Учет прохождения солдатами этапов службы почти везде уничтожили.

Персональный послужной учет рядового и младшего начсостава в РККА

Махонькая, из бородатого прошлого, но сенсация.

Января 2009 г.

Много раз талдычили нам в ЦАМО РФ: "Персонального послужного учета рядового и младшего начсостава в РККА не велось, потому навести справки о прохождении службы в период Великой Отечественной войны, например, пропавшим без вести красноармейцем, - не представляется возможным". В эти слова не сразу, но поверилось, хотя и с трудом. Трудно было представить факт ленивого попустительства государства к учету послужных этапов в армии отдельно взятого человека при одновременном наличии весьма жесткой системы учета этого же человека на "гражданке": прописка, ЗАГС, воинский учет, медучет, соцстрах, партия, ВЛКСМ, профсоюзы, месткомы, домкомы, колхозы, совхозы, прочее. Шутка ли - те же военные сосчитали и учли при последней весенней приписке 1941 г. всех до единого человечка на "гражданке", кто подлежал по возрасту и состоянию здоровья призыву и мобилизации в случае войны, распределив на разряды и категории ресурсов, а учета прохождения солдата по службе якобы не вели.

И поверилось в отсутствие послужного солдатского учета в государстве только потому, что втемяшивали нам эту ересь неоднократно на разных уровнях.

Да и как проверить - был послужной учет или нет? Ни одного руководящего или комментирующего документа нигде никогда после 1985 г. не было опубликовано, а до этого и тем более. Ни в одном из тысяч изученных фондов документов ЦАМО РФ не проскочила ни одна зацепочка. Ни один бывший работник 4-го отдела (отделения) РВК или штаба любой воинской части нигде и словом за рюмкой чая никому из знакомых не обмолвился: "Был учет, был, и еще какой!". Молчок повсюду.

Но пришел Интернет. Если не ошибаюсь, на нашем Форуме пару-тройку лет назад кто-то из гостей поделился новостью о том, как ему постаревший бывший работник РВК всё же поведал давнюю тайну о поголовном уничтожении в 1953 г. после смерти И.В.Сталина всех учетно-послужных и прочих первичных документов на рядовой состав с довоенных времен и в период войны. Эти слова стали первой крохотной ласточкой. Теперь прилетела и вторая, потяжельше, которая впервые публикуется нами в Интернете (скан смотри в конце статьи). Это такая ласточка, которой никакие слова комментариев или отрицаний не нужны. Она самодостаточна и отвечает на множество возникающих вопросов.

Был учет, причем подробный! И этот учет был краеугольным камнем исторической памяти о военном времени и о судьбах миллионов людей. Если учесть, что в рядах РККА с учетом численности армии к 22 июня 1941 г. за период 1941-45 гг. побывало чуть больше 34 миллионов человек (мобилизовано после начала войны около 29 миллионов), тогда становится ясной практическая цель уничтожения первичной документации - и финансовая (платить меньше пенсий), и политическая. При наличии этих документов несложно было бы при желании посчитать точные цифры сгинувших (не вернувшихся) солдат по каждому РВК в стране и познать цену Победы и цену руководства ВКП (б) - КПСС. До начала создания Книги Памяти оставалось 36 лет, в 1953 г. в обстановке всепроникающей секретности никто даже и мысли не мог допустить о том, чтобы когда-либо опубликовать точные списки погибших и пропавших. Да что там, извещения о судьбе воинов (похоронки) рассекретили только в 1990 г. после принятия Постановления Политбюро ЦК КПСС от 17 января 1989 г. "О Всесоюзной Книге Памяти" и в связи с началом работы в 1990 г. ее районных и городских редколлегий (скан прилагается).

В системе воинского учета личного состава в СССР всё было взаимосвязано (как и недавно в РФ - потому ныне нормальный воинский учет только что разгромили). Каждый РВК при оценке ресурсов для мобилизации в тот или иной момент основывается на данных строгого поголовного учета, осуществляемого при ежегодной приписке (сейчас в РФ приписка не проводится уже почти два десятка лет, сведения воинского учета РВК не уточнялись примерно столько же). Предвоенная приписка новобранцев и военнообязанных запаса в первой половине 1941 г. была проведена дважды: как обычно, в январе-феврале, и во второй раз в марте-апреле 1941 г. после вступления в должность нового начальника Генерального штаба Г.К.Жукова и принятия с его приходом к разработке нового мобилизационного плана МП-41. Последняя приписка осуществлена как раз для получения самых точных данных о потенциальных ресурсах солдат для будущей войны, а не только для приписки (привязки) резервистов к конкретным воинским частям в том или ином военном округе (в т.ч. для тех соединений, что только что начали формирование с 19-20 февраля 1941 г. - новых стрелковых дивизий и мехкорпусов). Убытие мобилизованных резервистов в воинские части фиксируется в учете в РВК, соответственно, после убытия команды и после окончания расчетов в каждом РВК могут наверх доложить: сколько еще военнообязанных запаса и новобранцев - будущих бойцов - можно мобилизовать, сколько негодных по здоровью, сколько на брони. В каждый отдельно взятый момент по вертикали военкоматов имелись сводные точные данные о ресурсах личного состава по району, городу, области, республике. Только война внесла элемент разбалансированности учета после перемещения многомиллионных масс новых частей и соединений, а также эвакуировавшихся гражданских - имеющих бронь и обычных частных лиц. Но и этот элемент хаоса в январе-марте 1942 г. был быстро преодолен.

Учет был строгим, факт. В карточке военнообязанного запаса (1, 2) при последней предвоенной приписке была проставлена его военно-учетная специальность (ВУС), указан род войск, номер команды и часто действительный номер в/ч, к которой приписан воин, если по возрасту и состоянию здоровья он подлежал мобилизации в первые дни войны. Очень часто в уголке было приклеено фото человека. Условными номерами команд в каждом военном округе шифровались существующие воинские части, которые за счет призыва по мобилизации резервистов должны были развернуться до штатов военного времени. Каждому приписанному человеку выдавали мобилизационное предписание (повестку), где указывался день его прибытия после начала мобилизации, например, "на 2-й день мобилизации", время прибытия на сборный пункт и команда или действительный номер в/ч, в которую назначен человек. В учетно-послужной карточке рядового состава РККА (УПК), которую мы публикуем ниже, вверху можно увидеть строку "Наименование части и подразделения". Вот тут и указывалось действительное, а не условное наименование воинской части, а на обороте карточки перечислялись этапы прохождения службы во всех в/ч с занесением дат, номеров приказов о перемещении и печатями штабов в/ч.

В нашем распоряжении имелись учетно-послужные карточки лиц, назначенных в войска НКВД, да еще и в двух видах (1 вид - лицевая сторона, оборот, 2 вид - лицевая сторона, оборот). Мы полагали, что такие документы оформлялись только для тех, кто был определен для службы в системе этого наркомата. Публикуемая ниже УПК для рядового состава РККА недвусмысленным образом подтверждает наличие целой системы послужного учета рядовых и в НКО. Поэтому всерьез говорить о том, что не было послужного учета солдат, мог только сведущий человек, не желавший раскрыть истину. Или такой же задурённый в свое время, как и мы.

Учет численности призванных и мобилизованных в то военное время ныне основывается на данных сохраненных книг призыва. Но они вторичны, первичными были призывные карты новобранцев, учетные карточки военнообязанных запаса и УПК рядового состава РККА. Все они были уничтожены по специальной, до сих пор секретной и еще не выявленной исследователями, послевоенной Директиве Генштаба с заменой их на суррогат - книгу призыва. Документ ГШ, предписывающий совершить эти действия, пока не обнаружен, но скудные косвенные упоминания о нем есть в сохранившихся документах многих РВК. Какой руководящий гад стал его инициатором? Подобный документ мог быть подписан как начальником Генштаба, так и его заместителем, но даже при таких должностях они - люди подневольные, что прикажут сверху, то и сделают. Верхом для них являлся военный министр, а выше его - председатель Совета министров СССР. Но и он вряд ли что делал бы в этом направлении без указки из ЦК КПСС, никуда от этого не деться. Итак - Хрущев сотоварищи?

Оценивая данный процесс, можно сказать смело: военкоматы исполнили эту работу "кто в лес, кто по дрова"! Какому военкому как на душу легло! Одни исполнители постарались перенести в алфавитную книгу максимум данных: ФИО, год рождения, домашний адрес, место работы, дату призыва, звание, номер военно-учетной специальности (далее ВУС), номер команды или название части, куда направлен мобилизованный, дату отправки, и даже иной раз впоследствии указывали его судьбу. Другие поступили по минимуму, внеся лишь: ФИО, год рождения (не всегда), дату призыва (не всегда), адрес (не всегда), звание, ВУС. Сотни тысяч воинов, значившихся в учетных карточках, в книги призыва и вовсе не вошли! Причины этого отражены ниже (довоенный кадровый состав РККА). И, наконец, была и нормальная (с точки зрения истории) часть военкоматов, честь им и хвала: помимо создания книг призыва там полностью сохранили почти все предписанные к уничтожению документы. Бог им всем судья!

Еще пример из этой же "оперы". Многие годы сотни тысяч людей ищут своих сгинувших на войне родственников. Цепочка знаний о бойце, как правило, обрывается на военкомате призыва - согласно книге призыва (если сохранилась) призвали его тогда-то. И всё! Куда направили, когда, в составе какой команды (у каждой был свой номер), с кем - ответ в 95 % случаев отрицательный: "Нет сведений в нашем РВК". Да ими все свободные места в рабочих кабинетах в свое время были забиты, сведений было море в каждом военкомате, но сейчас в их подавляющем большинстве нет ничего! Это надо было очень сильно постараться - так изничтожить СТОЛЬКО документов. И причина якобы объективная - истечение срока хранения. Но тогда почему книгам призыва, вторичным по сути источникам, назначен срок хранения 75 лет, а у первичных и десятка лет не набралось?

Пример с призывом можно продолжить. Если воин призывался по мобилизации в первые 7 суток войны с 23 июня 1941 г. и был обученным воином 1918-1905 г.р., прошедшим действительную военную службу, то в 80 % случаев он был направлен в находящуюся в том же военном округе воинскую часть (в т.ч. в части НКВД) для развертывания ее за счет мобилизации до штата военного времени. Если его соединение убыло на фронт до 22 июня, то тогда эти, призванные в него и приписанные весной 1941 г., воины отправлялись эшелонами вслед за ним в заранее определенные пункты (другое дело - добрались ли туда?). Излишки мобилизованного личного состава направлялись во вновь созданные в этих военных округах с началом войны запасные стрелковые бригады для комплектования пополнения в воюющие части и соединения, существовавшие к 22 июня 1941 г. Из этих запасных бригад после подписания Постановления ГКО № 48 от 8 июля и других документов с начала-середины июля часть личного состава убыла на формирование внеплановых новых стрелковых дивизий (всего 56) и кавалерийских дивизий (всего 30) Наркомата обороны, стрелковых дивизий (всего 15) НКВД. Значительная часть оставшегося личного состава из запасных бригад, начиная с 10 июля 1941 г., убыла на фронт в составе маршевых батальонов численностью 1000 бойцов каждый. Всего их за июль – начало августа было отправлено в адрес фронтов чуть более 400. В августе убытие таких маршевых батальонов из запасных бригад началось с 16-го числа после подписания Постановления ГКО № 459 от 11 августа о формировании новых 85 стрелковых и 25 кавалерийских дивизий. Всего к середине сентября ушло еще почти 500 батальонов обученных воинов. Впоследствии пополнение из запасных частей стали отправлять только номерными маршевыми ротами стрелков по 254 человека и специалистов по 140 человек. Эта практика сохранилась в течение всей войны.

Надо сказать, что учет движения личного состава (поступление и убытие) в запасных полках запасных бригад и их прочих подразделениях был отличный, с многочисленными упорядоченными списками учета личного состава, маршевых подразделений, и другими документами, находящимися в ЦАМО РФ. Отчетность бригад по инстанции подробная. В документах штабов военных округов имеются все сводные данные от них с указанием всех номеров маршевых батальонов и рот, дат их формирования, погрузки и отправки на фронт, а также мест их назначения и получателей.

Весомым пластом сведений, выпавшим из рассмотрения органов военного управления, являются данные об ушедших воевать, но не вернувшихся жителях той или иной местности. Речь идет о сводных перечнях воинов, учтенных бывшими сельскими советами (сельскими администрациями), ФИО которых можно часто увидеть на памятниках и стелах по месту их жительства на селе. Сопоставление этих списков с данными книг призыва в зависимости от территории может привести к неожиданным результатам: 5-10 % лиц, кто учтен сельсоветами как призванный по мобилизации и точно погибший (пропавший без вести), и в отношении кого в семьях имеется официальный документ о судьбе, могут отсутствовать в сохранившейся книге призыва военкомата, например, по халатности исполнителя, заполнявшего ее с учетных карточек мобилизованных военнообязанных запаса. Более того, извещение о судьбе солдата из воинской части весьма часто могло миновать военкомат, а вслед за получением его в семье могло не быть потребности в оформлении и получении пенсии. В результате мы имеем факт того, что воин не учтен ни по призыву, ни по судьбе в военкомате, но о нем знают и помнят в семье и в сельсовете территории. И как тогда расценивать факт перекройки административного деления в 2004 г. по знаменитому Федеральному Закону № 131-ФЗ от 6 октября 2003 года " Об общих принципах организации местного самоуправления в Российской Федерации "? Появились новые укрупненные сельские поселения, которые включили в свой состав от 1 до 5-6 территорий бывших сельсоветов. Поменялись границы, неизбежно добавилось много путаницы в отношении прошлого. Документы бывших территорий сельсоветов хорошо, если сохранены хотя бы в районных архивах. А если нет?

Помимо этого множество военкоматов также укрупнены. Теперь один сельский военкомат обслуживает территории 2-3 районов. Архивы упраздненных военкоматов никаким нормативным документом МО РФ не предписано сохранять оставленным военкоматам. Также не было дано предписаний и по передаче их дел, касающихся Великой Отечественной войны (учет призыва, извещения, учет демобилизации, переписка по установлению судеб, прочее), в местные архивы или краеведческие музеи. Руководство многих музеев, понимая ценность документов, на свой страх и риск договаривалось с руководством упраздняемых военкоматов о негласной передаче наследия в их распоряжение, стремясь хотя бы сохранить то, что обязаны "кровь из носу" хранить военные. Всё это имело место всего лишь год назад.

В практике плановых предвоенных призывов и призывов по мобилизации после начала войны есть еще один нюанс, который имел массу негативных последствий с точки зрения установления солдатских судеб. Его можно даже назвать не нюансом, а пропастью, куда улетучились сведения о миллионах воинов. Судите сами.

При плановом довоенном призыве и новобранец, и военнообязанный запаса обязательно сдавали в РВК свой паспорт и военный билет. Этот порядок сохранился и для последующих волн мобилизации в течение всей войны. Взамен изъятого паспорта выдавалась специальная квитанция, в которой указывались фамилия, имя, отчество солдата, военкомат призыва или штаб полка, реквизиты паспорта, ставились число, гербовая печать военкомата (или штаба полка), подпись военного комиссара или командира полка. Корешок квитанции оставался в военкомате. Паспорта по описи сдавались в рай- и горотделы милиции, где их данные заносили в книгу (опись) недействующих паспортов, а сами паспорта уничтожали. Описи паспортов хранились затем так же тщательно, как и бланки чистых паспортов. В случае возврата из армии демобилизованный воин по справке, если она сохранилась, или по описи сданных паспортов мог получить новый паспорт и прописку. Военные билеты сдавались в РВК призыва, где их уничтожали в установленном порядке. После демобилизации воин получал новый военный билет.

В мирное время после сдачи паспорта и военного билета военнослужащим срочной службы (кадровый состав) оформляли " Служебную книжку для рядового и младшего начальствующего состава Красной Армии ", введенную Приказом НКО СССР № 171 от 20 июня 1940 г. Однако, при выходе части на театр военных действий эта книжка должна была сдаваться через командира подоразделения в штаб части, а затем в архив местных органов военного управления. Взамен книжки должен был выдаваться медальон с краткими сведениями о военнослужащем. Но капсул и бланков для медальонов не всегда имелось в достаточном количестве даже для кадрового состава. Вот и получилось, что на фронт прибывало сформированное до войны соединение, подчас не имеющее как полного комплекта медальонов для всего личного состава, так и любых иных документов, могущих исчерпывающе удостоверить личность воина.

Что же выдавалось военнообязанному запаса, призванному по скрытой (до начала войны) и открытой (после ее начала) мобилизации, взамен паспорта и военного билета по прибытии в воинскую часть? НИЧЕГО, кроме эбонитовой капсулы табельного медальона и двойного бланка к нему, если они имелись в распоряжении интендантской службы. Заполнение бланка сведениями о бойце должно было производиться взводными командирами, однако, чаще всего эти обязанности выполняли сами солдаты своими неумелыми, трудноразличимыми почерками, кому как придется и чем придется - химическим ли, обычным ли карандашом или чернильной ручкой. Хороший командир при отсутствии эбонитовых капсул и бланков заставлял своих подчиненных заполнять биографическими данными любой подручный чистый клочок бумаги и вместо капсулы использовать патронную гильзу. В ход шли гильзы от пистолета системы "Наган", винтовки Мосина с вставленной наоборот пулей, а то и немецкие гильзы, дабы отличались они от стандартных имевшихся патронов солдата и могли быть легко найдены похоронщиками. Многим же командирам всё это было "по барабану"...

Медальон фактически до весны 1942 г. являлся единственным предметом, позволявшим хоть как-то идентифицировать солдата.

Таким образом, воин при нахождении на фронте взамен паспорта и военного билета (бланков строгой отчетности с фотографией владельца) не получал никакого аналогичного официального документа, который мог бы подтвердить его личность в период прохождения военной службы. Медальон же, заполняемый рукой владельца, не имел ни фото, ни реквизитов воинской части, где он проходил службу, ни печати штаба этой части и указания фамилии начальника штаба, и, тем самым, не являлся официальным документом. Подлинность данных в медальоне ничем не была подтверждена. А если уж боец терял и медальон, то верно установить личность как у живого, так и у мертвого было невозможно. Миллионы наших соотечественников начали войну и гибли, не имея при себе документов, официально подтверждающих их личность, в отличие от войск противника, где имелись и персональные металлические жетоны, и солдатские книжки у каждого бойца.

Эти обстоятельства, а также факты засылки неимоверно большого количества шпионов немцами во фронтовой полосе, использующих отсутствие официальных документов у красноармейцев, вызвали необходимость подписания Приказа НКО СССР № 330 от 7 октября 1941 года " О введении красноармейской книжки в войсковых частях и учреждениях в тылу и на фронте ", а в последующем - и снятие медальонов со снабжения РККА. Полное обеспечение книжками частей Действующей Армии затянулось до конца весны 1942 г. Соответственно, в начале войны в течение более полугода миллионы наших бойцов фактически были обезличены, что выпукло проявилось в тексте Приказа № 330:

" Введенная приказом НКО № 171 в 1940 г. красноармейская книжка п. 7 этого же приказа отменена для действующей армии. Ввиду этого красно­армейцы и младшие командиры оказались на фронте без документов, удосто­веряющих их личность… Не может быть сомнения, что немало болтающихся людей в тылах дивизий и армий, одетых в красноармейскую форму, являются агентами про­тивника, передающими сведения о наших частях, борьба с которыми невоз­можна по причине отсутствия документов у бойцов Красной Армии, чтобы можно было отличить наших людей от агентуры противника… Отсутствие на руках документов у отправляемого на фронт пополнения и убывающих с фронта по эвакуации больных и раненых бойцов и младших командиров лишило возможности органы снабжения проверять их обеспеченность обмундированием, оружием, снаряжением и другим видом довольствия… Приказ НКО № 171 от 20 июня 1940 г. отменить… Красноармейскую книжку считать единственным документом, удосто­веряющим личность красноармейца и младшего командира. В красноармей­скую книжку заносить прохождение военнослужащим военной службы и получение им от военного ведомства предметов довольствия (оружия, снаря­жения и обмундирования) ". Лучше поздно, чем никогда...

Всем гражданским исследователям нужно ясно понимать следующее: ни один из военкоматов не имел никаких прав по самостоятельной посылке призванных по мобилизации воинов на фронт, что из Сибири, что из Белоруссии. Всё происходило только по Директиве, как минимум, штаба военного округа, которая, как правило, появлялась только после получения Директивы из Генштаба. Однако, бывали и редкие самостоятельные исключения, когда командующий войсками военного округа на свой страх и риск давал указания по отправке мобилизованных в адрес той или иной пополняемой части, но это касается только штабов Прибалтийского, Западного, Киевского и Одесского военных округов. Учитывая вышесказанное, кажущуюся невозможность прослеживания движения бойца от момента призыва из дома к фронту в большинстве случаев можно с полным основанием признать эфемерной.

К чему я это говорю? К тому, что теперь со всей ответственностью можно констатировать факт того, что после рассекречивания документов военных округов в ЦАМО РФ прослеживание движения пополнения на фронт в июне-июле 1941 г. и далее по войне от военкомата призыва до дивизии (бригады) на фронте ВОЗМОЖНО. В том числе и для отдельно взятого солдата. Одно дело формулировка "пропал без вести" без указания хотя бы региона боев, другое - точное знание района боевых действий и даже конкретных участков линии фронта, где сражалось соединение, в которое попал боец с маршевым подразделением после призыва и отправки на фронт.

Здесь самым сложным для исследования являлся начальный период войны. Почему-то считается, что порядка тогда не было, а имела место сущая неразбериха. Слава Богу, это вредные иллюзии. В дополнение к подробному учету движения личного состава в запасных подразделениях существуют многочисленные и весьма точные документы по отправке номерных эшелонов с пополнением, детальные перечни номеров маршевых батальонов и маршевых рот, даты их отправки, места их погрузки, назначения и фактической выгрузки с указанием фронта, армии, дивизии, бригады, принявших пополнение. Движение на восток мобилизованных военнообязанных запаса и новобранцев приграничных военных округов также задокументировано, откуда и куда распределили и сколько не удалось призвать из-за быстрого продвижения немцев - тоже известно. Существует масса отчетов областных военкомов, уполномоченных лиц военных округов, и т.д., и т.п., которые проливают свет на подробности движения огромных масс людей после начала войны.

Разбирался ли кто с этими очевидными вещами? Разобрался ли? Предполагаю, что эти "кто-то" в чем-то разобрались, у нас все узкие места военной истории "расшиты" после тихой работы многочисленных комиссий и порученцев, вся беда в том, что отчеты по "расшитию" недоступны. И если кто и разобрался, скажем, проходя службу в Институте военной истории МО СССР (РФ), то оставил свой труд в его 1-м отделе за семью печатями. А ведь всего-то нужно было дать в 50-80-х гг. лишь 5-6 лет для 5 исполнителей, которым были бы предоставлены полномочия по изучению, систематизации и публикации документов от ГКО до полка - и вся армия с флотом от наркоматов до отдельного полка была бы как на ладони. И люди сгинувшие тоже. Вот тогда и Всероссийская Книга Памяти была бы более достоверной, и ОБД "Мемориал" стала бы завершающей всю работу виртуально-монументальной точкой.

Но не случилось, засекретились сверху донизу (к примеру, Постановления ГКО начали рассекречивать только в 1998 г.). А потому региональные Книги Памяти оставляют желать много лучшего.

Касаясь факта создания удивительного по объему и качеству массива сведений ОБД "Мемориал", прямо нужно сказать следующее. Банк данных подытожит только тот массив персональных сведений, что сохранился в обработанных документах архивов МО РФ. Возможный отказ от обработки именных данных военкоматов (по предвоенному призыву, мобилизации и по потерям), связанный с непредсказуемым объемом средств на это, не позволит уточнить полученную после обработки военных архивов цифру и создать полный именной мартиролог. Почему непредсказуем объем средств на обработку сохранившихся данных военкоматов? Создание того вида ОБД "Мемориал", что имеется сейчас в сети Интернет, потребовало выделения и оплаты 405 миллионов рублей в ценах 2007 года. Сведение разнородных документальных данных, которое в рамках ОБД "Мемориал" ныне ведется силами корпорации "ЭЛАР", и определение принадлежности к тому или иному лицу для устранения повторов записей (один человек - несколько источников данных о нем), стоит 150 миллионов рублей в ценах 2008 года. Отказ от обработки сведений военкоматов возможен и потому, что это будет стоить десятки миллиардов рублей, коих нет, и потому, что сведения из военкоматов бывших союзных республик теперь недоступны, - база данных с мест будет заведомо неполной. Безусловно, выстраивать перспективу перед властью и работать в этом направлении нужно в наивной надежде на то, что у власть предержащих хватит решимости и средств на это. Без этого никак. Но сдается мне, что военно-мемориальную тему тихо-мирно прикроют вслед за празднованием 65-летия Победы. Потому, господа хорошие, торопитесь выкачивать из ОБД "Мемориал" необходимый документальный материал, пока он есть в сети.

.

Что имеем в итоге? Жёстко - одно лукавство:

Учет прохождения солдатами этапов службы почти везде уничтожили.