Начало Викторианской эпохи

 

В 1837 г. прес­тол за­ня­ла де­вят­над­ца­ти­лет­няя Вик­то­рия, муж­с­кая ветвь Ган­но­вер­с­ко­го до­ма обор­ва­лась. Кто бы мог по­ду­мать тог­да, что ей суж­де­но дол­гое 65-лет­нее цар­с­т­во­ва­ние? Что в ис­то­рию вой­дут по­ня­тия «Вик­то­ри­ан­с­кая Ан­г­лия» (и ни­ко­му в го­ло­ву не при­дет го­во­рить о Глад­с­то­нов­с­кой Ан­г­лии - по име­ни са­мо­го зна­ме­ни­то­го ее де­яте­ля), «вик­то­ри­ан­с­кая эпо­ха», «вик­то­ри­ан­с­кая мо­раль» и да­же «вик­то­ри­ан­с­кая ар­хи­тек­ту­ра», при­чем не толь­ко в Бри­та­нии, но и в Ка­на­де, Ав­с­т­ра­лии, Ин­дии и да­же в Со­еди­нен­ных Шта­тах? Что ма­лень­кая, мол­ча­ли­вая и в ста­рос­ти об­рюз­г­шая и туч­ная жен­щи­на ста­нет сим­во­лом ис­то­рии Ан­г­лии в по­ру на­ивыс­ше­го подъ­ема ее мо­гу­щес­т­ва?

Вступив на трон не­опыт­ной де­воч­кой­, Вик­то­рия быс­т­ро ус­во­ила пар­ла­мен­т­с­кие тра­ди­ции и кон­с­ти­ту­ци­он­ные обы­чаи под ру­ко­вод­с­т­вом лор­да Мел­бор­на, сим­па­ти­зи­ро­вав­ше­го юной мо­нар­хи­не. Пос­те­пен­но и все жес­т­че на­ча­ли про­яв­лять­ся чер­ты ее ха­рак­те­ра - упор­с­т­во и влас­т­ность. Она вы­со­ко ста­ви­ла ко­ро­лев­с­кие пре­ро­га­ти­вы и ни­ко­му не поз­во­ля­ла по­ся­гать на них. Слу­чи­лось, нап­ри­мер, та­кое: са­мо­уве­рен­ный лорд Джон Паль­мер­с­тон пос­пе­шил приз­нать мо­нар­хи­чес­кий Пе­ре­во­рот Луи На­по­ле­она Бо­на­пар­та, пред­ва­ри­тель­но не ин­фор­ми­ро­вав об этом, как то над­ле­жа­ло, ко­ро­ле­ву,- и нав­сег­да рас­стал­ся с пе­ча­тя­ми Фо­рин-оффис. Она не фрон­ди­ро­ва­ла с пар­ла­мен­том и не по­ся­га­ла на его пол­но­мо­чия, как то бы­ва­ло с ее де­дом и дя­дей­, Ге­ор­гом III и Ге­ор­гом IV, не раз со вздо­хом наз­на­ча­ла на выс­ший пост в го­су­дар­с­т­ве лич­но ей неп­ри­ят­но­го Глад­с­то­на; но все премь­ер-ми­нис­т­ры на­чи­на­ли пись­ма к ней сло­ва­ми: «Сми­рен­но ис­пол­няя свой долг» - и де­ла­ли свои док­ла­ды стоя.

Она са­ма выб­ра­ла се­бе суп­ру­га - прин­ца Аль­бер­та Сак­сен-Ко­бург-Гот­с­ко­го - и ста­ла мно­го­дет­ной ма­терью об­раз­цо­вой ан­г­лий­ской семьи. Принц-суп­руг скон­чал­ся, и Вик­то­рия со­рок лет но­си­ла по не­му тра­ур. Ко­ро­ле­ва слу­жи­ла сим­во­лом граж­дан­с­ких и се­мей­ных доб­ро­де­те­лей. Стро­гость вик­то­ри­ан­с­ких обы­ча­ев и да­же мо­ды (не толь­ко зи­мой­, но и ле­том, в жа­ру, джен­т­ль­ме­ны не сме­ли снять сюр­тук и ски­нуть жи­лет) вош­ли в по­го­вор­ку. Вик­то­рия под­ня­ла прес­тиж ин­с­ти­ту­та мо­нар­хии, по­шат­нув­ший­ся при ее дя­де Ге­ор­ге IV. Ее об­раз пос­те­пен­но стал ас­со­ци­иро­вать­ся с ве­ли­чи­ем и мо­гу­щес­т­вом им­пе­рии.

За свою дол­гую жизнь Вик­то­рия по­род­ни­лась чуть ли не со все­ми пра­вя­щи­ми до­ма­ми Ев­ро­пы. Ца­ри­ца Алек­сан­д­ра Фе­до­ров­на, ко­то­рую в на­шей ли­те­ра­ту­ре мно­го лет ожес­то­чен­но по­но­си­ли, име­нуя ее нем­кой­, бы­ла внуч­кой Вик­то­рии и ан­г­ли­чан­кой по вос­пи­та­нию. Раз­вет­в­лен­ные мо­нар­хи­чес­кие свя­зи слу­жи­ли удоб­ным сред­с­т­вом дип­ло­ма­ти­чес­ких кон­так­тов, ког­да офи­ци­аль­ные ка­на­лы по тем или иным при­чи­нам пред­с­тав­ля­лись не­удоб­ны­ми.

При рож­де­нии прин­цес­са бы­ла на­ре­че­на име­нем Алек­сан­д­ри­ны-Вик­то­рии (в честь им­пе­ра­то­ра Алек­сан­д­ра I, ре­но­ме ко­то­ро­го бы­ло весь­ма вы­со­ко в пос­ле­на­по­ле­онов­с­кое вре­мя). В пос­лед­ний раз оно проз­ву­ча­ло при ко­ро­на­ции. За­тем ко­ро­ле­ва вы­чер­к­ну­ла его из сво­ей би­ог­ра­фии. Это бы­ло ес­тес­т­вен­но: Вик­то­рия счи­та­ла Рос­сию из­веч­ным со­пер­ни­ком Ве­ли­коб­ри­та­нии, бы­ла од­ним из ини­ци­ато­ров Крым­с­кой вой­ны и тол­ка­ла пра­ви­тель­с­т­во на кон­ф­ликт с Рос­си­ей в 1877-1878 гг. Она, не­сом­нен­но, ока­зы­ва­ла вли­яние на ан­ти­рус­скую нап­рав­лен­ность бри­тан­с­кой внеш­ней по­ли­ти­ки.

Но по­ка что до это­го бы­ло да­ле­ко. В 1837 г. Бри­та­ния с сим­па­ти­ей взи­ра­ла на хруп­кую де­воч­ку, во­лею су­деб став­шую гла­вой на­ции. На трон она взош­ла в раз­гар ос­т­ро­го по­ли­ти­чес­ко­го кри­зи­са, раз­вер­нув­ше­го­ся вок­руг воп­ро­са о внеш­ней тор­гов­ле. Хлеб­ные за­ко­ны пос­то­ян­но удер­жи­ва­ли це­ны на про­до­воль­с­т­вие на вы­со­ком уров­не, от че­го стра­да­ла лю­бая семья, не от­но­сив­ша­яся к сос­то­ятель­ным. Тре­буя их от­ме­ны, ра­ди­ка­лы во гла­ве с та­лан­т­ли­вы­ми пуб­ли­цис­та­ми и эко­но­мис­та­ми Ри­чар­дом Коб­де­ном (1809-1865) и Джо­ном Брай­том (1811-1889) наш­ли по­ни­ма­ние у масс. Проб­ле­ма ста­ви­лась ши­ре: вве­де­ние сво­бо­ды тор­гов­ли, ибо мас­тер­с­кой ми­ра не­че­го бы­ло опа­сать­ся кон­ку­рен­ции за­ру­беж­ных то­ва­ров; Ан­г­лия бы­ла за­ин­те­ре­со­ва­на в том, что­бы пар­т­не­ры на ос­но­ве прин­ци­па вза­им­но­го бла­гоп­ри­ят­с­т­во­ва­ния от­ка­за­лись от воз­ве­ден­ных ими та­мо­жен­ных барь­еров, на­де­ясь за­то­пить мир по­то­ком сво­их то­ва­ров. Про­тив, по по­нят­ным со­об­ра­же­ни­ям, выс­ту­па­ла «сель­с­кая Ан­г­лия», бо­яв­ша­яся при­то­ка в стра­ну де­ше­во­го хле­ба с кон­ти­нен­та и спа­да сель­с­ко­хо­зяй­ст­вен­но­го про­из­вод­с­т­ва.

Правительство не мог­ло уже иг­но­ри­ро­вать раз­вер­ну­тую фрит­ре­де­ра­ми кам­па­нию. Лорд Мел­борн, бу­ду­чи премь­ер-ми­нис­т­ром, ре­шил ра­зоб­рать­ся в сос­тав­лен­ной в те­че­ние ве­ков и соб­ран­ной по ку­соч­кам сис­те­ме та­мо­жен­ных сбо­ров. Соз­дан­ная для это­го ко­мис­сия, из­ряд­но пот­ру­див­шись, об­на­ру­жи­ла 80 дей­ст­во­вав­ших пар­ла­мен­т­с­ких ак­тов о та­мо­жен­ных сбо­рах и до 500 ви­дов то­ва­ров, ими об­ла­гав­ших­ся; из них 10 при­но­си­ли 80% до­хо­да, а ос­таль­ные - ме­лочь, иног­да сме­хот­вор­ную. Так, сред­не­го­до­вой сбор от вво­за стек­лян­ных глаз для ку­кол (су­щес­т­во­вал и та­кой­!) сос­тав­лял один шил­линг 3,5 пен­са, т. е. мень­ше тог­даш­не­го рос­сий­ско­го пол­тин­ни­ка. И вот пар­ла­мент - мед­лен­ным ша­гом, роб­ким зиг­за­гом, в бо­ре­нии фрит­ре­де­ров и про­тек­ци­онис­тов - при­нял­ся ре­фор­ми­ро­вать та­мо­жен­ную сис­те­му. Два пра­ви­тель­с­т­ва па­ли, бу­ду­чи не в си­лах ре­шить эту за­да­чу.

Решительный шаг сде­лал сэр Р. Пил, по­ни­мав­ший­, что на кон пос­тав­ле­но са­мо су­щес­т­во­ва­ние кон­сер­ва­тив­ной пар­тии: упор­с­т­во в от­с­та­ива­нии хлеб­ных за­ко­нов зак­ры­ва­ло пе­ред нею во­ро­та в бу­ду­щее. Еще один до­вод го­во­рил в поль­зу ре­фор­мы. В 1845 г. дож­ди за­ли­ли по­ля в Ан­г­лии, уро­жай вы­дал­ся жал­кий. Еще ху­же сло­жи­лись де­ла в Ир­лан­дии; бо­лезнь кар­то­фе­ля, ос­нов­ной пи­щи ир­лан­д­цев, све­ла поч­ти на нет его сбо­ры. На Изум­руд­ном ос­т­ро­ве во­ца­рил­ся го­лод; нес­час­т­ные его оби­та­те­ли пи­та­лись ко­рень­ями и тра­вой­; ты­ся­ча­ми они уми­ра­ли и сот­ня­ми ты­сяч в пол­ном от­ча­янии от­п­рав­ля­лись за оке­ан. Бла­гот­во­ри­тель­ность да­ва­ла кро­хи тре­бу­емо­го. Лишь под­воз про­до­воль­с­т­вия с кон­ти­нен­та мог спас­ти обез­лю­дев­шую на­по­ло­ви­ну Ир­лан­дию. Цеп­лять­ся за хлеб­ные за­ко­ны зна­чи­ло об­ре­кать на го­лод­ную смерть все но­вые ты­ся­чи. И Пил ре­шил­ся: в июне 1846 г. пар­ла­мент при­нял акт об их от­ме­не. Но сэр Ро­берт сло­мал на этом свою карь­еру: он про­вел за­кон го­ло­са­ми ли­бе­ра­лов и ир­лан­д­цев про­тив боль­шин­с­т­ва чле­нов сво­ей кон­сер­ва­тив­ной пар­тии. Кон­сер­ва­то­ры пос­ле это­го рас­ко­ло­лись, Пил ушел в от­с­тав­ку, а че­рез че­ты­ре го­да во вре­мя вер­хо­вой про­гул­ки ло­шадь сбро­си­ла его с сед­ла, да так не­удач­но, что он скон­чал­ся.

В 1849 г. бы­ли от­ме­не­ны На­ви­га­ци­он­ные ак­ты, не­ког­да за­щи­щав­шие бри­тан­с­кий тор­го­вый флот от инос­т­ран­ной кон­ку­рен­ции. Те­перь он в за­щи­те не нуж­дал­ся и сам пре­тен­до­вал на роль мор­с­ко­го из­воз­чи­ка.

Нашим сов­ре­мен­ни­кам об­ри­со­ван­ные вы­ше со­ци­аль­ные ак­ты, ве­ро­ят­но, мо­гут пред­с­та­вить­ся не­дос­та­точ­но мас­ш­таб­ны­ми: жизнь «че­ло­ве­ка с ули­цы» ос­та­ва­лась тя­же­лой­, а его труд - из­ну­ри­тель­ным. Но все поз­на­ет­ся в срав­не­нии. По­пу­ляр­ный жур­нал «Панч» («Пет­руш­ка») по­мес­тил ри­су­нок: счас­т­ли­вая семья си­дит вок­руг сто­ла; у от­ца, ма­те­ри и де­тей в ру­ках - по кус­ку дол­гож­дан­но­го де­ше­во­го хле­ба!

Промышленный подъ­ем сме­нял­ся спа­дом; не раз про­ле­та­ри­ат под­ни­мал­ся на ши­ро­кие и дли­тель­ные ста­чеч­ные ак­ции, по­рой до­би­ва­ясь улуч­ше­ния жиз­ни; слу­ча­лись да­же го­лод­ные бун­ты. Но стол­бо­вой до­ро­гой бри­тан­с­ко­го ра­бо­че­го дви­же­ния ста­ли ор­га­ни­за­ция и борь­ба за усо­вер­шен­с­т­во­ва­ние су­щес­т­ву­юще­го строя. В 1851 г. воз­ник­ло Объ­еди­нен­ное об­щес­т­во ме­ха­ни­ков, в 1863 г.- На­ци­ональ­ный со­юз гор­ня­ков (по­ми­мо де­сят­ков бо­лее мел­ких тред-юни­онов). В 1860 г. сто­лич­ные проф­со­юзы объ­еди­ни­лись в Лон­дон­с­кий со­вет тред-юни­онов. Ра­бо­чие ор­га­ни­за­ции учас­т­во­ва­ли в по­ли­ти­чес­ких ак­ци­ях боль­шо­го раз­ма­ха; во вре­мя Граж­дан­с­кой вой­ны в США они, про­яв­ляя со­ли­дар­ность с се­ве­ря­на­ми, выс­ту­па­ли про­тив бла­гоп­ри­ят­ной южа­нам по­ли­ти­ки пра­ви­тель­с­т­ва.

О соз­да­нии соб­с­т­вен­ной по­ли­ти­чес­кой пар­тии бри­тан­с­кие тру­дя­щи­еся тог­да не по­мыш­ля­ли. В оре­оле за­щит­ни­ков ин­те­ре­сов на­ро­да пе­ред ни­ми выс­ту­па­ло ра­ди­каль­ное кры­ло ли­бе­ра­лов. Про­ве­де­ние пар­ла­мен­т­с­кой ре­фор­мы 1832 г., кам­па­ния за от­ме­ну хлеб­ных за­ко­нов, дви­же­ние за сво­бо­ду тор­гов­ли, ряд кон­к­рет­ных ак­тов со­ци­аль­но­го за­ко­но­да­тель­с­т­ва - все это спо­соб­с­т­во­ва­ло дли­тель­но­му воз­дей­ст­вию ли­бе­ра­лов на го­род­с­кие ни­зы.

Сложнее об­с­то­яло де­ло у кон­сер­ва­то­ров. Ре­фор­ма­то­рам-то­ри, соз­на­вав­шим не­об­хо­ди­мость рас­ши­ре­ния из­би­ра­тель­ной ба­зы пар­тии, при­хо­ди­лось все вре­мя ог­ля­ды­вать­ся на пра­во­вер­ных в соб­с­т­вен­ных ря­дах. Пре­об­ра­зо­ва­ния сле­до­ва­ло про­во­дить не толь­ко «по воз­мож­нос­ти» (что де­ла­ли и ли­бе­ра­лы), но и об­ле­кая их в при­ем­ле­мые для тра­ди­ци­она­лис­тов одеж­ды. Этот про­цесс свя­зан с име­нем Диз­ра­эли.. Он воз­г­ла­вил груп­пу «Мо­ло­дая Ан­г­лия», сос­то­яв­шую, за ис­к­лю­че­ни­ем его са­мо­го, сплошь из по­том­ков арис­ток­ра­ти­чес­ких ро­дов. Об­нов­ле­ние они ус­мат­ри­ва­ли в воз­в­ра­те к ста­рым и доб­рым нра­вам; дво­рян­с­т­во дол­ж­но вспом­нить о сво­их обя­зан­нос­тях по от­но­ше­нию к мас­сам, до­ве­ден­ным до край­нос­ти без­род­ной оли­гар­хи­ей ну­во­ри­шей­, наг­лым, на­по­рис­тым и бес­це­ре­мон­ным ка­пи­та­лом, вос­ста­но­вить об­щес­т­вен­ную гар­мо­нию, ца­рив­шую (буд­то бы!) в «доб­рой­, ве­се­лой­, ста­рой Ан­г­лии». Прес­тиж ко­ро­ны сле­ду­ет воз­вы­сить, с тем что­бы она мог­ла за­щи­тить на­род от по­ся­га­тельств ли­шен­ных соз­на­ния сво­его дол­га пе­ред об­щес­т­вом тол­с­то­су­мов.

История зас­ви­де­тель­с­т­во­ва­ла: кон­сер­ва­тив­ная идея, оз­на­ча­ющая со­че­та­ние цен­нос­тей ста­ро­го с вос­п­ри­яти­ем но­вов­ве­де­ний­, ока­за­лась жи­ву­чей и спо­соб­ной к раз­ви­тию. Ос­но­вой взгля­дов Б. Диз­ра­эли яв­ля­лась фор­му­ла: об­ла­да­ние соб­с­т­вен­нос­тью лю­бо­го ро­да свя­за­но с от­вет­с­т­вен­нос­тью и обя­зан­нос­тя­ми пе­ред об­щес­т­вом. Он мыс­лил это в ви­де иерар­хии сот­руд­ни­чес­т­ва: ко­ро­на - цер­ковь («учи­тель на­ции») - арис­ток­ра­тия - сред­ние клас­сы - на­род. Без сот­руд­ни­чес­т­ва пра­ви­тель­с­т­во прев­ра­ща­ет­ся в по­ли­цей­скую ма­ши­ну, а на­род - в тол­пу.

Филантропы от­но­си­лись к на­ро­ду с бла­гос­к­лон­ной жа­лос­тью, а жа­лость уни­жа­ет; со­ци­алис­ты про­ти­во­пос­тав­ля­ли класс клас­су; кон­сер­ва­тив­ные ре­фор­ма­то­ры ут­вер­ж­да­ли един­с­т­во об­щес­т­ва, в ко­то­ром каж­дая его часть име­ет пра­во на ува­же­ние, на учас­тие в бла­гах и влас­ти (хо­тя и твер­ди­ли о ес­тес­т­вен­ном пра­ве эли­ты на. ру­ко­вод­с­т­во), и нель­зя ска­зать, что­бы вы­ра­бо­тан­ная ими схе­ма не на­хо­ди­ла от­к­ли­ка в ра­бо­чей сре­де.

Дела внеш­ние и ко­ло­ни­аль­ные. В 1830 г. Фо­рин-оффис впер­вые воз­г­ла­вил ви­конт Ген­ри Джон Паль­мер­с­тон, с име­нем ко­то­ро­го бри­тан­с­кая внеш­няя по­ли­ти­ка бы­ла свя­за­на в пос­ле­ду­ющие 35 лет да­же тог­да, ког­да он офи­ци­аль­ных пос­тов не за­ни­мал. Он с ред­ким в ан­на­лах дип­ло­ма­тии на­по­ром и нас­той­чи­вос­тью осу­щес­т­в­лял тра­ди­ци­он­ный бри­тан­с­кий курс на сох­ра­не­ние рав­но­ве­сия в Ев­ро­пе, про­ти­во­дей­ст­вуя воз­вы­ше­нию то Фран­ции, то Рос­сии, что поз­во­ля­ло Бри­та­нии без по­мех «пра­вить мо­ря­ми», ут­вер­ж­дать свою тор­го­вую ге­ге­мо­нию и ко­ло­ни­аль­ное вла­ды­чес­т­во. Пос­коль­ку Ев­ро­пой уп­рав­ля­ли ле­ги­тим­ные мо­нар­хи, лорд Джон с этим ми­рил­ся, но не по­ни­мал их уп­ря­мо­го стрем­ле­ния про­ти­во­дей­ст­во­вать про­ве­де­нию са­мых скром­ных кон­с­ти­ту­ци­он­ных пре­об­ра­зо­ва­ний и со­ве­то­вал, осо­бен­но пе­ред ре­во­лю­ци­ей 1848 г., пой­ти, по­ка не поз­д­но, на ус­туп­ки вер­но­под­дан­ным. Ре­фор­ма во из­бе­жа­ние ре­во­лю­ции - та­ким бы­ло его кре­до.

Принципы внеш­ней по­ли­ти­ки Ан­г­лии он сфор­му­ли­ро­вал весь­ма чет­ко: «У нас нет ни веч­ных со­юз­ни­ков, ни пос­то­ян­ных дру­зей­, но веч­ны и пос­то­ян­ны на­ши ин­те­ре­сы, и за­щи­щать их - наш долг». Со­юз­ни­ки то­же приз­ва­ны слу­жить этим ин­те­ре­сам: «Мы дол­ж­ны... ис­поль­зо­вать дру­гие пра­ви­тель­с­т­ва, ког­да мы это­го хо­тим и они про­яв­ля­ют го­тов­ность слу­жить нам, но ни­ког­да не ид­ти у них в киль­ва­те­ре, вес­ти их за со­бой­, ког­да и ку­да мы смо­жем, но ни­ког­да и ни за кем не сле­до­вать...»

Сразу же по вступ­ле­нии в дол­ж­ность Паль­мер­с­то­ну приш­лось за­нять­ся слож­ным бель­гий­ским воп­ро­сом: в 1830 г. бель­гий­цы вос­ста­ли и объ­яви­ли о сво­ем от­де­ле­нии от Ни­дер­лан­дов. Сле­до­ва­ло обес­пе­чить дол­ж­ную сте­пень вли­яния в но­вом го­су­дар­с­т­ве. Лорд Джон нап­ра­вил в гол­лан­д­с­кие во­ды эс­кад­ру, что­бы ко­роль Виль­гельм I не взду­мал ис­кать ре­ван­ша, и очень удач­но прис­т­ро­ил на бель­гий­ский прес­тол чле­на ан­г­лий­ско­го ко­ро­лев­с­ко­го до­ма прин­ца Ле­ополь­да Сак­сен-Ко-бур­г­с­ко­го. Но тут фран­цуз­с­кие Ор­ле­аны взду­ма­ли предъ­яв­лять пре­тен­зии, нас­та­ивая на ком­пен­са­ци­ях, и до ко­ро­ля Луи Фи­лип­па дош­ли пря­мо-та­ки не­ор­ди­нар­ные в ус­тах дип­ло­ма­та сло­ва Падь­мер­с­то­на: «Фран­ция не по­лу­чит ни­че­го, ни од­ной ви­ног­рад­ной ло­зы, ни од­ной ка­пус­т­ной гряд­ки...»

Ни на год не за­ти­ха­ли ан­г­ло-рус­ские про­ти­во­ре­чия, в зна­чи­тель­ной сте­пе­ни оп­ре­де­ляв­шие кон­фи­гу­ра­цию сил на меж­ду­на­род­ной аре­не. Сам Паль­мер­с­тон сви­де­тель­с­т­во­вал: «Ве­ли­кий враг Ан­г­лии - Рос­сия; это про­ис­те­ка­ет не из лич­ных чувств, а по­то­му, что ее на­ме­ре­ния и це­ли не сов­мес­ти­мы с на­ши­ми ин­те­ре­са­ми и бе­зо­пас­нос­тью». Центр ан­г­ло-рус­ско­го со­пер­ни­чес­т­ва при­хо­дил­ся на Бал­ка­ны и Ближ­ний Вос­ток. Паль­мер­с­тон не пи­тал ил­лю­зий нас­чет ис­тин­но­го по­ло­же­ния ве­щей в Ос­ман­с­кой им­пе­рии. Од­на­ко она хра­ни­ла клю­чи от Чер­но­мор­с­ких про­ли­вов, Бос­фо­ра и Дар­да­нелл, и в ка­чес­т­ве стра­жа бри­тан­с­ких им­пер­с­ких ин­те­ре­сов дол­ж­на бы­ла про­дол­жить свое су­щес­т­во­ва­ние. Паль­мер­с­то­на не сму­ща­ло, что фор­му­ла «ста­тус-кво сул­тан­с­ких вла­де­ний­», ко­то­рой он при­дер­жи­вал­ся, об­ре­ка­ла на зас­той мно­го­чис­лен­ное бал­кан­с­кое и сла­вян­с­кое на­се­ле­ние. Уси­лив­ше­еся пос­ле Ад­ри­ано­поль­с­ко­го ми­ра 1829 г. и Ун­кяр-Иске­ле­сий­ско­го до­го­во­ра 1833 г. рос­сий­ское вли­яние в Юго-Вос­точ­ной Ев­ро­пе и на Ближ­нем Вос­то­ке его тре­во­жи­ло. Опи­ра­ясь на эко­но­ми­чес­кую, фи­нан­со­вую и мор­с­кую мощь Бри­та­нии, уме­ло ис­поль­зуя про­ан­г­лий­ские сим­па­тии ту­рец­ких ре­фор­ма­то­ров, Паль­мер­с­тон до­бил­ся ус­пе­ха в про­ти­во­бор­с­т­ве с Рос­си­ей. Зак­лю­чен­ная в 1838 г. ан­г­ло-ту­рец­кая тор­го­вая кон­вен­ция от­к­ры­ла пе­ред ан­г­лий­ски­ми то­ва­ра­ми и ка­пи­та­ла­ми об­шир­ный ры­нок Ос­ман­с­кой им­пе­рии. По Лон­дон­с­ко­му до­го­во­ру 1841 г. про­ли­вы бы­ли зак­ры­ты для про­хо­да во­ен­ных ко­раб­лей всех стран. Флот Рос­сии ока­зал­ся за­пер­тым в Чер­ном мо­ре. Апо­фе­оз по­ли­ти­ки Паль­мер­с­то­на - это Па­риж­с­кий мир 1856 г., за­вер­шив­ший Крым­с­кую вой­ну, о ко­то­ром речь пой­дет ни­же.

Теория сво­бод­ной тор­гов­ли, взя­тая в чис­том ви­де, ка­за­лось бы, не ос­тав­ля­ла мес­та за­во­ева­тель­ным вой­нам и ко­ло­ни­аль­ным зах­ва­там. Ее пе­вец Р. Коб­ден рас­суж­дал: си­ла Ан­г­лии - в ее эко­но­ми­ке. По­ка По­тем­кин и Су­во­ров рас­ши­ря­ли гра­ни­цы Рос­сии, два «пол­ко­вод­ца прог­рес­са», Джеймс Уатт и Ри­чард Ар­к­рай­т, воз­ве­ли Бри­та­нию в ранг пер­вой про­мыш­лен­ной­, тор­го­вой и фи­нан­со­вой дер­жа­вы ми­ра. Она дол­ж­на быть ми­ро­лю­би­вым и тру­до­лю­би­вым го­су­дар­с­т­вом. Рос­сия ей не страш­на; пусть она за­би­ра­ет се­бе да­же Кон­с­тан­ти­но­поль; «ты­ся­чи ко­раб­лей из Ли­вер­пу­ля и Гул­ля» смо­гут, в слу­чае нуж­ды, «заб­ло­ки­ро­вать Рос­сию в Мра­мор­ном мо­ре, как они уже су­ме­ли за­пе­реть ее в Фин­с­ком за­ли­ве, и обес­пе­чить сво­бо­ду су­до­ход­с­т­ва». Коб­ден выс­ту­пал про­тив дав­но ус­во­ен­ной при­выч­ки оп­рав­ды­вать лю­бые за­во­ева­тель­ные или ко­ло­ни­аль­ные ме­роп­ри­ятия, бла­го в ар­гу­мен­тах не­дос­тат­ка ни­ког­да не ощу­ща­лось: рав­но­ве­сие сил, обес­пе­че­ние бе­зо­пас­нос­ти тор­го­во­го фла­га, ци­ви­ли­за­тор­с­кая мис­сия,- их су­щес­т­во­вал це­лый на­бор, при­ме­ня­емый в раз­ных ва­ри­аци­ях. «В воп­ро­сах пра­ва на эк­с­пан­сию не дол­ж­но быть од­но­го за­ко­на для Ан­г­лии, а дру­го­го - для все­го ми­ра»,- тре­бо­вал Коб­ден. Но го­лос его зву­чал оди­но­ко, и на прак­ти­ке Ве­ли­коб­ри­та­ния поч­ти неп­ре­рыв­но ве­ла вой­ны - то тор­го­вые, то ко­ло­ни­аль­ные, то «прос­то» зах­ват­ни­чес­кие.

В 1839 г. ви­це-ко­роль Ин­дии лорд Ок­лэнд вме­шал­ся во внут­ри­аф­ган­с­кие де­ла. Ан­г­ло-индий­ский от­ряд за­нял Ка­бул и по­са­дил на прес­тол сво­его став­лен­ни­ка. Но эмир Дост Му­хам­мед на­нес от­вет­ный удар: ин­тер­вен­ты бы­ли на­чис­то унич­то­же­ны при их от­с­туп­ле­нии в го­рах; до Дже­ла­ла­ба­да доб­рал­ся один-един­с­т­вен­ный че­ло­век, при­нес­ший страш­ную весть. Про­ва­ли­лась и по­пыт­ка ор­га­ни­зо­вать в 1842 г. ка­ра­тель­ную эк­с­пе­ди­цию. В пар­ла­мен­те ка­би­не­ту приш­лось вы­дер­жать на­пор весь­ма ос­т­рой кри­ти­ки, в чис­ле его оп­по­нен­тов выс­ту­пил и со­ро­ка­лет­ний тог­да еще зад­нес­ка­ме­еч­ник Б. Диз­ра­эли. Он счел нуж­ным выс­ту­пить про­тив ле­ген­ды (и ны­не име­ющей хож­де­ние), буд­то ан­г­ли­ча­не на­но­си­ли в Аф­га­нис­та­не пре­вен­тив­ный удар с целью пре­дуп­ре­дить его зах­ват Рос­си­ей и во­об­ще лишь «обо­ро­ня­лись».

Британские пра­вя­щие кру­ги не пос­тес­ня­лись раз­вя­зать две вой­ны про­тив Ки­тая, по­лу­чив­шие наз­ва­ние опи­ум­ных (1839-1842; 1859- 1860: пос­лед­няя - сов­мес­т­но с Фран­ци­ей­). Ве­ли­коб­ри­та­ния от­тор­г­ла у Ки­тая Гон­конг, от­к­ры­ла для се­бя важ­ные пор­ты, по­лу­чи­ла раз­ре­ше­ние на соз­да­ние в нес­коль­ких го­ро­дах сво­их сет­тль­мен­тов, на ко­то­рые не рас­п­рос­т­ра­ня­лась юрис­дик­ция ки­тай­ских влас­тей­, не го­во­ря уже о сбы­те в Ки­тае нар­ко­ти­ков.

Катаклизмом ев­ро­пей­ско­го мас­ш­та­ба яви­лась Крым­с­кая вой­на, выз­ван­ная со­пер­ни­чес­т­вом за пре­об­ла­да­ние на Бал­ка­нах и Ближ­нем Вос­то­ке. Не­ук­лю­жи­ми ока­за­лись ма­нев­ры Ни­ко­лая I, выд­ви­нув­ше­го в са­мый не­под­хо­дя­щий мо­мент пре­тен­зии на уп­ро­че­ние и рас­ши­ре­ние прав ца­риз­ма и на пок­ро­ви­тель­с­т­во пра­вос­лав­но­му на­се­ле­нию ту­рец­ких вла­де­ний. Во­шед­шее во все дип­ло­ма­ти­чес­кие бук­ва­ри опи­са­ние мис­сии в Кон­с­тан­ти­но­по­ле А.С. Мен­ши­ко­ва как при­мер не­уме­лос­ти и бес­так­т­нос­ти скры­ва­ет тот факт, что Мен­ши­ков от­ка­зал­ся от всех пер­во­на­чаль­но предъ­яв­лен­ных тре­бо­ва­ний и под ко­нец нас­та­ивал лишь на сох­ра­не­нии прав, приз­нан­ных за Рос­си­ей по до­го­во­рам в Кю­чук-Кай­нар­д­жи (1774) и Ад­ри­ано­по­ле (1829).

Тем не ме­нее вой­на раз­го­ре­лась: толь­ко что воз­вед­ший сам се­бя на фран­цуз­с­кий прес­тол им­пе­ра­тор На­по­ле­он III край­не нуж­дал­ся в гром­ком во­ен­ном ус­пе­хе и жаж­дал ре­ван­ша за 1812 год; ту­рец­кие пра­ви­те­ли меч­та­ли о воз­рож­де­нии сво­ей влас­ти на Бал­ка­нах и на­де­ялись до­бить­ся это­го в ко­али­ции с за­пад­ны­ми со­юз­ни­ка­ми; Лон­до­ну в пер­вый и един­с­т­вен­ный раз в XIX в. пред­с­та­ви­лась воз­мож­ность на­нес­ти си­ла­ми чуть не всей Ев­ро­пы сок­ру­ши­тель­ный удар по со­пер­ни­ку и за­нять пре­об­ла­да­ющие по­зи­ции в гро­мад­ном ре­ги­оне, ох­ва­ты­ва­ющем юго-вос­ток Ев­ро­пы и Ближ­ний Вос­ток. «Ястре­бы» в ка­би­не­те во гла­ве с Дж. Паль­мер­с­то­ном, за­ни­мав­шим пост ми­нис­т­ра внут­рен­них дел, лег­ко пре­одо­ле­ли сом­не­ния и ко­ле­ба­ния уме­рен­ных.

Под сте­на­ми Се­вас­то­по­ля бри­тан­с­кие вой­ска сла­вы не об­ре­ли. Со­рок лет ими неп­ре­рыв­но ко­ман­до­вал гер­цог Вел­лин­г­тон, сох­ра­нив­ший ар­мию в сос­то­янии сво­его ро­да ре­лик­та на­ча­ла сто­ле­тия. Сол­дат без

устали муш­т­ро­ва­ли, пе­рег­ру­жа­ли сна­ря­же­ни­ем, ук­ра­ша­ли по­зу­мен­та­ми и без по­ща­ды по­ро­ли. Сох­ра­нил­ся обы­чай про­да­жи офи­цер­с­ких дол­ж­нос­тей­, зак­ры­вав­ший до­ро­гу та­лан­т­ли­вым, но не­дос­та­точ­но иму­щим про­фес­си­она­лам; в элит­ных пол­ках за офи­цер­с­кий па­тент пла­ти­ли це­лые сос­то­яния, за­то слу­ча­лось, что об­ла­да­тель оно­го «слу­жил» на бе­ре­гах Тем­зы, в то вре­мя как его ба­таль­он пре­бы­вал где-ли­бо в ко­ло­ни­ях.

Интендантство об­на­ру­жи­ло пол­ную без­ру­кость в час­ти снаб­же­ния войск, за­то боль­шую спо­соб­ность при­об­щить­ся к до­хо­дам от во­ен­ных пос­та­вок. Бри­тан­с­кий эк­с­пе­ди­ци­он­ный кор­пус, рас­по­ла­гав­ший­ся вок­руг Ев­па­то­рии, на /4 вы­мерз и вы­мер в страш­ную для не­го зи­му 1854-1855 гг. Взять «Боль­шой ре­дан» (3-й бас­ти­он) Се­вас­то­по­ля ему так и не уда­лось. Но об­щий ус­пех был на сто­ро­не со­юз­ни­ков. Мир при­нес ка­би­не­ту, ко­то­рый воз­г­ла­вил Паль­мер­с­тон, не все же­ла­емое, но все же мно­гое: Рос­сия от­ка­за­лась от пок­ро­ви­тель­с­т­ва хрис­ти­анам Юго-Вос­точ­ной Ев­ро­пы, ра­зо­ру­жи­ла Чер­но­мор­с­кий флот, по­те­ря­ла Юж­ную Бес­са­ра­бию. В пар­ла­мен­те рас­це­ни­ли мир как «дос­той­ный­», но не три­ум­фаль­ный.

История обош­лась су­ро­во с Па­риж­с­ким ми­ром (март 1856 г.), пы­тав­шим­ся за­кон­сер­ви­ро­вать из­жив­шую се­бя власть Вы­со­кой Пор­ты на Бал­ка­нах. Соз­дан­ная им сис­те­ма на­ча­ла рас­сы­пать­ся поч­ти не­мед­лен­но, на­ро­ды про­дол­жа­ли до­би­вать­ся ос­во­бож­де­ния, а в 1870 г. кан­ц­лер A.M. Гор­ча­ков объ­явил об от­ка­зе от стес­няв­ше­го Рос­сию зап­ре­та на со­дер­жа­ние во­ен­но-мор­с­ко­го фло­та в Чер­ном мо­ре, и Лон­дон­с­кая кон­фе­рен­ция 1871 г. вы­нуж­де­на бы­ла сан­к­ци­они­ро­вать эту ак­цию.

Вскоре пос­ле Крым­с­кой вой­ны раз­ра­зи­лось со­бы­тие, во­очию по­ка­зав­шее, что уг­ро­за бри­тан­с­ко­му вла­ды­чес­т­ву в Ин­дии ис­хо­дит не из­в­не, со сто­ро­ны Рос­сии, а из­нут­ри. В 40-е го­ды XIX в. был по­ко­рен Бен­гал, а в 1857 г. по всей Ин­дии про­ка­ти­лось вос­ста­ние, ед­ва не низ­вер­г­нув­шее бри­тан­с­кую власть. Но и здесь по­ли­ти­ка «раз­де­ляй и влас­т­вуй­» не да­ла осеч­ки. Боль­шин­с­т­во рад­жей сох­ра­ни­ло вер­ность им­пе­рии, про­тив пов­с­тан­цев сра­жа­лись пол­ки, наб­ран­ные из сик­хов и гур­ков. На жес­то­кос­ти вос­став­ших ка­ра­те­ли от­ве­ти­ли звер­с­ки­ми рас­п­ра­ва­ми. Мир обо­шел ри­су­нок: вож­ди пов­с­тан­цев сто­ят при­вя­зан­ные к ду­лам пу­шек, вот-вот гря­нет выс­т­рел...

После по­дав­ле­ния вос­ста­ния ма­ят­ник кач­нул­ся в сто­ро­ну про­ще­ния и ми­ло­сер­дия - умуд­рен­ные жиз­нью по­ли­ти­ки при­зы­ва­ли не при­но­сить но­вых жертв на ал­тарь Мо­ло­ха, ина­че пос­лед­с­т­вия ста­нут неп­ред­с­ка­зу­емы­ми. Бы­ли сде­ла­ны и «оргвы­во­ды»: Ост-Индская ком­па­ния, ос­но­ван­ная еще в кон­це XVI в., прек­ра­ти­ла свое су­щес­т­во­ва­ние; уп­рав­ле­ние Ин­ди­ей пе­реш­ло не­пос­ред­с­т­вен­но в ве­де­ние ко­ро­ны. Вик­то­рия об­ра­ти­лась к на­се­ле­нию Ин­дии с ма­ни­фес­том, обе­щая мо­нар­шее бла­го­во­ле­ние всем без ис­к­лю­че­ния ин­дий­цам.

Но не од­ни мрач­ные чер­ты про­яв­ля­лись в ко­ло­ни­аль­ной сис­те­ме им­пе­рии. В 30-е го­ды пе­ре­се­лен­цы в Ав­с­т­ра­лию по­лу­чи­ли ста­тус са­мо­уп­рав­ле­ния; в 40-е го­ды это пра­во рас­п­рос­т­ра­ни­лось и на Ка­на­ду: по сло­вам ге­не­рал-гу­бер­на­то­ра гра­фа Дж. Да­ре­ма, обес­пе­чить ло­яль­ность ка­над­цев мож­но бы­ло, лишь пре­дос­та­вив им воз­мож­ность са­мо­уп­рав­ле­ния при ми­ни­маль­ном вме­ша­тель­с­т­ве мет­ро­по­лии в их внут­рен­ние де­ла. Так бы­ли сде­ла­ны важ­ные ша­ги в ре­кон­с­т­рук­ции им­пе­рии на бо­лее спра­вед­ли­вых и от­ве­ча­ющих прин­ци­пам гу­ма­низ­ма на­ча­лах.

До са­мой сво­ей смер­ти в 1865 г. Г. Дж. Паль­мер­с­тон креп­ко дер­жал браз­ды прав­ле­ния в сво­их ру­ках. На вось­мом де­сят­ке лет он сов­сем ох­ла­дел к ре­фор­мам; за­мыс­лы пре­об­ра­зо­ва­ний выз­ре­ва­ли под­с­пуд­но и выр­ва­лись на­ру­жу пос­ле его кон­чи­ны. Они спра­вед­ли­во свя­зы­ва­ют­ся с име­на­ми Виль­яма Юар­та Глад­с­то­на и Бен­д­жа­ми­на Диз­ра­эли.