога В.Г. Ардзинбы: «В период Нового царства термин панкус не встречается в исторических, политических и юридических документах… Панкус продолжал фигурировать в новохеттский период лишь в религиозных текстах, обозначая совокупность участвовавших в обряде». Возможно, замечал Оливер Герни, «что сфера деятельности панкуса сузилась, перестала охватывать важные дела по мере того, как царство стабилизировалось».

Современные исследователи подчас задаются также вопросом: «Не является ли термин панкус синонимом слова тулия?» Мы знаем совершенно точно, что совет старейшин (тулия) функционировал у хеттов вплоть до падения Хеттского царства и представлял собой «царский совет» — собрание ближайших доверенных лиц царя, решавшее основные вопросы управления страной. В любом случае надлежит отметить, что Хеттское царство так и не превратилось в обычную для Востока абсолютную монархию — в восточную деспотию, а осталось своего рода «демократической страной» — в той мере, в какой это было возможно в бронзовом веке.

Становление системы управления у хеттов — одна из самых сложных проблем хеттологии. Почему же хетты были так не похожи на окружавшие их народы? «Увы, мы не знаем пока, как сформировались идеи управления государством, характерные для хеттов. Они словно изначально были присущи им. Возможно, — полагает Ева Канцик-Киршбаум, — все дело в том, что хетты буквально, как губка, впитывали различные идеи у народов, с которыми соприкасались. Они обладали невероятной способностью заимствовать чужие идеи, усваивать и развивать их». Мы привыкли говорить, что хетты — это «народ тысячи богов», но не менее точным будет сказать о них: «Народ тысячи идей».