Разрушение системы социальных норм многодетности

Antonov 5 11

тей с числом доживающих до совершеннолетия. Последнее обстоятельство окончательно разрушает запрет на вмешательство в репродуктивный цикл. Улучшение санитарно-гигиенических условий жизни, успехи медицины и здравоохранения укрепляют здоровье личности, удлиняют срок жизни и непосредственно воздействуют на уменьшение смертности. А это означает, что самосохранение населения в условиях контроля над смертностью непосредственно зависит от сокращения смертности и не нуждается в какой-либо подстраховке через высокую рождаемость.

Тем самым многодетность потеряла свою главную опору, а рождение детей, функционально никак не связанное с физическим самосохранением Я, теперь могло сокращаться беспредельно, точнее, до бездетности (схема 4—2).

Снятие запрета с применения контрацепции и абортов привело к дальнейшей переоценке ценностей, к углублению диссонанса между

всеми элементами в прошлом сбалансированной системы социального поощрения высокой рождаемости. Возможность непосредственного вмешательства в репродуктивный цикл лишает смысла прежние ограничения на добрачные и сексуальные отношения в браке, на процедуру развода и т.д. Улучшение здоровья населения, увеличение физиологических границ репродуктивного периода жизни способствуют развалу старого "механизма" социального контроля над рождаемостью. Однако не создаются какие-либо новые социальные стимулы к рождению нескольких детей, но какое-то время инерционное действие норм многодетности в изменившихся обстоятельствах продолжает обеспечивать высокую рождаемость.

Эволюционный процесс изменения структуры социально-нормативной регуляции детности, связанный с перемещением норм регулирования рождаемости на события репродуктивного цикла и с "расщеплением" ранее созданного единства всех основных видов демографического поведения, не является сам по себе "плохим". Подобное изменение структуры регуляции репродуктивного процесса человека необратимо. Важно понять, что разгадка регуляционного механизма высокой рождаемости, просуществовавшего на протяжении всей истории человечества вплоть до XXI в., таится в прежней "сцепленности" самосохранительного, брачного, сексуального и репродуктивного поведения. Различные исторические эпохи в зависимости от особенностей общественно-экономических формаций накладывали свой отпечаток лишь на специфику содержания мотивов многодетности, не затрагивая принципов социального контроля над соединенностью всех типов демографического поведения.

Только на тех стадиях социально-экономического развития, где происходит дифференциация социальных институтов и института здравоохранения, и создается возможность целенаправленного снижения смертности, отпадает необходимость запрета на контрацепцию и, следовательно, начинается постепенное разрушение всего здания социальных норм детности.

Однако факторы, вызывающие снижение смертности, ведут к ослаблению той роли, которую выполняла семья по сочетанию интересов личности и общества. Такое ослабление посреднической роли семьи в разных странах мира происходит неравномерно в зависимости от дробления и обособления социальных институтов, и потому снижение рождаемости (в пределах многодетности) может наблюдаться и в докапиталистических формациях. Но именно на стадии крупного капиталистического производства происходит устранение семейного производства как основного вида прежней "семейной экономики", опирающейся на многодетность.

В свою очередь это устранение развивает ценностные ориентации членов семьи на личные достижения во внесемейных сферах деятельности, что ведет к перевесу этих ориентации над ценностью укрепления домашнего очага, наличия нескольких детей в семье. Городской образ жизни закрепляет всей массой мелочей повседневности и быта обесценивание семьи и дома, т.е. ослабляет потребности личности и семьи в нескольких детях. И поэтому нет ничего удивительного в массовом распространении малодетности — разрушение системы норм высокой рождаемости не сопровождалось созданием нового типа социальной деятельности — семейной политики, направленной на укрепление семьи с несколькими детьми.

Можно обобщить изменения семьи, происходящие в эпоху индустриализации и урбанизации, но с той оговоркой, что вопреки прогрессистской теории развития исторические достижения в технике и технологии не сопровождались непосредственно соответствующими изменениями семейных структур. Потребности самой семьи как автономной системы активизируют семейную жизнедеятельность, внося изменения в экономику, технологию, нравы, т.е. в образ жизни, социальные отношения. Поэтому некоторые социологи подчеркивают независимое влияние семьи на индустриализацию и доказывают, как, например, У. Гуд, что при любом анализе общественных трансформаций семейные структуры должны учитываться как независимые переменные, ибо смена типов и моделей семьи не может быть предсказана исходя только из экономических и технологических данных.

Если считать специфическими (для существования семьи как таковой) семейными потребностями сохранение преемственности семейных поколений, сохранение единства родительства-супружества-родства, то было бы правильно проследить, как в ходе истории эти потребности (точнее, необходимость их реализации) ищут и находят те формы социального бытия, которые способствуют устойчивости института семьи среди других институтов. Эти неспецифические функции семьи в сильнейшей степени обусловлены конкретными особенностями той или иной эпохи и могут идентифицироваться даже как атрибутивные для существования семьи. В доиндустриальные времена такова роль семейного производства, в индустриальную эру — роль наемного труда членов семьи в крупном производстве. К сожалению, недостаточно изучен вклад исторически сменяющих друг друга неспецифических функций семьи в укрепление — разрушение единства семейных отношений.

Отсюда столь велика роль стереотипов семьи "прошлой" и "современной" в оценке происходящих изменений. Поэтому в социологи-

ческом исследовании важно избегать стереотипных оценок, и наилучшим методом является констатация действительно имевших место фактов о прошлых и текущих изменениях семьи. Однако полезно познакомиться со стереотипом семьи прошлого, "традиционной" семьи, который, как ни странно, принимается подспудно не только "консерваторами", идеализирующими прошлое, но и "либералами-прогрессистами", использующими этот стереотип как отправную точку движения от "домостроевщины" к "демократизму" сегодняшней семьи.

Втянуть женщину в общественно-производительный труд, вырвать ее из "домашнего рабства", освободить ее от подчинения — отупляющего и принуждающего — вечной и исключительной обстановки кухни, детской — вот главная задача.

Ленин В.И. К международному дню работниц // Поли. собр. соч. Т. 40. С. 192-193.

Вопрос: Каковы были масштабы вовлечения советских женщин в государственное производство?

В книге Уильяма Гуда "Модели семьи и индустриальная революция в мире" приводится стереотип американской семьи прошлого, хорошо отражающий представления о классической "традиционной" семье. Кратко перескажем его: "Прекрасна картина жизни на ферме у дедушки-бабушки. Много и счастливых детей, много родственников живут и трудятся вместе в огромном доме. Семья многофункциональная: семейное хозяйство, инвентарь, имущество, экономическая автономия. Отец суров и сдержан, так как последнее слово всегда за ним. Мать эмоциональна и мудра в организации бита. В семье лад, но жизнь трудна. Молодые люди женятся рано, до брака целомудренны, в браке верны. Родители могут отклонять желания молодых в выборе супруга, так как после женитьбы брачная пара получает право наследования фермы. Разводы практически отсутствуют."

Это домашнее хозяйство в большинстве случаев является самым тяжким трудом, какой осуществляет женщина. Это труд чрезвычайно мелкий, не заключающий в себе ничего, что сколько-нибудь способствовало бы развитию женщины.

Ленин В.И. О задачах женского рабочего движения в Советской республике // Поли. собр. соч. Т. 39. С. 98-205.

Подобные стереотипы везде подвергаются критике — журналисты высмеивают домостроевские принципы, историки "доказывают" и экономическую несамостоятельность семьи, и ее ложную много-поколенность, и фиктивную многодетность. Нет никакого лада и счастья, достаточно заглянуть в такие сочинения, как, например, "Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XVI и XVII столетиях" Н.И. Костомарова, чтобы "убедиться", как плохо было крепостничество и для семьи¹. Разумеется, все стереотипы лживы. Но каков тогда стереотип "современной" семьи?

Еще по Судебнику 1550 г. дети за всякую жалобу на родителей наказывались кнутом "нещадно". Это значит, что государство признавало за родителями полную власть и не считало для себя возможным вторгаться в их отношения... Освобождение детей знаменует и падение прав родительской власти. Хотя у нас в Уложении о наказаниях и есть еще статья..., дающая родителям право без всякого суда присуждать детей к тюрьме от 2 до 4 месяцев, но фактически она забыта и для современного морального кодекса звучит довольно дико.

Сорокин П. Кризис современной семьи // Социология, 1916. № 2-3. С. 161.

Воспользуемся вновь книгой У. Гуда, где современная семья именуется "конъюгальной", супружеской, т.е. редуцированной к супружеству как центру семейного единения с ослабленными родством и родительством. Посмотрим, как отражается в стереотипе "конъюгальности" исключение родства и ослабление родительства, т. е., как отражаются влияния нуклеаризации семьи?

Бросается в глаза политизация в стереотипе супружеской семьи именно супружеских отношений. Конечно, здесь несомненно влияние двух факторов, во-первых, идеологии технологического и экономического прогресса, вытекающей из общих радикальных принципов, распространенных в развитых и развивающихся странах, и во-вторых, идеологии протестантизма, составившей в западных странах ядро идеологии антитрадиционализма, демократизации, индивидуализма. Идеология, или система ценностных приоритетов, современной, конъюгальной семьи сформирована этими двумя влияниями и на уровне стереотипа декларирует право выбора супруга по личному желанию, выбор места проживания самой молодой семьей, а не старшими, утверждает ценность индивидуальности по сравнению с собственностью, этнической принадлежностью, полом, возрастом, семейно-фамильной "линеальностью".

Настоящей, истинной связи между родителями и детьми не устанавливается, и даже очень часто наблюдается более или менее скрытая враждебность: душа ребенка развивается от противного, отталкиваясь от души своих родителей. Русская интеллигенция бессильна создать свою семейную традицию, она не в состоянии построить свою семью. Жалобы на отсутствие "идейной преемственности" сделались у нас общим местом именно в устах радикальных публицистов... которые... никогда не могли добраться до корня, до семьи, отсутствия семейных традиций, отсутствия у нашей интеллигентной семьи всякой воспитательной силы".

Изгоев А.С, Об интеллигентной молодежи // Вехи. Интеллигенция в России. М., 1991. С. 186-187.

Вопрос к читателям: Из этих двух отрывков из П. Сорокина и А. Изгоева выясняется наличие двух полюсов: власть родителей над детьми без вмешательства государства в ее ограничение, с одной стороны, и, с другой, — отказ от власти отцов над детьми, предполагающий вмешательство государства в случае ущемления "прав детей". Учитывая исторический опыт России в XX в., возможно ли реально как-то уравновесить эти противоположные тенденции? Как социологу определить границы, за пределами которых вмешательство в дела семьи разрушает ее саму?

В стереотипе современной семьи сильна тема "демократизации", провозглашения "равенства" полов, т.е. прав и возможностей женщин, подчеркивается право женщин на выбор мужа, на расторжение брака, предпочитается модель любви как основа семейного лада, делается акцент на уникальности личности, уменьшающей неравенство членов семьи по семейному статусу. У. Гуд справедливо отмечает, что в действительности современная семья не существует согласно этим принципам, которые выражают ценностную направленность, идеал, хотя и не разделяемый всеми, но способный частично воплощаться в результатах поведения. Можно привести множество примеров, подтверждающих невозможность или ограниченность реализации этих принципов в жизни, однако задача социолога состоит не в развенчании стереотипов, а в объяснении фактов изменений семьи и в их оценке с точки зрения воздействия на единство семьи и эффективность выполнения семейных функций. Вместе с тем социология семьи не просто регистрирует происходящие изменения, а пы-

тается оценить их, прежде всего исходя из вклада в сохранение и успех функционирования института семьи.

Обобщим отличительные черты традиционных и современных моделей семьи в связи с переходом от доиндустриальных обществ к индустриальным.

Во-первых, для "традиционализма", фамилизма характерен родственно-семейный принцип организации жизни, перевес' ценности родства над максимизацией выгод индивида и над самой экономической эффективностью, тогда как в "современной семье" родство отделяется от социально-экономической деятельности, уступая первенство экономическим целям индивида.

Во-вторых, аграрное общество имеет своей основной экономической единицей семейное домохозяйство, где, как правило, все взрослые работают дома и не за плату, а на себя. Современная модель семьи связана с разделением дома и работы, появляется наемный труд на крупных предприятиях с индивидуальной оплатой труда независимо от статуса в семейно-родственных сетях. Важно подчеркнуть, что семейное производство не исчезает вообще (хотя такая тенденция наблюдается), а перестает быть ведущим, главным элементом экономики, причем в урбанизированных регионах распространяется потребительский тип семьи, где общесемейная деятельность помимо гигиенических и физиологических процессов дополняется потреблением услуг внесемейных учреждений за счет зарплаты, добываемой членами семьи за порогом дома. Однако в силу социокультурного разделения семейных обязанностей женщины, участвуюшие в наемном внесемейном труде, продолжают вести домашнее хозяйство.

В феминистских теориях подобная двойная занятость женщин интерпретируется как итог "господства мужчин", поэтому часто желательное "равноправное" распределение семейных функций между мужем и женой объявляется идеалом "демократизации" семьи и в угоду этому идеалу даже сочиняются "оптимальные модели" ceмейного "равенства".

Однако методология исследования, разработанная для макросоциального уровня, как абсолютная схема переносится на'уровень "пер вичной группы", что приводит к излишней политизации семейной проблематики, поскольку сама установка ученых на "демократизацию" семьи не согласуется с законами функционирования малых групп². I

Следует помнить о социокультурной данности семейных ролей мужа и жены, отца и матери, "отстающих" от динамики политизируемых межличностных отношений. Важно также учитывать закон

первичной избирательности индивидов при формировании семьи и принцип предпочтения, приоритетности "своих" (из своей семьи) "чужим" людям, организациям, институтам. Эти социокультурные нормы внутри семьи сопряжены с неизбежным "неравенством" членов семьи по родству, полу, возрасту, семейному статусу, в связи с чем возникновение семейной целостности, единства семейного МЫ снимает проблему "уравнивания" на основе взаимодополнительности.

Переход от семейного производства к семейно-бытовому самообслуживанию точнее описывает трансформацию мужских и женских ролей в семье, чем смена пресловутого "жесткого" разделения труда между мужем и женой (в "традиционалистской семье") некоей "эгалитарностью" и "взаимозаменяемостью" семейных ролей (в "современной" семье).

В-третьих, незначительная психологическая разделенность между семейным домохозяйством и сельской общиной, этническими и другими социальными общностями при "традиционализме" контрастирует с резким размежеванием дома и внесемейного мира, семейной первичности и обезличенности отношений во внешнем окружении в условиях "модернизации".

В-четвертых, социальная и географическая мобильность, при "традиционализме" связанные с тем, что сыновья наследуют социальный статус и профессиональную специализацию отца, отличается от внесемейной мобильности сыновей и дочерей на стадии индустриализации.

В-пятых, система ценностей фамилизма, в иерархии которой на первых местах такие блага, как долг, семейная ответственность, ценность детей как вкладов в благополучную старость родителей, доминирование авторитета родителей и родственников, по мере "модернизации" становится менее устойчивой и престижной, уступая место ценностям индивидуализма, независимости, личных достижений, т.е. система "семьецентризма" уступает место системе "эгоцентризма".

В-шестых, происходит переход от централизованной расширенной семейно-родственной системы, состоящей из трех поколений, и доминированием старших, к децентрализованным нуклеарным семьям, в которых брачные узы, супружество становятся выше родовых-родительских, причем в самом супружестве интересы пары подчинены интересам индивида (депривация личности от семьи, изоляционизм).

В-седьмых, переход от развода по инициативе мужа (прежде всего в связи с бездетностью брака) к разводу, вызванному межличностной несовместимостью супругов.

В-восьмых, переход от "закрытой" к "открытой" системе выбора супруга на основе межличностной избирательности молодыми людьми друг друга, независимо от предписаний родства и традиций обмена приданым и выкупа невесты (хотя и при сохранении имущественных интересов и системы наследования, закрепляемых брачным контрактом).

В-девятых, переход от культуры многодетности с жестким табу на применение контрацепции к индивидуальному вмешательству в репродуктивный цикл, т.е. к предупреждению и прерыванию беременности; этот переход также устраняет необходимость в удлинении репродуктивного периода жизни посредством приближения к физиологическим границам — срокам начала и конца деторождения, посредством ранней и сплошной брачности, традиций пожизненного брака.

Квинтэссенцией и интегральным выражением всех перечисленных выше семейных изменений является, в-десятых, переход от эры стабильной системы норм многодетности семьи на протяжении всей письменной истории к эре непрерывного исчезновения многодетности семьи с исторической сцены. Реальные изменения семейных структур в XX в. на всех континентах позволяют говорить о переходе к эпохе спонтанного уменьшения детности семьи (вплоть до массовой однодетности) разводимости и падения брачности, поскольку нет никаких биологических и стихийных социальных "защитных механизмов", останавливающих эти тенденции на каком-то безопасном для общества уровне.

В XX в. все исторические тенденции, свойственные модернизации общества, сохранили свою направленность, углубились и расширились, и на пороге XXI в. в большинстве промышленноразвитых стран в полной мере обнаружили себя последствия исторического отмирания норм многодетности, исчезновения семейного производства как преимущественного, последствия элиминирования семейной экономики, ослабления посреднической роли семьи и ее положения среди социальных институтов и во взаимоотношениях с институтом государства.

Данные статистики и социологических исследований зафиксировали следующие тенденции в изменении структуры конъюгальной семьи:

— массовую нуклеаризацию семьи, уменьшение доли семей, состоящих из трех поколений, увеличение доли престарелых одиночек, получающих уход вне семей их взрослых детей;

— снижение брачности и увеличение доли нерегистрируемых со-жительств и удельного веса незаконнорожденных детей в этих сожи-

тельствах, увеличение доли матерей-одиночек (материнство вне брака), рост доли "осколочных" семей с одним родителем и детьми, распространение повторных браков мужчин и в меньшей степени женщин и соответственно семей,' где один из родителей не является кровным и воспитывает "чужого" ребенка, увеличение доли семей смешанного типа, где имеются дети от повторного брака, и от первых браков каждого из супругов;

— массовую малодетность и однодетность семьи, вызванную массовой потребностью семьи в одном-двух детях, а не какими-либо помехами к реализации "большой" потребности в детях.

Большинством ученых в мире эти изменения в осуществлении супружества-родительства-родства рассматриваются как следствие незакончившегося перехода от "традиционной" семьи к "современной", но тем не менее как затянувшегося перехода, связанного с негативными моментами "развития семьи" и потому нуждающегося в ускорении движения к идеалу конъюгальности. Поэтому и выдвигаются предложения о проведении семейной политики, по сути сводимой к семейной терапии разного рода, облегчающей отдельным семьям становление "нового" и изживание "старого".

Голоса тех, кто считает эти изменения проявлением не просто кризиса семьи как института, а кризиса самого общества, немногочисленны. В значительной степени это связано с трудностями гносеологического преодоления опыта личной семейной жизни и неразработанностью вопроса о критериях оценки эффективности семьи как института.

Рассмотрим в связи с этим возможности научной оценки выполнения семейных функций и различения понятий дезорганизации, краха и кризиса семьи.

Крах, кризис и дезорганизация семьи связаны с различием в степени невыполнения основных функций. Если под последним понимать прекращение деторождения и (или) неспособность родителей содержать детей, а также выращивание правонарушителей и преступников, то тогда следует говорить о полном крахе семьи как социального института. В случае невыполнения большинством семей основных функций, определяемого по общепринятым критериям в рамках бытующих систем ценностей, имеет смысл проводить различие между дезорганизацией и кризисом семьи как между двумя формами неблагополучия общественного устройства жизни.

Легче всего обстоит дело с оценкой выполнения репродуктивной функции — семья остается единственным социальным институтом, обеспечивающим воспроизводство населения. Посему демографический критерий — рождение не менее 2,1 детей на замужнюю женщи-

ну или 2,6 детей на эффективный брак — является надежным показателем того числа детей, которое необходимо обществу (в том числе этническим общностям, народам, нациям) во избежание депопуляции. Известна даже семейная структура по числу детей, достаточная для сохранения достигнутой численности населения в будущем (среднее число детей на женщину 2,15 предполагает наличие 2% семей с 5 и более детьми, 14% семей — с 4 детьми, 35% — с 3 детьми, 35% — с 2 детьми, 10% — с одним ребенком и 4% — бездетных семей³. Но одно дело критерий воспроизводства населения, другое — оценка на его основе эффективности репродуктивной функции семьи. Находятся ученые, отказывающиеся признать правомерность привлечения этого критерия для разработки оптимальной модели семьи.

Что же касается функции социализации, то хотя оценка качества воспитания детей подвержена "субъективным" вкусам, тем не менее можно отыскать "объективный" критерий, например, минимизацию случаев правонарушений и отклоняющегося поведения. При этом важно знать и воздействие характера социализации на качество воспитания — является ли социализация сугубо семейной или сугубо внесемейной. По-видимому, большинство ученых осуждает тоталитарный вариант социализации, предложенный Платоном, — в его республике содержание и воспитание детей с первых дней после рождения осуществляются специальными общественными учреждениями.

Обычно обращают внимание на те пороки воспитания при "казарменном социализме", которые обусловлены самой организацией подобных воспитательных заведений и отрывом ребенка от кровных родителей. И в случае отсутствия семьи никто не интересуется мотивами деторождения женщин, не состоящих в браке, и тем, что именно будет побуждать их к рождению детей, которые у них отбираются, При этом не ясно, возможно ли вообще такое добровольное поведение женщин, основанное лишь на "долге" перед обществом, на "сознательности"? Отсутствие интереса к мотивам индивидуального поведения в этом случае не безобидно — за этим может скрываться идея о принуждении женщин к беременности и родам либо идея об особой категории женщин-"рабынь", специализирующихся на "детопроизводстве ".

Однако, если исходить из семейной социализации детей, дополняемой воспитательной деятельностью других социальных институтов, то здесь оценка эффективности функции семьи по социализации детей вполне возможна, хотя и затрудняется разнообразием и неоднозначностью бытующих в обществе ценностей.

В оптимальной модели семьи должно быть найдено наилучшее соотношение двух качеств социализированности детей — с точки зрения общества (общностей, социальных институтов) и с точки зрения родителей, семьи.

Противостояние и противоречивость личности и общества в вопросах социализации и демографического воспроизводства делают гармонизацию этих интересов сложной и острой проблемой, ибо в семейной сфере люди предпочитают стремиться к тому, что им хочется, а не к тому, что является общественно полезным или что не имеет каких-либо отрицательных последствий глобального характера. И если, к примеру, функции семьи реализуются успешно, то это означает, что эгоистически действующие индивиды (т.е. побуждаемые к социальной активности личным интересом, индивидуальной системой потребностей) хотят жить в семье и семьей, что-то ценное находят для себя в этом.

Институт семьи существует не потому, что выполняет жизненно важные для существования общества функции, а потому, что вступление в брак, рождение, содержание и воспитание детей отвечают каким-то глубоко личным потребностям миллионов людей. По-видимому, именно ослабление, угасание этих личных мотивов и желаний ярче всего раскрывает кризис семьи как социального института и, в этом смысле, кризис самого общества.

С другой стороны, факты невыполнения основных функций семьи, фиксируемые статистикой и данными социальных, в том числе социологических исследований, могут и не свидетельствовать о кризисе семьи, если процесс семейной дезорганизации не затрагивает ценности семьи, не связан с девальвацией ценности детей и ценности родительства. Например, дезорганизация семьи (понимаемая как разрушение брачных союзов и сиротство детей) может иметь место во время стихийных бедствий, эпидемий и войн. Вынужденное подобными обстоятельствами откладывание реализации потребности в детях, не затрагивающее ценности родительства и детей, также не является признаком кризиса семьи.

Таким образом, ценностный конфликт личности и общества относительно рождения и социализации детей, выливающийся в невыполнение репродуктивной и социализационной функций семьи, сопровождающийся ослаблением семьи как союза родственников (процесс нуклеаризации), союза родителей и детей (процесс конъюгализации и девальвации семьи, детей, родительства), союза супругов (процесс индивидуализации, автономизации Я), ослаблением триединства родства-родительства-супружества из-за исчезновения семейного производства, совместной деятельности родителей и детей

(процесс замены семьецентризма эгоцентризмом) и может быть на зван кризисом семьи.

В отличие от кризиса понятие дезорганизации семьи характеризует негативную направленность семейных изменений в ходе истории или блокирование семейных процессов чрезвычайными обстоятельствами. Крах семьи в качестве термина используется при абсолютном невыполнении специфических функций семьи, характеризуя деградацию общества, порывающего с фамилистическим crpoeм жизни.

В начале XX в. многие социологи констатировали кризис семьи как необходимой формы рождения и воспитания детей, тщательно описывали все составляющие этого процесса "таяния", "рассасывания" семейных функций государством и обществом, но увлеченные идеями социализма (теоретического) видели в этом распаде семьи ростки новой организации общества, опирающейся на "общее", a не семейное благо.

Не избежал этих иллюзий и Питирим Сорокин, который в 1916 г. в прекрасной статье "Кризис современной семьи" (прекрасной из-за ее дескриптивной, а не утопической части) писал:... "Интересы современной семьи... сталкиваются с интересами общества и являются тормозом для проявления более высоких альтруистических порывов и поступков. И чем далее, тем это столкновение интересов семьи и общества растет... И нет сомнения, что в этом... единоборстве семьи и общества, интересов первого и второго... организация современной семьи будет разбита: общественные интересы — с одной стороны, и интересы личности (обратная сторона общечеловечности) — с другой, победят и фактически уже побеждают. Расширившийся...альтруизм... и теперь уже требует... большего простора, чем узкие границы семейного альтруизма"⁴.

В этих словах классически выражены основы того всеобщего до сих пор предубеждения против семьи как тормоза всего "прогрессивного". И неважно, что прежде под общественным благом понималось социалистическое "обобществление человека" и что сейчас (после ужасов национал-социализма и гулаговского коммунизма) под ним понимается "демократизация", "равноправие", "развитие" индивидуальности и т.п., а важно, что и в начале и в конце века именно в "узком" горизонте семейного эгоизма или альтруизма, либо семейной "патриархальщины" по-прежнему видят помеху и потому радуются всем проявлениям "рассасывания семьи", построенной на "закрепощении" женщин и детей. Эти же статистические проявления одновременно трактуются как становление новой семьи как якобы "сво-

бодного союза равных личностей". Чем хуже, тем лучше — в этой апологетике современных изменений семьи, в этой атмосфере антитрадиционалистских настроений тонет возможность постановки проблемы кризиса семьи вообще.

Климат партийных пристрастий не способствует позиции наблюдателя происходящего, социологического летописца событий. Тем не менее надо пытаться вновь и вновь исследовать последствия семейной дезорганизации с точки зрения адекватной социализации личности, изучать, как нереспонсивность (невосприимчивость) индивида относительно семьи может оборачиваться нереспонсивностью по отношению к обществу. Стоит критически взглянуть на плоды безостановочной эмансипации от семьи женщин, детей и мужчин — неужели развитие уникальности индивида невозможно при включенности Я в семейные роли? Являются ли факты семейного насилия и злоупотребления родительской властью достаточным основанием для вмешательства государства и ограничения пространства приватной жизни семьи? Действительно ли общежитейским стереотипом семейного кризиса является представление о повальном отказе от вступления в брак и в сожительства, о массовой разводимости и сплошной бездетности? Каковы перспективы распространения в общественном мнении научных представлений о кризисе семьи и ее процветании? Наконец, насколько применимо расширительное толкование слова "семья" к нынешнему плюрализму вне- или антисемейных форм жизни? Вот немногие из вопросов о настоящем и будущем института семьи, ответы на которые невозможны без социологических исследований.

Ключевые термины:

фамилизм, фамилистическая культура, воссоздание социальных связей, воспроизводство поколений, экзистенциальная роль семьи, социальная организация семьи-рода, социальные нормы многодетности, табу на вмешательство в репродуктивный цикл, социальная дифференциация институтов, полифункциональность семьи, индивидуальная направленность на семью, социальные нормы малодетно-сти, детность семьи, противоречивость семейно-репродуктивных интересов личности и общества, семейная структура как независимая переменная, антитрадиционализм, семейное "равенство", "демократизация" семьи, критерии выполнения семейных функций, конъюга-лизация, семейная экономика, приоритет родственных уз, межпоколенные узы, власть старшинства, сцепленность трех типов индивидуального поведения, респонсивность личности, респонсивность обще-

ства, упадок посредничества семьи, перехват функций семьи, снятие запрета на вмешательствов репродуктивный цикл, расщепление типов индивидуального поведения, влияние семейных изменений на социальные, стереотип семьи "прошлого", стереотип "современной" семьи, конъюгальная семья, модернизация, семейная дезорганизация, кризис и крах семьи.

Примечания

¹ Костомаров Н.И, Очерк домашней жизни и нравов великорусского народа в XV! н XVII столетиях. М., 1992. С. 200-206.

² Пригожин А.И. Семья как организационный феномен // Дина-мака изменения положения женщины и семья. М., 1972. С. 100-102.

³ Воспроизводство населения и демографическая политика в СССР. М., 1987. С, 203.

⁴ Сорокин П. Кризис современной семьи // Ежемесячный журнал для воск. 1916. № 3. С. 171.

Глава 5

СЕМЕЙНОЕ ЕДИНС1ВО И ЖИЗНЕННЫЙ ЦИКЛ СЕМЬИ

Социология семьи, имеющая своим предметом посредничество семьи в конфликте индивидуальных и общественных ивтересов, рассматривает эта процессы не только на социетально-институциональном уровне, но и на микроуровне индивидуального и семейно-группового поведения. Поэтому социологическое изучение семьи как малой группы не сводится к социально-психологическому исследованию семьи

В этой книге основное внимание уделено семье как институту — тем специфическим функциям по рождению, содержанию и воспитанию детей, которые обеспечивают обществу восполнение поколений и их социализацию в конкретных исторических условиях. Точнее

говоря, социетальный анализ сфокусирован на роли семейных структур в продуцировании социальных изменений ина влиянии этих изменений на осуществление институциональных функций семьи. С другой стороны, микросоциологический анализ семьи призван раскрыть, как достигается воспитание социально-компетентных членов общества в миллионах отдельных семей, спаянных не долгом перед обществом, аудовлетворением многообразных индивидуальных потребностей

посредством семейного образа жизни. Семья как малая группа обладает определенными благами, достоинствами, которые могут быть привлекательными в глазах людей, 8 этом смысле и говорится о ценности семейного образа жизни в сравнении с холостяцким. Семья как межличностное объединение существует поэтому за счет внешних обстоятельств (как бы принуждающих жить вместе) не благодаря привычке и инерции, а исключительно из-за внутренних сил сцепления. Состояние внутрисемейных отношений, позволяющее преодолевать конфликты и внешние препятствия к семейному единению, к эффективному выполнению семейных ролей и совместной семейной деятельности, — вот забота микросоциологии семьи.

Различие микро- и макросоциологии семьи можно пояснить следующим примером. Отдельная семья может строить свою жизнь совершенно несхожим с другими образом, но как бы уникально ни вела себя семья как мини-молекула, она тем не менее таит в себе черты, делающие ее сходной с другими молекулами, образующими в целом волны житейского моря. Семья как отдельная частица и семья как часть волны — изолированная молекула и капля, придающая мощь волне. Все сравнения условны, и, разумеется, социология семьи изучает нечто целостное, однако в целях научного упрощения возможно подобное различение семьи как объекта макро- и микроисследования.

Следует четко разграничить социологический и психологический подход к изучению семьи. Социальная психология интересуется поведением человека не как организма и не как "робинзона", а как участника взаимодействий с другими людьми. Семья при этом трактуется как арена взаимовлияний, как целостность, складывающаяся из взаимных контактов. Социальная психология семьи рассматривает, как возникает и поддерживается сплоченность, согласованность взаимоотношений индивидов, здесь в центре внимания — личность, стремящаяся утвердить Я-концепцию, получить признание ценности своего Я независимо от критериев внешнего мира, благодаря своей принадлежности к семейному Мы. Социальная психология анализирует семью как группу, первичную группу, состоящую из непосредственно и опосредованно (социально-символически) взаимодействующих личностей на основе многих целей и функций. Но акцент при этом делается скорее на том, как возможно возникновение нового качества из межличностного взаимодействия, как возможен феномен семейной группы, в чем признаки этого группового поведения, не редуцируемого к поведению отдельных членов семьи.

Социология семьи сконцентрирована на семье как целостной автономии, на семье как единстве взаимодополняющих друг друга социокультурных ролей, на семье как целостности, сохраняющейся с течением времени и при чередовании событий, видоизменяющих семейную структуру. И если социология семьи анализирует индивидуальное поведение, то чаще — как следствие общесемейного, как межличностное проявление социальных статусов и ролей, социально-институциональных отношений. Социальный психолог проводит исследования семьи и разрабатывает теории внутрисемейного поведения, позволяющие осуществлять воздействие на психологический климат семьи и на семейное поведение ее членов. Социолог интересуется субъективным определением семейных ситуаций личностью для уяснения результатов поведения семьи как единой группы, сказывающихся на институциональном уровне семейных изменений. И тот и другой в равной мере должны владеть методами социальной психологии, но их применение диктуется различием исследовательских задач в отношении семьи.

Главным отличием социологии семьи является ее устремленность на выяснение законов становления, функционирования и распада семьи как малой первичной группы. Как бы ни отличались своей уникальностью отдельные семьи в разные эпохи, при различиях в строе жизни и культуре, взятые как первичные группы они характеризуются одними и теми же свойствами своего возникновения и распада на всем протяжении их существования. Специальный интерес микросоциологии семьи и состоит в изучении всего общего, что присуще семьям между датами начала и конца их существования в период той или иной продолжительности брака, нуклеарной семьи и семейной линии ("фамилии"), прослеживаемой в ряде поколений.

Законы смены стадий семейного цикла жизни, сокращения длительности цикла нуклеарной семьи — это первый интерес социологии к семье как к малой группе. Второй — межличностные последствия социетальных изменений структуры семьи, прежде всего, в связи с социализацией детей вообще и с приобщением к семейным ролям в частности. Наконец, интерес к индивидуально-психологическим ориентациям, порождающим альтернативные семейные формы образа жизни личности.

Эффект совместной жизнедеятельности в семье. В социологии и социальной психологии известен эффект воздействия группы, группового "климата" на результаты групповых действий и на поведение ее членов. Причем позитивный климат, сплоченность группы, взаи-

мопонимание в группе и степень идентификации личности с ней -все это оказывает мощное благотворное влияние. В таких первичных группах выше производительность труда, меньше текучесть кадров, группы — экипажи самолетов — во время войны меньше подвержены уничтожению, в таких группах солдаты сражаются до последнего патрона (даже если исход войны ясен — к примеру, известна отчаянная храбрость немецких солдат за несколько дней до капитуляции), даже излечение раненых или больных происходит быстрее в спаянных группах.

Семья выделяется среди таких групп — нет ни одного индикатора социальной жизни, где бы члены счастливых семей не обнаруживали свое преимущество перед одиночками-холостяками, на которых распространяется почти вся социальная патология, весь негатив так называемой моральной статистики. В лучшую сторону выделяются показатели семейных в сравнении с несостоящими в браке независимо даже от выяснения степени сплоченности семьи. Однако в новых условиях распространения малодетности семьи эти различия начинают сглаживаться, тем не менее еще сохраняются различия между членами разных семейных структур. Известно, что разводимость в семьях с несколькими детьми в несколько раз меньше, чем в двухдетных и однодетных семьях, и что, наоборот, в малодетных семьях вероятность заболеваний репродуктивной сферы выше, чем в семьях с тремя и более детьми. То же самое относится и к средней продолжительности жизни, причем если сравнить продолжительность жизни мужчин и женщин без учета семейности, то и тогда большая идентификация женщины с ребенком и с семьей в силу ее функции материнства удлиняет срок жизни женщин в сравнении с мужчинами на несколько лет.

Этот эффект влияния различий в структуре групп на общие и индивидуальные результаты групповой деятельности был назван Р. Зайонком "социальной фасилитацией".

Жизненный цикл семьи. Переходя к рассмотрению динамики семьи как целостной группы, к изучению не просто длительности, стажа существования семей, а к анализу стадий и фаз семейной жизнедеятельности в полном, идеальном варианте (когда семья проходит последовательно все этапы своей эволюции вплоть до "естественного" конца — смерти своих основоположников) и к наиболее распространенным отклонениям от идеального разворота событий, следует уточнить, к каким именно малым группам относится семья.

Создано много классификаций групп, и самая известная среди них — различение первичных и вторичных групп. Первичная груп-

па, согласно Ч. Кули, характеризуется близкими, лицом к лицу, взаимодействиями, когда о каждом члене группы судят не по стереотипным представлениям, а по уникальным качествам. Первичные отношения означают приоритетность своих членов группы перед всеми остальными людьми, предпочтение своих чужим — повышенное внимание достоинствам и прощение недостатков и слабостей. Вторичные отношения связаны с опосредованными контактами или же с контактами, когда знания об участниках взаимодействия строятся по стереотипу, не на основе общения и взаимопонимания, сопереживания. Принцип первичности, близости особенно ощутим в семье и его реализация всегда сопровождается нарушением принципа равенства в отношениях с людьми вообще. В стенах дома не принято себя вести как на службе. В соответствии с принципом вторичности на работе, напротив, не следует переходить на семейный код отношений. В жизни это различение сохраняется в большинстве случаев и именно социализация детей в семье формирует этот механизм, доводимый до автоматизма у социальнокомпетентных личностей. Однако имеются и нарушения: подчиненным на работе иногда выгодно играть по домашним правилам с руководителями (система блата) или родителям бывает удобно воспитывать детей по справедливости, не выделяя своих и чужих. Следовательно, могут быть семьи, где доля первичных отношений невелика и где изначальная конфликтность принципов первичности — вторичности разрешается не в рамках их гармоничного сочетания, сосуществования. С социологической точки зрения при этом интересно знать, какие особенности социального строя диктуют подобную дисгармонию (например, какие черты тоталитарности способствуют этому).

Группы могут быть "естественно" или "искусственно" созданными. Семья относится к первым, наряду с соседством, деревенской или микрорайонно-дворовой общиной. Обычно такого рода группы многофункциональны. Они не создаются специально под какую-то одну задачу или цель, как на работе, в школе, в армии, в тюрьме ("формальные группы"). Среди искусственных групп выделяют также экспериментальные, созданные для изучения в лаборатории. Иногда различают группы дискретные, кратковременные, созданные по случаю, и группы, непрерывные по длительности. Таким образом, семья есть малая социальная группа "естественного" происхождения с целым рядом индивидуальных и социетальных функций, имеющая свою историю, протяженность во времени, обладающая семейной динамикой, т.е. закономерной сменой различных этапов и состояний.

Семейная динамика, с другой стороны, представляет собой смену одних семейных событий другими. Прячем под событиями понимаются не миллионы повседневных семейных ситуаций, а наиболее значимые из них, существенно влияющие на изменение семейной структуры. Самые заметные и важные события — это рождения и смерти членов семьи, присутствие или отсутствие одних или других.

Совокупности семейных событий образуют основные этапы семейного цикла жизни. В учебниках по социологии семьи любят приводить оценки семейных событий по их значимости для личности или семьи, по стрессогенности. И тогда выясняется, что позитивные события (рождение ребенка) могут соседствовать с негативными (болезнью, разлукой).

Иерархия семейных событий, взятая по отдельным стратам социальной структуры, позволяет составить косвенное представление о степени ценности семейного образа жизни. Возможны иерархии и семейных ролей, рассматриваемые в зависимости от социального статуса, пола, возраста и т.д. Например, по опросу нескольких десятков женщин и мужчин выяснилось, что на первых местах у мужчин находятся женские роли жены и матери (далее — отец, сын, дочь), а у женщин — роли матери и дочери (далее сын, отец, муж)¹.

Семейный цикл жизни может строиться по различным критериям, но при их отборе следует учесть, что это именно цикл, т.е. должна быть отражена повторяемость, регулярность семейных событий (точнее говоря: цикличность обнаруживается при смене семейных поколений, но при переходе к нуклеарным семьям с разводами и повторными браками регулярность событий также вполне обнаружима). Стадии семейного цикла должны также отражать семейную специфику событий (не индивидуальные события, присущие лишь индивидам, и не изолированные от триединства супружества-родительства-родства отдельные события).

Этим требованиям в полной мере отвечают критерии родительства (см. схему 3—8 в главе 3), одновременно выступающие в качестве родственных отношений между родителями (прародителями) и детьми (внуками), сопровождающиеся супружескими отношениями (старта и финиша брака).

По критерию родительства выделяются всего четыре фазы или стадии пред- и прародительства, репродуктивного и социализационного родительства и, как минимум, пять ключевых событий — заключение и распад брака, рождение первенца и последнего ребенка, вступление в брак одного из детей или рождение внука.

Понятие жизненного цикла часто используется для описания последовательности событий от рождения до смерти, хотя его более точное значение относится к последовательности стадий родительства на протяжении жизни, начиная от рождения детей через их уход из дома к рождению их собственных детей. На уровне населения цикл повторяется от поколения к поколению. Некоторые люди не имеют детей и соответственно не входят в межпоколенный жизненный цикл. Жизненный цикл в общем плане известен как семейный цикл последовательности стадий родительства, первично определяемых вариациями в величине и структуре семьи.

Elder Y.H. The Life Course // Encyclopedia of Sociology. Clt. In: Murphy M.Y. The Family Life Cycle // Readings in Population Research Methodology. Vol. 4. Chicago, 1993. P. 15-3.

Если выделить стадии семьи в зависимости от событий, связанных с возрастом детей и изменением их жизненной ситуации, а также отделением взрослых детей от родительской семьи, событий и стадий цикла может быть гораздо больше. В любом случае все они сопровождаются указанием стажа брака на тот или иной момент, что позволяет рассчитать общую продолжительность семейного бытия и сроки отдельных стадий. Такая характеристика семейных изменений часто используется в социологической демографии и содержит в себе много информации. Например, по сокращению периода репродуктивного родительства судят о снижении рождаемости и приближении к сплошной однодетности, а по сокращению фазы предродительства — о падении брачности.

От своего возникновения до своего распада семья проходит через ряд стадий, которые являются предметом демографического анализа. Как правило, семья возникает в момент заключения брака. Семья растет с рождением каждого ребенка. От рождения последнего ребенка до того момента, когда первый ребенок покидает дом, величина семьи остается постоянной. В связи со вступлением в брак детей величина семьи постепенно уменьшается до исходной величины (два человека). Со смертью первого, а затем и второго супруга семейный цикл заканчивается.

Glick Р. С. The Family Life Cycle // American Sociological Review. 1947. Vol. 12. P. 164.

Разработка схем семейного цикла применительно к различным историческим эпохам помогла бы углубить знания о патриархально-многодетной и нуклеарно-малодетной системах семьи.

Именно эта работа Пола Глика (процитированная в предыдущей вставке. — Авт.) считается началом современного использования понятия "жизненный цикл семьи" в демографии и социологии. В своей публикации Пол Глик проанализировал календарь (тайминг) важнейших демографических событий на основе данных переписи населения США. Следует отметить, что идея циклического изменения по возрасту известна давно. Русские социологи-аграрники применяли идею жизненного цикла в изучении крестьянской семьи. К примеру, П.Сорокин выделял четыре стадии: 1 — брачная пара в момент образования; 2 — с маленькими зависимыми детьми; 3 — по крайней мере с одним взрослым ребенком; 4 — стадия отделения всех детей.

Murphy M.Y. The Family Life Cycle // Readings in Population Research Methodology. Vol. 4. Chicago, 1993. P. 15-3.

Комментарий: Интересно сравнить критерии цикла, положенные в основу П. Сорокиным, с поздними отечественными концепциями семейного цикла, например, применяемым в статистике (см. работы А.Г. Волкова, И.А. Герасимовой, В.Л. Ружже с соавторами и др.).

Вопрос к читателям: В случае жизненного цикла многопоколенной расширенной семьи распад нуклеарной семьи не означает краха расширенной. Но что тогда ведет к гибели именно многопоколенной семьи?

По сокращению периода репродуктивного родительства — сейчас в России до 3,6 лет — можно судить о масштабе распространения малодетности семьи. Совпадение этого периода с интервалом между рождением первого и второго ребенка (в 1993 г. — 2,6 года) будет говорить о полном исчезновении семей с 3 и более детьми как социального феномена. Приближение к протогенетическому интервалу (при одновременном увеличении последнего) будет свидетельствовать о массовой однодетности семьи.

В настоящее время отечественными социологами и демографами не разработана статистическая оценка распространенности полного, идеального цикла семьи — неизвестна его средняя про-

должительность и длительность основных стадий. Можно лишь косвенно судить об этом, впрочем, как и о реальном семейном цикле, подвергающемся воздействию разводов, болезней и смертей.

НЕКОТОРЫЕ СТАТИСТИЧЕСКИЕ

ХАРАКТЕРИСТИКИ СТАДИЙ РЕПРОДУКТИВНОГО РОДИТЕЛЬСТВА

Индикаторы 1935-1940 1975-1979 1993

Длительность репродуктивного периода от заключения браке до рождения последнего ребенка 20,7 6.7 3.6

Средний возраст матери при

рождении первенца 25.9 24.2 23.6

Средний возраст матери при рождении последнего ребенка 44.7 31.4 26.1

Средний протогенетический интервал 1.9 1.3 1.1

Средний интергенетический интервал 5.5 4.2 2.6

Курман М.В. Динамика среднего числа детей в семье в СССР // Подрастающее поколение. М., 1981. С. 16. Для 1993 г. рассчитано авторами.

При среднем возрасте вступления в брак, равном 23 годам у женщин и 24,5 года — у мужчин, и средней продолжительности жизни женщин 72 года и мужчин — 59 лет, получаем среднюю продолжительность семейного цикла 42 года (состоящие в браке имеют более высокую среднюю продолжительность жизни, поэтому эта величина должна быть больше). Соответственно предрепродуктивный период длится 1,2 года (эту цифру следует скорректировать на долю женщин, вступающих в брак уже беременными или имеющими ребенка).

Репродуктивный период укладывается в 4-6 лет, социализационный без рождения детей — в 12-14 лет до совершеннолетия, период "продолженной" социализации до вступления в брак ребенка — еще в 5-6 лет.

Стадия прародительства (появление внуков) начинается в 48-50 лет и длится менее 10лет у мужчин и около 25 лет у женщин. Таким образом, роль дедушки в России весьма коротка, а с учетом нуклеаризации реально распространяется лишь на пятую часть всех "дедов" (фактически еще меньше, так как нет данных одоле семей, проживающих вместе с отцом мужа или жены).

С учетом разводимости средняя продолжительность брака уменьшается с 42 лет до примерно 26 лет (длительность расторгнутых браков где-то 8-9 лет при среднем возрасте развода у мужчин 33 года и женщин 30 лет). С учетом того, что примерно 40% браков распадается до 5 лет, 30% — от 5 до 10 лет, 20% — от 10 до 20 лет и 10% —со стажем свыше 20 лет можно построить семейный цикл по стадиям разводимости. При учете овдовения, а также частоты и времени заключения повторных браков (приблизительно на 100 разводов приходится 60 повторных браков) можно составить более полную картину жизненных линий семьи.

Построение реального семейного цикла жизни по названным параметрам (а также, возможно, по болезни и смерти детей, по распространенности бесплодных браков и усыновления и т.д,) представляет собой сложную и настоятельную задачу.

Анализ жизненных линий семьи позволяет составить картину динамики 40 миллионов российских семей, что имеет большое научное значение и полезно в практическом отношении. Степень редукции семейного цикла к индивидуальному циклу жизни позволяет судить о масштабах кризиса семьи и о направлениях развертывания этого кризиса. Уже сегодня по имеющимся фрагментарным данным можно судить о сокращении брачности (уменьшении реализации потенциала брачности) при относительно низкой, но растущей доли фактических сожительств, особенно после разводов, дальнейший рост которых будет доказывать крах ценности брака вообще, а не только пожизненного брака.

Массовая однодетность семьи, свидетельствующая об элиминировании стадии репродуктивного родительства и преобладании "контрацептивно-абортного" родительства, привязывает семейную социализацию к этапам взросления единственного ребенка и сводит ее к монополии наставничества родителей при отсутствии социализации в группе братьев-сестер. Однодетная семья, как изначально нацеленная на быстрый развод, будет и далее способствовать такой Форме брака, которая максимально облегчает выход из брака, то есть благоприятствует фактическому браку, сожительству. Семейный цикл при сожительстве начинается с рождения первого и последнего ребенка и заканчивается при переключении хотя бы одного

из супругов на другое сожительство при достижении школьного возраста ребенка. Сожительства уменьшают социализационный период кровных родителей при дополнении его "социальным родительством" сожителей. В какой мере для всего этого процесса чередования сексуальных партнеров и "умножения родителей" единственного ребенка применимо понятие "семья", можно судить по скорости девальваций семейного образа жизни, но рано или поздно наступит момент, когда от этого слова с облегчением откажутся как, может быть, от последнего реликта "патриархальщины".

Ключевые термины:

семья как первичная группа, приоритетность членов семьи как "своих", принцип первичности, эффект воздействия группы, эффект совместного действия, эффект присутствия, социальная фасилитация семейное единение и сплочение, жизненная история (линия) семьи жизненный цикл семьи, ход жизни семьи, стадия предродительства стадия репродуктивного родительства, стадия социализационного родительства, стадия прародительства, семейные события, иерархия семейных ролей, иерархия семейных событий, критерии конструирования семейного цикла, длительность семейного цикла, полный семейный цикл.

Примечания

¹ Кроник А., Кроник Е. В главных ролях: Вы, Мы, Он, Ты, Я; М., 1989.

Глава 6

СЕМЕЙНАЯ СОЦИАЛИЗАЦИЯ

Социализация — это процесс приобщения к принятым в обществе и его подсистемах ценностям и нормам. В широком смысле слова социализация может длиться всю жизнь. В узком смысле — ограничивается периодом взросления личности до совершеннолетия.

Семейная социализация понимается двояко: как, с одной стороны, подготовка к будущим семейным ролям и, с другой стороны, — как влияние, оказываемое семьей на формирование социально компетентной, зрелой личности.

Семья как социально- психологическая целостность оказывает социализирующее воздействие на личность посредством нормативного и информационного влияния. Чем сплоченнее семья, тем эффектив-

нее нормативное воздействие. Сплоченность, о которой здесь идет речь, предполагает ценностное единство, наличие фамилизма, приоритета семьи, подчинения интересов индивида семейным нормам. Однако если эта приоритетность абсолютизируется, происходит формирование конформистского поведения, когда личность ничего не делает без постоянной оглядки на доминирующих членов семьи.

Отсутствие сплоченности, дезорганизация семьи открывают двери для внесемейных влияний.

Нормативные влияния вообще и семейные в частности действуют с помощью норм-образцов, моделей поведения, знание которых позволяет каждый раз не искать заново решений в стандартных ситуациях, а вести себя как бы автоматически, в соответствии с принятыми в данной социокультурной среде и усвоенными личностью шаблонами. Семейные ритуалы в наибольшей степени связаны с нормами-образцами, поскольку степень стандартизованности, повторяемости ситуаций повседневной семейной жизни чрезвычайно высока.

...Процесс возникновения личности выступает как процесс преобразования биологически заданного материала силами социальной действительности, существующей до, вне и совершенно независимо от этого материала.

Иногда этот процесс называют "социализацией личности". На наш взгляд, это название неудачно, потому что уже предполагает, будто личность как-то существует и до ее социализации". На деле же "социализируется не личность, а естественно-природное тело новорожденного, которому еще лишь/ предстоит превратиться в личность в процессе этой "социализации", т.е. личность еще должна возникнуть. И акт ее рождения не совпадает ни по времени, ни по существу с актом рождения человеческого тела, с днем физического появления человека на свет.

Поскольку тело младенца с первых минут включено в совокупность человеческих отношений, потенциально он уже личность. Потенциально, но не актуально.

Личностью — социальной единицей, субъектом, носителем социально-человеческой деятельности — ребенок станет лишь там и тогда, когда сам начнет совершать деятельность. На первых порах с помощью взрослого, а затем и без него.

Ильенков Э.В. Что же такое личность? // Психология личности. Тексты. М., 1982. С. 15.

Вопросы к читателю: Согласны ли Вы с подобной трактовкой "социализации"? Действительно ли орга-

низм новорожденного, предоставленный самому себе, так и остается организмом, телом? Когда именно возникает; "личность"? Можете ли наанать момент ее рождения? Семейная социализация способствует многогранному формированию данности или ускоряет рождение личности?

Напротив, нестандартные ситуации регулируются с помощью норм, принципов, определяющих ценностную направленность действий.

Нормативное воздействие в семье принимается индивидом, чтобы сохранить свой межличностный статус и получить одобрение от других. Это, однако, не означает, что индивид обязательно разделяет принимаемые им мнения.

При информационном воздействии семьи индивид разделяет семейную картину мира, принимает ее как истинную, но не ищет обязательного одобрения со стороны других.

Семьи "традиционные" и "современные" различаются между собой не как носители нормативного иди информационного влияния, по соотношению их участия в социализационном процессе.

Ослабление сплоченности семьи уменьшает как силу ее нормативного воздействия, так иее надежность и устойчивость как источник информации для индивида.

В схемах 6 — 1 и 6 — 2 представлены проводники (агенты) социализации иисторические изменения моделей социализации детей в связи с изменением типов семьи, а также стереотипы социализированного и недостаточно социализированного ребенка. Особый интерес вызывает попытка рассмотреть следствия прямой и опосредованной депривации (изоляции) ребенка от семьи. В связи с этим следует обратить внимание на тот механизм социализации, который присущ лишь семье и не наблюдается в действии всех прочих агентов социализации.

...для социального поведения характерен особый акт, а именно — обращенность к чужой жизни и чувство себя в другом. Особая жизненная форма, которую мы назвали социальной, возникает, когда эта потребность в самоотречении ради другого становится ведущей жизненной потребностью.

...Социальная направленность в своем высшем проявлении — это любовь.

Шпрангер Э. Основные индивидуальные типы индивидуальности // |Психология личности. Тексты. М., 1982. С. 58.

Вопрос к читателям: Из шести типов индивидуальности, выделяемых Э. Шпрангером (экономический,