После 1526 г. королевский двор в Буде как единый центр политической и культурной жизни королевства перестал существовать. Со временем его заменили два монарших двора: Габсбургов — в Вене (или Праге) и трансильванских князей — по большей части в Дюлафехерваре.[3] Вынесенный за пределы королевства двор новых венгерских королей утратил свою «национальную» роль. Венгерские подданные составляли в нем лишь часть подданных австрийских Габсбургов, одновременно являвшихся германскими императорами, чешскими королями, властителями наследственных владений Габсбургов в Австрии. Нельзя сказать, что венгерская знать чуралась Вены. Она строила там дворцы, покупала дома, заключала браки, приобщалась к придворной жизни и переносила ее формы в свои венгерские владения. Через нее попадали в венгерские земли новые идеи, стили и вкусы в архитектуре, искусстве, литературе, западные моды, манеры. И все же в этом проявлялось лишь косвенное влияние королевского двора на венгерскую культуру, тогда как его прямая роль была весьма ограниченной. Габсбурги не жили в своих венгерских владениях и не часто появлялись в них. Лишь их редкие наезды во время коронаций и государственных собраний оставляли по себе недолгую память пышными процессиями да бутафорскими триумфальными арками.
На этом фоне выгодно выделялся двор трансильванских князей. Он начал формироваться еще при Яноше Запольяи в середине XVI в. (до оформления Трансильвании в княжество), усилился при Иштване Батори и достиг расцвета в XVII в. при Габоре Бетлене и Дьерде I Ракоци. Трансильванские князья стремились продолжить традиции венгерского королевского двора домохачской эпохи. Они выступали покровителями культуры, содействуя строительству, образованию, организуя духовную жизнь при дворе. Вокруг них собирались как представители отечественной интеллигенции, так и те, кого князья приглашали из-за границы. Сюда тянулись феодалы из королевской Венгрии. Этому способствовала атмосфера религиозной терпимости, создаваемая князьями в их владениях. Трансильвания была, пожалуй, единственной территорией в Европе, где мирно уживались и были официально признаны католицизм, лютеранство, унитаризм и православие. Двор трансильванских князей строился по западному образцу, но был проще, скромнее, суровее. И не только потому, что у князей было меньше возможностей, чем у Вены. Итальянское, польское, немецкое влияния присутствовали, но культивировались венгерские традиции. Именно за это современники и потомки ценили Габора Бетлена.
Замок в Шарошпатаке.
Вместе с двором трансильванских князей культурно-организационные задачи частично взяли на себя замки венгерских магнатов. К этому вынуждали условия войны, удаленность центральной власти и королевского двора. Габсбурги продали венгерским магнатам 35 крепостей. Но магнаты и сами строили себе замки, приглашая итальянских и немецких архитекторов и инженеров по фортификации. Каждый замок превращался в крепость. Но внутри ее возводились не только фортификационные сооружения, но и разбивались сады с экзотическими растениями. Так, замок надора[4] королевства, мецената Тамаша Надашди в Шарваре был построен в ренессансном стиле итальянскими архитекторами Ф.Бениньо и П.Феррабоско, хорошо зарекомендовавшими себя в Вене. Этот замок с внутренней аркадной галереей стал эталоном для подобных сооружений в Венгрии и Трансильвании. За стенами замков-крепостей бурлила общественная и культурная жизнь. Там проживало много народу: от родственников и вассалов до слуг. Молодежь училась грамоте, наукам, танцам, пению, игре на музыкальных инструментах, воинскому делу. Очень любили гостей. Для их съезда находилось много поводов, так как людям было необходимо общение. Веселые встречи сопровождались пышными застольями с танцами и музыкой, неприхотливыми развлечениями, состязаниями.
Многие магнаты славились своим меценатством. Они строили церкви и школы, создавали и поддерживали типографии, коллекционировали книги.
Выдвижение в Венгрии частных магнатских дворов одновременно отражало недовольство венгерской аристократии венским двором и его политикой, и как следствие этого — стремление обособиться. По возможности это старались подчеркнуть поведением, одеждой, прической. Магнаты, прекрасно разбиравшиеся в столичной европейской моде, тем не менее предпочитали носить венгерскую национальную одежду: длинный доломан и кафтан, шубу, высокие сапоги, шапку с пером. Женщины украшали свое платье передником, голову — богатым венцом. Именно такими они изображены на парадных портретах, которые заполняли замковые галереи.
В условиях, когда мужчины воевали и много времени проводили вне замка, повысился авторитет их жен. Помимо обычных домашних обязанностей и воспитания детей венгерские аристократки нередко управляли жизнью замка и всего поместья. Случалось, что они в отсутствие хозяина возглавляли оборону своего гнезда при внезапном нападении врагов. Образ женщины-воительницы даже утвердился в венгерской литературе. Венгерские аристократки XVI—XVII вв. привлекают и своей духовностью. Как правило, они получали образование дома или при дворе патрона своих родителей вместе с другими дворянскими детьми, находившимися там. Помимо венгерского языка они нередко владели латинским, немецким, итальянским, музицировали, знали счет, историю, географию. Некоторые увлекались сочинением стихов. Они вели дневники и деловую переписку, не говоря уже о письмах находившимся вдалеке мужьям и детям. Недостаток врачей и плохие дороги заставляли женщин разбираться и в медицине и лекарствах. Роль замков в истории культурной жизни страны XVI—XVII вв. велика и, несомненно, положительна. Их владельцы по мере сил пытались справиться с теми задачами, которые был не в состоянии выполнить двор чужих королей. Замки поддерживали традиции культуры, связь между ближними и далекими мирами. Тем не менее не они сделали плоды культуры доступными для широких слоев.
Школьное дело
История венгерской школы XVI—XVII вв. с ее гуманистическими принципами связана с Реформацией и Контрреформацией. Реформация сильно изменила конфессиональную ситуацию в Венгрии: если в 20-е годы XVI в. 75—80% населения страны составляли католики, то в 70-е годы уже количество протестантов определялось этим процентом. Одну из основных своих задач протестанты (как лютеране, так и кальвинисты) видели в том, чтобы подготовить как можно больше грамотных, умеющих читать Библию, воспитанных в новой вере людей. Потребность в грамотных людях остро ощущалась и в дворянских комитатах (административных округах), где процветало дворянское самоуправление с его административными, судебными и финансовыми органами. Образованные люди нужны были магнатам для управления их обширными владениями. Этим была предрешена судьба школьного образования, которое получило в XVI в. беспримерный доселе размах.
В сознании современников наметился гуманистический подход к школьному делу: оно стало восприниматься как целостная проблема, которую обязаны официально решать светские и духовные власти. Государственное собрание в Венгрии в 1548 г. и аналогичный орган в Трансильвании в 1557 г. впервые рассматривали вопрос о школе. Больше всего школ появилось в рыночных местечках, городах. Но в стороне от этого процесса не оставались и деревни. Школы (особенно среднего и высшего уровня) поддерживались городскими магистратами и даже монархами, духовными и светскими магнатами. Лучшие школы возникли в Шарошпатаке, Дебрецене, Тате, Шарваре. Школы действовали и на турецких землях.
Точных сведений об общем количестве школ не сохранилось. Доподлинно известно о 200 школах. Но их, несомненно, было больше. 3/4 известного числа школ принадлежало протестантам, которые отбирали церкви у католиков и создавали новые. В XVII в. обозначился обратный процесс в пользу католиков. Однако речь идет не о простом изменении в количественном соотношении. Протестантская школа была не только учебным заведением, где учили грамоте, а представляла собой сложный культурно-образовательный центр нового вероисповедания. Его целью помимо овладения грамотой было также нравственно-религиозное воспитание доброго христианина, борца за свою веру. Этот опыт переняли у протестантов иезуитские школы. В соответствии с этими религиозно-воспитательными задачами строился и распорядок дня в школах: посещения церкви перемежались с пением молитв и гимнов, изучением катехизиса, чтением Библии, изучением грамоты, счета.
Сложилась двухступенчатая структура школьного обучения: начальная и латинская школа. Над ней надстраивалась латинская школа высшего уровня, дававшая начало университетским знаниям. Но первый (не закрытый впоследствии) университет был основан на территории королевства только в 1635 г. в Надьсомбате (Трнаве) по инициативе выдающегося деятеля культуры и церкви, эстергомского архиепископа Петера Пазманя.
Школы восприняли гуманистические методы педагогики. В трехклассных школах начального уровня учили читать и писать по-венгерски, считать; обучали основным молитвам и малому катехизису. Трудность состояла в том, что сначала учили буквы и лишь потом переходили к чтению, и еще позже к письму. Для облегчения труда учащихся стали вводиться таблицы и шаблоны. Основы математики на этом уровне пополнились умножением. Была введена таблица умножения. Эти нововведения гуманистической педагогики помогали уже на начальном уровне формировать основы отвлеченного мышления.
В школах второго уровня, состоявших из трех классов, учили латинскому языку, грамматике, красноречию, логике. Вместе с красноречием преподавались основы стихосложения, и в соответствии с гуманистической традицией учащимся предоставлялись возможности поупражняться в этом на школьных праздниках. Изучали классических авторов: читали, пользуясь словарями, переводили, критиковали, сравнивали. Помимо латинского учили древнегреческий и иногда древнееврейский. Так расширяли кругозор учащихся и развивали в них навыки критического подхода к материалу.
Учителей не хватало, поэтому в начальных школах преподавали священники, но случались среди педагогов и отставные солдаты. Многие из тех, кто преподавал в латинских школах, получили университетское образование. Первая волна педагогов пришла из Виттенбергского университета, венгерские выпускники которого принесли с собой на родину идеи не только лютеранства, но и гуманизма. Позже венгерские студенты из числа протестантов зачастили в Женеву и голландские университеты. Католики учились в Кракове, Вене, Граце, Оломоуце, Риме, где в конце XVI в. даже возник Венгерский коллегиум в рамках Collegium Germanicum. В школах работали известные деятели венгерской Реформации и культуры. Во владения трансильванских князей приглашались педагоги с европейским именем: с шарошпатакской школой связана десятилетняя педагогическая деятельность Яна Амоса Коменского в 30-е годы XVII в.
Существовавшие школы не охватывали всей системы образования. Дети мелких дворян и крестьян учились у сельских дьячков и священников. Как уже упоминалось, в школу превращался замок. Девочки получали домашнее образование. Но в городских школах уже появились группы и для девочек.
Жажда образования, охватившая венгерское общество, во многом носила прагматический характер. Оно открывало путь к социальному возвышению в условиях, когда несвобода ассоциировалась с крестьянским статусом, а свобода — с дворянским. Дворянами не только рождались, но и могли стать, выслужившись на военном, административном и духовном поприще, как в государственной сфере, так и на службе у частных магнатов и дворянских комитатов. В Трансильвании протестантские священники добились того, что всему их «сословию» было пожаловано дворянство.
Огромную помощь школе в деле распространения знаний оказывали книги.
Книги и читатели
Первая попытка приобщиться к изобретению Гуттенберга была предпринята немецким книгопечатником Андриасом Хессом в Буде в 1473 г. Но первая постоянная типография была основана только в 1561 г. в Дебрецене Гашпаром Хельтаи. Это был более чем своевременный шаг, ибо составление кодексов в монастырях после 1526 г. почти полностью прекратилось. В ходе войн и Реформации исчезли 95% монастырей. Но даже если бы рукописные книги продолжали появляться, такой дорогой «штучный товар» не смог бы удовлетворить растущие духовные потребности.
Книгопечатание не просто увеличило число книг, но дало жизнь дешевой книге. Так, в XVI в. календарь, который крестьянин мог купить по цене двух фунтов свинины, стоил в 500 раз дешевле, чем печатная книга средней цены в XV в. Доступность книг расширила читательскую аудиторию, достижения науки и литературы становились достоянием многих. Печатное слово чрезвычайно увеличило возможности политической и религиозной агитации. Гашпар Хельтаи сравнивал его с правом религиозной свободы. Не случайно именно протестанты первыми осознали выгоды книгопечатания и стали создавать типографии. Католики отставали от них. Они стали печатать свои книги лишь в 1577 г., но еще долго предпочитали рукописные.
Книгопечатание отражало художественные вкусы, социальную и конфессиональную структуру общества, уровень его образованности и темпы ее роста. За 30 лет, начиная с 70-х годов XVI в., было издано книг в 2 раза больше, чем за 40 лет до этого. Поначалу преобладала протестантская литература религиозного содержания, составлявшая 60% от общего числа книг. Половина из этих книг написана на венгерском языке. После 70-х годов сократилось число религиозных изданий и резко выросло количество изданий светского содержания. Интерес к античности и задачи школьного образования повысили спрос на тексты античных авторов, которые издавались как в оригинале, так и в переводах. До 70-х годов их вышло вполовину больше, чем религиозных книг. Зато позже они уступили место научной литературе. В специальной научной литературе сначала довлели труды по праву, истории, географии, медицине, а позже в ее круг включалось все больше изданий по естествознанию. Следует отметить, что нарисованная картина отражала ситуацию только на рынке местных изданий. Светская научная литература в общественных и частных библиотеках пополнялась за счет поступлений из-за границы.
Характерным показателем изменения состава и интересов читательской публики был резкий рост беллетристики. Она составляла треть изданий в последние 30 лет XVI в. Тут вкусы отличались некоторой архаичностью. Беллетристика представляла собой популярное переложение известных античных и средневековых сюжетов, в основном светских, сказочных, фантастических историй. Но в этой явно развлекательной литературе граница сюжетов определялась серединой XV в. — не позже. Беллетристика издавалась в виде так называемых “народных книжечек”: брошюрок объемом в 20 страниц, включавших разные истории. Они продавались везде и дешево, и очень охотно раскупались вместе с календарями, составляя основное чтение мелкого провинциального дворянства.
Читательские запросы горожан отличались: они интересовались историей, правом, географией, естествознанием, античной и современной литературой. Имелись среди них читавшие по-латыни. Своим детям они оставляли в наследство книги и даже домашние библиотечки. Больше других горожане занимались книгоиздательской деятельностью. 90% всех появившихся в XVI в. книг было напечатано в типографиях городов и крупных рыночных местечек.
Но, пожалуй, самым ярким показателем общественно-культурных сдвигов было распространение книг на родных языках, в первую очередь на венгерском.
Обретение родного языка
Реформация, демократизация образования, рост национального самосознания людей изменили положение венгерского языка в обществе. Из разговорной сферы он стал переходить в письменную и литературную. В то время как до XVI в. были созданы единичные произведения на венгерском языке, в XVI в. уже многие авторы писали по-венгерски. В XVI в. половина религиозной и треть научной литературы выходили из типографий на народных языках. С 70-х годов их доля составила уже две трети. Среди них на первом месте стояли книги на венгерском языке, за ним следовали немецкий, румынский и славянские.
Расширялась сфера употребления венгерского языка. На нем записывались статуты некоторых городов, что отражало их постепенную мадьяризацию. Подчас государственная документация Трансильванского княжества составлялась по-венгерски: ведь трансильванские князья и большая часть аристократии были венграми. По-венгерски писались в Венгрии политические трактаты и памфлеты. В этом выражался патриотизм их авторов и известная антигабсбургская, антинемецкая направленность. Венгерский язык повсеместно употреблялся в частной переписке, но и в официальной — между комитатами, между венгерскими комитатами и трансильванскими князьями, а также турками — он тоже был в ходу. Он появлялся в протоколах заседаний комитатских дворянских собраний, хотя доминировала там, как и повсюду в делопроизводстве и законодательстве Венгерского королевства, латынь.
Появились учебники венгерской грамматики. Первый их них создал все тот же Янош Сильвестер. Стали составляться латинско-венгерские словари. Большим шагом вперед в развитии венгерского языка явился перевод Библии. Из многочисленных переводов самым удачным оказался тот, который был сделан протестантским проповедником Гашпаром Карои. Труд Карои, увидевший свет в 1590 г., очень сильно повлиял на формирование венгерского литературного языка и стиля. На венгерский язык переводилось множество гимнов и псалмов.
К родной литературе
Деятельность в области развития венгерского языка приводила к тому, что постепенно начали вырисовываться контуры венгерской литературы. Уже в религиозном жанре вырабатывался ее стиль и язык. Стремление авторов полемических религиозных произведений (как протестантов, так и католиков) убедить в своей правоте друзей и повергнуть врагов придавали языку религиозной литературы образность и отточенность, стилю — хлесткость и живость. Им недоставало изысканности, но зато они действовали на воображение и создавали настроение. Наиболее яркое выражение этот стиль нашел в творчестве уже упоминавшегося Петера Пазманя (1570—1637), выдающегося прозаика и мастера языка. В историю венгерской литературы он вошел своим полемическим произведением «Путеводитель», сборниками проповедей и молитв.
Венгерская литература того времени живо реагировала на происходившие события. Излюбленным жанром прозаиков и поэтов стали так называемые «иеремиады» — жалобы на бедствия войны, гонения на веру, на безрадостную неопределенность будущего. «В траур оделась бедная Венгрия», «Плачевная жалоба Венгрии» — типичные заголовки иеремиад. Они отражали общие чувства и настроения живущих в стране людей.
События той эпохи запечатлел один из самых популярных поэтов XVI в. Шебештьен Тиноли (ок. 1505—1556), один из последних странствующих бардов. С лютней в руках он обходил города, замки, военные лагеря и воспевал подвиги героев борьбы с турками, печальную судьбу страны. Он сочинял песни, но написал и хронику в стихах о современных событиях и положил ее на музыку.
Настоящую славу венгерской литературе принес ученик Петера Борнемиссы, основатель венгерской лирической поэзии Балинт Балашши (1554—1594). Балашши происходил из дворянской кальвинистской семьи, получил прекрасное образование, владел восемью языками. Потеряв имущество, Балашши всю свою жизнь посвятил войне и погиб, защищая от турок Эстергом. В полный голос прозвучала патриотическая лира Балинта Балашши. Он прекрасно знал кочевую, полную опасностей жизнь солдата, любил и прославлял ее. Поэт восхищался стремительным бегом боевого коня, смелостью и удалью бывалого воина, пьянящим воздухом степи, терпкостью золотистого вина. Он тревожился за судьбу родины, но не оплакивал ее, как авторы иеремиад, а с радостью был готов пожертвовать за нее жизнью. Эти стихи сродни народному песенному и поэтическому творчеству, процветавшему на окраинах королевства среди воинов-пограничников и хайдуков. Прекрасна любовная лирика Балинта Балашши. Цикл стихов «К Юлии» стал жемчужиной венгерской поэзии на все времена. Любовная поэзия Балашши глубоко оригинальна, но на формирование его как лирического поэта наложило отпечаток творчество и великих итальянцев, в частности Данте и Петрарки, и великих римлян, особенно Горация.
Гуманистическая традиция в венгерской литературе нашла отражение и в обращении к античным авторам, которых адресовали широкому кругу читателей. Сначала это были переводы. Так, в 1536 г. Гапшар Пешти перевел на венгерский язык басни Эзопа. Своими переводами он хотел показать, что венгерский язык пригоден для литературного творчества. Басни пользовались популярностью, и в 1566 г. Гашпар Хельтаи не только перевел, но и переработал 100 басен Эзопа, приблизив их материал к современной венгерской действительности. Из его басен следовало извлекать урок.
Гуманистическую литературную традицию со временем восприняли и протестанты, также обратившиеся к античным сюжетам. Петер Борнемисса переработал «Электру» Софокла (1558), перенеся ее действие в современную ему обстановку. В персонажах его «Электры» узнавались венгерские характеры того времени. Для Хелтаи и Борнемиссы в отличие от Пешти античность уже не служила образцом для подражания, а давала основу для собственных размышлений.
Борнемисса стоял у истоков венгерского театра. Протестанты и католики (особенно иезуиты) использовали драматургию как оружие в борьбе с противником, а также как воспитательное средство. Правда, светская драматургия тоже отличалась крайней назидательностью. Так, первая национальная драма «Меньхерт Балашши», написанная Каради, учила ненавидеть предательство и подлость. Вместе с тем, самостоятельных драматических произведений было еще мало, и большинство из них, подобно «Электре» Борнемиссы, представляли собой переводы или переработку известных сюжетов. Но, пожалуй, самым примечательным в венгерской драме того периода было то, что она не имела своего зрителя: пьесы в Венгрии читали, а не смотрели, поскольку еще не существовало театра. Страна не имела для этого возможностей. Спектакли ставились только в школах, силами учащихся.
* * *
Культуру Венгрии второй половины XV — начала XVII в. нельзя назвать культурой шедевров. Одиноко стоят в ней такие европейские величины как Ян Панноний, Балинт Балашши, так и Матяш с его гуманистическим двором. Редкие шедевры — дворцы, библиотеку Матяша — безжалостно поглотили войны. В то время как в Англии творил Шекспир, а таланты Бомонта и Флетчера рассматриваются как нечто второстепенное и сопутствующее, Венгрия только училась читать и писать на родном языке, а вершиной драматургии стала «Электра» Борнемиссы.
И все же саму культуру Венгрии можно считать шедевром эпохи. В условиях войн и разрухи она переживала подъем и не только духовно поддерживала венгерский народ, но и сохраняла его как этнос перед лицом турок, Габсбургов, перед мощными миграционными волнами извне. Эта культура поддерживала связь между Венгрией и другими странами, позволяла Венгрии остаться в рамках европейской цивилизации. Гуманизм и Реформация наполнили культуру Венгрии идейным содержанием, придали форму, а широко распространившееся школьное образование, поднявшийся народный язык, книгопечатание сделали ее достоянием всего общества и до известной степени сплотили разные его слои в рамках единой венгерской культуры.
Глава 13
