Ю. П. Истратов, г. Владимир

ФЕЛИКС АРОНОВИЧ ФРАДКИН — «ШЕСТИДЕСЯТНИК ШКОЛЫ С. Т. ШАЦКОГО»¹

(Мыеледеятельность ученого с позиций

«трехаспектности науки», «динамических рядов»

и «длинных волн»)

Эта статья вполне могла бы иметь и иное название. Однако автор остановился именно па первоначально возникшей у него идее, полагая, что с позиций избранных им категориальных понятий как раз и возможно рассмотрение жизнетворчества Феликса Ароновича Фрадкина (1933—1993) в контексте общемировых тенденций эволюции школ в педагогической пауке, совпадающих с «трендовымп» (вековыми) циклическими процессами развития (Н. Д. Кондратьев). Такой подход представляется тем более оправданным, коль скоро сегодня мы стоим на пороге нового века, вступаем в следующее тысячелетие жизни

цивилизации.

Для начала стоит, пожалуй, объясниться как по поводу «категориальной сетки» понятий следующего ниже сообщения, так и по поводу права автора выступать с ним в аудитории, в которой некоторые знали Феликса и дольше, и с каких-то сторон, наверняка, лучше. Прежде, во избежание каких-либо упреков в амикашонстве, скажем о праве. Полагаем, что владение им может быть обосновано хотя бы теми словами, которые автор «Принципа историзма в советской истории педагогики (1917— 1941)» оставил на оборотной стороне титульного листа подаренной книжки: «Юре Истратову, «соумышленнику» и товарищу, с благодарностью за поддержку в трудные минуты. Феликс. 7-06. 82». Примечательно, что само слово «соумышленнику» Феликс взял тогда в кавычки. Теперь я знаю, почему он так сделал.

Что же касается самих ключевых категориальных понятий, то «динамический ряд», согласно Э. Д. Днепрову, выступает как! специфический аспект, «или еще один ракурс библиографической статистики» (Э. Д. Днепров. Советская историография отечественной школы и педагогики (1918—1977), проблемы, тенденции, перспективы. М., 1981. С. 61). Он характеризует различные публикационные эшелоны в их динамике. «Длинные волны» — понятие Н. Д. Кондратьева, с которым он вошел в ми-

* Статья написана на основе доклада, с которым автор выступил на конференции, посвященной памяти д. п. и. профессора, члена-корреспондента РАО Феликса Ароновича Фрадкина (январь 1994 г., г. Владимир).

ровую пауку после сделанного им в советской России доклада «К вопросу о понятиях экономической статики, динамики и конъюнктуры» в марте 1924 года.

Тогда Н. Д. Кондратьев показал взаимодействие двух качественно разнородных конъюнктурных процессов: с одной стороны, процессов обратимых, волнообразных, с другой — необратимых, эволюционных, выражающих поступательное развитие производительных сил и производственных отношений. В обратимых процессах Николай Дмитриевич, закончивший свою жизнь в политизоляторе Спасо-Евфимисва монастыря (г. Суздаль), выделил волновые колебания экономической активности раз-пых периодов: менее года (сезонные); три с половиной года; торгово-промышленные циклы в 7—11 лет; большие циклы конъюнктуры в 50—60 лет (Н. Д. Кондратьев. Проблемы экономической динамики. М.': Экономика, 1989. С. 22—-32).

О цикличности было известно задолго до Н. Д. Кондратьева. Ему впервые удалось сопоставить и связать ее с политическими колебаниями, с «точками роста» в технике и науке, с волновыми движениями в жизни идей. Последние «производятся и высказываются «человеком науки», принадлежащим (осознает он это или нет) к той или иной научной школе, в «свои» циклы его жизнедеятельности¹. Характеризуя «школу» как научное сообщество, объединенное своим лидером в качестве символа направления и имеющее свой категориальный аппарат и профиль (систему категорий, проблем и объяснительных принципов), М. Г. Ярошевский предлагает изучать ее с позиций «трехас-пектностн науки», так как «ни один феномен научной деятельности не может быть адекватно описан и объяснен вне системы трех координат: предметно-логической, социальной и психологической» (М. Г. Ярошевский. Трехаспектность науки и проблемы научной школы. В кн.: Социально-психологические проблемы науки. Ученый и научный коллектив. Под ред. М. Г. Яро-шевского.'М.: Наука, 1973."С. 174).

Ниже, применительно к жизнетворчеству Ф. А. Фрадкина, будет предпринята попытка показать, что эта система координат вполне коррелирует как с «динамическими рядами» (и не только в смысле Э. Д. Дпепрова, но и в смысле Пьера Шоню, считающего, что «метод изучения рядов дает выход на более

¹ См.: паши работы, выполненные в этом русле: Региональная концепция и программа непрерывного педагогического образования области. — Владимир, 1992. С. 12—15; К вопросу о динамике смены педагогических парадигм. В кн.: Историко-педагогические исследования и проблемы стратегии развития современного отечественного образования (Тезисы докладов и выступлений. М., 1993. С. 45—47; Жизненный путь К. Д. Ушинского в позиции кондратьевских «длинных волн». В кн.: К- Д- Ушинский и современная школа. Тезисы докладов. — Курск, 1994. Часть I. С. 72—75.

высокий уровень качественного анализа» (См ■ П Шоню комическая история: эволюция и перспективы В кн ■ ТИрчйГ Теория и история экономических и социальных институтов и систем. Нигела*Пресс. Зима. 1993. Том I Вып I С 149)

.Динамические ряды» продуктивности мыследеятельности Ф. А. Фрадкина представлены в следующей таблице³ ^Н0СТИ

Периоды жизни в науке	3 г.	7 л.	11 л.
Годы научной жизни	1965—67	1968—71	1972—75
Кол-во публикаций
Средняя научной продуктивности (в %) "--------------------------------- ———.	6,6 ------- ■------------------------------..	19,0 34,3 ------------ —--------- —-----------
3 г. 7 л. 1976-78 " 1979-82 ~--------------- •------------------------ 11 29	11л. -----------.------- 1983—86 ———-----------	3 г. ---------------,_ 1987—89 ------------ —------------,	7 л. -------------- ~——. 1990—93 ---- ■—--------------------------------- —--—
8.0 21,2	----------------.—,— 33,3	■------------------------------------ —■-------------------------------------- _ 13,9	------------ ~ —_ 32,1

Приведенные данные позволяют обнаружить сначала не очень заметное, по затем «взрывное» возрастание публикаторской активности Ф. А. Фрадкина в трехлетних периодах его научной деятельности. Бросается в глаза явно повышающаяся тенденция на третьем, оказавшемся последним семилетнем отрезке жизненного пути ученого. Относительно верхних пределов циклов в 7—11 лет можно сказать, что здесь статистика бесстрастно свидетельствует об одном — плавном вызревании переломного, своего рода революционного момента, или «ароморфозы (С. Р. Микулинский. Очерки развития историко-научной мысли. М.: Наука, 1988, С. 43), всего предшествующего творчества Ф. А. Фрадкина. Но, как проникновенно было сказано в некрологе, написанном Борисом Михайловичем Бнм-Бадом, «жизнь оборвалась в одночасье...» (Учительская газета. 1994, 11 января).

К этой ароморфозе Феликса (имя которого, по замечанию того же Б, М, Бим-Бада в том же скорбном документе, означает «удачливый, везучий, счастливый») вел весь его жизне-

Составлена на основе сличения различных трудов Ф. А. Фрадкина. Эта работа по нашей просьбе была осуществлена доцентом Владимирского пед-университета Г. Ю. Максимовой, за что автор искренне ей благодарен.

творческий путь. В науке он начался с декабрьского подарка, сделанного им самому себе к собственному дню рождения: в. № 12 журнала «Азербайджанская школа» за 1965 г. была опубликована его первая статья «Педагогическая деятельность видного советского педагога С. Т. Шацкого». Уже в названии,¹ этой статьи обозначились осознаваемые тогда автором тревожные вопросы: как совместить уникально советское и общечелове_:ческое? как «вписать» марксистско-ленинскую педагогику в мировую? — вопросы, над которыми до последних дней своей послеоктябрьской жизни бился создавший собственное направление («шацкизм») Станислав Теофилович.

С. Т. Шацкий ушел из жизни тогда, когда Феликс только-что появился на свет. Труды Станислава Теофиловича, возвращенные в мир отечественной педагогики хрущевской «оттепелью» и ею же к ортодоксальному советскому марксизму-ленинизму подверстанные, дали импульс всей научной деятельности Ф. А. Фрадкина³. Ей было присуще все, что характерно для того поколения «шестидесятников», которое оставило заметный след. в разных областях отечественной и мировой культуры. «Шестидесятники, — справедливо заметит А. Я. Гуревич, ■— решали задачу в высшей степени важную и необходимую, но в определенном смысле не сложную. Им предстояло расчистить «завалы» догматизма, отказаться от сталинских вульгаризации и очевидных упрощений. И в этом отношении было сделано многое. Но> по существу все, что тогда было сказано историками и философами, совершалось в рамках марксистской концепции истории. Б контексте все той же. методологии, правильность которой никто не ставил под сомнение. Напротив, задача формулировалась так: «возвратиться к подлинному и неискаженному марксизму», «заново прочитать Маркса». Это «новое поколение» дало свои положительные результаты. У многих шоры спали с глаз...» (А. Я- Гуревич. О кризисе современной исторической науки //Вопросы истории. 1991. № 2—3. С. 22. Подчеркнуто' мною — 10. И.).

И тут Феликсу действительно повезло, причем повезло дважды, ибо прямым, контактным научным руководителем его первоначальных научных разысканий был Михаил Николаевич Ска-ткин. В рассматриваемый (стартовый для Феликса) период он,

³ Ф. А- Фрадкин оказался в центре России (сначала в аспирантуре в Москве, а затем на кафедре провинциального тогда пединститута во Владимире) в составе интернационального «бакинского десанта*. Он был представлен группой ярких личностей. Назову их по алфавиту: Лев Борисович Итель-сон, Илья Петросович Петросян, Юрий Ваганович Согомонов. Позднее к ним присоединился Леонид Михайлович Иоффе. Каждый из них был по-разному дружен с Феликсом, все они высоко ценили его.

ровесник пека, на, 65 году переживал собственную ароморфозу. Вспомним его совместную с Исааком Яковлевичем Лернером (тоже обретшим с начала 60-х гг. «второе дыхание») статью о методах обучения, ставшую подлинно новым словом в дидактике. В отличие от М. Н. Скаткнпа, развивавшего идеи Учителя в теории обучения, Феликс в качестве Ученика исследовал само творчество основателя «шацкизма» как явление глобального значения во всех его аспектах.

Разыскания в этой области составили главный нерв всей исследовательской жизни Ф. А. Фрадкина. Были спады интереса (сравним: в связи с защитой кандидатской диссертации 9 работ в 1965—1967 гг.; после этого за четверть века до 1982 г. -всего 20), но был и явный всплеск нового интереса к С. Т. Шацкому: с 1982 г. и до конца жизни] Ф. А. Фрадкин опубликовал 34 работы, в которых с той или иной степенью полноты освещаются и анализируются важнейшие идеи Станислава Теофиловича.

Приаедепные данные в сопоставлении с общим числом публикаций, так или иначе посвященных «шацкизму», во-первых,, подтверждают, что С. Т. Шацкий и его школа неизменно были в центре исследовательского поиска ученого н, во-вторых, свидетельствуют об особой копцентрированности его усилий вокруг изучения наследия С. Т. Шацкого в последнее десятилетие жизни. Если же оценивать путь Ф. А. Фрадкина в науке по степени наибольшей представленности в его публикациях различных тематических «зон», то можно обнаружить различные проявления творческой активности Ф. А. Фрадкина по следующим основным направлениям исследования: 1) Место и роль «шацкизма» в педагогике XX в. 2) Советская педагогическая имид-желогия и мифология. 3) Принципы советской педагогики. 4) Взаимосвязь отечественной и зарубежной педагогики. 5) Педагогическое науковедение. 6) Коллектив и группа. 7) Системный подход в педагогических исследованиях. 8) Реформа образования и новые педагогические технологии.

Ф. А, Фрадкину была присуща и иная активность, не очень сильно представленная в публикациях, но вместе с тем многоговорящая о нем. Имею в виду его деятельность как рецензента (в том числе п издательского) и комментатора. Для первой было характерно и глубокое проникновение в скрытый замысел и сверхзадачу автора (см., например, его рецензию на книгу С. Ф. Егорова), и умение (в рамках, допускаемых временем и ситуацией в науке) дать возможность другим высказаться о том, что со временем создает условия для более верной оценки того или иного значительного явления. В качестве примера можно сослаться на «внутреннее» рецензирование большинства (с 3 до

8) изданных в 1984—1986 гг. томов сочинений А. С. Макаренко. Примечательно, что как рецензент Феликс выступал в парс с ученым-марксистом из ГДР Эгоном Гюнтером, «приставленным» к нему редакцией, вероятнее всего, в качестве знатока Западногерманского макаренковеденпя, с которым у пас в то время были довольно прохладные (если не сказать больше) отношения. Многое из того, что тогда осталось недосказанным (и совсем не сказанным), очевидно, занимало Феликса потом, о чем свидетельствуют его последние работы об Антоне Семеновиче.

Что же касается комментариев самого Ф. А. Фрадкина к сочинениям выдающихся педагогов прошлого, то в этом жанре ему было присуще понимание данного трудного вида научной деятельности не как простого комментирования, при котором тривиальность скрывается под покровом мнимого глубокомыслия, а как творческой работы по воссозданию всех нюансов и оттенков мысли выдающегося человека, делающей ее доступной восприятию представителя другой эпохи. Феликсу посчастливилось, ибо время позволило ему связать свое имя с именами Я. А. Коменского (1982), И. Г. Песталоцци (1981) и опять-таки С. Т. Шацкого (1980).

Об этой стороне научной деятельности Ф. А. Фрадкина можно сказать словами названия его статьи, посвященной Станиславу Теофиловичу, — «Время выбирает людей» (1982). Но оно, «свое» время, ие только «выбирает», но и «собирает» людей. Поэтому не должно остаться без внимания участие Ф. А. Фрадкина и в официально разрешенном властями (из-за боязни распространявшихся независимо от них идей «социализма с человеческим лицом») Всесоюзном семинаре по методологии педагогики, рожденном по инициативе М. А. Данилова и Ф. Ф. Королева при деятельной поддержке и соучастии М. Н. Скаткина, и в неформальных объединениях ученых, собиравшихся вокруг Г. П. Щедровицкого и В. В. Краевского, М. Гефтера и В. С. Бисера, В. Н. Садовского и Э. Г. Юдина. Я точно знаю, с каким интересом Феликс всегда относился к одиноко стоявшему в фи-.лософии Эвальду Васильевичу Ильенкову и сколь высоко он ценил его труды. Все это — лучшие страницы нашей науки, Науки с большой буквы, к живому контактному творению которой прикоснулся и Ф. А. Фрадкин.

В аудитории единомышленников и «соумышленников» нельзя оставить без внимания возникающую из анализа публикаций ученого науковедческую тему: «Ф. А. Фрадкин — «соло--автор» и соавтор. Речь об этом — немного позднее; сейчас же, двигаясь в русле заявленного подзаголовка нашей статьи, хотя бы только обозначим некоторые критические точки нашего 10

развития, так или иначе сказавшиеся па эволюции Феликса как человека и ученого.

1965 г. — окончание хрущевской «оттепели», начало новых «заморозков» («процесс Синявского и Даниэля») и вступление молодого, по тогдашним меркам, исследователя в научную Ж1 знь. В возрасте Христа — 1966 г. — защита кандидатской.диссертации.

1968 г. «Пражская весна» — единственный год в научной деятельности Ф. А. Фрадкина, не отмеченный ни единой публикацией.

1976—1978 гг. Глухая полемика вокруг советских «системников» и публикация Ф. А. Фрадкина «Роль понятий в системном исследовашш» (At., 1977) и «К вопросу о становлении принципа системности в советской педагогике и его влиянии на разработку проблемы направленности личности» (Баку, 1978). Тогда многоопытный Гейдар Алиевич Алиев в пику стареющему Леониду Ильичу и его столь же напористому, сколь и безграмотному выдвиженцу С. П. Трапезникову решился провести в столице Азербайджана республиканскую научную конференцию с подобными докладами. Решился, вероятно, не без надежды па то, что мрачно выглядевший Алексей Николаевич Косыгин (вокруг которого из-за его зятя Джермена Михайловича Гви-шиани «дело советских системников» и затевалось ближайшим брежневским окружением) при случае по достоинству оценит рыцарский жест руководителя солнечной республики. Так оно и получилось (Г. А. Алиев вскоре стал вице-премьером СССР с манящей перспективой на большее), но еще до этого Феликс извлек из тогдашней ситуации пользу: опубликовал в городе своей юности одну из лучших (выполненную в нашей педагогике в русле системного подхода) работ.

1982 г. Выходит в свет подписанная к печати 16.12.1981 г.
(еще один подарок к собственному дню рождения) монография
о принципе историзма, ставшая свидетельством серьезности док
торских притязаний Ф.А.Фрадкина. Редактором этой книги был
А. И. Пискунов. В возникшем вскоре в Институте общих проб
лем педагогики конфликте Феликс проявил себя более чем дос
тойно, хотя все это ему дорого стоило.

1983 г. Отчетливо помню, как прохладно было встречено про
звучавшее в ходе всесоюзного совещания историков педагоги
ки (апрель, г. Суздаль) сообщение Феликса на совсем не свой-

*енную ему тему «Патриотическое воспитание будущих учителей на материале истории советской школы и педагогики».

чинном зале заседаний Главного туристического комплекса стояла гнетущая тишина, когда каким-то осевшим и сбивчивым голосом Феликс произносил свои слова о патриотизме и не очень

уверенно отвечал на звучавшие из президиума вопросы. В центре этого президиума находился Алексей Иванович Пискунов и другие наши историко-иедагогические «генералы» (как сам Феликс их называл) и «генеральша» — Мария Федоровна Ша-баева. Сорока- и пятидесятилетняя «молодежь», располагавшаяся в разных рядах зала и наслышанная о возникшем в НИИОП АПН СССР конфликте, шушукалась меж собой, размышляя, чем он обернется для докторанта, срубившего сук, на котором сидел.

^!1983 г., декабрь. Отнюдь не веселое празднование 50-летия Ф. А. Фрадкина. Почетная грамота Ленинского райкома КПСС, поздравительные слова, сказанные на Совете ректором Б. Ф. Киктевым — человеком неординарным и сделавшим много для института и его ведущих ученых.:

Лето 1984 г., когда холодное озеро забрало у Феликса и Светланы Павловны сына Олега. Таким, каким он увиделся мне тогда на берегу, вспоминать больно и теперь. Но жизнь, как ни печальна она бывает порою, продолжалась. Вышли сданные ранее в печать оригинальные работы, раскрывшие новые грани исследовательского почерка ученого. Среди них: «П. П. Блон-ский в школе» и «Программа создания научной педагогики в трудах П. П. Блонского», «Требования целостности в истории становления и развития советской педагогики», «Характерологические особенности научно-педагогического знания в теории К. Д. Ушинского». Вопреки ударам судьбы и «застою» Феликс оживает, обретает уверенность в своих силах, хотя переплетение сложных общественных, личностных и межличностных отношений по-прежнему не только нд. неопределенное время отодвигает защиту, но даже ставит ее возможность под вопрос.

Феликс относился ко всему этому так, будто заранее знал, что его время все равно непременно придет, если мобилизовать все своп резервы, весь компенсаторный механизм собственной личности. Это было преодоление не столько лично себя, сколько многоразличных обстоятельств, в которых он оказался. И его время пришло вместе с 1985 годом^

В плане собственно динамики продуктивности его мыследе-ятельности этот год (как и двадцать лет назад) был ознаменован лишь одной единственной публикацией — рецензией под характерным для нового Ф. А. Фрадкина названием — «Под новым углом зрения» (Народное образование, 1985, № II). В конце ноября 1985 г. состоялась, наконец, и защита. В том, что она состоялась и завершилась вполне благополучно, надо благодарить прежде всего Георгия Николаевича Филонова, Захара Ильича Равкина, Людмилу, Ивановну Новикову (официальных оппонентов, как они перечислены в автореферате)... и не пришед-

шего именно на эту защиту бывшего сначала его научным консультантом и редактором книги, по которой диссертация) защищалась директора НИИОП и председателя снецсовета... Конечно "это'был в «бахтинском» смысле «поступок», и его надо оцепить в полной мере,! ибо не только Феликс преодолевал себя и -обстоятельства, но и многие другие — его не только младшие, но и старшие современники. «К философии поступка» Михаила Михаиловича Бахтина в интерпретации Ф. А. Фрадкина! будет сказано в дальнейшем.

После защиты наступает самый плодотворный период в жизни Ф. А. Фрадкина, в начале которого в его работах еще можно обнаружить сочетание «разнородных ценностей», двойственность, или «амбивалентность» сознания. Это в равной степени присуще таким работам, как академичной «Классификации педагогических течений в истории советской педагогики» (1987), так и увидевшим свет в том же году и исполненным в докторском русле трудом: «Развитие ленинского учений о единой трудовой политехнической школе в документах и практической деятельности КПСС и советского социалистического государства.(1917—1987)» и «Цель коммунистического воспитания — гармоническое развитие личности».: Да и что тут скажешь — год-то ведь юбилейный!

Но вот другой юбилейный год, когда новый угол зрения становится уже определяющим в научном творчестве Ф. А. Фрадкина. Это касается и небольшой, работы «Воспитать будущего хозяина. К 100-лстию со дня рождения А. С. Макаренко», и к тому же столетию изданного значительного по объему труда «В поисках новых педагогических идей». Новизна подхода ученого ощущается и в «Педагогике сотрудничества как историко-педагогическом феномене», и в «У истоков идей С. Т. Шацкого», но уже вызревают его «Идеи Макаренко в' советской педагогической теории в 20—30 годы» (1989) для международного макаренковского симпозиума в г. Марбурге, рецензия на книгу С. Ф. Егорова «Теория образования в педагогике России начала XX века» под коротким названием «Связь времен» и совмест-■ная с Владимиром Ивановичем Малининым книга для учителя «С. Т. Шацкий: работа для будущего».

В, плане именно «связи времен», а также в связи с жизнью научных школ эта книга для учителя более чем показательна как по своему содержанию, так и по составу принявших в ней участие. Не говоря уже о составителях, отметим, что! ее рецензентом был 3. И. Равкин, автором вступительной статьи — М. Н. Скаткин. В подготовке текстов к изданию приняла участие Г. Ю. Максимова.. Архивные материалы представлены Г. А. Малини-

ным. Это ли не лучшее свидетельство жизненности школы С. Т. Шацкого, в которой свое место занимал и Ф. А. Фрадкин?!

Это его место видится в том, что всем своим жизнетворчест-вом, неожиданно оборвавшимся в верхнем пределе большого кондратьевского цикла (ровно в 60 лет), он в рамках «трен-дового» движения научно-педагогической мысли соединил начало одного п конец другого большого цикла развития отечественной педагогики. Именно па это и были направлены последние усилия Феликса как «соло-автора» и соавтора. В плане доказательства необратимости возникшего в начале XX века исторического процесса показательны изданный «Прогрессом» по-английски его фундаментальный «Педагогический поиск. Дискуссионные проблемы советской педагогики 20—30-х годов» (М.,. 1990), тоненькая, как он ее ласково называл, «книжечка» «Педология: мифы и действительность» (М., 1991) и оказавшаяся итоговой, написанная совместно с Геннадием Алексеевичем Ма-лининым «Воспитательная система С. Т. Шацкого», увидевшая свет в «Прометее» (М., 1993).

С начала 90-х годов Ф. А. Фрадкин, обратившись к идеям М. М. Бахтина, размышлял о «карнавально-смеховой» культуре, «карнавальной амбивалентности» и «карнавальном мироощущении» как «форме критического исторического сознания» (термин М. М. Бахтина) в их связях о педагогической наукой и реальным процессом воспитания. К сожалению, ему не удалось ни в полной мере осуществить свои замыслы в этой области, ни' увидеть и подержать в руках подготовленной совместно с Ефимом Григорьевичем Осовским пионерской работы «М. М. Бахтин и проблемы развития педагогической науки» (В кн.: М. М. Бахтин и перспективы гуманитарных наук. — Витебск, 1994).

В этой работе в результате «участного мышления» (термин М. М, Бахтина) двух соавторов (т. е. в результате «соучастного мышления») и родилась весьма перспективная идея «...с новых позиций осуществить исторический и теоретический анализ проявлений школьной и внешкольной рекреационной культуры, различные, ее модели, предлагавшиеся педагогикой (С. Т. Шацкий, В. И. Сорока-Россинский, А. С. Макаренко, А. П. Гайдар и др.), а также оценить и понять истоки официозных мифов и. иллюзий по поводу единой «социалистической» молодежной субкультуры, просчеты в концепциях эстетического воспитания» (Указ. соч. С. 81). И не только это.

., В сказанном тут интересен не только подбор имен (распо-лржепных отнюдь не в алфавитном порядке), с каждым из которых связаны свои мифы, но и следующее за этими именами знаменательное «и др.». Значит, поле отечественной истории и теории педагогики расширяется, и жизнь школы С. Т. Шацко-

„* ™ йахтинскн понимаемой «оппозиции» другим течениям чнкогча'больше не замрет; а будет продолжаться усилия- ннкогд _лей _и _Н0БЫХ _учеников. В движении их «участ-^МИ"Т,гпн» станут прорастать, обнаруживаться и актуализиро-^1Ю JI.'■ ри Феликса Ароновича Фрадкина. И мы должны оыть-благодарны ему хотя бы за это.

Ларри Холмс,

Университет штата Южная Алабама,.

США

ФЕЛИКС АРОНОВИЧ ФРАДКИН (1933-1993)*

18 декабря 1993 года Феликс Аронович Фрадкин, доктор, профессор педагогики Владимирского педагогического института, отпраздновал свое шестидесятилетие. Девять дней спустя его не стало. Его смерть нанесла научному сообществу огромную потерю: оно лишилось выдающегося исследователя русской педагогики и образования XX века.

Ф. А. Фрадкин автор нескольких монографий и многих статей, осмысляющих опыт выдающихся русских педагогов, таких*. как С. Т. Шацкий, П. П. Блонский, А. С. Макаренко, и затрагивающих такие проблемы, как экспериментальные методы и педология. В каждом случае его работы представляли свежий и? живой взгляд, даже когда подобный подход в оценке явления официально не принимался в бывшем Советском Союзе.

. Многие из работ Фрадкина можно прочесть лишь на русском языке. Читатели, владеющие английским языком, тем не менее, возможно, захотят прочесть его «Корни советского эксперимента лизма: последние годы С. Т. Шацкого» в работе «Школа и общество в Царской и Советской России» (1993) и. его очерки в работе «Педагогический поиск: дискуссии 1920-х-И начала 1930-х годов (М.: Изд-во «Прогресс», 1990).

В последней из названных работ вступительные а заключительные обстоятельные заметки Фрадкина к некоторым разделам книги представляют собой смелый анализ официальной образовательной политики и педагогической теории в первые Два десятилетия Советской власти.

Я впервые встретил Феликса Ароновича в Архиве Академии Педагогических наук (теперь Архив Российской Академии Образования) в Москве в начале 1990 года. Он сразу же пора-

Отрывок из статьи, представленной для журнала «Образование: Восток-Запад» на англ. языке, перевела Рогачева Е. 10.

15-

зил меня знанием своего предмета. И что еще важнее, намного важнее, я нашел русского коллегу, способного принимать участие в научной дискуссии, предполагающей взаимообмен идеями.

Мы часто соглашались друг с другом; мы часто расходились во взглядах. Но ведя дискуссию, мы учились друг у друга и проникались взаимным уважением. Энтузиазм Фрадкина по отношению к его предмету был всегда очевиден: его чувство юмора и смех были заразительны.

Прежде чем это было официально разрешено, Фрадкин призвал меня, иностранца, в помощники для участия в дискуссии по Шацкому и Блонскому на его занятия в Институте переподготовки учителей в Москве. И, как обычно, в диалоге мы соглашались и расходились во взглядах, но уже перед учителями, которые впервые столкнулись с еретическими взглядами (и не все они исходили только от меня).

Несколько месяцев спустя, Феликс Аронович пригласил меня принять участие в его, семинарах во Владимире. На этот раз говорил главным образом он сам, в то время как я сидел я с открытым ртом слушал его нападки на кардинальные доктрины Советской историографии и самой марксистско-ленинской идеологии.

После этого я вдруг обнаружил, что пытаюсь предостеречь ■своего советского коллегу от возможных последствий. Феликс Аронович засмеялся. Он очень хотел сделать все зависящее, чтобы перемены стали ощутимы. В этот момент еще было неясно, что принесет будущее. Как оказалось, усилия Фрадкина и других, подобных ему новаторов, внесли существенные изме-.нення. Заслуженное общественное признание его работы последовало в марте 1993 года, когда Российская Академия Образования избрала его своим членом-корреспондентом.■

Я вернулся в Россию, чтобы начать в 1992—93 гг. свой учебный год. Когда мне приходилось собирать материал в педагогическом архиве и в бывшем Центральном Партийном Архиве, ■я часто обнаруживал, что материал уже заказан на чье-то имя. Я находил его на полке Фрадкина.

Мне не хватает Феликса Ароновича Фрадкина, ценного коллеги и дорогого друга.