Оболочка рассеялась.
— Сальвами! – снова произнесла я защитное темное заклятие более мощного действия. Дымка была более темной и представляла собой «стену», разделяющую меня с Луной от Пожирателя Смерти, посекундно атакующего нас.
— Суффокаре! – бросила я, наблюдая, как из рук мужчины выпадает палочка и он судорожно пытается сделать вдох; я воспользовалась удушающим заклятием.
На Луну не действовало ни одно излечивающее заклинание, которое я знала. Больше она не кричала. Лишь ее руки и ноги подрагивали, словно их сводила судорога. Мерлин! Я слышу крики и приближающийся шум. У меня нет времени сомневаться.
— Прости, Полумна, — всхлипывая, сказала я, заметив, что «стена» начинает рассеиваться.
Я поднялась на ноги и бросилась бежать. Не знаю, куда я бежала, но мне было необходимо бежать. Думаю, теперь все ходы из замка точно заблокированы. Я в ловушке, которую создала сама же. Удивительно, что скрупулезная Гермиона Грейнджер решилась на побег, не имея четкого и продуманного до мелочей плана. Я открывала новую себя. Предающую. Бросающую друзей. Готовую выжить любой ценой. Отнюдь не храбрую. Использующую темную магию.
Над головой пролетали разноцветные лучи проклятий. Все происходило словно в замедленной съемке. Вот я споткнулась. Впереди показалась пара Пожирателей Смерти. В одном из них я узнала Люциуса Малфоя. Они мгновенно вскинули волшебные палочки. Два луча – белый и желтый. Я воспользовалась двойным «Сальвами», оградив себя с обеих сторон. Ожесточенно разбрасывалась темными проклятиями, не видя, достигают ли они своей цели…
Внезапно я ощутила рывок; я растворяюсь на миллиарды молекул. Такое ощущение возникает, когда переносишься с помощью портала. Мерлин. Темнеет в глазах… Я чувствую горный воздух… Кажется, я свободна…
* Mihi libere – я свободна
*Относительно этих заклинаний – я использовала глаголы, переведя их на латынь. Например, suffocare – задушить, torguent – крутить и т.д. Не судите строго, т.к. я не знаю латынь, поэтому пользовалась «переводчиком».
Глава 11. Еrrores et somnia*
Очень болят руки. Такое впечатление, что за них долго тянули… Запястья словно выкручивали. Хочу пить. Холодно. Тяжело дышать. Едва разлепила свинцовые веки. Каменная стена… Дернулась. Звяканье. Мерлин, я нахожусь в маленьком помещении с массивной дверью. Я в камере? Но как?!! Мои руки скованы цепями, которые уходят в потолок. Теперь понятно, почему так болят запястья. Мерлин… Только не это. Я же была на свободе! Я чувствовала свободу! Что, черт подери, произошло?!
Я всхлипнула. Дверь отворилась. Я наблюдала, как в камеру, бризгливо поморщившись, вошел Люциус Малфой. Он сделал пару шагов и застыл, разглядывая меня. Он долго смотрел; молчал. Его присутствие угнетало.
Высокий, стройный. Длинные платиновые волосы струятся по плечам. Холеное, чисто выбритое лицо. Кожа болезненно бледная. Прямой нос. Пронзительный взгляд серых глаз. Кажется, что он смотрит в душу, отравляя ее. И без того тонкие губы поджаты. Острый подбородок. Одет во все темное. В руках держит трость. Идеальное воплощение аристократа. Зачем он пришел?..
— Мисс Грейнджер… — заговорил Малфой – старший; я невольно вздрогнула от его бархатистого голоса. – Грязнокровка…
Я отвела свой взгляд. Не могу смотреть на него. Не хочу видеть его презрение. Он считает, что выше меня по социальному статусу. Что же он тогда здесь делает? И, как я оказалась здесь, пикси меня задери?!
Словно прочитав мои мысли, Малфой, криво усмехнувшись уголками губ, заговорил:
— Я использовал проклятие Порта Фалсум. И, как мы видим, весьма удачно. Смысл заключается в том, чтобы ввести жертву в заблуждение. Вы ведь поверили, что перенеслись с помощью портала на так желанную свободу… Признаться, не ожидал, что вы бросите свою подругу. Как низко, мисс Грейнджер, — Малфой явно глумился; но было что—то еще. Я отчетливо это чувствовала, но не могла разобраться в непроницаемом лице мужчины.
— Вам ли судить меня, Люциус Малфой? – мой голос звучал хрипло и немного дрожал то ли от холода, то ли от напряжения. – Вам ли, который из—за своей трусости заставил собственную семью ходить по острию лезвия?
Малфой немного подался вперед. Его глаза потемнели. Крылья носа трепетали от сдерживаемой ярости. Черты лица заострились.
— А ты, значит, решила, что вправе судить, грязнокровка? Думаешь, что самая умная? – четко произнося каждое слово, сказал он. – Объясни мне тогда, почему сейчас мой сын терпит мощнейшие Круциатусы Темного Лорда, которые предназначались тебе?
Я замерла. Наверное, даже перестала дышать. Я не ослышалась?
Не смогла сдержать ненормальных хихиканий. Мерлин мой, неужели Малфой – младший настолько честолюбив и болезненно амбициозен, что готов терпеть боль и унижения ради достижения собственной цели? Думаю, его отец никогда бы не опустился до такого. Пожалуй, кое в чем мы с Люциусом Малфоем едины: мы оба не понимаем мотиваций его дражайшего отпрыска. Между тем, я запрокинула голову, превозмогая боль, и начала смеяться во весь голос. Кажется, я схожу с ума. Смех превратился в кашель, раздирающий легкие.
Малфой – старший пару раз тихо выругался. Я разобрала лишь слова «грязнокровка», «маггловское отродье» и «полоумная».
— Если мой сын пошел на такой поступок, значит, считает, что ты ему еще пригодишься. Честно признаться, я удивлен. Не видел в своей жизни ничего более жалкого, чем вы. Я бы с радостью преподал вам пару жизненных уроков… — Люциус Малфой говорил каждое слово, в котором сквозила неприкрытая ненависть. – Но, думаю, теперь этим займется мой сын. А я, пожалуй, побеседую с вашей подругой. Лавгуд, кажется?..
Я дернулась. Страшно подумать, на что способен этот жестокий человек в порывах гнева и отмщения.
— Нет, не надо… Это из—за меня Малфой унижается. Из—за меня, мерзкой грязнокровки. Вам же ведь хочется видеть, как я корчусь в агонии около ваших ног и молю о пощаде? Чего вы ждете? Вот я, перед вами. Давайте же! Это так легко. Круцио – и вы наслаждаетесь от моих мучений! – я изо всех сил старалась спровоцировать Люциуса Малфоя.
Я слишком много должна Луне. Не могу допустить, чтобы она пострадала еще раз из—за меня.
Мужчина, одарив меня презрительным взглядом, ответил:
— Жалкая попытка, Грейнджер. Ты будешь мучиться, зная, что все, что будет происходить с твоей подругой – плод твоих глупейших действий. Ты находишься на своем месте. Не пытайся исправить это.
— Кто сказал, что это мое место, дементор вас зацелуй! Вы? Или ваш змеемордый психопат?! – цепи жалостно звякнули, впиваясь в кожу, когда я попыталась продвинуться вперед.
Люциус Малфой ухмыльнулся, поигрывая тростью.
— Прав тот, у кого власть. В данном случае это Темный Лорд для меня. А я – для вас. И да, это ваше место, мисс Грейнджер. Потому что я так сказал, — невозмутимо произнес Малфой и скрылся за дверью.
Черт бы вас побрал!!! В изнеможении я повисла на руках, чувствуя, как раны на запястьях еще сильнее кровоточат. Мерлин, когда закончиться этот ад? И, главное, как?..
Я посмотрела на руки. Почти зажили. Раны покрылись коричневой корочкой. Останутся шрамы. Как вечное напоминание о моей слабости. Напоминание о том, что, хоть я и обладаю магией, но все равно остаюсь просто человеком, которому не чужды пороки.
Прошло около пяти дней с тех пор, как меня вернули из карцера в прежнюю камеру. В карцере я пробыла сравнительно недолго, где—то дня два. Без еды, воды, без возможности нормально передвигаться, справить нужду, наконец…
Гефест со мной не говорил больше, чем требуется. В «Бассейне» Луны не было. Наши ряды редели. Теперь нас осталось четверо.
А еще я ждала Малфоя. Возможно, он отсутствовал в стане Пожирателей, ища очередные артефакты для Лорда. Возможно, отходил от последствий пыток Лорда. Я готовила себя морально ко встрече с ним. После провала побега я не впала в отчаяние, нет. Потому что не считала, что потерпела полную неудачу. Наоборот, во мне еще прочней закрепилась мысль о том, что сбежать отсюда вполне реально при соответствующей подготовке. Это давало огромный стимул, так необходимый мне, чтобы не сойти с ума. Так же я решила, что в этот раз я буду одна. Я не буду пытаться освободить Луну. Если мой план побега завершиться удачно, я обязательно вернусь за ней вместе с Орденом Феникса.
Внезапно я вздрогнула от гулкого удара двери об стену. Ее вышибли заклинанием. На пороге стоял Драко Малфой, сжимая волшебную палочку в руке. В горле появился неприятный ком. Лучше сейчас. Дальнейшее ожидание стало бы для меня болезненней, чем Круциатус. Я встала с кровати, готовая ко всему. По—крайней мере, я себя в этом убеждала последние пять дней…
Он был зол. Да что там, он был в ярости. Взмахнул палочкой и четко произнес:
— Авада Кедавра!
Перехватило дыхание. Я оцепенела. Наблюдала, как из конца его волшебной палочки вырывается зеленый луч проклятия, стремительно мчится ко мне… Мерлин! Он пролетел в нескольких сантиметрах чуть выше головы… Я не сдержала облегченного выдоха. Я жива. Еще жива.
— Круцио!
Я корчусь на полу от боли. Тело неестественно выкручивает. Я больше не могу терпеть. Кричу. Боль медленно отпускает, становясь еще ужасней. Все мысли испарились. Все то, что хотела ему сказать, забылось.
Он все так же стоял около двери, созерцая меня. Я попыталась подняться. Руки казались слабыми, не способными выдержать вес моего тела. Они тряслись, словно у старухи.
— Ты считаешь себя самой умной, сука? – нарочно спокойно спросил Малфой.
Где—то я такое уже слышала. Я молчала. Он резкими шагами сократил расстояние между нами. Схватил за волосы, потянув вверх. Я, застонав от боли, поднялась, пытаясь освободиться от его хватки.
— Отвечай, когда тебя спрашивают, мразь, — зашипел он.
— Я не пони… — начала было я, но тут же получила удар по лицу.
Он замахнулся еще раз и я опять ощутила боль на скуле. Он отпустил мои волосы. Ноги подкосились — я рухнула на пол. Инстинктивно схватилась за место удара. Кожа горит. Прохладные струйки по щекам. Я плачу…
Что—то произошло между нами. Между мной и Малфоем. Раньше он всегда избегал тактильного контакта, словно я прокаженная. Думаю, наши «отношения» вышли на новый этап. И это меня пугало. Я – консерватор. И лучше уж пусть все будет так, как было. Новое всегда вызывает подозрение, недоверие, поэтому пугает.
— Пять человек находятся в тяжелом состоянии. Не считаю твою подружку, — заговорил Малфой. – Решила показать свои познания, Грейнджер? Тогда какого хера 8 из 15 человек утверждают, что ты допустила ошибки в расшифровке? Считаешь, что сможешь провести Темного Лорда? Или меня?
О, Мерлин, я хочу, чтобы он ушел. Исчез с лица Земли. Чтобы я больше никогда его не видела.
Он присел на корточки рядом со мной, вглядываясь в мое лицо. Я немного отодвинулась, пытаясь успокоиться и вытирая слезы. Я боюсь его.
Резко ощутила его железную хватку на горле. Рывок. Толчок. Больно ударилась спиной об стену. Ребристая поверхность врезается в кожу. Мне не хватает воздуха. Я приоткрыла рот в тщетных попытках сделать спасительный вдох. Мерлин, он задушит меня. Он ненормальный!
Со смутным упоением почувствовала, как мои ногти впиваются в его запястья. Попыталась лягнуть его ногой. Он сильно вжался в меня, блокируя все мои попытки вырваться. Хватка на шее немного ослабилась, я громко сделала вдох.
Никогда не видела его так близко… Его глаза, обрамленные длинными светлыми ресницами… Серого цвета, словно стальные. В них плескались ярость вперемешку с презрением. По телу пробежали «мурашки». Мне страшно…
— Слушай меня внимательно, грязнокровная сука, — процедил Малфой. – Ты опять займешься расшифровкой. И если хоть одна запятая вызовет у меня подозрение, я без колебаний убью тебя. Ты ответишь за все, Грейнжер. Когда ты больше не будешь нужна, я собственноручно выбью из тебя все дерьмо! Ты будешь ползать в ногах и молить о пощаде. Но пощады не будет. Знай это, Грейнждер.
— Почему бы тебе не осуществить свои угрозы сейчас же? Они теперь могут перевести текст, — мой голос дрожит.
Я действительно хочу, чтобы это все закончилось; слишком много времени нужно, чтобы правильно организовать новый побег. Я успею закончить перевод этого чертового артефакта. Возможно, Малфой сможет отыскать недостающие части. И у Лорда в руках будет что—то очень темное и мощное.
Малфой оскалился. Мне снова не хватает воздуха. Его пальцы, словно тиски, сжали горло. Я зажмурила глаза. Пытаюсь контролировать свои руки. Сжала их в кулаки, со всей силы прижимая к бокам. Своей смертью я надеюсь искупить свои поступки, совершенные в плену. Сейчас мне кажется, что моя смерть — единственно верный выход. Мерлин… Не могу дышать… Хочу дышать… Мерлин…
— Думаешь, что хочешь умереть? – глумливо зашипел он. – Как бы не так, ведь это так характерно для тебя, храброй и готовой на самопожертвование ради высшего блага! Считаешь, что смерть с лихвой окупит проявленную здесь слабость. Ты лжешь самой себе, грязнокровка.
Хватка снова ослабла.
— Посмотри на свои руки, — приказал Малфой.
Обе мои руки вцепились в его оба предплечья. Мои ногти впивались в его одежду в попытке ослабить хватку. Я даже не заметила, когда вцепилась в него.
— Я знаю людей, Грейнджер. Ты думаешь, что хочешь умереть, говоришь об этом вслух, пытаясь убедить себя в правильности собственного решения. А в последнюю минуту готова на все, лишь бы не сдохнуть. Знаешь, я никогда не устану повторять, что ты – жалкая, — последнее слово он выплюнул с таким презрением, что я пожалела, что еще жива.
— По—крайней мере, я пытаюсь хоть как—нибудь исправить положение, — просипела я. – А не смирилась, как ты.
Я имела в виду его служение Темному Лорду. Он мог бы попытаться противостоять отцу. Он ведь не смог когда—то убить Дамблдора. Значит, была в нем часть света и добра, которую он уничтожил. Собственноручно отравил себе душу…
Его лицо на секунду перекосилось от ярости. Он знал, про что я говорю. Малфой издал смешок – глубокий звук, не предвещающий ничего хорошего.
— Твои попытки стоят тебе очень дорого. Ты еще не поняла этого? Если тебе наплевать на себя, пожалей хотя бы Лавгуд. Твоей подружке намного хуже, чем тебе. Уж поверь на слово, — он ухмыльнулся. – Если она не сдохнет в последующие несколько дней, я, пожалуй, устрою вам свидание.
Малфой с силой толкнул меня на пол.
— Немедленно приступай к расшифровке, — приказал он, направляясь в выходу.
На пороге он развернулся.
— В следующий раз я не промахнусь, Грейнджер.
Дверь захлопнулась. Стало очень тихо. Говорят, с тишиной приходит покой... С покоем приходит свобода… Со свободой приходит тишина…
Значит, я в какой—то мере свободна?.. Тогда почему я понимаю и отчетливо слышу, как развеиваются иллюзии и разбиваются мечты?..
*Еrrores et somnia — иллюзии и мечты.
* Глава навеяна песней Poets Of The Fall – Illusion And Dream.
Глава 12. Сertamen mea*
Я смотрела на колеблящееся сине—золотистое пламя свечи. Сидела так, наверное, второй час. Я уже третий день подряд занимаюсь расшифровкой артефакта. Малфой заставил меня перерисовать иероглифы на свиток. Естественно, он мне не доверял. Я переводила нарочно медленно. Все равно мою работу будут проверять, и не один раз. Я в который раз находилась в ловушке, созданной мной же.
Пыталась поговорить с Гефестом, но старик даже не смотрел в мою сторону. Я совсем одна. Отчаяние завладевало моей сущностью и постепенно росло, давая все новые и новые побеги. Я держалась из последних сил.
В артефакте речь шла об Истинной силе, освободив которую, знающий станет великим, невежда же обречет на гибель весь мир. Обнадеживает, правда? Еще речь шла о каких—то хранителях артефакта, на мой взгляд, вымышленных. Говорилось, что они появляются из земных недр, если один фрагмент артефакта находится рядом с другими. Почему же тогда Пожиратели Смерти, храня у себя почти все фрагменты, еще ни разу не сталкивались с этими хранителями? Возможно, Темный Лорд собственноручно поколдовал над артефактом, обезопасив его. С другой стороны, я не знаю всего. Кто будет отсчитываться перед пленной грязнокровкой?
Здесь же давалось заклинание, способное остановить хранителей. Только вот у меня было целых пять вариантов его произношения, и я не знала, является ли хоть один из них верным.
Я перевела взгляд со свечи на окошко. В миниатюрный квадрат виднелись тусклые звезды, подобно жемчужным бусинам, рассыпанным по черному полотну. Так хотелось оказаться вне этих стен… Мерлин, я нахожусь в заключении около месяца. Я оторвана от мира. Я выпала из реальности. Впору начать придумывать себе друзей, готовых поддержать и уверяющих, что на самом деле все хорошо, что бы окончательно свихнуться. Я почти утратила веру в то, что смогу совершить побег. Но во мне еще тлела надежда. Безвыходных ситуаций не бывает, верно?..
Я почти не спала. Просто не могла спать. Руквуд давно не тревожил меня во снах. Никто из тех, кто пострадал из—за меня. Ни Филипс, ни Бронкс, ни Луна… Никто из Пожирателей. Ни даже Малфой. Мой сон был похож на лихорадочные метания. Через каждые полчаса я просыпалась, вздрагивая. Вот и сейчас, сидя за столом, я положила голову на руки, намереваясь немного подремать. Виски безжалостно сдавливало. В какой—то момент мне казалось, что я смирилась, и моя апатия есть тому подтверждением.
Утром ко мне привели Луну. Я едва сумела подавить вскрик, увидев девушку. Изможденная, исхудавшая, лицо осунулось, синие мешки под глазами. Хромает, как Гефест. Руки покрыты глубокими шрамами. На лице тоже есть пара отметин: вдоль щеки и на лбу. Мерлин, что они с ней делали?! На глаза навернулись слезы. Я не должна плакать. Держи себя в руках.
Луна, прихрамывая, дошла до кровати. Усевшись, она обратила мутный взгляд ко мне.
— У тебя синяк на скуле, — тихо сказала девушка.
Я знаю. Малфой постарался.
— Это не так уж важно, — пискнула я.
— Знаешь, хотела поблагодарить тебя за то, что не оставила меня, когда… — Луна замолчала, внимательно вглядываясь в окошко.
Я отвернулась, зажав свой рот рукой. Глаза наполнились слезами. Она действительно сумасшедшая? Я же бросила ее, спасая собственную шкуру! Мерлин, за что все это?..
— Знаешь, она не приходит. Говорила, что всегда будет приходить. Я думаю, с ней что—то случилось, — снова заговорила Луна. – Теперь ко мне приходят Люциус Малфой и Беллатрикс Лестрейндж. Они очень странные… Особенно Белла… Но мне кажется, я все же ее понимаю… Мне их немного жаль.
Я содрогнулась от беззвучных рыданий. Мерлин, из—за меня Луне приходится терпеть пытки безумных фанатиков! Я себя ненавидела. В груди жгло. Когда же придет всему этому конец?!!
Паркинсон… Я не допускала мысли о том, что она успешно внедрилась в Орден Феникса под моим обличием. Не хотела вообще об этом думать. Там и так хватает шпионов – Кресислав, Чжоу Чанг… Да, я действительно желала Паркинсон смерти. Раньше я никогда о таком не подумала бы.
— Свидание окончено,Грейнджер, — в камеру вошел Малфой. За ним следом – Забини и Кресислав, как всегда, гадко ухмыляющийся.
Мой взгляд был прикован к сербу. Мерлин, как же хотелось растерзать его на кусочки!
— О, Лавгуд, давно не виделись! – хмыкнул Кресислав.
Луна тяжело поднялась и помахала парню. Думаю, она не совсем понимает, что происходит. Я перевела взгляд на Забини. Красивый зеленоглазый юноша со смуглой кожей. На лице блуждает загадочная улыбка. Именно улыбка, а не ухмылка. Кажется, он доволен собой и жизнью. Напоминает сытого холеного кота.
— Грейнджер, — Забини окинул меня взглядом c головы до ног и, подойдя к столу, склонился над свитками.
Кресислав направился ко мне. Я отступала, пока не уперлась в стену. Зашипела, подобно змее, выставляя руки вперед:
— Не подходи ко мне, ублюдок! Иначе, клянусь Мерлином, я выцарапаю тебе глаза!
Забини и Малфой оторвались от расшифровки, с явным интересом наблюдая за нами. Кресислав замедлил шаг.
— Ну же, Гермиона, ты умеешь быть послушной. Или прошлый раз тебя ничему не научил? – заулыбался парень, протягивая руку.
Хотелось испариться. Мерлин, чувство унижения накатывало волнами. Я с остервенением прошлась по его руке ногтями, с удовлетворением наблюдая, как царапины начинают сочиться кровью.
— Маленькая сучка, — выругался Кресислав; его глаза хищно заблестели.
Я знаю это выражение лица. Оно не предвещает ничего хорошего. Но он больше и пальцем ко мне не притронется!
— Ладно, Грейнджер, отложим наше общее дело на потом, — оскалился серб, подходя к Луне и обнимая ее.
Мне затошнило. Блондинка слабо попыталась вырваться, но Кресислав плотнее прижался к ней, принялся водить пальцем по ее выпирающей ключице. Я отвернулась, чтобы не видеть этого. Когда—нибудь я убью его.
— Не знал, что у сербов такой убогий вкус, Вуич, — хмыкнул Малфой. – Гордись, Грейнджер, с каждым днем у тебя все больше и больше поклонников. Может, устроить вам «романтический вечер»?
Меня бросило в жар. О, заткнись, сукин ты сын! Как же я вас всех ненавижу!
— Грейнджер, у тебя мало времени. Темный Лорд хочет видеть тебя, когда ты закончишь расшифровку. А он не привык ждать, — сказал Малфой, забирая со стола свиток с моей работой.
Они ушли, уводя с собой Луну. Захотелось совершить суицид и избавить себя от всего: от плена, от борьбы, от друзей…
Взгляд снова упал на свитки с письменами, скопированными с артефакта. Возможно, если я закончу расшифровку, я найду способ помешать Темному Лорду осуществить его безумные планы. Я бросилась к столу, с жадностью вглядываясь в крючковатые значки и сильно давя на бумагу во время написания, так, что кое—где она даже прорвалась. Я не буду спать и есть, я переведу этот хренов артефакт и сделаю так, что змеемордое чудовище останется ни с чем!
В моей голове на протяжении последующих дней зрел план. Конечно, в последнее время я опиралась только на догадки и весьма сомнительную удачу. Но, Мерлинова борода, лучше уж так, чем бездействовать! Я готова рискнуть, пусть даже собственной жизнью. У меня ведь в руках главный козырь – знания! Утром заходил Забини, интересовался, когда я закончу расшифровку. Я сказала, что к вечеру. С нетерпением ждала этого момента. Думаю, сегодня для меня именно это время суток станет судьбоносным. Либо я погибну здесь, в плену, либо мне удастся вырваться. Что бы вы выбрали: смерть или неизвестность? Второй вариант казался мне более перспективным.
Я постоянно бросала взгляды на окно, считая минуты и желая, чтобы поскорее потемнело. Я жаждала и боялась одновременно того момента, когда предстану перед Лордом. Я знала, что говорить. Но не знала, сумею ли сказать.
Чувствовала себя уставшей и разбитой. Сильно хотелось спать. Но я сидела на стуле, застыв, словно изваяние, и гипнотизируя дверь.
Постепенно уверенность иссякала во мне. Чувствовала, как внутри все клокочет от волнения и страха; руки сильно дрожат, во рту пересохло. Мерлин, дай мне сил!
Я едва не вскрикнула, когда до меня донесся скрежет ключа. Увидела Малфоя и Забини. Они что—то говорили, но я не слушала их. Просто встала, взяла свитки и последовала за Забини, шедшим первым. Заключал процессию Малфой.
Мы снова шли извилистыми коридорами, сменяя поворот поворотом. Меня била крупная дрожь, дыхание участилось, сердце болезненно сжималось. Вот те же огромные двери, разрисованные рунами. Открываются. Мрачный зал, почти без освещения. Темный Лорд на троне. Его красные глаза… Я остановилась. Появилось желание убежать, забиться в угол, лишь бы никогда не видеть больше этого чудовища. Почувствовала, как между лопаток уперлась волшебная палочка. Глубоко вздохнув, я сделала шаг. Еще один…
Мерлин, Сивый смотрел на меня так, словно я превратилась в ягненка. Казалось, еще секунда, и из его пасти потекут слюни.
Беллатрикс Лестрейндж, с сумасшедшим блеском в глазах; одними губами шепчет ненавистное «грязнокровка».
Люциус Малфой. В его глазах упоение переплетается с презрением и превосходством.
Весь зал пропитан ненавистью, неприязнью ко мне. Эти эмоции липкой жижей обволакивают, не давая сделать полноценный вдох.
Вот я на середине залы. Разворачиваю свиток. Слева от меня стоят люди, в черных мантиях, жмутся друг к другу, затравленно озираясь по сторонам. Их ровно пятнадцать человек. Мои палачи. Они останавливают свои взгляды на мне. Я вижу, что они слишком бояться за свои жизни. Стоит ли винить их в этом? Если я допущу ошибку – лишусь своей жизни. Едва перебирая языком, прошу, чтобы артефакт поднесли ко мне. Объясняю, что так легче пояснять. Люди слева кивают. Им так легче уличить меня во лжи, если я попытаюсь схитрить.
Малфой выступает вперед; обращается к Лорду, говорит, что использовать артефакт не обязательно. Но Лорд повелительно поднимает руку, останавливая Малфоя. Он замолкает и растворяется в толпе Пожирателей. Ко мне подносят ларец, внутри которого находится артефакт; я пожираю его глазами. Вот моя единственная тоненькая ниточка, ведущая в неизвестность. Провожу пальцами по шероховатой поверхности каменной плитки. Приятное ощущение. Чувствую, как покалывают пучки пальцев от источаемой магии. Но она пока еще дремлет. И я разбужу ее.
Начинаю говорить. Не узнаю собственного голоса, такого приглушенного, тусклого, дрожащего, с хрипотцой…
Я говорю, без остановки, смотря на артефакт. Кажется, я черпаю из него свою силу…
В зале стоит тишина. Все внимание приковано ко мне. Я аккуратно ложу свитки около своих ног. Множество глаз следит за моими движениями. Я подхожу ближе к ларцу. Поворачиваюсь к Лорду, но не смотрю ему в глаза. Просто не могу.
— Есть еще кое—что, — говорю я.
Лорд шипит:
— Говори. Возможно, мы продлим твою жизнь…
Но я знаю, что это не правда. Слишком уж возбуждены Сивый и Беллатрикс Лестрейндж. Думаю, им пообещали, что они будут первыми…
— Кажется, я знаю, как добыть еще один фрагмент, — мой язык словно пожгло на последних словах.
Темный Лорд засвистел, немного подавшись вперед.
— Есть одна комбинация… правда, я не уверена… — замялась я.
— Говори, грязнокровка! – Темный Лорд начинал терять терпение.
Я сделала глубокий вдох и нараспев произнесла ту комбинацию заклятий, которую считала более верной. В зале по—прежнему стояла гнетущая тишина.
Краем глаза я заметила, как Малфой возник в первых рядах, сосредоточенно вглядываясь в мое лицо.
Внезапно произошел точек. Еще одни, более мощный. Сверху посыпался песок вперемешку с мелкими камешками. Еще один толчок. По рядам Пожирателей прошли шепотки, а толчки тем временем учащались и усиливались. Я едва удерживалась на ногах. Воспользовавшись всеобщим замешательством, я схватила фрагменты артефакта. Падая на пол от очередного толчка, я с отчаянием и надеждой прокричала заклинание, которое несколькими минутами позже презентовала Темному Лорду. Видела, как Малфой ринулся в мою сторону, на ходу вскидывая волшебную палочку и выпуская проклятие. Над головой засвистели разноцветные лучи. Чувствовала, как меня окутывает светлая дымка, распыляя тело на миллион атомов… сильно жмут щиколотки…боль… первородная, дикая… крик, растворяющийся в поглощающей неизвестности. Мерлин, наверное, я умираю… По—крайней мере, я умру на свободе. А это стоило моей борьбы…
*Сertamen mea — моя борьба.
Глава 13. Credam de cras*
Я несколько минут лежала в оцепенении, не смея пошевелиться, претерпевая остаточную боль. Никогда еще в моей жизни не было столь болезненного перемещения. В руке сжимала осколок артефакта. Прислушалась. Шуршащая листва переплеталась с отдаленным щебетом птиц. Я в лесу. Теплый ветерок обдувает лицо. Запах земли и травы. Чувствую, как острые травинки щекочут кожу, не прикрытую одеждой. Открыла глаза; зарябело насыщенной зеленью – сквозь кроны деревьев пробиваются солнечные лучи, заставляя щуриться. Выступили слезы. Я свободна?..
Послышалось хрипение. Я приподнялась на руках.
— М – м –малфой?.. – изумленно выдохнула я. – Как…
— Да, это я, мать твою! Ты тупая сука, Грейнджер! – парень выглядел угрожающее, даже распластавшись на траве.
Одной рукой он сильно сжимал щиколотку моей левой ноги. Его лицо было искривлено гримасой боли и ярости.
Я пнула его свободной ногой в лицо. Он издал булькающий звук. Еще раз ударила по руке. Он освободил мою ногу, хватаясь за свое лицо. Я встала на четвереньки, отползая. Поднявшись, бросилась в глубь леса, спотыкаясь на каждой выемке и бугорке. Я должна убежать. Я слишком многим рисковала, что бы быть плененной вновь. Я свободна!
— Петрификус Тоталус! – ноги подкосились; я, обездвиженная, рухнула на землю, неудачно приземлившись на левую руку.
Конечность пронзила острая боль. Я бы застонала, если бы смогла издать хоть звук.
Видела, как Малфой неспешно приближался неровной походкой.
Почувствовала, что действие заклятия ослабевает. Вот я шевелю пальцами, превозмогая боль… Ничего не понимаю.
Парень поднял кривой фрагмент артефакта. На камне почти не было иероглифов. Я дернулась, стиснув зубы от боли. Он удивленно приподнял бровь. Действие заклятия еще не должно закончиться.
— Знаешь, Грейнджер, ты особенная идиотка, — выплюнул блондин слова, хватая меня за волосы и поворачиваю мою голову к себе, так, чтобы я не смогла отвертеться от изнуряющего зрительного контакта. – Может, попробовать Аваду? Как думаешь, она тоже подействует частично?
