Функциональная концепция книговедения

В начале - середине 70-х гг. в редакционно-издательском деле наметился функционально-типологический подход к интерпретации фундаментальной книговедческой категории «книга», правда, по-прежнему отождествляемой с «книжным изданием». Разработка типологии изданий на несколько лет вышла на передний край теоретических исследований в книговедении.

Реально в публикациях и в выступлениях на второй и третьей Всесоюзных научных конференциях функциональный подход как бы раздвоился на функциональный и типологический, а к концу 70-х гг. каждый из них был неправомерно абсолютизирован и расширен до общекниговедческой методологии.

При очевидном наличии «центробежных» сил в развитии единой науки о книге функциональный метод играл положительную роль «центростремительной» силы до тех пор, пока был в состоянии объяснять большинство книговедческих явлений. И в этом его объективное историческое значение.

Теоретическое обоснование функционального подхода как объединяющего начала для частных книговедческих дисциплин было дано в работах ведущих советских книговедов - А.И. Барсука, И.Е. Баренбаума. Как достижение советской науки о книге функциональный подход был квалифицирован в материалах второй (1974) и третьей (1977) Всесоюзных научных конференций по проблемам книговедения.

Абсолютизация функционального метода и подхода, характерная для подавляющего большинства теоретических исследований 60-х - 70-х гг., была исторически оправдана многими причинами.

· Во-первых, функциональный метод был традиционен для советского книговедения. Его начали энергично разрабатывать и распространять в 30-е гг.

· Во-вторых, в теории книговедения проблема методов всегда была и до сих пор остается наименее разработанной, хотя и наиболее актуальной именно в наши дни, когда основным содержанием процесса развития науки о книге является переход от научно-эмпирического уровня к научно-теоретическому.

· В-третьих, эффективность использования функционального метода в таких бурно развивающихся областях, как кибернетика, математическая теория информации, автоматизированные системы управления, создавали ему репутацию общенаучного универсального метода.

· В-четвертых, поскольку общекниговедческие методологические проблемы разрабатывались в 60-70-е гг. представителями отдельных книговедческих дисциплин, частнодисциплинарная эффективность функционального подхода и метода была причиной, по которой этот метод квалифицировался как основной общекниговедческий и универсальный.

Функциональный подход трактуется как методология книговедения и объединяющий стержень всей комплексной науки.

С позиций функционального подхода А.И. Барсук предпринял попытку сформулировать общее определение книги: «Книга - это произведение письменности и печати (или определенная их совокупность), являющаяся продуктом общественного сознания, идейно-духовной жизни общества, одним из средств сохранения, распространения и развития всех форм идеологии (политических взглядов, науки, морали и т.д.), орудием социальной борьбы, воспитания, организации и формирования общественного мнения, орудием научного и технического прогресса».

Противоречивость этого определения состоит в том, что, во-первых, оно построено на базе общего для всех существовавших ранее определений тезиса: «Книга - это произведение письменности или печати». Поэтому понятие «книга», с одной стороны, расширяется до границ «произведения письменности и печати», причем суть понятий, через которые определяется книга («произведение», «произведение письменности», «произведение печати»), не раскрывается. С другой стороны, содержание категории «книга» сужается в этом определении до уровня «книжное издание» (рукописное или печатное). Во-вторых, «произведение письменности и печати» квалифицируется как «продукт общественного сознания». Но таковым являются формы общественного сознания - политические, юридические, эстетические, этические и другие теории, философия, мораль, религия и др., а не книга. В-третьих, идейно-духовное содержание книги А.И. Барсук определяет через перечисление функций книги в обществе, что методологически бесперспективно.

И, тем не менее, определение, предложенное А.И. Барсуком, объективно сыграло положительную роль при решении общетеоретических проблем науки о книге, поскольку представляло собой относительное обобщение накопленного книговедческого знания. Однако определение обобщало лишь функциональные признаки, т.е. только часть той системы их, которой характеризуется целостность книги как объективного явления социальной действительности. Но эта неполнота определения стала осознаваться позже, когда еще более четко обозначилась одна из фундаментальных проблем книговедения - целостное исследование сущности книги.

С тех же позиций отождествления «книги» и «книжного издания», функционального подхода и идеи комплексности книговедения А.И. Барсук разрабатывает принципиальную схему науки о книге.

В ее основе - производственные циклы, которые проходит произведение на пути к читателю: редакционно-издательское дело - оформление книги - библиографическое дело - статистика печати - библиотечное дело - книготорговое дело: «Изолированное развитие отраслей книжного дела, как и их изолированное изучение, практически невозможно. <...> столь же тесно взаимосвязаны библиотековедение, библиографоведение, библиополистика, читателеведение, история книги, издательского дела и т.д.».

В каждой из названных книговедческих дисциплин автор схемы выделяет уровни истории, теории, методики и организации; в читателеведении - истории, социологии читателя, психологии, методики и культуры чтения.

Исчезла в этой схеме сама «книга». Она заменена «произведением», акценты в толковании которого смещаются то в сторону «произведения литературы», то в сторону «произведения письменности и печати», а в схеме «произведение», как и «читатель», вынесено за пределы составных частей книжного дела.

В итоге книга определяется практически вне связи с книжным делом, книжное дело определяется по отношению к литературе, произведению, но не к «книге». Содержание понятия «читатель» никак не определяется и не интерпретируется, хотя А.И. Барсук считает, что «наиболее существенным и принципиальным моментом в предлагаемой им схеме является выдвижение двуединого комплексного объекта „“произведение (книга) - читатель (потребитель)„“, лежащего в основе всей системы книжного дела и книговедения».

Но ставить их в оппозицию даже в такой форме нельзя. «Читатель» (тоже многоуровневое, системное понятие) является не только объектом, но и субъектом книжного дела, потому что произведение литературы, музыки или изобразительного искусства создает автор, человек, общество в конечном итоге. Автор - первый читатель своего произведения. На всех стадиях книжного дела человек отражает это произведение в своем сознании (читает, дает оценку, редактирует, художественно и технологически оформляет, набирает, печатает и т.д.) и специфическими для книжного дела средствами организует, превращает это произведение в книжное издание, которое затем регистрируется, учитывается, библиографируется, реализуется через книжную торговлю, распространяется через библиотеки, читается. И на каждой стадии - это различные формы отражения, различные процессы, средства организации и различные результаты процессов отражения и организации одной формы книги в другую, одного процесса ее движения в обществе - в другой.

Поэтому объектом книговедческой деятельности в каждой сфере книжного дела оказывается не статичное, неизменное «произведение письменности и печати», как это вытекает из построений А.И. Барсука, а различные формы (уровни развития объективного содержания) книги и соответствующие им процессы ее движения в обществе.

Вопрос о сущности отношения двух фундаментальных понятий «книга» и «книжное дело» до конца 70-х гг. не входил в число основных теоретических вопросов книговедения. Эти понятия фигурировали отдельно и независимо друг от друга.

С позиций функционального подхода предмет науки о книге определяется следующим образом: «Если объектом (материалом) книговедения могут выступать не только «духовные» (общественные) проявления книжного дела, то предметом книговедения являются именно социальные, идеологические, надстроечные аспекты всех областей книжного дела <...> предметом изучения в книговедении выступают лишь отдельные аспекты этих объектов - в той мере и в тех границах, в каких это достигается функциональным изучением, функциональным подходом к ним». Содержательной интерпретации этих аспектов, т.е. структуры предмета, А.И. Барсук не предлагает.

Кроме того, предмет науки определяется через метод, что само по себе неправомерно, и современное науковедение утверждает обратное: «Любой метод, даже самый общий, определяется природой исследуемого предмета...»

Далее в монографии А.И. Барсука предмет книговедения определяется только через функциональный метод, который согласно новейшим науковедческим исследованиям не предполагает обязательное исследование сущности изучаемого объекта (в данном случае - книги и книжного дела как объективных явлений социальной действительности) и ограничивает проблему рассмотрением только упрощенных моделей объекта. Возникает вопрос: какая другая наука должна исследовать эту сущность?

Тем не менее необходимо отметить, что монография А.И. Барсука, по сути дела, первое в истории отечественного книговедения исследование, где проблема объекта и предмета науки поставлена на категориальном уровне.

На таком же общетеоретическом уровне рассмотрены и методы книговедения в первой функциональной работе, посвященной специально этому вопросу. Появление ее свидетельствовало о высоком уровне развития теоретических исследований в книговедении, потому что рефлексия науки над собственными способами получения знания - это уже метадисциплинарный, наддисциплинарный уровень, показатель того, что наука начинает осмыслять самое себя, выходит на этап формирования своей методологии.

В границах разрабатываемой в 60-70-е гг. концепции книговедения как комплексной науки о книге и книжном деле в традиционном смысле этих понятий в качестве общекниговедческого метода авторами названной выше работы выдвигается функциональный. Поскольку функциональный метод по природе своей обеспечивает лишь уровень анализа функций исследуемого объекта, то и раскрывается он на примерах применимости в анализе социальных функций книги (идеологической, коммуникативной, познавательной, эстетической, этической). При этом в одних случаях подразумеваются функции литературного произведения, в других - текста книжного издания или художественного оформления и полиграфического исполнения книжного издания.

Иными словами, продуктивность функционального метода ограничивается выявлением функций отдельных составляющих системного, многоуровневого, сложного целостного образования. Попыток функциональным методом исследовать сущность «книги» как целостности, как системы, как объективного явления социальной действительности авторы не предпринимают. Это и невозможно, потому что знание функций не гарантирует приближения к пониманию сущности явления.

Представление о сущности объекта науки о книге можно получить лишь посредством выявления и исследования этой сущности, в процессе разработки общей теории, в которую в качестве подсистем должны органически войти также обобщенные до закономерностей, принципов, научных понятий, определений результаты исследования сущности объектов конкретных книговедческих дисциплин.

На базе функционального подхода И.Е. Баренбаум и А.И. Барсук конструируют и показывают сферы применения таких методов, как аналитико-тематический, структурно-типологический (квалифицируемый как общекниговедческий), типографический, библиографический.

Таким образом, в период с начала 60-х до середины 70-х гг. принципиальными теоретическими положениями книговедения следует считать выдвинутые советскими учеными концепции комплексности науки о книге, функционального подхода и функционального метода.

Развитие этих концепций в специальных исследованиях позволило: осмыслить, объединить и зафиксировать основной корпус накопленных знаний о книге; обозначить с той или иной степенью доказательности те области, явления которых считаются «законными» объектами книговедения; перейти от эмпирических представлений о книге к выявлению и исследованию ее функций в классовом обществе, к функциональному изучению конкретных процессов книжного дела и к формированию частных книговедческих дисциплин; назвать и интерпретировать методы, соответствующие данному концептуальному пониманию книги, книжного дела и книговедения.

С позиций функционального подхода и методом функционального анализа был рассмотрен весь комплекс методологических проблем с обозначением основных категориальных и структурных параметров научной дисциплины: объекта, предмета, методов, состава, структуры книговедения, взаимодействия между составными частями его и смежными дисциплинами.

Иными словами, разработана концепция, обнаружившая в своей целостности и свои слабые стороны, которые сегодня осознаны даже сторонниками этой концепции: «Так называемое функциональное книговедение сыграло значительную и полезную роль в формировании методологических установок комплексной науки о книге и книжном деле. Но имело оно и узкие места. Постановка в центре книговедческой проблематики социологических аспектов, функционального метода, на наш взгляд, в значительной степени обедняет круг вопросов, интересующих книговеда».

4.3. Концепция «пересекающихся наук»

Объективная невозможность методом функционального анализа и в границах идеи комплексности книговедения решить фундаментальные методологические проблемы привела к выдвижению еще одной концепции - концепции «пересекающихся наук». Она была предложена в основном докладе на второй Всесоюзной конференции по проблемам книговедения, обсуждалась в сообщениях и выступлениях на секциях общих проблем книговедения, типологии книги, позднее - в обзоре основной проблематики и итогов конференции.

В докладе говорилось: «На страницах специальной печати дискутируется вопрос о комплексном характере книговедения, о том, насколько «автономны» отдельные дисциплины книговедческого цикла. Всем ясно, что насущные проблемы книжного дела могут быть решены лишь в процессе комплексного рассмотрения. (...) Но столь же очевидно, что многие специальные проблемы успешно могут быть решены в рамках каждой книговедческой дисциплины, без выхода за ее, так сказать, «законные угодья». Дело, следовательно, состоит в том, что наряду с общей комплексной наукой о книге и книжном деле должны развиваться отдельно научные дисциплины книговедческого цикла. Их взаимоотношения с наукой, пользуясь терминологией теории множеств, следует определить не как «включение» или «соединение», а как «пересечение». Ряд вопросов при этом подлежит рассмотрению в рамках комплексной науки. Другие же самостоятельно изучаются науками книговедческого цикла».

Автор этой концепции, известный советский историк книги и теоретик, профессор Е.Л. Немировский говорит:

«Смысл приведенного выше высказывания состоял в том, чтобы рассматривать книговедение, с одной стороны, как единую и цельную научную дисциплину и, с другой стороны, как комплекс отдельных самостоятельных дисциплин книговедческого цикла». Это очевидное противоречие, по мнению Е.Л. Немировского, снимается, если «...изобразить наши научные дисциплины в виде кругов, совпадающие участки которых символизируют результат «пересечения», или же тот круг вопросов, который подлежит совокупному рассмотрению книговедением и отдельными дисциплинами книговедческого цикла».

Этот тезис предполагает лишь необходимость представителям различных книговедческих дисциплин «договориться» о том, каков будет критерий отбора вопросов, подлежащих комплексному изучению. Но подобная договоренность всегда будет субъективной и лишь случайно может привести к выявлению истинной структуры книговедения. Дело не в пересечении на одной плоскости нескольких частных книговедческих дисциплин и не в «вынесении за скобки» из их проблематики вопросов, которые надо решать комплексными усилиями и вне каждой из них. В такой постановке проблема непротиворечивой структуры книговедческого знания неразрешима.

При всей теоретической неопределенности тезис о пересекающихся дисциплинах объективно играл роль связующего звена между функциональной концепцией и новым пониманием задач науки.

Появление идеи о пересекающихся дисциплинах было предопределено также и очевидной уже необходимостью переосмысления и подхода и методов науки, ибо прежние уже недостаточны, а новые еще не были выработаны

На самом деле, говорить нужно не о пересечении, а о диалектическом «многообразии единого», о диалектическом единстве книговедческих дисциплин, объективно существующем на уровне методологии науки, ее объекта, предмета, методов, т.е. на высшем уровне системы книговедческого знания. Тогда явления, представляющиеся нам качественно различными на уровне форм книги, форм ее движения и конкретных книговедческих дисциплин, оказываются сущностно едиными в другой, более общей системе на уровне методологии книговедения как науки, в которой каждая конкретная дисциплина, будучи относительно самостоятельной на уровне анализа своего объекта, является лишь элементом, составной частью обобщения, синтеза, позволяющего получить целостное, системное знание о сущности объекта исследования. Не договоренность ученых, а единство предмета книговедения и обоснованное представление о его структуре предопределяют единство самой науки, ибо синтез возможен только на основе системного обобщения знаний, полученных во всех областях книговедения, всеми дисциплинами его. Дисциплины книговедческого цикла образуют системно-упорядоченное многоуровневое научное знание о книге. Подобный характер книговедения возможно обосновать только при системном подходе и средствами соответствующего метода. Но это уже будет качественно иной уровень знания.